Текст книги "Волчья жена. Глава 11 (СИ)"

Автор книги: Ольга Виноградова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Виноградова Оля
Волчья жена Глава 11

***

Остаток дня я провела в деревне, носившей то же имя что и замок. По дороге прознала, что у местных своя ведьма есть, вот и сунулась в гости. Невежливо, конечно, без приглашения, ну так ведьме никто и не запрещает мне от ворот-поворот дать. И все же рискнула...

Марьяша оказалась девкой немногим старше меня. Боевой, домовитой и одинокой. На вопрос отчего так, сказала, что делать ей больше нечего, как с волками связываться. Я головой покачала, губы покривила и своей историей поделилась. Ее очень заинтересовало наведенное на нас с Князем колдовство. Она достала с полки древний талмуд, с дырками, подпалинами, пятнами непонятного происхождения и увлеченно закопалась в разлетающиеся страницы. Вскоре, избу огласил победный крик:

– Нашла!

И разобрали мы с ней колдовство то по косточкам, а потом я крепко задумалась. По всему выходило, что кто-то близкий, имеющий доступ к телу зло навел. Для ритуала волосы требовались и если Княжьи через вдовиц достать можно было, то я свои направо и налево не раздаривала. А в нашу с Агнешкой избу никто сунуться без ведома тетки не мог.

Мы еще немного посидели с Марьяшей, поделились рецептами и поужинали засветло. Она привыкла рано ложиться, поэтому меня до заката выпроводила, предложив заходить в любое время.

Я вернулась в замок, радуясь, что селяне вечерними делами занимались, так что даже у детей не было времени приставать ко мне, а то по пути в деревню... За мной аж хвост из ребятишек выстроился. А потом кто-то мелкий и противный крикнул:

– Жених и невеста, тили-тили тесто...

И понеслось на разные лады и голоса по деревне... А тут и взрослые подоспели и давай нахрапом, как охотники на медведя, вопросами засыпать. Так и познакомились. И в отличие от сосновцев, логовичане на меня зубами не скалились! Может и стоит с Вацлавом ездить? Он работать, а я... я отдыхать как раз буду! Очень хорошо мне на сердце легла эта мысль. Оттого в замок я вошла с довольной улыбкой на лице.

Я остановила первого же оборотня и попросила отвести меня или к Косеню, или к Ясеню или к Дагору, слывшему местным управляющим. С ним была не знакома и не особенно хотела знакомиться, только ведь подручные могли и при Князе быть. Но мне повезло. Волк проводил меня за приземистые строения на утоптанную площадку, где несколько оборотней боролись друг с другом. Косень сидел на ограде и раздавал поучения.

– Тебе чего? – недовольно осведомился мужчина, намекая, что отрывая от дела.

Ух, так и тянет этой заносчивой скотине по уху съездить!

– Проводи до покоев, – сказала с самой милой улыбкой, на какую была способна.

– А сама не дойдешь? – нахмурился волк. – Ноги есть, голова на месте, сама справишься, – бросил и отвернулся. – Да как ты бьешь, недоросль, мать тебя раз так раз эдак!

– Сама заблужусь, а когда меня отыщут, то догадайся, что я скажу Князю.

На самом деле я дорогу помнила, но мне хотелось кое о чем поговорить с Косенем. На самом деле разговор ко всем троим оборотням был, но вот к данному волку, несмотря на все мое неравнодушие к нему, вопросов было слишком много, так что он очень не вовремя решил на меня пыль своим облезлым хвостом мести.

Нехотя Косень слез, распорядился кому-то занять его место, схватил меня под руку и поволок ко входу в замок. Да только я ему на ногу наступила, вывернулась и уже сама его к стенке прижала, как вошли под крышу.

– Совсем стыд потеряла?! – изумился оборотень.

– А ты свою совесть так и не нашел, да? Я от тебя много не требую, но еще раз потащишь меня, как одну из своих девок, то я тебя на коврик раскатаю и на крыльце постелю, даже если это будет последнее, что мне доведется в жизни сделать, ясно? – прошипела рассерженно.

– Мне уже начинаться бояться? – неприязненно спросил подручный Князя.

– Хочешь бойся, хочешь пляши от радости, только я тебе серьезно говорю. Не жалуйся потом всем, кто о тебя ноги вытирать будет, что не предупреждали!

– Ладно, – примирительно промямлил волк. – Давай провожу и закончим на этом. Князю наша перепалка вряд ли понравится.

– Да я тебя не за тем звала. Дорогу и сама помню. Мне совсем другое нужно...

– А что сразу не сказала?!

– А что любители уши погреть внезапно перевелись? Ты же не первое лето живешь, понимать должен! Или все еще меня дурой считаешь?

Ответ не потребовался. Косень покраснел и опустил глаза. Я топнула ногой, сжала кулаки и выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Кочергу мне! Полено! Коромысло! Да хоть что-нибудь, чтобы немного разрядить обстановку! Я готова и угли ворошить – очень успокаивает, и коры обдирать и даже воды на все Логово натаскать, иначе точно не сдержусь и одним подручным у Князя будет меньше...

Немного справившись с собой, я принялась расспрашивать Косеня про Ярмину и тех, с кем она здесь появилась. И не совсем зря. Волк заметил что подруженька моя со своим как бы женишком уж слишком часто ссорились. Хоть и тихо себя вели, только уж больно сложно не заметить лютых взглядов, которые они друг на друга бросают. И злого свистящего шепота, которым обмениваются...

Подручный Князя все рассказал, даже упрека не бросил, что заставляю его сплетничать. Только сказал напоследок то же, что и Вацлав. Можно оборотня поймать на инстинктах, но сознательно волк, любящий свою женщину, никогда на измену не пойдет. Не сможет просто...

Я-то верила, только спокойнее мне от этого не становилось. Вот и ходила по покоям из угла в угол, подмечая то пыль, то мелкий мусор на полу, а уж окна... окна вообще этим летом, похоже, не мыли!

От праведного гнева меня отвлек Князь. Он вошел, стремительно подошел ко мне и заключил в объятия.

– Янэшка... – выдохнул он, – сладкая моя, весь день о тебе думал... – руки оборотня с талии поползли ниже, на попу.

– Так не думать надо было, – проворчала я, – а послать всех послов на подмогу урожай собирать и то больше пользы было бы! – я сама таяла в сильных руках и хотелось крикнуть, ну скорее же, скорее. И тонкая рубаха стала неудобной, жаркой. И тяжелый сарафан повис камнем на теле...

Князь торопливо избавил меня от одежды, подхватил меня руки, закружил по комнате и опустил на кровать и мне бы томно раскинуться, вздохнуть, а я... я завизжала и скатилась с кровати, ибо простыни были влажные оттого холодные...

– Ты чего?! – Вацлав ошарашено потряс головой, сидя на краешке кровати. Видать, оглох немного от моего визга.

– Да мокро! Белье твои слуги так и не удосужились сменить или хотя бы окна открыть, чтобы проверить покои! – я раздраженно скомкала простыню и закусила губу. Эх, вот и примирение вышло – смех да и только!

– И что делать будем? – спросил оборотень, оглядывая комнату.

Что он пытался найти?

Взгляд мужа остановился на подоконнике.

Нееет! На такое я не согласная!

– А сеновал тут есть? – пискнула, прикрываясь сырой простыней.

– Сеновал? – в глазах мужах промелькнуло удивление, а затем понимание, а уж после шальная улыбка расплылась на все лицо. – Есть! Туда? – и кивнул головой в сторону двери.

– Ага, – покраснела, – а то как-то неправильно получается: все девки там побывали, а я нет... – смутилась и закончила совсем уж как-то вяло.

Вацлав рассмеялся.

– Ну тогда пойдем, проведу тебе экскурсию...

Он замотал меня в простыню, на себя накинул одеяло, отворил дверь и поманил меня за собой.

В замок прокралась ночь. Толстые каменные стены не позволяли слабому свету звезд хоть сколько-нибудь облегчить нам путь, зато укрывали от любопытных взглядов. Конечно, темнота оборотням не помеха, но умные волки уйдут в тень, а глупцы... на этих плевать!

Мы шли по коридорам толкаясь и дурачась. Выли под одеялом на два голоса, изображая кровожадную инородь, выбравшуюся на охоту, и обжимались на каждом углу, жарко целуясь.

Князь...

Княгиня...

Тьфу, одно название, ведем себя хуже деревенских подростков!

Пару раз нам вслед насмешливо фыркали, кому-то Вацлав пригрозил рыком, но в целом нас не беспокоили, предоставив право развлекаться так, как сердцу угодно. И мы развлекались. Дорого до сеновала оказалась жутко долго и ооочень горячей...

Двор мы пробежали укрывшись одеялом. Стража было окликнула нас, но оборотень весьма невежливо пообещал выписать премию за немоту, глухоту и слепоту, такую большую, что у счастливцев просто не осталось шанса отказаться от столь щедрого предложения! Ну еще бы: глаза, язык и уши каждому волку дороги...

У сеновала, воровато оглядевшись, Вацлав снял со стены вилы и одним ударом сбил замок, распахнул дверь и жестом пригласил меня войти. Я, смеясь, вошла, почти на ощупь увидела лестницу и полезла по ней, поддерживая сползающее одеяло. Волк лез следом, то и дело "случайно" цепляясь за несчастный кусок ткани. Все-то ему веселиться! А я, между прочим, стесняюсь...

Едва Князь заполз следом, то нетерпеливо сорвал с меня одеяло, расстелил его на мягкой копне сена и со смехом повалил меня на импровизированную постель. И тут же впился поцелуем в губы. Руки его тем временем скользнули по моему бедру вниз... Я старалась сдерживаться. Искусала в лохмотья губы. Изранила свои ладони и спину оборотня, только... только все равно кричала в голос от умелых ласк мужа... Сил вернуться обратно у нас уже не было. Так и уснули мы в обнимку, тесно прижавшись друг к другу.

***

Поутру в сладкий сон ворвался разговор.

Кто-то спорил здесь мы или не здесь. Один голос напирал, второй упирался: мы здесь, нас здесь нет. Причем первый был уверен, а второй нагло врал, очевидно, защищая княжью честь. И спор уже подходил к драке. Я перевела сонный взгляд на Вацлава. Тот приложил палец к губам и продолжил заинтересованно прислушиваться к разговору, а я вспыхнула маковым полем и тихо ругнулась: ну что стоило вчера дойти до покоев?! Да и вообще какого лешего я сюда волка потащила? Как теперь через двор идти? В одеяле? Мелкими перебежками? При свете дня? Ох-хо-хонюшки...

– О! Слышал?! – торжествующе завопил один из спорщиков. – Вацлав, слазь давай. Тебя там обыскались!

Оборотень разочарованно вздохнул и погрозил мне кулаком.

– А что без меня еда не солена? – муж свесился вниз. Я тоже глянула мельком. Признала в оборотне одного из десятки.

– Еда-то может и солена, но кусок в горло не лезет. Гости шипят, что не уважаешь ты их, раз второй раз лица не кажешь. Уж будь добр, успокой змеюшник, а то Ясень уже готов их всех по углам расшвырять!

– Скажи скоро буду. Дела задержали, – усмехнулся Князь.

– Государственной важности? – ехидно спросили снизу.

– Сомневаешься? – с угрозой в голосе поинтересовался Вацлав.

– Я-то? Я – нет, а вот гости наши дорогие... Им уже донесли про твои ночные забавы. Это-то они за столом и обсуждают. Знать хотят, куда Княгиня смотрит, пока ее благоверный по сеновалам бегает! – ничуть не постеснялся моего присутствия оборотень.

– Что?! – я тоже свесилась. А чего? Он и так знает, что Князь тут не один.

– А то: по их мнению не пристало тебе, Янэшка, собственного мужа из супружеской постели на сеновал тащить, а значит, не с тобой он был. Теперь вот гадают отчего так между вами...

Я сдула с лица прядь волос. Ну, я им всем покажу что и кому пристало. А то понаехали тут со своими порядками!

– Скажи, что мы скоро будем.

– Уверена? – вздернул бровь Князь.

– Кушать хочется, так почему мы бы и не с гостями? – увильнула я от прямого ответа. Нет. Не уверена, но за моей спиной точить об меня же когти никому не позволю. Хотят сказать? Пусть в лицо говорят, если смелости хватит!

Нам помогли выбраться с сеновала. Десятник захватил кое-какую одежку, в которую мы и оделись. На мне, правда, мужские тряпки болтались, как пустое ведро на соломенной голове чучела, но выбирать не приходилось. Черным ходом, под дружелюбные улыбки оборотней, мы вернулись в замок, добежали до своей комнаты и быстро переоделись, помогая друг другу.

Я шипя, натянула на сей раз голубую рубаху и темно-синий сарафан, расшитый крупными бисерными цветами с сердцевиной из речного жемчуга. Волосы подобрала и заколола костяным гребнем с самоцветами. Эх, лучше бы Князь не об одежде позаботился, а о порядке в собственных покоях, тогда не пришлось бы по сеновалам бегать!

К общей трапезной мы прибежали чуть запыхавшись. Перевели дух и вошли в зал, держась за руки.

Гости шумели, но при нашем появлении разговоры стихли – люди перешли на шепот. Боятся? Уважают? Или просто решили проявить вежливость? Интересно, кто первый начнет...

Мы подошли к своим местам во главе стола. Сели на отодвинутые стулья и попросили слугу наполнить наши тарелки. Гостей уже успели облагодетельствовать. Десятник, что проводил нас до покоев, успел оповестить приглашенных.

Ох и набросились на нас за завтраком! Кто исподволь, вопросами каверзными, кто напрямую бил, только мы знай себе улыбались и в ответ здоровьем интересовались: не беспокоит ли слух острый или язык длинный? И советовали, если что ко мне обращаться. Я и с первым, и со вторым пообещала каждому помочь. Раз и навсегда. Нет, ну а чего тянуть-растягивать? Ножичком чик и нет больше проблемы, который и себе и другим людям жить мешает...

Гости поняли. Прониклись. Не то, чтобы уважением, но смелости мое имя трепать у них поубавилось. А умные, те и вовсе поверили, что можно на сеновале с собственной женой делами государственной важности заниматься. В конце концов, разве настроение Князя не дело, не важное и не государственное? Вооот!

Я опять сбежала раньше. Не было больше сил улыбаться, да и объелась я. Захотелось в тенечке на свежем воздухе полежать и подумать, как бы быт в Логове наладить. Сама я, дело ясное, не потяну такую ношу, но ведь должен же найтись умный человек или оборотень, которому не будут хозяйственные нужды до звезд в небе далеки...

Только вот...

– Княгиня, Княгиня! – остановил меня по дороге к покоям торопливый шепот.

Я обернулась и с ожиданием взглянула на миловидную девку явно не наших кровей. Чернявая, да смуглолицая она никак не могла быть уроженкой Волчьего княжества. Разве что случайно вороной затесалась в стаю лебедушек, как я.

– Что тебе? – после томительной паузы я поняла, что девушка ждет позволения говорить.

– Госпожа моя просит вас к ней пожаловать для разговору важного, – с поклоном ответила чужеземка.

– Госпожа твоя? – а в голове шевельнулись нехорошие мысли. Не знает меня никто из гостей, Ярмина только, но...

– Подруга ваша давешняя из ваших мест. Очень просит навестить ее вечером, но без... – девушка замялась, – без лишних глаз и ушей...

– Вот как? А почему? – спросила я, удивленная не столько просьбой, сколько присказкой к ней.

– Откуда же мне знать! – развела руками служанка и снова поклонилась.

Действительно...

– Хорошо. Скажи буду, – кивнула и развернулась.

Не пошла бы я, да толкает что-то в спину и говорит – надо. Важное что-то тебе хотят сказать.

Уже в невеселых думах я прошлась по покоям, переоделась в чистую одежду, в которой приехала в Логово, и направилась во двор на конюшню – коника своего проведать. Я не сомневалась, что устроили его с комфортом, но беспокоилась как на далеко не молодой скотине могла наша скачка отразиться.

А коник был в порядке. Я облегченно выдохнула, потрепала его по шее, обласкала широкую спину и поцеловала в морду промеж глаз. Так бы и осталась с ним, но теперь уже места себе не находила. И как до вечера дотянуть? Надо было сразу идти! Я вздохнула и отправилась на поиски к чему бы приложить зудящие руки.

А служанки стирали и развешивали белье...

И им бы погнать меня в шею, только не узнали они во мне Княгиню, еще и шикать стали на меня – новенькую, чтобы шевелилась быстрее. Я и шевелилась. И в отчет не молчала, с головой окунувшись в привычную обстановку беззлобного бабьего ворчания. Ну равно в Сосновый вернулась, где на берегу реки в погожий день не протолкнуться от желающих постирать!

– Ой, бабы, держите простынь...

– Да не ту, а эту...

– Ах ты ж, куда руки грязные тянешь, вот я тебе залеплю...

– Тьфу, пропасть вам всем к ряду, с ног до головы обрызгали...

И мой голос звучал, и руки мяли, колотили и терли... А сердце, ох радовалось оно, что глупая голова ни о чем не думает, кроме как о боли в ноющей пояснице, да в кончиках пальцах, покрасневших и потрескавшихся...

Красота! Отдых! И никаких иноземных рож...

– Княгиня?!

Зато свои явились...

– Янэ, ты с какой ветки какого дуба рухнула?! – зашипел на меня Косень.

Я разогнулась, отложила в сторону наволочку, потянулась и спокойно ответила:

– Ты тоже хочешь? Или просто так спрашиваешь? – холодно улыбнулась, чувствуя небольшое раздражение. Еще бы чуть-чуть и день прошел, а так... опять мыслями ненужными маяться! Принесло налегке нелегкого!

– Может и хочу, но только не с того, которого ты объездить пыталась! Ты, видать, высоко залезла, раз от падения в голове помутилось! – оборотень недовольно скривился. Он сложил на груди руки и демонстративно оглядел постирушки.

– А чем ты недоволен? Дома, выходит, мне стирать дозволено, а здесь рожей не вышла?! Или боишься, что я в белье иголок напихаю? Так ты скажи которое твое – сделаю всенепременно!

– Ой, спасибо, Янэ! А то лежу я ночью в кровати, верчусь с боку на бок, а уснуть не могу, думаю: и чего мне не хватает? И сыт вроде, и девка под боком, а глаза все по потолку рыскают, а оказывается, это забота твоя под сердцем колется и спать мешает! – мужчина картинно всплеснул руками. – Лучше бы ты о муже думала, а не обо мне пеклась!

– А я, Косень, все успеваю. Даже бабам помочь. А у тебя, смотрю, времени свободного много? Ходишь, вынюхиваешь, выглядываешь... – поддела я подручного Князя.

– Так меня и приставили тебя выглядывать, чтобы ненароком не угодила куда. В ямку там. Или в капкан. А то и еще куда похуже... Ты ведь у нас баба бойкая, нос везде суешь, вот и могут его прищемить. Нечаянно, – непонятно на что намекнул волк.

– Ну, если прищемят, так тебе и влетит. Ты же не доглядел! – огрызнулась я. Вздохнула. Пора заканчивать разговор, а то мы нормальным людям работать мешаем. Их за это по голове не погладят. Хотя они тоже хороши: замерли, уши развесили и давай подробности смаковать. Вечером еще и соседям перескажут!

– Вот потому подобрала юбки и марш отсюда, чтобы гости ненароком не углядели, как Княжья жена чужие портки стирает! Тут тебе не Сосновый, где все друг друга знают и про всех ведают, тут это... как его... лицо держать надо! – Косень воздел большой палец правой руки вверх.

– Вот ты и держи, – пробурчала. Как не хотелось признавать его правоту, но все же...

– А ты?

– А я нитками пришью! – рявкнула недовольно. – Руки-то не кузнецом выкованные, чтобы целый день держать.

И все же от постирушек отошла.

И встала.

Задумалась.

– Ну?! – не выдержал надсмотрщик.

– Баранок хочу, – выдала я.

– Чего?! – изумился волк.

– Того! Баранок, говорю, хочу, – вот сдернул меня с насиженного места, пусть развлекается.

– Где же их взять? – спросил у меня Косень, нервно теребя рукав рубахи. Старая у него привычка. Вон ткань по всему ободку лохмотьями пошла.

– Искать! – глубокомысленно изрекла я. – Или печь...

– Шутишь? – недоверчиво посмотрел на меня подручный.

– Угу, еще пою и танцую. Разве не видно? – ухмыльнулась и двинулась в сторону кухни. Там я еще не была, заодно посмотрю, хозяйство оценю. Со стиркой вон как быстро все прояснилось, думаю и у стряпух все хорошо, но где же тогда дрянная собака порылась, что до хозяйских покоев лишь крохи того порядка, который должен быть, доходят? Прачки что-то насчет ключницы промеж себя твердили, да о старшей над замковыми девками...

И я оказалась права! Кухня сияла чистотой, манила удивительными запахами и радовала норовистыми поварятами, бегающими от стола к столу. Конечно, с Косенем за спиной незаметно затесаться среди слуг не получилось, но мы и так с Недой общий язык нашли – еще бы она такие баранки вкусные делает, что можно язык от удовольствия проглотить!

Только вот в покои приносят совсем не то, что из-под руки Неды и ее поварят выходит. Куда же все девается?! Неужто по коридорам Логова стая оголодавшей инороди шастает и вместо людей яствами закусывает? Ох, не чисто дело, ну да после разберусь. Вот еще одну бараночку и...

И тут я вспомнила о приглашении. Совсем закрутилась, пытаясь найти ответы на не заданные вопросы! Хотела во всей красе перед Ярминой явится, но понеслась бегом в чем была, сплавив Косеня в помощь Неде что-то донести из кладовки. Они шасть за дверь, ну и я. За другую. Кого еще я, может, и прихватила бы, но только не этого подручного! Не сходимся мы с ним характером, никак, а это прямым и недолгим ходом ведет к неприятностям!

Отловила парнишку с корзиной какой-то и попросила отвести меня к покоям гостей. Там уже у стражников спросила где Ярмина с компанией проживает. Идти и боязно и любопытно было. Как будто хочется, только чтобы не торопиться я сама себе на ногу гирю пудовую повесила, и сама же ярюсь от того, что она идти мешает. Ну да баба я, а нам всем свойственно и делать, и тут же сомнениями мучится, и не доделав, переделывать приниматься...

Я постучалась, хотя едва ли не ногой хотела дверь открыть. Руки от нетерпения аж подрагивали. Я надавила на ручку, но не повернула в ожидании ответа, а как дождалась, то вихрем ворвалась в комнату и жадным взглядом впилась в Ярмину, попутно задаваясь вопросом: что же меня так завело? Затылок зудел, брови сошлись на переносице, уши будто бы торчком встали, а рот наполнился слюной.

Ох, сердце мое, как бы ты не выпрыгнуло из груди-то...

Ярмина сидела на кровати, облаченная в ночную рубаху и чесала длинные волосы. Вокруг нее суетилась служанка, та самая чернявая, лепеча непонятные слова и подсовывая под нос бывшей подружки баночки.

– Садись, – обронила Ярмина. – Разговор будет долгий...

И я села. На негнущихся ногах дошла до кресла и села на самый краешек.

– Чего ты хотела? – спросила я. Отчего-то почувствовала себя слабой. Как в прошлое вернулась, когда Минка меня, курицу облезлую, под свою руку взяла.

– Сказать тебе хотела... – она повернулась ко мне. – Чтобы бежала ты от Князя. Бежала, пока силы есть, пока возможность такая, пока живая ты! – вдруг выкрикнула она.

Ее лицо исказилось. На глазах выступили слезы, а тело поникло и съежилось.

Я оторопела.

Бежать?

Куда?

Зачем?!

Почему...

– Что ты такое говоришь, Ярмина? – прошептала я.

– Ты что не слышала?! – девушка подняла голову. – Бешеный он, Князь твой, бешеный!

– Ну да, он не подарок и характер у него пасмурный, только вот...

Подруга вскочила. Заметалась по комнате, ломая руки.

– Ты не понимаешь? Не понимаешь, да? – выкрикнула она. – Не в характере дело – ума у него нет. Голову он потерял!

– Но... но... – я торопилась, только слова никак не хотели сходить с языка. – Бешеных же уничтожают! Да и не ведет он себя...

Ярмина перестала бегать. Она села на кровати, сложила на коленях руки. На лице медленно расцвела кривая ухмылка.

– Уничтожают? – она хрипло рассмеялась. – Кто?

И я вспомнила Косеня.

Он ведь бросал вызов Вацлаву. И проиграл. И снова.

Заломило виски.

Не может быть.

Или...

– Было, да? – кивнула Минка. – По лицу твоему вижу, что знаешь что-то, – девушка оскалилась. – А хочешь еще узнать?

Не хотела.

Но пришлось.

Бывшая подружка повернулась ко мне спиной и рванула рубаху.

Я подавилась на вдохе: всю ее спину и бока покрывали уродливые рваные шрамы – полосы. Их было много. Они украсили белую кожу тошнотворной вышивкой. Крупные стежки на спине. Помельче на плечах и ягодицах. Кто этот портной, что так щедро раскрасил девицу?

Глупый вопрос, не так ли?

Я закрыла глаза.

Я знаю.

– Нравится? – тихо спросила девушка, натягивая разорванную одежду. – Это он со мной так, – она улыбнулась. Отстраненно и немного радостно. Оттого нечеловечески жутко.

А я... я почему-то захотела защитить Князя. Схватить эту дрянь за волосы, провести ее по полу и пнуть... только... не отчаяние ли это? Не мое ли?

– Ты сама напросилась, – я опустила глаза в пол. Не могла на нее смотреть. Хоть и правду говорила, но чуяла – не права. Вот так бывает. Натворили дел другие, а стыдно мне. За что? – Сама пришла. Сама в мою одежду оделась. Хотела волчьей любви? Ну так наслаждайся! – а в голосе не зло и не сарказм, а боль моя широкой рекой льется.

– Да, сама пришла, – эхом отозвалась. – Ты не думай, знала я на что шла. Обычные мужики до тела дорвавшись порвать способны, а тут оборотень... Только вот не во время он меня порвал, когда глаза закатывал и выгибался, а после, – Ярмина вновь улыбалась той жуткой улыбкой. Она встала, подошла ко мне, взяла за руку и вверх потянула. Я встала безвольной куклой, глядя в ее пустые глаза. – Он кончил, поднялся, на улицу меня выволок и во дворе меня резал. Спокойно так. Не торопясь. Приговаривая, что по вине и наказание должно быть... – я онемела. Перед глазами проносились страшные картины расправы. – Как ты думаешь, правильно меня наказали? Не мало ли? – скатилась в ледяной шепот подруга, отпустила меня и вернулась на кровать. Села.

Я сглотнула.

Стояла, смотрела на Ярмину широко раскрытыми глазами, а в груди хрипело и сипело. Ничего не могла я ей ответить. Да и что сказать-то?

– Хорошо колдун заезжий был в Сосновом. Блуданул он, вот и остался на ночь до Логова не добравшись. Выходил меня. А то бы померла от лихорадки. Сама понимаешь, что после такого я не могла в Княжестве оставаться. Вацлав сказал, убьет, коли я ему еще раз на глаза покажусь. Я и уехала с обозом.

– Лучше бы ты не возвращалась... – я сморгнула набежавшие слезы. Что же мне теперь делать? Не знаю. Пока не знаю. И к мужу хочу, спросить его, и боюсь теперь. До дрожи боюсь, не то, что со мной он также поступит, а что слова верные Князь найдет и сумеет меня убедит, будто не виноват он, а если и виноват, то думать кому до того дело есть? Мне? А захочу ли я на себе такую грязь до конца жизни нести? Ведь не отмыться теперь от чужой крови и слез.

– А я и не хотела.

– Но? – я вскинула голову.

– Из-за тебя приехала. Узнала и решила рассказать. А там уж тебе решать.

Из-за меня? Вот уж чему не поверю! Да Минка всегда на чужих плевала через плечико свое белое! Но вот месть... То другое, то достойно ее...

– Рассказала? – не покажу как тошно мне. Не ей. Не здесь. Пойду к ведьме Логова, напьюсь до потери рассудка, бабе оно раз в лето можно, а потом думать буду.

– Не все, – огорошила меня подруга. Или недруг уже?

– Что еще? – я начала злиться. Начала, так заканчивай, ан нет, тянет кота за несчастный облезлый хвост.

Ярмина внимательно посмотрела на меня. Покачала головой.

– А ведь ты не веришь мне... – Не верно. Верю. Да вот беда, принимать близко к сердцу не хочу. Может и приму. Позже. А может и нет. Тут думать надо. Слишком много на кону стоит. – Точнее, не веришь, что Вацлав тебе что-то сделать может... – я пожала плечами. Как-то разучилась. Давненько Князь поводов не давал. Раньше да, сорвалась бы без оглядки в путь-дорогу, а теперь...

– Осуждаешь? – ухмыльнулась.

– Да нет. Твое право. Она вот тоже так думала. И где она теперь? – тоскливый взгляд. – Как ты там говорить любила: в могилке под елкой, да?

Мне будто штырь ледяной в живот вставили. И провернули.

– Мать моя здесь при чем? – отчеканила я, выпрямившись.

– Не догадываешься? – ласково пропела девушка. – Тогда подскажу я тебе. Княгиней была твоя матушка. Волчьей Княгиней. Как и ты. И как и ты не хотела она ею быть. Вот и сбежала. А он нашел ее. Нашел и убил. Только вот дочка у нее к тому времени подрастала, а кровь не водица, вот и приметил себе оборотень новую Княгиню. Как тебе такая сказка, Янэ?

– Врешь... – прошептала я. Попятилась. – Это не может быть правдой. Ни тогда. Ни теперь. Не было этого. Знали бы все в Сосновом. И такого бы точно не спустили. Даже Князю! Да и возраст не тот у него! Что ты чепуху мелешь?!!! – выкрикнула я. Спину ожгло твердым деревом. Мне бы ручку повернуть да деру, уши прочистить, но стояла я и с места более не двигалась. Рыскала глазами по лицу Ярмины, искала следы вранья, да не находила...

Девушка закрыла глаза. Склонила голову на бок, а потом взмахнула руками и в два счета рядом со мной оказалась.

– Князь твой старик стариком. Знаешь сколько лет ему? Нет, не знаешь. А ты спроси поди, если осмелишься. Впрочем... – на миг девушка задумалась. – Зачем нам его спрашивать? Мне не веришь? Да больно надо тебя уговаривать. Сама смотри!

И моего лба коснулась горяченная ладонь Минки, а в уши хлынули слова незнакомые, колдовской силой наполненные...

И вот иду я уже как в тот вечер, по дому темному. Тихо иду. По полшага переступая, а к груди, что вздымается часто-часто, заяц тряпочный с неровной длины ушами прижат. Иду к огоньку мерцающему на пороге. По лестнице иду, таясь, как бы не скрипнула предательская ступенька третья. И вижу то, чего видеть не хочу, от чего кровь тягучим киселем сворачивается в жилах... Ноги вижу. Ступни мамины. Белые. Чем-то красным заляпанные. Понимаю, кровь это... следом в нос ударяет страшный запах.

И все же...

Иду еще ниже. По щекам слезы градом неслышным. Из груди ни звука. Дышу ли? Сама не знаю. Еще ниже спускаюсь. Вижу тело мамино. Лицо ее ужасом обезображено. А над телом ее склонился кто-то. Кожа белая, потом покрытая, волосы до плеч лицо загораживают, плечи широкие, мужские, руки длинные в мамином теле копаются.

Я осела. Заяц из рук вывалился и по ступеням запрыгал. Тут-то незнакомец голову поднял, а лицо у него все в крови было, но и сквозь маску красную я, теперешняя, узнала его...

В себя пришла на кровати Ярмины. Полежала, трещины на потолке изучила и встала. Едва на ногах устояла, но от помощи отказалась. Молча к двери подошла и также молча за собой закрыла, а уж после, бредя в полусне кошмарном по коридору, руки сжала и до боли губу прикусила. Похолодило кожу широкое Княжье колечко. Я руку перед собой выставила и только теперь заметила, что мое кольцо и мамино один в один почти, будто те же руки лили.

Значит, вот оно как сложилось.

Я пьяно, хоть не пила, расхохоталась и бегом помчалась по коридорам Логова.

Значит, кровью я такому мужу обязана.

Что ж... Будет Вацлаву кровь. Много. И вся моя!

Продолжение следует ☺