Текст книги "Волчья жена. Глава 6 (СИ)"

Автор книги: Ольга Виноградова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Виноградова Оля
Вольчья жена Глава 6

Не выпуская меня из рук Вацлав зычно позвал подручных. Оборотни выпрыгнули, будто пуганные зайцы из норы, молча выслушали и Князи и также быстро, как появились, исчезли. Осень за Княжьим оружием отправился, а Ясень за подмогой побежал – ему Вацлав велел десятку собрать.

Косень вскоре вернулся. В руках он держал арбалеты, за спиной болтались торбы с болтами. Скорее всего заговоренными Агнешкой. Сама она мало теплой крови пившая не противник оборотням, а вот полюбовник ее бывший скорее всего Князя по силе превосходит.

Завидев Косеня, волк кликнул Играша, хотел меня ему поручить, но я уперлась:

– С вами пойду!

– Не глупи! – попробовал вразумить меня Князь. – Посмотри на ноги свои израненные, куда ты пойдешь? Как?!

– Поползу, если надо, но я с вами! Дело меня касается, Агнешка моя тетка, за меня вступилась, мне и ответ держать.

– Мы быстро: туда и обратно. А ты медлить будешь.

– Я на телеге! – не отступила.

– Не быстрее шага по лесу-то будет! – вспылил Вацлав. – Останься, я тебе все расскажу, как вернемся.

– Нет! – отчаянно крикнула и в оборотня вцепилась.

– Не спорьте, – вмешался Играш. – Вы идите, а я ее довезу до Калинового моста. И под присмотром будет, и вас не задержит.

На том и порешили.

Вацлав с подручным вмиг умчались, а мы минут через пять тронулись и то с моими понуканиями. Нас провожали встревоженные взгляды. Некоторые откровенной ненавистью жгли спину – теперь будут говорить, что я несчастье принесла. И ведь отчасти их метлы поганые правы будут! Ох, как не вовремя все случилось... Хоть бы деньков шесть обождать...

Дядька Играш припустил только за деревней и то недолго он лошадь гнал. По ухабистой лесной дороге мы еле-еле телепались. Я сидела, поджав горящие огнем ноги под себя, чесала пятерней спутанные волосы и неотрывно смотрела вперед. Где-то там Агнешка со своими желаниями правильными, да воплощением их уж больно страшным. Где искать ее? Да и успеем ли найти...

Больше всего я боялась увидеть тетку чужой кровью ослепленной. Ведь не пощадят ее тогда, и былые заслуги как тяжкие преступления вспомнят. И я спасти не смогу, даром что Княжья жена! Уважения-то никакого к себе не умею и силы тоже, чтобы уважение то страхом заменить. И за что меня Вадька любит? Травница я хорошая, а вот как баба совсем никудышняя... Мысленно дала себе оплеуху. Нашла время слюни распускать!

Вацлав уже говорил с Лешим на берегу речки. Косень рядышком сидел и внимательно слушал. Играш помог мне слезть с телеги и поддержал, пока я ковыляла до берега. Села поодаль, чтобы и слышать все, и ноги в речку опустить – хоть немного боль унять, да грязь смыть.

Хозяин Леса, еще бледный, но выглядевший чуть лучше, заново пересказывал историю. Князь хмурился. Косень скалился недобро и бросал неприязненные взгляды в мою сторону. Ясно, виноватой считает. Я терпела, хотя хотелось ему рожу наглую, песью, расцарапать.

– Сделаем так, – сказал волк, – ты, Косень, возвращайся в Сосновый к десятке, пусть все волкодавам записки пишут, затем назад к Лешему. Ты, Хозяин, путь открывай короткий до деревеньки, куда упырь ушел, да вестников восьминогих к волкодавам готовь. Мы к избе Агнешки двинем. Надо посмотреть что и как там, авось найдем чего.

– Сделаю, Князюшка, сделаю. Только, уволь, вестников только завтра пошлю, да и путь тогда же открою. Слаб я еще, не сдюжить мне сегодня ничего, – удрученно покачал головой Леший.

– Может тебе крови дать? – на лице Вацлава отразилась досада.

– Нет. Меня Янэ напоила и буде. Лишнего не возьму. Ты же знаешь, что с такими, как я бывает, коли к кровушке пристрастимся, – сверкнул глазами Хозяин.

Оборотень вздохнул.

– Коли так... Завтра, так завтра, – закончил разговор.

Косень попрощался с нами и к селу направился. Проходя мимо меня, плюнул рядом, будто случайно. Я сжала кулаки, но и это стерпела. Взгляд на Князя исподволь бросила: а он нет. Запомнил. Как и вызов от своего подручного. Бой между ними будет, только позже. И кто-то с земли не поднимется после этого.

Вацлав донес меня до телеги, запрыгнул в нее сам. За возницу опять молчаливый Играш был. Мы доехали быстро. С первого взгляда стало ясно, что Агнешка сопротивлялась яростно: земля у избы вспахана, оградка по траве раскатана, какая-то утварь черепками рассыпалась. Лавочка и та не устояла – лишившись еще одной ноги, завалилась на бок и окончательно окривела.

Оборотень вошел в избу первым. Через миг вынырнул из распахнутого зева дома и поманил нас. Я поднялась по лестнице, настороженно заглянула в сени, принюхалась и шагнула дальше...

А внутри все разворочено было! Сердце сжалось, кольнуло. Я сползла по косяку, закусив кулак. Больно, обидно, жалко тетку и себя жалко...

Играш коротал время на терраске, пока Князь все осматривал.Я бесцельно бродила среди осколков загубленной жизни Агнешки, брала то одно в руки, то другое. Что-то складывала в уцелевшую корзину, намереваясь забрать с собой, что-то отбрасывала в сторону. Чуланчик с травами и готовыми зельями выстоял, его я выгребла полностью и почти закончила паковать склянки и мешочки, как...

– Янэ, мы поехали. Ты не бойся, не думаю, что упырь сюда вернется, но я к вечеру все равно кого-нибудь пришлю тебя покараулить, а пока Леший одним глазом приглядит...

– Что?! – корзина из рук вывалилась. Я яростно замотала головой. Ишь чего удумал – оставить меня здесь, за ни за какие коврижки!

– Ты чего, Янэ? – Князь подошел ко мне. – Чего испугалась? Говорю, пришлю кого-нибудь, чтобы не скучала, да убраться помогут...

– Нет! – выкрикнула я. – Не останусь, не проси даже!

– Но...

– Вацлав, пожалуйста... – взмолилась я, цепляясь за рубаху оборотня. – Не могу я тут... Все напоминает... Горько...

– Да где же ты жить будешь? – растерялся волк.

– У тебя, – прошептала онемевшими губами. Знаю, дерзко, только действительно, где?

– Нет! – Князь отступил назад. – Об этом не проси.

– Но почему?

– Да потому что не испытываю больше желания нас обоих мучить! – сказал и вышел, хрястнув по косяку кулачищем.

Я села у стены и попыталась не расплакаться снова. Куда там! в голове звенело, глаза заволокло мокрой пеленой. Свободы я хотела от Вацлава? Что ж, вот она какова на вид...

– А давай-ка ты ко мне, Янэ, – сказал Играш, присаживаясь рядом. – И не одна будешь, и до Князя рукой подать.

– Да как же я, дядя Играш, не могу я. И с Ярминой, уж простите за честность, не ужиться нам.

– А нет ее, девки-то моей, потому и предлагаю.

– Как нет? – удивилась я. – Куда же делась?

– Минка колдуньей оказалась. Заезжал к нам один человек из Издариса, дочку мою углядел и взял ее к себе ученицей. Почитай уже два лета она на чужой земле. Письма шлет и на жизнь свою жалуется регулярно. Тяжко ей там, но нравится, а уж как сынок колдуна приглянулся... Вот в последнем письме написала, что свадьба у них ладится. Не точно пока, но все к этому идет. Ну так, пойдешь, Янэшка?

– Раз так... Пойду, – согласилась я.

***

До деревни доехали в молчании. Встретили нас так же. У калитки Вацлава уже десятка толпилась – рослые оборотни при походном снаряжении и при оружии. Быстро же они собрались! Это еще раз дало мне понять насколько мало я знаю о волках и их жизни. Не лезла же никогда, думала коснулось краем, пронесло, а когда почти выбралась, вдруг стало меня еще глубже засасывать.

Князь спрыгнул с телеги и к своим зашагал, я было дернулась за ним, но Играш остановил, мол потом. И я послушалась умного человека.

Играш быстро показал мне что к чему, выдал белье на постель, полотенце и пошел баню топить, строго наказав сидеть и носа не высовывать. А я и рада посидеть, ноги ломило страшно, потому взялась за корзину с зельями и начала свои раны осматривать, мечтая о жарко натопленной парилке. Пар мне сейчас только на пользу, грязь из ран выгнать, да сердце успокоить. Глядишь, и сон легче будет, и утро разумнее.

Через пару часов банька была готова. Одежды чистой у меня не осталось, так дядя Играш с легкой руки разрешил Ярминкины сундуки распотрошить. Помывшись, я оделась наскоро, отобранные рубахи да сарафаны рядышком на банном крылечке сложила и к шитью приступила. Не хочется мне оборванкой ходить – Ярминка-то пофигуристее меня была. Вечером в избу переместилась под свечной огонек. Так до поздней ночи и засиделась. Шитье оно успокаивало то и дело прорывающееся желание к Вацлаву в гости сходить.

Что они с десяткой надумали?

Мне ведь с ними надобно. Это моя кровь способна Агнешку вразумить, а они об этом ни сном, ни духом. Чую, приятного мне мало скажут, когда я о своем намерении с ними идти объявлю...

Утром мы позавтракали нехитро, и я сразу к Князю рванула. Он был дома, да не один – гости рядом за столом сидели: чужой волк баюкал раненную руку и монотонно что-то рассказывал. Я как услыхала, так и замерла на пороге.

–... кого не пожрали, тех колдовством в одну избу согнали и костерок запалили. Никого не осталось. Всех загубили твари поганые! – мужчина закрыл лицо здоровой рукой. Его плечи вздрогнули.

– Мы найдем их, – пообещал Вацлав, царапнув отросшими когтями столешницу. – Сегодня вечером выдвигаемся.

– Я с вами, – попросился оборотень. – Мне теперь все равно идти некуда, да и жить незачем. Хоть отомщу за сынка своего и жену любимую, – он зажмурил глаза и замолчал. Слезы сдерживает.

– Ты останешься. Куда ты со сломанной рукой? Вон, Янэшка, травница наша она посмотрит, подлечит.

– Травница? – вскинулся гость. – Тоже из этих? – выплюнул он.

– Нет, – ответила я за Князя. – То тетка моя упырица, а я человек и даже не ведьма...

От смерти в виде мгновенно перекинувшегося волка меня спасло только то, что лапа у него была сломана и точно прыгнуть, чтобы мне горло порвать, он просто не смог, а потом уже Князь к нему кинулся, и покатились по избе два клубка: черный и серебристый...

Я заорала и из дома кинулась. Мне на встречу уже Косень бежал. Меня с дороги отшвырнул и в избе скрылся, откуда скулеж и рычание доносились. Через несколько вдохов я услышала голос Вацлава.

– Вяжи его! – и требовательное: – Янэ!

Я вошла.

На полу лежал давешний оборотень в остатках одежды. На нем, заканчивая возиться с веревкой, восседал Косень. Староста держал своего нечаянного противника.

– Отвар успокоительный для нас делать умеешь? – спросил волк. Я кивнула. Этому меня Агнешка почитай сразу обучила, только не говорила для кого именно его варить надо. – Давай! – приказал Вацлав. – И руку его сразу осмотри.

Рысью побежала к Играшу за корзинкой с запасами тетки. А вслед мне донеслось:

– Чего он кинулся?

– Янэ про Агнешку ляпнула, что родственницы они...

– Ох, намаешься ты с ней, Князь, язык у нее помело старое будто. Вроде и метет еще, да мусор остается!

– Не намаюсь, – резко ответил оборотень. – Разводимся мы. Любовь у нее, – прозвучало невесело.

– Вот как... – отозвался Косень. – Может оно и к лучшему...

К лучшему. Точно к лучшему. По крайней мере на меня точно никто бросаться не станет из-за чужих ошибок или желания отомстить. У Вадьки врагов нет – кто же в здравом уме с волкодавом захочет связываться?!

Сбор для отвара был. Я быстренько сготовила его по-правилам, собрала все для лечения перелома и вернулась.

Мужика на стол успели переложить. Туда я и уселась. Переложила голову оборотня к себе на колени, зубы ему разжала и по глоточку отвар влила, потом рукой занялась: кость вправила, лубки наложила и белой глиной обмазала.

Закончив, подошла к Вацлав и заявила:

– Я с вами пойду за Агнешкой.

– Думать не смей! – оторвался от тихого разговора с подручным Князь.

– Хорошо, – скрипнула зубами от злости. – Думать не буду, а с вами поеду!

– Нет! – решительно ответил волк.

– Не запретишь... – прошипела я.

Косень,чуя запах горелого, поспешил из избы выйти.

– Запру, – пригрозил Вацлав.

– Не посмеешь! – глянула с вызовом. – Моя кровь понадобиться может. Один глоток Агнешке разум вернет. Нам бы с ней поговорить, узнать что они такое колданули, что мы вести себя как люди стали, а не как кролики бешеные по весне. Опять же, выяснить кто нас околдовал не помешает. Ежели такая паскуда на груди пригрелась, то кто знает кого еще цапнуть успела!

– Нет, Янэ, опасно это. Ты постоять за себя не можешь – упырь одним ударом перешибет.

– Что же ты из меня дуру непроходимую делаешь, Князь? – топнула ногой. – Я к упырю лезть не собираюсь. Дождусь, когда вы их тепленькими приволокете, тогда подойду тихонько, авось не дотянутся до меня упыренные лапы! Ик! – тьфу, опять неласковая привязалась... Как бы от этой напасти избавится? Вода и то не всегда помогает.

У Вацлава разве что пар из ушей не повалил. Ноздри мужчины раздувались, глаза зло поблескивали. Думал, испугаюсь? Да нет – перебоялась я...

Волк резко с лавки встал, ко мне подобрался, за плечи схватил и просвистел в лицо:

– Останешься дома. Играшу скажу, чтобы глаз с тебя не спускал. Из рук твоих ни еду, ни питье не брал. С тебя станется мужика потравить по блажи! А дуру, ты, Янэ, сама из себя делаешь. Зачем вчера с Башиком языком сцепилась?

– Так то Башик! Нет бы промолчать, а он нос свой длинный сунул! И куда? Да прямо под подол мне! И я это терпеть обязана? Ик! – вот же... зараза зеленая пупырчатая!

– Вот именно! Башик то! Пастух! Пусть не умный, зато свой! Нешто его не знаешь? Прошла мимо и здорова, а ты потеху бесплатную всему Сосновому устроила...

Кровь прилила к щекам. Не нравится ему? Так пусть руки не тянет и жизни не учит. Мой лоб и шишки мои, так пусть и медведь тоже моим станет!

– Ты бы вышел и посмеялся вместе со всеми. Чего же в избе сидел? Или смелости не хватило?

– Замолчи! – прошипел Вацлав. – Не понимаешь ты доброты, Янэ...

А меня несло к речке с крутых бережочков, и катилась я все быстрее в холодную воду, глубины не ведая.

– Только и можешь, что уголья из печи выгребать? А руку в пламя сунуть боишься? Слаб ты против меня, Князь! – по самому больному его ударила.

Оборотень побледнел. Пальцы на моих плечах в тиски превратились. В глазах лед знакомый, да вьюга зимняя кружит. Тут я поняла – накажет. Прямо сейчас и накажет за слова мои несдержанные...

Он поцеловал. Сперва больно и жестко, но затем пронзительно и до того сладко, что мне самой захотелось испить поцелуй до дна. Мои губы раскрылись, тело обмякло в руках Вацлава, а руки к груди оборотня потянулись.

И мир надвое раскололся.

В той, первой далекой половине, Вадька остался и мои обещания ему, Спотыкачки и четыре лета вдали от Соснового, а в этой, близкой и жаркой части, был только волк. Его губы. Его тело. И я...

– Я думал вы разводитесь! – брякнул Косень.

На меня будто ушат колодезной воды вылили.

Мамочка моя покойная, что это я делаю?!

Вацлава оттолкнула, дрожащей рукой губы вытерла и во двор вышла, желая сгореть со стыда.

Вадька...

Я обняла ворот колодца.

Это что же за выверты такие со мной творятся?

Сама, сама к волку руки потянула! Впору вешаться...

Я достала ведро воды, бухнула его на лавчонку, да так неловко, что упало оно, окатив мои ноги ледяной водицей.

Я пнула ведро раз, другой. Полегчало! А ну еще немного для успокоения-то...

– Янэ, а ведро-то в чем перед тобой виновато? – Вацлав подкрался незаметно.

– Не подходи! – выпалила я и руку перед собой выставила.

– Не подхожу, – миролюбиво согласился мужчина. – Ты чего взъерепенилась?

– А ты чего целоваться полез? – меня затрясло. Я боялась не волка – себя!

– Да глупости твои слушать надоело.

– Чегооо?! – тряхнула головой. – Так ты мне просто-напросто рот заткнул?! – вешаться расхотелось, а вот Князя повесить... Вацлав пожал плечами: дескать, понимай, как хочешь. – Все равно это ничего не меняет. Я другого люблю! – и нос задрала. Пусть знает!

Оборотня передернуло. Он усмехнулся широко и зло и сказал:

– И о нем думала, когда я тебя целовал? Ну, скажи мне это, Янэ!

Я молчала. Кусала губы. Чуяла, если скажу, то сломаю что-то в себе, в Князе. Оттого зубы сжала и язык прикусила, чтобы слова колючие не смел говорить, которые на кончике уже вертелись.

Волк хмыкнул, не получив ответа.

– А все же есть в тебе что-то хорошее, – пробормотал мужчина, развернулся и пошел к избе.

Земля ушла у меня из под ног. Откуда взялось ощущение, будто падаю я в бездну, и если не сделать что-то прямо сейчас, то падать буду целую вечность, а выбраться мне и вовсе не суждено.

– Мы разводимся! – крикнула в спину Князю. – Ты сам меня отпустил!

Вацлав обернулся.

– А ты сама-то уйдешь, Янэшка? А если сможешь, то не пожалеешь потом?

Мой ответ ему был не нужен. Да и не было у меня слов – так и застыла у колодца, рот нараспашку раскрыв.

Будь он проклят...

Только толку от моих проклятий, коли дара ни грамульки нет!

Досталось опять ведру...

***

Играша я таки опоила.

Как наказано было, он из моих рук ничего не брал, так я сонника в ведро с питьевой водой опрокинула. К обеду дядька и свалился. Я его на кровать отволокла, укрыла простынкой и к княжьей избе побежала, прихватив утречком собранные пожитки в дорогу. Коника своего запрягла и к Лешему поскакала. Мне десятку своим ходом ни за что не догнать, да и куда точно они направились, мне неведомо. Лешего я позвала, как в лес въехала. Он явился сразу в образе юнца зеленоволосого.

– Куда это ты, Янэшка, собралась? – прищурился Хозяин.

– Ой, не прикидывайся, любезный ты мой, чай не первое лето с тобой на празднике урожая хороводы водим! За десяткой я, куда же еще? Ты мне дорогу к ним напрямик смотаешь? – спросила с надеждой.

– Князь как в воду глядел! Просил не помогать тебе. Кому-то голова дурная ногам покою не дает, а у тебя ноги дурные. Там же бойня будет, а тебя в самую ее гущу несет, девонька! – запричитал Лешик.

Но не отказал же! Я за него с удвоенной силой взялась.

– Послушай, они же Агнешка убьют! Только я могу ее из этого болота вытащить, не даром же она мне про родную кровь сказывала и как она на упырей действует. Неужто единственный шанс упущу? Нет, не поможешь, я другой способ найду добраться до десятки, только будет ли он так же хорош, как твои пути-дорожки?

– Ты мне что делать не указывай! – взвился парень. – Мне и без тебя указчиков хватает! Скажи лучше, Вацлав про кровь-то знает? – нахмурился Лешик.

– Говорила я ему, только он, баранище, рогами уперся и меня слушать не стал, – насупилась я.

– Не так уж и не прав он... – буркнул себе под нос Леший, но я расслышала.

– Что?! – плеснула кипятком возмущения. – Ты его защищаешь? А как же Агнешка? Ты готов ее под волчьи клыки поставить?!

– Ей теперь все одно – смерть. Не примут ее в Сосновом и поручительство Князя не спасет. В ней теперь тварь до крови охочую видеть будут и только. Стоит ли мучить?

– Стоит. Пусть люди судят. Найдутся защитники, кто сможет слово доброе сказать. Не по своей воле Агнешка в это ввязалась, а коли не примут обратно, то так тому и быть, – настояла я на своем. Отдать единственное на свете родное сердце без боя? Это ли не предательством называется?!

– Да много те люди понимают... – вздохнул Хозяин. – Помогу я тебе. Ты мне крови не пожалела, не испугалась инородь жизнью накормить, а оно дорогого стоит. Князь-то, он, конечно, три шкуры с меня сдерет, ну да переживу как-нибудь. Не впервой под его горячую руку попадаться.

Лешик поколдовал чуток, в ладоши хлопнул, и передо мной тропа расстелилась.

– Аккурат к Вяземке выйдешь. Если десятка не задержится, то не позднее них приедешь. Дальше сами разбирайтесь, – напутствовал меня Леший.

Угу, разберемся. Оторвет мне Вацлав и ноги дурные, и голову светлую вот и весь сказ будет.

Я на коня взгромоздилась и тронула его медленной рысью. Ездить верхом умею, но не люблю, да и практики у меня мало – все старалась телегу брать. Оно хоть и медленней, да приятнее. Не нравится мне попу об ухабы и рытвины бить, ну и животинку жалко. Но сейчас телегу точно брать не стоило – никто меня за каждым поворотом ждать не будет, а приезжать к разбитому корыту на радость Вацлаву тоже веселого мало. Хорошо, у Ярминки юбки широченные с подштанниками для верховой езды нашлись, да жилетка дорожная кожаная с карманами, а то бы туго в сарафане пришлось. Не по размеру мне, правда, одежонка, да тут утянула, там подогнула, здесь булавкой прихватила, так и поехала. Не до выбора.

Коник вез меня спокойно, не отвлекался, шаг не менял. Пару раз я даже успела вздремнуть, намотав повод на обе руки и к луке седла, чтобы невзначай не свалиться посреди тропы. А как солнце с дороги тени длинные убрало, так выскочили мы аккурат на тракт.

И прямо перед несущейся во весь опор десятке...

Животинка моя оторопела. Я завизжала и глаза закрыла, думая, точно убьюсь и еще кого с собой прихвачу, но...

Конское ржание, подзаборная ругань и кто-то меня с седла стащил. На этого кого-то я мешком и свалилась, продолжая визжать. Хороший подзатыльник привел меня в чувство.

– Жить надоело?! – рявкнули в ухо.

– Н-нэт, – пискнула я. – Случайно вышло!

– Слу... Янэ ты что ли?! – опешил Косень только-только узнавший меня.

– Я, – жалобно протянула, отходя от испуга.

Меня рывком вздернули на ноги, из лап волка вывернули и в кусты потащили.

– Я тебе что сказал?!

Князь бесился.

Ну, я бы тоже бесилась, если болящий при слове лежать вскочил и в пляс пустился. Имеет право, только и я право имею, но пока помолчу об этом праве, а то запихнут мне его обратно в горло. И рот этот прикроют. Знамо как!

– Ты почему меня ослушалась? – я продолжаю молчать. – Отвечай, чего стоишь нема как рыба?

– А ты целоваться не будешь? – спросила с опаской. Я ведь по его мнению опять глупость скажу, вдруг Вацлаву снова надоест меня слушать?

Волк словами подавился, откашлялся и рыкнул:

– Я тебя пороть буду до кровавых полос на попе! – и наподдал по означенному месту своей лапищей для пущей убедительности.

– Я тебе все сказала, но ты слушать не стал. Сейчас послушаешь или просто вспомнишь? – поковыряла сапогом землю.

Оборотень вздохнул.

– Играш хоть живой?

– Спит. Проснется скоро. Я хоть и весь пузырек сонника извела, да отпил дядька немного, – созналась.

– Ладно. Помнишь что я тебе говорил? – Князь взял меня за подбородок и заставил ему в глаза смотреть. – От нас ни на шаг. Вперед не лезь, – и вытащил меня из кустов. – Она с нами, – объявил десятке.

Оборотни ухмыльнулись дружно, но не высказались.

До Вяземки чуть-чуть оставалось. Добравшись, волки спешились и давай по деревне шнырять, вынюхивать. Я за Вацлавом хвостиком ходила, по сторонам смотрела и губы кусала. Деревня вымерла. Никого не осталось. Особенно детские вещички больно было видеть, а уж пепелище на месте избы старосты... Я отошла в сторонку и села, прижимая к груди соломенную куклу. Их же всего двое было... Как они так смогли? Целую деревню? А остальных-то зачем в огонь?

– Колдовством тянет, – сошлись во мнениях оборотни.

– Накрыли деревню разом и принялись злобствовать...

– Твари! – плюнул на землю Ясень.

– След туда ведет, – сказал в сторону восхода Косень, – только он рвется он, – развел руками. – Трудно их взять будет.

– Ведьма нужна. Против колдовства только другое колдовство поможет, – принял решение Вацлав. – Двинули к Ромнову Валу, там и волкодавы соберутся и ведьма есть. Авось она укажет верный путь.

***

Подъезжая к селу я больше всего боялась увидеть повторение Вяземок. Близко они расположены, могло так статься, что упыри туда направились. Но жизнь в Ромновом Вале била ключом. Что о соседях им известно выдало наличие вооруженных оборотней на въезде в село. Нас поприветствовали и сразу к старосте сопроводили. У него и ведьма уже сидела – старушенция вида страхолюдного, не чета Агнешке, чью красоту ни время, ни смерть не умалили.

Князь рассказывал. Староста и ведьма слушали. Жена старосты и дочки ее старшие с ужином носились. Мальцы по селу шастали ночлег нам готовя. Вскоре волкодавы прибывать начали. Я в угол избы забилась и от каждого стука двери вздрагивала. Если Вадька вот так вот появится... Хотела я куда поглубже зарыться, но Вацлав сказал сидеть и таким тоном он это сказал, что я к лавке будто приросла. Шутки шутками, а ремень у оборотня широкий, кожаный с вязью серебряной. Такой не то полосы оставит, такой до мяса доберется с одного удара!

С каждым новым мужиком, вошедшим в избу старосты Ромнового вала, я раскалялась все больше. Сердце ухало в груди сытой совой и ворчало: что-то будет... ночь скоро, а это время, как известно, все нехорошее собой прикрывает.

Выручила меня ведьма: сказала, ей готовить колдовство надо, и меня бы в помощница, тем более что заклятие на моей крови будет, так что хорошо, что я за ними увязалась, иначе день потеряли, а то и два.

Я за спасительницей вприпрыжку побежала к ее избе. Нет, тревога не отступила, но надежда появилась. Вдруг удастся Ваньку отдельно увидеть и предупредить его, чтобы не смел ко мне подходить. Даже не глядел в мою сторону!Будет время – насилуемая, а пока любовь нашу от глаз Вацлава схоронить придется.

Ведьму звали Ганей. Ромовцы "баба" добавляли или "бабушка", а мне она себя по имени величать дозволила. Изба у нее была небольшая, да чистая. Оно и понятно, в нашем деле любая соринка все испортить может. Пахло в доме как у нас с Агнешкой: травами, выпечкой сладкой и чуточку колдовством. Ведьма сразу начала зелья готовить, я помогала: отвешивала, резала, следила, руку свою подставила, из которой Лешего поила. Ганя корку сковырнула, каплю в котелок с варевом выдавила и заставила меня слова произнести, что отдаю добровольно. Пока остывало зелье бабка меня за стол к пирогу с творогом усадила и отвара из листов смородины и малины с шиповником нацедила. Знала я, говорить ведьма будет...

– Ты, значит, Вацлава жена будешь.

– Нет, разводимся мы скоро, – сказала я.

– Да? – седые брови Гани поползли вверх. – Дай-ка руку свою... – Я протянула ладонь. Она погладила ее своими сухими пальцами, закрыла глаза и посидела немного. Затем вздрогнула всем телом, веки подняла и уставилась на меня, будто впервые видела. – Принеси мне водицы, – попросила бабка, облизнув вмиг пересохшие губы.

Я метнулась в сени, принесла здоровенную деревянную кружку и поставила перед Ганей. Не терпелось узнать, что ведьма мне сказать хочет. Не просто же так она это все затеяла!

– Ночевать у меня останешься, – велела бабка, напившись.

– Но...

– Не спорь. Так лучше для вас троих будет. Потом поймешь почему, – проворчала ведьма. – Ох, молодость бестолковая, умудрилась ты наварить супчику на мужицких потрохах!

Троих? Как она узнала?!

– А...

Ганя меня перебила.

– Есть люди, коим будущее ведомо. Только говорить о том, что видели мы нельзя. Негоже все свою судьбу перекраивать как вздумается.

– Отчего вы тогда мне это сказали? – я побледнела. Чего таить, испугалась, аж поджилки противно задребезжали. Как ни звучали ее слова невероятно, хотелось ей верить.

– Оттого, что когда ты меч свой против Князя направишь, разговор этот вспомни. Убьешь его – кровью с ног до головы покроешься. Пропадешь навсегда. А коли достанет силы выслушать его, так будет возможность исправить все, что ты наворотишь.

Меч? Откуда ему у меня взяться? Я ничего окромя ножа лекарского в руках не держала!

– Что вам за это будет? – решила оставить размышления на потом. Она ведь сказала, что вспомню еще разговор этот. Тогда и станет известно, откуда меч и почему я его на Вацлава подняла.

Ганя ответила не раздумывая:

– А сколько мне лет, девонька?

– Ну, шестьдесят? – я была не уверена да и приукрасила здорово.

– Сорок пять, – припечатала меня старуха. – Дорого мне обходятся чужие судьбы.

– Зачем же вы тогда ради меня... – потрясенно прошептала.

– Ты моих лет не стоишь. Ради Князя я. Он такой смерти не заслуживает.

Да что они ко мне со своим Вацлавом прицепились?! Раз он такой распрекрасный вот и сдували бы с него пылинки да сватали за свет красную девицу, а не меня лишний раз в грязь лицом макали.

Ведьма задула свечи, забралась на печь и засопела. Я же еще долго возилась не неудобной лавке.

***

Утром ведьма вручила мне стеклянный шар с застывшей внутри красной капелькой. Наверное, засветло встала и колдовство закончила, а я, утомившись, даже не проснулась, когда она по избе шныряла. Шар надо было взять в руки, подумать об Агнешка и тогда я должна была увидеть то, что перед ее глазами находилось. А уж дальше решать надо было самим.

Угу, самим... Вот весело будет, если упыри по лесу бредут! Это не наш пятачок, где мне каждый пень знаком... Но спасибо я все равно сказала.

До избы старосты Ганя меня сопроводила. Я все глазами по сторонам стреляла, только не углядела Ваньку. В дом вообще на ватных ногах поднималась. А что если он там уже? И Князь там...

Последний был, а вот от волкодавов только один мужик лавку занимал. Его я не знала.

Ведьма коротко о колдовстве рассказала и на меня рукой махнула. Все взгляды на меня обратились. Со вздохом достала шар и крепко сжала во вспотевших ладонях. Зажмурилась...

– Ну, видишь чего? – не выдержал кто-то из волков.

– Угу, – неясные картинки, смазанные. – Дом какой-то. Стол со снедью. Изба как изба, ничего особенного. И как нам это поможет?

– Смотри. Вдруг чего приметного углядишь, тогда и узнаем, где эта изба как изба стоит, – поспешил угомонить меня Князь.

И я смотрела. До боли голове вглядывалась в картинки, искала....

– Вышаки! – закричала я. – Там они!

– Точно? – переспросил Вацлав.

– Точно. Баба зашла в избу. Я помню ее. Агнешка как то лечила, а я при ней была. Оттого и потчуют их, будто дорогих гостей. Видно до ночи останутся, – я открыла глаза и спрятала шар в карман.

– Тааак, – протянул оборотень. – Янэ, в лес немедля. Лешего зови. Пусть тропу стелет до Вышаков. Вихр, собирай волкодавов. Ясень, на тебе десятка. Через час за воротами собираемся. Выезжаем как тропа готова будет, – распорядился Князь.

Все разбежались по поручениям. Я первая за дверь выскочила. С Хозяином договорилась быстро. Лешик меня в сторонку отвел, сам за дело взялся, а я сторожила, чтобы никто чужой не лез, потом место отметила и к дороге пошла, собирая по дороге серебряницу. Редко где эта травка попадается, а от кровопотери первое средство. Запастись бы надо, ночь скорее всего длинной будет и крови прольется много.

Вышла, когда уже все собрались. Меня Косень поджидал – траву на пригорке штанами мял, чтобы к лошади отвести. Ее без меня седлали и на привязи к месту встречи вели. Я по тракту не пошла. Чего среди лошадей да мужиков топтаться? Не одни, так другие заденут. Да и серебряница то здесь, то там мелькнет. Особливо мне пучок травы в непролазных кустах приглянулся. К нему по обочине и направилась. Оборотень за мной пошел, шипя сердито, мол, выбрала время по кустам шляться.

Сорвав пучок, я полезла назад, да вдруг притихла: голоса услышала рядом и оба до боли знакомые...