Текст книги "Поиграем, мышка? (СИ)"
Автор книги: Ольга Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Поиграем, мышка?
Ольга Островская
ГЛАВА 1
Сквозь сон мне кажется, будто над головой пищит подбитый воробей. Натужно так пищит, вдохновленно. Даже добить его хочется, чтоб не мучился бедняга. И меня не мучил. Но бросание подушки в ту сторону ничего не дает, и приходится все-таки продрать глаза, когда трель заходит на повторный круг.
Черт. Мобильный.
И с чего это я решила, что птичье пение на звонке меня раздражать не будет? Наверное, с того, что к живности я обычно добрая. Но не тогда, когда спать легла почти в шесть, а будят меня в... блин, я всего два часа поспала!
Так и не разлепив толком глаз, в которые словно песка насыпали, почти не глядя, тычу пальцем в экран и прикладываю телефон к уху.
– Алло, – ворчу хрипло.
– Мышка, жду тебя в НИИ через два часа. Мы переезжаем, – спросонья я даже не сразу узнаю голос своего дипломного руководителя. Бывшего. Так как диплом я защитила месяц назад. И с должности лаборанта на полставки тогда же рассчиталась.
– Доброе утро, Геннадий Матвеевич, – не сдержав зевка, переворачиваюсь на спину, устремляя мутный взгляд в потолок. – Кто переезжает? И куда?
– Мы с тобой переезжаем. В частную лабораторию, – словно само собой разумеющееся, сообщает мне мой дорогой бывший начальник. А потом, понизив голос, добавляет доверительно и почему-то шепотом: – Нам дали грант, Мышка.
– Какой грант? Вы о чем вообще, Геннадий Матвеевич? И почему нам? Я же уволилась, – нет, я всегда знала, что мой дипломный руководитель слегка не от мира сего и тот еще чудик, но не настолько же, чтобы забыть о такой совсем не мелочи.
– Грант на разработку моей малышки, – заговорщическим тоном отвечает мне он. – Ты знаешь, о чем я. Извини, не могу говорить конкретнее, уже подписал договор о неразглашении. Тебе тоже придется. И что значит уволилась? Нельзя увольняться, когда такой шанс выпадает. Мы с тобой совершим прорыв в науке, Мышка. Вот увидишь! Тебя, кстати, как младшего научного сотрудника берут в этот проект. Приезжай. Наш спонсор хочет с тобой познакомиться. Ждем только тебя.
И сбивает звонок.
Я сплю? Какой-то он сегодня слишком странный.
Вставать не хочется ужасно. Но, видимо, придется. Отказаться мне даже не дали возможности. И теперь вот ждут, оказывается. Можно сколько душе угодно возмущаться, но... Не хочется подводить Геннадия Матвеевича. Он мне глубоко симпатичен несмотря на все свои чудачества.
Возвращаться к исследованиям под руководством профессора Березовича я, если честно, не особо горю желанием, хотя с ним и было весьма интересно работать. Правда, я сама себе порой казалась нянькой для взбалмошного то ли гения, то ли сумасшедшего, но зато скучать мне в отличие от многих других сотрудников нашего НИИ никогда не приходилось.
Да и с другой стороны... если грант, частная лаборатория, договор о неразглашении? Это звучит весьма серьезно и заманчиво. Если он, конечно, не приукрасил.
В любом случае надо поехать и самой разобраться. Посмотреть, что там за спонсор такой внезапный нарисовался. И что он предлагает. Все равно ведь планировала сегодня начинать работу искать. Буду считать это первым собеседованием.
Приняв это судьбоносное решение, я со стоном заставляю себя сползти с кровати. Кажется, где-то в чемодане у меня еще должна банка энергетика валяться. Не помню, чтобы я его пила ночью. Кофе у меня как раз закончился перед отъездом, и новую упаковку я купить не успела. А мне сейчас позарез нужно как-то взбодриться, иначе толку с меня никакого не будет.
Вот надо было профессору именно сегодня позвонить? Я во-первых что с дороги уставшая, не выспавшаяся и раздражительная, а во-вторых – после общения с любимой мамочкой и очередным отчимом еще не успела оклематься. После встреч с родительницей, мне обычно нужны хотя бы сутки, чтобы поставить себе мозги обратно. И напомнить себе, кто я есть, и, что я есть.
А в этом году я с ней под одной крышей почти три недели провела. Тут целый курс реабилитации нужен. Зато мы с Геннадием Матвеевичем будем на одной волне и покажемся самой слаженной командой чудиков на свете. Спонсор будет впечатлен.
Энергетик в чемодане действительно обнаруживается. После первого жадного глотка в голове немного проясняется, и в ванную я уже иду почти проснувшейся. Зеркало меня радует физиономией загоревшей всклокоченной панды, а быстрый контрастный душ позволяет почувствовать себя почти живой.
Так что дальше собираюсь я довольно быстро, выхватив со шкафа любимые джинсы-бойфренды с белой рубашкой. Из дому выбираюсь даже с запасом времени, на ходу жуя протеиновый батончик, за неимением другого завтрака, и по привычке трижды проверяя, все ли замки закрыла.
«Люблю» столичное метро утром. Сложно придумать место, где концентрация столь любимых мною человеков на квадратный метр была бы выше. Разве что в некотором наземном транспорте. Троллейбусах, например. Но троллейбусами я не езжу. А вот на метро приходится.
Радует, что хоть лето в этом году выдалось нежаркое и до Академгородка я, возможно, доберусь живьем. Если не усну по дороге и не пропущу свой выход.
Не уснуть не получилось. Отвоевав себе уголочек в вагоне и обнявшись с собственным рюкзаком, я-таки придремала. Мне даже сон успел присниться. О том, что спонсор оказался молодым, горячим, красивым брюнетом, у нас с ним случилась страстная любовь с первого взгляда, и мамина мечта о моем скоропостижном замужестве все-таки сбылась. Тьфу, кошмар какой.
Уцепившись краем сознания за механический голос, объявивший станцию Академгородок, я с огромнейшим облегчением выдергиваю себя из этого бредового сновидения.
Вот... Еще чего не хватало!
Это все мама виновата с ее поучениями и разговорами о том, что «пора уже, пора».
Ничего не пора. Мне и так хорошо.
Замуж я, может, когда-то и выйду. Но это будет один единственный раз и на всю жизнь. И только тогда, когда я буду уверенна в своих чувствах и чувствах своего избранника. Когда буду железобетонно знать, что мы идеально подходим друг другу. В конце концов тогда, когда я встречу такого человека, которого буду способна терпеть рядом всю свою жизнь, делить с ним быт, воспитывать детей. А не из-за какой-то глупой взбалмошной влюбленности, от которой мозги набекрень становятся.
У моих детей будет один единственный отец, а не шесть отчимов, как у меня.
ГЛАВА 2
Коридоры института встречают меня гулкой безлюдной пустотой. Явление привычное. Все по лабораториям и своим кабинетам сидят. Рай для интроверта. Мне нравилось тут работать. И диплом делать. Даже ностальгия какая-то берет. Я ведь думала, что больше не вернусь в эти стены.
Зато в родимой тринадцатой лаборатории какое-то странное и непривычное столпотворение наблюдается. Стоит мне подойти к распахнутой двери, как оттуда навстречу выходят два огромных мужика, груженные какими-то коробками.
Два брюнета, притом. Брутально-привлекательных. Прям, как тот во сне.
А может вовсе не в маме дело, а в том, что давно у меня личной жизни никакой не наблюдалось? Говорят, что у женского организма потребности вообще-то имеются. Правда, у меня обычно всегда получалось их благополучно игнорировать, а они вот теперь о себе напомнили внезапно. Иначе с чего бы это меня всякие брюнеты стали привлекать?
Уступив им дорогу, я останавливаюсь и принимаюсь с сонным любопытством изучать заинтересовавших меня незнакомцев. Интересно. Никогда раньше не замечала за собой, чтобы мне именно такой типаж внешности нравился. Почти восточный. Но не совсем. Слишком крупные экземпляры. Даже любопытно теперь узнать, кто они и откуда.
Окинув меня ответными заинтересованными взглядами, эти инородные для здешних стен субъекты, молча проходят мимо меня.
А что они уносят, кстати? Уж не имущество ли института?
Движимая внезапным подозрением, я шагаю вслед за ними.
– Эй, ребята. А что это вы тащите? И куда?
– Все вопросы к боссу, детка, – оглянувшись, подмигивает мне тот, что справа. – Это тебя он, наверное, ждет.
Меня? Их босс? Это что, тот самый спонсор?
Удивленно развернувшись обратно к лаборатории, я с неожиданным для себя волнением шагаю к по-прежнему распахнутой двери.
Когда подхожу ближе, начинаю различать доносящийся из подсобки воодушевленный голос Геннадия Матвеевича.
– ...Возьмем типичный радиоактивный распад. Тяжелое ядро излучает альфа-частицу, состоящую из двух протонов и двух нейтронов и удерживает ее. Как тот самый шарик в ямке. Представляете, да? Даже если у этой альфа-частицы недостаточно свободной энергии для преодоления барьера внутриядерных связей, все равно ведь существует вероятность ее отрыва от ядра...
Ага, вскочил на любимого конька. А с квантового туннельного эффекта он благополучно перескочит на свою теорию телепортации в другие измерения.
– Геннадий Матвеевич, я пришла, – сообщаю, стучась в эту самую подсобку.
– О, Мышка. Наконец-то. Иди сюда, – радостно восклицает профессор где-то в недрах загроможденного книжными шкафами пространства.
– Доброе утро еще раз, – здороваюсь громко, переступая порог.
И первым замечаю его собеседника. Точнее слушателя.
Он сидит спиной ко мне на потрепанном жизнью табурете, выглядящем слишком хлипко под столь массивным и большим мужчиной. И да, этот незнакомец тоже брюнет. Кудрявый. Мощный и мускулистый. Широкоплечий.
Мужчина медленно оборачивается, устремляя на меня изучающе-пристальный взгляд. Уоу. А спереди он не хуже, чем сзади. Глаза темные – жаль, оттенок сейчас не разобрать. Скулы выраженные. Четкий квадратный подбородок. Смуглая кожа, стильная небритость. Смотрит так, будто рентгеном просвечивает, оценивая. И на чувственных губах появляется едва заметная удивленная ухмылка.
– Здравствуйте, – выдаю слегка растерянно, тоже беззастенчиво изучая незнакомца. Ну а что? Ему можно, а мне нет? Тем более, что полюбоваться-то есть на что. Чисто с эстетической точки зрения, конечно.
Хорош. До безобразия хорош. Но есть в нем и что-то пугающее. Опасное. Ощущаемое на уровне инстинктов. Я даже в какой– то момент ловлю себя на странном и необоснованном чувстве, будто смотрю в глаза голодному хищнику. Чего только не покажется с недосыпу.
Темная бровь иронично дергается, и брюнет обаятельно улыбается, поднимаясь мне навстречу.
– Здравствуйте. Полагаю, вы и есть та самая Мышка, без которой профессор Березович, как без рук?
Ого, как меня отрекомендовал Геннадий Матвеевич, оказывается. Приятно. Даже не знала, что он меня настолько ценит.
– Мишель Силанина, – представляюсь, протягивая ладонь для рукопожатия.
– Рошад, – выдает он кратко, неожиданно обхватывая мою кисть обеими руками.
И меня словно разрядом тока бьет, омывая изнутри волной жара и вынуждая рефлекторно дернуться назад. Да только незнакомец не отпускает, буравя меня глазами потрясающего цвета спелой вишни. Глубокими. Затягивающими. От этого взгляда дыхание перехватывает, и мурашки бегут по телу. Даже в животе щекочет от волнения. Разве бывают такие глаза?
– Очень рад знакомству, Мышка, – произносит мужчина со странным хищным ликованием в голосе.
Как-то мне не по себе уже становится. Тяну руку на себя, пытаясь освободиться из его хватки. И в конце концов этот Рошад меня отпускает.
– Взаимно, – выдаю без особой искренности. А нечего меня пугать. – Вы и есть тот самый неожиданный спонсор?
– Да-да, Мышка. Это он и есть, – с охапкой книг выбирается откуда-то из шкафа профессор, о присутствии которого я даже на миг забыла, пока мы с брюнетом в гляделки играли.
Правда, Геннадия Матвеевича за распахнутой дверцей шкафа и видно не было до этого момента. Стекло ведь уже давно и основательно заклеено древними календарями с изображением полуголых красоток.
– Ты молодец, что так быстро приехала. Поможешь нам собрать все записи и упаковать оборудование... – деловито вещает мой бывший начальник, складывая свое добро в картонный ящик.
– Как оборудование? – округляю я глаза, забыв даже напомнить ему о своем увольнении. – Разве это не собственность института?
– Я забираю лишь собственные разработки. Остальное мне не нужно. Нас обещали обеспечить новейшими технологиями, – Геннадий Матвеевич кивает на наблюдающего за нами брюнета.
Ничего не понимаю. Сомневаюсь, что директор НИИ дал бы на это добро. Все знают, какой он прижимистый.
– А разве так можно? – уточняю я у профессора.
– Я решил вопрос с Виталием Романовичем, – вместо него отвечает мне Рошад. – В обмен на финансирование двух важных текущих проектов, разрабатываемых в вашем институте, он согласился уступить нужное Геннадию Матвеевичу оборудование без бюрократических проволочек.
Вот как? Для этого Рошада настолько важно открытие Березовского, что он даже в левые проекты готов вложиться, чтобы забрать профессора из института? И куда, кстати, забрать? И причем тут я?
ГЛАВА 3
– Вот видишь, все в порядке. Нас тут ничего не держит, и мы можем спокойно сосредоточить все силы на исследованиях обнаруженных мною аномалий и их природы, – блеснув на меня своими огромными очками, счастливо улыбается Геннадий Матвеевич.
– Вас не держит, и вы можете. А насчет меня, еще не факт, – все-таки уточняю я, решив напомнить наконец, что он мне больше не начальник.
Как-то чересчур странно профессор себя ведет. Даже для самого себя. Или это все просто радость и энтузиазм от открывшихся перспектив?
– Как это не факт? – восклицает возмущенно. – Факт, конечно. Я же говорил, что тебе предлагают место младшего научного сотрудника. Ты же с самого начала участвовала в моем исследовании, диплом в его рамках пишешь...
– Написала. И защитила. Вы даже присутствовали. Помните?
Геннадий Матвеевич удивленно останавливается, хмурит брови, старательно пытаясь вспомнить.
– А-а-ах, да. Припоминаю. Я еще с твоей завкафедрой поспорил. Ну так это замечательно, что защитила. Постой, а в аспирантуру ты идешь?
– Нет, не иду. Я вам это говорила. Ровно в тот день, когда сказала, что ухожу из НИИ, – мое терпение, сильно подточенное бессонной ночью, уже потихоньку заканчивается.
Вот знала, что надо было тогда еще раз повторить и уточнить, услышал ли он меня. Потому что, кажется, Геннадий Матвеевич, как иногда с ним бывает, попросту пропустил мои слова мимо ушей, задумавшись о тайнах мироздания.
– Куда уходишь? – подозрительно щурится этот очкастый чудик, а от наблюдающего за нами Рошада доносится ироничный смешок.
Бросив на него короткий взгляд, понимаю, что брюнет весьма заинтересованно слушает наши с профессором выяснения отношений. М-да, впечатления у него весьма неоднозначные получатся.
– Уволилась я, Геннадий Матвеевич. Месяц назад. Я больше не ваш лаборант, – сообщаю со вздохом.
– А я думал, что ты просто на каникулы уехала, – профессор растерянно садится на стул. Смотрит на меня почти осуждающе, словно я его в чем-то жестоко обманула. – А как же теперь? Ты уже нашла себе другую работу?
– Нет еще. От... мамы только приехала. Этой ночью.
Я редко говорю о своей семье с кем-либо. Да и вообще о себе. Вот и сейчас чувствую себя немного неловко, что приходится. Да еще в присутствии незнакомца.
– От мамы это хорошо, – задумчиво кивает Геннадий Матвеевич. И тут же светлеет лицом, явно осененный какой-то новой мыслью. – Так это же еще лучше. Раз ты не идешь в аспирантуру, которая, кстати забирает уйму времени, и работу пока не нашла, значит, абсолютно свободна и можешь работать вместе со мной на мистера Рошада.
Если мистер Рошад после всего услышанного не передумал брать меня на работу. И если мне эта работа подходит. Я ведь даже не знаю, какие условия он предлагает. Кроме заманчивой должности, на которую, если уж по всем правилам научного сообщества, я не особо имею право.
Поворачиваюсь к брюнету, размышляя, как бы так вопрос к нему правильно сформулировать, чтобы узнать все меня интересующее. А еще лучше бы было, если бы он сам рассказал. Но так обычно не бывает. Всегда приходится мысли в вербальную форму облекать, чтобы получить от окружающих желаемое.
Заметив мой взгляд, Рошад едва заметно усмехается чему-то. Задумчиво сужает глаза, рассматривая меня с таким видом, словно решает в голове какую-то интересную задачу. А потом, глянув на Геннадия Матвеевича, выдает:
– Профессор, думаю, что с упаковкой оборудования мои люди справятся не хуже вашей драгоценной Мышки. Естественно, под вашим чутким руководством. Давайте, позволим девушке отдохнуть с дороги.
Эм, неожиданно. По лицу моего бывшего начальника я вижу, что его такой вариант не очень-то и радует. К своему оборудованию у профессора особенное отношение. Никому постороннему его трогать без спросу нельзя под страхом смертной казни. А тут вообще кто-то чужой полезет.
Но взгляд у Рошада довольно твердый несмотря на вежливый тон. И, судя по всему, для профессора его расположение весьма важно, потому что тот удрученно кивает.
– Да, конечно. Давайте, позволим.
– Вот и прекрасно. Тогда перевозите все, что сочтете нужным, осмотритесь на новом месте, составьте список того, что вам необходимо и присылайте моей помощнице. Она закажет.
– А-а-а... – начинает Геннадий Матвеевич, бросая выразительный взгляд на меня.
– А Мишель я отвезу домой, и по дороге мы с ней обсудим все детали нашего сотрудничества, – непререкаемым тоном подводит итог Рошад.
Лихо он все за всех решил. Я вот никуда с ним ехать пока не соглашалась. Хотя предложение звучит заманчиво.
Но ответить что-либо я не успеваю. Как раз в этот момент из лаборатории доносятся звуки шагов и на пороге подсобки появляются уже знакомые мне лица. Те самые, что с коробками куда-то шли.
– Босс, какие еще будут приказы? – басит тот, что деткой меня назвал.
Приказы? Ого.
– Поступаете в распоряжение профессора Березовского. Выполняете все его требования по части упаковки, грузите все, что скажет, везете на место. Потом отчитаетесь, – выдает краткие и емкие команды своим подчиненным Рошад.
– Будет исполнено, – вытягиваются в струнку двое громил. – А с девушкой, что?
– А девушка не ваша забота, – жестко чеканит их босс. – Пойдем, Мишель.
И самым натуральным образом обняв меня за талию, он уверенно увлекает меня к выходу, одним взглядом заставив посторониться своих людей. Немного оглушенная таким стремительным развитием событий, я даже не успеваю махнуть профессору рукой на прощание, послушно шагая в заданном направлении. И далеко не сразу до меня доходит, что мне от этого Рошада отстраниться надо. Наверное.
А то получается, что я сейчас со своим потенциально-возможным боссом чуть ли не в обнимку иду коридорами НИИ. Как-то это неправильно. Да и в свое личное пространство я его не пускала. Он сам в него ворвался. По-варварски и без спросу.
Но как только я собираюсь вывернуться из мужской хватки, впереди открывается дверь одиннадцатой лаборатории, и оттуда выходит Ярослав. Мой уже бывший однокурсник, и даже бывший так называемый друг, ставший врагом после того, как я не ответила на его ко мне пылкие чувства и отказалась с ним встречаться.
– О, Мышка. Ты вернулась, смотрю? – фальшиво усмехается, останавливаясь и откровенно таращась на нас с Рошадом.
ГЛАВА 4
Вот только Ярика мне и не хватало сегодня для полного счастья.
До сих пор поражаюсь, как могла когда-то настолько обмануться в этом человеке. Оправдать себя могу только тем, что приехав в столицу учиться в свои семнадцать лет, я чувствовала себя слишком дезориентированной и оторванной от всех своих зон комфорта. И невольно искала хоть какие-то якоря, чтоб зацепиться и вернуть себе внутреннее равновесие.
Так что, когда ко мне на одном из семинаров подсел русоволосый худощавый парень, внешне немного похожий на одного из моих сводных братьев, с которым у меня в свое время сложились довольно сносные отношения, я подсознательно расслабилась и позволила нашему общению случиться.
А потом как-то так получилось, что мы постепенно стали друзьями не разлей вода. В основном, конечно, потому, что Ярик довольно быстро просочился почти во все аспекты моей жизни и почти всегда был рядом. На лекциях, семинарах, лабораторных, в столовой... Потом начал приезжать в гости, якобы для совместной учебы. Приглашал гулять, показывал город, в который я искренне и всем сердцем влюбилась.
Общаться с ним было интересно и не напряженно. Вот я и не сопротивлялась. У всех ведь должны быть друзья, правда? Даже у самых наглухо закрытых интровертов.
Это Ярик, узнав, что меня еще со школы все зовут Мышкой, растрепал об этом однокурсникам. В результате, это прозвище прилипло ко мне намертво.
И все было в общем терпимо. Пока я не начала замечать, что смотрит он на меня порой совсем не по-дружески. И в компании других ребят ведет себя со мной весьма собственнически, постепенно отсекая от общения с однокурсниками и от новых знакомств.
А потом он признался мне в любви и предложил встречаться.
А я... честно попыталась представить нас вместе, целующимися например... и не смогла. О чем ему так же честно и призналась, объяснив, что воспринимаю его как друга и никак иначе. И наивно предложила оставить все, как есть.
М-да. Глупой была, признаю.
Осознав, что я абсолютно серьезна и менять свое решение не собираюсь, Ярик буквально озверел. Начал орать на меня, наговорил кучу гадостей, обвинил в бессердечности и обозвал дурой, которая своего великого счастья не оценила. Мое терпение лопнуло после того, как он грубо схватил меня за плечи и попытался насильно поцеловать.
Тогда мне и пришли на помощь уроки самообороны, полученные от дяди Лени, моего отчима номер четыре. Уши у Ярика наверняка болели долго, а яйца еще дольше.
С тех пор из друга он превратился в моего личного сталкера. Каких только слухов он обо мне на факультете не распускал. Как только не гадил. Наплел нашей завкафедрой, что я ее с девчонками обсуждала и высмеивала, после чего мнительная и, как оказалось, мстительная Лариса Федоровна меня буквально возненавидела.
Я даже в НИИ диплом делать подалась большой мерой из-за него. Так Ярик за мною сюда тоже явился. Буквально на следующий день.
И сейчас вот опять нарисовался. Еще и смотрит с такой презрительной усмешкой. Достал уже, сил нету.
– Уже ухожу, Звягинцев. Иди, куда шел, – буркаю раздраженно.
– Что ж ты неприветливая такая? Может, я соскучился, и готов тебе все простить. Если попросишь хорошенько, обещаю, что приму тебя назад. Нам ведь было хорошо вместе, – подмигивает похабно.
От столь неожиданного заявления, я на миг даже теряю дар речи. А рука Рошада на моей талии внезапно сжимается так, что я оказываюсь буквально прижата к большому мужскому телу.
– Ярик, ты совсем больной? Сходи полечи голову, может попустит, – гаркаю, одновременно с этим пытаясь незаметно отстраниться от обнаглевшего брюнета.
– Только, если с тобой, дорогая. Думаю, ты права, и семейный психолог нам действительно не помешает, – кивает Ярик с серьезным видом, приосаниваясь.
Играет на публику, сволочь. Увидел меня с мужчиной и решил влезть на всякий случай. А то вдруг у меня личная жизнь появится без его ведома и согласия.
Ничего не скажешь, занимательное знакомство с потенциальным начальником получилось.
– Малыш, кто этот тип? Он доставляет тебе неприятности? – абсолютно неожиданно интересуется у меня Рошад.
– Что? – растерянно вскидываю я на него взгляд.
И вижу, что он это спрашивает на полном серьезе. Рассматривая Ярика с такой холодной сосредоточенностью, будто уже прикидывает, куда расчлененный труп девать. И под этим жутковатым взглядом тот все больше и больше бледнеет и пятится назад, поняв, что в своих действиях капитально просчитался.
Возникает у меня конечно желание сказать, что да, еще как доставляет. Но слишком опасным и угрожающим ощущается этот незнакомый мне, по сути, мужчина, чтобы поступать так легкомысленно и безответственно. Кажется мне, что Рошад не из тех, кто бросает слова на ветер.
– Нет. Уже не доставляет Это всего лишь бывший однокурсник, который слишком много о себе возомнил, – качаю я головой. – Не обращайте внимания.
Впрочем, обращать уже и не на что. Буркнув что-то невразумительное, Ярик к этому моменту уже благополучно скрылся назад в своей лаборатории, еще и замок в двери, кажется, провернул.
– Точно? – вскидывается недоверчиво темная бровь Рошада. При этом глазами он внимательно буравит ту самую дверь, будто прислушивается к чему-то... и запоминает.
– Точно. Спасибо. И эм-м-м... можете меня отпустить? – спрашиваю, уже отчаявшись выбраться из его рук самостоятельно.
Услышав мою просьбу, мужчина поворачивает голову ко мне, заглядывая в глаза. Несколько секунд изучает меня, заставляя все ощутимей нервничать.
– Ну если ты просишь, – дергает уголком губ в обольстительной улыбке и лишь после этого наконец убирает свою лапищу.
– Спасибо, – киваю с облегчением, отходя от него на пару шагов. – Послушайте, давайте поговорим о вашем предложении здесь.
Что-то мне не по себе рядом с ним. Никогда еще не встречала никого, кто бы меня настолько нервировал, даже пугал немного, и одновременно с этим привлекал.
– Здесь? – он иронично обводит глазами коридор, посреди которого мы стоим.
Да уж, под дверью Яриковой лаборатории ничего важного точно обсуждать не стоит.
– Я хотела сказать, в институте. Можем выйти на улицу, или вернуться в лабораторию, – киваю назад. – Я очень благодарна вам за предложение отвезти меня, но в этом нет никакой необходимости. Мне не сложно самой добраться.
– А мне не сложно подвезти девушку домой, чтобы она не ехала уставшая общественным транспортом, – сузив глаза, веско произносит Рошад, даже не пытаясь скрывать, что мое предложение ему не понравилось. – К тому же это сэкономит нам обоим время. Или ты боишься меня?
И смотрит так выжидательно, можно сказать с вызовом.
– Вы сейчас попытались взять меня на слабо, – хмыкаю скептично. – И признаюсь честно, аргумент со временем был более удачным. А что касается вашего вопроса... нет, я вас не боюсь. Но и для доверия причин пока не вижу.
Как и для столь фамильярного обращения, хочется мне сказать. Но после того, как он одним взглядом заставил убраться Ярика, об этом из благодарности решаю умолчать. Пусть. От меня не убудет.
– Потрясающе умная и столь же красивая. Я покорен, – широко улыбается мой собеседник в ответ, снова заставив меня почувствовать зарождающийся в крови жар. – Что ж, признаю, что немного не с того начал наше знакомство, Мишель. Я теперь еще больше заинтересован в том, чтобы ты работала на меня вместе с профессором. И приглашаю тебя позавтракать вместе где-нибудь, чтобы познакомиться ближе и обсудить этот вопрос.
И вот мне бы отказаться. Ведь вижу, что заинтересовала его не только, как научный сотрудник. Но внезапно ловлю себя на том, что уже согласно киваю.
– Хорошо, – тяну со вздохом.
И вот как меня угораздило?
