Текст книги "Общественный порядок"

Автор книги: Оноре Бальзак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Оноре де Бальзак
Общественный порядок

ГАЛУНЫ, ЭПОЛЕТЫ, ПОГОНЫ, БАХРОМА И ПРОЧЕЕ

– Ну что, кончили?

– Еще нет; нужно назначить высший офицерский состав.

– На этот раз он будет сносным?

– Сносным? Скажите, сударь: превосходным! Республика провозглашена, ей остается покрепче держать на голове свой колпак. Все наши офицеры будут принадлежать к золотой середине.

– За это спасибо, бакалейщик.

– Сударь, вы меня оскорбляете: я аптекарь.

– О! Тогда меня не удивляет ваша любовь к гидравлическому правительству Казимира Помпье[1]1
  ...любовь к гидравлическому правительству Казимира Помпье. – Имеется в виду правительство Луи-Филиппа, возглавлявшееся министром Казимиром Перье и разгонявшее при помощи пожарных насосов демонстрации; слово «помпье» (pompier) означает «пожарник».


[Закрыть].

– Вы анархист.

– Молчите, старый дурак!

– Кровопийца, бонапартист, карлист. Чего доброго, вы стоите и за Генриха Пятого[2]2
  ...вы стоите и за Генриха Пятого! – Генрихом V роялисты после 1830 года называли внука Карла X, претендента на французский престол.


[Закрыть]!

– До свидания, клистирная трубка.

– Что за стычка произошла у тебя с этим колпаком?

– Не стычка, а спор по поводу общественного порядка... Да где же твои сержантские нашивки?

– А я имел неосторожность отдать честь генералу Ламарку[3]3
  Генерал Ламарк – французский военный и политический деятель (1770—1832); один из лидеров либеральной оппозиции во время Реставрации.


[Закрыть].

– Ты много чего наскажешь.

– А впрочем, в нашей роте все кончилось полюбовно: ротным назначили владельца роскошной гостиницы; он получил серебряные эполеты, зато в помощники себе назначил тех, кто помогал ему по кухонным делам: главный повар у него подпоручиком, помощник повара – фельдфебелем, тот, кто мясо поджаривает, – сержантом, поваренок – фурьером, а швейцар – капралом.

– Понимаю, все они удостоены доверия национальных гвардейцев господ лавочников, которые готовы поставлять голоса избирателей при условии, что они же будут поставлять упомянутой гостинице всякого рода товар, который продается и покупается, как голоса на выборах.

– А в твоем квартале как дела?

– Нынче утром предложили сменить командира полка, но были представлены веские возражения против нового кандидата.

«– Возможно ли? – первым делом сказал господин в очках, который всегда стоит за существующий порядок. – Вы хотите назначить командиром генерала М.? Подумали ли вы о том, что этот дьявол в случае войны нас и взаправду мобилизует!

– К тому же он любит поляков!

– Он жалеет итальянцев!

– Он поддерживает бельгийцев!

– Он записался в Ассоциацию[4]4
  Он записался в Ассоциацию! – Имеется в виду объединение республиканцев, образовавшееся после 1830 года.


[Закрыть]!

– Он присутствовал на похоронах Грегуара, а Тибодо[5]5
  Грегуар, Тибодо. – Грегуар, Анри (1750—1831), и Тибодо, Антуан (1765—1854), – члены Конвента во время французской буржуазной революции 1789—1794 годов.


[Закрыть] жал ему руку.

– Однако, господа, он отличный командир, а это прежде всего...

– Прежде всего нужно держаться подальше от политики, тогда можно стать чем-то в наших глазах.

– Правильно, правильно, браво!

– Подаю голос за него.

– А я против.

– Тем хуже для вас!

– Сударь, позвольте мне сказать вам о том... Нет, я вам не скажу.

– Понимаю вас, сударь... Заказов на сапоги вы больше от меня не получите.

– А вы можете продавать ваши шляпы кому угодно, только не мне.

– Друзья мои, дорогие мои соотечественники, бога ради, помиритесь. Примирение во что бы то ни стало! Послушайтесь чиновника, честного контролера, который при всех режимах сохранял пост фельдфебеля».

Господин, так выступивший и имевший целью восстановить спокойствие, не дать анархии проникнуть в ряды лавочников, был человек очень опрятный, обычно носивший мундир национальной гвардии; руки у него были белые, лицо также белое, румяное, слегка подкрашенное, а военный мундир так облегал его тело, точно был приколот к нему булавками.

«– Дорогие друзья, дорогие соотечественники, – продолжал он, сделав паузу и взяв понюшку надушенного табаку, – я уважаю все мнения и остерегусь осуждать чью бы то ни было точку зрения, но я надеюсь привести почтенному собранию аргумент, не допускающий никаких возражений, который побудит вас высказаться отрицательно по вопросу, обсуждаемому нами. Нет, по-моему, генерал М. не может командовать нашим полком, и не потому, что он республиканец или, может быть, наполеонист, ведь мы все были немножко – одни поменьше, другие побольше – и республиканцами и наполеонистами... Но у генерала имеется недостаток... это еще слабо сказано!.. порок, нетерпимый в строю!

– Какой же?

– Он курит.

– Может быть, только сигары?

– Отнюдь нет! Он курит трубку, я собственными глазами это видел, собственным носом чуял!

– Голосовать! Голосовать!

– Я полагал бы, господа и уважаемые мои коллеги, что после факта, сообщенного мною, даже и обсуждать нечего.

– В самом деле, оставим прежнего командира».

Всего печальнее то, что все рассказанное здесь – сущая правда.

«Карикатура», 9 июня 1831 г.