Текст книги "Аляска-3 (СИ)"

Автор книги: Ольга Платонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

По Сашиным рассказам о Романе я уже поняла: у него была склонность к невинной лжи ради хвастовства. При этом он выдавал желаемое за действительное с такой убежденностью, что сам потом верил в свой обман. Как у Пушкина: "Ах, обмануть меня нетрудно!.. Я сам обманываться рад!"

И эта его наивная ложь была мне симпатична.

– Я тебе все покажу! ― говорил Роман Сереже. ― Товар будешь знать, отпускать научишься, на кассе стоять! Водить умеешь?

Сережа отрицательно помотал головой. До поры я не разрешала ему садиться за руль "Мерседеса" или "Газели".

– Научу!

У сына заблестели глаза.

– Ну что, согласен? Тогда завтра в девять я за тобой заеду. Будь готов!

– А у тебя что, машина есть? ― спросила я Романа, когда Сережа ушел. Он небрежно отмахнулся:

– Да так, ерунда, старый "Форд". Для работы только его держу. Все времени нет "Мерседес", как у тебя, купить!

Это было сказано с впечатляющей уверенностью! Мне еле-еле удалось сдержать улыбку: "Не времени у тебя нет, фантазер ты этакий, а денег! В ином случае "Мерседес" ты бы купил немедленно!"

Я помыла фрукты, принесла из кухни закуски. Мы пошли в беседку, там я накрыла стол. Роман наполнил бокалы...

В тот вечер мы говорили обо всем подряд, спорили, смеялись. Оказалось, что за годы жизни с Архитектором я истосковалась по обильному, живому, дружескому общению. Быстрая, многословная, эмоциональная речь Романа доставляла мне истинное удовольствие. В то же время он умел слушать и делал это с ненасытным вниманием ко мне. Мы говорили и говорили. Стемнело, все мои домашние легли спать, я зажгла в беседке свет...

Роман расспрашивал о моей жизни. Мне нечего было скрывать, и я вкратце поведала ему свою историю. Он с искренним сочувствием слушал об Отари. С восхищением ― о том, как я создавала свой бизнес. А когда зашла речь о будущем разводе с Архитектором, расплылся от радости. И стал рассказывать о себе.

Он, чистокровный грузин, родился в деревне под Кутаиси. Его отец, простой и трудолюбивый человек, работал на колхозных виноградниках, мать хлопотала по дому. Она подарила мужу трех дочерей. А потом на свет появился единственный и долгожданный сын.

– Отец мне говорил, ― рассказывал Роман, ― "Ты мужчина, опора рода. Твои сестры сыграют свадьбы и разойдутся по чужим семьям. А ты выучишься, станешь инженером, построишь дом, приведешь молодую жену! Мы с матерью будем нянчить внуков и гордиться тобой!"

Роман пытался оправдать надежды родителей.

– Почти все, как отец хотел, сделал! ― воскликнул он. ― Только вот в институт не поступил.

– Почему?

Он снова, как в разговоре о "Форде", небрежно отмахнулся:

– Да в детстве с дерева упал, головой ударился! С тех пор память стала отказывать. Поэтому в школе плохо учился.

Мой кавалер снова непринужденно лгал. Судя по тому, как четко в магазине он раздавал указания своим сотрудникам, с памятью у него было все в порядке! Так что наверняка он плохо учился из лени. Но я уже знала: этот человек был не из тех, кто признается в своих слабостях!

– Понятно, ― сказала я. ― А дальше что было?

Меня интересовало, завел ли он, следуя наставлениям отца, семью. И сохранил ли ее до сих пор.

Роман признался: в нем рано проснулась сексуальность, и уже подростком он только тем и занимался, что увивался за девушками.

– Это нормально, ― пояснил он. ― Недаром наши женщины говорят о грузинских мужчинах: "У них солнце в крови!"

Я сильно сомневалась в том, что это нормально. Но ничего не сказала.

Родители обеспокоились и быстро подобрали сыну невесту, молоденькую соседскую дочку по имени Наташа. Роман женился на ней в 17 лет, девушке тогда исполнилось 16. В грузинских деревнях такие ранние браки ― обычное дело. Роман стал жить так, как наставлял его отец. Работал на виноградниках, построил дом по соседству с родительским. Наташа родила двух девочек и мальчика.

– Хатуна, Катя и Коба, ― с любовью назвал Роман имена своих детей. ― Все красивые, как на подбор!

– Кто бы сомневался! ― уколола я его за вечное бахвальство. Он не понял, и тогда я поинтересовалась:

– Ты сына в честь Сталина назвал?

– Да! Точно! ― вскинулся он. ― Я Сталина очень уважаю! Великий человек был!

Через несколько лет я узнаю, почему деспотичная, жестокая натура вождя народов так импонировала Роману...

Я задумалась. Итак, у него была семья. Настала пора узнать, где она сейчас. Роман столь ретиво ухаживал за мной, будто был холост и абсолютно свободен.

Отвечая на мой вопрос, он заговорил о детях.

– Старшая дочь, Хатуна, в Америке живет. Катя ― в Тбилиси, у нее муж ― большой человек, в правительстве Грузии работает А Коба с нами пока. Парню 23 года уже, а жениться не хочет...

Роман говорил что-то еще, но я уже не слушала. Он сказал: "С нами"...

– Так ты с женой и сыном живешь? У тебя семья? ― осторожно спросила я.

– Конечно! ― легко ответил Роман. ― И это ничего не значит, Оля! Я Наташу никогда не любил. Но, понимаешь... Грузины жен не бросают!

– Разве? ― удивилась я. ― По-моему, в современной Грузии...

– Да, конечно! ― перебил он. ― Но у нас чтят старые традиции! Поэтому и сегодня мужчину за развод осуждают! Родственники, друзья... В Грузии негласный закон такой: "Делай что хочешь, но имей семью и содержи жену и детей!" Так что Наташа дома сидит, а я сам по себе. Я мужчина, она мне не указ! А мне ты нравишься!

"Ладно, ― сказала я себе, ― сейчас не буду об этом думать. Мне с ним хорошо. Пусть дальше рассказывает!"

Его неуемная натура тяготилась размеренной и скудной жизнью селянина. Кто-то из его друзей женился на русской девушке и обосновался в ее родном городе Омске. Позвал туда Романа: "Приезжай, здесь разрушенный кирпичный завод восстанавливают, рабочие требуются. Общежитие всем дают". Роман как будто того и ждал. С женой и маленькими детьми сорвался в Омск. Перед отъездом смертельно поссорился с отцом: тот не хотел отпускать сына, невестку и внуков.

– Зачем же ты из родного цветущего края поехал в холодную Сибирь? ― удивилась я.

– Так ведь друг позвал! ― не менее удивленно ответил Роман.

Я опомнилась: для грузин земляческая порука решает в пользу самых абсурдных жизненных шагов. А еще, подумалось мне, Романом двигала вера в свои силы и удачу. Он такой.

– Ты авантюрист! ― засмеялась я. Он не боялся жизни, и в этом мы с ним тоже были похожи!

Надежды Романа на успех оправдались. Предприимчивый, общительный, легкий на подъем, уверенный в себе, он быстро стал бригадиром строителей, потом ― начальником участка. Я снова выслушала, теперь уже в его исполнении, историю о воспитании уголовников. Ее секрет был шит белыми нитками. Очевидно, что Роман вместе с начальством колонии закрутил аферу с использованием дешевой рабочей силы заключенных на строительстве. Ее успех принес ему деньги, он обзавелся знакомствами в городской администрации. И стал директором возведенного кирпичного завода. Как такое могло случиться, не знаю. Но это происходило в начале 90-х годов, в той неразберихе возможно было многое...

В любом случае этот факт свидетельствовал в пользу Романа: он обладал незаурядной ловкостью в делах.

– Потом мы в Москву решили уехать, ― сказал он с деланным равнодушием. Я поняла: он что-то скрывает. Нетрудно было догадаться что. С годами обстоятельства изменились, и его настигла расплата за ловкость в обход закона. Иначе он никогда не отказался бы от должности директора завода. Что-то пошло не так, из Омска пришлось бежать.

"И это тоже говорит в его пользу! ― решила я. ― Предвидеть опасность и выйти сухим из воды надо уметь!"

В Москве Роман себя не нашел. А снимать столичное жилье было дорого. И снова ему помог один из друзей.

– Меня Арчил позвал в Пушкино, ― рассказывал Роман. ― Он продовольственный магазин там открыл. "Снимай, ― говорит, ― дом в Мамонтовке, в поселке недорого за жилье берут! А в городе бизнес начнешь строить, я подскажу какой!"

Роман последовал его совету. В Мамонтовке одинокая старушка сдала ему половину своего небольшого деревянного дома. Он перевез в него семью, потом пустил в ход оставшиеся от омских доходов деньги и открыл в Пушкино магазин запчастей. Торговля более-менее пошла, жизнь наладилась.

И снова удача улыбнулась ему. Здесь главную роль сыграла хозяйка дома. Ей перевалило за семьдесят, она часто болела. Роман окружил ее вниманием и заботой. Не раз помогал по хозяйству, делал в ее комнатах ремонт, покрыл шифером крышу. Одинокая старая женщина не знала, чем его отблагодарить. И, наконец, нашлась. Она решила навсегда уехать в свою московскую квартиру, поближе к поликлинике и подругам. А перед отъездом оформила на Романа договор дарения той половины дома, в которой он с семьей жил.

"Практичный ход, ― оценила я. ― Дом не пустует, ремонт и присмотр ему обеспечен".

Так Роман стал владельцем жилья в Мамонтовке и хозяином магазина в Пушкино. Правда, он ютился с женой и сыном в двух комнатах ветхого строения, ездил на потрепанном "Форде" и не мог ничего изменить. Значит, бизнес приносил ему скромный доход. Но это его не удручало. Он смотрел в будущее с восхитительной уверенностью. Верил в себя и не уставал предпринимать попытки создать прибыльное дело.

– Видела на той стороне улицы башни? ― спросил он.

Он говорил о большом соседском доме, отдаленно похожем на средневековый замок с высокими каменными башнями. Архитектор не раз обращал на него внимание и говорил:

– Удивительно аляповатое строение! Сразу видно: у хозяина есть деньги, но совершенно нет вкуса!

Я ответила Роману:

– Трудно такое не заметить!

– Это я строил! ― гордо уткнул он указательный палец себе в грудь. ― Там мой земляк живет, Илья Моисеевич. Он мне чертежи дал и говорит: "Сделай!" Я собрал бригаду таджиков и построил ему этот замок! Я же строитель!

Все, конечно, было не так. Наверняка никто Романа ни о чем не просил. Он сбил команду гастарбайтеров, чтобы выполнять в поселке разовые строительные работы. А потом стал искать заказчика. И его бригаду нанял Илья Моисеевич. Но дела это не меняло. Роман был деятельный, находчивый предприниматель. И это вызывало во мне уважение.

Уже было далеко за полночь, когда я проводила его до калитки. Он повернулся ко мне.

– Оля, ты...

Я с улыбкой прервала его:

– Спокойной ночи, Роман! Не забудь утром за Сережей заехать!

Он вышел за калитку.

– Ты что завтра делаешь?

– Не знаю. Хотела с Сашей альпийской горкой заняться. Но, оказалось, камни кончились...

– Угу, ― что-то уяснил для себя Роман. ― До свидания, Оля! Пока!

***

На следующее утро Роман увез Сережу в свой магазин. А к обеду к воротам моего участка подъехал самосвал, полный природных камней, что продаются для ландшафтного дизайна. Причем были они не одного вида, а в разнообразном наборе! Я стояла на балконе и видела: в кузове собрано великолепное каменное ассорти для альпийских горок! Крупные и средние валуны, булыжники, бут, плитняк! Гранит, базальт, известняк, песчаник разной формы и цвета! Это означало, что чья-то заботливая рука долго и со знанием дела выбирала на складе мелкие партии камней множества видов.

– Куда сгружать, хозяйка? ― крикнул мне из кабины грузовика шофер. ― Ваш адрес в накладной!

"Это Роман заказал!" ― догадалась я, и в груди разлилось теплое чувство. Саша открыл ворота, и через минуту под гаражным навесом выросла гора камней.

– Сколько я вам должна? ― спросила я шофера.

– Оплачено! ― ответил он. И уехал.

Через час мой кавалер явился собственной персоной. Вид у него был всклокоченный, если можно такое сказать о лысом человеке.

– Оля, камни приехали? ― быстро спросил он.

– Приехали, спасибо, Рома!

– Я велел, чтобы разные подобрали! Нормально? ― Он явно куда-то торопился.

– Отлично! Ты что такой озабоченный?

– В магазин налоговая с проверкой пришла! Глушитель самому некогда устанавливать! Давай ключи от "Газели"! У меня в Мамонтовке знакомый автослесарь есть, он сделает!

Я в полной мере оценила его самоотверженность: "У него в магазине, можно сказать, обыск, а он все равно приехал, чтобы "Газель" починить!"

К нему подошел Саша, протянул ключи.

– Глушитель в кузове.

– Поехали со мной! ― скомандовал Роман. ― Пригонишь машину обратно!

– Как там Сережа? ― поспешила спросить я.

– Отлично! Товар изучает! Парень толковый!

Я не успела опомниться, а неисправная "Газель" уже с грохотом и ревом выезжала с участка.

Вечером к воротам подкатил Романов "Форд", из него выскочил и весело побежал к дому Сережа. Я окликнула его из сада.

– Как работа?

– Отлично, мам! ― торопливо ответил сын. ― Роман Андреевич меня машину трогать с места научил! Я в футбол пойду играть, ребята зовут!

На участок вошел Роман. В руках он держал целую охапку белых колокольчиков. Сердце у меня дрогнуло. Вчера я говорила ему, что это мои любимые цветы. Он приблизился, с комической серьезностью на лице обеими руками протянул мне букет и склонил голову.

Всего за сутки он успел оказать мне десятки знаков восхищенного внимания. Но почему-то лишь сейчас, когда он подарил колокольчики, я почувствовала себя Женщиной! Как давно этого не было! И как это было прекрасно!

Я радостно засмеялась, приняла подарок:

– Спасибо! И за камни спасибо! И за "Газель"!

Он оглянулся, озаботился:

– А где она? Саша не пригнал еще?

– Да уехал на ней уже по делам! Твой знакомый быстро отремонтировал!

– Хорошо! Что тебе еще нужно? Все сделаю!

Я поняла, что отныне мое хозяйство в надежных руках.

– Ничего! ― спрятала я лицо в крупных белых соцветиях колокольчиков. ― Как проверка прошла? Что с налоговой?

– Отстали! ― По лицу Романа было видно, что дела в магазине заботят его сейчас меньше всего. ― Оля, поехали в ресторан!

"Ну, вот и начался цветочно-ресторанный период! ― раздался в голове чей-то насмешливый голос, очень похожий на мой. ― Ты знаешь, к чему это ведет. Решай!" Но я ничего решать не хотела. Только что во мне проснулась Женщина, а вместе с этим возникло безумно сильное желание надеть красивое платье, туфли на шпильках и любимые украшения. Взять Романа под руку и величественно пройтись с этим солидным мужчиной по ресторанному залу.

– Поехали!

Через полчаса я вышла из дома именно такой, какой представила себя после приглашения в ресторан. Роман увидел меня, и глаза его загорелись диким огнем. Он тяжело задышал. Казалось, еще немного, и из его ноздрей вырвется пламя. Я протянула ему ключи от "Мерседеса":

– Сядешь за руль?

– Конечно!! ― сипло выкрикнул он. Услышав себя, понял, что с ним творится неладное. Выдохнул, прикрыл глаза, потом с укоризной сказал:

– Ты предупреждай, ладно? А то сердце разорваться может, честное слово, клянусь!

За рулем "Мерседеса" он обрел возбужденно-счастливый вид.

– Я еду на шикарной машине! С самой красивой женщиной на свете! О чем еще мечтать, а?! ― Он вдруг спохватился, сбавил скорость, указал за окно. ― Вот, смотри, здесь я живу!

Мы проезжали мимо скромного, потемневшего от времени деревянного дома с шиферной крышей. Он стоял за крепким глухим забором. Примечателен этот забор был ромбовидными отверстиями, украшенными по краям разноцветными поделочными камнями.

– Окошки я сам делал! Классные, да? ― приосанился в водительском кресле Роман.

Мы проехали мимо открытой настежь калитки. В ее проеме я увидела, что к дому и справа, и слева лепятся несколько низкорослых пристроек. А прямо перед крыльцом располагается внушительных размеров бассейн. Свободного места на небольшом участке почти не оставалось. Пройти от калитки к дому было весьма проблематично.

– Видишь, как площадь дома увеличил? Дополнительные комнаты теперь есть! И бассейн вырыл! ― сверкал глазами Роман. ― Гостей можно принимать, купаться, когда захочешь, шашлык жарить! Между прочим, ― самодовольно добавил он, ― я в бассейне дно и три стенки камнем выложил! А четвертую ― винными бутылками!

"Он большой ребенок! ― пришла ясная мысль. ― Взрослое дитя, которое самозабвенно играет со стеклышками, камешками и деревянными кубиками! Он очень хочет создавать, строить, творить. И, как положено ребенку, городит бог знает что! Куча неказистых пристроек к дому. Бассейн, который используется не более двух месяцев в году, а в остальное время становится ненужной ямой размером с пол-участка. Да еще эта стенка из бутылок, окошки с камешками на заборе... Чувства меры у него, конечно, нет. Зато какая жажда самореализации! Какая бурная активность! Мало кто может этим похвастаться..."

А Роман уже рассказывал знакомую мне историю про изобретение инвалидного кресла-каталки. Я была уверена: эта "техническая новинка" сродни одной из неказистых пристроек к его дому. Но ему казалось, что творческая мысль бьет в нем ключом. И я подумала: самоуверенная наивность Роману к лицу. Она делала этого сильного, энергичного мужчину немного забавным и беззащитным. И тем самым наделяла его особенным обаянием.

В ресторане он пригласил меня на танец. Волнуясь, обнял, прижал к себе. И я ощутила, что его страстность вызывает во мне точно такое же ответное чувство...

***

Тот день отчетливо обозначил принципы, которым следовал Роман в ухаживании за мной. В последующие месяцы он не отступал от них ни на шаг.

Во-первых, он взял на себя решение моих хозяйственных проблем. Тех, что требовали умелых мужских рук или деловой хватки. Если надо, мог быстро сделать мелкий ремонт "Газели" и "Мерседеса". Починил неисправный водяной насос в пруду. Когда я изъявила желание вырыть по краям участка дренажные канавы, он прислал двух таджиков из своей строительной бригады. Они справились с работой за два дня. Роман пришел, посмотрел на длинные узкие траншеи и со знанием дела спросил:

– Трубы хочешь класть? Или засыпной дренаж делать?

– Не хочу с трубами возиться! ― ответила я.

– Ладно!

На следующий день к участку подъехали два самосвала. В одном был гравий, в другом ― щебенка. Подошли таджики с тачкой и лопатами. Засыпали канавы наполовину гравием, потом доверху ― щебнем. На него положили дерн. Любо-дорого было смотреть на такой дренаж!

Однажды мой дом остался без электричества. Я собралась было бежать к соседям. Но Саша посоветовал:

– Роману Андреевичу позвоните!

Поднимая телефонную трубку, я подумала: "Все-таки он добился своего! Стал для меня незаменимым человеком!"

– Ты электрощит открывала? ― деловито спросил Роман.

– Нет, он дымится!

– Пакетный выключатель, наверное, сгорел! Сейчас буду!

Он приехал одновременно с вызванной им аварийной бригадой электриков. Пакетного выключателя для замены у них не было.

– Так и знал! Никогда у вас ничего нет! ― проворчал Роман и достал из своей машины новый прибор. Пояснил мне: ― На всякий случай по дороге купил!

Он все знал, все умел! С таким мужчиной я чувствовала себя очень уверенно!

Второй принцип, которому он строго следовал в отношениях со мной, можно было условно назвать "воспитание Сережи". Роман каждое утро заезжал за моим сыном, чтобы отвезти его в магазин. Работа там Сереже нравилась. Судя по тому, как он отзывался о своем наставнике, они ладили. За это я была благодарна Роману...

Он заботился и о Даше. В начале июля дочке исполнялось три года. Я планировала отметить это событие праздничным застольем и пригласить гостей. Архитектора звать не собиралась. Знала, что он не приедет: не захочет тратиться на подарок. Но все-таки позвонила ему:

– У Даши в гостях будет 10 человек. В том числе и твоя мама. Ты не хочешь взять на себя половину расходов?

Он кисло ответил:

– Ну, не знаю... Денег у меня сейчас нет. Тысячу рублей могу дать...

Это была издевательски ничтожная сумма в масштабе планируемых расходов! Я бросила трубку. Вечером упомянула об этом в разговоре с Романом. Он озаботился. Потом уверенно сказал:

– Не покупай продукты для горячих блюд! Только закуски приготовь!

– Это еще почему?

– Увидишь!

Я, конечно, не приняла во внимание его слова. В день праздника мы с Валей запекли в духовке индейку с картошкой. Но в час приема гостей приехал Роман и стал вытаскивать из своего "Форда" пакеты с горячими хачапури, кастрюли с чахохбили и лобио. А под конец вручил мне десять красивых закусочных тарелок! Даше он подарил такую большую куклу, что дочка с трудом удерживала ее в руках!

Вот так самозабвенно Роман мне помогал, с таким бережным вниманием относился к моим детям! Но наиболее рьяно и с наслаждением он следовал своему третьему принципу. Хотя это слово здесь совершенно неуместно. Потому что нет принципов и правил для человека, который действует по велению своего сердца. Каждый божий день, каждый вечер он приходил ко мне в дом с колокольчиками, или розами, или хризантемами, или гладиолусами. Он покупал их в цветочных магазинах целыми вазами. И вот так, прямо в вазах, дарил мне.

– Рома, пощади! ― смеялась я. ― Моя веранда стала похожа на цветочную оранжерею!

– Пойдем к моему другу в гости! Пойдем в ресторан! В Пушкино новое кафе открылось, поехали! ― звал он. И я соглашалась. Не могла отказать себе в удовольствии провести время с этим жизнеобильным, обаятельным, влюбленным в меня мужчиной. Со временем поняла: маленькие праздники наших встреч стали украшением моей жизни. И Роман неизменно устраивал их. А меня все сильнее и сильнее к нему тянуло...

Он не знал, чем мне угодить. Однажды мы поехали на его машине к Пироговскому водохранилищу.

– Там открытый ресторан есть, посидим у воды, полюбуемся красивыми видами! ― говорил он. И все бы ничего, но всю дорогу мне казалось, что я слышу шевеление в багажнике. А иногда даже какие-то невнятные звуки: то ли шипение, то ли писк.

– Рома, у тебя в багажнике что-то плохо лежит, наверное, ― наконец с тревогой сказала я на подъезде к водохранилищу. ― Звуки странные...

– Эх! ― весело вскричал он. ― Хотел сюрприз сделать! А ты услышала! Сейчас покажу!

Он припарковался у ресторана, выскочил из машины, открыл багажник и широким жестом пригласил меня в него заглянуть:

– Оля, это тебе! Пусть в твоем пруду плавают!

Я подошла к нему и ахнула: на дне багажника сидел и важно вертел изумрудно-перламутровой головой большой селезень, а к нему прижималась миленькая серая уточка! Я была в восторге.

– Ну, сидите пока здесь! ― удовлетворенно сказал птицам Роман, и мы отправились в ресторан. Через полчаса в зале раздался громкий смех, веселые вскрики посетителей. Я обернулась и обомлела. В проходе между столами шли утка и селезень. Самочка, как принято у этих птиц, семенила впереди. Самец, обеспечивая ее безопасность, степенно вышагивал следом. Им бросали кусочки хлеба, рыбы, листья салата. Утки ныряли плоскими широкими клювами за угощениями и шли дальше.

Глядя на них, Роман возмущенно выкатил глаза.

– Как они багажник-то открыли?!

– Наверное, ты его не захлопнул! ― смеясь, предположила я.

Он вскочил с места и бросился к пернатым нарушителям порядка:

– Стой! Иди сюда!

Уточка испуганно крякнула и кинулась под ближайший стол. Селезень раздул толстую шею, угрожающе зашипел. Но потом решил с Романом не связываться и последовал за подружкой. В течение следующих нескольких минут весь ресторан с хохотом наблюдал, как между столами гоняется за утками представительный лысый мужчина в дорогом костюме.

– Зажарю тебя, слышишь?! ― грозно кричал он увертливой уточке. Люди "болели" за птиц, но помогали все-таки собрату по разуму. Селезня всеобщими усилиями выгнали на свободное пространство у сцены. Там Роман его и настиг. Уточка, лишившись друга, растерялась и далась в руки кому-то из посетителей.

Роман отнес птиц в машину, вернулся ко мне и с возмущенным пыхтением плюхнулся на стул.

– Ну и дела!

Я промокнула салфеткой его вспотевший лоб.

– Рома, ты ― герой!

Он мгновенно успокоился, блаженно прикрыл глаза и сказал:

– Они вместе, вдвоем, как мы с тобой! Будешь смотреть на них и о нас думать! Я для них возле твоего пруда красивый домик с кормушкой поставлю!

Впоследствии он так и сделал. И уточка с селезнем стали жить-поживать на моем участке в любви и согласии.

В Пушкино и Мамонтовке у Романа было немало друзей-грузин. Он обожал, когда они собирались за столом шумной компанией, и в таких случаях всегда выступал тамадой. Это у него хорошо получалось. А главное, отвечало потребностям его живой, широкой, экспрессивной натуры. Он знал много грузинских песен и сказаний, анекдотов и прибауток, за словом в карман не лез. Сыпал шутками, провозглашал тосты, произносил высокопарные или чувствительные речи. Друзья его любили.

К сожалению, Роман не знал другого досуга, кроме застолья в гостях или в ресторане. Театр, музеи и даже кино его не интересовали. Книг он не читал. Одним словом, его нельзя было назвать человеком высокой культуры или обширных знаний.

Я старалась разнообразить наши встречи. Мы ездили на Акулову гору. Там когда-то жил на даче и творил Владимир Маяковский.

"В сто сорок солнц закат пылал,

в июль катилось лето,

была жара,

жара плыла..."

В то время на Акуловой горе работал музей поэта, мы побывали в нем. Ездили и в музей-усадьбу Федора Тютчева в Муранове. Посетили Сретенскую церковь в Пушкино. Ее настоятелем в прошлом был знаменитый священник и богослов Александр Мень. Мы постояли у его могилы. Я была знакома с семитомным трудом Меня "История религии". Когда-то восторженно прочла его книгу об Иисусе "Сын человеческий"...

В таких поездках Роман откровенно скучал. Он не знал ни одной строчки из стихов Маяковского, ничего не слышал о Тютчеве и Мене. Как-то мы поехали в усадьбу Абрамцево. Ее в свое время посещали Гоголь и Тургенев, позже в ней бывали и работали Поленов, Васнецов, Серов, Репин, Левитан, Врубель. Великие имена, звучавшие в речи экскурсовода, не производили на Романа никакого впечатления. Я подозревала, что они были ему незнакомы.

Его невежество меня огорчало. С другой стороны, признавала я, оно нисколько не умаляло достоинств моего кавалера. В своем мире житейского прагматизма и простых удовольствий он был цельный и неординарный человек.

Во время наших прогулок он не смотрел на достопримечательности. Он любовался мной. И с каждым днем, чувствовала я, огонь его страсти разгорался все сильней. Долго это продолжаться не могло. Напор чувств должен был заставить его сделать решительный шаг к нашему сближению.

И вскоре этот шаг был сделан.

Однажды мы поехали в Троице-Сергиеву лавру. На ее огромной территории с богатейшим архитектурным ансамблем наша самостоятельная экскурсия затянулась. Выйдя со мной из ворот лавры, Роман облегченно вздохнул и потянул меня в ресторан.

Там он признался мне в любви.

– Не могу больше, Оля! ― горячо зашептал он, потянувшись ко мне через стол. ― Люблю тебя! Хочу быть с тобой!

Я отвела взгляд, посмотрела за окно на золотые и синие купола Троице-Сергиевой лавры... Мы провели с Романом почти все лето. За это время мне стало ясно: он ― тот самый мой Мужчина, в существовании которого я сомневалась после расставания с Архитектором. Именно с Романом я могла обрести женское счастье.

Но что означало его "Хочу быть с тобой!"?

Он был женат. Он не любил супругу и мечтал о близости с любимой женщиной. Но "грузины жен не бросают". Да и я пока формально находилась в браке.

Поэтому он предлагал мне адюльтер.

Начинать с этого было нельзя.

Я взяла его за руку и тихо сказала:

– Мы можем быть вместе, Роман. Но не так, как ты это видишь. Мы православные христиане и поэтому не станем любовниками. Наша близость возможна только в союзе мужа и жены.

Он ничего не ответил, опустил голову, задумался.

Вечером следующего дня Роман, как обычно, появился на моем участке. В одной руке он держал чемодан, а в другой ― букет белых колокольчиков.

– Оля, я ушел от Наташи! ― громко выпалил он. ― Сказал ей: "Подаю на развод! Дом на тебя перепишу, помогать буду, не пропадешь! А сын уже взрослый!"

Все-таки он решился нарушить традицию! Не испугался осуждения родственников и друзей! И все ради любви ко мне!

Мимо нас вразвалочку прошествовали к пруду уточка и селезень. Уточка повернула к нам голову и одобрительно крякнула.

Роман протянул мне цветы.

– Будь моей женой! ― И кивнул на чемодан: ― Примешь меня?

В начале осени он оформил развод с Наташей. Я расторгла брак с Архитектором.

Мы с Романом стали думать о предстоящей свадьбе.