Текст книги "Поребрик из бордюрного камня"

Автор книги: Ольга Лукас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Украсим город

В Москве город украшают так: берут много-много чугуна, придают ему какую-нибудь узнаваемую форму и ставят там, где люди ходят. Это означает, что в Москве полная демократия, искусство принадлежит народу, и всякий представитель народа может на фоне этого искусства сфотографироваться. Некоторые москвичи приводят своих иногородних друзей к памятникам и говорят: «Вот. Искусство. Мне принадлежит.» И друзья сразу начинают завидовать, а потом своим односельчанам рассказывают, как зажрались москали и не пора бы им уже и честь знать. Из этих рассказов рождаются мифы о том, что у москвичей дома унитазы из золота и хрусталя, что провоцирует в нестоличном народе ненависть и злобу.

В Петербурге живут люди пугливые и экономные: чугун понапрасну не расходуют, потому памятники делают маленькие, меньше человеческого роста, а поскольку никакой человек не хочет, чтобы памятник ему был меньше его самого, памятники ставят зайчикам, котикам, крыскам и птичкам. Под это дело котики, крыски и птички совсем борзеют и перестают людей за людей считать. Прилетает ворона из глубинки к своей подруге, живущей в питерском дворе, и сразу начинает завидовать. А та еще больше масла в огонь подливает: «А вот это памятник коту Ваське, которого я одним ударом зашибла!» Тут приезжей вороне вообще плохо с сердцем делается.

Там, где для памятника места нет, но глазу всё равно хочется на чём-нибудь отдохнуть, в Москве сажают разные цветы, которых к середине лета становится так много, что их даже не рвут и не продают у метро ушлые бабки.

В Петербурге цветы не приживаются, потому что болото, зато вместо клумб здесь любят устанавливать разные абстрактные композиции. Идет приезжий мимо бывшей клумбы и видит, что из нее трубы торчат и железяки ржавые. «Нехорошо, – говорит, – Некультурно строительный мусор на клумбу класть!» Возьмет да и уворует композицию себе на дачу. А петербуржец – человек тонко чувствующий. Он сразу догадывается, что никакой это не мусор, а чистое искусство. Кто не понимает, что символизируют собой эти трубы и железки – тот бескультурщина и серая масса.

Детские игрушки

Однажды, когда москвич и питерец были детьми, каждого из них навестила фея и спросила: какую игрушку ты бы хотел получить на день рождения? Только подумай хорошенько: игрушка эта во многом определит твою дальнейшую жизнь. Взмахнула волшебной палочкой – и перед детишками развернулась многокилометровая витрина, уставленная самыми соблазнительными штуковинами.

– Вот этого хочу! – радостно закричал москвич и указал толстым пальчиком на вожделенную игрушку.

– Робот-трансформер на колёсиках, с ключиком в попе? – уточнила подслеповатая фея, – Ты хорошо подумал?

– Хорошо! – закричал москвич, подхватил игрушку и убежал во двор – хвастаться. Там, конечно, его поймали старшие мальчишки, робота отобрали, колёсики ему отвинтили, а ключик выбросили – он показался им неинтересным. Маленький москвич поплакал немножко, постучал кулаками в стену собственного дома, хотел даже головой об неё побиться, но тут заметил в траве ключик. Подобрал, пошел дальше – и нашел колёсики. А потом и самого робота увидел – старшие мальчишки оставили его под скамейкой, а сами убежали курить за гаражами.

Робот был целёхонек – а когда москвич вставил ему в попу ключик – побежал по детской площадке без всяких колёсиков. Он же трансформер – ему не страшны никакие препятствия. «Какая игрушка! – восхищённо сказала самая красивая девочка двора, когда ловко запущенный москвичом робот-трансформер остановился возле самых её ног. – Только почему она перестала бегать?» «Хочешь – заведи его сама!» – покровительственно произнёс маленький москвич, протягивая ключик самой красивой девочке двора.

А питерец тем временем всё ещё ходил вдоль витрины, рассматривал, выбирал. Плюшевый мишка был очень симпатичным – но если выйти с таким во двор – засмеют, и мишка сразу станет дурацким. Машинка с открывающимися дверцами выглядела шикарно – но родители же не разрешат с ней играть, поставят высоко-высоко на полку, и тогда – какой смысл в том, что у машинки открываются дверцы? Робот-трансформер… Такого точно отберут во дворе… Книжка с движущимися картинками – быстро истреплется. Настольная игра – так ведь фишки потеряются. Черный пистолет, совсем как настоящий, в кино про Глеба Жеглова… Уж слишком он как настоящий. Велико искушение пойти грабить кассу, или богатея Тычинского из соседнего двора.

– Ну, не бойся. Выбирай, что хочешь! – подбодрила питерца добрая фея.

– Вот это, – зажмурившись, он ткнул в витрину наугад.

– Фарфоровый Пушкин с трещиной вдоль всей головы? Ты в самом деле мечтаешь о такой игрушке?

Маленький питерец мечтал не об игрушках, а о совершенно отвлечённых предметах, но признаться в этом фее было стыдно – она ведь взрослая, может рассердиться, а если рассердится – вообще ничего не подарит.

– Да, фарфоровый Пушкин! – гордо ответил малыш.

– Ну что ж… – сказала фея.

Фарфорового Пушкина у Питерца никто не отобрал. Даже родители не поставили его высоко-высоко на полку, а наоборот, попросили прятать в ящик стола, когда к ним приходят гости. И только много-много лет спустя одна взрослая девочка сказала: «Надо же, у меня в детстве был точно такой же Пушкин, только без трещины в голове. Кстати, трещину можно обмотать тряпочкой, и получится как бы модный Пушкин-пират. А полку, на которой он стоит, не мешало бы протереть. А у тебя на воротнике – жирное пятно. Не сутулься. Не забудь вынести мусор, когда пойдёшь за хлебом. Завтра у нашего сына выпускной – оденься поприличнее, он приведёт на обед подругу, или друга, я не поняла. Зачем ты подарил внуку своего дурацкого Пушкина с трещиной в голове???»

Феминистки

Однажды питерской девушке надоедает одиноко возвращаться домой с каждого свидания, и она становится феминисткой. Питерцы, завидев ее, перешептываются, толкают друг друга локотками и говорят: «Смотри-ка, феминистка идет! Умей понравиться ей – и твоя жизнь превратится в праздник!» Счастливый питерец, выбранный феминисткой, с удивлением обнаруживает, что после свидания необязательно прощаться с предметом обожания на крылечке дома или даже у ближайшей к этому дому станции метро. Можно вместе продолжить путь, который приведет к весьма приятным последствиям.

За питерской феминисткой не нужно ухаживать. Не нужно открывать перед нею дверь в ее квартиру, подавать ей руку при выходе из ее автомобиля, угощать мороженым (за ее счет), восхвалять в стихах и песнях (переписанных из книг, взятых в ее шкафу). Главное – не злить ее и делать всё, как она скажет.

Вкусы питерской феминистки меняются часто, поэтому у каждого питерца есть шанс на своей шкуре узнать, как правильно вести себя на свидании. А когда феминистка отправит его в отставку – попробовать повторить этот трюк с какой-нибудь другой питерской девушкой. Впрочем, питерцы, даже обученные самыми опытными феминистками, часто говорят себе, что «вот сейчас еще не пора, а через десяток-другой свиданий будет самое время», поэтому всё больше и больше питерских девушек, не дождавшись этого «самого времени», становятся феминистками.

Московская девушка становится феминисткой, когда ей надоедает отбиваться от навязчивых москвичей крошечной сумочкой-косметичкой, не забывая при этом мило улыбаться и пищать: «Ну, Дима, Дима, ну всё, всё, не надо, ну, пожалуйста».

«А не пошел бы ты, Дима, куда подальше?» – грозно выкрикивает московская девушка, подпрыгивает на полметра в воздух, как Тринити, которую внезапно подключили к высокоскоростному Интернету, и пинает Диму в живот так, что незадачливый ухажер и в самом деле улетает довольно далеко.

После этого удивительного случая московская девушка активно начинает бороться за свои права. Этот стиль еще называют борьбой без правил.

«Берегись, чувак, она феминистка!» – перешептываются москвичи, показывая друг другу ее фотографию. Вскоре все они понимают, что тут ловить нечего.

Обнаружив, что ей теперь не надо отбиваться от десятков алчных москвичей (что очень экономит время!), московская феминистка записывается в спортзал и становится чемпионкой мира по борьбе без правил в супермодном весе. Ее имя даже хотят присвоить самому неотразимому удару, но она из скромности предлагает назвать его просто «Прощай, Дима!»

Кубок победителю!

Москвич не оптимист – он просто знает главное правило жизни. Если ты бежишь быстрее всех – получишь вон тот симпатичный золотой кубок. Он, конечно, бронзовый и немного пластмассовый, частично деревянный, но подставка точно залита свинцом – в случае чего можно будет от преследователей отбиваться. Москвич верит, что он самим фактом рождения на этой планете заслужил такой оригинальный многозадачный кубок. Поэтому он стремится, и борется, и бежит вперед по первому снегу, по последним желтым листьям, даже не останавливаясь на секундочку полюбоваться их красотою, по горячему еще асфальту, оставляя неровную цепочку следов, отмахиваясь дипломатом от возмущенных его поступком дорожных рабочих, по коридорам власти на цыпочках, по служебным лестницам через три ступеньки, обгоняя скоростные служебные лифты. В итоге кубок ждет москвича – там, где и должен был ждать. И, поставив его на свой рабочий стол, этот суровый воин роняет на дорогой галстук слезу, которая тут же становится бриллиантовой запонкой.

Питерца многие считают пессимистом – а зря. Таких оптимистов даже на Ямайке уже не осталось – всех прибрал Джа. Питерец не бежит, не борется и не стремится. Кажется, что вон тот миленький кубок, издали так похожий на золотой, ему совсем не нужен. Что ему вообще ничего в жизни не надо, что он не верит в себя и опустил руки. Однако это иллюзия. Питерец прекрасно понимает, кто на самом деле достоин кубка, и ждет, когда это дойдет до окружающих. Сначала окружающие (даже если они тоже питерцы) смеются над питерцем, шпыняют его, дразнят, прогоняют в конец очереди, надвигают ему шляпу на глаза, пишут на двери обидные, но справедливые слова, но проходит год, проходит десять лет, и все те, кто дразнил питерца, неожиданно преподносят ему на день рождения кубок. Без пластмассовых вставок, без деревянных узоров и уж конечно – без свинцового днища. Обычный такой, скромный, цельнозолотой. Питерец фотографируется в обнимку с подарком, корчит смешные рожи, закидывает кубок на антресоли и продолжает жить, как жил. И искренне удивляется, почему окружающие (даже не питерцы) так почтительно с ним обращаются. А если что и пишут на двери – так только «ура!» (вместо «дурак») или «хочу от тебя рибенка!» (вместо всех прочих ругательств) – непременно с восклицательным знаком.

Но подлинный питерец духа идет дальше. Когда окружающие приносят ему золотой кубок (слегка инкрустированный драгоценными камнями, но не очень большими, каждый – не крупнее среднего головастика) и говорят: нате, вы заслужили, это всё ваше, отсюда и до горизонта, пользуйтесь – он презрительно поводит бровями, принюхивается, прищуривается – и отвергает дар, обидно и горько усмехнувшись: «Вы только сейчас поняли, что я этого заслужил? Ха! Ха! Ха!»

И тут из толпы выскакивает подлинный москвич духа и говорит: «Чувак, тебе, правда, не нужна эта штуковина? Тогда я возьму себе, мне как раз пригодится – в стену швырять, чтоб секретарша услышала и принесла, наконец, кофе». Напряжение спадает, все пляшут и танцуют, секретарша приносит москвичу кофе, он на радостях отковыривает от кубка и дарит ей пару драгоценных камешков, приходят кришнаиты, митьки, глотатели огня, клоуны из «Макдоналдса», торговцы подержанными хлопушками, уличные музыканты, митингующие в поддержку митинговавших на прошлой неделе, кошки, вороны, попугаи, слоны, саламандры… Поглядев на это пошлое безумие, подлинный питерец духа забирается на ближайший постамент, подготовленный для какого-нибудь фольклорного персонажа типа деда Пихто, и постепенно бронзовеет.

Много-много лет назад…

Когда отважное племя протомосквичей перестало бояться бездомных собак, бегающих по территории протомосквы, слезло с деревьев и научилось добывать огонь, нефть и газ, на совете старейшин было принято решение, которому следуют до сих пор.

Лучшего воина назначают главнокомандующим. Когда он умирает, ему ставят памятник ростом до небес: вот, дескать, какие большие у нас воины, бойтесь нас, соседи! Лучшего шамана делают предсказателем погоды. Когда погода портится, предсказателя просят перегадать, и погода тут же улучшается. Лучшую девушку сажают верхом на деревянного коня на колесиках и отправляют в дар сыну вождя враждебного племени. Девушку, конечно, по дороге воруют кочевники, поэтому вождь враждебного племени резко переносит свою вражду на них.

Кочевники, кстати, благодаря своей вороватости, со временем становились всё красивее и красивее, так что вскоре девушки, едва отъехав от родного поселения, бросали деревянного коня посреди дороги и бежали к похитителям сами со всех ног. Но соседнее враждебное племя об этом не информировали, поэтому оно продолжало гоняться по степям за красивыми кочевниками. Так жили протомосквичи много тысяч лет назад: овладевали знаниями, умениями и соседями – так они живут и сейчас. Разве что вместо шамана используют пушку и разгоняют с ее помощью облака. Но целится из пушки, сказывают, всё же шаман.

Когда не по эпохе развитое племя протопитерцев вышло на земную твердь из своих болот, научилось прямохождению, прямостоянию и прямоговорению, самые прямоговорящие из них изобрели великие и мудрые правила, которым надлежало следовать, дабы снова не одичать и не вернуться на болота, где по ночам силы зла властвуют безраздельно. Лучшего воина приносили в жертву злым богам – чтобы он всех их передушил там голыми руками. Долгое время питерцы не понимали, почему после каждого жертвоприношения число злых богов не уменьшается, а, напротив, увеличивается, и боги эти становятся всё злее и злее. Лучшего шамана назначали сказочником: рассказывай что хочешь, никакой ответственности, а если оно по какой-то причине сбудется – все сочтут это простым совпадением. А лучшую девушку отдавали в мужья худшему воину. Чтобы остальным воинам и девушкам не было обидно.

Вот по каким справедливым и мудрым законам жило племя протопитерцев много-много лет назад, когда еще не было ни Стрелки Васильевского острова, ни Невского проспекта, ни рюмочной на Стремянной улице. Да и в наше время мало что изменилось. Разве что шкуры стали носить только зимой, а дубинку стыдливо именуют тростью.

Уборка снега

Иногда в России наступает зима. Примерно раз в год, примерно по календарю. Чаще всего в это время на Москву и Санкт-Петербург, кружась, начинает падать снег, который оседает на улицах и проспектах в виде снеговиков, сугробов и снежных вигвамов. В этот момент самыми главными людьми в городе становятся дворники. Так уж повелось, что в дворники берут людей, приехавших из теплых стран. Они не знают, что снег падает на Москву и Санкт-Петербург каждый год, согласно календарю, думают, что, может, это стихийное бедствие какое, – хватают лопаты, метлы, грабли и снегоуборочные комбайны и выходят на улицы.

Москвич, глядя на дворника в окно, думает: «Какой дворник молодец! Взял и расчистил проезд для моей машинки! Как бы ему, хорошему, жизнь облегчить?» Точно так же думают все прочие москвичи, живущие в этом доме. Не сговариваясь, они выходят на улицу и суют дворнику в шапку купюры. Какой-то подвыпивший человек из соседнего двора, идущий домой из стриптиз-клуба в распахнутой шубе, размахивает особо крупной купюрой, но грозится запихнуть ее дворнику исключительно в плавки. Дворник сшибает с ближайшего балкона увесистую сосульку и обещает запихнуть ее в ответ. Весело посмеявшись (каждый над своей шуткой), подвыпивший человек в распахнутой шубе и дворник расходятся по своим делам. На деньги, засунутые в его шапку жильцами дома, дворник вызывает на подмогу пятерых братьев с семьями. Увидев снег, те хватают лопаты, метлы, грабли и так далее…

Питерец просыпается утром под скрежет лопаты об асфальт. Продирает глаза, выглядывает в окно. Под одиноким фонарем стоит одинокий дворник и одиноко скребет освещенный пятачок. Всё вокруг утопает во тьме и в снегах.

– Бедненький! Так рано встал! К тому же – мерзнет! Вдобавок – темнота! Надо ему как-то облегчить жизнь! – бормочет питерец, натягивая на себя всё теплое сразу.

Он хватает совочек для чистки кошачьего туалета, рожок для обуви, миксер для колки льда и храбро выходит в холодную темноту.

– Ты бы еще с ложечкой для специй пришел! – обидно насмехается дворник. – На-ка вот лопату, а я схожу за метлой!

Пока дворник ходит за метлой, питерец успевает расчистить весь двор. Тем временем в окно выглядывает другой питерец:

– Бедненький! Так рано встал! К тому же – мерзнет!..

Ну и так далее…

Про Новый год

Питерец начинает думать про Новый год заранее. Вернее, он думает о елочке. Которая в лесу родилась, росла, росла, и у кого только топор поднимется пойти и срубить ее? Питерец не понимает людей, продающих на улицах живые, варварски умерщвленные елки – детства у них, что ли, не было? Песенок они, что ли, не пели?

К счастью, сердобольные друзья еще десять лет назад подарили питерцу искусственную елочку, переделанную из бутафорской пальмы, похищенной из детского летнего театра. Так что губить ради праздника живое дерево ему не придется. Но одной елкой, как известно, сыт не будешь. Ее надо украсить, обложить подарками, окружить хороводом из веселых и пьяных друзей и подруг – только тогда будет праздник. Однако, слишком рано планировать праздник не стоит: загодя купленные продукты непременно испортятся, заранее созванные гости перессорятся и уйдут искать себе других праздников, заранее украшенную елку обдерет заранее нюхнувший валерьянки кот.

Размышляя о коте, чужом неправильном детстве, несвоевременности всего сущего и бедной елочке, срубленной бессердечным дровосеком, питерец не замечает, как к нему подкрадывается Новый год. Только вчера было рано наряжать елку и созывать гостей – а сегодня уже поздно.

За окном надрываются хлопушки и автомобильные сигнализации. Кто-то в углу жизнерадостно ковыряет пробку от шампанского. Вот-вот из телевизора вдарят куранты. А питерец стоит на стремянке, пытаясь одновременно приладить звезду к макушке искусственной елки, бывшей пальмы, перемешать оливье так, чтобы никто не догадался, за сколько минут он был нарезан, открыть дверь последним гостям, отобрать у кота валерьянку… вот это и есть – настоящий праздник!

Москвич планирует будущий Новый год еще до того, как встретит прошлый. Сидит за правильным столом в правильном месте, окруженный правильными людьми, и правильно (то есть, не слишком афишируя, но и особо не тушуясь) гордится этим. «Дзинь!» – говорят бокалы. И тем самым отвлекают москвича от нежно щекочущего извилины чувства собственной правильности.

Ведь потерять всё это – так легко! Москвич вскакивает со своего места и тут же теряет его – другие москвичи не дремлют. Бежит в туалетную комнату и пытается дозвониться до менеджера клуба, чтобы забронировать столик на следующий год. Конечно, сеть перегружена: другие москвичи в этот момент тоже названивают менеджеру, а гости столицы отчаянно эсэмэсят родне: «С новым годом! С новым счастьем! Привет из Москвы!»

Спустя полчаса, когда дверь в туалетную комнату уже почти вынесена заподозрившей неладное охраной, москвичу удается забронировать на следующий год последний столик в правильном месте. Он возвращается в зал, присаживается на первый попавшийся свободный стул, заводит непринужденную беседу, мчится в вихре танца, по пояс высовывается из окна незнакомого лимузина, пьет шампанское на холодном ветру и выкрикивает бессвязные междометия, в которых только другой такой же москвич, едущий навстречу в незнакомом лимузине, высунувшийся ненароком, чтобы глотнуть на ветру ледяного шампанского, распознает «С новым годом! С новым счастьем! Привет из Москвы!»

Тайное общество

Питерцы и москвичи с давних времен любят придумывать всякие тайные общества. Общая тайна так объединяет людей! А еще пуще их объединяет игра «лови предателя».

Питерцы создают тайное общество, сидя в какой-нибудь полутемной мансарде, под стук дождя по крыше.

Начинается всё с того, что кто-то не хочет идти за водкой. Бывают такие несознательные люди: пришла его очередь, а он ленится идти на улицу, под дождь. И тогда этот ленивый кто-то, чтобы отвлечь внимание публики, говорит: «А давайте-ка тайное общество учредим! Чур, я – предводитель!» «Давайте, давайте!» – нестройным хором кричат его подвыпившие приятели. Ну, а потом уже поздно. Кто же предводителя за водкой гоняет?

Так и приходится садиться в кружок и, стремительно трезвея, создавать общество.

Принимают в него всех присутствующих, оптом, и берут с них страшную клятву. Что никому-никому, ни при каких обстоятельствах они не проболтаются о существовании этого общества. Оно ведь тайное? Вот пусть и существует тайно. А кто предаст общие идеалы – тому всю жизнь за водкой, под проливным дождем, в три часа ночи, от одного разведенного моста к другому, бегать.

Москвичи организовывают тайное общество, сидя где-нибудь в чайном клубе. Выпьют чайник-другой, предадутся мыслям о вечном – и тут кто-нибудь, кто не может думать о вечном, а может только генерировать эффективные идеи, возьми да скажи: «А чего мы такой хорошей компанией просто тупо сидим? Давайте организуем тайное общество. Чур, я казначей. С вас по стольнику, товарищи!» Так, глядишь, другие люди за его чай и заплатят. В этом и заключалась эффективная идея.

В тайное общество охотно (стольников не жалко) вступают все присутствующие и еще две-три компании, сидящие за соседними столами. Выпив по кругу ритуального, особого, чаю, они клянутся друг другу в том, что тайну своего общества не выдадут никому. А тайна может быть очень простая – каждое второе воскресенье, к примеру, приходить сюда всем вместе и пить по кругу этот самый ритуальный, особый чай, вся ритуальность которого заключается лишь в том, что он оказался на столе в ответственный момент создания тайного общества.

Москвичи страшно гордятся тем, что они теперь не просто чаевничают, а тайно общаются, поэтому вскоре вся Москва знает о том, что появилось некое Тайное Общество (оба слова произносятся с придыханием, с большой буквы). Члены тайного общества обмениваются в метро тайными знаками, как бы показывая, что они разливают чай по гайваням. Все прочие непосвященные глядят на них с завистью и тоской: так хочется проникнуть в тайну этого общества, а никак нельзя. Кто проболтается – тому всю жизнь вместо ритуального чая из гайваней пить, обжигая пальцы, из щербатого граненого стакана заварку, разбавленную трижды вскипяченной водой из офисного электрического чайника.