Текст книги "Одна французская зима, которая ничего не изменила (СИ)"
Автор книги: Ольга Тимошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Вернувшись в лагерь, они нашли братство в процессе приготовления обеда. У рыбаков, что жили за утесом, покупали лобстеры, крабы и рыбу с утреннего улова. Здесь, на Бали, легче было удивить кого-то свеклой, чем морскими деликатесами, цены на которые в Москве, были за пределом человеческого понимания. И пусть даже, при желании, все дары моря, она и могла себе позволить, но есть резиново-замороженное подобие креветкам Алена не хотела. В дорогих отелях на крабах и лобстерах делали огромную прибыль, но здесь в лагере по ценности они приравнивался к картошке, и спустя неделю она уже не могла их видеть.
Все собрались за длинным деревянным столом на гигантских ножках. В тени скалы было прохладно и спокойно. По кругу ходили бутылки с дешевым Австралийским вином и местным пивом, испанцы делали отличную сангрию, а американцы пряный мятный мохито. Звенели пластиковые бокалы, с громким стуком ставились полные зеленого крепкого салатного листа и рукколы чаши, на центре стола появилось огромное блюдо с почти всеми представителями рыб и клешнеобразных, запечных на гриле. Все уплетали за обе щеки и непринужденно болтали.
– Меня тут один дядька австралийский пригласил на вечеринку, а мне чего-то не тянет, пойдешь? – спросила Светка.
– Что за вечеринка? – заинтересовалась Алена, нельзя ведь упустить шанс познакомиться с людьми.
– Да здесь часто такое бывает. Кто-нибудь на вилле собирает народ, накрывает, и зовут всех подряд. Никакого фейсконтроля. Экспатов-то ведь тут навалом, они вроде как, так общаются, чтобы не одичать. Одеться надо, манеры там всякие соблюдать, правда, заканчивается все равно все либо пьянкой, либо от скуки все уходят до десерта. Это как повезет. Я уже тут на 100 виллах была. В принципе, это хороший шанс подцепить кого то. Только халявы тоже больно много. Ты поаккуратнее с мужиками тут, они почти все нищие.
– А люди, вообще не знакомые?
– Ты что? Придешь и познакомитесь. Делов то! Все разные: есть и уроды, в смысле козлы. Но бывают и ничего себе. Наташка, так подцепила одного навеселе, а он владелец алмазных приисков из Джакарты оказался. Теперь на своем самолете по миру летает. Но там выбирать надо, как на барахолке, копаться повнимательнее. Вот Анька, тоже, закрутилось у них с красавчиком темненьким таким, а он из королевской семьи, из Коломбо. Приехал с друзьями серфингу учиться, такой смазливый, молоденький. Анька-то не знала. У них там любовь-морковь. Все вроде серьезно. Она залетела. Он потащил ее к родителям, в Шри-Ланку. А те даже на порог не пустили. Так и стояла под воротами как нищая с чемоданом. Оказывается, у него жена был еще до рождения выбрана, и сделать ничего нельзя. Позор королевской семье выходит. Анька порыдала и полетела в Питер рожать. Вот не знаю, что с ней сейчас. Потом англичан навалом. Ты их сразу узнаешь: рыжие и все время пьяные. К ним не подходи: потеря времени. Ничего не понятно, говорят на английском – как будто булькают, да и к тому же врут напропалую. Вроде как у них тут бизнес, вилла, все схвачено. А на самом деле работают за копейки, дом так себе и то в аренду, а скидочных карточек на 3 % тут у всех полный кошелек.
– А как отличить их от австралийцев? – спросила Алена свою наставницу.
– Это проблема, они менее рыжие что ли. Легче всего просто спросить. Хотя разницы между ними, честно говоря, никакой нет. Да, вот еще, американцы. Их тут тоже много. Они хваткие, не то что бритиши. Различишь их по вменяемому английскому. Все предложения простые и понятные, хотя говорят быстро. Они бывают нормальные. В основном деловые и хваткие. Очень сильно хотят заработать, потому крутятся. Вот на них обрати внимание, но смотри на возраст. Если после 30 и все еще ищет чего-то – говори пока ему сразу. Европа, старый свет, тоже может прокатить. Но к сожалению, они все уже пенсия.
«Вообще-то мне тоже уже давно не 30», – хотела сказать Алена, но решила оставить свой возраст в секрете. Кому-то, как говорится, сорок пенсия, а кому вторая молодость.
– Потом, много залетных и непонятных людей, – продолжала наставлять Светка, – они сами ищут новых контактов. Французы и немцы завсегдатаи на Бали. Но они, как правило, проездом. Это может быть интересный вариант. Так что лови момент. Ну, пойдешь?
– Конечно, пойду, спасибо, – ответила заинтригованная Алена. Хотя она вовсе и не думала устраивать охоту на мужчин. Алена искала общения, новых знакомств, интересных приключений. Ну а с любовью, это уж как повезет…
Таксист, ловко крутился по темным и узким улочкам какой-то деревни. Казалось, что сейчас машина остановится, он повернется к ней и скажет: «Кошелек или жизнь». За окном стояла непроглядная тьма, и не ясно было, где же безопаснее: снаружи или внутри машины. Алена прильнула к стеклу, готовая выскочить в любую секунду. Впереди показались огни. Они становились все ярче и чаще, и в конце концов, такси остановилось на освещенной и полностью забитой другими машинами стоянке. За высоким забором гремела музыка: Бритни Спирс – дух старых дискотек, старалась изо всех сил. Алену встретили в поклоне приветливые балийки, одетые в золотые платья отделанные огромными красными цветами. Узкая дорожка, украшенная миллионом колыхающих на ветру свечей, вела в сторону голубого пятна бассейна, откуда доносился смех и разговоры. На полпути, откуда ни возьмись, появился официант с подносом коктейлей, и с улыбкой протянул Алене бокал. Один она выпила залпом, второй взяла в руки и решительно направилась вперед. Она достала со дна чемодана свое платье от Гучи, на ногах шаловливо звенели застежки «убойных» босоножек.
Ее плечи, слегка тронутые загаром и уже успевшие выгореть на палящем солнце волосы, сияли красотой и здоровьем. Сама себе она напоминала скорее девушку из клипа Энрике Иглесиса, чем замученного бытовыми проблемами менеджера банка. Алена ступила на освещенную лампами террасу и ахнула. «Как в кино», – пронеслось у нее в голове, – «много, очень много красивых людей, все в белом, все смеются, так бывает?»
Навстречу ей, из толпы выступила немолодая дама в розовом платье, похожая на подружку невесты из американских фильмов.
– Хелло, меня зовут Алена, я русская, – она протянула приглашение.
– Рада познакомится, – улыбаясь всем ртом протянула мадам, даже не взглянув на конверт, – я Мэрилин. Вам не придется скучать, – добавила она, – сегодня у нас ваши соотечественники, съемочная группа из Москвы. Они тут снимают, какой-то сериал? – загадочно закончила она.
Мэрилин, подвела Алену к сплоченному кругу, сильно надушенных одеколоном людей. Меньше всего ей хотелось сейчас общаться с кем-то из Москвы. Но к счастью, или к сожалению, она была вежливой девушкой, и натянув улыбку, громко произнесла: «Добрый вечер!»
Похоже, что желание не видеть соотечественников было обоюдным, но в отличие от нее, никто из присутствующих в «круге» не потрудился и улыбнуться в ответ.
– Здрасте, – еле-еле пролепетал «Круг». Мэрилин в ожидании радостных эмоций от встречи со «своими», замерла в ожидании. Алена почувствовала себя глупо. Перед ней стояли непрошибаемые лица, которым было совершенно наплевать и на Алену, и на хозяйку вечера, и друг на друга.
Алена попыталась затянуть никому не нужный разговор.
– Как дела, ребята? Как тут оказались? Кем работаете? Бали нравится?
На все ее достаточно вежливые и корректные вопросы она получила следующие ответы:
– Нормально, Да, Нет, Нормально, А что?
Она была в шоке. Алена чувствовала себя так, словно пришла в первый класс новой школы и с ней никто не хочет дружить. Создавалось впечатление, что перед ней стояли не творческие люди – работники киностудии, а клан наркоторговцев, которые после разговора с ней, должны были ее убить, дабы избежать распространения секретной информации. Никто не потрудился представиться в ответ или хотя бы поинтересоваться ее целью приезда на Бали, никто не вел себя так, как положено людям на вечеринке, никто и не думал проявлять приличие и правила хорошего тона, и было вообще не понятно, зачем они сюда вообще явились…
«Да пошли вы в…», – произнесла Алена про себя и, улыбнувшись Мэрилин, со словами «Найс пипл», – она решительно рванула к грохочущим от смеха пьяным англичанам. «По крайней мере, почувствую себя женщиной, – решила Алена. – Хватит с меня этих пафосных мутных лиц, господи, как же они отличаются от обитателей ее лагеря, от тех, кто живет тут не один месяц, кто оценил запах океана, тепло солнца и блеск звезд».
В мозгу у «круга» Алена смогла без усилий уловить вибрацию зависти, жадности и безысходности. «Скорее всего их сериал будет называться «Менты в отпуске по горящей путевке», – развеселилась она.
– Эй, привет! – Я Марк, это мой друг Люси и Эдди, – услышала Алена, едва успев приблизиться к кучке мужчин в белых развивающихся рубахах. Потом к ним присоединились две подруги из Флориды, пара влюбленных из Сингапура, австралийская бабушка, косящая под Кайли Миног, пару геев из Италии. Разговор лился легко и непринужденно. Говорили обо всем на свете, обсуждали политику, моду и музыку. Ее засыпали вопросами, словно на пресс конференции. Еще никогда она не удосуживалась такого внимания со стороны незнакомых людей, и вовсе не потому, что с ней было скучно и неинтересно, а по тому, что жизнь в большом городе подвергалась законам самовыживания. Много раз, находясь в центре столицы, она ощущала себя всего лишь звеном чего-то огромного и безликого. Она боролась, работала, искала, и никому в целом городе не было до нее никакого дела. Здесь же все крутилось вокруг Алены. Солнце светило для нее и для каждого в отдельности, не прилагая к этому никаких особых усилий, оно заботилось обо всех. В Москве, ты должен был выхватывать его внимание, гоняясь за неуловимыми лучами, то и дело, пытающимися обласкать кого-то другого, но не тебя.
– Ну что, в клуб? – предложил кто-то.
Алена по привычке посмотрела на часы, как будто наутро надо было ехать в душный и прокуренный офис.
– А почему нет? – засмеялась она.
Выстроившись в цепочку машин, они ехали по черной дороге в неизвестном направлении. Народу набралось много. Машины скакали по кочкам деревенских раздолбанных дорог, охватывая яркими фарами куски тропического леса, откуда в ужасе и с удивлением на них глядели испуганные глаза обезьян.
Во втором часу ночи места у парковки ночных клубов Куты не было. Со всех сторон к дверям стекался народ разных национальностей и возрастов. Музыка гремела, уходя в небо, и оставляла за собой в воздухе ритмы и мелодии. Огромной компанией они ввалились в модное, по словам ее новых друзей заведение, и Алена тут же потерялась в толпе полураздетых, разгоряченных, двигающихся в ритме людей. К ней подходили – здоровались, путали ее с кем-то другим, толкали, тянули и зазывали в танец. Надо было признаться, что затея с ночным клубом не была ей по душе. Но так как Алена уже который день вела новую жизнь, в которой на все предложения судьбы, по новым правилам, следовало говорить – Да, то отказаться от поездки она не могла. Последний раз она была в подобном месте примерно десять лет назад, и чувствуя себя переростком на чужом празднике, она мялась в углу, избегая возможности быть вовлеченной в толпу. Однако люди, танцевавшие в то вечер, были такими разными и абсолютно непохожими, и в то же время, всех их объединяло одно: им всем было совершенно наплевать как они могли выглядеть со стороны. Они просто двигались, охваченные звуком темпом, ритмом. Не было тут красавцев, не было виртуозов исполнителей, не было пафоса. Все они просто танцевали как сами того хотели и как умели. И Алена не выдержала: поставив стакан с недопитым мохито, она ворвалась в центр веселой толпы и ее закомплексованное, замученное хорошими манерами и засиженное в офисах и пробках тело, с благодарностью вертелось и кружилось, сбрасывая с себя, словно старую кожу, остатки той старой городской жизни. Через пару часов она уже и не представляла как могла раньше жить без всего этого счастья, счастья движения и ощущения самой себя живой и настоящей.
Марк и Люси из Лондон, годившиеся ей в отцы, оказались веселыми и заводными, с одним лишь недостатком: перепить их не мог никто. Через пару часов, как и говорила Светка, понять их было совершенно невозможно, к тому же с утра, ни один из них не помнил событий минувшей ночи, потому каждый вечер они начинали якобы заново, но по старому сценарию. Не смотря на все это, они веселились и заряжали энергией всех подряд, искренне и раскрепощено танцевали и раскидывали чаевые. Алене безумно понравилось такое прожигание жизни, уж лучше, чем быть нудным сварливым старикашкой, просиживающим штаны у подъезда. Эти бравые дядечки протащили Алену по всем клубам ночной Куты, и к ее большому облегчению, в 5 утра они просто заснули на барной стойке. Алена поймала такси, и направилась в свой лагерь.
Рассвет еще не наступил. В небе, по-прежнему сияла белым светом луна. Она включила душ и с блаженством встала под потоки теплой воды. Над головой заходился рассвет. Луна сдавала смену подступающему солнцу. Птицы начали свое пробуждение, заходясь в громких непривычных для русского человека криках. В отличии от скромного чириканья воробьев или гуления голубей, на Бали все животные орали. И не важно было, какого размера птица или обезьяна, каждая особь заявляла о себе диким криком, точно также как и природа. Цветы были огромными и яркими, с сильным запоминающимся запахом, а деревья густые, и пушистые, с насыщенным цветом. Улитки размером с воробья, а ящерицы походили на драконов. Все, как говорили ее друзья росло не из семян, а от брошенных на землю сухих палок. Земля с радостью и благодарностью кормила балийцев фруктами и овощами, по холмам гуляли коровы и куры, принося им пищу, а океан кишил разнообразием рыбы.
– Какая благодать, – произнесла Алена, закутываясь в белое пушистое полотенце, и впервые в жизни по настоящему оценила истинное значение этого слова. За стеной начали открывать душ, встающие на рассвете серферы…
Аленина душа была чиста и свободна. Она легла на влажную подушку и поймала себя на мысли, что находится в состоянии девочки только что закончившей институт. С одной стороны больше никаких экзаменов и обязательств. С другой выбор целой жизни, решение кем и как быть. И это ощущения счастья, свободы и предстоящих перемен пьянило похлеще любо напитка. Через секунду она провалилась в глубокий детский безмятежный сон…
«Ну что начнем!» – на отвратительном английском сказал Том, ее новый знакомый из Франции, взявшийся обучать ее серфингу. Огромная доска выскальзывала из рук и больно била по телу. Она вновь и вновь карабкалась на ее поверхност, и не успев простоять там и 2 секунд падала в океан. Ничего не получалось. Тело отвыкло от спорта, плечи безнадежно сгорели под палящим солнцем, но Том не унимался. «Я сказал, что поставлю тебя на доску, – орал он сквозь грохот волн, – Вуаля…»
– Я тебя умоляю, пойдем отдохнем, – взмолилась Алена.
Они выбрались на берег и рухнули на горячий песок.
– Слушай, а ты зачем сюда, приехал? – спросила она Тома.
– Да, надоел мне этот Париж, дожди, серость, скука смертная…
Алена сидела, вытаращив на него свои голубые глаза:
– Ты чего, сейчас так шутишь, да? – перебила она его, – где скука, в Париже?
– А…, – протянул Том, – ты наверное из тех, кто начитался романтической ерунды про этот город, и насмотрелся всяких там любовных историй по телеку. Могу тебя разочаровать – это город, большой муравейник с кучей черных иммигрантов, тупых туристов вроде тебя, бедных студентов и деревенских лохов из Альзаса… Там ненормальные цены и пробки, и к тому же собачий холод и говно на тротуарах повсюду!
– Ну ты даешь, – выдохнула Алена, так мне Париж еще никто не описывал.
– Значит ты там не была, или была, но не жила, или была влюблена и ничего не видела, – заключил Том, – Я покажу тебе Париж своими глазами, если хочешь?
– Нет спасибо, – запротестовала Алена, лучше останусь тупым туристом. Хватит с меня разочарований. Больше всего на свете я не хочу потерять веру. Я люблю Париж потому, что я там не была, мне нравишься ты по тому что я с тобой не спала и пусть все так и останется. Я бы очень не хотела разочароваться в тебе – сказала Алена заглянув его глаза, – Ну что продолжим?
– Я постараюсь этого не делать, – улыбнулся Том и погладил ее по мокрым волосам так нежно, что у Алены перехватило дыхание…
Он был милый. Опасно милый. Ей как никогда хотелось нежности, и Том всем своим видом демонстрировал ее во всех проявлениях. Эти мягкие взгляды, галантные выходки и нечаянные прикосновения стали понемногу действовать не нее возбуждающе. Том не торопил ее, не требовал ответа, не настаивал, тем самым зарождая в ней тихий интерес и желание продолжить их тренировки. И, несмотря на то, что желающих поставить Алену на доску было много, она выбрала его. И это с ним они часами пропадали на волнах, а потом попивали холодное местное пиво, нежась на теплом песке. Это с ним она по какой-то случайности каждое утро встречалась за завтраками., и с ним каждый божий вечер сидела рядом у костра, едва касаясь друг друга коленями.
Они подхватили свои серфы, и перепрыгивая через кучерявые гребешки прибрежных волн, стали продвигаться на глубину. Волна там была сильная и долгая, она держала и не таких как Алена, и глядя на толстяка килограмм так на сто, сомнений в том, что встать на доску может каждый не оставалось. Алена падала и падала, заглатывая литры соленой океанской воды, ее голова не раз прочесала морское дно, безжалостно болело все тело, но спустя час она сделала свой первый уверенный прыжок на доску, и проехав всего несколько метров на гребне почти двухметровой волны, выползла на берег переполненная счастьем, радостью и смехом.
Том довольный опустился рядом. Он смотрел на Алену как-то странно, но она сделала вид, что не заметила, его взгляда. С каждым днем его ухаживания становились все настойчивее и откровеннее. Она хорошо знала это взгляд и не спутала бы его ни с чем другим: иногда он пугал ее, иногда превозносил до небес, иногда разочаровывал… Но он еще никогда не был ответным. Итак, Том увлекся ею, и она совершенно не знала что с этим делать, и нужно ли ей это сейчас. Вытирая волосы полотенцем, она лихорадочно пыталась придумать ответ на неизбежный вопрос Тома: Что мы будем делать сегодня вечером?
С одной стороны это, в общем-то, именно то, зачем она сюда и приехала: повеселиться, сменить обстановку, найти новых людей. Но с другой стороны она не хотела кидаться на кого-то на следующий же день, и планировала сначала осмотреться и познакомиться со всеми, прежде чем завязать какие-то отношения и привязаться к конкретному человеку. Ей нужно время, просто нужно время, может и Том, а может и нет. Кто знает?
– Ну и наглоталась я воды, пойду отдохну, – решила она начать разговор первой, – сил совсем нет, наверное просплю до самого утра. Сейчас как завалюсь, – мечтательно произнесла Алена, сладко зевая.
Разочарованный Том, подхватив доски, уныло поплелся в лагерь, где опять накрывались столы, уже пылал гигантский костер, кто-то бренчал на гитаре, кто-то спал в гамаках, кто-то сидел уставившись на звезды, но все, без исключения все были счастливы. И спать в такой вечер, как впрочем, и во все остальные было бы преступление, совершать которое Алена не хотела.
«Ладно помоюсь и придумаю что-нибудь», – решила она.
В ванной, окруженной бамбуковой стеной с одной стороны, и огромными листьями пальмовых кустов, с другой, освещения не было. Сначала это ее немало удивило, но позже Алена поняла, что свет совершенно не нужен. Днем светило солнце, а ночью луна. Она была такой яркой и свисала так низко над землей, что даже в тот период когда от нее оставался лишь тоненький обводочек месяца, можно было без проблем рассматривать себя в зеркало. Ночь сменял рассвет, вечерний закат день, потом показывалась луна, и так день за днем, освещая самую прекрасную ванную комнату на свете. Струи горячей воды, нагретой палящим солнцем стекали по загорелому телу Алены, звук бьющейся о берег волны, не пугал как первый день приезда, а наоборот радовал, по небу пролетела звезда, оставляя за собой длинный белый след, и Алена заплакала от счастья. Она была молодая, красивая и свободная. Перед ней опять, будто в 16 лет, была целая жизнь и ей предстояла выбрать: какой она будет. Она не знала, что ждет ее там за стеной, она не строила никаких планов, не вспоминала прошлые шаги, ошибки, связи. Она только знала, то все будет очень хорошо, и как хорошо зависело от ее выбора. Ведь жизнь на самом деле это огромный каталог, и ты можешь выбирать ту жизнь, которая подойдет только тебе. А если вдруг ты ошибешься, то всегда можешь открыть этот каталог и заказать опять новую жизнь. Это от нас зависит – что мы выбираем. Это от нас зависит – хотим ли мы изменить заказ или будем мучиться с тем, что нам не подошло. Она была счастлива, что сумела перелистнуть страницы и выбрать новое, что не испугалась ни своего возраста, ни страшных историй, что перерезал веревки, к концам которых были привязаны сомнительные отношения с Денисом, стабильная, но ужасно скучная работа, уютная, но расположенная в мрачном городе квартира. «Счастье, счастье», – повторяла она сквозь слезы, – «какое счастье…» В последствии это будет то самое слово которое, находясь на Бали, Алена повторяла по сотни раз вдень, то самое слово, которое никогда не приходило к ней в голову ни каком другом месте на планете так часто и так искренне.
За столом Том бросал на нее томные взгляды. «Том с томным взглядом» – подумала Алена и засмеялась. А почему нет, он ей нравился: красивая фигура, обаятельное лицо, он мил в общении, образован и к тому же француз – из Парижа, а не из какой-нибудь провансальской деревушки… Но с другой стороны, если начать отношения сейчас, а впоследствии они не завяжутся, то не прослывет ли она ветреной девчонкой, готовой «дружить» со всеми подряд? Ну а если и так, то ведь это ее, и только ее дело. Она не в Москве, она не обязана отчитываться ни перед босом, ни перед родителями, и в конце концов надо уже делать то, что хочется делать самой. Том казался ей трогательным и нежным французом. Конечно, в жизни Алены были и другие мужчины, но он был другим: романтичным, заботливым, немного напоминающим ей скорее брата, чем любовника. Он начитался книг о любви и умело применял тактику соблазна в реальной жизни. Смеялся Том не громко, а лишь улыбался кошачей улыбкой себе под нос, из под челки бросая в сторону Алены заинтересованный взгляд. Во всем его облике была искренняя доброта и дружелюбие, что привлекало всех женщин без исключения и обеспечивало ему неиссякаемое внимание. Помимо физической красоты он обладал невероятным внутренним притяжением, так импонирующим всем кто с ним когда либо общался. Он был мягким, светлым и сексуальным.
После ужина лобстерами, красным снепером, креветками, обильно запиваемых белым австралийским вином, под шум волн Индийского океана – может случиться всякое. И оно случилось…
Они шли по берегу, по широкой дорожке из горячего песка, время от времени заходя по колено в воду, чтобы рассмотреть убежавшего из под ног краба, и болтали. Закат подходил к концу, и небо взорвалось от обилия красок. В такие минуты думается, что ты вечен, что есть душа, и ты начинаешь верить в реинкарнацию и прочие спиритические вещи… Потом Том затеял веселую возню, они брызгались и визжали как дети. Одна мысль терзала Алену – она слишком сильно не верила в любовь, принимая во внимание ее возраст и все те отношения, которые имели место в ее жизни, все то, что люди называли любовью, для нее сейчас было пустым звуком. Она безоговорочно верила в страсть, в увлеченность, в привычку, и в привязанность, но только не в любовь, потому как, что значит это слово – она на самом деле не знала. И тем не менее все происходящее в тот момент было так прекрасно и романтично, что когда Том наклонился к ней, она не отпрянула. Вспомнились последние недели проведенная на Бали, полные рассветов и закатов, нечаянных прикосновений, откровенных бесед, и Алена приняла его поцелуй, полный страсти, с привкусом океана и тропического лета. Он нежно целовал ее. И в эту минуту она любила его, не было ни угрызений совести, ни сомнений, только жадное желание поглотить друг друга.
– Ты самая красивая женщина из всех, кого я знаю, – прошептал он, и Алена провалилась в горячий, радостный рай. Под шум океана, испытывая блаженство, взлеты, ощущая горячий песок и сильные руки, она потерялась во времени, не заметив первой полоски начинающегося дня.
Рассвет застал их на пляже. Алена открыла глаза и медленно осознала, что… она натворила. Том спал с улыбкой на лице, ее голова лежала на его руке, волосы спутались, разбухшие губы болели от поцелуев и соленой воды океана. Она в ужасе поднялась на ноги и единственное, что ей хотелось в тот момент – это плакать. Как могла она так бездумно начать новую жизнь, зачем для этого нужно было ехать за тысячи километров от своего дома, как посмотрит она теперь в глаза своему «братству» и самое главное, что делать с Томом? Горькие слезы покрыли ее лицо, она всхлипывала как малыш, плечи ее тряслись от неровного дыхания… Как могла она так быстро сойтись с совершенно незнакомым ей парнем, который всего несколько дней обучал ее вставать на доску? Ну романтика, закаты-рассветы, ну красивые мускулистые тела серфингистов, ну вино, ну… Вдруг она почувствовала теплые руки Тома. Он обхватил ее сзади и прошептал:
– Все будет хорошо… я…
Алена не дослушав, вырвалась из его объятий и рванула в лагерь. Она бежала по пляжу, не замечая ни золотого рассвета, ни белого облака, присевшего на краешке кратера вулкана, ни криков Тома. Уличные собаки, увязавшиеся за ней затеяли веселую драку, думая, что утренняя пробежка Алены это игра.
По шатающимся ступенькам «теремка» она взлетела в свою комнату и хлопнув дверь, если так можно было назвать сооружение из бамбуковых палок, упала на кровать. Том умолял открыть, пытаясь сломать сухие тростниковые палки, от треска которых стоял невыносимый шум. Из соседних комнат послышались недовольные крики…
– Я тебя умоляю, поговорим потом, – прошептала Алена в замочную скважину и включила горячий душ.
«А что в общем-то случилось», – спрашивала она себя стоя под горячей струей. В конце концов ей и правда не 16, она свободная, она тут никому ничего не обещала, она может делать все, что ей вздумается и получать от этого удовольствие. А удовольствия этой ночью она получила море. Не за этим ли она приехала? Да наверное в Москве, стоило бы сделать из этого трагедию: ах я его совеем не знаю, что подумают обо мне друзья, соседи, коллеги, родители и так далее по списку, а не залетела ли я, и как мне смотреть в его глаза и позвонит ли мне он еще раз? Только теперь она была на Бали. На острове, где слово счастье слетает с уст каждые пять минут, где свобода не ограничивается возможностью вырваться из проклятой пробки, а просто присутствует в каждой клеточке тела, где радость в каждом вздохе и где никому нет ни до кого, ну совершенно никакого дела.
Она вдруг осознала, что повела себя как провинциальная дура, которая поцеловалась в первый раз и потом побежала в аптеку за тестом на беременность. А ведь могла бы продлить эти минуты блаженства и счастья, в которых купалась всю ночь. Господи, в какую ничтожность превратила ее существование в городе: все время нужно было чего-то бояться, перед кем-то отчитываться, ждать осуждений. Какое счастье, что она вырвалась, нашла в себе силы и храбрость, а главное желание быть счастливой. Нет – просто быть! Разрешить себе быть такой, какая ты есть.
Она поспешила вернуться к воспоминаниям о прошедшей ночи, и постепенно к ней стало возвращаться ощущения блаженства. Алена вспомнила нежные руки, ласковые слова, всю ту заботу, которой окружил ее Том, и ей вдруг нестерпимо захотелось с ним увидеться. Она завернулась в яркое сари, и ни на секунду не заботясь о том, как она выглядит, распахнула дверь.
Том сидел на ступеньке, он молча поднялся, взял ее за руку и завел обратно в комнату. И все началось заново…
Они проспали до обеда, потом вместе поплескались под горячим душем, и осознав насколько они голодные, решили немедленно ехать в Куту.
Кута было замечательное место: шумное, веселое, дружелюбное, застроенное сотнями ресторанов на любой вкус и кошелек. Там все время текла жизнь: ночью перемещались толпы с одного клуба в другой, утром все те же, завтракали на открытых террасах, на поздний завтрак к ним присоединялись серферы, поймавшие утренний прилив, а в обед Кута была забита туристами, выбравшимися из своих звездочных отелей.
Алена выбрала уютный ресторанчик с забавным названием «Слухи». Они заказали половину меню, ели руками из тарелок друг друга, пили дешевое балийское пиво, и Алена чувствовала себя самой счастливой на планете.
В просвете двери показалась знакомая атлетическая фигура Юджина. Он повернулся в сторону, и за его спиной они увидели хрупкую девушку. Она была очень симпатичная, красиво сложенная фигура и длинные вьющиеся волосы. Увидев их, Юджин замахал руками.
– Привет, это Даша. Она с Украины.
Даша приехала на Бали пол года назад по туристической путевке и решила тут остаться. Просто не пришла на самолет и все. Виза в ее паспорте давно истекла, в кармане на тот момент было всего 300 долларов, но как она сама призналась, ничто не пугало ее так сильно, как возвращение на родину. Спустя месяцы, на очередной вечеринке она познакомилась с менеджером отеля, который пригласил ее на работу. Она должна была улаживать проблемы с русским туристами, ежесекундно возникающие в любой гостинице. Русские требовали сварить им борщ в 3 часа ночи, расписку, что в океане нет акул, удочки чтобы ловить рыбу в декоративных пудиках парка, записи Алены Апиной или группы Любэ, и еще всякую другую ерунду, назвать которую можно было одним только словом – бред.
Даша была девчонкой пробивной, задиристой, привыкшая на Украине ко всем сумасшествиям правительства и народа, так что справлялась с работой легко и весело, чем заслужила неслыханное одобрение руководства отеля. Даша работала за ночлег и еду. Она пробила для себя все блага 5 пятизвездочной гостиницы от отдельного номера – до питания по меню мишленовского ресторана. И жизнь ее была счастливая и безмятежная до тех пор, пока в ней не появился Юджин.
Они столкнулись досками на волне, и выбравшись на берег, завели знакомство, которое в течение нескольких дней превратились в отношения.
