Текст книги "Мстислав Ростропович. Любовь с виолончелью в руках"

Автор книги: Ольга Афанасьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Ольга Афанасьева
Мстислав Ростропович. Любовь с виолончелью в руках

Мстислав Леопольдович Ростропович – наш великий современник, гениальный музыкант, не имеющий равных по разнообразию проявлений музыкального таланта. Но не менее важна роль, сыгранная им в жизни России и всего мира. Гражданское мужество Ростроповича, его великое дарование музыканта и труженика способны многое дать и нам, его современникам. Наше трагическое время нуждается в образцах великой человечности. Именно таким образцом и был Мстислав Леопольдович Ростропович.

Многие годы Мстислав Ростропович был преуспевающим музыкантом, профессором Московской и Ленинградской консерваторий, лауреатом Ленинской и Сталинской премий. Благодаря его деятельности XX век для музыкантов стал поистине веком виолончели.

Именно Мстислав Ростропович придал мощнейший импульс композиторскому творчеству многих отечественных и зарубежных авторов. Ему посвящено более ста произведений крупной формы для виолончели, концертов, сонат, многие из которых были написаны специально для этого музыканта; а перечень фамилий их авторов звучит сам по себе как уникальная симфония: Прокофьев, Шостакович, Бриттен, Хачатурян, Хренников, Кабалевский, Вайнберг, Борис Чайковский, Лютославский, Дютийе, Бернстайн, Пендерецкий, Шнитке, Щедрин. Когда Бенджамин Бриттен впервые услышал Ростроповича в Лондоне в начале 60-х годов, он написал: «Я был полностью захвачен его гением и личностью». То же самое может сказать каждый, кто когда-либо знал Мстислава Ростроповича.

Начало пути

Мстислав Леопольдович родился 27 марта 1927 года в семье музыканта сколь талантливого, столь и скромного, не умевшего, как теперь говорят, делать карьеру. Отец Мстислава Леопольдовича считал, что все должно прийти само собой, по человеческому, нравственному, профессиональному достоинству. Мать была одаренной пианисткой, разделявшей взгляды мужа. И Мстислав Леопольдович многое унаследовал от родителей.

Мстислав Ростропович – из рода польско-литовских дворян. Его прапрапрадед Иосиф Ростроповичюс перебрался из Вильно в Варшаву, женился на чешке и стал городским судьей. На Варшавском кладбище до сих сохранился памятник Иосифу Ростроповичюсу и его жене рядом с могилами родителей Шопена. Эта случайность весьма символична.

Музицирование в семье Ростроповичусов было традицией. Витольд, дед Мстислава, закончил Петербургскую консерваторию и уехал работать в Воронеж. В Воронеже 26 февраля 1892 года у Витольда родился сын Леопольд, и отец стал его первым музыкальным учителем. Именно от отца Леопольд научился игре на фортепиано и основам сочинения музыки. Но его дальнейшую судьбу определила встреча с чешским виолончелистом А. Лукиничем.

Как и другие одаренные чешские музыканты – Э. Направник, Й. Сук, Лукинич перебрался в Россию в 25-летнем возрасте. В Воронеже он с Витольдом Ростроповичем играл в ансамбле. Отец часто брал на репетиции сына, и маленький Леопольд раз и навсегда влюбился в виолончель. Лукинич стал его учителем, и уже в 12 лет юный виолончелист Леопольд Ростропович начал выступать в концертах.

Исследователь творчества Мстислава Ростроповича, писатель-музыковед Софья Хентова пишет: «Этот возраст – двенадцать лет – с тех пор станет в трех поколениях Ростроповичей рубежным: двенадцати лет начнут выступления в публичных концертах и Леопольд, и его сын Мстислав, и дочь Мстислава – Ольга»[1]1
  Хентова С. Ростропович. СПб.: Культ-информ-пресс, 1993. С. 15.


[Закрыть].

Виолончелист от бога, Леопольд не был старательным послушным учеником, но с детства проявлял невероятный артистизм. По воспоминаниям современников, он преображался, как только представлялась возможность играть на публике. Чем больше народу было в зале, тем ярче проявлялись его обаяние, смелость и способность импровизировать.

В 1905 году, когда Леопольду исполнилось тринадцать лет, отец отвез его в Петербург, на экзамены в консерваторию. Игру Леопольда послушал А. Вержбилович – тогдашний глава петербургской виолончельной школы – и тотчас же согласился принять его в свой класс: этот воронежский мальчик играл поэтично, эмоционально, обладая теми качествами, которые Вержбиловичу были особенно близки. К Вержбиловичу Леопольд поступил, когда тот уже болел, появлялся в классе нерегулярно, что позволяло ученику беспрепятственно отдаваться многим увлечениям. У учителя и ученика обнаружилось немало общего: экзальтированность, эмоциональность и, вместе с тем, недостаточная организованность, бессистемность в занятиях.

Не желая расставаться с фортепиано, Леопольд решил параллельно обучаться фортепианной игре и поступил в класс выдающейся пианистки и педагога А. Есиповой. Фортепиано не вытеснило виолончель, но занятия укрепили технику игры. Леопольд считал этот инструмент основой профессионального совершенствования любого музыканта. Поступив в консерваторию в сентябре 1905 года, Леопольд уже в ноябре играл на концерте, получившем отклики в прессе.

В немногих сохранившихся воспоминаниях современников Леопольд Ростропович очень похож на своего гениального сына: те же восторженность, многогранная одаренность, живость, бесконечная доброжелательность, которые он передал по наследству.

На курс старше у Вержбиловича занимался Семен Козолупов. Он тоже приехал из провинции, из Оренбурга; рос в степной станице, в казачьей семье, пел в хоре казачьего войска, самоучкой выучился играть на разных инструментах и, когда ему уже минуло двадцать лет, был отпущен в консерваторию. Общительный и отзывчивый Ростропович подружился с Козолуповым, помогал ему в занятиях. Так возникли у Ростроповича связи с Оренбургом, отразившись и на судьбе его сына.

Леопольд рано занялся преподаванием: в 1910 году, 18 лет, он уже обучал детей-виолончелистов в Петербургской музыкальной школе Н. Быстрова. Юный учитель пытался совершенствовать методику преподавания виолончели, чтобы ученики могли добиваться успеха даже при недостатке способностей. Впоследствии ему не раз пригодится педагогический опыт. Консерваторию Леопольд Ростропович закончил в 1910 году с золотой медалью.

Леопольд Витольдович Ростропович – советский виолончелист, педагог и дирижер, профессор Саратовской и Азербайджанской консерваторий. Отец Мстислава Ростроповича

Леопольд выступил в нескольких концертах в Петербурге, Москве и отправился в большое турне, начатое на родине отца, в Польше. Знаменитый польский дирижер Г. Фительберг пригласил его играть с оркестром Варшавской филармонии. Сольные концерты состоялись в Лодзи и Кракове. Польская публика была покорена: Леопольда тут же провозгласили представителем национальной исполнительской школы. Затем Ростропович произвел сенсацию в Париже – юному музыканту предсказывали мировое признание. Был выпущен даже специальный рекламный проспект «Виолончелист-солист Леопольд Ростропович», сборник рецензий о его высоком мастерстве. Ростроповича называли «выдающимся музыкально-художественным явлением на концертном небосводе» и уверенно предсказывали «господину Ростроповичу, которому только восемнадцать лет, блестящую будущность».

В начале ХХ века виолончелисты редко выступали с сольно-концертной программой. П. Чайковский писал: «Нужна громадная талантливость, необходима сложная совокупность внутренних качеств, чтобы победоносно привлекать внимание публики на эстраде с виолончелью в руках». Большинство виолончелистов играли в оперных театрах, на каждое место приходилось выдерживать сложный конкурс.

Возвратившись в Россию, Леопольд провел лето 1911 года у родителей в Воронеже, а осенью дал там концерт, доставивший публике, как отмечалось в местной прессе, «бесконечное художественное наслаждение». С тех пор Леопольд много гастролирует по России.

Заработанные на гастролях деньги он раздает нуждающимся ученикам реального училища. Еще одна семейная черта: он, как и впоследствии Мстислав, получает огромное удовольствие от возможности помочь, он ценит деньги только за те радости, которые они могут доставить.

Его приятель С. Козолупов работает в оркестре Большого театра вторым солистом и преподает в музыкальной школе Л. Конюса. Он тоже выезжает с концертами за границу в составе театрального оркестра. В 1912 году он перебирается в Саратов, ведет в консерватории класс виолончели и камерного ансамбля. А Леопольда Ростроповича пригласили в Петербургш и приняли в оркестр Мариинского театра.

Ростропович нередко гастролирует в разных городах России. В его постоянном репертуаре – Концерт Сен-Санса, сюиты И.-С. Баха, Концерт К. Давыдова, пьесы П. Чайковского, А. Аренского, Д. Поппера, Ж. Массне. Блестящий молодой музыкант живет легко и радостно, его игра по-прежнему артистична и обогащается яркой нюансировкой. Но вскоре времена поменялись: в Петроград пришла революция.

В 1918 году молодой музыкант оказался без работы и без концертов, а в Петрограде наступил голод. Ростропович переехал в Саратов, где проработал четыре года С. Козолупов и откуда он был приглашен в Киевскую консерваторию. Таким образом, Леопольд Ростропович прибыл в Саратов как бы на смену Козолупову. Он провел в Саратове четыре года с небольшим перерывом, когда преподавал в Тифлисе.

Летом 1919 года Леопольд приезжает в Воронеж. 1 октября 1919 года в город входят войска белых. 5 октября «Воронежский телеграф» помещает объявление о предстоящем концерте «заслуженного профессора Саратовской консерватории известного виолончелиста Леопольда Ростроповича».

Это объявление в газете принесло ему массу неприятностей. Через год, когда он вновь приехал в Воронеж, его арестовали 9 ноября 1920 года – заметка в газете дала повод объявить его в сотрудничестве с белыми.

В протоколе допроса излагается объяснение Леопольда. Когда город заняла белая армия, его вызвали в штаб и приказали взять на себя организацию оркестра и концертов. При наступлении красных белые заставили его уйти вместе с ними. В Белгороде Леопольд заболел сыпным тифом и находился в больнице. C приходом красных был назначен заведующим подотделом искусств, организовал музыкальную школу, давал концерты в пользу раненых. Из Белгорода в мае 1920 года Л. Ростропович отправился в Саратов. В Самаре его пригласили на агитационно-инструкторский пароход «Красная Звезда», на котором он провел два месяца. Здесь он познакомился с членами ЦИКа и Наркомпрос поручил ему обследовать состояние музыкального образования в Воронежской и Курской губерниях.

2 декабря 1920 года Леопольду Ростроповичу был вынесен приговор: два года лагеря. Его прошения о сокращении наказания со ссылкой на болезнь, на одинокое положение матери, на польское происхождение (по мирному договору 1921 года все поляки, осужденные за политические преступления, подлежали амнистии, и Ростропович просил выслать его в Варшаву) оставались без ответа. Только после запроса из ЦИКа 9 июня 1921 года Ростропович был освобожден.

Леопольд Ростропович с супругой Софьей

В одном из концертных турне судьба забросила Леопольда в Оренбург, где аккомпанировать ему в концерте взялась Софья Федотова – дочь уроженки Оренбурга Ольги Федотовой, возглавлявшей единственную в городе местную музыкальную школу. Все пять дочерей Федотовой пошли по стопам матери, посвятив себя музыке, а две из них – Надежда и Софья – закончили Московскую консерваторию. На Надежде, старшей дочери О. Федотовой, женился Семен Козолупов, а на младшей – Софье, выпускнице консерватории, – Леопольд Ростропович. Как нередко бывает, в жены он выбрал девушку с характером, противоположным своему: молчаливую, терпеливую, старательную, склонную к домоводству, наделенную спокойным здравым смыслом, непритязательную.

Стремительный их роман завязался в Оренбурге в доме Е. Лонткевич, которая тоже полюбила Леопольда – на всю жизнь. Замуж она так и не вышла, подобно толстовской Соне из «Войны и мира», посвятив себя семье Леопольда, его детям. Жена Ростроповича относилась к этому чувству с пониманием.

В Саратове у супругов родилась дочь Вероника. Вскоре они переселились в Баку, где Леопольд занял место профессора Азербайджанской консерватории, а Софья стала преподавать игру на фортепиано. На лето Ростропович уезжал играть в оркестры Запорожья, южных курортных городов, чаще всего в город Славянск, где подобрался квалифицированный симфонический коллектив и исполнялись серьезные программы. В Баку Леопольд много сочинял для фортепиано и виолончели. Стараясь расширить виолончельный репертуар, он делал много переложений для этого инструмента, главным образом из фортепианной музыки: этюдов Шопена, поэм Скрябина, пьес Прокофьева.

27 марта 1927 года в Баку у супругов Ростроповичей родился сын Мстислав. По семейному преданию, когда Софья поняла, что ожидает второго ребенка, она захотела прервать беременность. Семья жила бедно, и она и муж работали, трудностей хватало и с одним маленьким ребенком. Кто-то из друзей, врач по профессии, рекомендовал разные меры, включая энергичные занятия спортом, но эти советы возымели обратное действие. Софья Николаевна носила ребенка десять месяцев и в марте 1927 года родила здорового мальчика.

Впоследствии ее сын Мстислав спросил маму: «У тебя был один лишний месяц, разве нельзя было дать мне лицо получше?» Она философски ответила: «Сынок, я была больше занята твоими руками»…»

На одной из первых детских фотографий Ростроповича – младенец, лежащий в виолончельном футляре отца, который служил мальчику колыбелью.

И внешне, и по характеру сын был весь в отца: звонкоголосый, озорной, веселый, остроглазый, с удлиненным лицом и выступающим подбородком.

К этому времени С. Козолупов уже переселился в Москву, занял место профессора Московской консерватории, где успешно обучались три его дочери: старшая Ирина – фортепианной игре, средняя Галина – виолончельной, младшая Марина – скрипичной. Козолупова назначили заведовать кафедрой виолончели, и таким образом он стал главой всей советской виолончельной школы.

В музыкальной семье росли музыкальные дети. Вероника играла на скрипке, а Слава уже в четыре года подбирал на рояле по слуху сложные мелодии и пытался сочинять свои собственные. Леопольд решил дать детям хорошее музыкальное образование и перебраться в Москву. Легкий на подъем, он, почти не собравшись, отправился в дорогу вместе с семьей.

По прибытии в Москву Леопольд Ростропович сначала нашел работу в Радиокомитете, но получить жилье оказалось труднее. По семейному преданию, как-то раз Леопольд стоял посреди улицы рядом с консерваторией, держа за руку своего маленького сына, и обращался к прохожим. Он просил о помощи, объясняя, что семье негде жить, а его чрезвычайно одаренному мальчику необходимо получить музыкальное образование. Как ни удивительно, одна женщина – Зинаида Черчопова, армянка по национальности – была тронута этой просьбой и пустила семью к себе. Около года Ростроповичи жили в маленькой темной комнатке в коммунальной квартире в Малом Гнездниковском переулке. Потом семья переехала в дом № 2 по Козицкому переулку, где поселилась в небольшой темной комнате. Слава спал на раскладушке под роялем. Следующим жильем Ростроповичей стали две комнаты в коммунальной квартире в доме № 3 по улице Немировича-Данченко. Здесь семья жила до середины 50-х годов.

Младенец, лежащий в виолончельном футляре отца, который служит мальчику колыбелью. Одна из первых детских фотографий Мстислава

Жизнь семейства Ростроповичей в Москве была довольно сложной. В Консерватории не было места для молодого педагога из провинции, в оркестре Большого театра виолончелисты не требовались. Начиналась пора исполнительских конкурсов, прославлявших не только участников, но и педагогов: Г. Нейгауза, К. Игумнова, А. Гольденвейзера, Б. Сибора, К. Мостраса, С. Козолупова. У Леопольда Ростроповича таких учеников не было.

Сольные виолончельные вечера были нечастыми, хотя о Леопольде заговорили в Москве как об артисте очень ярком. Каким бы ни был успех, заработка концерты не давали. Дружески расположенный к Леопольду Ростроповичу А. Глазунов звал его за рубеж, но уезжать Ростропович не хотел. Непрактичный и доверчивый, открытый и бескорыстный, Леопольд выглядел Дон Кихотом: его старомодные понятия о самоотверженности, гордости и чести были бесконечно далеки от реальности. Он не мог приспособиться к жестокой атмосфере тридцатых годов. Инициативы в поисках работы он не проявлял, на упреки жены отвечал: «Если я понадоблюсь, меня позовут». Скромный заработок давала педагогическая работа в районных музыкальных школах Москвы. В семье была постоянная нехватка денег. Леопольд, широкая натура, мог угостить всех в ресторане на деньги, взятые взаймы. Кроме того, красивому талантливому музыканту не давали проходу поклонницы, что, конечно, огорчало жену.

Одна из учениц Леопольда, Марина Гайдамович, вспоминает: «Семья жила очень бедно. Мать Славы, Софья Николаевна, была общительной, терпеливой и многострадальной русской женщиной, которая несла все заботы по дому на своих плечах. Ей приходилось мириться со вспышками бурного темперамента своего мужа, и она посвящала много времени воспитанию детей. Она сама была хорошей пианисткой и иногда аккомпанировала своему мужу»[2]2
  Гайдамович Т. Незабываемое. М., 1972. С. 192–193.


[Закрыть].

Тем временем музыкальная одаренность детей расцветала. Слава исполнял на рояле пьески собственного сочинения. Виолончелью он начал заниматься в 8 лет. От педагога со стороны мальчик наотрез отказался: для него эталоном был обожаемый отец. Ни у кого другого он учиться не хотел. Козолупов, заметивший одаренность маленького Славы, критиковал Леопольда за то, что тот сам стал учить сына, и предсказывал, что из этого не получится ничего хорошего.

Леопольд начал заниматься с сыном. Уроки проводились время от времени, а проявлять строгость Леопольд не умел. С утра мальчика усаживали за инструмент, родители уходили на работу, а он, как и всякий ребенок, находил себе занятия поинтереснее. Время от времени Слава поглядывал в окно: если на горизонте показывались родители, он тут же усаживался играть. В полной уверенности, что сын прилежно занимался с утра до вечера, родители умилялись и советовали отдохнуть.

Обучая сына, Леопольд вдохновенно импровизировал: играл сам, рассказывал о музыке, расцвечивая рассказы яркими примерами и ассоциациями из других искусств. Благодаря этим урокам музыка для мальчика постепенно стала частью космического мироздания.

С 1934 по 1937 год Слава занимался в музыкальной школе имени Гнесиных, а с 1937 по 1941 год – в музыкальной школе Свердловского района Москвы. Обучался там, где преподавал отец. Незадолго до войны Леопольд отправил сына в музыкальное училище при Московской консерватории, чтобы познакомить с основами систематического композиторского образования. Слава поступил в класс опытного педагога Е. Месснера. Там же, в училище, отец и сын познакомились с В. Шебалиным.

Летом 1940 года Леопольд отправился на летний сезон в Славянск во главе виолончельной группы симфонического оркестра, взяв с собой семью. Славе разрешили выступить с оркестром: он сыграл Концерт Сен-Санса. Артистичному мальчику понравилось выступать перед публикой в роли солиста, принимать аплодисменты, выходить на поклоны. Впервые он узнал, что такое репетиции, баланс звучности, оркестровая полифония.

В 1941 году, на 50-летний юбилей Леопольда Ростроповича ему присвоили звание заслуженного артиста. Чествование было намечено на 1942 год, но не состоялось – уже шла война.

В начале осени 1941 года, когда нацистские войска быстро продвигались к столице, московские учреждения и население начали эвакуировать. В конце лета Славу зачислили в Московское музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова. Он должен был продолжить виолончельные занятия с отцом, но теперь эти планы пришлось изменить.

«Когда разразилась война, меня эвакуировали в Пензу с учениками ЦМШ (там я учился по общеобразовательным предметам). Потом мои родители прислали письмо, где написали, что их тоже эвакуируют и они заберут меня и сестру по пути в Оренбург, где нашей семье предстояло найти временный приют, – тогда город назывался Чкалов в честь знаменитого летчика.

Леопольд Ростропович c женой Софьей и детьми Мстиславом и Вероникой

В назначенный день мы с сестрой отправились на Пензенский вокзал. Для нас это был тревожный момент, потому что на восток уходило много эшелонов, увозивших людей в эвакуацию. Они ехали в вагонах для перевозки скота, без окон, лишь с вентиляционными отверстиями для того, чтобы воздух попадал внутрь.

Мы не знали, в каком поезде могут ехать мои родители, поезда то и дело приходили и уходили. Я велел Веронике сидеть и охранять наши чемоданы, а сам отправился на поиски. Я бегал взад-вперед по платформам, спрашивал, какие поезда пришли из Москвы, и заглядывал во все вагоны и теплушки. Люди приезжали и уезжали, и было ощущение полной неразберихи. Это продолжалось несколько часов; мы с сестрой отчаялись и потеряли надежду найти родителей. Примерно через двенадцать часов, бегая по путям, я внезапно увидел родителей, стоявших в дверях одного из грузовых вагонов. Наша встреча была очень радостной»[3]3
  Цит. по: Уилсон Э. Мстислав Ростропович.


[Закрыть].

Когда в Москве началась эвакуация государственных учреждений и жителей, Ростроповичи решили уехать в Оренбург, тогда называвшийся Чкаловым в память знаменитого советского летчика. 14-летнего Славу отдали в железнодорожную школу и в местное музыкальное училище, где стал преподавать отец. Из кладовой училища Славе выдали самодельную виолончель, настолько прочную, что на ней можно было сидеть. После долгих усилий Слава все же приспособился на ней играть, и с тех пор не испытывал страха ни перед одним инструментом.

В Оренбург из блокадного Ленинграда перебрался Малый оперный театр. Талантливая пианистка Софья Вакман – жена дирижера Малого театра Эдуарда Грикурова, Леопольд Ростропович и Э. Гиттер, скрипачка из оркестра московского Большого театра, играли в кинотеатре «Молот» перед сеансами, три раза по полчаса. Тридцатилетняя Софья Вакман стала первой любовью Мстислава Ростроповича. Он провожал ее в кинотеатр и домой. Иногда он пару номеров играл в маленьком оркестрике вместо отца.

В фойе было очень холодно, музыканты играли в перчатках, а зрители были в тулупах и валенках. Музыку они воспринимали как фон, и не обращали на игру почти никакого внимания. Тогда Мстислав взялся переработать весь репертуар. Он сделал переложения вальсов И. Штрауса и «Лунного вальса» И. Дунаевского, известного оренбуржцам по популярному фильму «Цирк». Так он впервые почувствовал, что артист должен понимать публику, соответствовать ее уровню и в то же время поднимать его.

«…Софья Борисовна была замужем и примерно на 15 лет старше меня. Она приходила в нашу маленькую комнату порепетировать музыку, которую играли перед началом кинофильмов. После окончания уроков я бежал в кино и слушал, как играет трио. Зимой было невероятно холодно, дул ледяной ветер и снег буквально заносило под двери. Скорее всего, это стало причиной болезни отца, так как он неизменно подхватывал простуду. Они играли в холодном зале в валенках, пальто и перчатках, чтобы не замерзнуть. Военное время было страшно тяжелым, еды было не достать. Я был так увлечен Софьей Вакман, что берег для нее печенье, которое получал из спецпайка для учеников школ. Я старался незаметно подсунуть печенье ей в сумочку, когда она не могла этого видеть…»[4]4
  Уилсон Э. Указ. соч. С. 56.


[Закрыть]

Софья Вакман аккомпанировала своему юному поклоннику и быстро поняла, что имеет дело с талантливым музыкантом. Она познакомила мальчика с артистами своего оперного театра, быстро ставшего популярным в Оренбурге. Театр славился высоким уровнем классических спектаклей и в то же время новаторскими постановками: в нем исполнялись произведения Д. Шостаковича «Нос» и «Леди Макбет Мценского уезда», оперы И. Дзержинского «Тихий Дон» и «Поднятая целина».

Слава наблюдал репетиции, работу дирижеров, взаимодействие вокалистов и оркестра. Оренбург становился его профессиональной школой. Композитор М. Чулаки, чьи балеты шли в театре, взялся заниматься со Славой композицией. И Слава сочинял музыку для виолончели и фортепиано. Так в годы войны росло и крепло музыкальное мастерство юного Ростроповича: его включили в отчетный концерт советских композиторов в качестве одновременно пианиста, композитора и виолончелиста. Его выступление стало главным событием вечера. Гордый триумфом сына Леопольд был счастлив как никогда в жизни. Газета «Чкаловская коммуна» 10 апреля 1942 года писала: «Произведения Славы Ростроповича свидетельствуют о большом мелодическом даровании, тонком гармоническом чутье и музыкальном вкусе. Юный автор подкупает слушателя и своими прекрасными исполнительскими возможностями».

В музыкальной семье росли музыкальные дети. Вероника и Слава Ростроповичи

После этого концерта перед юным гением Мстиславом Ростроповичем были открыты все дороги. Он постоянно участвовал в концертах. С оркестром Малого театра он исполнил «Вариации на тему рококо» П. Чайковского. Позднее, вспоминая этот концерт, Слава считал его лишь началом работы над «Вариациями» П. Чайковского.

Весной 1942 года Леопольд Ростропович стал жаловаться на приступы стенокардии, боли в сердце. 31 июля 1942 года Леопольд Ростропович умер. Незадолго до смерти он распорядился: виолончель и рояль не продавать ни в коем случае, а Славу отправить учиться у Семена Козолупова.

Так ушел Леопольд Ростропович, выдающийся музыкант-исполнитель. Масштаб его дарования не успели полностью оценить современники. Об этом всегда говорил Мстислав уже в годы своей всемирной славы, подчеркивая, что отец был гораздо талантливее, чем он сам.

О том, что Леопольд – польский дворянин с исторической родословной, его дети Мстислав и Вероника узнали лишь в конце ХХ века. У Леопольда Ростроповича была серьезная причина скрывать свои корни после ареста и заключения. К 70-летию Мстислава в Варшаве ему сделали редкий подарок – разыскали фамильный дворянский герб Ростроповичей и подписанный императором Александром II документ: «Считать семью Ростроповичей со всеми его сыновьями причисленной к высшей гильдии дворянства».

Как вспоминает Эльжбета Пендерецкая, в 1997 году во время концерта в Национальной Филармонии в Варшаве, куда Мстислав Ростропович приехал по её приглашению, она сама сообщила об этом публике. Во время концерта в Филармонии Ростроповичу вручили дворянский герб Ростроповичей и перстень с его фамильным гербом. М. Ростропович с женой Галиной Вишневской, дочерью, зятем и внуком, в сопровождении польских и русских журналистов посетили усадьбу Скотники под Варшавой, где когда-то жил его прадед Ганнибал-Владислав Ростропович[5]5
  http://www.polonia-baku.org/ru/roztropowicz.phtml


[Закрыть].

Смерть отца потрясла сына. Он надолго слег. Когда наконец наступило выздоровление, с постели поднялся не прежний беззаботный Слава Ростропович, а взрослый человек. Детство закончилось: он почувствовал себя главой семьи, ответственным за мать и сестру. Нужно было использовать весь свой талант и молодые силы для заработка и совершенствования профессионализма – только так можно было добиться устойчивого положения. Действовал Слава во всех направлениях сразу. Прежде всего он заменил отца в музыкальном училище. Ученики полюбили молодого учителя, в котором, помимо прочих дарований, обнаружился незаурядный педагогический талант.

Вспоминает Софья Хентова: «Он безотказно ездил на концерты, куда просили, играл, что просили, и уже тогда некоторые его поступки повергали музыкантов в удивление: “Вспоминаю, как однажды я участвовал в концерте “Вечер вальсов и серенад…” Я играл две пьесы Чайковского и Глазунова. А потом объявили: “Сейчас Славик сыграет “Муки любви”. Как только публика услышала название пьесы, в зале раздался дружный смех – ведь мне было пятнадцать лет, а выглядел я значительно моложе. Я играл с листа по скрипичным нотам, что мало кто заметил”»[6]6
  Хентова С. Ростропович. С.


[Закрыть].

Среди его многообразных способностей выявилось еще и умение мастерить – коптилки, рамки для фото у бедного мальчика охотно раскупали, и это тоже было некоторым денежным подспорьем.

«Я жил в Оренбурге с начала войны до 1943 года. Для меня это было самое тяжелое время, но оно и закалило меня. Во время войны я понял, что такое голод. Я учился в средней школе и в музыкальном училище, в классе моего отца. Когда отец в 1942 году умер, училище осталось без хорошего педагога по классу виолончели. И сейчас же мне выдали из архива справку о том, что Слава Ростропович заменил ушедшего заслуженного артиста СССР Леопольда Ростроповича на посту педагога музыкального училища с почасовой оплатой.

Мне было тогда 14 лет. На деньги, что я зарабатывал в месяц, можно было купить на базаре полкило масла. Потом я научился делать так называемые коптилки. Родной брат моей крестной был доктором; у него в сарае я нашел большое количество пробирок и колесо из камня, которое надо было крутить, чтобы точить что-нибудь. И я научился стачивать донышко от пробирки. Получалась такая трубочка; и затем из этих трубочек и консервных банок я делал приспособление, в которое наливался керосин, вставлялся фитиль; это называлось коптилкой. Оно довольно хорошо освещало помещение и не требовало большого количества керосина.

И вот, когда совсем нечего было есть, крестная торговала на барахолке коптилками моего изготовления.

В каком-то смысле в эти годы и началась моя карьера музыканта. В Оренбург был эвакуирован Малый оперный театр из Ленинграда, и замечательные, выдающиеся артисты первыми заметили паренька, который довольно прилично играл на виолончели. Они стали меня брать на свои концерты, и между выступлениями певцов я играл на виолончели какие-то пьески. А уже после смерти отца они меня пригласили в город Орск, что недалеко от Оренбурга.

Дом-музей в Оренбурге, где семья Ростроповичей пережила самые тяжелые годы эвакуации во время войны с 1941 по 1943 гг.

Была очень холодная, глубокая осень. Мы сели в поезд. Нас было шесть человек. Каждому выдали по одеялу. Когда я лег, тело просто закоченело. Я закрылся своим единственным одеялом и подумал, что хорошо было бы заснуть и не просыпаться. И вдруг ночью, где-то в четыре часа утра, я почувствовал, что на мне что-то тяжелое и мне тепло. Это те пять человек, которые ехали со мной, отдали мне свои одеяла.

Я вам должен сказать, что сколько бы я ни делал в жизни хорошего, за добро тех людей, за те одеяла я никогда не смогу расплатиться…»[7]7
  Из стенограммы выступления М.С. Ростроповича перед студентами СПбГУП 6 сентября 1999 года.


[Закрыть]

В Оренбурге он приучил себя к режиму, которого станет придерживаться всю жизнь: сон не более пяти часов в сутки, никаких каникул и отпусков. Он занимался виолончелью перед сном и на рассвете, приучив себя предельно концентрироваться. Работавшая в местном музыкальном училище Р. Глезер организовала два его концерта в ансамбле с Софьей Вакман: играли сонаты Э. Грига, С. Рахманинова, виолончельные пьесы Славы Ростроповича. Готовились и другие концертные программы, которые обыгрывались всюду, где только можно было: в госпиталях, в окрестных городках, колхозах. Он любил людей и тянулся к ним, и ему отвечали теплотой и сочувствием.