Текст книги "Сон в летний день"

Автор книги: Ольга Ларионова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Понятно, – сказал Темир. – Так ты считаешь, что минуту назад он видел себя во сне реактивным лайнером?

– Почему – лайнером? Может быть, воробьем, а может, бумажным самолетиком… Вряд ли Степке могло присниться, что он – горный орел. А вообще пора его будить, зябко тут без одеяла. Э-э, птичка божия, просыпайся, ждут заботы и труды!

– М-м-м… – замотал головой Стефан, – да отстаньте, ребята, чать не на работе…

– Вставай, вставай, первый лунатик космофлота! – тормошил его командир. – Кстати, ты кем себя во сне видел, часом, не шестикрылым серафимом?

– Вот так весь рейс… – бормотал Стеф, поджимая под себя голые ноги и пытаясь прикрыть их рубашкой; ну ни минутки поспать спокойно… друзья-ироды… ну что привязались, каким таким серафимом? Обыкновенным летающим человеком, как и полагается в счастливом сне, – что, сами таким не бывали?

– И вся тут проблема естественной левитации… – потрясенно констатировал командир «Трех богатырей».

– …Тут же вся проблема левитации решается автоматически! буйствовал Рычин.

Полубояринов только хмыкнул и еще глубже ушел в свое кресло.

– Девять десятых своего рабочего времени я вынужден выслушивать подобную бредятину… Уж лучше бы ты зубы заговаривал, Михайла, а то ведь медицина до сих пор бессильна!

– Григорий Матвеевич, да если все десантники овладеют естественной левитацией, то…

– Во сне, что ли? – оборвал его Полубояринов. – Михайла, это неконструктивно.

– Во сне – это только начало, через сон мы подберемся к самому механизму эффекта левитации. Когда Стефан полетел…

– А ты, между прочим, был как раз под ним. Благодарил бы все космические и земные силы, что ему не приснилось, будто он – птеродактиль! Бр-р-р… А если бы он возомнил себя солнечным протуберанцем? Такого ты не допускаешь?

– Я о таком еще в жизни не слыхал, – устало возразил Рычин. – А вот летают поголовно все, включая врожденных кретинов. Значит, эффект левитации для человека естествен, раз память о нем заложена в нашем мозгу генетически. И на дальних планетах…

– Ну, пока ты на Большой Земле. – Полубояринов хлопнул ладонью по столу, давая понять, что время беседы исчерпано. – Как вы там втроем не могли справиться с зациклившимся БИМом – это ты мне в письменном виде, пожалуйста. И со всеми подробностями. Между прочим, советую тебе соглашаться на включение в свой экипаж космобиолога, дабы образовать квартет. А то быть вам на веки вечные «тремя поросятами», и так уже весь космоцентр помирает со смеху…

Как и все очень смуглые люди, Рычин не покраснел – он почернел и был готов вылететь в коридор. Но Полубояринов продолжал:

– А что касается твоей левитации, то честное слово, Михайла, не до жиру, быть бы живу. Что там дальние планеты – на собственном Марсе порвал штаны – и крышка тебе. Проблему индивидуального автоанабиоза медики до сих пор решить не могут. С порванными штанами до госпитального отсека не добежишь, надо как-то научиться мгновенно самоконсервироваться до прихода помощи… У тебя все?

У Рычина было все. Конечно, порвать штаны, сиречь скафандр высокой защиты – это надо было ухитриться, тем не менее проблема существовала, и соваться к медикам со своими идеями было бесполезно – консерваторы похуже Полубояринова. А этого никакие доводы не пробрали. Правда, в коридоре сидел Степка – в качестве вещественного доказательства, но точка была уже поставлена. Даром тащил его сюда, лучше бы дал поспать человеку – за последние сорок восемь часов экипажу «Трех богатырей» не удалось прикорнуть и на пятнадцать минут, так измотали карантинные службы, принимавшие спасенную экспедицию со всем оборудованием.

Но Рычин хотел использовать каждый, пусть мизерный, шанс, и поэтому он безжалостно притащил Стефана сюда, усадил в коридоре на узенький подоконник и велел: «Думай, как нам убедить деда. Я попробую лобовую атаку, а ты думай. Думай!!!»

Сейчас, глядя на мрачного Полубояринова, Рычин сознавал, что и Степка не поможет. Полубояринов прочитал его мысли:

– Я сказал: если у тебя все, ступай пиши отчет… Наф-Наф.

Рычин пулей вылетел за дверь. Хоть бы Стефан его не видел…

Стефан не видел – он спал. Спал сидя, опершись на руку квадратным подбородком. Согнутая спина его была напряжена, словно на него свалилось непосильное бремя. Поза спящего показалась командиру до чертиков знакомой…

Сзади скрипнула дверь, Полубояринов охнул и замер на пороге.

Потому что Стефан не просто спал.

Он даже не храпел, как всегда.

И вообще он не дышал.

Охваченный мгновенным ужасом, Рычин вскинул руку и толкнул Стефана в плечо. Тот покачнулся и, не меняя позы, обрушился на пол. Раздался грохот, словно рухнула каменная глыба. Наверное, именно этот грохот и разбудил Левандовского – он открыл глаза, попытался разогнуться, преодолевая оцепенение, и лишь увидев Полубояринова, мгновенно обрел прежнюю форму и гибким движением поднялся с пола.

– Простите, Григорий Матвеич, – проговорил он глухим, словно из каменного колодца, голосом, – я все думал, думал… Сам не заметил, как заснул. И во сне еще думал…

И только тогда Рычин понял, почему поза Левандовского показалась ему знакомой. Бедный Степка! Он думал так мучительно и напряженно, что приснился сам себе великим Мыслителем, изваянным Роденом. А дальше включился уже известный механизм.

Полубояринов мгновенно оценил обстановку и тяжко вздохнул:

– Молодые люди, – проговорил он обреченно, делая шаг назад и тем самым приглашая их к себе в кабинет. – Продолжим наш разговор…