Текст книги "Белый единорог (СИ)"

Автор книги: Ольга Вербовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  Поначалу всё во дворце казалось Луису прекрасным. И огромные залы с колоннами, отделанными янтарём и позолотой, и люстры из горного хрусталя, и вазы с драгоценными камнями, и вышитые золотыми нитями гобелены. Замок Гедимина, пожалуй, не шёл ни в какое сравнение с дворцом, где всё дышало пышностью и великолепием.

  Сам Луис, разодетый в шелка и бархат, первое время чувствовал себя неловко в богатом одеянии, и, глядя на себя в большое зеркало, думал: «Неужели это я?». Ивона в роскошном платье теперь выглядела как настоящая королева. Впрочем, для Луиса она всегда была королевой, даже в лохмотьях. А Карл – маленьким принцем.

  Но чем дольше Луис жил во дворце, чем больше узнавал он других его обитателей, тем сильнее разочаровывался. Странствуя долгие годы по города и по сёлам, он повидал разных людей. Были и добрые и благородные, и злые и коварные. Но столько коварства и лицемерия Луис ещё нигде не встречал. Казалось, роскошь дворцовых покоев убивала в человеке всё лучшее, оставляя взамен самое отвратительное. Ложь, клевета, бесконечные интриги – эти люди ничем не гнушались в стремлении урвать себе кусок пожирнее. О том, чтобы обрести здесь настоящих друзей, не могло быть и речи.

  Не нашла здесь подруг и Ивона. Придворные дамы, помешанные на нарядах и украшениях, стремившиеся как можно чаще украшать головы своих мужей увесистыми рогами, считали её скучной. Особенно изумляло их то, что Ивона никак не стремилась стать фавориткой короля, тогда как каждая из них готова была за это душу продать.

  Да и сама королевская чета, судя по всему, от них не отставала. Король отнюдь не стремился соблюдать клятву верности, данную супруге перед алтарём. Королева же переживала неверность мужа в компании юных герцогов и графов.

  Всё чаще Луису вспоминались слова волшебника о трудностях в жизни. Знал ли Гедимин, в какое гнездо разврата попадёт мальчик? По-видимому, знал.

  – Наверное, это и есть самое трудное испытание, – сказал как-то Луис своей жене. – И для меня, и для тебя.

  Но как он тогда ошибался!

  Сны... Они снились Луису нечасто – что в детстве, что в зрелом возрасте. Но некоторые из них были настолько реальными, что внушали ужас даже после пробуждения. Ибо снились они не к добру.

  Один такой привиделся Луису, когда в городе свирепствовала холера, ежедневно собирая кровавую жертву. Добралась она и до дворца, где первым делом лишила жизни наследного принца (правда, поговаривали, что болезнь здесь ни причём – что его отравила королева-мачеха, чтобы посадить на трон своего сына). Придворные умирали один за другим. Не миновала беда и Ивону. Она уже пятый день почти не вставала с постели. Лекарь, глядя на неё, только качал головой.

  Луис ни на шаг не отходил от любимой женщины и всей душой надеялся на чудо. Как он был бы счастлив оказаться на месте жены, лишь бы она поправилась! Он молил судьбу об этом, но Ивона с каждый днём всё заметнее угасала.

  В ту ночь Луис, уставший, заснул лишь на рассвете. Снилось ему, будто бродит он по коридорам дворца, а навстречу ему – волшебник Гедимин, печальный и даже какой-то торжественный.

  – Мужайся, Луис, – произнёс волшебник.

  Больше всего на свете Луису захотелось кинуться ему в ноги, умоляя: «Сделайте же что-нибудь! Вы же чародей! Я не смогу жить без неё!», но он тотчас же проснулся.

  – Луис, – слабый голос жены окончательно вернул его к яви.

  – Я здесь, любимая! И буду с тобой всегда.

  – Будешь, – ласково ответила Ивона. – Но сейчас я должна уйти. Я вижу матушку. Она зовёт меня. Мы обязательно встретимся.

  – Ивона...

  – Не говори ничего. Ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете. Если бы у меня был шанс прожить жизнь заново, я бы... я снова убежала бы с тобой. Мне не жаль ни одного дня, что мы были вместе. Спасибо тебе... любимый...

  – Не уходи, любовь моя! – шептал Луис в отчаянии. – Не оставляй меня! Пожалуйста!

  Но Ивона уже его не слышала.

  – Тогда... возьми меня... с собой!

  Луис не помнил, сколько он лежал рядом с ней, закрыв глаза и вцепившись в холодную руку. Но смерть не приходила. Потом какие-то люди вырвали мёртвую женщину из его объятий, куда-то его увели, потом он услышал голос Карла.

  «Нет, я не могу умереть, – думал Луис, обнимая сына. – Я не могу оставить Карла. Надо жить. Жить».

  Так же он думал и последующие несколько дней, когда сам боролся с болезнью.

  «Тебе ещё рано, любимый», – говорила ему Ивона, лицо которой он видел, находясь между жизнью и смертью.

  К счастью, эпидемия свирепствовала недолго, и вскоре жизнь вошла в обычное русло.

  Луис после исцеления снова показывал фокусы, развлекая короля и придворных, и учил этому искусству Карла. Но, заметив, что мальчика больше привлекает музыка, отдал его на учение скрипачу.

  А время летит вперёд, не оглядываясь и не останавливаясь. И вот уже сын Луиса – семилетний мальчик – с гордостью показывает отцу, чему научился у скрипача. В музыке – ноты грусти и нежности – Карл играет её для матери, которой нет рядом, но которая слышит его там, на небесах. И должно быть, гордится своим ребёнком.

  «Семь лет, – думал отец, вспоминая себя самого в этом возрасте. – Столько же мне было, когда я начал убегать».

  Он благодарил судьбу за то, что Карлу, в отличие от отца, никуда бежать не придётся. У мальчика есть дом, есть отец, который его любит, есть сытая жизнь. Разве не этого Луис хотел для своего сына?

  – Господин, Вас желает видеть Его Величество король, – доложил так некстати вошедший слуга.

  – Хорошо, Марко, уже иду, – отозвался Луис. – Ты хорошо играешь, Карл, – обратился он к сыну. – Как только я вернусь, обязательно дослушаю.

  Мальчик, естественно, огорчился, но понимал: воля короля – закон.

  Через несколько минут Луис уже стоял у королевского трона.

  – Ты самый лучший фокусник при дворе, – начал король. – Ты очень ловко метаешь ножи мимо человека – так, что ни один его даже не заденет. Но в этот раз ты должен попасть человеку в сердце. А глаза в этот раз можешь не завязывать. Это будет величайшее представление века! Король Ричард Пятый убит во дворце родственника в тёмном коридоре. Отравленным ножом прямо в сердце. Какая драматическая смерть! Злоумышленник скрывается, но на следующий день его находят. Это оказывается слуга герцога Эдмонда. И Ричарда Пятого он убил по приказу своего господина. И... по ошибке. Этот клинок предназначался нам, Генриху Двенадцатому. Слугу-то простят, а вот герцог Эдмонд... Он будет обезглавлен на следующий же день... Готовься к представлению, фокусник. Мы, Генрих Двенадцатый, желаем, чтобы всё было сделано наилучшим образом. Возьми золото – это ещё только задаток. После получишь намного больше.

  Вернувшись к сыну, Луис долго размышлял над заданием, которое дал ему король. Как? Ему, фокуснику, поручено убийство, да ещё такое подлое! Зарезать из-за угла соседнего короля, чей безвременно ушедший сын был женат на дочери Генриха Двенадцатого. Известно, к кому перейдёт трон после его смерти. А кроме того, обвинив в этом дерзком преступлении герцога Эдмонда, король выиграет вдвойне, устранив больно ретивого фаворита своей супруги.

  Сам Луис не любил герцога и, к слову сказать, не стал бы жалеть о его казни. Первый при дворе интриган, Эдмонд и вправду мог бы злоумышлять против короля. Но меньше всего Луису хотелось, чтобы герцог поплатился головой за чужое преступление.

  К Ричарду Пятому фокусник тоже не питал особой любви, хотя в умении сделать своё королевство самый процветающим на материке ему не откажешь. То, которым владел Генрих Двенадцатый, не шло с ним ни в какое сравнение. Кроме того, Ричард Пятый захватывал земли в честном бою. Если бы он нашёл свою смерть на поле боя, это было бы справедливо.

  «Но если я не выполню приказа короля, – думал Луис, – мне самому не сносить головы».

  А значит, остаётся одно... Прости, Карл, не сумел отец уберечь тебя от невзгод бродячей жизни!

  «Вы всё сделали правильно, отец, – вспоминались Луису слова сына, которому в этом году исполнилось лет пятнадцать. – Теперь я понимаю: другого выхода у Вас не было».

  Не жалел о побеге и сам Луис, которого товарищи называли Филиппом. Им и в голову не приходило, что прибившийся к ним бродячий фокусник и есть безухий Луис. Уши он слепил из глины, лишь только покинул стены дворца. Тогда же он и научил сына откликаться на имя Алекс.

  Погружённый в воспоминания, Луис не заметил, как ноги сами принесли его к тому холму с одиноким дубом. С тех пор, как на этом месте добро билось с древним злом, прошло уже много лет, но время нисколько не изменило этого места. Луис снял шляпу и склонился в глубоком поклоне.

  – Вы не держали на меня зла, волшебник, – произнёс он вслух. – И я тоже не злюсь на Клода. Он и так уже наказан за свою неразумность.

  Память тут же покрылась мелкой рябью, из которой вынырнул немолодой, но ещё и не старый мужчина. Луис упорно тащил его, не давая уйти под воду. Выбравшись на берег, он положил бесчувственное тело на траву. Потом вместе с другими артистами трясли утопленника, пока вода не вышла из лёгких. Кто-то нашёл сухую одежду.

  К счастью, спасённый не успел наглотаться воды и пришёл в себя довольно быстро.

  – Спасибо, добрый человек, – сказал он, узнав, кто его спаситель. – Но, право же, не стоило. Я хотел убить себя.

  – Но зачем? – удивился фокусник. – Неужели жизнь совсем перестала радовать?

  – Увы, – горько вздохнул несостоявшийся самоубийца. – Я посеял такое зло, что нет мне теперь ни прощения, ни пощады... Ты слышал, что стало с Хироной и Намой?

  Конечно же, Луис как бродячий артист слышал эту ужасную новость. Ещё несколько дней назад вся труппа только и говорила о двух городах соседнего королевства, которые в одно мгновение спалили дотла огненные шары. Кто-то говорил, что эти шары упали прямо с неба, кто-то – что их принесли с собой двое бесноватых. Почти все горожане сгорели заживо, а кому посчастливилось уцелеть, тех поразил какой-то неведомый прежде недуг.

  – Эти шары сделал я, оружейник Клод. Придворный оружейник Его Величества Генриха Двенадцатого.

  Луис, поражённый вестью, отшатнулся от него, как от чумного.

  – На моих руках кровь невинных людей, – продолжал Клод. – Это я их убил.

  – Вы сделали это по приказу короля? – осведомился Луис.

  Клод кивнул.

  – Я глупец. Слепой глупец. Как мне было лестно, мне, простому оружейнику, когда король, сам король позвал меня ко двору! Я готов был просто прыгать от радости... А однажды Его Величество вызвал меня к себе и сказал, что желает, чтобы я сделал огненные шары, каждый из которых может в одночасье спалить весь город. «Не волнуйтесь, – успокаивал он, видя, как я испуган. – Жечь ими города мы не собираемся. Но если такие шары не сделать, король Ричард Пятый сотрёт наше королевство с лица земли. Останется лишь пепел. Но зная, что и у нас есть такие же огненные шары, он не осмелится этого сделать. Только ты, наш верный оружейник, можешь спасти королевство». И я поверил. Я изготовлял это оружие со всем усердием, на которое только был способен. Я забывал про еду и сон. И когда, наконец, огненные шары были готовы, был так горд за себя! Я искренне считал себя спасителем отечества! Только потом я узнал, что никаких огненных шаров у Ричарда Пятого не было. И почти тогда же услышал, как Генрих Двенадцатый говорил своим приближённым: «Теперь-то мы их поджарим, как гусей на вертеле!». Тогда я понял, что совершил ужасную ошибку, но было уже поздно...

  Слушая его, Луис вспоминал о своём невольном преступлении.

  – Не мне тебя судить, Клод, – проговорил он, приближаясь, чем немало удивил и его, и других артистов. – Я сам однажды чуть не погубил всё человечество.

  – Филипп, да ты бредишь! – послышалось из труппы. – Тебе солнцем напекло голову, и ты сам не знаешь, что говоришь.

  – Вы не могли, отец, – с сомнением покачал головой Карл.

  – Я вам никогда не рассказывал про единорога... – начал было Луис.

  – Да нет их, никаких единорогов, – оборвал его музыкант, самый старый из труппы. – Всё это сказки! Да и поздно уже – пора располагаться на ночлег.

  Утром Клода среди них не было. Что с ним стало, куда он ушёл на ночь глядя, Луис так и не узнал. Возможно, терзаемый муками совести, он всё же повторил попытку убить себя – и на этот раз успешно. Возможно, ушёл в монастырь грехи замаливать. Или же вернулся ко двору, чтобы уничтожить злодея, который обманом толкнул его на преступление.

  Но бедняга, по-видимому, так до конца и не узнает, какое великое зло разбудило его оружие. Луис и сам понял это через пару дней, когда Карл, испуганный, прибежал к нему со всех ног, крича, что за ним гонялось какое-то существо, похожее на чёрную лошадь.

  – ... А на лбу у него рог...

  На этот раз Луис не дожидался ночи с нетерпением, чтобы в который раз убегать в неизвестность. Напротив когда его сын и товарищи заснули, долго прогуливался в одиночестве, глядя на звёзды, словно стараясь запечатлеть всё их великолепие в своём сердце и разгадать тайну, которую скрывает их далёкий тусклый свет. Может быть, совсем скоро он уже не сможет смотреть на них снизу.

  Утром, прежде чем двинуться в путь, он долго смотрел на своих товарищей, изучая каждого в отдельности, пожимал им руки. Те удивлённо взирали на него, не понимая, почему вдруг фокусник собрался их оставить, и почему наотрез отказывается брать с собой сына.

  – Ты уже взрослый, Алекс, – ласково отвечал Луис на все просьбы Карла взять его с собой. – И талант у тебя есть. Когда ты играешь на скрипке, люди слушают, затаив дыхание. Я верю, ты обязательно поймаешь свою счастливую звезду.

  – Но почему Вы, отец, хотите оставить меня, нас всех? – в глазах юноши стояли слёзы. – Может, я огорчил Вас?

  – Нет, сынок, ты ни в чём не виноват. Возьми, – Луис протянул сыну свиток, на котором ещё вчера что-то долго писал. – Но обещай мне, что раскроешь и прочитаешь только дней через шесть.

  – Обещаю, – проговорил Карл. – Я сделаю, отец, всё, как Вы велите.

  – Умница! Ну, прощай, сын мой! – с этими словами Луис крепко обнял сына, с трудом сдерживая слёзы, выступившие у него на глазах.

  – Прощайте, отец. Может, мы ещё увидимся.

  – Конечно, увидимся. Но... очень нескоро.

  Покидая временное пристанище бродячих артистов, он разок оглянулся, ещё раз помахал всем рукой на прощание и двинулся в путь.

  Завтра будет уже ровно пять дней как Луис оставил сына и тех, кто за долгие годы странствий стали для него родными. Именно тогда астрологи обещают солнечное затмение. И если всё закончится благополучно, то утром шестого дня Карл распечатает письмо, чтобы прочесть следующее:

  «Мой дорогой Карл! Если ты читаешь эти строки, меня уже нет в живых. Но это значит, что жив ты, и живы те, кто рядом с тобой, чему я искренне рад. Прости меня, Карл – я не мог сказать тебе, куда иду. Ты, наверное, смутно помнишь, как в детстве я рассказывал тебе сказку о белом единороге. А ведь это не сказка. Помнишь, ты как-то спросил меня, где я потерял уши и зачем сбежал от волшебника Гедимина, если он относился ко мне по-доброму, но я не ответил? Теперь мне скрывать нечего да и незачем...».

  Прочитав, мальчик всё узнает. Только бы задуманное получилось!

  «Я не чародей, – прочтёт Карл уже в конце. – Но я отлично помню каждое слово того заклинания: я помню, как выглядела каждая буква в свитке, и каждый жест волшебника Гедимина, когда он его произносил. Когда-то, когда мои уши были ещё целы, он сказал мне, что в чародействе главное – верить. И сейчас я верю, что мой последний фокус удастся. Прощай, Карл, и помни: я тебя очень люблю. Где бы ты ни был, моя душа всегда будет с тобой. Твой отец». Вздохнув, Луис последний раз посмотрел на небо, голубое, словно воды чистейшего родника, кинул прощальный взгляд на раскинувшийся в бесконечность зелёный лес. Затем решительно поднялся на вершину холма.