Текст книги "Верните новенький скелет!"
Автор книги: Ольга Колпакова
Жанр:
Детские остросюжетные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Глава 4. Мысли о главном
Саша задумчиво глядела на классную доску. Там клубились синусы и косинусы, но Сашины мысли были от них далеки. Она думала, что уже декабрь, пора готовиться к весне. Весной Саша обычно влюблялась, и надо было загодя придумать, в кого влюбиться в этот раз. Собственно, у Саши уже было три кандидата: певец Иван Дорн, девятиклассник Денис и учитель физкультуры Олег Эдуардович.
Дорна она отвергла ещё в начале урока химии. Он, конечно, Саше нравился, но в певцов влюбляются такие толпы девчонок, что аж противно. К тому же Саша прочитала в газете, что он недавно женился, а Саша была порядочным человеком и в женатых принципиально не влюблялась.
Над кандидатурой Дениса она размышляла оставшиеся полчаса урока, а потом всю перемену и начало алгебры. Вообще-то он был ничего и даже один раз пригласил Сашу в «Баскин Роббинс», хоть она и не пошла. Но у Дениса было два недостатка: во-первых, он был брюнет, а Саша больше одобряла блондинов. (Если честно, ей было всё равно, какие у кого волосы, хоть зелёные, но её любимая писательница Иоанна Хмелевская предпочитала блондинов, и Саша брала с неё пример.) Во-вторых, Денис всё время ходил в жутко скрипучей болоньевой куртке, и от этого звука у Саши мурашки бежали по спине. Так что пришлось (не без сожаления) отвергнуть и Дениса.
Остался Олег Эдуардович. Он нравился Саше меньше, чем два предыдущих кандидата, хотя бы потому, что был учителем, а влюбляться в учителя, по Сашиному мнению, было как-то пошло. Зато блондин, никакая Хмелевская не придерётся! Высокий, накачанный. В голубых глазах – не без интеллекта. И наверное, молодой, потому что в школе работал всего второй год. К тому же фамилия физрука была Бладт, и она приятно напоминала Саше капитана Блада из романа Сабатини. Два года назад, когда Саша была ещё маленькая и глупая, она почти всерьёз влюбилась в этого самого капитана, даром что он придуманный. Теперь Саша стала большая и прочитала много фантастических романов про перемещения во времени. Поэтому вполне закономерно, что она подумала: «А вдруг того самого капитана Блада переместили в наше время и замаскировали под физрука? Чтобы он сражался с мафией, например, или спас мир от атомной войны?» Конечно, она не всерьёз так подумала, а просто чтобы интереснее было влюбляться.
Саша всегда немного корректировала своих избранников, улучшая их биографию. Например, если бы она выбрала объектом своей любви девятиклассника Дениса, то придумала бы ему трагически пропавшую в барселонском землетрясении младшую сестру, которая поехала в Испанию искать золото Монтесумы (который был её прапрапрапрапрадедушка), причём это золото увёл у покойного Монтесумы и привёз в Испанию лучший друг Кортеса, который был прапрапрапрадедушкой самой Саши. С такими добавлениями и исправлениями Сашины ежевесенние любови всегда были очень занимательными, и им ничуть не вредил трагический оттенок безответности.
Но капитан Блад, конечно, был интереснее, чем младшая сестра, поэтому Саша окончательно решила влюбиться в физрука.
«Лучше б он что-нибудь другое преподавал, – подумала Саша. – Не люблю я физру. Но никуда не денешься, придётся полюбить».
Для начала Саша решила делать по утрам зарядку. А там видно будет, как любовь пойдёт.
В то же самое время этажом ниже Стася занималась расследованием преступления. Дело было в том, что у неё пропал красный карандаш. Стася не сомневалась в том, что он был злодейски похищен. Под подозрение попали трое: Стасин сосед Никита, учительница Анна Михайловна и домовой Барабашка.
Никита шёпотом дал честное слово, что он карандаш не брал и у него дома есть сто двадцать точно таких же (то есть отпадал мотив преступления). Анна Михайловна была очень хорошим человеком и скорее бы сама подарила Стаське карандаш, чем взяла бы его без спроса (то есть нарушалась психология преступления). А насчёт домового Стася вообще не была уверена, есть ли он в школе. В доме-то, понятно, есть, на то и домовой, но школа же не дом. Или дом? И как он тут называется? Не домовой, а школьный? Или учебный? В разгар сомнений Анна Михайловна спросила, сколько будет восемь плюс три, и Стасе пришлось мобилизовать весь свой могучий интеллект на решение этой сложной задачи. У Стаси получилось двенадцать, а у всего класса почему-то одиннадцать, но Стася не огорчилась. Она однажды подслушала, что мама сказала папе: «У Стаси нестандартное мышление. Необычное, не такое, как у всех».
«У меня двенадцать получилось, потому что я необычная и нестандартная, – подумала Стася. – Двенадцать ведь лучше, чем одиннадцать, – больше. Двенадцать называется дюжина. А одиннадцать никак не называется. Поэтому я права. Как всегда».
В это же самое время на этом же этаже, но в другом кабинете Иван строил планы, никак с процессом обучения не связанные.
«Главное – привлечь внимание и заставить себя уважать. Чтобы не думала, что я малявка, лапша варёная. Например, можно попробовать поднять шкаф с книгами, чтобы видела, какой я сильный. Да, но мы же в разных классах учимся. Это что же – зайду я в её класс и ни с того ни с сего схвачу шкаф… Ещё за вора примут, который мебель крадёт. А если прийти в гости и поднять шкаф у них дома? Нет, у них старинный, огромный, деревянный – не осилю.
Или можно стать лучшим учеником школы. Лучшим в стране! Вызывает меня министр… нет, президент России и говорит… Да, но он же меня вызывает, а не её. Вот если бы он ЕЁ вызвал и про меня рассказал, что я самый умный и храбрый… Нет, лучше по-другому доказать, что я храбрый. Спрыгнуть со второго этажа. Нет, со второго низко. Лучше с пятого. Нет, с пятого неразумно. Она, конечно, упадёт на мой хладный труп, орошая слезами… А может, и не упадёт – падать будет не на что, расшибусь в лепёшку. Лучше её спасти от… от бандитов. Напал на неё бандит… Старо…
Может, что-то менее примитивное? Поразить чтением мыслей на расстоянии. Или прохождением через стену. Или сказать, что я могу привидения видеть… Привидений, конечно, не бывает. А вдруг ОНА думает, что бывает? О! А если спасти её от привидения… Например, вампир. Вампир в тёмном подъезде…»
– Лапшов, о чём ты задумался? – спросила учительница. – Ну-ка, приведи нам пример предложения с деепричастным оборотом.
– Вампир в тёмном подъезде… – по инерции произнёс Иван.
Класс замер.
– Что? – переспросила учительница.
– Вампир в тёмном подъезде тихо подкрался к ней сзади и вонзил окровавленные клыки…
– Куда? – спросила потрясённая Лена Серёгина, соседка по парте.
– Уж куда вонзил, туда вонзил, – недовольно сказал Иван, – не перебивай, Серёгина. На чём я остановился?
– На «вонзил клыки», – подсказали сбоку.
– Ага… И вонзил окровавленные клыки, ибо полная луна уже оказала на него своё магическое влияние. Он нервно облизал растрескавшиеся губы и сделал первый глоток тёплой крови… – Тут Иван вспомнил про деепричастный оборот и закончил: – Грустно вздыхая.
– Чего уж теперь вздыхать, – произнёс с последней парты Валька Тимофеев, хронический двоечник, но добрый человек. – Замочил девчонку, ещё и вздыхает, гад.
– Он раскаивается, – вступился Иван за вампира. – Он же не нарочно вампир, ему… э-э-э… пересадили костный мозг, облучённый в полнолуние, и он просто не может иначе, хотя по утрам он всех загрызенных очень жалеет…
И добавил, опять вспомнив про деепричастный оборот:
– Страдая от укоров совести.
– Да, – подытожила Марина Михайловна. – Необычная у тебя точка зрения на деепричастный оборот, Лапшов. Садись, пять.
В это же самое время папа Саши и Стаси, Андрей Викторович, прошёл по родному кабинету биологии, любовно оглядывая экспонаты на полках. Седьмой «А» сняли на прививку, и урок был свободным.
«Вот этот аквариум целиком отдам ей, – думал он. – Только бы всё было хорошо… Ну почему я нервничаю? Я дома, в родном городе, всё прошло благополучно. Никто и не думал, что… Это из-за дороги. За мной следили. Но кому это надо? Зачем? Глупости. Всё нервы. Устал…»
В это же самое время этажом выше мама Саши и Стаси, Елена Николаевна, вела урок литературы. Она проверяла, как выучил шестой «В» стихотворение Пушкина «Буря мглою небо кроет…».
– Буря мглою небо кроет… – вдохновенно вещал уже двенадцатый ученик.
«Актуальная фраза, – подумала Елена Николаевна, взглянув в окно: там падал жидкий и какой-то неубедительный снежок. – Скорее бы весна, что ли. Лучше лето. Или хотя бы выходной».
И вызвала двоечника Чудоделова. Чудоделов обычно учил первую строку стихотворения, а всё остальное добавлял от себя. Елена Николаевна старалась вызывать его самым последним, чтобы не нарушал в классе деловое настроение. Но сейчас ей так опротивели «бури мглою», что хотелось развлечься.
– Буря мглою небо кроет, – бойко начал Чудоделов, потом запнулся и продолжил: – Нас директор матом кроет. Выпьем, бедная старушка, наливай скорее кружку, что-то кровля обветшала, на ремонт же денег мало, как дитя, там кто-то плачет, щас он по башке получит…
– Ну и плохо, Чудоделов, – сказала учительница. – Что это за рифма – кроет-кроет, плачет-получит. «Однажды, в студёную зимнюю пору…» у тебя лучше получилось.
– Так ведь Пушкин, Елена Николаевна, – развёл руками Чудоделов. – Его трудно портить. Уж на что я специалист…
– Тогда двойка, – пожала плечами Елена Николаевна и взглянула на часы: когда уж кончится этот бесконечный урок.
– За что? – привычно возмутился Чудоделов.
– За некачественную порчу Пушкина, – сказала Елена Николаевна. – Ничего для тебя святого нет, Чудоделов, никого ты не уважаешь…
– Я вас уважаю, – сказал Чудоделов. – А Пушкина даже где-то люблю.
– Сомнительно что-то, – пожала она плечами. – Степанова, к доске.
И подумала: «Интересно, а что в это время делают Саша, Стася и папа?»
Глава 5. На сцену выходит шкаф
Бабушка надела на Кошмара ошейник и открыла дверь.
– Недолго, – предупредила она.
Пёс махнул хвостом в знак согласия и приготовился сделать маленькое землетрясение, скача на первый этаж, как вдруг учуял возле мусоропровода незнакомый запах. Отложив прогулку, пёс принюхался.
Чужой гражданин, в лёгком не по сезону пальто, поёжился. Пахло от него не просто чужим, а чем-то иностранным.
– Иди-иди давай, – с акцентом сказал незнакомец Кошмару.
– Куда? – спросил пёс.
– Да куда шёл, – ответил незнакомец и икнул, осознав, что разговаривает с собакой.
Кошмар сел у дверей и принялся делать вид, что выискивает блох. Ещё не хватало, чтобы какой-то чужак им командовал.
Незнакомец тоже нервно почесался и нетерпеливо переступил. Пёс с деланным равнодушием отвернулся.
Незнакомец, покосившись на огромного говорящего пса, пробормотал что-то типа: «В этой России жуткие снега и ужасные собаки!» – затем подошёл к двери Сергеевых и тихо открыл её. Пёс удивился. Он точно знал: кроме Картахены, дома в это время никого нет.
Взломщик аккуратно прикрыл за собой дверь. Но замок не защёлкнул. Кошмар подкрался поближе. Услышав, как зашипела любимая подруга Картахена, Кошмар ударил лапой по двери и забежал в двадцать вторую квартиру.
– Куда… Кудасай?! – удивлённо начал фразу незнакомец, желая вежливо попросить собаку выйти, но не смог договорить.
Пёс смотрел на него глазами инугами[1]1
Японский пёс-призрак.
[Закрыть]. На самом деле Кошмар просто опешил и даже приготовился спросить: «А ты сам куда?» – но в последний момент раздумал тратить время на разговор. Он просто грозно зарычал, оттесняя взломщика от двери внутрь квартиры. Довольная Картахена сидела на пуфике, скрестив лапки, и любовалась героем соседом, время от времени одобрительно шипя.
– Мне надо… Тут всего одну вещичка, – попробовал пойти на переговоры незнакомец. – Потому что она – моя. Мне без неё банзай.
– Р-р-р-гав, – ответил Кошмар, что недвусмысленно означало: хозяева придут и разберутся.
– Мя-а-а, – предупредила соседа Картахена.
Это значило, что главное – не пускать его в кухню, где за батареей лежит одна запасная Картахенова рыбная котлетка, которую она приберегла для Кошмара. Пожалуй, больше никаких драгоценностей в квартире Сергеевых не было. Ну разве что старинный шкаф с двумя отделениями (для каждого отделения свой ключ) и огромным ящиком для белья. Его делали из настоящего дерева, а не из фанеры, обклеенной «под орех». В принципе, если поставить этот шкаф на гусеницы и приладить пушку, то вполне можно его использовать как танк. Но Сергеевым танк был не нужен, а шкаф – в самый раз. Правда, левую дверцу время от времени заклинивало, поэтому в шкафу хранили не очень нужные вещи: старую одежду, которую жаль выбросить, посуду, летом – зимние вещи, а зимой – летние.
– Когда нам будет нечем платить за квартиру, мы сможем жить в шкафу, – говорила мама.
Наверное, по этой причине шкаф и не продавали, хоть занимал он много места.
Кошмар, вдохновлённый котлеткой, медленно оттеснил незнакомца в комнату и заставил прижаться к шкафу спиной.
«Что же с ним дальше делать? – подумал пёс. – Укусить – противно, он же ни капельки не обжаренный и не хрустящий. Загнать на шкаф? Картахена может оскорбиться – она сама любит полёживать под самым потолком и наблюдать за хозяевами».
– Кошмар! Кошмар! – раздалось на лестничной площадке.
Взломщик в тонком пальто вздрогнул и лихорадочно бросился открывать дверцу шкафа.
– Кошмар! – повторились призывы прямо у дверей Сергеевых.
Незнакомец наконец нырнул внутрь, дверца с треском захлопнулась. Кошмар с благодарностью принял от Картахены котлетку и побежал на бабушкин зов.
Пёс вышел из квартиры двадцать два, за ним звонко щёлкнул дверной замок. Лидия Семёновна удивилась.
– Может, у Андрея Викторовича уроков нет? – пожала она плечами и надавила на звонок – никто не открыл. – Ну не кошка же тебя впустила. И выпустила… – спросила Кошмара бабушка.
– Куда? – только и ответил пёс.
Глава 6. Опасная страна – Япония
Вечером всё семейство Сергеевых ужинало и делилось впечатлениями дня. Вообще-то, делился в основном папа, потому что у мамы только и было новостей, что опять заклинило дверцу шкафа да перегорела лампочка в ванной. Зато папа только вчера поздно вечером прилетел из Японии, и ему там присудили звание «Учитель года».
Стаська так и не поняла толком, чем это папа так прославился, но, по её разумению, выходило, что на открытом уроке про эволюцию папа продемонстрировал потрясённой комиссии департамента образования, как обезьяна превратилась в человека. Прямо взял и превратил «для наглядности». Комиссия сразу решила, что лучше папы в России нет учителя, и отправила его в Японию на какой-то симпозиум. Японцам папа тоже понравился. Но там был один вредный японец, Кусука, – он сказал прямо с трибуны, что, если бы уважаемый Сергеев-сан на уроке биологии успел превратить амёбу в человека по всем стадиям, включая динозавра, – вот тогда да, это было бы педагогично. А из обезьяны в человека каждый дурак сможет. Японцы послушались этого завистливого Кусуку и самый главный приз папе не дали. Но звание «Учитель года» присвоили и вручили ценный подарок для кабинета биологии – живую рыбу с японским названием Кукурёку. Может, Стаська чего и не так поняла: она эволюции ещё не проходила. Но вот она, рыба Кукурёку, в термосе, её папа ещё не отнёс в школу, потому что утром чуть не проспал.
– Это потрясающая рыба, – чуть не подавившись картошкой, говорил папа. – Их в Японии всего шестнадцать штук осталось. Она…
– А почему же её тебе подарили, раз такая редкость? – спросила мама. – Пусть бы жила с товарищами, размножалась…
– Она уже отразмножалась, – сказал папа. – Старенькая уже, пенсионерка, можно сказать.
– Безобразие, – возмутилась мама. – В её возрасте такая перемена климата… Издевательство над старушкой.
– Да ничего, мы её как королеву устроим, в отдельном аквариуме, – возразил папа. – Она знаменита тем, что…
– Да бог с ней, с рыбой, ты лучше про Японию расскажи, – отмахнулась мама. – Как ты там общался, ты же японский язык не знаешь.
Папа возразил, что он знает по-японски два слова – икебана и банзай – и прекрасно ими обошёлся. Главное – интонация. А если было трудно, то папа ещё добавлял «вай мэ». Это на каком-то кавказском языке, вроде грузинского. Японцы думали, что это по-русски, а русские – что по-японски. И все были довольны. Особенно папа.
– А рыбу должны были подарить какому-то другому учителю, из Китая. Суй Дай его зовут – он очень передовой, уроки зоологии проводил прямо в море, среди акул.
– Я бы тоже хотела в море, – вздохнула мама. – Но акулы – это лишнее.
– Но Суй Дай не пришёл на вручение призов, ходили слухи, что у него недоразумение с акулой. И рыба досталась мне, – сказал папа. – Как я с ней домой добирался, это отдельный рассказ. Запихал её в термос, поехал в аэропорт… И всё время какие-то несуразицы случались. Такси, на котором я ехал, чуть не торпедировал какой-то идиот на «Волге».
– Какая «Волга», это же Япония! – удивилась Саша.
– Старая «Волга» – очень прочная машина, прямо танк, – объяснил папа. – Если кто кого хочет разбить, то обязательно едет на «Волге». А у японских машин железо тонкое, хоть и хорошее. Потом я потерял билет на самолёт. Но мне поверили на слово, а на рыбу билет очень тщательно проверили (хорошо, что я его отдельно положил, в крышку от термоса). Потом самолёт чуть не захватили террористы. Но доблестные японские полицейские их всех обезвредили. Потом, уже в полёте, оказалось, что злоумышленники отвинтили от самолёта какие-то запчасти, и мы чуть не упали в Тихий океан…
– Ничего себе, – побледнела мама. – И это ты называешь несуразицы… Если бы я знала, что Япония такая опасная страна…
– И что, самолёт упал в океан? – раскрыла глазёнки Стася. – И ты утонул?
– Нет, – сказал папа, – мы всем самолётом привинтили эти запчасти обратно. Я тоже, между прочим, помогал.
– Кричал «банзай»? – съязвила Саша.
– Я много чего кричал, – вздохнул папа. – И не всегда по-японски. Но главное, что рыба всё это пережила благополучно.
– Да что ей сделается?
– Не скажи. Она такая породистая – нервная система утончённая, как у герцогини какой-нибудь. Кстати, давай переложим её в трёхлитровую банку, а то ей в термосе тесно – вон она уже как расплющилась.
Папа взял большую банку, наполнил её водой и сказал:
– Добро пожаловать, Кукурёку-сан.
И выпустил рыбу в банку. Та нервно пожевала губами и неодобрительно осмотрела всё семейство.
– По-моему, она нас презирает, – заметила мама.
– Если бы ты из Японии летела в тесном термосе, ты бы тоже на всех косо глядела, – заступился за свою Кукурёку папа.
– Она злая, – сказала Стася, прижимаясь к маме. – У неё зубы как у серого волка.
– И смотрит, будто съесть хочет, – поддержала сестрёнку Саша. – Не рыба, а фильм ужасов. Глубоководный вампир Кукурёку подкрался к Стаське и…
– Мама! – в ужасе заорала Стася. – Чего она…
– Сашка, прекрати пугать ребёнка, – пригрозила мама. – А ты, учитель года, загороди чем-нибудь своего монстра, а то у неё и вправду вид какой-то… не то у неё живот болит, не то она хочет, чтобы у нас животы заболели.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
