Текст книги "Тайны Сент-Ривера"

Автор книги: Ольга Бэйс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Еще одно покушение

– Да, к сожалению, коллега, у меня неприятная новость. – хмуро сказал Эрик Катлер, – несколько минут назад в центр Бермана была в тяжелом состоянии доставлена Этти Саротти. Ее сбила машина на третьем шоссе, недалеко от ресторана «Биг роад». Похоже, она вышла из этого ресторана и собиралась ехать домой. Вряд ли она там была одна, но о происшествии заявил служащий автостоянки, куда делся спутник пострадавшей, если он был, пока неясно. Вы едете со мной?

– Конечно, еду. Странное совпадение, вам не кажется?

– Не думаю, что это совпадение, – возразил мне комиссар.

– Вот и я не думаю. А что это была за машина, известно?

– Такси.

* * *

Ресторан «Биг роад» был очень популярен среди людей, которые имели средний достаток и были среднего возраста. Здесь превосходно готовили, причем, учитывались интересы и тех, кто придерживается какой-либо диеты, и вегетарианцев и ценителей экзотических блюд, и просто любителей поесть. Музыка была живая и тоже довольно разнообразная. Опять же, программа составлялась таким образом, чтобы удовольствие получили, если не все, то большинство, при этом никто не испытывал раздражения. Как это достигалось? Это было, видимо, коммерческой тайной. Даже Дэвид не смог мне ответить на этот вопрос. Зал был оформлен несколько старомодно: тяжелые бархатные темно-зеленые портьеры на окнах, круглые столики, накрытые белыми льняными скатертями с неяркой вышивкой по краям, керамические кувшинчики и вазочки с цветами, – все это, тем не менее, создавало атмосферу, пусть и не домашнего, но все же уюта.

Пока мы ехали к месту происшествия, я попыталась мысленно извлечь хоть что-то из уже известных мне фактов. Здание, первый этаж которого занимает ресторан, находится рядом с перекрестком, оно располагается вдоль третьего шоссе, с той стороны, где автостоянка и автобусная остановка. Комиссар сказал, что машина сбила Этти, выехав на тротуар, в таком месте, что нельзя было точно определить, шла ли она к стоянке, или хотела уехать автобусом. Надеюсь, что у нас будет возможность выяснить, как это было на самом деле, это может внести хоть какую-то определенность. У Этти не было своей машины, значит, если она направлялась к стоянке, то была с кем-то, кто привез ее в своем автомобиле. Если же она собиралась уехать автобусом, то, по крайней мере, из ресторана она могла выйти и одна, впрочем, это всего лишь вероятно, здесь слишком много есть вариантов развития событий. Мне пришлось отложить размышления до того момента, когда мы получим всю имеющуюся информацию.

На месте происшествия нас ждал молодой инспектор дорожной службы. Эксперты уже заканчивали свою работу. Мы прошли в небольшое помещение при автостоянке, где и встретились с главным свидетелем Жоржем Кононом. Жорж держался молодцом, но чувствовалось, что ему это дается непросто.

– Знаете, я до сих пор не могу прийти в себя, – взволнованно начал он рассказывать, едва Эрик Катлер назвал свое имя. – Это случилось прямо на моих глазах. Женщина шла по этой дорожке в сторону автобусной остановки. Я еще подумал, какая симпатичная.

– Она что хотела перейти шоссе? – не дал ему разговориться комиссар.

– Нет, она спросила нашего охранника, не знает ли он, когда будет автобус. А когда узнала, что ждать еще целых сорок минут, попросила его вызвать такси. Он вызвал. Ей бы лучше было подождать возле нас, а она решила постоять прямо у шоссе. Когда она увидела машину, то подошла очень близко к дороге. Вообще-то ситуация вполне привычная, но автомобиль вместо того, чтобы притормозить… Вы же видели там очень невысокий бортик тротуара и нет ограждения, вот он и наехал на нее почти не снижая скорости. Я думаю, что он это специально сделал.

– Вы разглядели человека за рулем? – без всякой надежды на положительный ответ спросила я.

– Что вы! Салон машины не был освещен, фары ярко вспыхнули, а вокруг уже было темно, время-то позднее.

– Ну, вы сказали «он», вот я и подумала, – оправдала я свою наивность.

– Да это я так, – смутился Жорж Конон, – ведь трудно себе представить, чтобы женщина такое сделала.

– Всякое бывает, – задумчиво проговорил Катлер.

Больше ничего важного мы здесь не узнали. Но мы понимали, что кое-что можно выяснить в ресторане, куда мы и отправились после короткого разговора с охранником автостоянки, который подтвердил рассказ Конона.

Поскольку происшествие произошло за пределами «Биг роад», в ресторане все было как обычно. Посетителей было достаточно, но и свободный столик вполне можно было найти. По залу сновали официанты, на эстраде пианист играл что-то спокойное и мелодичное. К нам подошел метрдотель, пожилой невысокого роста чуть полноватый человек в безупречном черном вечернем костюме. У него было очень приятное лицо, но чувствовалось, что он или устал, или не совсем здоров.

– Патрик Руже, – представился он.

Комиссар показал ему свое служебное удостоверение и назвал мое имя, а также объяснил, что хочет задать несколько вопросов в связи с тем, что произошло рядом с рестораном. Вернее, он хотел бы узнать все, что удастся, о пострадавшей, возможно, кто-то обратил на нее внимание.

– Сейчас меня подменит Янош, – сказал метрдотель и жестом подозвал одного из официантов, – нам лучше поговорить не здесь. Вот, пройдите сюда, – он открыл дверь в небольшой кабинет, – я через пару минут вернусь.

Он действительно присоединился к нам очень быстро, мы даже не успели обменяться парой слов. Вслед за ним тот, кого он назвал Яношем, вкатил столик с тремя дымящимися чашками кофе, тарелкой с несколькими аппетитными бутербродами и вазочкой с печеньем. Я мысленно поблагодарила его за это, по достоинству оценив аромат хорошо сваренного кофе.

– Я запомнил эту женщину, – заговорил Патрик Руже, не дожидаясь вопросов, – она пришла часов в семь, назвала свое имя и сказала, что для нее должен быть заказан столик.

– Так и было? – уточнил комиссар.

– Да, разумеется, – очевидно, она собиралась здесь встретиться со своим другом.

– Это понятно, непонятно только, почему столик заказывала она. – проворчал Катлер, а я едва сдержала улыбку.

Я понимала, что имя, даже если бы оно было не настоящее, дало бы нам дополнительную информацию о человеке, который пригласил Этти на это роковое свидание.

– Нет, вы не правы, – возразил Руже, заказ, возможно, сделал и оплатил ее друг, но он не хотел, чтобы засветилось его имя, – обычно так поступают женатые мужчины, когда приходят к нам со своими подругами в тайне от жены.

– Понятно. Ну, так состоялось свидание? Видел ли кто-нибудь этого таинственного поклонника? – спросил комиссар с плохо скрытым неодобрением этой обычной практики.

– Нет, я точно знаю, что он не пришел. Она немного подождала, потом я заметил, что она пытается кому-то дозвониться по своему сотовому, но, похоже, там не отвечали.

– Вы наблюдали за ней? – удивилась я.

– Да, не то, чтобы наблюдал, но народу-то еще было мало, а на нее и смотреть было приятно. Потом, видно, он сам ей позвонил, она сразу встала и ушла, и не расстроенная, а скорее, взволнованная, так мне показалось. Ну, а после прибежал Жорж с автостоянки и рассказал, что женщину какой-то мерзавец задавил. У него на глазах, мол, все было. Он ведь от нас звонил и в полицию, и в неотложку. Его каморка закрыта была, а там оба телефона его, он от волнения все ключа найти не мог. Потом оказалось, что ключ-то он в руке держал.

– Бывает, – только и сказал Эрик Катлер.

Не так много мы выяснили, да и то, что выяснили, не слишком проясняло ситуацию. Если у покушения на Стонера был вполне понятный мотив, то в покушении на Этти мне не виделось никакого смысла.

Отсюда мы поехали в центр Бермана. Мы встретились с главным врачом. Комиссар должен был обсудить с ним меры безопасности, поскольку не было никакой гарантии, что тот, кто хотел убить женщину там на шоссе, не постарается проникнуть в больницу, чтобы не дать ей выжить. Этти все еще находилась между жизнью и смертью, врачи старались спасти ее, но надежды почти не было. Была сделана уникальная операция, но результат никто не мог предсказать. Нас конечно, к ней не пустили. У ее постели постоянно находилась Милена, а в коридоре, ведущем в реанимационное отделение, мы неожиданно увидели Артура, будущего зятя Этти. Больше всего меня поразил тот факт, что его глаза были явно покрасневшими от слез.

После посещения больницы мы решили, что лучше разъехаться по домам и отдохнуть. Катлер подбросил меня до дома по дороге в управлении, где ему еще нужно было пересесть со служебной машины на свою малолитражку.

Этот день был такой длинный и тяжелый, что мне уже не хотелось даже думать, тем более, что с каждым фактом, который мы добывали в последние пару дней, все только еще больше запутывалось. Версии разлетались одна за другой. Мотив был только у Ронена Критца, если только допустить, что эти акции вдруг показались ему жизненно необходимыми. Вопрос еще – знал ли он об этом завещании? Марта, например, узнала о пресловутом втором конверте только из газет после происшествия со Стонером.

Но все эти вопросы я отложила на завтра. Усталость вычистила мои мысли даже от минимума информации. Уже засыпая, я подумала о том, что неплохо бы все же поговорить с этим господином Критцем.

* * *

Как ни странно, с этой мыслью я и проснулась на следующий день. Поэтому, позвонив Ари, сразу отправилась в полицейское управление. Я знала, что в это время комиссар должен быть в своем кабинете.

Раннее утро радовало хорошей погодой. Небо было чистым, но солнце еще не нагрело воздух и камни. Было приятно пройтись пешком, что я и сделала. По дороге зашла в свое любимое кафе и выпила обязательную для себя чашечку кофе. Кофе всегда благотворно воздействует на мое воображение и главное – на мою память. Я вдруг отчетливо вспомнила один момент своей поездки в Стэрленд, и это воспоминание несколько изменило мои планы.

Комиссара я действительно застала на месте. Он выглядел уставшим, ему, видимо не удалось как следует выспаться.

– Доброе утро, коллега, встретил он меня своим обычным приветствием, – надеюсь на ваши идеи, поскольку мои уже иссякли.

– Было бы неправильно обмануть ваши надежды, – ответила я.

– Ага, значит, идеи есть? – голос Эрика Катлера стал несколько бодрее, или мне показалось?

– Да, не без этого, – усмехнулась я, – но сначала хотелось бы попросить вас помочь мне встретиться с Роненом Критцем…

– Да, эта мысль и мне приходила в голову, нужно выяснить, знал ли он вообще о завещании своей матери, – прервал меня комиссар.

– И это тоже, – согласилась я, – но думаю, что сначала мне нужно поговорить с Миленой Саротти.

– Вы думаете, что ей что-то известно, кроме того, что она уже сказала полиции? Или вы ее подозреваете?

– Подозревать ее, пожалуй, не в чем, но о поклоннике своей матери она может что-нибудь знать.

– Да, это верно. Но она утверждает, что о свидании в этом ресторане не знала…

– У меня появилась мысль о возможном мотиве покушения на Этти.

– Что-то я сегодня не очень понимаю ход ваших мыслей.

– Ну, у кого мог быть мотив?

– Уж не думаете ли вы, что кавалер госпожи Саротти хотел ее убить из ревности? Или она ему наскучила, и он не видел другой возможности от нее избавиться?

– Ну, комиссар, вам бы романы писать, – усмехнулась я.

– Значит, у вас предположения вполне разумные? Так поделитесь с полицейским комиссаром, поскольку у него явный застой в мозгах.

– Ну, пока это не мысли, во всяком случае, нет еще ничего конкретного. Если хотите, меня в эту сторону толкает интуиция.

– Мне нравится, что ваша интуиция, наконец, тоже включилась в расследование этого ненормального дела, – улыбнулся комиссар.

– Понимаете, ревность и усталость от длительных отношений не очень ложится на мое представление об Этти. Она не из тех женщин, которые цепляются за мужчин, да и на кокетку не очень похожа. Она нравится мужчинам спокойным и основательным.

– Почему вы так решили?

– Считайте это подсказкой именно моей интуиции, – ответила я, но подумала в этот момент о Кононе и Руже.

– Что ж, Милену, скорее всего, можно сейчас найти в больнице. Я утром звонил туда. Госпожа Саротти все так же, без сознания, но нет и симптомов ухудшения ее состояния, так мне сказала говорившая со мной дама. Поезжайте туда, а я позвоню дежурному врачу и попрошу, чтобы вам помогли встретиться с девушкой и поговорить в спокойной обстановке.

– Спасибо, комиссар, это было бы просто замечательно.

– Я не сопровождаю вас, поскольку понимаю, что ей легче будет говорить с вами. Я вызову вам такси.

– Спасибо, я тоже так думаю.

Таинственный поклонник

Милена действительно была в больнице. Благодаря звонку Эрика Катлера, мне дали возможность с ней поговорить в достаточно комфортной обстановке. Это был кабинет для ночных дежурств. Поэтому кроме большого письменного стола с компьютером и настенным шкафчиком, здесь был мягкий диван и пара кресел, между которыми стоял низкий овальный столик. В углу у двери рядом с умывальником небольшой шкаф, в котором я увидела кофеварку и набор необходимой посуды, а рядом с этим шкафом стоял холодильник.

Нас оставили вдвоем, мы разместились с ней на диване. Чувствовалось, что девушке очень тяжело. Она, как мне показалось, похудела, но это ей шло. Если бы не заплаканные глаза, и покрасневший нос, я бы даже сказала, что она похорошела. Впрочем, я вряд ли сейчас могла бы судить об этом объективно. Милена вызывала, прежде всего, сочувствие.

– Как мама? – спросила я, и голос мой невольно дрогнул.

– Так же, – почти шепотом ответила мне Милена.

– Вы извините меня, Милена, но нужно ведь найти этого мерзавца.

– Я понимаю, конечно. Вы хотели меня о чем-то спросить?

– Да, только не обижайтесь, если мои вопросы покажутся вам слишком…

– Не волнуйтесь, я ведь знаю, что вы не из любопытства спрашиваете.

– Ваша мама овдовела пять лет назад, так?

– Да.

– Она женщина привлекательная, наверняка за ней ухаживали мужчины?

– Наверное, только она не стремилась к повторному браку, это я не потому, что мне это было бы неприятно, но мама и вправду не хотела…

– И были причины?

– Ей нелегко жилось с папой, у него был тяжелый характер.

– Он ревновал ее?

– Ревновал, конечно. Но это было не постоянно. Он любил маму и… даже не знаю, как вам это объяснить.

– Неважно, я не об этом хотела спросить. Не казалось ли вам последнее время, что за мамой кто-то ухаживал? Что у нее с кем-то были, или хотя бы намечались какие-то отношения, ну хотя бы дружеские?

– Ничего определенного не могу сказать. Но недавно ей кто-то прислал цветы, еще было несколько телефонных звонков, но только… – она задумалась.

– Что, только?

– Или все только начиналось, или этот человек ей не очень нравился.

– Почему вы так решили?

– Она несколько раз отказывалась с ним встретиться, насколько я поняла из ее реплик…

– А вчера вы знали, что она пойдет на встречу с кем-то?

– Нет, я была здесь в Сент-Ривере. Мама тоже, мы встречались с отцом Артура. А потом, я думала, что мама поехала домой. Постойте, я вспомнила! Ей кто-то звонил. Когда она отвечала, она старалась говорить потише. Я только услышала, что она раза три повторила – ну хорошо. Мне почему-то кажется, что мама не доверяла этому человеку. Странно как-то.

– Что именно?

– Понимаете, мне не понятно, почему она не хотела, чтобы я знала о нем, почему ни разу не пригласила его к нам в дом? И, если она встречалась с ним, то почему не делала это открыто?

– Может, он женат?

– Только не это! – горячо возразила Милена. – на это мама бы никогда не пошла.

– Почему вы так в этом уверены? – спросила я, но сама внутренне была с ней согласна.

– Просто поверьте мне, мама не стала бы даже разговаривать с таким ухажером.

– Но она могла и не знать.

– Если бы она не знала, то зачем бы таилась? Нет, тут что-то другое, я уверена.

Больше из этого разговора я ничего не узнала. Но теперь можно было предположить, причем, с достаточно большой долей вероятности, что в ресторан Этти была приглашена своим таинственным поклонником. И только тот, кто пригласил ее, мог точно знать, что она там будет. Поэтому именно он в этих обстоятельствах становился главным подозреваемым. Понятно, что это он позвонил ей и по какой-то причине отменил свидание. Он был уверен, что она пойдет на автобусную остановку, знал он, что автобус придет не скоро. Да, она заказала такси, ее убийца необязательно предвидел этот вариант, но мог его предполагать, поэтому поспешил. Впрочем, может быть, он имел возможность наблюдать за ней? Все это очень похоже на истину, но не объясняет главного, что мне так и не удалось понять. Мотив! Я по-прежнему не понимала, зачем? Допустим, женщина не отвечала взаимностью, отвергала ухаживания, но разве за это убивают? Да и, к тому же, опять орудием убийства выбран автомобиль. Нет, это не может быть совпадением. Скорее всего, оба покушения совершил один и тот же негодяй. Но чего он добивался? Получить состояние, оставшееся после смерти Джудит может только Ронен Критц. Хотя спрятанную в закрытом конверте часть завещания мы не видели, о его содержании сделали вывод только на основании слов Марты Критц. Конечно, сложно себе представить, кто еще мог быть там упомянут, версия с сыном наиболее логична. Допустим, что получение этих акций по каким-то причинам оказалось именно сейчас крайне необходимым для Ронена Критца., и он решился на убийство старика Стонера, хотя я не могу себе представить, как именно он мог это сделать, впрочем, все равно не мешало бы выяснить, есть ли у него алиби на это время. И, если даже принять эту маловероятную версию, причем здесь Этти Саротти? Разве ее смерть может как-то повлиять на события, связанные с наследством Джудит? Впрочем, а вдруг там упомянуты и наследники Стонера? Это, пожалуй, может быть мотивом. Да, разговор с этим молодым человеком необходим, возможно, этот разговор даст информацию, которая хоть что-то объяснит, или даст новое направление моим мыслям. Ведь пока я чувствовала себя в тупике. Да и хотелось бы иметь представление о нем как о человеке. Выходя из больницы, я заметила мужчину, стоящего у информационного компьютера, и с удивлением узнала в нем Патрика Руже. Он тоже меня заметил и узнал.

– Добрый день, – заговорил он со мной, видимо пытаясь, но безуспешно, вспомнить мое имя.

– Здравствуйте, Патрик, не ожидала вас здесь встретить, надеюсь, у вас нет серьезных неприятностей.

– Нет, я заехал, чтобы узнать о самочувствии Этти Саротти.

– Разве вы были с ней знакомы?

– Нет, я ее видел только в тот день, а имя… В газетах ведь пишут об этом происшествии.

– Понятно, – хотя я мало что понимала.

– Знаете, не могу не думать о ней, такая приятная женщина, и такое несчастье. Вот был в этих краях, да и решил…

– Да, конечно, – только и смогла сказать я.

Простившись с Руже, я покинула здание центра Бермана.

* * *

Думать об этой странной встрече я не стала. В подозреваемые Патрик Руже явно не годился, ведь в момент происшествия он находился в ресторане на глазах у нескольких свидетелей. Я решила в первую очередь позвонить Марте Критц, поскольку толком не представляла, как мне связаться с ее племянником. Комиссар вряд ли тут мог помочь, ведь формально Ронена трудно было привязать к событиям в Сент-Ривере. О том, что его не было там в день покушения на Стонера, он уже сообщил комиссару. А что его может связывать с Этти? Если он не захочет говорить на эту тему, так имеет на это полное право. Я же хотела просто попросить Марту устроить мне встречу с Критцем в неофициальной обстановке. Возможно, в таком разговоре мне будет легче получить и нужную информацию и представление о человеке, что не менее важно, особенно тогда, когда фактов не хватает, и я слабо себе представляю, в какую сторону направить мысли.

Марта сразу взяла трубку, словно ждала моего звонка.

– Здравствуйте, это Мэриэл Адамс, вы помните меня? – проговорила я скороговоркой.

– Помню, милая, вы – не такая уж серая пташка, чтобы я могла вас сразу забыть – в ее голосе была слышна улыбка. – У вас остались вопросы ко мне?

– Вопросы появились, но не к вам, а к вашему племяннику. Мне хотелось бы поговорить с ним, но я не уверена, что…

– Ну, что вы, Рони с удовольствием поговорит с такой красивой женщиной как вы, только я не представляю, чем он может вам помочь. Он ведь совсем ничего не знал.

– И он ничего не знал и о завещании Джудит?

– Конечно, нет! Собственно я тоже не знаю точно, просто предположила. Кому же еще она могла оставить свои акции, если не оставила их Джиму?

– Вы совсем исключаете возможность какой-нибудь тайной страсти?

– Единственной ее страстью в последние годы жизни были деньги. Нет, не подумайте, что она была скупой. Просто ей нравилось увеличивать свой капитал. Она очень хорошо разбиралась в бизнесе. Рони относился к ней довольно холодно, это и понятно, но к ее советам, нечастым, правда, прислушивался. Мне иногда казалось, что она была не совсем женщиной…

– Но Рони родился у нее от человека, которого она любила, или, по крайней мере, считала, что любит.

– Это так, но после родов, а она рожала тяжело, Джудит очень изменилась. Врачи говорили, что такое бывает, и что это пройдет, но она так и не стала прежней. Мне иногда думалось, что во время родов ей подменили душу.

– Что ж, если все это так, то, может, мне и не стоит беспокоить господина Критца. – Я сама почувствовала, что моя фраза прозвучала двусмысленно, но Марта правильно меня поняла.

– Нет, раз уж вы хотели с ним поговорить, то лучше пусть этот разговор состоится. Я приглашаю вас в субботу к нам.

– А вы уверены, что…

– Уверена, и вы не сомневайтесь. Ждем вас в субботу.

Что ж цель достигнута. Посмотрим, что это нам принесет. До субботы оставалось еще время, чтобы попытаться раздобыть дополнительную информацию. Сначала я позвонила комиссару Катлеру. Мы договорились, что я сейчас подъеду в управление. Я вызвала такси, и через несколько минут уже входила в знакомый кабинет на седьмом этаже.

– Возможно, сейчас, – осторожно начала я нужный мне разговор после обычных приветствий, – обстоятельства дела и собранный по нему материал позволяют вам обратиться в суд для получения распоряжения на конфиденциальный допрос Якова Шефнера?

– Вы просто читаете мои мысли, – удивил меня комиссар, – я уже послал запрос в секретариат суда.

– Отлично. Хорошо бы получить сведения о содержании скрытой части завещания Джудит Стонер до субботы.

– Почему?

– В субботу я встречаюсь с Роненом Критцем, хотелось бы пойти туда, уже владея информацией. Надеюсь, это возможно?

– Да, я запросил разрешение на раскрытие наиболее важной информации частному детективу, помогающему следствию в интересах Милены Саротти.

– Милены?

– Мне пришлось попросить ее нанять вас, поскольку в противном случае я не надеюсь получить подобное разрешение. Ведь завещатель хотел скрыть информацию именно от Джима Стонера, а, если вы действуете в его интересах, то это может неоправданно нарушить права завещателя.

– Да, как я сама об этом не подумала?

– Кроме того, вы должны будете подписать обязательство не разглашать полученную вами информацию.

– Конечно, я подпишу.

– Что ж будем надеяться, что все это сработает достаточно быстро. Дал ли что-нибудь разговор с Миленой?

Я рассказала комиссару и о разговоре с дочерью Этти, и о своих соображениях по поводу мотива для второго покушения.

– Но в случае, если в скрытой части завещания упомянуты наследники Джима Стонера, главным подозреваемым становится Ронен Критц. Однако мотив его, пожалуй, сможет обосновать только психолог. Мы наводили справки о состоянии его финансов и о положении в фирме. И то, и другое не дает повода для подозрений.

– Думаю, что у нас есть более подходящий кандидат.

– Вы имеете в виду загадочного поклонника?

– Да. Этти могла рассказать ему о предполагаемом наследстве, допустим, она об этом знала, или догадывалась, когда же случилось несчастье со Стонером, она могла заподозрить своего ухажера, или даже в чем-то уличить.

– Что ж, этот сюжет понятен, но слишком много допущений. Кстати в такси, которое сбило госпожу Саротти, были найдены отпечатки пальцев, разумеется, их там оказалось море, но нашему эксперту удалось, не без помощи компьютерной программы, обнаружить пару отпечатков, которые совпадают с теми, что были сняты с поверхности дверцы в почтовом фургоне. Если учесть, что это за машины, вряд ли подобные отпечатки могут служить доказательством, но если мы найдем того, кто оставил эти следы, то, по крайней мере, сможем точно сказать, что он побывал в каждой из этих машин. И, если этот человек еще и окажется в числе знакомых потерпевшей, то это будет не просто совпадением.

Я не могла не согласиться с Эриком Катлером.

– В архиве, как я понимаю по этим отпечаткам ничего не найдено? – На всякий случай уточнила я.

– Нет, ничего, – ответил комиссар