Текст книги "Волчья жена. Глава 10 (СИ)"
Автор книги: Ольга Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Виноградова Оля
Волчья жена Глава 10
***
Через седьмицу Князь опять манатки собрал и в Логово отправился. Сказал, гостей важных ждет, со дня на день будут. Предлагал и мне прокатиться, но я отказалась. Только-только стала с его хозяйством осваиваться, куда мне еще замок на себя взваливать? А то, что найдет чем меня озадачить – без сомнения! Оборотень же... у него все должны быть к полезному делу пристроены! Только не потяну я задачи те. Ну, какая из меня княгиня? Травница я деревенская, ею и останусь, к чему не пристраивай!
Скучать мне без Вацлава не дали. Волк только за ворота, и тут же улыбки мужиков стали шире, а бабы косяком утиным пошли с неуемным любопытством в охапке. И ведь постеснялись бы! Ан нет... не таясь спрашивали каков Князь...
Я сначала не знала куда себя со стыда деть. Нет, ну кто такие вопросы задает?! Да и как на них отвечать?! Мне что, есть что ли с кем сравнивать? С чего-то бабы решили, что есть... Вот когда одна из них об этом обмолвилась, так весь стыд разом сняло. Все очень быстро уяснили, что я девушка порядочная, раз, а два – нечего ко мне с глупыми вопросами лезть! После этого два дня стояла благословенная тишина. Даже Башик и тот не лез не в свое дело, ну а потом все вошло в более-менее привычную колею.
В отсутствие Князя я исправно продолжала сидеть на крылечке. Только одеяло из избы прихватывала. Как-то стало мне недоставать жара волчьего тела. К оборотню прижмешься и даже раздеться хочется, до того парит, а без него холодок даже под подоткнутое со всех сторон одеяло пробирается.
В это время, окрашенное густым фиолетом ночи, я старалась ни о чем не думать намеренно. Отпущенные с цепи мысли вяло бродили по тесной голове, натыкались друг на друга, сердито ворчали и расходились в разные стороны. Меня это устраивало. Как бы со стороны я наблюдала за ними, пытаясь найти ответы на простые вопросы: я счастлива, мне достаточно, люблю ли?
Вопросы-то хоть и были простые, но ответить на них было неимоверно сложно. Кто-то, у кого опыта побольше, щелкнул пальцами и выдал истину, я же маялась. Дурью, естественно.
Живу как все. При делах, при муже. За старосту остаюсь. Народ ко мне хоть и по приказу, но тянется. Достаточно ли? А то! Большего и не надо. Власть меня никаким местом не привлекает. Люблю... А кто знает, что есть такое любовь эта?
Вот когда ни вздохнуть без мужчины – разве то любовь? Нет, болезнь это. Тяжкая и лечению практически не поддающаяся. А когда симпатия и уважение? Это только начало. И что получается? Что я в самом начале пути.
Тихий смех.
Нет, в середине. Начало-то мы уже давно прошли и вдоль-поперек его истоптали, когда друг с другом в прятки-догонялки играли. Ну что ж, середина так середина. Посмотрим как дальше покатится, авось и будет у меня пресловутое женское счастье!
С крыльца на руку опустился паук с крестом на спине. Скакнув он увеличился в размерах, обзавелся знакомой мордочкой, которая в приказном порядке велела мне дуть в лес, что есть мочи, к запруде.
Неужто Агнешка просыпается?!
Мысль мелькнула быстрее молнии, а в следующее мгновение я уже бежала по деревне. Меня пытались остановить, спросить куда это я так тороплюсь, но я лишь строила зверские рожи и неслась еще быстрее.
Когда инородь просыпается, ее надо кровью напоить, чтобы жизнь вдохнуть. И кровь эта обязательно отданной добровольно должна быть, иначе получим кошмар несусветный, который за людьми и прочими охотится будет да горло зубами рвать. Был бы Вацлав, он бы вместо меня пошел – хозяин здешних земель все же, ему и ответ за новорожденную держать, но Князя не было, оттого придется поработать. Ну да я только согласная! Тетка же... Да и на рождение посмотреть охота – я про него много читала, но увидеть ни разу не удалось. Все без меня справлялись.
К заводи я добралась запыхавшаяся, но собранная. Только... Нож я опять забыла! Эх, придется снова о сук руку пороть...
Леший переминался с ноги на ногу, стоя у самого края воды. В образе полного сил мужчины я его видела впервые, оно и понятно – для жены своей принарядился, хитрюга!
– Здрав буде, дяденька! – съязвила я в открытую. А ведь мох на уши вешал, что делать с женой будет, что делать... Нет, ну все мужики одинаковые, хоть люди, хоть волки, хоть инородь зеленая... Все лишь бы нет сказать, а потом присматриваться начинают, пробовать, а уж вскоре рот во всю ширь раскрывают!
– И тебе, ведьма, не хворать, – буркнул Лешик. – Иди сюда, смотри, – поманил Хозяин к себе.
Я подошла.
Вода в заводи светилась тусклым зеленоватым светом. Внутри, под пленкой, трепыхалась лесавка. Она то выгибалась дугой, то руки тянула и трогала преграду, разделяющую ее и нас, то с головой погружалась в реку. Ее глаза были открыты, но в них не было разума – они смотрели на звезды или еще дальше.
– Да, она готова, – заворожено прошептала я.
– Ну так, режь! – нетерпеливо воскликнул Леший.
– Да погоди ты... Ножа нет, – оправдалась я и заозиралась в поисках острой палки.
– Тьфу, дуреха! Ну в кого ты такая, – закатил глаза зеленоволосый. – На, – протянул мне старый каменный клинок.
О, это откуда же у него такая древность? От ножа колдовством за версту воняло. Но колдовством добрым. Ни разу клинок для черных дел не использовали. Впрочем, я сюда не нож пришла разглядывать... Цапнула лезвием у локтя и протянула руку.
Кровь закапала на пленку постепенно прожигая дыру. Почуяв жизнь, лесавка вцепилась в края дыры и рванула ее в стороны. Цепкие ловкие руки с аккуратными коготками с усилием, но порвали защиту. Инородь встала, протиснулась сквозь лохмотья и с интересом уставилась на меня и Хозяина Леса. Посмотрев всего пару мгновений, она принюхалась, скользнула ладонью по своему лицу, стирая бледно-розовые разводы. Облизнула ладонь, шумно вздохнула и требовательно протянула ко мне свою руку. Я в ответ протянула свою.
Леший занервничал. Лесавка ведь должна и вдоволь нахлебаться и черту не перешагнуть. На готове он держал нож, отобранный у меня. Если что, воткнет не раздумывая... Но Агнешка справилась.
Оторвавшись от моей руки, она некоторое время постояла с закрытыми глазами, затем развела в стороны руки и засмеялась приятным грудным смехом.
– Хозяин, – поклонилась она, а потом на меня взглянула. – Ты... ты ведь из прошлой жизни, верно? – поинтересовалась инородь.
– Да, я твоей племянницей была, – кивнула. От волнения говорила с трудом. Так хотелось броситься на шею тетке, затискать ее, зацеловать, а потом поплакать на ее плече, но... глупое-глупое сердце, как ему объяснить, что это не совсем та Агнешка, которая меня к себе забрала, которая ради незнакомой девки малолетней три седьмицы упыриную жажду душила, которая между мной и оборотней разъяренным встала...
– Помню, – склонила на голову лесавка. – Мы поговорим? Потом, – инородь стрельнула глазами в сторону Лешика.
Я сразу смекнула что меня вежливо попросили удалится. И все равно насупилась. Я к ним... я им кровь свою... а они?! Сделал дело – гуляй смело! Вот так всегда... Обидеться что ли?
– Да-да, иди, Янэ, – Хозяин не отводил глаз от своей жены. Точно по вкусу пришлась или то колдовство какое сработало.
– Ага, пойду, – сдержалась, чтобы не добавить чего покрепче. Они-то на ссору не настроены, так чего я в одно лицо разоряться стану? Ну их...
И пошла.
А что еще делать?
Обратно ноги медленнее шли. Тело вспомнило что весь день на ногах, закряхтело, заохало и заскрипело костями. Вот молодая ведь, а уже туда же – к старухам на лавочку кудахчущих молодок обсуждать! Тьфу, напасть кабанья.
И все же до деревни я добрела. И обнаружила что не я одна полуночничаю – из ворот выезжал дядька Играш.
– Ой, а куда это вы собрались? – остановила я его, пожалев, что он не в обратную сторону едет. Мне ведь еще на подгибающихся ногах половину деревни пилить.
– Здравствуй, Янэшка. Я в Логово. Как раз к вечеру следующего дня доберусь.
– Вас Вацлав вызвал? – полюбопытствовала. Что такое могло произойти?
– Нет, – покачал головой Играш. – Дочка моя приехала. К Князю послы заявились, а с ними чародей ихний, а с ним и сын его и дочь моя. Вот она мне весточку и прислала. Я уж решил не откладывать. В Логове потом отосплюсь. Немного погощу, отпрошу Ярминку и в Сосновый уже вместе вернемся.
Сердце дернулось.
Вернулась, значит...
– Вы привет ей передавайте от меня, – улыбнулась натянуто. – Хорошей дороги, дядька Играш, а я спать пойду.
– Иди-иди, давно пора, – мужчина отсалютовал мне рукой и тронул поводья. Пара лошадей сонно всхрапнули и покатили телегу вперед по дороге.
Я же несколько шагов по деревне прошла, а потом не побежала – полетела почти. Вот как-то сразу поняла, что надо мне срочно в Логово ехать. Если и нет причины, так свое беспокойство уйму, а если есть, так со всех разом спрошу!
Невольно проносившиеся в голове картины, в которых главным образом правили бал Вацлав и моя бывшая лучшая подруга, заставляли меня злобно шипеть. Почему Князь мне ничего не сказала? Не знал? Ой, вряд ли! А зачем тогда с собой звал? Думал, буду рада увидеть знакомые лица? Ан, не угадал, не всякое прошлое хочется в настоящее пускать. Ну да я этому прошлому если что все волосы повыдергаю! А настоящему...
Я стремительно переоделась, кинула в мешок одеяло, краюху хлеба, отлила во фляжку воды, сверху положила пару склянок с укрепляющим настоем, который мне и лошади поможет до Логова продержатся. За пояс заткнула охотничий нож в ножнах. Нет, на дорогах безопасно, но... мало ли что и кому отрезать придется!
На конюшне взнуздала коня, повозилась с седлом, проклиная все и всех, проверила сбрую еще раз, вывела коника за ворота и только потом взгромоздилась в седло. Выпила укрепляющего настоя и послала животное в галоп.
День пути...
Если конь выживет, то поставлю ему памятник! И трогать больше не буду, ибо отдых он себе заслужит долгий, почетный и сытый...
Чего вот, спрашивается, я вскинулась? Ну, нет у меня оснований для подозрений, а внутренности в такой узел скрутились, что ни развязать никак. Даже тряска не помогает. Боязно мне. За себя. За Князя. Ярмина не из тех, кто от задуманного отступиться готова. Она лучше голову потом подставит, повинную, только получит то, что ее рученьки загребущие возжелали, а Князя она не просто хотела, она бредила им.
Угу, и кто только вечерком о болезнях сердечных размышлял? Как в воду глядела! Ну почему я не могу, как все нормальные бабы, о курях да коровах думать? И ведь потянуло же меня на скользкую тему, вот и споткнулась на ровном месте!
К полуночи выдохся коник. Я же держалась молодцом, отдавая себе отчет, что это только действие зелья. Когда оно кончится, то... Лежать я буду долго, преимущественно на животе. Почему? Да все очень просто – меня Вацлав так выдерет розгой, что я сидеть не смогу!
Я спешилась у колодца, с облегчением выдохнула, увидев, что ведерко полное и не придется животинку студеной водой поить. Вылила в ведро укрепляющего настоя, перемешала, затем слила все в стоящее радом корыто и подвела к нему коня. Он с удовольствием нахлебался. Я же просто ополоснула лицо, поправила дорожную рубаху с широкими штанами, недовольно поморщилась от лошадиного запаха, который успел пропитать меня и снова забралась в седло. Коник успел воспрянуть духом и снова помчал во весь опор.
Вот приеду я и?
Что скажу?
Здравствуй, Князь, меня тут сомнения одолели? Не подскажешь ли как так получилось что ты тут один и Ярмина, вроде как с женихом, но знаю я... и многозначительная пауза. А что я знаю? Только слова бывшей подруги, так с тех пор сколько воды утекло? Ууу... В общем, звание дуры я себе в очередной раз обеспечу!
А ну и пусть!
Лучше быть просто дурой, чем дурой рогатой!
К утру я выдохлась. Веки налились чугунной тяжестью. Спина клонилась от боли, а руки ослабли настолько, что поводья выскальзывали из них. Я пустила коня рысью. Могу выпить еще зелья и следующие два-три дня из кровати вообще не вылезать, рассматривая потолок и стены. Угу, и слюни пуская. От одной дозы откат такой накрывает, что ближней родней червя себя ощущаешь, а от двух... В таком состоянии Вацлав с Ярминой прямо рядом со мной могут улечься, коли припечет, а я даже моргнуть от возмущения не смогу.
Нет, лучше поспать до полудня, затем еще скляночку с коником располовинить и надеяться, что хотя бы на ногах смогу держаться.
С этими мыслями я и присмотрела ближайшую опушку. Коника стреножила, к дереву привязала, достала одеяло из сумки, круг на всякий случай обережный от зверья заговорила и спать улеглась, завернувшись в тонкую шерсть.
***
Логово я увидела ближе к вечеру.
Так и застыла открыв рот почти до пояса. В первый раз мне такую домину, да еще из камня видеть приходилось. Замок стоял на холме. Его окружали широкие, высокие стены, местами побитые то ли черными пятнами времени, то ли прошлыми осадами.
Когда-то Волчье Княжество вело войны. Ну, тогда еще были дураки, которые считали возможным с оборотнями связываться. Дескать, чего взять с этих полуголых дикарей с хвостами?! А то-то и оно, что нечего. И не потому, что нет, а потому что не отдадут даже крошку со стола чужакам!
Замок был неправильной формы с торчащими отовсюду башнями с узкими окнами и остроконечными крышами. Я насчитала одиннадцать башен, пять из них соединяли на вид хрупкие мостики без перил. На одном приметила бесстрашно шагающую двуногую фигуру. Мда... С такой высоты упадешь – кости со двора отскребать придется! А он шагает себе так уверенно... Смельчак!
Замок окружали деревенские избы и распаханные поля. По деревне сновали бабы, в полях трудились мужики. Дети, как и везде, неприкаянные носились там и там, изредка отвлекаясь, чтобы помочь родителям.
На развилке у дороги стоял указательный столб со стрелкой налево. Захочешь проехать мимо – не ошибешься. Резные буквы размером с голову человека разве что совсем слепой не увидит.
Я направила коня по дороге к замку. Выпитое после сна зелье еще поддерживало меня, но я уже ощущала дикое желание лечь и не двигаться. Коник, судя по его недовольному всхрапыванию, полностью разделял мое мнение.
– Потерпи, милый, еще чуток, – я ласково погладила животинку по холке.
Еще меня бы кто так погладил... Колыбельную спел и спать уложил...
Столкновение с землей было не из приятных. Проснулась я мигом, бестолково замахала руками, ногами и заорала, как водится... Впрочем, быстро заткнулась, вскочила и поковыляла догонять медленно убредающего вперед коня, испуганно озираясь по сторонам: из седла выпасть – позор! И ведь не объяснишь – покрутят пальцем у виска, бешеной лисицей окрестят и предложат еще разок прокатиться для закрепления результата!
Залезать на усталую животину не стала. Взяла поводья и потащилась рядом. У ворот Логова меня остановили.
– Куда? К кому? Чьих будешь? – спросил скалящийся в довольной ухмылке детина.
– Сюда. К Князю. Его женой и буду, – ответила и бросила хмурый взгляд. Мол, быстрее давай, а?
Стражник выпучил глаза и закашлялся. Когда отошел от внезапного приступа, начал принюхиваться. Ага, как же, учует он что-нибудь кроме запаха лошадиного пота!
– Не врешь что ли? – недоверчиво переспросил он.
– А что сюда каждый день наведываются бабы и княжьими женами представляются? – я прислонилась к коню. Сил на ногах стоять не было. А еще ведь и разговор тяжелый предстоит.
– Да нет, просто ты не похоже как-то на Княгиню-то... – смутился мужик.
– А ты ее в лицо видел? – угрожающе надвинулась на этого... умника. Забодаю! Вот точно забодаю, как ты коза и плевать что обо мне подумают!
– Кого? – стражник отскочил в сторону.
– Меня! – рявкнула, не скрывая раздражения.
– Тебя – да, а Княгиню нет, – затряс головой вконец запутавшийся оборотень.
– Тогда как, дурья твоя башка, ты Княгиню от сельской девки отличишь, коли не ее видел никогда?!
– А тут и видеть не надо! Захочешь – не перепутаешь! Ты на нашу Княгиню ни капли не похожа! – уверенно заявил стражник. – Знаешь что про нее говорят?
Мне жуть как стало любопытно. Даже сон на второй план отступил, сдавшись под натиском исконно бабского любопытства.
– Что? – я склонилась к нему. – Давай с подробностями!
– Говорят, что ведьма она. Сосновцы перед ней провинились, так она их согнала и чуть живьем не спалила...
Так, ну это, допустим, правда. С огрехами, но она и есть.
– ... еще говорят, что слово ее закон. Князь ей власть над оборотнями дал неограниченную. Скажет боком скакать да через веревку, так все село в очередь строится!
А вот это уже сказки. Что-то я под окнами избы никого не замечала, а насчет закона... Вот уж не знала что обещания найти на меня управу и махания кулаками у порога беспрекословным подчинением считаются. Видать, служивый никогда в Сосновом Бору не был. Пригласить его что ли толпе на потеху? Посмотреть, как село в очередь выстроится ему расписными тумаками за россказни заплатить...
– Кроме этого болтают, что она Князя и волкодавов стравила, да только из-за прихоти, мол посмотреть кто сильнее будет... А они и рады бой на потеху устроить!
Вооот, значит, как... Вот найти бы того умника, который меня такой гадиной выставил, да в его голове покопаться... Уж я бы ему пожелала от чистого сердца... ясного разума да чистой совести, чтоб она, поганца такого, заела его и до кошек скребучих выпила!
– Но, говорят, красива она, оттого прощает ей все Князь. На руках носит, у ног ее стелется, а она знай льет ему в уши... Эх, пропал мужик, а такой дельный был... – посокрушался оборотень. – Вот я никогда не женюсь! – заявил он отважно.
– Нууу, – протянула я. – Это не тебе решать. У вас, оборотней, как ведь: шибанет блажь в голову и начинаете сразу зубами клацать, хвосты в калачики сворачивать да шерсть кудрями завивать. Так что...
И тут нас перебили. Еще один оборотень нашим разговором заинтересовался. Нос свой сунул и ну моего нового друга распекать, что язык чешет вместо того, чтобы спровадить меня отсюда. Я вздохнула. И еще раз. И снова. Но когда мне в пятый раз в обратном направлении указали...
Воздух передо мной уплотнился. Я его как себя ощущать стала. В кулак собрала, да послала ослов уму-разуму учить. Стражников смело просто, по двору протащило и о стену какого-то строения грохнуло.
Ну а я... я просто вошла в ворота и спокойно так, попросила ближайшую ко мне ошарашенную колоду с глазами в монету, привести Косеня или Ясеня. Да веревку захватить... Колода резво бросилась на поиски указанного лица и предмета. Впрочем, принести он сумел только второе. Первый пришел сам, да гораздо раньше посыльного.
– Янэ? Какого лешего ты натворила?! – возмутился Косень.
– Я? – нервно дернула рукой. Только бы снова ничего нигде не уплотнилось, а то с моей любовью с этому подручному Вацлава, его придется из булыжников двора выкорчевывать. Ну, или тряпочкой собирать в ведро. – А мне положено! – выкрикнула, сжав кулаки. – У меня, знаешь ли, власть не ограниченная. По моему слову все обязаны на брюхе ползать и через веревку скакать на одной лапе, и вообще – ведьма я, которая людьми печку топлю! Так что захочу – еще не то наворочу!
С каждым моим словом Косень все больше изумлялся. Он даже в ушах поковырялся, чтобы слух проверить, а то мало ли... Солнышко голову напекло... оно же такое... коварное.
Я оскалилась до ушей. Жаль себя со стороны не видела. Те колоды, что ожили, снова решили сухостоем прикинуться.
– Ладно. Я понял, – замахал руками подручный. – А веревка тебе зачем?
– Да вот хочу кое-кого попросить поскакать через нее. Боком, задом, за хвосте, ушах... – я вытащила веревку из безвольных рук посыльного и неспешно двинулась к любителю сплетен. Тот пополз. Затем встал на четвереньки и дунул в стороны ближайшей открытой двери.
– Княгинюшкаааа! – донесся его вой из укрытия. – Не вели казнить, не признал сразу, а теперь вижу, что тыыыы!
– В следующий раз сразу в лоб дам! – пригрозила я, бросила веревку и... упала.
Косень едва успел меня подхватить.
– Ты чего, Янэ?! – испугался он.
– Спааать, – протянула я, зевая.
– Ага, понял. Бегу! – и побежал со мной на руках.
***
Когда я проснулась за окном занималось утро. В распахнутое окно шел свежий воздух, обдавая босые ноги неприятным холодком. Я поежилась и спрятала ступни под одеяло.
– Утро доброе.
Я чуть с кровати не свалилась. Обернулась на голос Вацлава и невольно улыбнулась. Оборотень имел вид весьма помятый: волосы на голове слежались, белая рубаха с рюшами напоминала стиранную простынь – была такой же мятой, лицо припухло, голова странно повернута. Ночь в кресле даже правителей не красит.
– Шея? – спросила я, пожалев Князя. – Чего рядом не лег? – А потом вспомнила про дорогу. Мда, я, наверное, так благоухаю для оборотня... угу, романтикой большой дороги и конским стадом! – Прости, глупый вопрос...
Вацлав усмехнулся.
– Завтрак или мыться? – на выбор предложил он.
– А то и другое никак не совместить? – я скривилась. Есть хотелось больше. – Давай кушать. Потерпишь? – скорчила на лице просительную гримасу.
Мужчина только развел руками и демонстративно принюхался, а потом рассмеялся и сказал, что не даст мне помереть с голоду, ибо будет поступок не благородный для цельного Князя. Кто за него потом замуж пойдет, если прознают что он для жены еды жалеет? Я для вида покивала головой, встала, нашла тазик с водой и умылась. Позаимствовала гребешок с полочки у зеркала и стала приводить в порядок вздыбленные волосы.
Князь распорядился сменить воду, подготовить баню и подать завтрак в покои. И добавил, что гости сегодня за общим столом без него обойдутся. Их рожи иноземные ему еще вчера надоели.
Я нахмурилась, вспомнив о цели своего визита. Вацлав пока молчал, но ведь спросит. Я украдкой смерила взглядом мужа. Он рылся в шкафу, выбирая смену белья. Вздохнула, глядя на обнаженный торс мужчины... Эх, рядом локоток, да не укусить его! А может ну ее... Ярмину эту... не много ли чести гадине? И все же...
От грустных мыслей отвлекли женщины с подносами. Они принесли оладьи на здоровенном блюде, глиняные плошки с вареньем, творог, сдобренный сливками, пресный сыр, хлеб и холодное мясо. В запотевшем кувшине плескался свежий морс.
Я чуть слюной не захлебнулась. Придвинула к небольшому деревянному столу стул и набросилась на угощение двумя руками. Вот где бы еще пара пригодилась, а вовсе не на огороде!
– Решила все-таки принять приглашение? – спросил Князь насытившись. Я кивнула. Закусила губу и задержала дыхание, но грудь все равно подпрыгнула. Как же... ик... мне это надоело. Чуть что – сразу подпрыгиваю! – И каков же повод? Соскучилась или... – муж сделал многозначительную паузу.
– Ярмина, – веско ответила я.
Князь изменился в лице. Он встал, подошел к окну и повернулся ко мне спиной. Сердце нехорошо екнуло. Кожа мгновенно покрылась противными мурашами. Руки заледенели.
У них... что-то было?
Было. Раз молчит. Раз лицо не кажет, значит, было. И понятно, что было тогда, когда меня и его только ненависть и вела, но всё равно захотелось кричать. Вот оно какое – утро 'доброе'!
– Кто сказал? – Вымолвил Вацлав, повернувшись.
– Никто, – смогла выдавить, давясь едкими словами, которые хотели вперед пролезть. – Я знала, что она в тебя влюблена. Ехала так, на всякий случай, чтобы никому соблазна не давать, – усмехнулась горько, сглотнула слезы. – А теперь вот поняла, что не зря ехала – по твоей реакции обо всем сама догадалась.
Волк молчал. Давил меня взглядом мрачным. Похоже, оправдываться он не собирался. А и не надо! Я не зря ему про волю говорила. И хоть тошно мне, но слова назад не возьму.
– Рассказывай, – потребовала. На правду я право имею. Хоть пойму как он до постели с моей, как бы подругой, докатился.
– Ты уверена что хочешь знать подробности? – Князь сел на стул у окна.
– Не подробности, – качнула головой. – Причины.
– Что ж... – Вацлав устроился поудобнее. – Ярмина всегда вокруг меня крутилась. Ее ничто не останавливало. ни ты, ни прямой запрет Играша, ни попытки объяснить что-либо. Жалко было девку. Я не раз и не два говорил с ней, но толку... – мужчина раздраженно поморщился. – Одно время она успокоилась, я уж было думал, все, угомонилась, но тут ты уехала и... – снова взмах рукой. – Она какое-то время не показывалась мне на глаза, но потом пришла ночью. Я не спал. После твоего отъезда мне вообще трудно спалось. Хотел бросить все, вызнать где ты и за тобой махнуть, – я улыбнулась кончиками губ в ответ на это откровение. Сдержался. Молодец. – Ярмина косы обрезала. Похудела сильно. Волосы черным выкрасила. Пахла тобой. Я потом понял, что где-то твою одежду раздобыла, а тогда в полутьме чуть с ума не сошел. Думал, вернулась, сама ко мне пришла. Когда опомнился, поздно было.
– Почему? – Спросила я, упрямо выискивая вину оборотня. Хотя чего тут искать... виноват по самую маковку, не отрицает, но и пятки лизать мне не будет.
– Есть грань, перейдя которую мужчина не захочет остановиться. Волк тем более. Инстинкты наше слабое место. Если их умело использовать, то оборотень будет есть с рук своей женщины.
Слова прозвучали унизительно. Это что – искупление? Он сам дает мне в руки оружие против себя. А опущусь ли я до того, чтобы использовать явно нарочно подброшенное мне знание?
Нет.
Категорично.
– Ты намерен продолжать... это? – Голос прозвучал хрипло. Я опустила глаза. Стыдно спрашивать такое, но не спросить я не могла. Его верность, его обещание внезапно стали очень важными для меня. Я хотела услышать нет.
– Это невозможно, – заявил Вацлав. – Ты моя жена.
– Тогда тоже была! – И всё же сорвалась на сарказм.
– Не в полном смысле этого слова. Вот и сорвался. И то из-за подделки.
– Хорошо, – кивнула. – Хорошо, – и задалась вопросом: а что дальше? Первым дедом поплакать. Задушенные слезы огнем жгли глаза.
– Что скажешь? – Голос выдал Князя. Его напряжение, ожидание.
– Я уже все сказала! – Отрубила. На воздух хотелось все сильнее. Я встала и подошла к двери покоев.
– А что решила? – Не отступился Вацлав.
Я уже за ручку взялась, но остановилась.
– Тут и решать нечего. Мы с тобой крепко связаны и прошлое ничего не изменит. Переживу, – бросила отрывисто.
– Ты уедешь? – Муж все никак не мог меня отпустить.
– Нет. Не для того ночь в седле тряслась. Но тебя пока видеть не хочу.
– Понимаю, – кивнул Князь. – Обед в полдень.
А я уже дверь за собой закрыла. К ней прислонилась, руки сцепила и глаза закрыла. Вот и поговорили...
Рядом топтался Ясень. Мекал, хмыкал, явно хотел сказать что-то, но трогать меня не решался. Я избавила его от волнения – попросила проводить на улицу. Подручный привел меня в сад, пообещал принести воды и перекусить чего-нибудь, и ретировался почти бегом. Эх, мужики... Неприученные они баб успокаивать. Ну да я сама справлюсь.
Слезы текли медленно. Крупные, горько-соленые. Я по-привычке слизывала языком те, что скатывались в уголок рта.
Легче не становилось. Разбирала злость. И даже не на то, что на Минку позарился, а на то, что не сказал. Подумал, не узнаю, а сам и проговорился. Чего еще я такого о своем Князе не знаю?
Ясень сдержал обещание. Прислал бабку с кувшином. Другая ее рука была занята вощеным кулем, откуда тянуло свежим хлебом и копченым мясом. Воду я выпила, а вот есть не стала. Кусок в горло не лез.
Чуть позже вернулся подручный. Помявшись, он позвал меня в баню. Мол, обед скоро. Не буду же я с дороги за стол садится. И то правда – не буду.
Я хвостиком пошагала за Ясенем, думая, как в глаза Ярмине смотреть. Ну, как это еще полбеды, а вот что я на ее лице прочту... Если хоть один намек будет... Даже мысль приводила меня в бешенство!
Баня была пропитана травами. Поначалу я смутилась здоровенного детину – банщика, только он хмыкнул, сказал что ничем-то я от сотни другой баб не отличаюсь, которых он перевидал, так нечего смущаться. Приказал одежду скидывать, в простыню завернуться и мыльную идти.
Я подивилась – мужика к девкам допускают, но пошла... И не пожалела что не стала упрямиться. Мужик свое дело знал: размял так, что косточки захрустели; отпарил до розовой поросячьей кожи; травами натер, что тело в порядок приводят. И напоил напоследок семейным отваром. Даже я по вкусу не все составляющие определить смогла. Выпытывать секрет не стала – не сдают семейные тайны те, у кого сердце к делу лежит.
А в предбаннике меня ждала обновка: сапоги мягкой кожи на каблуке низком, рубаха цвета снега белого вьюжного из тонкой так и льнущей к телу ткани, сарафан покроя странного, мехом и бархатом расшитый и лента на голову с камнями драгоценными.
– Ну, чего стоишь, красавица, примеряй одежку-то, – улыбнулся банщик.
– Одежку? – удивилась я. – Да разве это одежка?!
– А что?
– Срамота это! – я схватила тряпки и потрясла ими перед носом банщика. – Ты посмотри, рубаха эта – она же просвечивает! И к коже липнет!
– И что? – мужик вырвал у меня из рук рубаху и поднес ее к окну, посмотрел на просвет. Тряпка немедленно обвилась вокруг его руки, ластясь будто белка ручная.
– Так чесаться будет вот что! А сарафан? Я же подолом сзади всю грязь соберу!
– Поди какие привередливые Княжны пошли! – мужик ухмыльнулся. – Им тут вон какую красоту рукодельную принесли, а они нос воротят! Тебе чего – рубище подать? Так иди с Князем договаривайся, он велел тебя по всей строгости и порядку обрядить. Так что руки в стороны и не лаять. Я, знаешь ли, не такими как ты пуганный. А не станешь, так голышом из бани выпихну! – зашугал меня оборотень.
Пришлось язык прикусить и нацепить на себя одежонку. Признаться, села она хорошо и к лицу пришлась, только все равно неудобно! Я еще недавно по оврагам за травами лазила, потом в огороде яблоки собирала. Где надо подол подоткнула, если жарко – рубаху распустила, а тут... Медведем ряженым себя чувствую!
К неудовольствию от одежды прибавилось раздражение от тугой прически, что банщик на моей голове соорудил. Так стянул волосы, что глаза у меня разрезу стали не человеческого. Ох, долго я это издевательство над собой не вытерплю...
Нарядив, приукрасив, оборотень выпроводил меня со своей вотчины и сдал на руки Ясеню. Подручный проводил меня на обед, попутно рассказывая, какие тут приняты порядки. И в третий раз я пожалела, что поддалась порыву. Ну, куда я – дура деревенская сунулась?! Мне бы в избе сидеть, да с другими бабами о нелегкой замужней доле рассуждать, ан нет, приспичило мне вокруг Князя заборчик построить и табличек навешать: осторожно, злая жена!
А меж тем, дошли мы до общего зала. И вошли последние. За огромным каменным столом уже сидели приглашенные. Идти к своему месту рядом с Князем под полусотней любопытных взглядов было совсем неуютно. А уж когда я Ярмину увидела – ноги вообще назад повернули: бывшая подруженька только похорошела. Талия раздалась. Грудь как опара из кастрюли, поднималась из выреза вверх. Коса даже вокруг головы, уложенная, все равно до пола спускалась и все волоски в ней один к одному лежали.
