Текст книги "Почти живой Жорж"

Автор книги: Ольга Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ольга Ванина
Почти живой Жорж

Что-то типа вступительных слов

От всей души благодарю потрясающе талантливых и обаятельных людей, без участия которых эта книга не получилась бы такой, какая она есть:

редактора Олесю Айрапетову,

дизайнера изображения Жоржа для обложки

Светлану Головину

дизайнера обложки Алину Андрееву,-

и победителей третьей волны конкурса «Котрус приглашает друзей»:

Новикову Ирину Геннадьевну,

Анастасию Посаженникову

Степукову Елизавету,

Боровикову Надежду,

Пусикову Милану.

Особое спасибо Анастасии Тепловой, без понимания и эмоциональной поддержки которой этой книги могло бы и не быть вовсе. Кроме того, она придумала мир, который захватили тойфлэксы.

А ещё у нашей сказки есть собственный художественный конкурс.

Книга, которую вы сейчас держите в руках или читаете с экрана гаджета, это не просто история. Это сказка, созданная для детей, с персонажами, ими же самими и придуманными.

На страницах "Почти живой Жорж" вы увидите иллюстрации, сделанные победителями конкурса 2020 года "Котрус приглашает друзей", который теперь будет проходить ежегодно.

Если вы хотите тоже поучаствовать в нашем совсем не серьёзном мероприятии, то отправьте от одной до трёх своих работ, изображающих фантастических животных, в группу «ВКонтакте» «Книга фэнтези Ольги Ваниной "Котрус"» или на электронную почту [email protected]. Участие в конкурсе бесплатное. Подробнее о самом конкурсе вы сможете узнать в выше обозначенной группе ВКонтакте.

Шанс на победу есть у каждого.

С безграничным уважением к вашему таланту художников и фантазёров Ольга Ванина.

Глава первая. Пробуждение в парке

Первым, что я увидел, когда открыл глаза, было ночное звёздное небо. Оно казалось оранжево-фиолетовым в свете двух уличных фонарей. По обе стороны, куда не кинь взгляд, росли деревья с пышными кронами. «Неужели я ночью в лесу?» – со странной отстранённостью, даже какой-то заторможенностью подумал я.

«Да нет, парк какой-то. Вон фонари, дорожки, лавочки…Но что я здесь делаю, тем более в ночное время?»

Попытался пошевелиться: для начала задней правой лапой, а затем хвостом и передней левой. Получилось, но ощущение от этой робкой попытки движения вышло у меня, десятимесячного щенка хаски, а речь именно обо мне и ни о ком другом, какое-то странное. Конечности были, как ватные, не чувствовался ни один мускул, как при параличе. Суставы при этом разгибались и сгибались со скрипом.

– Получилось! Он живой! – прорезал тишину восторженный голос какой-то девчонки.

– Нет! Нет! Нет! Не может быть! – ответил ей дрожащим и заикающимся шёпотом мальчишка. – Это просто дичь какая-то!

Я повернул голову в сторону этих звуков и увидел торчащие из под ближайшей лавочки мордахи парня и девчонки лет двенадцати-тринадцати. У обоих – подведенные густой чёрной тушью глаза и угольного цвета волосы до плеч. Нужно было присматриваться, чтобы определить, кто из них кто. В руках одного из двуногих была странная старинная книга с пожелтевшими страницами. Человеческое зрение не смогло бы рассмотреть таких деталей в тени от скамейки, под которой парочка сидела, но собачьи органы чувств – это совсем другое дело. Запахи, которые я могу уловить носом, дают картинку в мозг настолько точную, что ни одному зрению в мире даже не снилось. И самое замечательное, что это никак не было связано с временем суток, что в тот день мне пригодилось как никогда.

– Готы! Только их мне не хватало. – сказал я. – Что вам от меня надо? – спросил я, не надеясь получить ответ от людей, которые, как известно, язык своих братьев меньших не понимают.

– Очуметь! Он ещё и разговаривает! – восхитилась девушка.

– Вы что, меня понимаете?

– Д-д-да… – подтвердил за двоих парнишка.

– Зачем вы сюда меня притащили? Где моя хозяйка?

– Э-ээ-э… – затянул мальчишка. – Мы не знаем. – честно ответила его подружка.

– Так зачем вы меня приволокли ночью, предполагаю, в самую отдаленную часть парка? – я сел и обнаружил, что лежал всё это время в центре нарисованной на асфальте пентаграммы. – А это ещё что за фигня? – продолжал я вопрошать парочку, не отрывая взгляда от странного рисунка мелом, расположенного вокруг меня. – Ой! – взвизгнул я, когда попытался обнюхать ближайший нарисованный угол и в ответ получил мощный разряд тока.

– Смотри, он не может пройти через пентаграмму, даже обнюхать её!

– Конечно, глупенький, для этого она и делается.

– А ну выпустите меня! Гав! А то гав! Я вам как, гав, задам! – разозлился я и ринулся было вперед, но тут же был отброшен более сильным ударом тока обратно.

– Выключи его! Это всё дико, ненормально и неправильно! Немедленно! – в отчаянии завопил пацан, с ужасом наблюдая, как я тщетно кидаюсь на стенки пентаграммы, пытаясь прорвать её защиту.

В воздухе запахло палёной собачьей шерстью. Моей. На душе стало даже страшнее, чем было до этого.

– Да-да, сейчас… – с такой же беззащитной нотой в голосе затараторила деваха, хватаясь за большую толстую книгу. – Где же это? – судорожно забегала она глазами по странице. – А, вот… Агебос мортес гарбедус ниде!

– И чё? – спросил представитель северной породы, которому уже надоело играть с электричеством, и теперь он просто лежал на боку на асфальте, ожидая, что же будет дальше. Разумеется, это я о себе.

– А ничё! – послышался с другой стороны голос мальчишки, затем удар по голове – и мир погас, погрузился в темноту.

Глава вторая. Особняк Астролябьевых

Когда я отключился, мне снились сны – воспоминания. Из прошлой жизни, когда я был ещё счастливым псом. Я видел свой первый день в особняке Астролябьевых. Именно такую фамилию, как вы, наверное, уже догадались, и носила моя хозяйка Агата.

Меня в дом принес её папа, высокий и улыбающийся бородач. Я оказался подарком на день рождения дочери. Купили меня – на случай, если вам интересно – не на каком-нибудь птичьем рынке, а самом что ни на есть элитном питомнике.

Агата папин подарок встретила с восторгом. Она хлопала в ладоши и даже подпрыгивала от радости. Затем схватила меня в охапку и стала обнимать. Так сильно и душевно, что я забеспокоился за сохранность своих рёбер. Я её понимаю: я уже в детстве был симпатичным. Скажу более другого – такого пса-красавца днем с огнём не сыщешь. Очень был рад, что попал в семью, которая так быстро и искренне сумела оценить меня по достоинству. Мой хвост так долго и много вилял, приветствуя их, что у меня даже возникло легкое опасение, чтобы он не отвалился от усердия. И вот, когда меня наконец закончили тискать, я ненадолго оказался предоставлен самому себе.

Пока именинница с отцом и гостями (а их было человек пятнадцать, – наверное, пригласили целый класс) сидели за столом, я решил осмотреться. Это всё-таки моя территория, и я должен знать её, как свои четыре лапы, два уха и хвост, потому что мне как псу теперь придётся охранять её и обитателей.

Так я осмотрел пять шикарно обставленных комнат на первом этаже, поднялся по красивой витой лестнице на второй. Там оказалось ещё столько же помещений, не уступающих по вкусу и изяществу своим собратьям ниже. Ведь слово «собратья» можно употреблять по отношению к неодушевлённым предметам? Или нет? А хотя неважно, я все-таки собака, а не какой-нибудь копирайтер[1]1
  Копирайтер – человек, который пишет текст с целью рекламы или других форм маркетинга.


[Закрыть].

Дом был полон новых и волнующих запахов, которые мне, щенку, так хотелось изучить. Так, полагаясь на впечатления носа, я определил, что большая комната с балконом принадлежала отцу моей хозяйки, а ещё одна была с балконом поменьше, но всё равно такого солидного размера, что в ней можно было играть в прятки и быть уверенным, что обнаружат тебя ещё не скоро.

Комната Агаты с первых же минут пребывания в ней показалась мне интересной и живописной. Она не была похожа на пространство десятилетней девочки. Не было ни кукол, ни плюшевых зверей, ни плакатов с любимыми музыкальными группами на стене. Вместо этого всего было богатство иного рода, более зловещего и пугающего. По стенам развешаны оскаленные деревянные маски, всюду разбросаны всевозможные банки со странным и неприятным на вид содержимым, книги по магии. Даже был огромный котел, наверное, для приготовления всевозможных зелий. Нарушали обстановку логова колдуньи разве что громадный плазменный телевизор размером со всю стену и коллекция фигурок, изображающих киношного пришельца.

Плюс полное собрание сочинений про какого-то Поппера, который, как также после выяснилось, учился в лицее для магов и в каждом томе пытался спастись от настырного безносого инвалида. В общем, странная и непонятная история, растянувшаяся аж на семь частей. Да, мы, собаки, умеем читать и писать, что в этом удивительного? Просто не показываем виду, чтобы дети не припахивали нас делать за них домашку.

В шкафу стояли чучела птиц и животных. А на письменном столе, помимо всевозможных магических штучек-дрючек, – много фотографий. На них была запечатлена семья моей новой хозяйки: отец, мамы почему-то не было, и она с девчонкой, похожей на неё, как два скопированных файла.

Близняшки – догадался я. Где же она, почему я её не видел на днюхе у сестры? Судя по фотографическим изображениям, они были просто неразлучны. У меня сложилось впечатление, что сестрёнка ни за что на свете не пропустила бы праздник любимой родственницы. Но что же тогда случилось?

Ответ долго искать не пришлось: посредине всего этого нагромождения из фото стоял один самый большой снимок с той же девчонкой-близняшкой, с траурной черной ленточкой в нижнем углу.

Виденье исчезло – и я проснулся.

Глава третья. Узник старого сундука

Когда я снова открыл глаза, темнота не исчезла, она была повсюду. Попробовал встать, но ударился спиной обо что-то твёрдое. По идее, от такого сильного и резкого удара меня должна была просто пронзить сильная боль. Но я почему-то ничего не почувствовал. «Наверное, ударился не так сильно, как сначала показалось.» – попытался проанализировать происходящее я.

Попытки двинуться вправо, влево, назад и вперёд также ничего не дали: я всюду натыкался на какой-то невидимый барьер. «Меня заперли. Я в ящике.» – догадался я, а принюхавшись, определил, что «тюрьма» была деревянной.

«А что если меня закопали?» – пришла жуткая мысль бедному мне в голову. – Тогда мне крышка. Воздуха не хватит даже на час.» – и от одной только этой мысли лёгкие словно загорелись огнём, а жажда вздохнуть полной грудью стала непреодолима. Задержал дыханье, чтобы экономить бесценный кислород.

Но тут увидел отблеск света, который отображался на деревянной стене прямо напротив меня.

Значит, источник света был за спиной. Проверить правильность догадки у меня пока не получалось, потому что, для того чтобы развернуться, не хватало места.

Моя «камера» оказалась даже меньше, чем вначале подумалось: максимум сантиметра по три во всех направлениях. Надо было стать йогом, чтобы маневрировать в таком ограниченном пространстве. Радовало пока только одно: меня не похоронили, а просто заперли, а значит – всё было не так плохо. Шанс выбраться был. Осталось придумать, как бы это осуществить на практике. Загруженный тревожными мыслями, я только сейчас обнаружил, что до сих пор не дышу. Странным было то, что никакого дискомфорта от этого не почувствовалось, словно бесценный кислород мне не был нужен вообще. Что за странное новшество? Такого ведь раньше не было? Определённо. А с другой стороны, может, я был так напуган, что начало чудиться абы что?

Хаотичный поток мыслей прервали звуки поворачивающегося в замочной скважине ключа и приближающихся человеческих голосов. Они принадлежали мальчишке и девчонке, с которыми мне «посчастливилось» пообщаться накануне. Сомнений не было: это могли быть только они.

– У меня всё это просто в голове не укладывается! Безумие! Нет! Отстой! Самый отстойный отстой! – с такой безнадёгой в голосе проговорил парнишка, что мне на минуту даже стало его жаль. Но я тут же вспомнил, что нахожусь взаперти и зажат со всех сторон так, что не могу даже пальцем пошевелить именно из-за этих двуногих. Будь они неладны! Жалость как рукой сняло.

– Да не дрейфь ты так! – настрой девчушки был явно на подъёме. – Ты что, не понимаешь, какие перспективы нам открылись?

– Очень даже понимаю. – пробурчал тот в ответ. – Устроить апокалипсис в лучших киношных традициях. Только в реальности. Заманчиво.

– Да не будь ты таким занудой! – начала раздражаться девочка. – Это означает, что все заклинания в этой книге работают.

– Вот именно это меня и пугает. Давай её выбросим… Нет! Лучше сожжём.

– Да хватит тебе уже!

– И что мы будем делать с ним? – спросил гот у своей подружки, наверное, указывая на старинный сундук, в котором я и был заперт.

– Разнести черепушку – и дело с концом. – словно говорила о чём-то само собой разумеющемся девчушка.

Какие же вы люди «нежные и понимающие». Просто душки. Даже глазик задёргался…

– Никаких разнести черепушку! Никаких дело с концом! У вас там что, вообще крыши поехали?! – завопил я, пытаясь докричаться до тинейджеров из недр сундука.

– А твоего мнения вообще никто не спрашивает! – бессердечно отозвалась на надрывные вопли неформалка.

– В фильмах они не разговаривают. А этот болтает как заведённый. Это вообще нормально? – попытался перекрыть голосом мой вой парень. – Посмотри в своей книге. Может, это что-то значит.

– Вот как…Только что ты хотел избавиться от книги, а теперь просишь в неё заглянуть.

– Да-да… Ты права, а я нет. Смотри уже! – гот знал свою подружку с раннего детства и понимал, что спорить и что-то ей доказывать – это пустая трата времени, поэтому и решил в очередной раз провернуть приём с признанием своей неправоты.

– Ладно-ладно. Уже смотрю.

– Потом смотрите, что хотите! Выпустите меня сначала! Гав! Немедленно! Гав.

– Громкость убавь, шерстяное радио! – сказал парень и со всей дури долбанул по сундуку ногой. Садист малолетний!

Возмущённый его беспардонностью, я зашёлся в судорожном лае.

– Тихо всем! Я читаю, между прочим! – напомнила нам о своём существовании готесса. – Но пока не могу найти ничего подходящего по теме.

– Ну и что будем делать? – печально осведомился парнишка.

– Раз он выбраться не может, давай просто выбросим его в речку.

– Не надо речек. Выпустите меня, пожалуйста. Я хочу домой и ничего плохого вам не сделаю.

– Ага, просто заразишь полгорода – и дело с концом. – нашёл время похохмить готичный юноша, но я так и не понял, в чём суть этого странного прикола. С какой это радости я должен кого-то заразить?

– Да у меня, между прочим, все прививки сделаны. А ты, двуногий неформал, когда в последний раз медосмотр проходил?!

– Прививки?! Боже мой! Какой отстой! – мальца пробило на истерический хохот.

– Да я ничем не болен. В прошлом месяце мне сделали все необходимые прививки.

– Ты что, ничего не помнишь? – послышались нотки участия в голосе девушки.

– Нет! А что я такого должен помнить?!

– Ну не знаю, чего-нибудь странного или страшного. – девчонка явно пыталась натолкнуть меня на какую-то очевидную, по её мнению, мысль.

– Ну так напряги мозги, пока они есть. Вспомни последнее, что ты помнишь до того, как очнулся в парке. – вмешался в разговор парнишка.

Глава четвертая. Страшное открытие

– Нет, это так не работает. – остановила друга девушка. – Не зря же я хожу на курсы по психологии трижды в неделю. Доверься мне.

– Ну ладно. Валяй.

– Давай сюда ключ от сундука. – сказала неформалка, закрывая дверь в подвал, где они и держали своего пленника. Меня.

– У тебя что, крыша поехала? – завопил не своим голосом приятель. – Он тебя загрызёт!

– Нет, нет! Я никого не укушу. Мы, хаски, – спокойная и адекватная порода.

– Господи, он думает, что дело в его породе! – истерично захохотал мальчишка. – Какой отстой… Боже мой!

– Обещаешь, что никого не попытаешься укусить и не будешь убегать? – спокойный голосом остановила надвигающуюся истерику приятеля девушка.

– Клянусь хозяйкой. Это самое дорогое, что у меня есть. Я же собака.

– Отлично, тогда договорились. – сказала готесса и, несмотря на все возражения своего кореша, достала ключ из его кармана в чёрной джинсовой куртке.

Оказалось, что замок, на который был закрыт сундук, проржавел от старости, и открыть его с первого раза – задачка непростая.

– Ну, что ты стоишь?! – обратилась девчонка к другу. – Помог бы что ли?

– Чувствую, я об этом крупно пожалею… – вздохнул парень, но всё же принялся открывать замок.

И минуты через три напряжённых усилий сундук был открыт.

Я с наслаждением выбрался из своей «темницы» и всласть потянулся, при этом все суставы затрещали, будто были деревянные.

– Фу, какая мерзость! – скривился в отвращении мальчик, будто бы никогда ничего более отвратительного не видел.

– На себя посмотри: подвёл глаза, как девчонка! – обиделся я. – Господи, да у тебя ещё и ногти накрашены в чёрный цвет.

– Это специальная тушь для мужчин! – ответил приятель готессы и высокомерно задрал нос вверх. – Лак тоже мужской.

– Ну тогда иди прикупи мужской лифчик, и у тебя будет полный комплект. – парировал я.

– Ладно, так ты помнишь, как тебя зовут? – приступила к своим психологическим опытам девушка, но на минуту отвернулась, наверное, чтобы скрыть улыбку.

– Меня зовут Жорж. А вы, кстати, кто такие?

– Я Алёна Ледникова, можно просто Айс, а это мой друг Щелчок.

– Коля Щелчков, – поправил мальчишка. – Никогда не любил это прозвище, а оно прицепилось – не сотрешь.

– Ну, типа, приятно познакомиться. – проявил вежливость я.

– Не могу сказать того же… – процедил сквозь зубы парнишка.

– А хозяйку помнишь? – спросила Алёна.

– Да, конечно. Девочка Агата, ей десять. Она живёт на Лиственной улице, дом шестьдесят один.

– Последнее, что я помню, это, что мы пошли с ней на прогулку, как обычно. Играли в мячик. Она кидала, а я приносил. Мяч выкатился на дорогу – я за ним. Потом яркий свет фар, удар – и больше ничего не помню. Затем очнулся в парке. Чудом выжил.

Мальчишка с девчонкой как-то странно переглянулись, будто бы знали что-то такое, о чём я не догадывался.

– Ну что, ребят, можно я пойду домой? Моя хозяйка меня заждалась.

– Мне очень жаль, но боюсь, она не будет рада тебя видеть. Даже наоборот. – стараясь не смотреть на меня, сказала Айс.

– Почему это? Агата меня очень любит! Я её лучший друг!

– Потому что ты не выжил. Вот, смотри. Это ты. – сказал Щелчок, ставя передо мной большое квадратное зеркало на ножке.

– Нет… Нет! Не может быть! – с зеркальной глади на меня смотрело жуткое существо со стёсанным до кости левым боком, просвечивающимися через эту рану частями скелета и внутренними органами. Шерсть грязная и свалявшаяся. Боже! Меня выкопали из могилы! Ужас какой! Меня похоронили! Неееееееет!

Тут что-то тяжелое стукнуло меня по затылку – и мир поглотили миллионы сверкающих искр. И опять темнота…

Глава пятая. Кто-кто в теремочке живёт?

Я снова оказался в доме Астролябьевых, где жил со своей любимой хозяйкой Агатой. Отец девочки, как позже выяснилось, был знаменитым на весь мир учёным, который большую часть времени проводил в научно-исследовательском институте во Франции.

Все это время за девочкой присматривали гувернантка Николь Леру и мажордом Анри Пуше. Для тех, кто не знает, мажордом – это тот, кто делает абсолютно всё. Этакий «принеси – подай, пошёл на фиг – не мешай» для зажиточных. А гувернатка – это что-то вроде проживающей с вами на одной территории учительницы. В общем, и врагу не пожелаешь. А с другой стороны, может, я так думаю потому, что у меня нет врагов?! Да и откуда бы им взяться, ведь я самый обычный пёс, ну был, по крайней мере.

Вернёмся же к нашим французам. Мадемуазель Леру была просто леди – совершенство, современной разновидностью Мерри Поппинс. Строгая, но справедливая, девушка ухитрилась найти общий язык с подопечной почти сразу, с первых дней своего пребывания в особняке. Согласитесь, такое удаётся не каждому учителю.

Кроме бесспорных педагогических способностей природа одарила Николь неплохими внешними данными и вкусом в одежде. Она была брюнеткой среднего роста с короткой модной стрижкой. Могла похвастаться наманикюренными аккуратными коготками, или как вы, люди, их называете? Предпочитала модную, но тем не менее подходящую к случаю, одежду и неизменные высокие каблуки. Её образ дополняли изящные очки, которые ей были весьма к лицу.

Мажордом Анри был седовласым и круглолицым шестидесятилетним мужчиной с доброй улыбкой и морщинками вокруг глаз, свойственными людям, любящим улыбаться во все сорок два, или сколько их там у вас, зуба. Не понимаю, почему эта душевная лыба исчезала всякий раз, когда он видел мою хозяйку. Стоило девочке войти, как выражение лица мгновенно менялось на озадаченное, пожалуй, даже немного испуганное.

Отец Агаты, как выяснилось позже, собирался перевезти дочь с собой в Лион, поэтому и нанял на работу носителей языка, чтобы девочка осваивала его быстрее и успешнее. Впрочем, оба работника замечательно говорили по-русски, потому что жили в России уже довольно давно.

Друзей у моей бедной двуногой родственницы не было. Ни разу я не видел, чтобы к ней кто-либо из сверстников забегал в гости, или чтобы она часами переговаривалась с кем-нибудь по видеосвязи или телефону. Только с отцом. С одной стороны, отлично, когда у тебя с родителем такие доверительные отношения, но с другой – надо же общаться и с окружающим миром.

Хотя с миром она всё-таки общалась, преимущественно в интернете, правда, не на темы кино, музыки, мальчиков и прочих интересных её сверстницам топиков, а и исключительно по своему «направлению». Это я про её чрезмерную увлечённость магией и всей ерундой в этом роде. Она постоянно что-то выискивала, заказывала, приходили с доставкой какие-то странные предметы, о предназначении которых понятия не имею и, если честно, не хочу. Любопытно однако, что мало какое из этих эзотерических приобретений не проживало у неё больше недели и неизменно оказывалось в мусорном ведре. Будто бы она искала что-то определённое, а попадался ей сплошной ширпотреб.

По – настоящему довольной покупкой я видел Агату всего один раз. Что такого ценного ей удалось купить, я так и не разглядел, но точно знаю, что оно плоское и помещалось в конверте. Самом обычном, почтовом.

Отец чувствовал вину за своё отсутствие в жизни дочери месяцами и спонсировал её на полную катушку. Девчушка могла позволить себе купить всё, что пожелает, ну или почти всё, чем и пользовалась со свойственным ей размахом.

Например, в последнее время она сильно увлеклась изготовлением и метанием бумерангов и даже записалась на специальные недешёвые курсы. Причём практиковалась Агата при каждой возможности, да так усердно, будто бы от этого зависела её жизнь. Сначала, конечно же, не получалось, и страдали всевозможные лампочки, оконные стёкла и прочие хрупкие вещи. Довольно скоро девчонка наловчилась пускать оружие дикарей так искусно, что могла сбить муху с любимой вазы отца (династии со странным названием не то «Дзынь», не то «Бабах»), ни капли не навредив раритету[2]2
  Раритет – редкая вещь, которая представляет собой ценный коллекционный экземпляр.


[Закрыть].

Странное хобби для девчонки. Впрочем, у богатых свои причуды.

Жадной она вместе с тем никогда не была: часто делала всевозможные подарки своим французским домочадцам, ну и, конечно, мне.

У меня были все штучки-дрючки, о которых только мог мечтать щенок. Мячики – не проблема, всевозможные собачьи вкусняшки – без счёта, и даже личный тренер по фитнесу. Да-да, специальный, для собак.

В общем, я был счастливым и довольным жизнью домашним питомцем – не столько из-за подарков, сколько из-за того, что со мной была моя любимая Агата. Моя дорогая хозяйка. Как же я по ней скучаю. Увижу ли я её ещё когда-нибудь? Наверное нет.