Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Ольга Вербовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Не знаю, почему, но с детства я ужасно не любила ехать в купе с мужчинами. Однако билет на поезд до Оренбурга я покупала заранее, когда купе было ещё полностью свободным. И я надеялась, что среди пассажиров окажется хоть одна женщина. Когда я вошла, на нижней полке уже сидел старик и неотрывно смотрел в окно, щуря и без того узкие глаза от света полуночных фонарей. Я поздоровалась, он повернул голову, буркнул «Здрасьте!» – затем снова уставился в окно. Впрочем, я не огорчилась, а даже, напротив, обрадовалась – каким-то неприятным он мне показался. Хотя внешне вроде и не урод, но что-то недоброе было в его глазах – такое, что не то что общаться, даже смотреть на него было как-то неуютно. Поэтому я с чистой совестью вытащила из сумки объёмную косметичку, куда хорошо умещалась и помада с тушью и духами, и мыло с зубной щёткой и пастой, и таблетки на всякий случай, смочила ватный диск жидкостью для снятия макияжа и стала стирать тушь с ресниц.

  Только я успела стереть остатки, как в купе вошли двое молодых людей. Один был недурен собой, но не более того. Но второй... Наверное, говорить о любви с первого взгляда было бы опрометчиво, всё-таки я уже не в том возрасте, чтобы вот так сходу принять первого встречного за Прекрасного Принца. Но именно таким я в своих рассказах изобразила бы этот образ. И если бы по сюжету надо было бы прибегнуть к античной мифологии, то у меня не было бы сомнений, каким представить греческого бога Аполлона. Чёрт же меня дёрнул стереть макияж! Накрашенными мои ресницы смотрятся гораздо выразительнее! Может, подкрасить, пока не поздно? Но в следующую минуту подумала: нет, неудобно.

  Небрежно бросив: «Здрасьте!», – молодые люди начали засовывать чемоданы под нижние полки. Я тут же встала, чтобы не мешать. Старик поднялся с места крайне неохотно и при этом смерил меня таким злым взглядом, словно это я была виновата, что они нарушили его покой. А может, я просто преувеличила?

  В отличие от старика, молодые люди оказались весьма разговорчивыми. Не прошло и пяти минут, как мы с Ваней – так звали того красавца, который заставил моё сердце трепетать, и его другом Гошей – расспрашивали друг друга о том, кто куда путь держит. Оба ехали в Бузулук, в гости к одному приятелю. Бузулук... Это ж вроде недалеко от Оренбурга. Значит, я целые сутки буду ехать в такой интересной компании! Нет, всё-таки, думала я, не так уж плохо в купе с мужчинами. Особенно если один из них – Ваня. Даже старик, который всё это время угрюмо молчал, уже не вызывал такого негатива. Что он, в конец концов, мешает, что ли?

  Однако вскоре я поняла, что насчёт интересной компании сильно погорячилась. Гоша залез в планшет, прочитал в новостях про «Мемориал» и вдруг начал на все лады ругать Рогинского и всю его родню до седьмого колена.

  – Расстреливать таких надо! – прокомментировал Ваня.

  – Чем же он вам плохого сделал? – поинтересовалась я.

  Моя мама лично знала Арсения Борисовича. Добрейшей души человек! И представить, чтобы он совершил что-то настолько ужасное, чтобы заслужить высшей меры наказания, мне, признаться, было нелегко.

  – Ты что, реально не знаешь? – удивился Ваня. – Это же иностранные агенты! Они за пиндосские гранты Россию продали! Круто мы их тогда зелёнкой, скажи, Гош!

  Бабочки в животе, едва зародившись, умерли. Как достаточно порой всего одной фразы, чтобы понять, какой недалёкий человек перед тобой!

  – Но мы им Родину просто так не отдадим! – продолжал тем временем Ваня. – Если понадобится, будем сражаться до последней капли крови!

  – Эти жиды ещё не знают, что такое настоящие русские патриоты! – поддержал друга Гоша.

  Мне вдруг стало скучно с этой компанией. И противно. Не очень-то мне верилось в то, что молодчики, всегда готовые бороться с зелёнкой против безоружных интеллигентов, с такой же готовностью пойдут самоотверженно сражаться за Родину в случае реальной опасности. Однако спорить не особенно хотелось. Да и зачем? Разумных аргументов такие всё равно не станут слушать, а сотрясать воздух зазря – есть ли смысл? Поэтому я вытащила из косметички зубную щётку и пасту, взяла полотенце и молча пошла умываться.

  Поезд уже тронулся, когда я, сделав свои дела, собралась был вернуться в купе. Но неожиданно моё внимание привлёк шум. Молодая девушка, уперев руки в боки, ругалась с проводницей:

  – Почему я должна ехать в одном купе с чеченами? Они ж совсем дикие, только с гор спустились! Вдруг они меня изнасилуют, убьют или продадут в рабство?

  Проводница в ответ спокойно объясняла, что, свободных купе, к сожалению, нет в наличии, поэтому ничем помочь не может.

  – Так выселите их из купе, к чёртовой матери! Я русская, почему я должна это терпеть?

  Так же спокойно проводница объяснила, что сделать этого никак не может, поскольку пассажиры точно такие же граждане и заплатили за билеты.

  Проходя мимо открытой двери купе, куда, как я помнила, та девушка вошла при посадке, я, не удержавшись, заглянула вовнутрь. Там сидел мужчина лет примерно за пятьдесят, сурового вида, в очках, с бородой, убелённой сединами, и две женщины – одна молодая, другая постарше, притом та вторая вполне славянской внешности. Этих женщин я видела впервые в жизни. Но мужчина... Я его сразу узнала. Да и как не узнать, когда мама всё лето щеголяла в футболке с изображением чеченского правозащитника Анвара Магомедова? Сколько раз, отправляя ему письма в СИЗО города Грозного, мама передавала от меня приветы! А мне – от него. Помню, как бурно мы обе радовались, когда его неожиданно освободили по УДО. Хотя лучше бы не сажали вовсе! Ведь и дураку было понятно, что марихуану ему в машину подбросили. Но судья добросовестно исполнила приказ сверху – посадить, невзирая ни на что. Я помнила, как стойко и мужественно держался отважный правозащитник. «Я уповаю на Всевышнего, – говорил он в последнем слове. – Если он считает, что мне надо находиться за решёткой, я и это приму». И надо же такому случиться, что я с этим человеком сейчас еду в одном поезде!

  – Слушайте, девушка, может, поменяемся местами? – предложила я скандалистке, которая к тому времени уже разошлась не на шутку. – У меня в купе все русские.

  Та посмотрела на меня недоверчиво, видимо, заподозрив какой-то подвох. С минуту косилась изучающе, стараясь раскусить несуществующий коварный замысел, затем спросила:

  – А там точно русские? Не обманываете?

  – Пойдёмте, сами посмотрите.

  Сопровождаемые облегчённым вздохом проводницы, мы отправились на смотрины в моё купе. Попутчицу, судя по всему, внешность и национальность потенциальных соседей вполне удовлетворили.

  – Хорошо, давайте поменяемся.

  Очень скоро мои сумки перекочевали в купе к человеку, к которому невесёлая история привлекла широкое внимание общественности. Девушка же, забрав свои чемоданы, отправилась к тем, кто, очевидно, были ей близки не только по крови, но и по духу.

  – Надеюсь, вы не против? – спросила я своих новых соседей.

  Магомедов, оторвавшись от ноутбука, кивнул, женщины же поприветствовали меня, дав понять, что очень даже не против моего соседства.

  – Кстати, Анвар Салманович, привет Вам от моей мамы – Алисы Лапиной.

  – Так это ты, Алёна? – отозвался правозащитник. – Привет! Как мама?

  Как? Да вроде хорошо, все живы-здоровы. С бабушкой сейчас на даче. А я вот в Оренбург еду на литературный семинар. Мама говорила, что я рассказики пишу? Вот решила отправить, попытать счастья, если повезёт, выиграю грант на издание собственной книги. Да, да, Анвар Салманович, те самые рассказики, что мама Вам в конверте присылала – про дом с привидениями и про зловещего чёрного кота, который в самую длинную ночь в году мог даровать людям сверхъестественные способности, но взамен требовал жертв.

  – Да, я помню, – ответил Магомедов. – Очень интересные рассказы!

  – А Вы тоже до Оренбурга?

  – Нет, мы с Мадиной, – он кивнул головой в сторону молодой чеченки, – до Самары. Там в СИЗО людей пытают, едем в командировку расследовать это дело.

  Вторая попутчица, Тамара Львовна, оказалось, ехала до Оренбурга и к чеченским правозащитникам никакого отношения не имела. Однако же из всего купе она оказалась самой разговорчивой и, как и я, искушённой в литературе – правда, больше в поэзии, чем в прозе. С Магомедовым о литературе, как выяснилось, особо не поговоришь – даже сейчас он был ужасно занят – то клацал клавишами на ноутбуке, то звонил кому-то, то ему звонили, обсуждали рабочие вопросы. Мадина залезла на верхнюю полку и вскоре заснула, Анвар Салманович всё ещё сидел за ноутбуком, а мы с Тамарой Львовной пили чай с конфетами и болтали о литературе, стараясь, правда, потише, чтобы не мешать соседям.

  Когда я вышла, чтобы выбросить в мусорный ящик чайные пакетики и обёртки от конфет, увидела стоящих в коридоре Ваню и девицу, с которой поменялась местами. Они смотрели в окно, обнимались и тихо о чём-то говорили между собой. Он ласково называл её Светиком. Стало быть, не зря менялись! Все от этого только счастливы!

  Поздравив себя с тем, что стала тем кем-нибудь, кто пришёл, нарушил «чужих людей соединённость и разобщённость близких душ», я с чистой совестью вернулась в купе, постелила себе постель и забралась на верхнюю полку, пожелав соседям спокойной ночи. Тамара Львовна уже спала. Магомедов ещё поработал, потом выключил ноутбук и тож

...

конец ознакомительного фрагмента