Текст книги "Святые в истории. Жития святых в новом формате. VIII-XI века"

Автор книги: Ольга Клюкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Новым Патриархом Константинопольским был избран Мефодий, в свое время немало пострадавший от иконоборцев.

На Константинопольском Соборе 843 года был зачитан и одобрен томос (постановление), текст которого не сохранился, но известно, что он провозглашал необходимость восстановления почитания икон и анафематствовал иконоборцев. Указом за подписью императрицы из ссылки возвращались все, кто ранее был осужден за почитание икон. Епископы, выступавшие в защиту икон, были возвращены на свои церковные кафедры.

Заслуга царицы Феодоры состояла в том, что она не побоялась взять на себя ответственность за преобразования, которые могли бы вызвать бунт иконоборцев и свержение ее с престола. У Феодоры была лишь одна просьба к участникам Собора, осудившего иконоборчество, и, судя по свидетельству Продолжателя Феофана, выражена она была весьма категорично: «А прошу я для своего мужа и царя от Бога прощения, милости и забвения греха. Если этого не случится, не будет ни моего с вами согласия, ни почитания и провозглашения святых икон и не получите вы Церковь».

Требование не произносить анафемы на ее покойного мужа и разрешить императора Феофила, уже после его смерти, от грехов, многих привело в замешательство. За всех ответил Патриарх Мефодий, заявив, что просьба императрицы, к сожалению, невыполнима по двум причинам.

«Нам доверены Богом ключи от Неба, и мы в силах отворить его любому, однако тем только, кто живет этой жизнью, а не переселился в иную. Иногда, однако, и переселившимся, но тогда только, когда их грехи невелики и сопровождаются раскаянием. Тех же, кто ушел в иной мир и чей приговор ясен, мы не можем освободить от искупления», – сказал Патриарх.

Тогда Феодора рассказала всему церковному собранию, как император перед смертью раскаялся в грехе иконоборчества и поцеловал принесенную ею икону. «И клятвенно заверила сей святой хоровод, что в последний его час я плакала, рыдала, все ему выплакала и изобразила, что грозит нам, ненавистным, за эту ересь в сем городе: лишение молитв, проклятий град, восставший народ – и вселилось тогда в него раскаяние в этой ереси. Он попросил их, я протянула, он их с горячностью поцеловал и отдал душу Ангелам», – пишет Продолжатель Феофана.

Тогда Константинопольский Собор постановил в течение недели во всех столичных церквях молиться за спасение души покойного императора Феофила.

После Собора Феодора устроила церковное торжество. Оно пришлось на первое воскресенье Великого поста (в 843 году оно выпало на 11 марта).

«…И когда бесчисленное множество народа собралось, приходит и сам царь Михаил со святой и православной матерью своей Феодорой и со всем синклитом… соединившись со святым Патриархом, вместе двинулись от алтаря со святыми иконами и честным крестом и Святым Евангелием и пошли с литией до ворот дворца, так называемых Кентавриевых. И после долгой молитвы и сокрушенного многоплачевного и умиленного взывания „Господи, помилуй“ возвратились во святой храм для совершения Божественной таинственной литургии с великой радостью и торжеством».

С тех пор каждый год в первое воскресенье Великого поста установлено отмечать праздник, получивший название «Торжество Православия».

Продолжатель Феофана приводит интересное свидетельство, какое наказание было придумано в Константинополе иконоборцам: «Благодаря прощению и заступничеству Патриарха перед властителями клеветники сподобились не наказаний и пыток, которые заслужили, а помилования, и в искупление своих грехов должны были лишь ежегодно в праздник Православия шествовать со светильниками от святилища Богоматери во Влахернах до славного Божия храма Мудрости и своими ушами выслушивать, как проклинают их за ненависть к Божиим иконам. Это соблюдалось весьма долго и совершалось ими до конца жизни».

Для самой царицы Феодоры восстановление почитания икон, помимо радости, было связано и с немалыми душевными муками: теперь все вокруг открыто осуждали иконоборческую политику и проклинали ее любимого супруга.

Во время пира по случаю торжества Православия во дворце присутствовало много тех, кто пострадал за иконопочитание, в том числе Феофан из Палестины с братом Феодором. Заметив у них на лбах выжженные буквы, Феодора сильно опечалилась и заметила вслух: «Из-за этих букв поражаюсь я и вашему терпению, и жестокости вашего мучителя». На что Феофан ей ответил: «О надписи этой мы рассудим с мужем твоим и царем на неподкупном суде Божием». Услышав, что к этому злодеянию причастен покойный император и не все хотят его простить, царица Феодора залилась слезами и стала умолять исповедников молиться за ее мужа.

С такой же просьбой императрица обратилась к известному иконописцу Лазарю, пострадавшему во время правления императора Феофила. Известного рисовальщика икон пытали, увечили ему руки, а когда было восстановлено почитание икон, своими изувеченными руками Лазарь создал мозаическую икону Иисуса Христа, которую поместили над воротами Халки – парадного вестибюля Большого дворца в Константинополе. Эту икону все считали чудотворной.

Когда царица Феодора вызвала Лазаря во дворец, прося, чтобы тот вымолил у Бога прощение за мужа, тот милостиво сказал: «Справедлив Бог, царица, и не забудет моей любви и трудов моих ради Него, не предпочтет его ненависть и его безумство».

В Константинополь были торжественно перенесены останки знаменитых исповедников Православия Феодора Студита и Патриарха Никифора, умерших в изгнании. На встречу святых останков вышла царица Феодора с сыном, весь императорский двор принял участие в процессии, пройдя со свечами по улицам Константинополя до храма Двенадцати Апостолов.

«И восстановила Церковь свою красу, ибо вновь стали непорочно совершаться святые таинства. И расцвела Православная Церковь и обновилась, подобно орлу», – пишет Продолжатель Феофана о главной исторической заслуге византийской царицы Феодоры.

Почти четырнадцать лет продолжалось регентство Феодоры, и она делала все возможное, чтобы в годы своего правления сохранить то лучшее, что было создано ее мужем. Прежде всего, это касалось соблюдения гражданских законов и наведения порядка в государстве.

У императора Феофила было такое правило: каждую неделю он отправлялся на богослужение в храм Святой Софии и на улице принимал жалобы от горожан. «Кроме того, царь имел обыкновение обходить рынок и осматривать товары. У каждого торговца он спрашивал, за сколько продает тот на рынке, причем делал это не мимоходом, а весьма внимательно и усердно и спрашивал не про один какой-то товар, а про все: еду, питье, топливо и одежду, да и вообще про все выставленное на продажу».

Царица Феодора тоже вела государственные дела с рачительностью хозяйки, приумножая казну и умело проводя внешнюю политику. В период ее правления было одержано несколько военных побед над арабами, отражено нашествие болгарского царя Бориса I. По словам византийских писателей, Феодора направила болгарскому царю такое послание: «Если ты восторжествуешь над женщиной, слава твоя не будет стоить ничего; но, если тебя разобьет женщина, ты станешь посмешищем целого мира».

Царь Борис предпочел сохранить мир, а в начале 860-х годов принял крещение с именем Михаил; так звали и сына императрицы Феодоры.

Как показало время, император Феофил не напрасно опасался родственников Феодоры, и в особенности – ее старшего брата. Варда давно мечтал занять императорский трон или посадить на него своего сына Антигона, но боялся действовать открыто. Он выбрал другую политику и методично, с каждым годом все больше, подчинял своему влиянию императора Михаила III, потакая его дурным наклонностям.

Занятая государственными делами, Феодора не замечала, что с детства всеми заласканный царевич целые дни проводит на ипподроме, управляя колесницами («О, унижение царского достоинства!» – горестно вздыхает Продолжатель Феофана), или устраивает шутовские оргии в компании собутыльников. За свою несдержанность и пристрастие к вину Михаил III заслужил у современников прозвище «пьяница».

Варда постарался устранить от государственных дел Мануила. В результате интриг дядя Феодоры все реже появлялся во дворце, предпочитая вести частную жизнь. Затем пришла очередь логофета Феоктиста, который был главным финансовым помощником царицы и ее незаменимым советником во всех государственных делах. Варда постоянно ругал управление государством, говорил, что Феоктист плохо распоряжается средствами, стал распускать грязные слухи про него и царицу. Как утверждает Продолжатель Феофана, Варда сумел внушить Михаилу, будто бы мать собирается выйти замуж за логофета или отдать за Феоктиста одну из дочерей, чтобы сделать своего любимца императором (современные историки склонны приписывать эти нелепые слухи фантазии самого автора хроники, ведь Феоктист был евнухом). А для того чтобы освободить Феоктисту дорогу к трону, якобы даже готова по примеру императрицы Ирины ослепить сына.

Вскоре Варде удалось убедить шестнадцатилетнего Михаила, что логофета необходимо убить, мать отстранить от власти, а ему самому – занять трон. Был составлен план, как расправиться с Феоктистом, но, когда логофета подстерегли и окружили на улице, никто из воинов «не посмел его и пальцем тронуть». Феоктиста отвели в темницу и уже там умертвили.

«А Феодора, как узнала об убийстве, бросилась бежать с распущенными волосами, рыдая и плача, наполняя стенаниями царский дворец и осыпая проклятиями обоих. „Мерзкие и бесстыдные звери, – кричала она, – так вот как ты, неблагодарное отродье, отплатил своему второму отцу злом за добро? А ты, завистливый и отвратный демон, осквернил мою власть, которую блюла незапятнанной и чистой? Не укроются ваши преступления от Бога, не иначе как предаст он вас обоих одной губительной смерти!“ И, воздев руки, воззвала к Богу: „Дай, Господи, дай увидеть возмездие за этого человека“», – рассказывает Продолжатель Феофана.

Это был открытый вызов, но царица Феодора не хотела вступать в борьбу за трон с собственным сыном. В январе 856 года императрица собрала членов сената, дала отчет о состоянии денежных сумм в казне, после чего официально отказалась от регентства, передав всю власть шестнадцатилетнему императору Михаилу III.

Оказалось, что во время ее правления казна пополнилась большими запасами в золоте и серебре: 1090 кентинариев золотом и 3000 кентинариев серебром, что приблизительно равняется 35 миллионам рублей – огромная по тем временам сумма.

«Часть денег добыл и накопил ее муж, а часть она сама, ибо не любит роскошествовать и расточать средства», – сообщает Продолжатель Феофана.

Увы, император Михаил III бездарно растратил эти сбережения и в конце своего правления имел такую нужду в деньгах, что отдал для чеканки монеты хранившиеся во дворце царские одеяния своих родителей: «…одни – золотые, другие – золотом шитые».

По приказу сына Феодора вместе с четырьмя незамужними дочерьми была пострижена в монахини и стала вести тихую, уединенную жизнь в одном из монастырей Константинополя.

По ряду источников, Феодора мирно скончалась 11 февраля 867 года, «завещав сыну имя не мерзкое, а почтенное и доброе».

Если дата ее смерти верна, то царица не узнала о смерти своего двадцатисемилетнего сына: 24 сентября того же года Михаил III был убит заговорщиками.

Но до того года, который для Феодоры и ее легкомысленного сына стал последним, она, по версии ряда исследователей, восемь лет провела в стенах дворца Кариан, который когда-то для нее и дочерей построил император Феофил.

Дважды по распоряжению императора и Варды из дворца выносили дорогую мебель, светильники, ковры, посуду и все ценное под предлогом, что отныне женщинам не позволено жить по-царски, а лишь как обычным частным лицам.

Дворец, в строительство которого Феофил вложил свою любовь к прекрасному, от этого не стал хуже.

Иногда по вечерам царица Феодора выходила на балкон и смотрела на город.

На стенах Константинополя, которые император Феофил укрепил и сделал неприступными для врагов, теперь было начертано его имя. И всякий раз Феодора заново удивлялась тому, как много за двенадцать лет правления успел построить в столице ее супруг Феофил.

Его постройки отличались изысканной, небывалой роскошью.

Триконх (храм с трехлепестковым расположением апсид) с золоченой крышей, в который можно было войти с трех входов, покрытых серебром и полированной медью.

Сигма – редкостной красоты строение в виде буквы греческого алфавита, крыша которого поддерживалась мраморными колоннами.

Великолепные павильоны-храмы: опочивальня Гармонии, храм Дружбы, храм Любви – все эти здания построил и придумал для них названия тоже император Феофил.

В одном из этих дворцов он когда-то вручил Феодоре золотое яблоко.

Но больше всего утешения царице приносило воспоминание о сне, увиденном в первую неделю Великого поста в тот год, когда епископы и народ всю неделю молились в храмах столицы о даровании императору Феофилу прощения его грехов. В ночь с пятницы на субботу Феодоре приснилось, будто она стоит на форуме возле колонны Константина Великого и видит, как какие-то люди ведут мимо связанного мужа.

Императора Феофила подвели к престолу, на котором в сиянии сидел Христос; напротив находилась огромная икона Спасителя. Тогда Феодора упала перед престолом на колени, стала умолять простить своего супруга. И услышала в ответ: «О, женщина, велика твоя вера! Итак, знай, что ради твоих слез и твоей веры, а также по просьбам и молениям архиереев Я дарю прощение твоему мужу». И тогда, во сне, Феофила тут же развязали и отпустили…

Наутро Феодора рассказала о сне членам Синода, и все поверили, что Господь простил ее супругу все грехи…

Быстро, как будто разом выключали свет, на Константинополь, все его площади и дворцы опускалась ночь. И тогда Феодора шла в свой домовой храм, где повсюду на стенах были иконы Спасителя, Богородицы, святых мучеников – самых близких ее покровителей и помощников.

Святитель Ансгарий
(ок. 801 – 865)

Святитель Ансгарий. Фрагмент фрески. Олле Хьерцберг. Церковь Откровения, Сальтшёбаден, Швеция.

Боже, избавь нас

от неистовства викингов!

Средневековая молитва

…Ансгарий не спешил с ответом королю франков: он давно ничего не предпринимал сразу, не узнав, есть ли на то Божия воля.

Откровение могло прийти во сне, во время молитвы, когда знакомая строка псалма вдруг озарялась новым смыслом и становилась ответом, или как-то еще.

Король предложил ему снова отправиться в Свеаланд, на земли викингов, впрочем, оставив свободу выбора. Все слишком хорошо помнили, как восемь лет назад взбунтовавшиеся норманны изгнали из страны епископа Симона: ворвались с оружием в храм, зарубили мечом его племянника Нитрарда, который пытался оказать сопротивление. А потом без разбора стали грабить церковную утварь и книги, хватая все, что блестело.

Как говорил Симон, среди разбойников были и те, кто приходил прежде слушать христианские проповеди. Особенно их восхищал переплет

Евангелия, искусно украшенный драгоценными камнями.

Да Ансгарий и сам слишком хорошо знал жестокий нрав норманнов, казавшихся на первый взгляд простодушными светловолосыми великанами…

Ночью Ансгарию приснился бывший аббат монастыря отец Аделард, который вот уже двадцать лет как покинул этот мир.

Обычно сдержанный и немного ироничный, отец Аделард возвестил голосом ветхозаветного пророка:

Слушайте Меня, острова, и внимайте, народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Мое; и соделал уста Мои как острый меч… (Ис. 49: 1–2)

Слова из Книги пророка Исайи он произносил, пристально глядя на Ансгария: Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли (Ис. 49: 1–3, 6).

Конец, край земли – это, конечно же, северные земли свеев и данов, дальше ничего нет, кроме вечных снегов…

Наутро Ансгарий явился в королевский дворец и объявил, что готов отправиться к норманнам, даже если никто не согласится его сопровождать.

Святитель Ансгарий родился в 801 году на севере современной Франции, в Пикардии.

Имя «Ансгар», «Ансгарий», трактуют как производное от древнегерманского слова, означающего берег моря или озера, – «прибрежный». В таком случае родители словно предугадали судьбу сына, которому в жизни пришлось много путешествовать и открывать для себя неведомые берега.

Примерно в пятилетнем возрасте Ансгарий лишился матери, к которой был нежно привязан. Вскоре после этого мальчику приснился удивительный сон – будто он стоит в темном, заболоченном лесу и видит, как мимо по тропинке идет сияющая Прекрасная Дева в окружении женщин в белоснежных одеждах. В одной из них маленький Ансгарий вдруг узнал свою недавно умершую мать! Он хотел к ней подбежать, обнять, но не мог сдвинуться с места, так как его ноги увязли в болоте.

Приблизившись к нему, Прекрасная Дева ласково спросила:

– Милое дитя, хочешь ли ты к матери?

– Да! – воскликнул Ансгарий.

И услышал в ответ, что для этого он должен вести другую, более чистую и праведную жизнь.

После этого сна маленького Ансгария словно подменили – он сделался послушным и серьезным, начал с большим рвением учиться.

Детские годы Ансгария пришлись на время, которое называют Каролингским возрождением (период интеллектуального и культурного подъема в Западной Европе в эпоху правления королей из династии Каролингов). Перемены тогда коснулись многих сфер, в том числе и образования.

В 784–785 годах император Карл Великий издал указ, так называемое «Послание о попечении над образованием», по которому всем монастырям на землях франков было велено открывать в своих стенах «внешние» школы. В этих школах на безвозмездной основе должны были учиться дети из окрестных селений, разумеется, самые способные и старательные, и те, кто имел склонность к наукам.

Маленький Ансгарий увлеченно обучался письму, счету, пению псалмов в стенах монастыря Святого Петра в Корби, в родной Пикардии.

Ему повезло родиться во время правления Карла Великого – встреча неграмотного короля франков со всесторонне образованным англосаксонским монахом Алкуином, которого император сделал своим советником, отразилась на жизни многих современников. Говорят, Карл Великий настолько пристрастился к грамоте, что держал под подушкой сделанные для него большие буквы и по ночам развлекался тем, что угадывал их на ощупь. Император научился читать (но не писать) и с тех пор желал, чтобы весь его народ тоже был образованным.

Вскоре у Ансгария умер отец, мальчик остался круглым сиротой. Как пишут историки-медиевисты (специалисты по истории Средних веков), в те времена из-за короткой продолжительности жизни у детей редко были бабушки или дедушки. После смерти родителей домом Ансгария стало аббатство Святого Петра в Корби.

В библиотеке аббатства Сен-Галлен (Швейцария) была обнаружена уникальная средневековая рукопись с планом монастыря, который примерно в 820 году представили на рассмотрение аббату Гоцберту. Проект, составленный на основе знакомства с существовавшими в ту пору обителями, дает представление о том, каким должен был быть образцовый монастырь в эпоху Каролингов.

Средневековое аббатство было обнесено высокими стенами, наподобие крепости. Попасть на его территорию можно было только через охраняемые ворота. Центральное здание – церковь, вокруг нее на плане расположены большой дом для монашеской братии, кухни, бани, пивоварни, пекарни, лазарет, аптека, помещения для хранения трав. На задворках размещались птичник, овчарня, свинарник, загон для коз, конюшня, коровник, амбар, солодосушильня – словом, все то, что обеспечивало независимую и безбедную жизнь монашеской братии в стенах аббатства.

Интересно, что школе там отведено одно из самых почетных мест – между домом аббата и помещением для приема высоких гостей.

Примерно в возрасте тринадцати лет Ансгарий принял монашеский постриг в аббатстве Корби. Наверняка, это решение как-то связано с событием, которое в начале 814 года потрясло многих: 28 января скончался император Карл Великий.

Сорок семь лет Карл Великий правил государством франков. В 800 году, на праздник Рождества Христова, в церкви Святого Петра Папа Римский Лев III возложил на его голову императорскую корону, провозгласив императором Священной Римской империи, после чего, как повествуют хроники, простерся у ног Карла. Но и сильные и могущественные умирают, а вечная жизнь обещана только праведным.

Однажды, молясь в монастырской часовне, Ансгарий во время некоего озарения увидел приближавшегося к нему человека благородной внешности и вдруг узнал в нем… Самого Спасителя. Юноша упал к Его ногам и боялся даже взглянуть вверх – из глаз Христа лучился неземной свет, Он весь был Свет.

Христос заговорил с юношей Сам, сказав, что надо внимательнее относиться к Таинству Исповеди. Ансгарий удивился вслух – зачем? Ведь Христу и так без всяких слов известны грехи всех людей на земле.

Конечно, известны, подтвердил Спаситель – и терпеливо объяснил, что в исповеди для Него важно искреннее покаяние, только после этого человеку бывают прощены грехи.

Позднее, рассказывая о своих мистических озарениях и видениях ученику Римберту, будущему автору его жития, Ансгарий строго-настрого запретил кому-либо говорить об этой встрече, пока он не оставит земной мир.

Без мистицизма (от греческого слова, означающего «сокровенный», «таинственный») невозможно понять мир западного средневекового монаха.

Научное определение мистицизма звучит как «стремление к непосредственной связи с Богом и опытное переживание этой связи». «Между естественным и сверхъестественным нет никакой преграды; напротив, они тесно связаны между собой многочисленными неявными соответствиями», – объясняет французский историк Жорж Дюби особенности мистического сознания человека в Средние века.

Интересную мысль по поводу мистических озарений и веры в чудеса высказал бургундский монах и хронист X–XI веков Рауль Глабер. Творец знал, что «гораздо чаще человек будет отворачиваться от возвышенных примеров и опускаться вниз, нежели наоборот, а потому на протяжении веков не раз являл роду людскому чудесные знамения, для того чтобы вразумить его и обратить взоры людские к небу».

Впрочем, в эпизоде с видением Спасителя раскрывается не только мистицизм юного Ансгария, но и его смелый, решительный характер. Не всякий дерзнул бы обратиться ко Христу с вопросом, даже во сне. Получив ответ, Ансгарий без промедления начал исповедоваться перед Спасителем в своих грехах, испытав после пробуждения радость освобождения, словно от невидимых пут.

Благодаря своим способностям вскоре Ансгарий сам стал преподавать в монастырской школе.

Аббатство Корби считалось крупнейшим духовным и интеллектуальным центром своего времени. Может быть, даже вторым по значению после монастыря Святого Мартина в Туре, где аббатом был Алкуин, наставник Карла Великого, создавший знаменитую «Каролингскую академию».

По мнению некоторых ученых, именно в монастыре Корби примерно в 780 году был изобретен и внедрен в практику особый тип средневекового письма – каролингский минускул, далекий предок печатного шрифта.

Особенность минускула состояла в том, что латинские буквы писались примерно одной ширины и высоты, текст просторно располагался на странице и это было удобно для чтения.

Почти два столетия такими убористыми квадратными буквами франки переписывали книги и составляли документы в городских канцеляриях, пока на смену не пришло более замысловатое и элитарное готическое письмо. Наверняка, Ансгарий тоже переписывал в Корби труды античных авторов и книги современников, ведь он принадлежал к числу интеллектуалов времени Каролингов. «Так именуют тех, чьим ремеслом были мышление и преподавание своих мыслей. Этот союз личного размышления и передачи его путем обучения характеризовал интеллектуала», – дает определение средневековым интеллектуалам Жак Ле Гофф, блестящий знаток французского Средневековья.

В то время у франков одним из самых читаемых современных писателей, конечно, был аббат Алкуин, из-под пера которого вышли многочисленные богословские сочинения, жития святых, стихотворения, эпитафии, послания, загадки и особые ученые головоломки, которыми так любили забавляться средневековые интеллектуалы.

Составленное Алкуином «Житие святителя Виллиброрда, архиепископа Утрехтского» по увлекательности можно сравнить с современными приключенческими романами, где главным героем выступает англосаксонский монах-миссионер VII–VIII веков.

Виллиброрд (имя Климент он получил при рукоположении во епископа) был сиротой, в семилетнем возрасте отданным в монастырь Рипон в Нортумбрии. Когда ему исполнилось двадцать, Виллиброрд отправился по северным морям с христианской проповедью в Ирландию. Вторая миссия Виллиброрда, вместе с одиннадцатью монахами-англичанами, была совершена на материк, к германцам-язычникам. Отважный англосаксонский миссионер побывал даже в Дании, на землях викингов, где до него в глаза не видели христианских проповедников.

В жизни Ансгария будет столько перекличек с «Житием святителя Виллиброрда…», что, думается, в юности он неплохо познакомился с этим увлекательным сочинением. И если жаждал приключений, то именно таких – миссионерских подвигов во имя Христа!

После смерти Карла Великого правителем франков стал его сын Людовик, прозванный за свое христианское благочестие и покровительство монахам Людовиком Благочестивым. С его приходом к власти в жизни франкских монастырей многое изменилось.

В период с 816 по 819 год в городе Ахене состоялись три церковных Поместных Собора, регламентирующих правила и более строгие нормы поведения для франкских монахов. Некоторые аббатства слишком уж стали походить на поместья, где обитатели проводили время в многочисленных хозяйственных хлопотах, не уделяя должного внимания молитвам.

Реформы, проведенные Людовиком I Благочестивым под руководством его советника монаха-аскета Бенедикта Анианского, коснулись и монастырских школ. Были приняты постановления о закрытии в аббатствах «внешних» школ – якобы для того, чтобы уберечь монахов от соблазнов, которые приносят с собой миряне.

Во времена раннего Средневековья даже в Византии примерно девять десятых населения было безграмотным, на землях франков этот процент, наверняка, был еще больше. А теперь образование стало доступно лишь тем, кто принадлежал либо к аристократии, либо к духовенству, а для сирот, таких как Ансгарий, оно было закрыто.

Впрочем, в остальных вопросах король Людовик продолжал политику своего великого отца, в том числе и миссионерскую деятельность среди германских народов.

Карл Великий в течение тридцати трех лет воевал с саксами, сумев покорить их и силой оружия обратить в христианство. Саксонский капитулярий (список постановлений) времен Карла Великого первым пунктом объявляет:

«Решено всеми, чтобы церкви Христовы, которые строятся теперь в Саксонии во имя истинного Бога, пользовались большим, отнюдь не меньшим почетом, чем каким пользовались прежде идольские капища». А в восьмом пункте капитулярия прямо говорится о том, что ожидает несогласных: «Кто из племени саксонского будет впредь уклоняться от крещения, не явится для совершения этого таинства, желая оставаться в языческой вере, – будет казнен смертью».

Людовик Благочестивый продолжил обращение саксов в христианство более миролюбивыми способами, прежде всего строительством на германских землях монастырей.

Трон Карла Великого в Имперском соборе. Ахен, Германия.

Сохранилось средневековое предание, как однажды король Людовик отправился на охоту, взяв с собой какую-то христианскую реликвию, которую повесил на розовый куст. А когда после удачной охоты хотел ее снять, у него ничего не получилось.

Приняв случившееся за знамение свыше, Людовик Благочестивый велел на этом месте воздвигнуть церковь. Впоследствии вокруг церкви появилось поселение, ставшее нижнесаксонским городом Хильдесхайм. А тот самый тысячелетний розовый куст, по преданию, до сих пор растет в апсиде древнего немецкого собора. Он уцелел даже во время бомбардировок города в годы Второй мировой войны.

В период правления Людовика I Благочестивого в Нижней Саксонии появилось множество новых храмов и монастырей, в том числе и дочерняя обитель аббатства Корби. Нижнесаксонский монастырь сначала именовали «новый Корби», а со временем название трансформировалось в «Корвей». Аббатство было построено на пересечении торговых путей на реке Везер, отчасти и как оборонительный пункт.

Примерно в 822 году аббатом в «новом Корби», или Корвее, стал Аделард Корвейский, человек, известный своими неординарными взглядами. Он принадлежал к королевскому роду – был двоюродным братом Карла Великого, но при этом провозглашал равенство всех людей перед Лицом Господа и перед законом, за что франкская знать его люто ненавидела. С 780 по 814 год он был настоятелем Корби. После смерти Карла Великого придворные сумели очернить его в глазах Людовика, Аделард впал в немилость. Вольнодумец был сослан в монастырь Нуармутье, а через несколько лет ему было позволено вместе с братом Валой поселиться в Корвее. Аделард стал настоятелем этой обители и пригласил в Корвей монахов из аббатства Святого Петра в Корби, готовых нести служение на новом месте. Среди откликнувшихся на его призыв был и двадцатилетний брат Ансгарий. В Корвее отец Аделард доверил ему должность проповедника и школьного учителя – по-видимому, здесь все же обучали детей-сирот, взятых на воспитание в монастырь. Приняв монашество, они имели возможность получить систематическое образование, которое в эпоху Каролингов строилось по программе так называемых «семи искусств».

Теперь трудно сказать, почему именно эта система, разработанная в V веке римским писателем-энциклопедистом Марцианом Капеллой, стала базовой для всей средневековой педагогики. «Семь искусств», или семь главных предметов обучения, – это грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия и музыка. Сначала изучали три гуманитарных предмета, затем переходили к трем точным дисциплинам и музыке.

Средневековые интеллектуалы изо всех сил стремились наверстать то, что было утрачено, – систему знаний, которая есть в физике, логике и этике Аристотеля, математике Эвклида, астрономии Птолемея, медицине Гиппократа и Галена. После падения Рима в умах западных европейцев остались некие обломки веками приобретавшейся мудрости, которые мучительно хотелось соединить в нечто целое.

В эпоху Каролингов в моду вошли всевозможные энциклопедии и сборники цитат, где говорилось понемногу обо всем, и сведения зачастую имели мало общего с наукой.