Текст книги "Волчья жена. Глава 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Виноградова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Виноградова Оля
Волчья жена Глава 2

К вечеру небо захмурилось и пролилось мелким дождичком. Под ним мы с теткой и вернулись в избу. А в ней... Ни одного целого предмета не осталось! Знатно покуролесил Вацлав. Это он меня за навоз или за подленький удар со спины?

Мы убирались до поздней ночи, а потом спать легли, чтобы утром убытки посчитать, да претензию Князю предъявить. Говорить, понятное дело, Агнешка пойдет. Я Вацлава старостой боялась, а от Вацлава-Князя вообще поджилки ходуном ходят и если бы не обиды старые, да веселье его неуместное, то не сказала бы ему ничего вчера, а телочкой трехлеткой в спину пристроилась и пошла бы за ним, мыча!

У меня другие дела были. Перед отъездом страсть как хотелось к подруженьке наведаться, да поговорить с ней о девичьем.

В Сосновый Бор пробиралась огородами. Дом Вацлава семья дугами обошла и дыхание задерживала, чтобы не почуял, собака страшная, мое присутствие. Выдохнула, лишь когда через забор Ярминкиного дома перемахнула и в дверь постучалась.

Открыл ее отец.

Если я вчера все правильно поняла, то человек он, значит, за загривок не схватит и к Князю в виде подарка не потащить. Или...

– Здоровечка, вам дядька Играш. Мне б Ярмину увидеть, – а сама топчусь, с ноги на ногу переминаюсь. Щеки огнем горят.

А дядька смотрит с прищуром хитрым и молчит. Выдумывает чего-то.

Знает.

Ведь точно знает!

– Дядька Играш, да бросьте вы, – я поджала губы, – а то не понимаете, что ни корешки, ни вершки эти волчьи не нужны мне задаром. Вот уеду на четыре лета, а потом разведусь к медвежьей матери! – Я махнула рукой.

– Умная девка, – одобрительно пробасил Ярминкин отец. – Далеко пойдешь...

Угу, и надолго, и не знаю куда, но пойду точно. Главное, что одна пойду.

Дядька Играш пропустил меня в избу.

Я разулась в сенях пристроив свои старые башмаки рядом с новехонькими сапожками подруги. Сердце кольнула привычная зависть. У Ярминки все есть, даже я, а у меня тетка мертвая, да муж ненужный. Чего она на меня взъелась? Вот сейчас и выясним!

Подружка сидела в своем закутке возле столика с зеркалом, где ее крема да притирания стояли, и плакала, уронив хорошенькую головку на белы рученьки. Плакала горько, навзрыд, и судя по всему уже давно.

Жалко мне ее стало. А вдруг не со зла она? Вдруг счастья мне хотела? Ага, как же, его три воза и маленькую тележку! Чтобы счастье дарить, его сперва примерить надо, выкроить, да по фигуре сшить. Ярминка же не по мне скроенное счастьице всучить попыталась. Эх, хоть бы спросила...

– Пришла, – угрюмо хлюпнула носом подруга.

– Пришла, – я уперла руки в бока. – Ну, рассказывай, какого Лешего ты мне наврала с три короба?

– Не врала я! Не врала! А если и врала, то самую толику, чтобы запрет обойти! Иначе бы ты на улицу не сунулась...

– Вооот! – Перебила я ее. – Оно мне надо было на улицу? Я тебе вот как скажу: мне та улица ночью в обнимку с волками не уперлась! Я же из-за тебя теперь... – Я сунула ей окольцованную руку под нос. – Ты хоть понимаешь, с кем меня столкнула? Я ж его... А он меня... А Агнешка... Ууу... – Я сама расплакалась. Ведь не поревела толком сегодня, вот и накопилась. Повод? Да сколько угодно!

– Понимаю, все я понимаю. Думаешь я этого хотела? – Всхлипывала девушка. – Я же тебя с Михасем свести хотела! Он мне все уши про решал про тебя, помоги, мол, тебе же выгода будет, ну, я и помогла, а оно вон как обернулось! – Одним махом Ярмина снесла со стола все баночки и мешочки.

– Выгода? – Я нахмурилась. – Какая-такая тебе от этого выгода? – Слезы подозрительно быстро высохли. Прищурившись, я окинула злым взглядом подругу.

– Да я Вацлаву с младенчества в рот заглядываю! И так перед ним, и эдак, а он сквозь меня смотрит! А тут как узнала, что он в тебя втюрился, так чуть не померла от ревности! – Взвизгнула девушка. – И ведь что нашел непонятно, ты ж... – Она посмотрела на меня, подыскивая слова. – Ну ж, вылитая курица! Дохлая, ощипанная и... и... – Ярмина отчаянно махнула рукой и вновь залилась слезами.

– Сама ты гусыня! Наглая, жадная, беспринципная! – Я задохнулась от гнева. – Ты бы не в рот ему заглядывала, а положила бы туда чего. Думаешь, не знаю из какого места у тебя руки растут? Да ты блины испечь не способна, про хлеб уж молчать буду. Вацлав тебя замуж не звал, чтобы от голода через седьмицу не сдохнуть, пока ты лицо отбеливаешь и веснушки отмачиваешь!

– Ууу... – Бывшая подруга застучала кулаками по столу. – Уйди, по-человечески тебя прошу, уходи! Видеть тебя не могу!

– А и не увидишь еще четыре лета. Уезжаю я. Мне ни Михась, ни брат его задаром не нужны. Хоть обоих себе бери, хоть выбирай кого, – я усмехнулась с издевкой.

– П-правда? – С надеждой взглянула на меня девушка.

– Кривда и зеркало кривое! Сама кашу заварила, сама и ешь ее, хоть черпаком хоть из лохани хлебай! Мне всё равно куда теперь ты будешь Вацлаву заглядывать, – Ярмина часто-часто кивала головой в такт моим словам. – Хотя совет дам: в штаны к нему загляни, авось найдешь чего в хозяйстве полезного! – девушка покраснела, как маков цвет.

Ой, как на речке перед Михасем со товарищами титьками трясти, так она первая, а как речь о штанах зашла, так скромница! Не верю! Небось давно все рассмотрела и повертела.

– А как же т-ты? – Подруга все еще всхлипывала.

– Как всегда, – я пожала плечами. – Травки, леший... – Угу, упыри, оборотни...

– Н-неужто не хочется Княгиней быть? – Собравшись с духом поинтересовалась девушка.

– Не умеется! – Отрезала я. – Да и шкурка не по мне – не к лицу серый, – я передернула плечами, вспомнив здоровенного волчару, в которого Вацлав обращается.

– Понятно, – протянула Ярмина. – И куда ж ты теперь?

– А на кудыкину гору. Травницы везде нужны. Пусть я заговорами настоящей ведьмы не владею, но и без этого могу много кому помочь. Думаю, найду укромное местечко, где волки среди бела дня в гости не шастают.

– Ты хочешь покинуть Княжество? – Удивилась девушка.

– А хоть бы и так! Мне тут ждать нечего, а что есть, то не по карману, – озвучила я свои мысли.

– Тогда погоди, я тебе письмецо передам. На границе с Златым Градом деревенька есть, Урясковица, там родственники наши живут. Не хорошо, но и не плохо, так средьненько. Только далеко они, своей ведьмы нет у них, авось приютят тебя.

– Пиши, – я осталась равнодушна. Письмо плечи не оттянет, но пользоваться им так сразу я не стану. Не такая дура, чтобы второй уши Ярмине подставлять. Пускай другому кому воду льет. Однако, оставлю. На всякий случай. Мало ли...

Получив письмо и прохладно распрощавшись с подружкой, я огородами и полями рванула обратно. Если честно, то уехать хотелось немедленно. Проклятое кольцо палец жгло, а сам факт замужества за Ледышкой, приводил в ужас. Ну как он еще разок свои права заявит? Тут одним ведром с навозом не обойдешься. Стрелянного воробья и арбалетный болт не возьмет!

Как вспомню его руки горячие, глаза бешеные, так сердце в припадке заходится. Нет, нет и еще раз нет! Не надо такого хвостатого счастья!

Еще я Михася боялась.

Обманутый мужчина на многое способен, а униженный оборотень на что? Этого я не знала, но полагала, что побудка воем с первыми петухами под окном – малая толика неприятностей. Кстати, о брате Князя... Куда делся? Или старшенький его на цепь посадил, чтобы под ногами не мешался?

Мне стало жалко парня. Мог ведь по-хорошему... А так и рожу под кулаки Вацлава подставил, и меня потерял. Хотя меня-то он и не находил никогда.

Я вздохнула. Помылась тихонечко на крыльце своей избушки и вошла. Думы, думами, а вещички собирать надо. Дорога предстоит дальняя и где она закончится, даже Хозяин Леса не ведает.

Тетка уже вернулась из села. По ее мрачному виду я поняла, не всё так хорошо прошло, как задумывалось. Ну, ее убил ее Князь и ладно, а с остальным справимся. За ужином Агнешка рассказала мне о встрече с Князем. И крепко мы с ней задумались.

Поговорить он со мной хотел.

С глазу на глаз.

И если не передумаю, то отпустить обещал.

Ой, смущают меня что-то разговоры эти с глазу на глаз! А уж если бы да кабы озвученные... Вот что и к какому месту он приложить собирается, чтобы я передумала?! Если разум да к замужеству нашему – одно, а если другой какой орган да к телу моему? Он же может "ни-ни" и силой взять, мне тогда бегать от него толку никакого. Так и будем всю жизнь маяться: я с нелюбимым, он с нелюбовью моей.

Я встала из-за стола, собрала посуду и в таз сложила. А дальше руки опустились...

– Пойду я, – промямлила.

– Куда? – Встрепенулась Агнешка.

– К нему пойду, к Князю.

– Сейчас?!

– Смысл откладывать? Если захочет силой взять, так сюда заявится и возьмет. Ты его не остановишь, я подавно. Так что сейчас и пойду. Может договориться получится пока он в своем уме.

– Ну, коли так...

Да все нет!

Хотелось мне крикнуть, только пришлось зубы сжать, лицо водой ополоснуть и идти. Шла я как на каторгу осужденная, понимая, что только от воли Вацлава все зависит. Сумеет с собой справится, так сладится дело, а нет... осудить его никто не посмеет. В Волчьем Княжестве волкам не отказывают.

Шла не таясь в этот раз. Весть уже разнеслась. Вчерашние окольцованные наверняка постарались разнести, довести и на ушах родственников и знакомых развесить какую глупость Князюшка совершил.

Встречали меня разными взглядами. Кто с жалостью смотрел, кто с осуждением, а кто и потешался откровенно. К последнему я привыкла, а от остального сердце сжималось... Кто-то даже за спиной обронил язвительное: Княгина идет...

Оборачиваться не стала. Толку? Поругаться и с Вацлавом успею. Для него силы поберечь надо, а не растрачивать на брезунов всяких! Подошла к дому старосты, постояла нерешительно чуток и калитку тронула. Авось пронесет!

Нашла Вацлава на заднем дворе.

Он дрова колол.

Обнаженный по пояс.

А тело у него хорошее. Гладкое да мускулистое. Сухое, будто у зверя хищного. Впрочем, он и есть зверь в обличие человека.

Заметил меня мужчина сразу, но пока поленницу не доколол, обратиться не соизволил. Закончив, волосы прибрал и на меня взглянул. Да так холодом душевным окатил, что мгновенно до костей промерзла.

– Пришла... – Удовлетворенно произнес он.

От его голоса, низкого, грудного, я опомнилась. Взгляд отвела и руки, прижатые к груди опустила. Чего это я в самом деле: стою, на врага своего глазею?

– А был выбор? – Прошептала.

– Что? – Раздалось над ухом. За мгновение Князь умудрился оказаться рядом. Близко. Слишком близко. Я слышу спокойный стук его сердца. Резкий запах пота. И мне страшно. Дико страшно от присутствия этого мужчины. – Повтори, не слышу! – Приказал он.

Опять. Как и всегда. В голосе сквозит презрение.

Бесит!

– Ты не оставил мне выбора! – Вскинулась я. И несмотря на страх нашла в себе заглянуть ему в глаза.

– Вот так мне больше нравится. У тебя же есть гордость, верно, Янэ? – Тихо спросил Вацлав.

Он смеет спрашивать? Он?!

– То, что осталось. То, что ты еще не растоптал, – губы дрогнули от обиды, но я сдержалась. Не увидит, собака эта, слез моих! – Зачем? Если любишь, то зачем ты со мной так, Князь?

Староста нахмурился.

– Чтобы ты понимала, девочка... – Прошептал он. В его глазах мелькнула застарелая боль. Будто коросту ковырнул, а под ней не новая кожа, а мясо живое.

– А ты объясни, может и пойму! – Заупрямилась я.

– Ты пойми, Янэ, ты пойми мужика взрослого, что семилетней затюканной пигалице в глаза посмотрел и понял, что пропал. Навсегда пропал... – Мужчина сомкнул пальцы на моих плечах. Сглотнул и продолжил с горечью полынной. – Я же невесту себе присматривал, жениться собрался, а тут ты и никуда мне от тебя не дется. И ладно бы девкой была, а то соплюшка, – хват стал сильнее. Я дернулась, но Вацлав заставил меня стоять на месте. – Я по бабам, а меня воротит от них. На их месте тебя вижу... – Оборотень прижал меня к себе. – Я же эти семь лет... Ни с кем не смог, только одно тебя спасало – в пору ты не вошла, но с зимы... Как чуял тебя, так в голове одна мысль. Только и оставалось что гнать тебя, пока на глазах всего село прямо на дороге не разложил...

Он говорил, а я все чувствовала: как горит его тело, как тонет рассудок, как кровь в жилах от "надо" гудит. Семь лет! Хмарь болотная, да как я еще на ногах стою, а не с задранной юбкой прямо на дровах валяюсь!

Проняло меня. До печенок. Правда... Ответить мне Князю нечего. У меня внутри ничего навстречу его желанию не дернулось. Я только боль чувствовала от хватки его железной, и понимала, что еще немного и не выйду отсюда. Запрет и на цепь посадит, чтобы никуда не сбежала.

– Пусти! – Взмолилась я. – Не надо, Князь, не хочу я.

– Не хочешшшь? – Прошипел он. – Характер показываешь? А как ты думаешь, Янэ, откуда он у тебя взялся? Да если бы не травил я тебя, так бы осталась телкой безропотной. Такая ли мне Княгиня нужна? – Схватив меня за волосы, оборотень потянул их, заставляя меня посмотреть ему в лицо.

А я рот открыла и сказать ничего не могу.

Так он, оказывается, меня специально травил? Воспитывал как ему надо, будто щенка несмышленого. Вот гад блохастый! Да я ж ему... Ооо!

– Тронешь меня – худо будет, – предупредила я. – Не жить нам под одной крышей и хлеб не делить. Перестарался ты, Князюшка. Не всякая скотина кнут любит, кого-то надо и яблочком задобрить. Ты зверушку хотел злобную, но ручную, да? Ну так береги руки-то, а то отхряпаю по локоть! Зла во мне немеряно накопилось, а вот доброты к тебе ни наперсточка нет. Все ты выжег словами стылыми, да поступками мерзкими. Хоть бы раз приголубил, глядишь сено бы мяли уже, а не грязью друг друга обливали.

– Княжнааа, – Вацлав провел носом от моего затылка к уху, спустился вниз к ключице и уткнулся в нее. Я опять оказалась притиснута к крепкому мужскому телу. – Ты так уверена в себе? Или во мне? – голос мужчины был тягучим, наполненным предвкушением. Его глаза заволокло дымкой.

Он все-таки сделает это. С самого начала, приглашая меня на разговор Князь планировал... что? Соблазнить? Применить силу? Да похоже все и сразу!

Лицо оборотня медленно клонилось к моему.

Он меня сейчас обслюнявит.

Я сглотнула и подалась назад, но и так стояла на цыпочках, а потому просто смирилась с неизбежным.

Вацлав коснулся моих губ. Провел по ним языком, размыкая, и принялся хозяйничать в моем рту. Я оцепенела. Думала лишь о том, как неудобно стою, как ноет вывернутая шея и дрожат колени. Надо бы думать о том, что меня Князь целует, видный мужик и вообще... но... в ответ на свои мысли я пожала плечами и тихонько фыркнула.

Мужчина мгновенно отстранился от меня, но не отпустил. Несколько мгновений он ошарашено рассматривал меня, пытаясь что-то найти на моем лице, но, похоже, потерпел сокрушительную неудачу.

– Небо чистое, дождя завтра не будет, – высказалась я. – Если такая погода до конца месяца сохранится, то картошку копать можно будет.

Взгляд мужчины потемнел. Нехорошо так потемнел. Как небо перед грозой. Нет, ну а что? Что мне было ему сказать? У меня и так разум отказал от страха, а он целоваться полез! Да еще языком в рот! Фууу.

– Ты... – меня отшвырнули, будто старую тряпку. – Ты... – оборотень потряс головой.

– Пойду я, – попятилась назад. Только не бежать. Бежать нельзя, ибо он – волк, почует слабость, посчитает добычей и тогда начнутся совсем другие пляски под другую музыку. – До встречи, Князь.

– Стоять! – проревел мужчина. Я подпрыгнула на месте. Икнула. – Ты совсем ничего не почувствовала? – спросил он.

– Почувствовала. Спина онемела, да ногу прострелило... – я не поскупилась на честность.

– ВОН!!! – перебил меня Князь. – Вон пошла! – и указал рукой на дорожку к калитке.

А я и рада. На цыпочках, пригнувшись, оглядываясь ушла, а уж по улице бегом припустила. Так до избушки и добралась. Только закрыв за собой дверь перевела дух.

Агнешка уже ждала с заваренным успокоительным сбором. Я кружечку намахнула с порога, губы утерла и все выложила. Тетка в себя приходила долго. То за сердце мертвое хваталась, то за голову, то меня отчитать порывалась, но останавливалась на полуслове. Я же вспомнила о незаданном Вацлаву вопросе. С ним-то мы все порешали, а с Михасем нет. Мне б попрощаться с ним, а точнее убедится, что с парнем все в порядке. Зная нрав Князя можно всего ожидать, вплоть до родного брата шкурки на печку брошенной.

Травница отмахнулась, дескать жив, малец. В погребе заперт, ума набирается. Не цел, конечно, но тут понимать надо, что только дурак круглый на принадлежащее Князю пасть раскроет. Вот и получил Михась по зубам.

Вспомнив, как Вацлав парня в прошлый раз отделал, я поежилась. Сдается мне, есть у Михася все шансы в погребе навсегда остаться. Мдааа... Покой мне только снится! Я встала и направилась к выходу.

– Куда это ты собралась, голуба? – Тетка поднялась, руки в бока, глаза красным наливаются.

– Михася выручать. Он же его забьет, а мне оно надо всю жизнь себя поедом есть, что струсила?

– Совсем шальная? Да Вацлав тебя за такое...

– Поняла уже, только волков бояться...

Договорить мне не дали. Агнешка стол обошла, меня за руку сграбастала и в мою комнату толкнула. Проворчала глухо, что никуда она меня не пустит. Оборотни пусть сами промеж собой разбираются, а я чтоб спать ложилась.

***

Угу, легла я.

Металась, как зверь по комнате, ставни проверила, поругалась, что доски открепить забыла. В окно бы вылезла, а так придется ждать пока упырица не угомонится и мышкой, мышкой в деревню сбежать.

Ведьма маялась долго. Ходила, посудой гремела. Насилу дождалась темени под дверью. Еще чуток посидела и на цыпурочках к двери. От холодных рук на плечах аж подпрыгнула. Поймали!

– Глупая! – Рявкнула Агнешка.

А в кого умной быть? В мать, что в прятки с оборотнями на жизнь играла? В тетку, которая на заезжего упыря польстилась? В папаню неизвестного, оборотню дорогу перебежавшему? Не в кого мне головой блистать.

– Наследственное, – буркнула я, руки на груди сложила и на тетку уставилась.

– Хорошо. С тобой пойду. Обожди косу переплету покрепче, – заявила она.

– Зачем пойдешь?! – У меня глаза на лоб вылезли. То дома сидеть заставляет, то сама на неприятности напрашивается. Мало ее Князь помял? А может понравились ей объятия его волчьи?

– Тебя, дуру, прикрою. Я против Вацлава так себе боец, но хоть сразу убить не дам.

– То есть помучаюсь я? – Усмехнулась гадко.

– Полезно будет! – Проворчала Агнешка. – По хорошему, сдать тебя Князю надо, чтобы он сам тобой занимался, а я вожусь, голову свою подставляю.

– Экая ты... Определись уже за кого из нас сердцем болеешь! – Фыркнула беззлобно.

На том и отправились.

Опять огородами, стараясь разминуться с вышедшими на промысел за яблоками чужими мальчишками. Страстными парочками, вздыхающими на звезды. Запоздалыми охотниками. Пусть не спокойно мне, но совесть ласково по головке гладит и успокаивает: все правильно я делаю.

Агнешка шла за мной, ворчала себе под нос. Больше на себя наговаривала, что не настояла на осмотре Михася, а поверила Князю на слово – не пришлось бы на ночь глядя переться и по чужим огородам шастать.

Ой-ой, можно подумать в молодости она чужую малину не обдирала! Все дерут, ибо потроха пощекотать любой недоросль охоч, поэтому нечего тут ворчать, надо навыки из закромов доставать и вперед, через забор, если дыру не найдем.

Дыру не нашли. Через прутья тоже не протиснулись. Пришлось подол подвязать и лезть. С кряхтением, пыхтением, но смогли. Отдышались.

– Где у него тут погреб? – шепотом спросила я Агнешка.

– А что в гостях была и хозяйство не осмотрела, Княжна? – съехидничала тетка.

– Больно надо! Я бы только подумала, а Вацлав меня бы уже к грядкам приставил, а сам бы рядом с розгой встал, – отшутилась я. – Показывай давай, ты же в темноте видишь.

– Вон там, между курятником и сараем, – упырица показала пальцем в нужную сторону.

Сколь ни вглядывалась – ничего не увидела. Крохотные звезды слишком мала света давали.

– Показывай давай, а не руками маши.

– Ох, Янэшка, куда мы голову суем! – вздохнула Агнешка, но пошла.

И я за ней. Ступала осторожно. Не дай Леший в какую яму провалиться или в капкан влезть. С Князя станется на воришек их ставить!

Обошлось. Или родственница старательно все ловушки обходила, или были они только в моей дурной голове.

Погреб был не заперт. Правильно, кто полезет самого Князя обирать? Но если открыто, то почему Михась сам не выйдет? Ой, дурно мне что-то. Как бы не опоздали мы... Я отпихнула ведьму, рванула дверь на себя и отшатнулась от ударившего в нос смрада.

– Итить через коромысло! – выругалась я от души.

– Не шуми! – Агнешка сунула мне кулак под нос, оттеснила меня и первой полезла вниз.

Лестница была крутой. А еще хлипкой и явно гнилой. Банки на полках покрылись столетним налетом пыли. Некоторые воняли хуже общественного отхожего места. Зажав нос, я медленно спускалась, клятвенно обещая за все отомстить Вацлав. Понятное дело, до этого не дойдет, но помечтать-то мне можно?!

– Михась? – позвала Агнешка.

В темноте кто-то заворочался и застонал. Тетка выругалась. Что она в темноте разглядела? Эх, свечку бы мне или лучинку на худой конец...

– Ну? – Я нетерпеливо переступила ногами.

– Плохо все, – раздраженно отозвалась упырица. – Еле живой, ему бы перекинуться, вмиг в себя пришел, но Князь на него серебряный ошейник заговоренный нацепил.

– Справишься? – С тревогой спросила я. Агнешка, конечно, сильная ведьма, но мало ли откуда в Сосновом Бору эта дрянь заговоренная взялась и кто ее делал.

– Постараюсь. Помолчи.

Ну я и замолчала. Негоже сейчас родственнице под руку лезть. Вскоре упырица крякнула, запыхтела, прошептала гортанное слово, обжегшее уши. Что-то звякнуло и улетело в сторону. Так, с одной проблемой тетка справилась, осталось решить вторую: что делать с Михасем. Надо его как-то в чувство привести и заставить обернуться. Чай на чытерх здоровых лапах он дальше уковыляет, чем на двух больных ногах.

Ну, Вацлав, найду на тебя управу. Ей-ей, найду и тогда попляшешь ты у меня под гармонь с бубном да голыми ногами на раскаленных углях. Ты у меня за все ответишь... Может быть. Когда-нибудь...

– Давай наверх его. У Вацлава колодец во дворе есть. Воды достанем и окатим его. Глядишь очнется. Так, ты вперед лезь, принимать будешь, а я тебе его снизу подам.

Согласилась. Мне действительно не удержать Михася, а Агнешка вон с Князем не побоялась схватиться. Значит, верно говорят про упырные силы. Я поднялась по лестнице. Та выла и стонала, но выдержала. Агнешка копошилась внизу – пристраивала оборотня, чтобы мне удобнее его схватить за руки было.

– Ну! – Крикнула тетка недовольно.

– Не дотягиваюсь! – Моего роста не хватало.

– Да ты на колени встань и еще раз попробуй. Мне тоже не поднять выше. Здоровый лось, откормленный! – Со злостью произнесла Агнешка.

Я опустилась на землю, руки вытянула и смогла обхватить запястья Михася.

– Ррраз-два взяли! – скомандовала травница. Я дернула парня на себя и потащила. А он застрял, зараза! – Еще разок! – Поднатужилась... И выронила парня.

Ладони у меня вспотели, вот и выскользнул болезный. Да так неловко, что банки на полках задел, а те и посыпались, вместе с полками.

– Янэшка?! – Взвыла дурным голосом тетка, поймав и оборотня и кучу осколков, перемешанных с трухой.

Я умерла. На короткий миг точно. Как представила, что сейчас Князь из избы выйдет, нас за непотребством застанет... Я не то, что женой, я батраком у него стану: днем в поле, ночью в кровати отрабатывать буду! Медленно повернула голову и посмотрела на темные окна дома. Пронесло? Уфф...

– Янэшка?! – Возмущенно позвала Агнешка.

– А? – Выдохнула я.

– Живая?

– Вроде, – я провела руками по бокам, проверяя целостность. Вдруг лопнула от испуга?

– Тогда нечего отдыхать, вытаскиваем и ходу отсюда! – Поторопила меня родственница. И правда, чего это я ворон считаю?! Присела, за руки Мизася взяла и...

– Подсобить?

– Да не, – отмахнулась я и... Ик?!

– Янэшка, хватит трепаться, тяни давай! – Потребовала снизу упырица. А потом тишина наступила. Видать и до нее умная мысль дошла. – Янэ, родненькая, а с кем ты там разговариваешь? – Голос у родственницы медоточил.

Я? Уже ни с кем. Я вообще сомневаюсь, что ко мне дар речи вернется!

– Отвечать собираешься? Или опять страшно? – шепотом спросил Вацлав. Я замотала головой: страшно, ой как страшно. – Янэээ, не молчи, скажи уже что-нибудь? – С насмешкой протянул оборотень.

– М-мэээ? – с большим трудом выдавила я. Имела-то я ввиду дорогу длинную и дальнюю с деревенькой на отшибе, куда Князь пойти должен, но вышло лишь это.

Тихий смех.

– Вацлав, ты? – Донеслось из погреба.

– Нет, не я, – ответил мужчина. – Если бы я был, то давно уже Янэшку уволок в уголок, а тебя бы запер вместе с Михасем, чтобы не повадно было самого Князя обирать!

– Да что, ты, помилуй! Мы только посмотреть хотели! – Попыталась оправдаться тетка.

– А из погреба зачем тащили? – Веселился Князь.

– А чтобы лучше видно было! – Нашлась тетка. – Тут темень, хоть глаз выколи, а глаза нам, как ты понимаешь, еще понадобятся.

– Да ну? – Деланно изумился мужчина. – Зачем же?

– Да на тебя, отрада наша, любоваться. Ты же у нас красивый, добрый, великодушный, понимающий, а главное, милости в тебе и сострадания бочонок!

Ууу, у меня походе вслед за языком, уши отказали! Слышится всякое... Или родственница соленых огурцов на белене настоянных в погребе объелась? Это Вацлав великодушный? Это к нему за милостью и состраданием убогие со всей округи каждое утро сбегаются? Хотя в одном Агнешка права – полюбоваться есть на что.

– Ну коли так, то давай тащить. Помогу. А то Янэшка стоит колодой, глазами хлопает. Смотреть забавно, но толку мало.

Я обиделась. Сам запугал до полусмерти, а потом колодой обзывается. Сам он... кочка мшистая!

Меня в сторону отодвинули.

Вдвоем, тетка и Князь вытащили Михася. Родственница попросила оборотня воды принести, а как тот поручение выполнил – окатился парня с головы до ног, да заговор прошептала: как с гуся вода, так с Михася беда. Кашлянул парень, глазки открыл и сел, водя мутным взглядом по нашей честной компании.

– Вы эт... – Договорить не смог. Скрутило его. За живот схватился и давай желудок выплевывать.

Я подошла к Агнешке:

– Что с ним?

– Да отравы нажрался, оглоед! – Высказалась тетка. – Вацлав, ты у себя в погребе на кой ляд всякую дрянь хранишь?

Оборотень пожал плечами:

– А я почем знаю, что у меня там лежит? Мне тащят, я складываю. Еще с малых лет научился подарки брать, да на зуб не пробовать. Вы, девки, горазды еду травками особыми приправлять, а мне потом майся то печенкой, то желудком, а то и сердце прихватит!

– Так ты Михася не трогал? – Удивилась я.

– Ни пол пальцем! Так в кадушку с водой окунул для острастки. Если один раз кулаками не вразумил щенка, то второй раз глупо тело месить, – Вацлав удивился больше меня.

– Агнешка?! Ты чего тогда меня напугала! – Я стукнула кулаком по спине родственницы.

– Я сказала, что ему плохо. Ему и было плохо. Сейчас, впрочем, не лучше и еще денька три болеть будет, а там снова хвост задерет и по девкам побежит.

– Но я подумала...

– Янэ, думать надо тем местом, которое шея подпирает, а не тем, что в пятки проваливается, – Вацлав постучал по моему лбу. Я отшатнулась и показала оборотню язык. Ладно, бить не будет и ладно, хотя подозрительно с чего бы оборотень такой добренький? Пустырника веничек на ужин употребил? Он ведь в полном раздрае был, когда я от него убежала. О чем и спросила Князя. А он в ответ улыбнулся и пообещал: – Глупая ты, Янэ, я же переживал тогда, а теперь спокоен... – Ну, точно пустырника обожрался, псина двуличная! – Как тебя поцеловал, так точно понял – моей будешь, – угу, один обещал уже, вон мордой вниз в своих обещаниях лежит и стонет. – Теперь и отпускать тебя не страшно. Погуляй, авось свежий воздух тебе на пользу пойдет. Подрастешь, поумнеешь, перестанешь от мужиков шарахаться, а вернешься через четыре лета, так я тебе покажу... – Вацлав усмехнулся.

– Что ты мне покажешь? – Не выдержала я паузы.

– То на что ты Ярмине посмотреть советовала, может и тебе глянется!

Я покраснела. Донесла, подлюка... Или таки в штаны к Князю слазила?!

– Я смотрю, ей не глянулось, – проворчала. Ну, не могу за ним последнее слово оставить. – Если Минке не по душе пришлось, то я подавно забракую. Так что, Князь, поищи еще кого любознательного. А чтобы два раза не искать, ты штаны спусти, да по Бору прогуляйся. Покажи товар лицом, так сказать. Уверена, от желающих отбоя не будет – с руками оторвут! – Хихикнула я.

– Ах ты... – Начал звереть Вацлав.

– Но-но, – отпрыгнула в сторону и погрозила пальцем. – Сам сказал, отпускаешь.

Оборотень хмыкнул, но кивнул. Вацлав расщедрился на благодарность за своевременную помощь Михасю. По словам ведьмы, парень бы не окучурился, у оборотней организм покрепче людского будет, но и ему отрава могла немало крови попортить и надолго в кровать уложить. Вацлав-то брата на голодный паек в погреб посадил, ну тот и нажрался с голодухи, хотя знал, что банки даренные и могут с сюрпризами быть, но чего только мужик не сделает, когда его нутро воет! Вот и понадеялся Михась на удачу, а та возьми и повернись к нему чем помягче.

Я смелости набралась и о будущем парня заикнулась. Выгнать с позором оно всегда можно, а вот обратно загнать с почестями уже труднее. Михась не дурак, может и в люди на чужбине выбиться, будет потом от родного дома нос воротить. Князь посмеялся. Мол, с позором не отправит, но куда-нибудь да пристроит. Вот пусть и выбивается хоть в люди, хоть в головастики болотные.

Совсем воодушевленная я робко насчет чувств Михася ко мне спросила. Как выяснилось, замужних за своими у оборотней не принято трогать: кто успел, тот и съел лакомый кусочек. Сопернику лишь собственный хвост кусать остается. Ну, хвост так хвост, главное не меня.

На том и расстались. Уже у калитки Вацлав напомнил:

– Четыре лета тебе, Янэ, чтобы повзрослеть и поумнеть.

– А если не справлюсь? Если предпочту курицей остаться? – Я невинно улыбнулась.

– Что ж, придется мне в своем курятнике жердочку тебе приготовить. Я всё равно не отпущу тебя, Янэшка, насовсем, – сказал и калитку закрыл.

А я вздохнула.

Странный Князь мужик. За картошку чуть не побил, а когда брата его выручать пришли, так индюком вокруг нас стрекотал. Слова дурные оставил где-то, а уж решения озвучил и вовсе ему не свойственные. Или... Или я Князя совсем не знаю. А ведь точно – не знаю. Ни на мизинчек не ведаю. Думала, все-все про него рассказать могу, но если копнуть глубже, то сказать нечего.

Конечно, обижал он меня знатно, но на разве кого другого тронул? Михась не в счёт. Он сам дров наломал, как я поняла. Жестоко, правда, с ним Вацлав обошелся, так Князь у нас ого-го – пожарище! Да и любят Вацлава в Сосновом Бору... Не за красивые глаза же?!