Текст книги "Микки"

Автор книги: Ольга Правдина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ольга Правдина
Микки

У соседки под нами была болонка мужского рода по имени Тимка. Пес так лаял порой, что можно было запросто заработать головную боль (слышимость, к сожалению, в наших домах превосходная). Как-то ночью, разбуженная его визгливым лаем, я села и от отчаяния написала вот такую маленькую повесть…

От автора

Наверное, все началось с того, что я, сильно разозлившись, замахнулся на Микки… Или это случилось еще раньше? Да, скорее всего, это произошло в мой день рождения.

С самого утра все шло не так. Сначала у меня сломалась машина, потом я забыл, что в доме не осталось ни капли вина, – пришлось бежать за ним в ближайший магазинчик; а когда вернулся, оказалось, что мой праздничный пирог, над которым я бился все утро, сгорел. В довершение всего вечером, когда ко мне пришли друзья, чтобы поздравить с днем рождения, они подарили мне это исчадье ада!.. Тогда мы еще все перессорились и наговорили друг другу кучу гадостей…

Нет, это началось в тот день, когда в баре я поспорил со своими сослуживцами. А спор наш был о женатых и холостяках. Все, кто был женат, утверждали, что именно в этом состоит смысл жизни. А неженатые, в том числе и я, считали, что хорошо быть холостяками. И каждый приводил свои веские доводы…

Извините, я, кажется, не представился. Меня зовут Питер Браун. Мне сорок лет. Среднего роста, приятной полноты, волосы темные, голос негромкий, но уверенный. Губы полные, подбородок волевой, глаза серые… И – очки. Зрение я испортил на работе. Компьютеры хороши, когда с ними проводишь только то время, которое нужно для того, чтобы нажать несколько кнопок. А я частенько засиживался в его компании допоздна. Спешить-то мне было некуда: дома меня ждали лишь пустые тихие комнаты.

Я еще ни разу не был женат. И, по крайней мере, до того, как это со мной случилось, не собирался…

Нет, начало всему было положено еще раньше: в то утро на доме, который когда-то принадлежал Николасу Гарвею (царствие ему небесное!), появилась вывеска, написанная золотом на черном фоне. Этот дом долго стоял заколоченным. Никто его не заселял с тех пор, как умер владелец. Гарвей скончался так же тихо, как и жил. После того, как простенький гроб с телом покойного вынесли из дома и поставили на катафалк, полицейские опечатали окна и двери.

И стоял этот дом до поры до времени, пока в одно солнечное утро над его парадным подъездом не появилась вывеска: «Филиал фирмы «Микки».

Сначала вывеску заметили те, кто жил по соседству. Потом те, кто проходил по этой улице два раза в день: на работу и обратно. Каждый увидевший поспешил сообщить новость своим близким и знакомым. Городок у нас маленький, поэтому новости распространяются со скоростью пешехода, который спешит сообщить нечто из ряда вон выходящее.

Скоро весь город побывал на этой улице, чтобы поглазеть на вывеску и обновленное крыльцо, на пластиковые окна и двери.

Внутрь почему-то никто не решался войти. А может быть, мои сограждане просто не спешили. Приятно, знаете ли, иногда растянуть удовольствие. Сначала – от созерцания, а затем – от активного участия. Тем более, что в провинции рады любому поводу посплетничать.

Пожалуй, все началось именно с этого дня. Тогда филиал фирмы «Микки» посетил наш уважаемый мэр. Он оказался первым смельчаком, переступившим порог этого дома. Мэр провел там не более получаса, после чего появился в дверях парадного подъезда с корзинкой в руках. Когда он спустился по ступенькам, наиболее любопытные из присутствующих обступили его, и начались расспросы. При этом все старались заглянуть в корзинку. Те, кто был в первых рядах, разочарованно отступали, освобождая место другим, напирающим сзади.

В корзинке сидела обыкновенная собака. Маленькая, почти щенок. Белая, пушистая болонка. При виде такого большого количества людей она залаяла. Ее было слышно до тех пор, пока мэр в своей машине не скрылся за поворотом.

С той поры прошло десять лет.

Почти в каждом доме появилась собственная Микки. Филиал фирмы переселился в новое здание с лабораториями и вместительными вольерами. Дела фирмы явно шли в гору.

Почему, спросите вы? При чем тут маленькие болонки?

Дело в том, что в один из первых дней пребывания в нашем городе, президент фирмы «Микки», некий Эдуард Флезенберг, выступил в местном кинотеатре с лекцией, в конце которой в качестве наглядного пособия был показан документальный фильм. В главной роли выступала маленькая болонка по прозвищу Микки.

Я до сих пор вспоминаю одну сцену из этого фильма…

По улице идет молодой человек. Он отработал положенное время в своей конторе и направляется домой. По дороге он заглядывает в трактир выпить кружку пива. Там сталкивается со старым знакомым, которому должен много и давно. Да и пиво в этот день, как назло, оказывается скверным. Около дома он поскальзывается на неизвестно кем брошенной банановой кожуре. Падает, больно ушибается. Вдобавок ко всему рвет свои единственные приличные брюки на самом неприличном месте. Так вот, он заходит, хромая, домой и сразу же спешит к себе в комнату, чтобы переодеться, пока жена не обратила внимание на его вид. Но та, видимо, услышав, как хлопнула входная дверь, выглядывает из кухни и кричит ему вслед: «Хоть бы ботинки снял, изверг!» – и так далее.

Когда же муж возвращается уже переодетым и требует положенный ему ужин, тот оказывается еще не готовым. И это – последняя капля, переполнившая чашу его терпения. Он взрывается, говорит жене всякие нецензурные слова. Та, в свою очередь, взвинченная на работе, распаренная у плиты, завидующая подруге и ее молодому любовнику, не выдерживает несправедливых нападок мужа и отвечает на грубость грубостью. Начинается так называемая цепная реакция. Ссора затягивается…

Именно в этот момент Микки врывается на кухню, яростно лает то на одного, то на другого. Кто-то из супругов замахивается на нее. Микки делает выпад, будто собирается укусить. На самом деле она этого не делает. Просто собака натренирована на этот выпад. И тут наступает разрядка: муж начинает бить собаку ногами, а жена – первым попавшимся под руку предметом.

Иногда бывает достаточно одного раза. Иногда, чтобы снять стресс, вызванный гневом, нужно бить еще и еще. До тех пор, пока ярость не пройдет, а гнев не уляжется. Собака может сдохнуть. Дело не в ней, а в разрядке. Если бы Микки не было, то супруги, крупно разругавшись, могли бы подраться или, что еще хуже, убить друг друга. Намного проще выместить злость на собаке. На следующий день можно пойти и купить новую. И, притом, совсем недорого.

Микки может вмешаться еще раньше, у порога. Например, сорвать с вешалки только что повешенный плащ или утащить шлепанцы. Тогда ссоры с женой не будет. Все кончится еще раньше…

После показа такого наглядного пособия жители городка долго не могли прийти в себя. По сути дела фирма предлагала убивать живое существо, вымещая злобу на бедном, ни в чем не повинном животном.

В тот же день в городе появилось общество «Друзья и защитники Микки». Члены этого общества начали разбрасывать листовки, в которых предлагали пустить фирму «по ветру».

Но люди есть люди. Со своими заботами и делами. У каждого может произойти нервный срыв, накопиться злоба и усталость, ненависть и обида. Многие стали задумываться: а не лучше ли убить одну или две собаки (тем более, что за нее заплачены не такие уж большие деньги), чем испортить отношения с начальством или подраться с женой?..

Пропаганда в защиту собак постепенно заглохла. Дальше листовок дело не пошло, а у фирмы начались золотые дни. Микки появилась в каждой второй семье.

Говорят, гробовщик Джон Смит пять раз в неделю бегает за новыми Микки…

До того, как она появилась у меня, я жил один. Экономки у меня не было, и я сам вел свое хозяйство. Ни с кем не ссорился. Имел постоянных друзей. Три раза в неделю ходил в бар пить пиво с сослуживцами. В общем, обходился без женщин, ссор и собак.

Но друзья решили за меня мою судьбу, подарив мне Микки.

Я вздрагивал от ее визгливого лая. Даже по ночам она не давала мне покоя, поскуливая и повизгивая во сне. Она рычала на дверной колокольчик. Она лаяла, когда начинал звонить телефон. Она рвала мои шлепанцы и делала кучи на бабушкином персидском ковре. Она, она, она…

В конце концов я не выдержал: замахнулся на нее в дикой злобе, чтобы ударить, разнести вдребезги ее маленький безмозглый череп! Только бы не слышать и не видеть это несносное животное. Такая ярость бушевала у меня в груди, такая ненависть, что я просто потерял над собой контроль.

Но случилось непредвиденное! Что-то, наверное, упустили ученые, разработавшие программу «Микки», что-то не доглядели собачники при отборе щенков или при их дрессировке.

У моей Микки не сработал инстинкт на выпад и укус. Она не бросилась ко мне, якобы желая укусить, а перестала лаять и поджала хвост. Сработал более древний инстинкт, заложенный в нее самой природой: инстинкт самосохранения или страха за свою шкуру.

Собака забилась под диван, и весь вечер ее не было ни видно, ни слышно. Я же провел этот вечер в размышлениях, в результате которых решил вернуть Микки фирме. Но ночью я проснулся от неожиданной мысли: а не попробовать ли мне перевоспитать ее?

«Что ж, – подумал я. – Попытка не пытка!»

На следующий день я не стал кормить собаку теми концентратами, которые приносили разносчики фирмы и каждое утро клали мне под дверь. Я налил ей в миску куриного бульона и бросил пару кусков мяса. Все последующие дни я продолжал кормить Микки тем, что ел сам, к своему удивлению обнаружив, что она обожает свежие огурцы.

Через несколько дней агрессивность собаки уменьшилась. Мои предположения оказались верными: в концентратах, прилагаемых фирмой к собаке (почти за бесценок!), содержалась небольшая доза какого-то возбудителя. Может быть, кофеина или чего-то другого. Но, как бы то ни было, я оказался прав: съев такую пищу, собака становилась нервной и, естественно, сильнее реагировала на звуки, запахи и другие раздражители.

Чтобы не вызвать подозрений у соседей, я продолжал брать концентраты, которые каждое утро оставлял у моих дверей разносчик. Содержимое банок я отправлял в унитаз.

Микки становилась просто собакой. Она, конечно, лаяла на гостей, но не больше двух-трех раз, как бы для приличия. Затем, удовлетворенная, ложилась на подстилку. Она лаяла, чтобы привлечь мое внимание к телефону, если я брился в этот момент в ванной комнате и не слышал звонка. Но, когда я сидел в комнате, а телефон начинал звонить, она молчала, выжидательно глядя на меня. Микки знала, что я люблю, а что бы не одобрил. Например, я строго-настрого запретил ей делать кучи на персидском ковре, доставшемся мне от бабушки, а так же начал прятать от нее тапочки, чтобы она перестала их грызть.

Совсем забыл! В правилах пользования собакой, полученной от фирмы, указывалось, что любой гость может, конечно, с разрешения хозяина, выместить на его собаке свое плохое настроение. С условием выплаты части денег, если просто ее побил, и полной суммы, если Микки сдохла.

Как-то раз один из моих знакомых пришел ко мне в гости не один. Его друг представился, как Скотт Вулф. Мы пили пиво и разговаривали о том о сем. Я заметил, что Скотт явно не в духе. Он никак не мог унять раздражение, но неизвестно, чем оно было вызвано. Думаю, что не мной. Вулф огрызался на нас с Вальтером, злился по малейшему поводу. Наконец он не выдержал и вышел на кухню. Я пошел вслед за ним.

Мой гость стоял над собакой:

– Ну, что, маленькая сучка, будешь меня кусать или нет?

Услышав это, я похолодел. По правилам, установленным фирмой, я должен был предложить гостю сорвать свой гнев на моей бедной Микки.

– Что у тебя за собака? – Скотт обернулся ко мне. Его лицо было красно от гнева. – Она не бросается на меня! – Тут он перевел взгляд на Микки, спокойно лежащую на подстилке.

– Извини, но я ничем не могу помочь тебе! – вежливо, но холодно ответил я.

Он стиснул челюсти от едва сдерживаемого бешенства и зло глянул на меня:

– Ну, спасибо, уважил!

Вулф вышел, сильно хлопнув входной дверью.

С тех пор я избегаю этого человека. Да и вообще, стараюсь, не приглашать к себе незнакомых людей. Что подумают они, глядя на мою Микки, если даже друзья замучили вопросами: та ли у меня Микки или уже другая? Сначала я отвечал, что та же самая. Потом врал, что другая. Потом, когда они стали замечать, что для Микки собака слишком спокойная, я стал изворачиваться и отшучиваться.

Один из моих знакомых даже спросил, мол, не взял ли я себе простую болонку?..

Ну что на это можно было ответить?

Прошел еще месяц. Мы с Микки подружились. Она скрасила мое одинокое, унылое существование. Я разговаривал с ней, читал ей вслух газеты, мы вместе смотрели телевизор. По ночам, когда нас никто не видел, мы прогуливались по городу или сидели в маленьком садике позади дома.

Микки теперь мне не мешала, а даже помогала. В подвале дома завелись крысы. Я это понял по постоянному шуршанию и топоту множества маленьких лапок, раздававшемуся в ночной тишине. И моя храбрая Микки начала на них охотиться.

Признаюсь, что никогда раньше не слышал, чтобы собаки ловили крыс. А моя – ловила. Перед тем, как закопать в дальнем углу сада, она всегда показывала мне свой улов. Видимо, надеялась, что я похвалю ее. Я, конечно, поощрял собаку, но не только ласковым словом, но и кусочком свежего огурца.

Я и не думал, что у нас с Микки появились враги.

Как-то вечером я задержался на работе дольше обычного и пришлось возвращаться по темноте.

Я, как всегда, брел сквером. Стояла прекрасная осень. Вечер был прохладен, но тих: ни одна травинка не колыхалась, ни один листочек не шелестел. Опавшие листья мерно шуршали под ногами. Мне доставляло удовольствие идти по ним, дышать их прелым запахом и радоваться, что они еще не убраны дворником.

Вдруг из темноты аллеи выступила темная фигура. Сначала я опешил. Но через секунду взял себя в руки и смело направился прямо на человека в черном. Если бы я знал, чем это кончится!..

Оказавшись лицом к лицу с ним, я удивленно воскликнул:

– Вы?.. – вот уж никак не ожидал увидеть Скотта Вулфа! – Что вы здесь делаете так поздно?

– Жду одного козла, который предпочитает собак вместо баб.

Я считал себя человеком сдержанным, но, услышав такое в свой адрес, размахнулся и изо всей силы саданул его по скуле. Пальцы тотчас заныли – ведь я не был профессиональным борцом.

Тут позади послышались шаги. Я оглянулся: еще один человек в черном занес надо мной бейсбольную биту…

Падая и почти теряя сознание от взрыва в голове, которым отозвалась боль, я почему-то подумал об очках. Они отлетели куда-то в сторону, и мне даже показалось, что я слышал хруст стекла под ногами моих мучителей…

Но, видимо, Фортуна снизошла до меня и в самый нужный момент послала мне спасение. Совсем рядом раздался свисток полицейского. Услышав его, мои истязатели бросились наутек.

Полицейский, а им оказался мой старый добрый знакомый мистер Блек, помогая мне подняться, удивленно спросил:

– За что это они вас, мистер Браун?

Его удивление было обоснованным. Во-первых, я никогда раньше не участвовал в драках, тем более уличных. Даже в детстве я был примерным мальчиком, стараясь все конфликты улаживать мирным путем. Во-вторых, с появлением фирмы «Микки» в городе резко сократилось число преступлений.

Я попытался уклониться от объяснений, ведь тогда мне пришлось бы выдать свою тайну. Потирая больные места, я коротко выдохнул:

– Честное слово, не знаю!

– Но, может быть, вы узнали кого-нибудь? По-моему, стоит заявить в полицию. Если за ними есть что-то покрупнее драки или мелкого хулиганства, то их упекут за решетку, обещаю вам! – не унимался Чарли Блек.

– Благодарю вас, я думаю, что они меня с кем-то спутали!

– Ну, как знаете, мистер Браун! Может быть, вы еще пожалеете, что не обратились к нам с заявлением!..

Как жаль, что он оказался прав! Очень скоро я действительно пожалел о том, что не принял мер предосторожности.

С того дня пролетело две недели. Мои болячки прошли, и я уже начал забывать происшествие. Тем более, что мне срочно понадобилось уехать в Техас на два-три дня, чтобы уладить там кое-какие дела.

Поговорив с Микки, потрепав ее по загривку и показав, где находится еда и вода, а, главное, – собачий туалет, я велел ей охранять дом. Ничего не всколыхнулось во мне, никакое шестое чувство не встрепенулось, когда я, закрыв за собой дверь, сел в машину и включил зажигание.

В Техасе я пробыл два дня. Благополучно уладив дела, вечером третьего дня я уже ехал по улицам родного города.

За четыре дома от моего меня удивило оживление, царившее здесь в столь поздний час. Дорогу перекрыли две полицейские машины с включенными мигалками. Народ толпился, в основном, около моего дома.

Бросив машину, я стал пробираться через толпу к калитке. Когда я открыл ее, мне навстречу шагнули двое незнакомых полицейских.

Один из них, молодой парень с вздернутой, точно у зайца верхней губой, преградил мне дорогу:

– Посторонним вход воспрещен!

– Я не посторонний. Это мой дом! – я возмущенно уставился на него.

Парень немного смутился, в это время ко мне обратился второй:

– Вы – мистер Браун? – он пристально вглядывался в мое лицо и хмурился.

– Он самый… Что случилось?

– Попытка ограбления. Прошу пройти с нами, – полицейские двинулись по дорожке к дому. Я – за ними, ничего не понимая. Какое еще ограбление? Что у меня красть?..

Когда я открыл дверь, первое, что мне бросилось в глаза, – пустая подстилка собаки. Уже потом я заметил, что окно в прихожей разбито и что в комнатах беспорядок.

– Где Микки? – вырвалось у меня.

– Это вас беспокоит больше того, что вас обокрали? – последние слова полицейский сопроводил жестом, показывая на разгром, царящий в доме. – Прошу проверить наличие вещей!

– А где мистер Блек?

Молодой полицейский обернулся. По его лицу было видно, что ему неприятен мой вопрос:

– Он первый оказался на месте преступления и не стал ждать подкрепления… Его ранили…

– Еще раз прошу вас проверить, все ли на месте! – прервал его пожилой полицейский, недовольно посмотрев на своего напарника.

Мне ничего не оставалось делать, как пройтись по комнатам. Многое было разбито, перевернуто. Ящики из старинного комода валялись на полу. Вещи из них были вывалены тут же.

Что же искали воры? Деньги в доме я не держу: все сбережения находятся на счету в банке. Ценностей особых у меня нет. По-моему, ничего не пропало, хотя трудно было разобраться в той мешанине, какую представляли сейчас мои вещи.

Об этом я и сказал полицейским, добавив:

– Микки исчезла. Где моя собака? Что с ней? Кто был в моем доме, вы установили?

– Как много вопросов! – устало усмехнулся пожилой страж порядка. – Дело в том, что собака мертва. Когда Блека ранили, мы были в пути. А его вызвал кто-то из ваших соседей. Мы застали довольно-таки странную картину. Грабители в масках топтались в прихожей и бранились. Нам показалось, что они дрались между собой. Увидев нас, злоумышленники попытались скрыться через черный ход, но Блек был жив, на что они не рассчитывали. Он встретил их выстрелами, не давая прорваться к двери. У одного из них была собака. Сначала нам показалось, что они хотели похитить именно ее. Но потом оказалось, что Микки вцепилась в кадык одного из них и держала мертвой хваткой… – тут он посмотрел на мое застывшее лицо и быстро закруглил свой рассказ: – Пришлось вызвать ветеринара, чтобы разжать челюсти собаки.

Молодой не видел моего лица, поэтому как ни в чем не бывало спросил:

– Эта собака действительно Микки?

Я вздрогнул:

– Да.

– Мистер Браун, вам необходимо проехать с нами в участок, чтобы опознать преступников.

– А как же Микки? – горло мое судорожно сжалось.

Все последние дни перед отлучкой в Техас встали у меня перед глазами. Моя Микки! Белый, пушистый комочек… Мы стали такими друзьями! Как она много для меня значила! Она была больше, чем собака. Это был друг, который, охраняя мой дом, погиб в неравном бою. Микки с самого начала было предназначено сдохнуть от побоев, но она умерла, как настоящий герой…

Из полиции я шел пешком, отказавшись от предложения постового подвезти меня на машине. Всю дорогу я думал о Микки. Я даже не мог себе представить, как буду жить без нее. Ведь она, меняясь, изменила и меня. И, по-моему, в лучшую сторону. Потеряв Микки, я будто бы потерял частицу самого себя…

Дома я не знал, с чего начать. Долго не мог взять себя в руки, слоняясь по комнатам, поднимая стулья, собирая вещи, ничего не соображая.

Очнулся от стука.

– Можно к вам, Питер? – это пришла соседка, Ева Блю.

Она была моложе меня лет на семь: невысокая, приятной полноты, с длинными русыми волосами, заплетенными в толстую косу; голубыми глазами и полными чувственными губами. Немного вздернутый носик не портил ее, придавая лицу озорное выражение. Довершала приятную картину милая ямочка на щеке. Она появлялась каждый раз, когда Ева улыбалась.

– У вас не заперто, – начала она неуверенно. – Может быть, я не вовремя?.. Если что нужно, говорите. Давайте, я помогу вам убраться в доме!

– Ну что вы, я сам! – но через секунду я передумал и пригласил ее пройти, извиняясь за беспорядок, хотя это выглядело глупо.

Она сразу же взялась за веник и принялась выметать осколки из прихожей.

На следующий день Ева опять заглянула ко мне. Я обрадовался ее приходу. В моем теперешнем положении: без друзей, без Микки мне было просто необходимо с кем-то общаться. Тем более, что Ева была чертовски мила.

Мы разговорились. И за беседой не заметили, как пролетело время.

Через неделю она решилась вдруг рассказать мне одну историю, случившуюся с ней недавно. Но сначала – еще немного о Еве.

Дело в том, что она тоже жила одна. С мужем Ева развелась пять лет тому назад. Детей Бог не дал. Работала она библиотекарем. Работа спокойная, интересная, правда, не очень высоко оплачиваемая, но Ева привыкла довольствоваться малым. И вот однажды подруги Евы решили подарить ей на день рождения Микки, хотя ей она была совсем ни к чему.

Спецсобака может вывести из равновесия даже мертвого. Это случилось через два месяца с того рокового дня, когда в доме Евы появилась Микки. Устав от бесконечного визгливого лая собаки, она не выдержала и замахнулась на нее половником. Микки вдруг перестала лаять и, поджав хвост, бросилась наутек из кухни…

У меня сильно забилось сердце, когда я услышал об этом. Что это было? Совпадение? Случайность? Такая солидная фирма, как «Микки», не может так часто ошибаться. Значит, кто-то изнутри ведет подрывную деятельность… А если так, то мы с Евой поможем ему, перевоспитав еще одну собаку.

Тут я остановил сам себя. «Мы с Евой?.. – повторил я про себя. – Я думаю о ней, как о… Не может быть! А почему бы и нет?..»

На следующий день я позвонил своему начальнику и попросил отпуск. Для него это не было неожиданностью. Кто-то из сердобольных сослуживцев успел разнести весть о том, что меня ограбили.

Начальник даже не стал слушать моих объяснений, почему именно мне понадобился отпуск. Он выразил мне сочувствие и надежду на то, что отдых пойдет мне на пользу.

После того, как в трубке зазвучали короткие гудки, я вышел из дома, сел в машину и поехал по магазинам.

«Бутылка самого лучшего шампанского, шоколадные конфеты, торт и розы… Что еще? – перечислял я про себя, стараясь ничего не забыть. – Боже! Кольцо… Обязательно нужно кольцо!»

В этот день я еле-еле дождался вечера. Когда наконец-то загорелся свет в окнах дома напротив, я понял, что Ева пришла с работы.

Одевшись в смокинг, который давным-давно не одевал, и нагрузившись коробками, я смело зашагал через дорогу, но на веранде перед дверью вдруг оробел. Наверное, целая вечность прошла с тех пор, как я взошел по ступенькам, и до того момента, когда сумел взять себя в руки и решился позвонить.

Но тут дверь сама открылась, и на пороге появилась Ева.

– Ну, что же вы, Питер! – она сильно смущалась, но глаза ее лучились. – Так и будете стоять перед дверью? Проходите же!

– Спасибо! – пробормотал я, переступая порог. – Ева, милая, мне нужно с вами поговорить… Это очень важно!

– Да не стойте вы у порога, Питер! Проходите, сейчас я сварю кофе, – Ева удалилась на кухню, а я одернул смокинг и вытер ботинки о коврик, лежащий у двери.

Через некоторое время мы сидели в гостиной, пили шампанское. На Еве было одето голубое длинное платье с серебряной нитью. Оно только подчеркивало стройность ее фигуры и оттеняло яркие глаза. От этого они становились еще глубже и светились, словно два аквамарина.

Я вообще-то молчун по натуре. Но в этот вечер в меня словно вселился Дух болтливости: я расхваливал шампанское, резал торт и рассказывал анекдоты, наговорил Еве кучу комплиментов, от которых ее щеки из светло-розовых стали темно-малиновыми.

Говорить-то я говорил, но самые необходимые слова не мог произнести.

Часы пробили девять вечера, а я все не решался. Еще через пятнадцать минут, мысленно обозвав себя остолопом и ослом, дураком и идиотом, я ринулся в объяснение, как омут:

– Ева, я хочу сделать вам предложение!

Она вся вытянулась в струнку, глаза заблестели еще ярче. Но так как Ева молчала, то мне удалось выпалить и продолжение:

– Выходите за меня замуж! Пожалуйста!.. – я с надеждой посмотрел на нее.

Она глубоко вздохнула и вдруг рассмеялась да так звонко, словно зазвенел колокольчик.

– Простите меня, Питер! – произнесла она, отдышавшись. – Это от счастья! Я так долго ждала этого момента! Вы знаете, сколько бессонных ночей я провела, думая о вас? Вы думаете, что «здравствуйте», «до свидания» и «сегодня хороший вечер» – это слова, которые я бы хотела от вас слышать при наших редких встречах у дома? А вы все время говорили только эти слова. О, как мне хотелось снять с вас эти очки и заглянуть в ваши глаза! Вы прятались за ними, как за маской. Но теперь я сделаю это!.. – и она протянула руку.

Я остолбенел. Ее нежная белая рука чуть коснулась моего виска, и очки были сняты. Она придвинулась ко мне и заглянула в глаза. Ее лицо было так близко, что я мог разглядеть все до мельчайших подробностей. Тонкие морщинки в уголках губ, незаметные пушистые волоски над верхней губой, тонко очерченные ноздри, высокие скулы, ярко-голубые глаза…

– Так вы согласны? – не веря в свое счастье, прошептал я.

– Конечно!

– Ева! – я заключил ее в объятья. – Как я рад!

– И я! – эхом отозвалась Ева.

Ее лицо еще больше приблизилось, и тут я поцеловал ее в губы.

С тех пор прошло много лет, но тот первый поцелуй я не забуду никогда! Он стал залогом нашего семейного счастья.

А что было дальше?

Евину собаку мы перевоспитали вместе. Она стала нашим общим другом. А через год после свадьбы, когда родился Эндрю, Микки доказала, что может быть превосходной нянькой.

Фирма «Микки» постепенно захирела: все больше и больше собак не подчинялось дрессировщикам. Микки не желали бросаться на людей, лаять, кусать…

Недовольные владельцы все чаще возвращали собак обратно. И в один далеко не прекрасный и солнечный день, а в самый обыкновенный серый и скучный филиал фирмы «Микки» просто перестал существовать.

На этом позвольте закончить мою небольшую повесть о маленькой белой болонке по кличке Микки.