Текст книги "Лабиринты сознания"

Автор книги: Оскар Рай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

В Москве. Это гостиница «Украина», -ответила горничная, все с тем же недоумением в голосе и, то ли от страха разозлить меня или из жалости, видя мое состояние, после короткой паузы завершила фразу, – седьмое мая две тысячи восьмого года.

В считанные секунды, я проанализировал услышанное. Все правильно – я в родном городе, в гостинице, где бывал не однократно и чаще всего в компании таких вот блондинок, как та, загадочно исчезнувшая. И месяц, и год. Такое ощущение, что я одной ногой в реальности, а другой. А другой?

Все! Теперь и я больше склоняюсь к тому, что я сдвинулся рассудком.

– Молодой человек, эта гостиница полгода была на реставрации и только послезавтра она открывается. Поэтому поймите мое удивление увидеть Вас здесь. Меня зовут Мария. Я работаю здесь горничной, мы приводим номера в порядок перед открытием, – решила разъяснить ситуацию совсем подобревшая старушка.

Ну вот, она уже разговаривает со мной как с шизофреником. Теперь ей осталось только достать платок и вытереть слюни, которые по идеи должны вытекать у меня изо рта.

На мгновение в моей голове промелькнула идея рассказать ей, что я приятель их директора или хотя бы старшего менеджера. Типа, он мне по знакомству дал ключ от номера и разрешил провести в нем ночь со своей подружкой и так далее, но я сразу отказался от этой мысли. Какой смысл подобным образом разруливать ситуацию с какой-то безобидной бабулей после того, как со мной происходили немыслимые вещи, и более того, продолжают происходить.

Так, если я не знаю, что со мной творится и чего ждать в любой следующий момент, то строить планы на далекое будущее неактуально, но сориентироваться, что делать сейчас, «куда бежать и где спасаться» – вполне разумно. Конечно, если допускать тот факт, что мой разум затмился не окончательно.

Как и прежде решил действовать импульсивно. Раз уж мы в Москве, надо ехать домой, к счастью, я отчетливо помню свой адрес.

Я в белом халате и махровых гостиничных тапочках. М-да, прикид как раз для того, чтоб путешествовать по многомиллионному городу, но выдумывать что-либо в направлении поиска какой-нибудь более цивильной одежды нет ни сил, ни желания. Доберусь домой, а там, как говорится, и стены помогают. Правда, я с места боюсь сдвинуться, чтобы не попасть в очередное приключение, а успешное возвращение в родные пенаты и вовсе кажется призрачной мечтой.

Не дожидаясь пока моя милая собеседница начнет очередной сеанс психотерапии, я в этом не замысловатом одеянии направился к выходу. Горничная, в свою очередь, так и не дождавшись ответов на свои вопросы: кто я, что я, и как я, только по инерции отшатнулась в сторону, когда я проходил мимо нее. Она хотела что-то сказать, но прервалась на полуслове. По всей видимости, ей не совсем было понятно, почему загадочно появившийся и, похоже, не совсем вменяемый парень уходит без каких либо объяснений, да еще и прихватив гостиничное имущество. Но, видимо, решила воздержаться от возмущений, от греха подальше.

ГЛАВА 4

По длинному коридору, устланному красными ковровыми дорожками, я пошел к выходу, ориентируясь по светящимся указателям со стрелкой и надписью «exit».

Я шел быстрым шагом, движимый желанием – как можно скорей попасть домой. Какой-то дикий страх перед неизвестностью порождал нервозность и даже злость. Мне хотелось только одного – закрыться в своей квартире на все имеющиеся там замки и спокойно, с чувством безопасности, разобраться в происходящем.

Вышел к лифту. Нажал на кнопку вызова. Нажал раз десять, как будто от этого лифт приедет быстрей. Дождался, дверь лифта открылась почти бесшумно. Секунд пять стоял как застывший, не решаясь зайти в кабину. Посмотрел налево – надпись «лестница». Посмотрел назад – надпись «двенадцатый этаж». Лучше пойду по лестнице. Обычно я не боюсь ездить в лифте, и вообще, меня не пугает замкнутое пространство, но с удачей, которая меня преследует в последнее время, по лестнице будет безопасней.

Также быстро, почти бегом, целенаправленно иду вниз. Одиннадцатый, десятый, девятый – только и мелькали цифры указывающие этажи. Где-то между четвертым и третьим этажами увидел поднимающуюся мне на встречу еще одну труженицу гостиничного бизнеса, только эта была значительно моложе и куда симпатичней. Окажись я здесь при других обстоятельствах, непременно попытался бы ее «склеить», но в этот раз у меня даже мысль такая не зародилась, что в принципе, и не удивительно при нынешнем положении дел.

Увидав меня, она не скрывая удивления, выкатила глаза так, что казалось, они сейчас выпадут. Она остановилась и провожала меня взглядом весь мой недлинный маршрут, следующий мимо нее вниз по лестнице.

Но плюс к удивлению она не испугалась, а наоборот, ее развеселил вид мужчины, разгуливающего по гостинице в белых тапочках.

– А что уже заселяют? – с сарказмом прокричала она мне в след, перевалившись через перила так, чтоб как можно дольше удерживать меня в поле зрения.

Меня совсем не развеселила эта реплика. Я никак не отреагировал на этот вопрос, который, в принципе, и не нуждался в ответе, а продолжал бежать по лестнице, все быстрее перебирая ногами по ступенькам.

Добежав до первого этажа, с силой толкнул дверь ведущую в холл. Передо мной открылся вид на стойку администратора, за которой стоял клоун.

А это что за чудо?!.

Реальный клоун. Желто-синий комбинезон с большими пуговицами-помпонами, кружевной воротник, кружевные манжеты, круглый красный нос, размалеванное лицо, рыжий парик.

Тебя мне только не хватало! Выглядишь ты конечно безвредным, но и повар тоже изначально не вызывал опасения, а вот дробовик, внезапно появившийся в его руках, смотрелся куда страшней. Только бы ты не удивил меня своей изобретательностью агрессивного происхождения!

Просто пройду мимо него, ни медленно, ни быстро. Думаю, в силу его одеяния мой внешний вид его смутить не должен.

Иду спокойно, насколько это возможно в моем состоянии. Надеюсь со стороны не видно, что у меня даже ягодицы напряглись так, что хрен лезвие просунешь. Лицо – «валенком». Голову в его сторону не поворачиваю, только изредка бросаю косые взгляды, чтоб если что, среагировать на возможные неадекватные действия этого шоумена.

Он улыбается. А может, и нет, у него макияж такой – не разберешь какое настроение у него на самом деле. Но смотрит пристально, ни на секунду не сводя с меня глаз. Стоит и смотрит. Я иду, а он просто смотрит. Хоть бы ты так и простоял, пока я не выйду отсюда.

Шаг за шагом продвигаюсь к выходу. Я уже вижу через стеклянную дверь, которая ведет на улицу, как там снаружи ходят люди и по проезжей части снуют машины.

Прошел клоуна, тот так и не шелохнулся. Теперь он сзади, и я даже боковым зрением не могу увидеть – сверлит он меня своим взглядом или нет; от чего мне, откровенно говоря, легче. Может, он вообще исчез? Я этому не удивлюсь, но насколько будет спокойней!

Только я об этом подумал, как тот подтвердил обратное. У меня за спиной прозвучал пронзающий, мерзкий гудок клаксона. Звук был настолько громкий, что я непроизвольно дернулся, пригнул голову и только через две-три секунды решился обернуться и посмотреть в сторону клоуна.

Он вышел из-за стойки и весело вприпрыжку направлялся ко мне. В одной руке он держал клаксон, а в другой какой-то бумажный цветок.

– Куда же ты, мой друг? – дурацким голосом, таким как будто он выступает на цирковой арене и пытается развеселить детишек, обратился он ко мне, – ты же не видел ни одного моего фокуса, я покажу тебе свой любимый!

Может он решил, что это смешно до опупения и я буду в восторге от его дебильного юмора, но мне было ни хрена не весело и я совсем не оценил эти примочки со звуковыми эффектами и сраным конфетти в его руках.

Мое эмоциональное напряжение достигло своего апогея, настоящий гнев накрыл меня с головой. Я воспрял духом, и, уже не контролируя себя, руководствуясь исключительно своими закипевшими эмоциями, ринулся клоуну навстречу. Приблизившись к нему в плотную, сильным ударом локтя в голову я потушил этого юмориста. В момент обмякшее тело клоуна рухнуло на пол. Теперь он лежал смиренно, не раздражая меня своими гудками и идиотскими высказываниями.

В этот удар я вложил всю свою злость, которая накопилась во мне на тот момент.

– Какой я тебе друг, урод разукрашенный! – с чувством удовлетворения бросил я, уходя от распластавшегося посреди гостиничного холла клоуна.

ГЛАВА 5

Наконец-то, вышел наружу. Не оглядываясь по сторонам, прямиком направился к проезжей части, которая находилась недалеко от центрального входа в гостиницу. Встал у края дороги и вытянул руку, чтобы поймать такси.

Остановилась желтая «Волга» с рекламой какого-то японского ресторана на крыше. Я открыл переднюю пассажирскую дверь, заглянул во внутрь. Таксист – молодой парень, в абсолютно нормальной одежде по сезону и даже по моде. Отлично, а то я уже ждал, что за рулем будет Фредди Крюгер или старик в костюме Санта Клауса.

– Улица Ярцевская, – назвал я ему пункт назначения.

– Сколько денег? – спросил таксист.

– А сколько надо? – ответил я вопросом на вопрос.

– Пятьсот рублей, – сухо постановил он.

«Шкурит собака, отсюда четыреста рублей максимум, но если учесть, что в кармане у меня полный ноль, то торговаться глупо.»

– Хорошо, только у меня при себе денег нет. Давайте, когда доедем, Вы со мной в квартиру поднимитесь, и я с Вами там рассчитаюсь, – сказал я ему в надежде, что тот не будет ломаться и мне не придется его долго уговаривать.

К моему удивлению, таксист ни секунды не сомневался, только кивнул головой, указывая на то, что я могу присаживаться.

Сев в машину, сразу накинул ремень безопасности, не дожидаясь пока он меня попросит. Я сам езжу за рулем и знаю, что в последнее время гаишники уже не смотрят на это нарушение правил дорожного движения сквозь пальцы.

У меня не было никакого желания разговаривать. Мне совсем не хотелось, чтобы любопытство взяло верх над таксистом и тот начал бы задавать вопросы, относительно моего внешнего вида, и проявлять чувство солидарности, подбадривая меня высказываниями в роде: «с кем не бывает, это не страшно» и тому подобное.

Но тот выглядел так, будто ему абсолютно наплевать на то, как я одет и почему я так одет. Человек, у которого на лице написано безразличие ко всему.

Меня это радовало и настораживало одновременно. Любой другой на его месте, проявил бы хоть какое-то удивление, а этот – вообще, нет. Будто он каждый день катает людей в домашних халатах.

Ладно, я в такси. Еду домой. А там разберусь, что к чему.

При съезде на Рублевку попали в пробку, которая практически никогда здесь и не рассасывается. Движемся со скоростью два метра в минуту.

Водитель вставил диск в автомагнитолу, заиграла спокойная музыка, что-то из "Enigma". Я приоткрыл окно, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и под умиротворяющую музыку погрузился в глубокий сон.

ГЛАВА 6

Не совсем пробудившись от сна, ощущаю, что звук кардинально изменился, слышу гул, очень напоминающий шум метро. Открыл глаза, и в очередной раз испытал шок. Я в вагоне метро. Вокруг люди, но рядом со мной никто не сидит. Я на стандартном, шестиместном сидении – один. Но это не удивительно, ведь я все в том же халате и тапочках. Вагон на половину пустой. Мне хотелось запаниковать, подорваться с места, подбежать ближе к двери, чтобы выскочить из вагона на первой же остановке. Но вместо этого я остался сидеть смирно, даже не вертя головой, только глаза бегали в разные стороны.

Взгляды людей направлены на меня со всех сторон. Кто-то смотрел с откровенным пренебрежением, кто-то ехидно улыбался, а кто-то даже проявлял в своем взгляде жалость.

Напротив меня сидели два взрослых мужика. Они были изрядно подвыпившие, у одного из них в руках была банка пива. Переговариваясь между собой и глядя на меня, они, не сдерживаясь, надсмехались надо мной.

– Смотри, Колян, что тебя ждет, если не бросишь пить, – ухохатывался один из них.

Наконец поезд начал замедлять свой ход. Голос из динамика сообщил: «Станция Киевская, переход на кольцевую и арбатско-покровскую линии.»

Заранее вставать я не стал. Дождавшись, когда состав полностью остановится, и открылись двери, резко сорвался с места и молниеносно покинул вагон с людьми, которых успел повеселить своим гардеробом и перепуганным видом.

Так же быстро направился к эскалатору, встречая на пути изумленные взгляды случайных пассажиров. Подошел ко входу на эскалатор, где образовалась небольшая толкучка. Люди, находящиеся вокруг, старались отодвинуться подальше от меня. Я почувствовал себя прокаженным, но воздержался от осуждения, так как поступил бы на их месте точно так же, столкнувшись в общественном месте с таким сомнительным типом, каким я выглядел в данный момент.

По большому счету, меня не сильно волновало то, что я ходячий возбудитель такого чувства как удивление у окружающих. Но все-таки из общей массы людей один удивленный взгляд меня смутил довольно сильно!

Это был стоящий на выходе из метро и бдительно несущий службу милиционер.

Когда он увидел меня в таком одеянии, казалось, весь окружающий Мир перестал для него существовать. Он смотрел на меня практически не моргая, как бы боясь потерять из вида. Дождавшись, когда я вместе с потоком общей массы людей подойду к нему ближе, ринулся в мою сторону. Сделал буквально четыре шага, больше похожие на прыжки, и перегородив мне дорогу, произнес до боли заезженный монолог: «Старший сержант Безорчук» – и хотел было продолжить: «Ваши документы», но по всей видимости решил, что дальнейшее общение лучше продолжить в другом месте и уже там разбираться с моими документами и всем остальным.

– Пройдемте со мной, – убедительно попросил старший сержант.

Идя за ним, я догадывался, что мне предстоит стать главным героем сегодняшнего дня, спасая их от тоски нудной службы. Это конечно, если до меня никто к ним не попал в трусах и ластах.

Мы зашли в комнату милиции на станции «Киевская» Московского метрополитена, где, как и предполагалось, скучали еще два блюстителя закона. Один постарше, лет сорока, не высокого роста, с усами, которые делали его немного похожим на кавказца. Другой – по моложе, но с таким же отпечатком на лице, который неизбежно накладывает тяжелая и опасная служба в прав охранительных органах.

Очутившись под пристальными взглядами трех борцов с преступностью, я почувствовал себя сверхнеуютно.

Теперь передо мной стояла очередная проблема выбора, как поступить в данной ситуации. Сейчас на меня обрушится шквал вопросов, и мне остается или отмалчиваться или плести первое, что придет в голову, чтобы хоть как-то объяснить им, почему я шатаюсь в метро в таком виде. Рассказать правду о том, как я сюда попал, как вариант можно совсем не рассматривать, только зря лишний раз их потешу, а увлекательного путешествия в отдел органов внутренних дел все равно не избегу.

Но как лучше построить разговор? Сказать, что я не буду разговаривать без своего адвоката? Так я ничего противозаконного не сделал! Просто отмалчиваться – тоже как-то глупо. Не отвечать на такие вопросы как: «Назовите свое имя» или «Сколько Вам лет», – уже будет выглядеть подозрительно.

Эх, зачем я голову ломаю, все равно они меня за душевнобольного примут, да я и сам не вижу причин с этим спорить.

– Товарищ лейтенант, здесь гражданин, – начал свой доклад, задержавший меня милиционер усатому офицеру, который, как я понял, был у них старший смены, но от неординарности ситуации не знал, как закончить свою речь, а только добавил глупое, с точки зрения эрудиции, и тупое по звучанию: «Вот».

Лейтенант, видимо привыкший к подобного рода текстам, придираться и требовать четкой формы доклада не стал.

– У Вас есть документы, – обратился он ко мне.

– Есть, но дома, – спокойным беспристрастным голосом ответил я на вопрос, который не мудрено было предвидеть.

– Почему Вы в таком виде?

Он задал мне вопрос, которого я ждал и боялся. Будь на его месте случайный прохожий, я мог бы, не задумываясь о последствиях, проигнорировать его или послать куда подальше, но здесь все гораздо сложнее. Он здесь именно для того, чтобы задавать такие вопросы. Причем, справедливо рассчитывая на вразумительный ответ, чего я, в свою очередь, сделать не смогу, даже если очень сильно захочу.

Ситуация! Я в тупике. Мое молчание затянулось, ожидание ответа стало ощутимым. Снять груз неловкой паузы взял на себя тихо стоявший до этого, облокотившись на стену, старшина. Его фраза олицетворяла весь тот четко заученный перечень вопросов, которым владеет каждый уважающий себя сотрудник милиции.

– Вы принимали наркотики?!

Нет! – ответил я, хотя уверенным в этом не был.

А действительно, может быть, я реально принял что-то сильное, что вызывает некислые галлюцинации. Лежу сейчас под кайфом, никого не трогаю, а в мозгу у меня царит хаос, и чудится мне, будто болтает меня в пространстве туда-сюда.

Почему все так реально? А хрен его знает, что-то очень сильное принял!

Но пока этому нет подтверждения, рисковать и испытывать на прочность нервы стражей порядка не стоит. Вдруг они решат, что я нуждаюсь в профилактике и, исполняя свой долг, будут вынуждены применить ко мне эдакую терапию с использованием заготовленной специально для воспитательно-вразумительных целей резиновой дубинки, которая является практически неотъемлемым атрибутом несения службы на постах.

К счастью, наше не долгое общение протекало в спокойном русле и явной угрозы со стороны сотрудников милиции не было. В конце концов, они призваны защищать, а не подвергать опасности людей, причем независимо от возраста, цвета кожи, половых признаков и предпочтений в выборе одежды.

Мне в их обществе стало даже как-то спокойно. В силу вышеперечисленных аргументов, я почувствовал себя защищенным, не смотря на то, что в свете последних происходящих со мной событий, доверять им нет никаких оснований.

– Вы имеете при себе запрещенные предметы? Оружие, наркотики? – продолжал радовать слух своими фразами в стиле «а-ля милицейская волна» перехвативший инициативу старшина.

Я невольно посмотрел вниз, осматривая свой халат. Кроме него на мне больше ничего не было, если не считать тапочек. На халате всего два кармана, которые пусты, и это видно со стороны, даже если не заглядывать внутрь. Интересно, где по-твоему я могу спрятать эти запрещенные предметы?

Но старшина, по-видимому, знавший больше меня, куда и что можно поместить, находясь даже в одних трусах, продолжал процедуру, которую наверняка проделывал ежедневно не один раз.

– Выложите все из карманов, – потребовал он, приближаясь ко мне.

Я покорно опустил руки в карманы, хотя и знал, что они пустые, вывернул наружу, чтобы показать их «стерильность». Старшина развел мои руки в стороны, принялся ощупывать халат. Пошарил по моей спине, по бокам, в общем, провел стандартный досмотр, которым так любят злоупотреблять парни из патрульно-постовой службы.

Убедившись, что при мне абсолютно ничего нет, вернулся в исходное положение.

– Может, все-таки поведаете, как Вас занесло в таком виде в Московский метрополитен? – с достаточно веселой интонацией произнес лейтенант, – Вы что, так спешили, что пред выходом на улицу забыли переодеться?

Меня не развеселило остроумие этого усача, да и, признаться, юмор, конечно, плоский, но делая скидку на то, что он милиционер, можно сказать, что шутка удалась. И от того, что наше общение приняло такой непринужденный ракурс, мне стало еще спокойней и даже настроило на соответствующую волну.

Я подумал, что если стану отвечать в таком же стиле, что-то вроде шутка на шутку, то удастся парировать вопросы, которые ставят меня в затруднительное положение.

Чтобы не перемудрить с ответами и не показаться заумным или сверхкрасноречивым, решил выбрать ту же плоскость, ориентируясь на ментальность людей в погонах.

– А Вы угадали. Я действительно опаздывал на совещание, и когда вышел из душа обнаружил, что у меня совсем нет времени на то, чтобы переодеться. Подумал, что если приеду в халате – меня поймут. Я работаю в банке, и у нас очень строго относятся к пунктуальности, – изрек я этот бред и сам не поверил, что способен нести такую лажу.

Это слабо напоминало юмор, и, судя по лицам этих ребят, насмешить мне их не удалось, а наоборот, гримаса некогда развеселившегося лейтенанта резко изменилась, и теперь он смотрел на меня грозным взглядом. Наверно, им совсем не понравилось то, как я тупо ответил на вполне конкретный вопрос: «Какого черта я тут делаю в халате?» Более того, вряд ли они не заметили ,что эта туфтовая отмазка явно делает из них придурков, и они окажутся правы, если расценят мой сарказм как насмешку над их многоуважаемым лейтенантом.

– Ты идиот, или нас за дураков держишь?

– резко перешел на ты, возмущенный лейтенант.

Мне ничего не оставалось, как быстро исправлять положение, в которое я сам себя загнал своей неудачно подобранной шуткой.

– Простите, я неудачно пошутил. Понимаете, вчера мы с друзьями отмечали день рождения одного нашего приятеля. Я не рассчитал свои силы и напился до состояния мясной туши, – принялся я врать, отталкиваясь от примитивных жизненных ситуаций, в надежде, что получится более-менее складно, и они не станут относиться ко мне столь строго, – а друзья у меня – ужасные юмористы – переодели меня вот в этот халат и в бессознательном состоянии вывезли в парк, где я и проснулся, дико удивившись происходящему. Я бы не решился ехать на метро, но денег у меня не оказалось, иначе, конечно же, я предпочел бы добраться домой на такси. И вот таким образом мы здесь с Вами и встретились, – закончил я свою речь практически на одном дыхании, оставшись довольным тем, что сочинил. Что-то похожее на логическое объяснение сложившейся ситуации.

– Почему Вы не договорились с каким-нибудь таксистом, что рассчитаетесь с ним когда доедете? – вставил в разговор свой вопрос все еще придерживающийся тактичности, обратившись ко мне на «Вы», старшина, – я бы точно не решился вот так по общественным местам рассекать!

– А я об этом как-то не подумал. С похмелья не сообразил, – ответил я, решив потешить самолюбие этому «страшно-находчивому» старшине.

Он, наверное, думает, что годы работы в милиции сделали его сверхсообразительным. Не буду же я говорить, что до этого в первую очередь любой кретин додумается. Не надо быть гением, для того, чтобы понять, как следует действовать, окажись в подобной ситуации. Вот и я изначально так поступил, только закончилось это тем, что мне приходится здесь для вас байки складывать.

– А друзьям не позвонил, потому что телефона не было?! – вновь взял эстафету вопросов в свои руки главенствующий в этом отделении лейтенант.

– Не было, – подтвердил я.

– Попросить телефон у прохожих – тоже не сообразил?! – продолжал удивлять своей проницательностью усатый мент.

– Знаете, я об этом подумал, но потом обнаружил, что не знаю ни одного номера своих друзей. С приходом в нашу жизнь мобильных телефонов, отпала необходимость запоминать все эти цифры, ведь все контакты сразу вносятся в телефонную книгу мобильника.

Лейтенант задумчиво на меня посмотрел, показывая своим взглядом, что мой ответ весьма обоснованный, что само по себе не плохо. По крайней мере, он не будет считать меня сумасшедшим и может быть, не видя в моем лице угрозы для общества, соизволит меня отпустить.

Мысль о том, что я смогу избавиться от этой дотошной компании, мне настолько понравилась, что я решил не упускать момент и дожать, своими здравыми рассуждениями окружающих меня правозащитников.

– Товарищ лейтенант, я ведь ничего противозаконного не сделал, общественный порядок не нарушал. Никому же нет вреда от того, что я в метро в халате прошелся, – умоляющим голосом затянул я свою речь, – я – коренной москвич, живу на Ярцевской, дом 34, корпус 1, квартира 25; проверьте по своей базе и отпустите меня домой. Пожалуйста! Мне так надоело выглядеть клоуном в этом явно не парадно-выходном наряде, и мне совсем не доставляет удовольствия шокировать окружающих.

Я окинул взглядом всех троих находящихся со мной в комнате милиционеров. Они застыли в раздумье. Такое ощущение, что они полностью согласны с тем, что я сказал, но в силу каких-то невидимых причин их мыслительный процесс замедлен, и для обработки свалившейся на них информации необходимо приложить немало умственных усилий, что занимает какое-то время.

Я же безмолвно ждал реакции лейтенанта, понимая, что дальнейшие события будут развиваться в зависимости от того, какое решение относительно меня он примет.

– Да, своим видом ты не несешь угрозы обществу. Разве что рассмешишь кого-нибудь до смерти, – пошутил снова подобревший лейтенант, – но насколько ты чист перед законом мы сейчас проверим.

Он поднял трубку, стоящего на столе телефона, набрал какой-то номер. Пять секунд ожидания.

– Алло, это Жилин, – произнес он, как видимо дождавшись ответа, – тут человека проверить надо.

Немного отвел от уха телефонную трубку и обратился ко мне.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Лукьянов Денис Олегович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.

– Лукьянов Денис Олегович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, в Москве, – продублировал в трубку лейтенант, – Москва, улица Ярцевская, дом 34, корпус 1, квартира 25, – добавил он мой домашний адрес.

Хорошая память, я назвал свой адрес всего один раз и то бегло.

– Да, жду, хорошо.

Несколько минут царила атмосфера ожидания. Лейтенант, не отрывая от уха телефонную трубку, постукивал пальцами по столу. Старшина, сложив на груди руки, безучастно поглядывал в мою сторону. Молодой сержант стоял у выхода, громко сопя мне в затылок.

Судя по выражению лица лейтенанта, он дождался ответа. Его глаза увеличились в два раза, он посмотрел на меня не то удивленно, не то испуганно. Человек с той стороны провода говорил так громко, что в его голосе можно было расслышать тревогу. Он говорил громко, с такой интонацией, которой обычно дают наставления.

Меня смутил тот факт, что моя личность, которую на сегодняшний день установить не составляет никакого труда, вызвала ажиотаж. И нигде иначе как в правоохранительных органах. Но я терпеливо ждал, чем это все разрешится.

– Да. Я все понял. Есть, – перед тем как положить трубку произнес лейтенант.

Эти жестко выстрелянные фразы каким-то чудовищным образом внесли резонанс в столь мирное и спокойное, до этого момента, общение.

Старшина, видя как изменился настрой у его начальника, тоже напрягся, глаза забегали в растерянности. Он, как бы угадывая направление мысли лейтенанта, избавился от привычного для него беззаботного положения и сделал шаг в мою сторону.

Напряжение передалось и мне, тем более что атмосфера нагнеталась, и я далеко не хозяин нынешнего положения, а наоборот, выгляжу совсем неубедительно, в гостиничном халате и махровых тапочках, на фоне трех доблестных представителей закона во все оружии, да еще при исполнении своих служебных обязанностей.

– Старшина, наденьте на задержанного наручники, – будто репликой из кино приказал лейтенант.

От понимания, что все лучшее уже позади я в очередной раз испытал сильное головокружение, затошнило на столько, что казалось вот-вот блевану.

Старшина, практически одним рывком, приблизился ко мне. Прикосновение метала и характерный щелчок, которые указывали на то, что на моих руках защелкнулись наручники, еще больше вселили страх в мое сознание. Тело стало ватным, колени задрожали. Я напряг ноги, в надежде, что будет менее заметно, как они трясутся. Мне дико захотелось присесть.

– Присаживайтесь, – будто прочитав мои мысли, указал на стул лейтенант.

Сам он сидел с другой стороны стола. Слева от него находился большой сейф, на котором лежала стопка листов формата А4. Он взял один лист и положил его перед собой.

Глядя на меня с каким-то недоумением, он произнес слова, которые окончательно растворили во мне остаток надежды на то, что эта история быстро и благополучно закончится.

– Гражданин Лукьянов, Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве.

То, что он снова перешел на «Вы» только добавляло острастки, так как вносило ноту официальности в развернувшуюся историю.

Мне хотелось зарыдать от того, что свалилось на мою голову. Я и близко не представлял, какой промежуток времени прибываю в таком непонятном, точней, совсем непонятном, состоянии.

В моем сознании произошел какой-то бунт. Полный хаос охватил все мои мысли. Я мечтал проснуться, протрезветь, выйти из комы. Что угодно, только бы оказаться в другом месте и с облегчением сказать: Хорошо, что это все неправда! – и продолжать жить нормальной, как и раньше, жизнью.

Я почти произнес: «Я никого не убивал», но сдержался, понимая, что эта фраза уже заезжена в фильмах и на страницах детективов. Да и в них эти слова не имеют никакого веса. Так что, лучше воздержаться от ненужных реплик.

Пожалуй, самое время прибегнуть к словам, которые так же часто используются сценаристами в киноиндустрии и авторами книг, но несут куда больше пользы, применяя их на практике – «я не буду разговаривать без своего адвоката».

Новая волна размышлений принесла с собой очередную порцию адреналина. Мне стало жутко от того, что в моей голове промелькнула мысль, будто я, действительно, мог кого-нибудь убить, сам того не ведая.

Если вдуматься и проанализировать происходящее со мной – нельзя отрицать тот факт, что потеряна грань, связывающая меня с чем-то четким, в чем можно было бы быть абсолютно уверенным. Я не знаю, что со мной творится, не могу с уверенностью определить, где реальность, а где... Не пойми что! Ни то сон, ни то безумие.

Безумие! Эта мысль прострелила от макушки до пят. Сердце замерло. Мозг боялся принять это как вариант, как объяснение тому, что происходит, так как это многое расставило бы на свои места.

Медицина знает много о провалах памяти, раздвоении личности, при которых человек не может вспомнить, что с ним происходило в тот или иной момент. Шизофрения, о которой я ни черта не знаю, но уверен, психиатры многое о ней могут рассказать, от чего станет не по себе. И много других психических заболеваний.

Мозг – самая неизведанная часть человеческого организма! Так почему он не мог проявить по отношению ко мне черный юмор?!

Лейтенант взял со стола гелиевую ручку. Я терпеть не могу эти гелиевые ручки, поэтому мне сразу бросился в глаза заголовок, который он написал на листе – «Протокол».

– Хотите что-нибудь рассказать органам милиции или будете продолжать настаивать на своей нелепой истории про друзей с их необычным чувством юмора? – спросил лейтенант, практически не отрывая глаз от протокола, в который заканчивал вписывать мои данные.