Текст книги "Сын Солнца (Пожиратели крови)"

Автор книги: Ольга Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

2

Солнце садилось за красноватые отроги гор, когда тольтек въехал в небольшой поселок Минатлан, который его воины взяли всего несколько месяцев назад. Впрочем, слово «взяли» не вполне точно отражало произошедшее. Уютный Минатлан, расположенный у излучены реки Кокенкоатль, и буйно поросший белой акацией, не был поселком в обычном смысле слова. Он был… городом мертвых, где хоронили привезенных из-за большой воды белых людей, словно им не хватало земли у себя дома.

Такие маленькие поселки, собравшие груды сокровищ, были разбросаны по всей долине. Воины Ульпака разорили Минатлан, вынеся из гробниц множество чудесных вещей, о назначении которых не имели даже смутного представления. Великолепные деревянные, костяные и золотые блюда на тонких перекрещенных ножках, которые атлан подставляли себе под зад всякий раз, когда хотели сесть, как будто нельзя сидеть на циновках! Огромные продолговатые котлы, способные уместить целого быка, а глупые белые собаки предпочитали залезать в них сами и скрести себя щетками до изнеможения, вместо того, чтоб купаться в реках!

Тончайшие ткани с цветными рисунками, вазы, флейты, нефритовые ожерелья и браслеты… все это когда-то составляло неприкосновенную собственность покойников, а теперь украшало его отяжелевший от добычи отряд.

Как ни странно поселок вовсе не произвел на ягуара гнетущего впечатления. Напротив, здесь было очень уютно. По мнению тольтека, белые люди отличались редким легкомыслием и не умели сохранять подобающую смерти торжественную мрачность.

«Мин-атлан» можно было перевести как «царский род» или как «царство, окруженное водой» – и то, и другое казалось правильным. Помимо реки, город с трех сторон охватывали неглубокие каналы, по берегам которых полыхали алые крокусы, специально привезенные сюда из низких, болотистых местностей Ольмакко. Каналы не только снабжали город влагой, но и проводили границу между живыми и мертвыми – ведь духи, как известно, не могут пересечь текущий поток. На их дне были проложены плоские длинные ступени, чтоб ленивые желтые воды Кокенкоатля могли медленно стекать по глиняным желобам, образуя вечный круговорот.

Здесь, в терракотовых гробницах с круглыми крышами, похожими на шкатулки, вечным сном спали многочисленные отпрыски царских родов Атлан – тетки и племянницы, внуки и правнуки – те, кто по праву крови мог рассчитывать на все привилегии, кроме главной – трона. Коронованных особ здесь, конечно, не хоронили. Для них был предназначен особый город с целыми дворцами, садами и площадями, где устраивались красочные шествия в честь августейших покойников, танцы с цветами, игры в мяч…

Ульпак спешился возле одной из небольших усыпальниц в зарослях тонких фиолетово-белых ирисов. Проклятые атлан умели красиво обставлять свои жилища, корабли и гробы! Ягуар с новой силой почувствовал нахлынувшую на него неприязнь к белым собакам: их покойники «жили» лучше, чем люди его собственного народа. Тольтек отшвырнул ногой небольшой цветочный горшок, валявшийся у порога, и решительно вошел за невысокую ограду из обожженной глины. Она была расписана хороводом танцующих на волнах дельфинов.

Ульпак не обладал суеверием в отношении разоренных могил. Ему небольшая гробница казалась всего лишь домом, под крышей которого путнику в этих неспокойных местах безопаснее будет скрыться на ночь. Бэс тоже не имел ничего против вечернего убежища и спокойно следовал за новым хозяином, тычась мордой ему в плечо. Сквозь потрескавшиеся керамические плитки двора пробивалась трава. Конь занялся ею, не обращая внимание на пестрых длиннохвостых попугаев, перелетавших с забора на ветки акации и обратно.

Ягуар немного постоял, оглядываясь вокруг, и, не заметив ничего опасного, вошел под низкие своды склепа. Здесь было уютно. Атлан строили свои гробницы, в точности повторяя обычные жилища, с их утварью и обстановкой, только вещи покрывались толстым слоем погребальной синей краски. К удивлению тольтека, дом почти не пострадал от набега его воинов, только стулья кое-где были перевернуты, а драгоценные ткани сорваны со стен.

В северном углу на небольшом возвышении, посыпанном охрой, стоял тяжелый саркофаг. Царственное красное дерево, из которого он был вытесан, покрывало родные для Ульпака отроги Тулумских гор. Усталый ягуар усмехнулся, встретив в окружении враждебных непонятных предметов что-то знакомое. Он направился к саркофагу и, обнаружив, что тот пуст, без колебаний выбрал его для ночлега. С точки зрения дикого обитателя Тулумской возвышенности в таком поступке не было ничего кощунственного. Напротив, он оказывал честь духу-обитателю дома, прибегнув к его гостеприимству и предпочитая хозяйское ложе.

Как только голова Ульпака коснулась тростниковой циновки, которая покоилась на дне гроба, тольтек заснул ровным глубоким сном без сновидений. Лишь под утро его разбудило всхрапыванье Бэса, но, поняв, что ничего страшного не случилось, ягуар перевернулся на другой бок. В полудреме, скользя по грани между сном и явью, он вдруг увидел, что в дверях дома стоит какая-то тощая фигура.

Ульпак хотел вскочить, но тело его не повиновалось. Между тем фигура сделала несколько шагов вперед, и изумленный тольтек понял, что перед ним иссохшая грязная мумия, обмотанная лохмотьями погребальных пелен.

– Лежи, Ульпак, сын Капака. – прозвучал резкий скрипучий голос. – Лежи, ибо я рад, что ты предпочел мой дом всем остальным.

Тольтек снова хотел встать, но неведомая сила приковывала его к погребальному ложу.

– Я Сетофран, учитель всех царских детей при благородном и великом государе Мин-Экхене. Вряд ли ты слышал мое имя, его забыли в Атлан более 300 лет назад, а здесь, на землях диких племен не знали никогда… Твои воины ворвались в мой дом, ограбили его, а теперь ты спишь в моей постели, и я могу явиться тебе только во сне.

– Так значит это сон. – с облегчением прошептал ягуар.

– Наяву мертвые не ходят. – мумия усмехнулась, ее вид был скорее грустным, чем воинственным. – Я не могу нанести тебе вред, – продолжал Сетофрен, ибо чувствую в твоих жилах священную солнечную кровь царей атлан. Ее немного, но на есть! Я вижу, как ее сияющие искры пробегают по всему твоему телу, превращая недостойную тварь в человека.

Ульпак попытался ответить, но мумия жестом приказала ему молчать.

– Ты хочешь знать свое будущее? Тебе надо многое узнать… Я учил детей и вижу, что ты был бы не самым способным, зато самым упрямым из них. Если ты дашь мне слово, слово Ульпака, сына Капака, что завтра утром достанешь мое тело из ручья, куда его выбросили твои воины, чтоб я мог снова обрести покой в своем доме, я покажу тебе твое будущее.

– Слово Ульпака. – сдавленно прошептал ягуар.

Мумия удовлетворенно кивнула и отступила, как бы пропуская в комнату видение из другого мира. У тольтека возникло странное чувство: он словно раздвоился, одновременно продолжая лежать в деревянном гробу, и в то же время видя и ощущая себя в другом месте.

– Я подарю тебе три картины. – сказал Сетофрен. – Прочти их, как сможешь и помни: ты дал слово.

Ульпак увидел себя идущим по заброшенному городу в Тулумских горах. Его народ никогда не приближался к таким городам, они были древнее самой Атлан, даже белые собаки не знали сюда дороги. Кто их строил? Кто жил там и куда ушел? Этого не знал никто, кроме, может быть, духов Туудума, но их не принято спрашивать. Ибо ответ, который они могли дать, был бы невыносим для людей.

Этот город назывался Местом Змей, и теперь Ульпак понял, почему. Твари кишели у него под ногами. На каждом шагу он боялся наступить на сплетающийся, шипящий клубок. Перед ним был квадратный храм без крыши, построенный на вершине ступенчатой пирамиды. Тольтек видел свои босые ноги, осторожно ступающие среди скользких жирных тел. Зеленоватые каменные ступени были плотно обвиты корнями кустарников. Сквозь глубокие расщелины в плитах пробивались лианы.

Никто не препятствовал ягуару, но с каждым шагом он ощущал как воздух вокруг сгущается и точно выталкивает его. Дышать становилось все труднее. Ульпак чувствовал себя так, словно он нырнул, задержав дыхание, и никак не может вынырнуть. Наконец на подгибающихся ногах воин добрался до вершины пирамиды и через дверной проем увидел пустую внутренность храма. На квадратном базальтовом жертвеннике тускло поблескивал череп из хрусталя. Он казался совсем новым, точно печать времени, превратившая змеиный город в руины, не коснулась только его одного. От черепа исходила такая угроза, что руки тольтека невольно отдернулись.

Ульпак осторожно дотронулся пальцами до гладкой поверхности шара и тут же исчез из храма, из города, из видения…

Теперь он стоял на самом краю глубокой пропасти с совершенно круглыми краями. Ягуар хорошо знал эти места – старый жертвенный сенот в окрестностях Тулума, куда веками сбрасывались приношения богам. Когда прежние хозяева земли – те, что построили Место Змей, создали Туудум, прорыли в толще горы глубокие скважины – уходили отсюда в небо, земля дрожала и даже камень расступался перед ними. Именно тогда возникла Большая Дыра с идеально круглыми краями. Она была такой глубокой, что даже днем в ее недрах царил непроглядный мрак. Вода, плескавшаяся внизу, отражала кусочек ослепительно голубого неба. Оно казалось единственным осколком света в кромешной тьме и страхе сенота – единственной надеждой и ободрением для жертвы на верху.

Сейчас на краю пропасти был Ульпак. Он чувствовал, что его руки связаны, а голова кружится не от высоты. Просто перед церемонией он выпил священный напиток из листьев белены и теперь слушал только удары, отсчитывавших каждый его шаг. Ягуар был послушен этому ритму, как дитя матери. В ушах звенело, и, чтоб избавиться от этого звона, Ульпак готов был перешагнуть через край.

На голове у него был тяжелый золотой шлем, на предплечьях и запястьях рук – наборные золотые браслеты, шею сковывало спиралевидное ожерелье, от плеч до самого живота тело ягуара покрывал массивный золотой нагрудник. Эта груда металла должна была утянуть Ульпака на дно, даже если он не разобьется о воду, падая с такой высоты.

Звук барабанов в ушах стал совершенно нестерпим и, повинуясь его смертельному ритму, тольтек шагнул вниз…

Он видел, как гладкие стены сенота стремительно понеслись вверх, а потом страшный удар сломал его тело. Последнее, что успел заметить Ульпак, были громадные белые пузыри, уходившие вверх по мере того, как он погружался на глубину…

Чернота разомкнулась перед ним, и ягуар осознал, что идет по громадному залу. Вокруг него стояла ледяная мгла, пронизанная осколками звезд. Не было ни страха, ни боли, он сознавал себя сильным и могущественным. Но там впереди на каменном троне сидел тот, кто был сильнее и могущественнее его во сто крат – огромный Белый Ягуар. «Я умер, – думал Ульпак, – и теперь предстал перед божественным предком». Но странное дело – Ягуар был одновременно и его солнечным братом. Правая рука Ульпака, перехваченная красной шерстяной повязкой – символом царской власти – покоилась на плече Шкик, которую он и вел к трону, а Акхан, ласково улыбаясь, протягивал им маленького белого младенца с головой Ягуара. Больше тольтек ничего не видел.

Он открыл глаза и с силой потер их. В комнате никого не было. Странные сны растаяли, оставив тревожный осадок. Солнце било сквозь открытую дверь. Стоял полдень. Бэс давно и недовольно всхрапывал, не понимая, почему хозяин не позаботился его накормить.

– Сам виноват. – бросил ягуар, выходя во двор. – Ульпак тебя стреножил или привязал? Искал бы себе траву, ел листья.

Конь фыркнул и направился к ручью, чтоб напиться. Воин последовал за ним. Спустившись к воде сквозь заросли осоки, он осторожно обследовал берег и вскоре наткнулся на остов человека, обмотанный истлевшими обрывками дорогих тканей.

– Слово ягуара. Ульпак сказал. – бормотал он, извлекая мумию Сетофрена из воды. С головой пришлось повозиться, она застряла под корягой на дне. Из ее пустой глазницы выскользнула целая стайка пестрых рыбок.

Собрав все, что удалось найти, тольтек аккуратно собрал останки хозяина гробницы в свой плащ и отнес домой. Здесь он с почетом возложил скелет и голову атлана в деревянный гроб и, пожелав достойному Сетофрену спокойного отдыха от земной суеты, покинул гостеприимный Минатлан.

Посланные Ульпаку видения были отрывочны и неясны. Воин не мог истолковать ни одного из них, поэтому не стал даже задумываться над загадками атланского мудреца. В подобных вопросах он привык полагаться на малышку Шкик – вот кто видит сквозь время! С самого же Ульпака вполне достаточно уверенности, что в конце концов царские повязки лягут на его лоб и предплечье, хотя, конечно, ни путешествие в Дом Змей, ни прыжок в сенот не могли его обрадовать.

3

Дорога из Минатлана вела вдоль реки, которая сначала спокойно струилась по слегка всхолмленной местности, а потом врезалась в горные отроги. Низкие, колючие кусты терновника покрывали все мало-мальски затененные впадины, где можно было найти укрытие от солнца и высосать хоть каплю влаги из черствой земли.

Спешившись на крутом подъеме, Ульпак повел Бэса в гору. После восхождения он уселся среди клочьев желтой сухой травы, решив дать отдых себе и лошади. Вот уже вторые сутки путник ничего не ел, но это не беспокоило тольтека. Люди его народа были равнодушны к голоду и жажде, мальчиков с детства учили переносить любые лишения, и обряд посвящения в мужчины включал множество таких испытаний, по сравнению с которыми отсутствие еды казалось лишь легким неудобством.

Местность, над которой сидел сейчас Ульпак, на языке ягуаров называлась Низкие Холмы. Она тянулась вдоль реки и плавно переходила в высокие предгорья Тулума, где воин собирался найти Шкик.

Бедная блаженная девочка жила, как дикая птичка, тем, что по великой щедрости посылали ей духи-прародители. Одержимая царевна говорила брату, что люди народа Ягуаров, не смотря на запрет дяди, тайком разыскивали ее в горах, прося кто предсказаний, кто лечения от недугов и принося нехитрые подарки: сушеное мясо, кукурузу, яйца…

Еще пол дня, и он на месте. Жаль, Ульпак хотел бы вернуться из долины не с пустыми руками. Ему мечталось надеть на худенькую грязную шею Шкик золотые ожерелья белых собак, захваченные в их призрачных городах-могилах, украсить ее чело подвесками из голубого и белого нефрита, а руки от запястий до самых плеч бесчисленными легкими браслетами. Ему хотелось внести ее на руках в высокий Дом Старцев, где совет из 30 наиболее почтенных сановников признает права и власть верховной жрицы. Хотелось усадить на пестрые богатые циновки и презрительным щелчком пальцев, как и подобает властителю, пригласить стайку младших жриц убирать перьями священного Кецаля свою новую госпожу…

Но Ульпак ехал один. Без подарков, без войска и без добычи. Сейчас он больше нуждался в совете и помощи сестры, чем она в нем. Ягуар не заботился о том, как найдет девушку. Между ними существовала необъяснимая связь, которая позволяла брату всегда отыскивать Шкик без особых хлопот. Он правил конем, полагаясь на собственное желание свернуть в ту или другую сторону.

Так было и на этот раз. Девушка сидела прямо на земле и кормила воробьев которые пищали и копошились у ее ног. Услышав стук приближающихся копыт, она вскочила и приложила руку козырьком ко лбу. Ульпак выехал из-за гряды серых камней, направив Бэса прямо к ней.

– Ой! – блаженная отскочила. – Какое чудовище!

– Это лошадь, глупая невежа. – тольтек соскочил на землю и сгреб сестру в охапку.

– Боги дали человеку две ноги, чтоб он сам ходил по дороге! – Шкик опасливо косилась на всхрапывающего жеребца.

– А лошади – четыре, чтоб она могла носить людей вдвое быстрее. – ягуар прижался лбом к пахнущему солнцем лбу сестры.

– Какая Шкик грязная! – воин взъерошил пальцами и без того лохматые волосы девушки. – Даже бедный Ульпак не так воняет!

– Если б бедный Ульпак пожил здесь среди змей и голубиного помета, он вонял бы еще больше. – обиделась царевна. Теперь она смотрела на него, чуть запрокинув голову назад, и в ее черных раскосых глазах появилось странное выражение, по обветренным губам поплыла мечтательная улыбка, точно Шкик, оставаясь в мощных объятьях брата, ушла куда-то далеко-далеко.

– Ульпак видел его. – тихо сказала она. – И был рядом с ним. – ее руки дрогнули. – Жаль, что старый Ульпак уже не вернется, Шкик его очень любила, – девушка опустила голову, – но Шкик обещает любить нового еще сильнее.

– Новый, старый… – рассмеялся ягуар. – Не понимаю. – он помедлил. – Да, Ульпак видел его и даже…

– И даже получил капли его священной крови. – серьезно закончила блаженная. – Вы стали братьями. – она кивнула каким-то свои мыслям. – Сын Солнца вошел в род Ягуара и это хорошо. Это позволит Шкик любить его также, как Шкик любит Ульпака.

– Хватит болтать. – рассердился тольтек. – Ульпак голоден. – он подхватил сестру и, несмотря на ее сопротивление, усадил впереди себя на лошадь.

Ягуар пустил Бэса почти шагом и вскоре за новой грядой камней открылась небольшая пещерка, вход в которую густо зарос колючими кустами.

– Как тут можно жить? – Ульпак не требовал от сестры ответа, просто не понимал и злился. – Тут нельзя пролезть.

Острые колючки во многих местах оцарапали его загорелую кожу, на ней выступили темные капельки крови.

– Ульпак слишком большой и неуклюжий. – хрупкая девушка легко проскользнула внутрь.

Тесное обиталище Шкик не имело даже крыши. Дожди в этих местах были редкостью, поэтому полоумная царевна ничуть не страдала от того, что небо над ее головой затенялось лишь кривыми ветками терновника.

В углу лежала куча сухой свалявшейся травы, покрытая шкурой ламы – такой грязной, что невозможно было сказать, какого цвета было животное – белого или серого. Крошки еды были специально разбросаны на земле для птиц, и сизые скальные голуби по хозяйски расхаживали всюду, ни на секунду не переставая гулить. Ульпак знал, как трепетно его сестра относится к тварям небесным, но все же не мог не поморщиться.

– Как тут можно жить? – повторил он.

Девушка пожала плечами.

– Царственный братец предлагает бедной Шкик что-то получше? Может, получив солнечную кровь, Ульпак узнал, наконец, как стать владыкой?

– Не сейчас. – ягуар уселся в углу и пододвинул к себе горшок сухих кукурузных зерен. – Ульпак проголодался. Вода есть?

– Есть улитки. – отозвалась сестра. – Их здесь много. Шкик разведет огонь и пожарит на углях.

Воин не стал спорить, нежное теплое мясо вдохновляло его больше, чем жесткая, как камень, прошлогодняя кукуруза, от которой в желудке чувствовались тяжесть и резь.

Когда он наелся и вытянулся на земле, блаженно закинув руки за голову, Шкик подобралась совсем близко и, склонив голову на бок, заглянула ему в лицо.

– Ульпак что-то хочет рассказать?

Ягуар кивнул.

– Но ему лень говорить?

Тольтек лишь замурлыкал от удовольствия. Шкик всегда понимала его.

Грязные худые ладони царевны легли брату на лоб.

– Закрой глаза, – попросила она, – и вспоминай все, что было.

Ульпак поморщился, далеко не обо всем, что с ним происходило в последние месяцы, он хотел поведать сестре. Но его сознание уже гасло, словно купаясь в мягких волнах нежности, исходивших от Шкик. «Малышка все сделает правильно», – это была последняя мысль, которая пришла ягуару в голову, прежде чем он погрузился в блаженную полудрему.

Шкик была очень осторожна, она старалась не вглядываться в те обрывки картин, которые, всплывая в сонной памяти брата, причиняли ему боль. Но через час, сидя в углу напротив глубоко спавшего Ульпака, одержимая царевна знала о нем достаточно, чтоб то грустно покачивать головой и вздыхать, то улыбаться. Она и раньше понимала, насколько другим человеком становится ее брат, когда покидает свою бедную Шкик в этих горах и возвращается в мир, где люди так поразительно жестоки друг с другом. Сейчас по ее губам бродила горделивая, не свойственная замарашке улыбка. На земляном полу лежал величайший из вождей рода Ягуаров – кровный брат Сына Солнца, тот, кому суждено объединить под своей властью все тольтекские роды и принять из рук божественного побратима новые, более светлые законы, по которым люди станут жить века и тысячелетия…

Девушка шевельнулась, и от легкого шороха ее босых ног Ульпак мгновенно проснулся. Он не мог расслабиться даже здесь, где ему, казалось, ничто не угрожало.

– Шкик видела? – спросил ягуар, испытующе глядя на сестру, но сам первый не выдержал и опустил глаза.

Царевна кивнула.

– Все?

Снова кивок.

Ягуар замолчал, не зная, как восприняла сестра те страшные картины битв, грабежей и насилий, которые теснились в его голове.

– А его? Видела его?

– Трудно было смотреть глазами Ульпака. – тихо сказала она. – Шкик женщина, а Ульпак мужчина. – сестра помедлила. – Сначала Шкик чуть не задохнулась от ненависти. До сих пот болит голова. – царевна прижала пальцы к вискам. Ненависть мешала Ульпаку видеть Сына Солнца таким, каким его создали бессмертные боги. А потом Ульпак не верил… Ни одному слову. Хотя Сын Солнца и пощадил его. Ульпаку все время казалось, что его обманывают и держат для какой-то цели. Из-за этого Шкик не могла избавиться от чувства угрозы.

– Но потом-то Шкик должна была понять, что Ульпак смотрит на него иначе! – разозлился воин. – Довольно уже и того, что белый атлан получил посвящение рода Ягуаров.

– Ульпак глуп. – сухо отрезала девушка. – Что ему наша кровь? Сколько Сын Солнца будет Ягуаром? Минуту в вечности. Новый шаг к великому и тайному, о чем людям даже не стоит задумываться. – она замерла, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. – А вот Ульпак действительно получил много. Так много, что жизнь – наименьший дар из тех, которые сделал Сын Солнца. Ульпак станет царем. – сестра выдержала торжественную паузу. – И Шкик теперь знает, как ему помочь.

– Как? – ягуар напрягся.

– Хрустальный череп. – тихо сказала блаженная. Все думают, что он навсегда утрачен. Даже легенды о нем забыли так давно, что ни Тулума, ни Ар Мор, ни Атлан еще не было на земле. Но в Туудуме помнят… Поэтому знает и Шкик. Сюда иногда долетают обрывки мыслей и снов тех, кого называют «духами Туудума». Шкик не может выразить, кто они. Но от них исходят образы…

Она снова закрыла глаза и откинулась к стене. Ульпак присел рядом и подложил под спину сестре свернутую шкуру ламы. Девушка благодарно кивнула.

– Образы очень смутные и порождены они не людьми, но среди них я видела хрустальный череп. В нем заключена сила. Поэтому древние и поместили такой предмет на «своей земле». Шкик раньше не знала, где. Теперь знает – это Дом Змей. Ульпак должен его оттуда взять.

Ягуар свистнул.

– Ульпак, конечно, видел, как идет, наступая на гадов, но сон есть сон. – он махнул рукой в воздухе. – Наяву пусть Шкик режет брата, но Ульпак туда не пойдет.

– Пойдет. – спокойно возразила девушка. – Пойдет, если поймет, что при помощи этой штуки Шкик сможет помочь ему повязать голову царской повязкой.

– Да, но Шкик даже не знает, что там за сила! – возразил тольтек. – Раз о ней помнят в Туудуме. – Ведь Шкик не знает, как ее вызвать и как ею управлять!

Сестра кивнула.

– Не знает, но узнает, как только череп окажется здесь, и можно будет заглянуть в его глубину. – Ульпак забывает, кто такая Шкик. – она вскинула голову. – И кто он сам.

Ее брат сидел, скрестив ноги и горестно опустив голову.

– Ульпак не может. – тихо простонал он, – Ульпак не знает, что с ним. Ему то хочется разорвать дядю на куски и скормить собакам, то становится страшно.

– Ульпака слишком долго держали на привязи, – сказала девушка, – как обезьяну в саду. Если б его, как Шкик, выгнали в горы умирать…

– Не правда! – взорвался ягуар. – Ульпак уже десять лет не откладывает походного копья. Ульпака никто не может держать, как обезьяну! Ульпак… – он задохнулся от негодования.

Девушка скользнула к нему и обвила его шею руками.

– Не надо. – тихо сказала она брату в самое ухо. – Шкик знает, что Ульпак доблестный воин. Завтра он пойдет туда, куда указали боги. А сейчас пусть не думает об этом.

«Шкик права», – усмехнулся ягуар и крепко прижал хрупкое тело сестры к себе.