Текст книги "Закрытая школа. Противостояние"

Автор книги: Ольга Заровнятных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Во-первых, вы покинули территорию школы и за это наказаны, – с усмешкой ответил Морозов, наливая себе горячий кофе и садясь за стол. – Во-вторых, ты не возвращаешь мне бумаги, и твои друзья наказаны за это тоже, – он отпил кофе, не сводя глаз с Максима.

– Можешь нас на куски своей пилой распилить, но бумаг ты не получишь, – твердо заявил Максим и добавил, чтобы было совсем уж доходчиво: – У меня их нет, ты это понимаешь?

– Они могут быть только у тебя, – развел руками Морозов и добавил через паузу, намекая на Марию: – Или у твоей полоумной поломойки.

– Она здесь ни при чем, – резко оборвал его Максим, заметно побледнев. – Не трогай ее!

– Ах, какая забота! – с деланым изумлением воскликнул Морозов. – С чего бы это? – он пристально посмотрел на Максима и язвительно сказал: – Кажется, понимаю… Птичка напела птенчику сказочку, что она его мамочка!

– Только дотронься до нее – я тебя убью, – скрипя зубами от злости, пригрозил Максим.

– Я думал, ты умнее, – насмешливо сказал Морозов. – С виду она милашка, воды не замутит. А на деле – воровка и аферистка. Меня она с первого дня шантажировала, – пустился в откровения Морозов, на ходу сочиняя правдоподобную историю, мастерски искажая факты. – Пронюхала, что ты усыновлен, требовала деньги за молчание. Но ты сам обо всем узнал, – Морозов еще отпил кофе, давая Максиму время на обдумывание услышанного. – Она разозлилась страшно: я, как ты понимаешь, не заплатил, – заметив, что Максим еще сильнее побледнел, Морозов спокойно добавил: – Не переживай, вокруг больших состояний всегда крутятся аферисты. Эта Маша давно в деле.

– Откуда ты знаешь? – спросил Максим, сильно волнуясь.

– Она когда-то попалась, – продолжал «открывать глаза» Максиму Морозов, внутренне торжествуя. – Не поделила с дружком своим, Толиком, навар, пырнула его ножом. Ее заперли в психушке, а она оттуда сбежала.

– Я тебе не верю, – неуверенно произнес Максим.

– А своим глазам? – спросил ожидавший этих слов Морозов, после чего небрежно выдвинул ящик стола и, достав оттуда прозрачную папку с несколькими газетными вырезками, кинул на стол перед Максимом.

Максим непонимающе смотрел на папку, на вырезках виднелись фотографии Марии и текст. В глаза бросались заголовки статей «Сбежала из психиатрической клиники», «Маньячка на свободе», «Пациентка желтого дома». Вынув из папки одну из вырезок, Максим рассмотрел фотографию поближе: она была плохого качества, но Мария на ней была вполне узнаваема.

Ребята на улице попеременно пилили дрова, но даже это не спасло их от сильного мороза. Даша, обхватив себя руками, переминалась с ноги на ногу, Рома работал пилой, пытаясь сдержать дрожь. Максим вышел на крыльцо и прикурил сигарету дрожащими пальцами, затем достал из кармана помятую газетную вырезку, которую ему дал Морозов.

– Макс! – окликнул его Андрей и подошел к нему в тревоге. – Что он тебе сказал?

– Что Маша мне не мать, – разделяя каждое слово, ответил Максим. Пальцы у него дрожали, словно все это время он был вместе с друзьями на холоде. – Что она аферистка, шантажистка. Что она сбежала из психушки и ее ищет полиция, – Макс продемонстрировал Андрею газетную вырезку, а затем сжег ее, как будто хотел таким образом сжечь все мосты между собой и Марией.

На территорию школы въехала «Скорая». Врачи с носилками быстро зашли внутрь, встревоженные ребята последовали за ними. В холле на полу они увидели на носилках мертвое тело Миши. Стоявший рядом с телом дворник украдкой вытирал слезы. Здесь же находились встревоженные Галина и Виктор.

– Виктор Николаевич, что случилось? – спросил Андрей, оцепенело глядя на мертвого Мишу.

– Андрей, не сейчас! Идите в свою комнату! – взволнованно ответил Виктор, едва справляясь с эмоциями.

В полной тишине санитары вынесли носилки с телом подростка, дворник и Виктор вышли следом за ними. Рома, как и все, проводил носилки полным ужаса взглядом, успев заметить на шее Миши едва различимое красное пятно размером с вишневую косточку, похожее на родинку, или на укус насекомого, или даже на след от укола.

Еще сегодня Рома видел Мишу живым и даже разговаривал с ним. Произошедшее не укладывалось в голове. Входная дверь хлопнула, закрывшись за санитарами. Рома испуганно вздрогнул. Вся школа словно замерла, прислушиваясь к шороху шин уезжавшей «Скорой». Перед мысленным взглядом Ромы маячил след на шее Миши, которого – Рома мог поклясться – днем еще не было…

Она беззвучно смеялась, глядя через запыленное стекло на людей, которые сверху казались Ей лилипутами. Они вынесли на носилках куклу и погрузили в машинку. Пальчиком Она прочертила по стеклу дорогу, и игрушечная «Скорая» послушно понеслась по ней. Она еще долго смотрела, как мелькают в темноте задние габаритные огни, словно глаза рыщущего по лесу волка.

Глава 2
Когда тайное становится явным

На следующее утро Рома снимал на камеру ритуальный зал во всех подробностях, стараясь ничего не упустить. Из-за того, что ребят еще никто ни разу здесь не застал, они вели себя по-хозяйски: спустили нацистский флаг во всю стену, сбросили чехлы со стульев, чтобы в объектив камеры попали инициалы на спинках.

– Думаю, на этот раз мы прижмем всю компашку, – ожесточенно сказал Максим.

– Если камера волшебным образом не испарится, – с сомнением отозвался Рома, покачав головой. – Как все остальные доказательства.

Андрей подошел к стулу, стоящему во главе стола, оперся на его спинку ладонями. Поджав губы, пробежался прищуренными глазами по инициалам на спинке – Эр-Дабл-Ю. Кто бы мог подумать, что его дед окажется нацистом…

– Надо найти хороший тайник, – дельно предложил Андрей.

– Чувак, не обижайся, но камеру мы спрячем сами, – осторожно сказал Максим, подходя к нему. – Тебе лучше не знать об этом месте.

– Вы что, мне не доверяете? – изумился Андрей. – Мне?!

Его друзья переглянулись и опустили взгляды в пол. Никто не решался посмотреть Андрею в глаза и даже просто ответить на его такой простой, казалось бы, вопрос. В гулкой тишине ритуального зала его слова звучали, как выстрелы:

– Это что, шутка? Вы что, издеваетесь, ребята? Макс, ну ладно, у нее паранойя, – кивнул Андрей на свою бывшую девушку, Дашу, – но ты-то нормальный! – Темп его речи все ускорялся, голос становился громче. – Ромыч?! Ребята, что с вами такое, это же я! – Андрей выпрямился и ударил ладонью по спинке стула, отчего стоявшая рядом с ним Даша вздрогнула.

– Тебе мы верим на все сто, – торопливо произнес Максим, но потом жестко добавил: – А вот твоей подружке – нет.

Стоило Максиму вновь намекнуть на то, что Анна вела двойную игру, как Андрей побледнел и, грубо отпихнув в сторону Дашу, направился к выходу. Ребята поспешно убрали нацистский флаг, накинули на стулья чехлы, заметая следы своего пребывания в зале, и пошли вслед за ним.

Когда они один за другим вышли из часовни, мимо нее пробегала Вера в спортивном костюме, совершавшая свою обычную утреннюю пробежку на свежем воздухе. Заметив их, Вера спряталась за деревом. Друзья шли торопливо, настороженно озираясь при этом. Едва они скрылись из глаз, Вера задумчиво окинула часовню взглядом.

* * *

Войдя в класс младших перед началом урока, Анна застала ссору между детьми: Юра попал Алисе в глаз скомканным кусочком бумаги из рогатки. Алиса терла покрасневший глаз, обиженно поджав губы. Разняв повздоривших детей, Анна наставительно заметила:

– Рогатка – это не игрушка, а очень опасная вещь. Сначала в ход идут рогатки, потом пистолеты, а потом бомбы.

Анна попросила детей сесть по местам и сама пошла за свой стол, однако Алиса с Надей, посовещавшись шепотом, направились вслед за ней.

– Если оружие так опасно, зачем вы купили себе пистолет? – напрямую спросила Надя.

– Что? – спросила Анна, совершенно опешив от вопроса девочек. Она нахмурилась, переводя быстрый взгляд с Алисы на Надю, а те продолжали ее обвинять.

– Мы нашли у вас в комнате пистолет, – пояснила Алиса.

– И он был не игрушечный, – упрямо сказала Надя. – Он стрелял пулями. Настоящими.

Анна растерялась, не зная, что ей ответить на все это. Она опустила голову, словно ответ мог быть написан в лежащем на ее столе классном журнале, затем обвела взглядом притихший класс: дети заинтересованно прислушивались к разговору. Анна взяла себя в руки, приняла невозмутимый вид и строго сказала:

– Значит, так, девочки. Вы обе наказаны.

– За что?? – возмущенно воскликнула Надя, глядя на учительницу во все глаза.

– За то, что вы без разрешения входите в чужие комнаты. И за то, что болтаете небылицы! – Анна открыла классный журнал и стала листать его, дав понять девочкам, что разговор окончен.

Надя с Алисой направились к своей парте, недоуменно переглядываясь, Анна бросила им вслед тревожный взгляд, обдумывая свое положение. Девочки сели за свою парту обиженные.

– Сама врет, а нас наказала! – пробурчала Алиса.

Митя со своего места прошептал им:

– Я знаю, где этот пистолет.

Накануне Митя случайно нашел его на чердаке. Тогда он, оставшись один на один с чучелом – его единственным противником по игре в шахматы, сооруженным из ведра, веника и старой кепки, подбирал с пола рассыпавшиеся шахматные фигуры. Одна из половиц неожиданно отошла в сторону, и Митя обнаружил под ней тайник своего отца. Достав из него оружие, Митя зачарованно разглядывал его, вертя в руках, удивляясь его тяжести и заключенной в нем смертоносной силе.

После урока Митя привел Алису и Надю на чердак.

– Надо выбросить этот пистолет в мусор, – сделала вывод Надя, глядя на пистолет в руках Мити. – И этот, и все другие пистолеты тоже. И рогатки, и всякое оружие!

– И отвертки тоже выбросим! – предложил Митя, и глаза его на худощавом лице возбужденно блестели в полумраке чердака.

Надя согласно кивнула.

* * *

Вечером в библиотеке работали над книгами Анна, Вадим Уваров и Виктор. Виктор сидел за столом, делал выписки из книги, готовясь к завтрашним занятиям. Закончив, он поднялся и направился с книгой к полкам, чтобы вернуть ее на место. Внезапно его рука начала сильно дрожать, он выронил книгу на пол. Виктор встревоженно смотрел на кисть, сжимая и разжимая ее.

– Виктор? – окликнул его Вадим. Ноги Виктора подкосились, его повело в сторону, он смахнул с полок несколько книг, пытаясь удержаться, Вадим едва успел подхватить его под руки, не дав упасть.

– Виктор, тебе плохо? – спросил Вадим, помогая ему сесть на стул.

– Просто голова закружилась, – слабым голосом ответил Виктор.

Уваров стремительно вышел из библиотеки за стаканом воды. Анна воспользовалась моментом, подсела к Виктору и доверительно сообщила ему, глядя своими полными искренней заботы глазами:

– У моего брата были такие же симптомы, как у вас. Врачи сказали, что он умрет через три месяца. Сейчас брат в порядке и почти здоров. От этой болезни есть лекарство. Экспериментальное. Если хотите, я дам вам контакты клиники.

Позднее Виктор, решившись, попросил у Анны телефон клиники, и та с готовностью дала ему визитку. Виктор посмотрел на нее с затаенной надеждой.

– Звоните прямо сейчас, – заботливо посоветовала Анна, – они присылают врача в течение двух часов.

Едва дверь за Виктором закрылась, улыбка исчезла с лица Анны, она взяла мобильник и отчиталась:

– Это я. Он согласился.

* * *

На улице в это время Князь из-за ограды наблюдал за Володей, вышедшим на задний двор школы выбросить мусор. Вечерние тени уже поползли по земле, удлиняясь, торопясь навстречу друг другу, чтобы слиться, словно капли ртути. Володя подошел к нему.

– Ты хотел знать, что означает этот шрам, – сказал Князь и закатал левый рукав, демонстрируя Володе шрам, похожий на русскую букву «И», перечеркнутую посередине короткой вертикальной чертой. – Это руна. Называется «горизонтальный вольфсангель», или по-другому – «волчий крюк». Это след от клейма.

Князь рассказал Володе, как и при каких обстоятельствах он познакомился с его отцом. Князю было тогда десять лет. Его и еще пятерых мальчиков содержали в лабораторной палате. Она была скудно обставлена: посреди стоял широкий деревянный стол со стоящими на нем пустыми алюминиевыми мисками и кружками, вдоль стен – железные койки.

Все мальчики лежали на спинах, к рукам были прикреплены капельницы с жидкостями разных цветов. У первых двух мальчиков, чьи кровати были поставлены ближе других к двери, по трубкам в специальную емкость стекала кровь. У первого мальчика емкость была почти заполнена, он лежал неподвижно, словно мертвый. Второй еще подавал признаки жизни: его емкость с кровью была заполнена лишь наполовину.

Маленький Князь, присев, спросил лежащего на соседней кровати мальчика:

– Тебя как зовут?

– Ваня Шевцов, – ответил мальчик, тоже присаживаясь и опираясь спиной о спинку кровати. – А тебя как?

– А я Боря Князев. Моих родителей арестовали… а меня отправили сюда.

– Меня тоже, – кивнул Ваня и с ужасом оглянулся на неподвижно лежащего мальчика. – Нас здесь убьют!

– Надо бежать, – предложил маленький Князь. – У меня на Урале дядька лесник. Если доберемся – нас там никогда не найдут.

В этот момент в палату вошли люди в белых медицинских халатах – трое мужчин и одна женщина. Позднее, уже будучи взрослым и начав расследование, Князь узнал, что это были Вульф, Флейшер, Меркель и Раубер. В то время им всем было около тридцати лет. Окинув палату холодными взглядами, они подошли к первой кровати.

– Записывайте. Состав номер сто сорок три не сработал, – бесстрастным голосом продиктовал Вульф. – Кровь вытекла, пациент мертв.

Пока Раубер строчила в блокноте, Флейшер и Меркель отсоединили от мертвого мальчика трубки и завернули тело в простыню. Маленькие Ваня и Князь с ужасом наблюдали за происходящим, подтянув колени к подбородку, испуганно сжавшись рядышком на кровати. А Вульф в это время уже подходил к следующему ребенку.

– А здесь наблюдается любопытная реакция, – прокомментировал он состояние мальчика. – Не будем ждать, пока вся кровь сольется, введем катализатор, – махнув рукой в сторону других детей, он отдал распоряжение: – На остальных проверьте комбинацию в пропорции три-шесть и два-восемь.

Вульф молча наблюдал, как трое взрослых склонились над вторым мальчиком. Ему поменяли капельницу, после чего перешли к третьему ребенку. Раубер ловко обмотала его худенькую руку жгутом и воткнула в вену иглу. Мальчик жалобно заплакал – от боли и страха. Кровь начала стекать в емкость.

Ваня и Князь с тревогой переглянулись – так очередь постепенно могла дойти и до них. В этот момент мальчик, лежащий вторым, издал жуткий крик и забился в судорогах. Емкость с его кровью опрокинулась и разлилась по полу. Мужчины бросились к мальчику и прижали его к кровати, а Раубер начала набирать в шприц лекарство.

– Срочно в лабораторию! – приказал Вульф.

Мужчины подхватили ребенка, и все вместе они торопливо покинули палату.

– Бежим! – шепнул Князь Ване, показывая глазами на окно вентиляции.

Князь вместе с Ваней пододвинули стол к стене, взобрались на него, Князь отставил вентиляционную решетку, и оба мальчика заползли внутрь вентиляции. Раубер, вошедшая в палату в тот момент, когда в вентиляционном окне исчезали ноги Вани, не растерялась ни на секунду, а тут же сухо доложила по рации:

– У нас побег. Спускайте собак.

А Князь и Ваня в это время торопливо на четвереньках ползли по лабиринту вентиляционной шахты.

– Хорошо, что собаки не лазают по заборам, по деревьям… – закончил Князь свой рассказ. Теперь, когда страшные воспоминания остались в далеком прошлом, он мог позволить себе пошутить, чтобы слегка разбавить гнетущее впечатление, произведенное на Володю. – На товарняках добрались до моего дядьки, он нас и приютил.

– Вы узнали, кто были эти люди… в лаборатории? – спросил Володя.

– Гораздо позже, – ответил Князь, кивнув. – Это фашисты. Эсэсовцы, работающие на НКВД.

– Что они там варганили из детской крови? – спросил ошеломленный Володя. – Эликсир вечной жизни?

– И жизни, и смерти, – загадочно ответил Князь. – Твой отец погиб, добывая эту информацию.

– И где они сейчас? – осторожно спросил Володя.

– Я думал, ты сам понял, – ответил Князь, многозначительно глядя на школу за спиной Володи. Володя обернулся, взгляд его стал жестким. В надвигающихся сумерках здание словно приосанилось на фоне бледного закатного неба. Приосанилось и налилось темной силой. Вспыхивающий свет в окнах усугубил ощущение: школа ощетинилась тенями, оскалилась горящими окнами, словно волк, готовый разорвать свою жертву в клочья.

* * *

Поздним вечером Максим, Рома и Даша снова снимали на камеру подземелье. Вика уже в который раз отказалась с ними пойти. Они забрались на этот раз в такие дебри, где до этого ни разу еще не были, и, открыв дверь с круглым окном, обнаружили за ней операционную. На ее стенах была старая плитка, операционная была полна медицинского оборудования: кругом стояли тележки, штанги для капельниц, шкафы с медикаментами.

– Похоже на ту комнату на пленке, помните? – тревожно заметила Даша и поежилась, уточнив: – Где делали операции девочкам.

Несмотря на то что операционная стояла открытая, словно войти в нее мог любой желающий, она не казалось заброшенной и уж тем более запущенной: нигде не было грязи и пыли, все флаконы и медикаменты стояли на своих местах. Не хватало только восковых манекенов врачей и медсестер, чтобы операционная походила на одну из комнат Музея восковых фигур. Рома снял на камеру пустой флакон для капельницы с надписью «INGRID».

– «Ингрид» – эта же та компания, чьи акции тебе завещал дедушка! – вспомнила Даша, оглянувшись на Максима.

Он как раз нашел на одной из полок шкафа три полных флакона с той же надписью.

Даша взяла из его рук, прочитала:

– Срок годности 24 месяца… до ноября 2013 года. – Она пораженно посмотрела на Максима, ребята в шоке переглянулись. – Ты хочешь сказать, что прямо в нашей школе немцы… настоящие фашисты… продолжают делать опыты на детях? – спросила она и уточнила: – Вот сейчас? В наши дни?

– Подержи, я сниму крупнячок, – попросил Рома и сунул флакон ей в руки, затем отступил, чтобы заснять крупный план, но зацепился ногой за лежащий на полу провод и с грохотом упал, роняя попутно штанги для капельниц.

Включилась сигнализация: по всему подземелью завыла сирена, замигали красные лампы. Ребята затравленно огляделись. Первым пришел в себя Максим.

– Валим отсюда! Быстро! – скомандовал он, и ребята выбежали из операционной, загнанно озираясь, подталкивая и торопя друг друга. Дезориентированные воплем сирены и раздражающим светом красных ламп, они не сразу сообразили, в какую сторону им бежать.

Казалось, топот ног приближающихся охранников доносился сразу со всех сторон. По стенам подвала метались призрачные, искаженные тени. Ребята бросились наугад в один из отсеков коридора. Миновав его, повернули за угол. Остановились на миг, прислушиваясь к звукам погони. Мигающие красные лампы оставляли кровавые всполохи света на их испуганных лицах.

* * *

В то же самое время, когда ребята пытались в подземелье найти ответы на мучившие их вопросы, далеко-далеко от них, в Греции, среди огромных валунов на берегу моря пробирался отец Андрея, Александр Авдеев, которого все считали погибшим. Его сопровождал Димитрис – старый рыбак, подобравший Александра на берегу, куда того прибило течением, и выходивший его.

– Димитрис, долго нам еще идти? – спросил Александр по-гречески, немного коверкая слова. Он сильно прихрамывал на одну ногу, эта вылазка давалась ему нелегко.

– Да нет, уже пришли, – по-гречески ответил Димитрис и указал рукой на груду больших камней у берега. – Я нашел тебя возле той скалы.

Димитрис пошел обратно в дом. Александр смотрел на волны, лениво набегающие на каменистый берег, на огромные валуны на берегу, но все равно не мог вспомнить, каким образом он здесь оказался. Слабый ветер ерошил его и без того растрепанные волосы. В бесформенном старом свитере, с печатью усталости на лице, он выглядел точно полярник, вернувшийся домой из дальней экспедиции. Да вот только не к себе домой.

Словно волны на берег, на Александра нахлынули обрывочные воспоминания: острые камни… огромные валуны… расщелина… Александр привалился спиной к камням, опустил руку в расщелину и вытащил из нее рюкзак. В рюкзаке нашел пачки денег, упакованные в пакеты, пистолет, телефон с разбитым дисплеем. Добравшись до хижины, в которой его приютил Димитрис, он попытался дозвониться по телефону на последний из набранных в мобильном номеров.

* * *

Виктор заглянул в приоткрытую дверь комнаты Елены. В комнате никого не было, только в кроватке плакал Игорек. Виктор ласково успокоил младенца, взяв его на руки. Вошедшая с бутылочкой молока Елена протянула к ребенку руки.

– Мне не нужна помощь, – сдержанно предупредила она, села на кровать и стала кормить Игорька молоком из бутылочки. Светлые кудри упали на склоненное над ребенком лицо Елены, смягчив его всегда строгое выражение. Материнство словно растопило ее ледяной характер. Уложив после кормления ребенка в кроватку, Елена нежно посмотрела на него, размышляя вслух: – Он мог бы быть нашим сыном.

– А я рад, что у меня нет детей, – неожиданно заявил Виктор и решил признаться ей, понимая, что правда рано или поздно все равно выйдет наружу: – Лен, я очень болен. Врачи не могут поставить диагноз, но, не сговариваясь, дают мне несколько месяцев. Максимум полгода.

Елена, в ужасе от услышанного, порывисто обняла Виктора и заплакала.

– Тихо, тихо, не плачь, – произнес Виктор. И было не понятно, кого он успокаивал: Елену ли, судорожно глотавшую слезы, или захныкавшего в кроватке Игорька, выронившего на светло-желтую простынку соску с пластмассовым красным ободком и наблюдавшего теперь за взрослыми внимательным, совсем не детским взглядом.

* * *

Если бы Виктор вышел в этот момент из комнаты Елены в коридор, он бы увидел странное зрелище: Алиса, Надя и Митя волокли по коридору тяжелый темно-зеленый мешок.

– Какой он тяжелый! – натуженно посетовал Митя, принявший на себя основную тяжесть груза. Надя, вцепившись в мешок, подволакивала его сбоку рывками, Алиса подпихивала сзади.

За этим занятием их застал Андрей, только что вышедший от Анны.

– Что, грабанули банк? – пошутил Андрей, стараясь сохранять серьезное выражение лица.

Надя с Алисой, все еще обиженные на Анну за несправедливое наказание, сообщили Андрею, что у них в мешке вместе с различным оружием – отвертками, вилками и ножами – лежит ее пистолет.

– Она сказала, что он ненастоящий, – возмущенно пожаловалась Надя брату, – а он стреляет пулями!

И дети с готовностью выудили пистолет Анны из мешка.

– Мы видели, как он стреляет в стенку, – доверчиво призналась Алиса и добавила убежденно: – И он чуть не совершил убийство!

Андрей, стараясь не выдать волнения, повертел пистолет в руке. Дети часто ошибаются по незнанию или додумывают, фантазируя… Наверняка всему этому есть разумное объяснение, и Анна тут совершенно ни при чем! Андрей конфисковал у детей пистолет и пошел к Анне за объяснениями.

Войдя в ее комнату, он услышал звуки душа. Негромко прозвенел с тумбочки телефон Анны – пришло входящее сообщение. Руководствуясь правилом, что между близкими людьми не должно быть секретов, Андрей прослушал голосовое сообщение: «Аня, быстро спускайся вниз. Там сработала сигнализация, – торопливо проговорил Морозов. – Уверен, это снова твой сопляк с дружками, – раздраженно заявил он и безапелляционно добавил: – Они не должны оттуда выйти».

Первым порывом Андрея было швырнуть телефон так, чтобы он разлетелся вдребезги, а затем выложить Анне все, что он теперь о ней думает. Но, поколебавшись секунду, Андрей аккуратно положил телефон на место, торопливо запихнул пистолет в карман и вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь.

* * *

Мария была на кухне. Она понятия не имела, что в эти минуты Максим находится в подземелье, и спокойно выполняла свою обычную работу. Перемыв столовые приборы, она положила их на поднос и понесла его от раковины к столу. Убрав вилки и ложки в ящик стола, она закрыла его и нечаянно прищемила палец.

Вскрикнув, Мария инстинктивно поднесла палец к губам. Вошедший в этот момент на кухню Володя тут же кинулся ей на помощь и взял ее за руку, однако Мария резко вырвала руку и отошла в сторону.

– Дай посмотрю, – ласково попросил Володя. – Надо лед приложить, а то ноготь посинеет.

– Сама разберусь, – со злостью ответила Мария, подошла к раковине и подставила палец под струю холодной воды.

– Маш, ну дай же мне все тебе объяснить, – снова попросил Володя, подходя к ней. – У меня тяжело болела мама…

– Знаю, я была на похоронах, – чуть смягчаясь, ответила Мария.

– Ну, раз ты все знаешь, значит, мы можем начать все сначала? – с надеждой спросил Володя и попытался обнять Марию за плечи, но та оттолкнула его.

– Да, я все знаю! – вспыхнула Мария. – Знаю, что ты пропал на пять месяцев и явно не скучал без меня! Я только не пойму, зачем ты вернулся?

– Просто я понял, что люблю тебя и никто, кроме тебя, мне не нужен, – искренне произнес Володя.

Володя подошел к Марии и снова попытался обнять ее, но Мария вновь увернулась и стала вытирать руки полотенцем, глядя на Володю исподлобья.

– Знаю, я последняя скотина, сволочь, я заслужил такое отношение, – покаянно сказал Володя. – Маша, дай мне еще один шанс, я прошу тебя…

– Я тебя любила, очень любила, – с чувством призналась Мария. – Но больше я не хочу страдать. – Она с грустью посмотрела на Володю и пошла к выходу из кухни.

– Имей в виду, я так просто не сдамся! – решительно крикнул ей вслед Володя.

Мария вышла из кухни, не ответив. Володя схватил большой нож, лежавший на разделочной доске, и с досадой воткнул его в доску. Он предполагал, что Мария будет дуться, но не думал, что она решит поставить крест на их отношениях. Впрочем, не в его характере было отступать.

* * *

В это время в холл школы вошла привлекательная женщина лет тридцати семи. Ее звали Тамара, это была брюнетка с внимательным взглядом, очень сдержанная и осторожная. Вышедший ей навстречу Морозов принял ее пальто и, указав на Виктора, многозначительно сказал:

– А вот и он. Действуй.

Представившись Виктору, Тамара прошла в его комнату и убедила его пройти лечение. Терпеливо, дружелюбно, она слово за словом расположила его к себе:

– Спектр действия препарата очень широк, и наша клиника имеет все необходимое оборудование. Можете поехать со мной прямо сейчас.

– Если выбирать, где провести последние месяцы жизни, – сказал Виктор, заметно колеблясь. Он нервно вертел в пальцах ручку, с трудом принимая решение, от которого зависела его жизнь. – Я лучше останусь здесь. Среди людей, которых я люблю.

– А если мы предложим вам лечение не в стационаре, а на дому? – предложила Тамара, используя малейший шанс. – Я готова приезжать сюда сама.

Не ожидавший такого поворота, Виктор согласился. Тамара пошла к выходу с удовлетворенной улыбкой.

* * *

В подземелье царило настоящее светопреставление. Ребята плутали в лабиринтах его коридоров под вой сирен и мигание красных ламп. Рома и Даша бежали впереди, наугад поворачивая то за один угол, то за другой, Макс бежал последним, изредка оглядываясь и скользя лучом фонаря позади себя.

Наконец они случайно свернули в нужный им коридор и оказались перед дверью, ведущую через камин в библиотеку. Спасение было близко. Даша нажала на кирпич, с помощью которой открывалась дверь, однако та, едва отъехав в сторону, остановилась.

– Жми! Жми! – в отчаянии повторил Макс, налегая всем телом на дверь, но ее заклинило.

– Я жму! Жму!!! – воскликнула Даша, снова и снова нажимая на кирпич.

Через узкую щель пробраться было невозможно. Ребята кинулись по коридорам в поисках другого выхода, как вдруг сигнализация смолкла. Друзья остановились как вкопанные.

– Может, пронесло? – оптимистично предположил Рома. – Нас больше не ищут?..

– Я что-то слышу, – прошептала Даша и замерла, прислушиваясь. – А вы?

Издалека, из глубины темных коридоров до них донесся лай собак. С каждой секундой он приближался к ребятам. Они снова кинулись бежать, осознав, что собак спустили на них.

Ребята бросились в противоположное от звуков погони ответвление коридора и наткнулись на мужчину с пистолетом в руке, ослепившего их лучом фонаря. Со всего разбегу затормозив, словно наткнувшись на невидимую стену из толстого стекла, они теперь в ужасе пятились, понимая, что деваться им некуда, они попали в ловушку. Из-за угла за их спиной выскочили два добермана.

Мужчина направил пистолет в сторону ребят, прицелился и выстрелил. Даша вскрикнула, закрывшись руками. Одна из собак с болезненным визгом убежала прочь, вторая устремилась за ней. Ребята оцепенело оглядели себя – все были целы. Неизвестный приблизился к ним, на его лицо упал луч света. Теперь ребята увидели, что это Андрей. Макс сделал шаг к нему и горячо обнял:

– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!

– Андрюх… У меня уже вся жизнь перед глазами проскочила, – потирая лоб, пытаясь прийти в себя, сказал Рома.

– Пройдем через лес, – решительно сказал Андрей и пошел по коридору первым, остальные поспешили за ним.

Позади них в одном из ответвлений коридора лежал раненный Андреем доберман. Его обнаружили Войтевич с двумя агентами лаборатории. Склонившись над умирающим псом, Войтевич ощутил прилив неудержимой ярости.

– Кретины! – заорал он на растерявшихся от его реакции агентов. – Да лучше бы кто-нибудь из вас подох, чем он! Еще раз пропустите посторонних в бункер – сами отправитесь на тот свет.

Кинув полный ненависти взгляд на молчавших агентов, Войтевич пошел по коридору. Проходя мимо хранилища, он не удержался и вошел в приоткрытую дверь. Включив свет, Войтевич окинул абсолютно пустые полки мрачным взглядом.

Он еще помнил то время, когда полки ломились от драгоценностей. В хранилище тогда шагу некуда было ступить. Повсюду стояли произведения искусства. Это было в 1956 году, Войтевичу было тогда семнадцать лет.

Ему поручили сверять со списком наличие ценностей в хранилище. Чуть в стороне от него стояли обеспокоенный Ольшанский и Вульф. Вульф, в отличие от Ольшанского, был, как всегда, уверен в себе и в успехе предприятия.

– Теперь, товарищ Колчин, это единственный источник финансирования лаборатории, – предупредил Ольшанский, жестом указывая на ценности. – Других денег не будет.

– Почему так радикально изменилось отношение к нашей работе? – сдержанно спросил Вульф.

Ольшанский достал газету «Правда» и молча протянул ее Вульфу. Заголовок статьи на передовице гласил: «Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Постучав пальцем по газете, Ольшанский взволнованно сказал:

– Сейчас пойдет такая волна… Новое руководство страны не знает о нашем существовании, поддержки ждать неоткуда, – он угрюмо замолчал, затем подвел итог: – Так что до лучших времен лаборатории официально как бы не существует.