Текст книги "Все без ума от Евы"

Автор книги: Ольга Хмельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Юдина и Дашу отпустили домой под подписку о невыезде, когда уже рассветало. До дома они добрались через час.

– Сумасшедшая ночь, – сказала девушка, – просто какой-то кошмар! Почему они к тебе прицепились, эти «люди в черном»?

Она нырнула в холодильник, вытащила банан, почистила его, съела, а шкурку точным движением – не глядя – отправила в мусорник. Юдин проследил за полетом кожуры. Он никак не мог привыкнуть к этому Дашиному таланту.

«Один банан – сто калорий», – привычно подумала Даша.

Зашипел чайник. Зашкворчала яичница.

– Главное, что ты оказалась ни при чем, – сказал Вася, взяв из мисочки, стоявшей на столе, большое зеленое яблоко. – Скажу честно, когда я нашел у одного из нападавших фотографию, то подумал было, что ты имеешь к этому отношение, но потом появились эти волосы, и стало ясно, что попасть в туалет и на пятый этаж они никак не могли, потому что вчера ты была все время со мной. Это уже перебор.

– А что… за фотография? – спросила Даша.

Вася достал из нагрудного кармана свой снимок – точно такой же, как на паспорте. На обратной стороне была надпись: «Даше от Васи». Увидев снимок, девушка побледнела.

– Так они и в сумку мою лазили! – воскликнула она, зеленея и становясь похожей по цвету на яблоко, которым хрустел астроном.

– Ага. И волосы с плеч снимали, – добавил Василий. – Это кто-то из нашего отдела мутит, стрелки на тебя переводит. Мы же больше ни с кем особо не общаемся, по курилкам не шастаем, в кафе институтском часами не сидим.

– Это я по курилкам не шастаю и в кафе не сижу, – аккуратно напомнила Даша.

– Вот я об этом и говорю, – с досадой сказал коллективист Василий, обожавший болтать и общаться, – ты-то в основном на рабочем месте время проводишь, в отделе. И тем не менее кто-то вытащил фотографию и даже волосы твои с плеч снял. Значит, на расстоянии протянутой руки находился этот тип!

Даша и Вася посмотрели друг на друга.

– Ладно, – сказал Юдин, обнимая девушку за плечи, – сейчас я позвоню маме, потом мы пойдем в душ, а затем – спать. Хоть пару часов еще поспим. А вечером поедем к твоему папе и расскажем ему всю правду о камерунском бегуне. А то меня убьют, а одна ты так и не решишься восстановить, так сказать, историческую справедливость.

– Нет-нет, я не могу, – запротестовала Даша.

– Правда может быть очень неудобной, но все же это лучше, чем вранье, – попытался уговорить ее Вася.

Он бросил огрызок от яблока в мусорник. Тот шмякнулся о стенку рядом с ведром и упал на пол, оставив на обоях мокрый след. Юдин покраснел от досады.

– А какой смысл сообщать эти правдивые сведения моему папе? – спросила Даша. – Кому от этого будет лучше?

Вопрос повис в воздухе.

Ева стояла перед зеркалом. Ее глаза стали зелеными, вместо коротких темных волос на голове был длинный парик с волнистыми локонами, а скулы изменили форму из-за подушечек, вставленных за щеки. Ершова помахала себе рукой.

– Привет! – сказала она.

Незнакомая девушка в зеркале улыбалась и тоже помахала рукой.

– Может, отрастишь волосы? – предложил Еве муж. – Будет у тебя коса до пояса.

– Попробую как-нибудь, – согласилась девушка.

На ее смуглое лицо была нанесена светлая пудра. Образ завершала розовая помада. Из сурового лейтенанта и боевой подруги Ершова превратилась в молоденькую куколку.

– Ах, как хороша, – нахмурился Рязанцев, – смотри, веди там себя прилично! Сто процентов, у тебя сразу же нарисуются ухажеры. С точки зрения выполнения задания это хорошо, потому что никто не заподозрит в такой красотке опытного агента. А вот с точки зрения мужа агента – это дополнительные переживания.

– Мне никто не нужен, кроме тебя, – быстро сказала Ева.

Полковник обнял ее, повернул к себе и поцеловал.

– Я знаю, моя дорогая, – сказал он, снимая с девушки псевдоделовой пиджак с розочками и расстегивая на груди блузку, – я знаю.

Полковник подарил Еве долгий сладкий поцелуй.

– А это что? – спросил он супругу минуту спустя.

– Это лифчик с наполнителем, – ответила девушка, смущаясь, – он делает формы более соблазнительными.

– Еще более соблазнительными? – удивился Рязанцев. – Куда уж дальше-то!

Владимир Евгеньевич снял с Евы бюстгальтер и с любопытством повертел его в руках.

– Да, лейтенант Ершова, – сказал он наконец, – вижу, что вы со всей ответственностью относитесь к предстоящему вам заданию. Ложитесь, лейтенант, начальство выдаст вам последние инструкции!

Полковник мельком взглянул на часы. Минут двадцать у них еще было…

Денис Чабрецов налил себе пепси-колы, глотнул, подумал и долил стакан до краев.

– Хочешь? – спросил он Рязанцева. – Не могу больше пить кофе, меня от него тошнит. Мы за ночь, наверное, по паре литров выпили. Вот, перешел на холодное пепси. Там тоже кофеина много.

– Давай, – согласился полковник.

Денис налил Володе в стакан искристую пузырящуюся жидкость. Стекло запотело.

– Кайф, – сказал полковник.

– Вот-вот. Мне жена подсказала, – гордо сказал Денис. – Она же у меня доктор наук!

Чабрецов безмерно гордился этим фактом. Особенно его умиляло, когда супруга храбро принималась разгадывать вместе с ним кроссворды, нимало не смущаясь несоответствием поставленной задачи своему высокому научному статусу.

– Что будем делать? – спросил полковник, переходя к делу. – Меня нервирует ситуация вокруг Юдина. Фактов, казалось бы, много, а зацепиться не за что.

– Я вот думаю, – ответил Чабрецов, – может, мы чего-то не знаем? Возможно, Василий работает над чем-то другим, над решением какой-то иной научной проблемы, и именно поэтому он кому-то так интересен? Оружие какое-то, например, придумал. Систему наведения ракет или, напротив, систему противоракетной обороны? Или путем анализа сигналов от пульсаров обнаружил послание от неведомой цивилизации.

Лицо Дениса стало задумчивым. Полковник поморщился: в неведомые цивилизации он не верил. Чабрецов заметил на лице коллеги скептицизм и вздохнул.

– Ну должен же быть ответ на вопрос, почему охотятся только на Юдина, когда есть и Копейкин, и Захарова, и Сичкарь, и ловелас Белобородов, – сказал Денис, – они же работают в том же самом отделе и имеют доступ к точно такой же информации.

Чабрецов, не вставая, потянулся к полке и достал оттуда тоненькую папку.

– Ты читал личное дело Василия Васильевича Юдина? – спросил он.

– Ага, – кивнул полковник, – несколько раз. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что вся эта история связана с его пропавшим отцом. Так вот, это маловероятно!

– И все-таки, – не согласился Денис, – давай посмотрим еще раз. Вася Юдин – единственный ребенок одинокой матери, кассирши супермаркета. В детстве был хулиганом, постоянно попадал в переделки, играл в войнушку, на уроках был несобранным, витал в облаках, с трудом удерживал внимание. При этом учился хорошо, маму свою любил и старался ее не огорчать. В то же время для Анны Юдиной сын был и остался единственным светом в окошке. В личном деле указывается, что она очень любила в детстве своего сына, не пропустила ни одного родительского собрания, защищала его от нападок и всегда утверждала, что он – замечательный ребенок.

– «Замечательный ребенок» платит ей той же монетой, я это все знаю, – кивнул полковник. – Знаю и то, что к старшим классам мальчик подтянулся в учебе, увлекся астрономией, разгружал вагоны, чтобы купить себе телескоп, благо мощное телосложение позволяло. А потом поступил в университет, где стал лучшим студентом факультета, написал и защитил диссертацию и стал работать в НИИ космонавигации в отделе пульсаров. Живет вместе с подругой, лаборанткой этого же отдела Дарьей Гусевой, выпускницей пединститута по специальности «учительница младших классов», некоторое время работавшей в школе. Это все.

Чабрецов налил в стакан еще пепси и задумчиво смотрел, как вверх поднимаются пузырьки.

– А вот и не все, – сказал он, – у нас нет ответа на вопрос, где Васин папа. Заметь, Вася – сын кассирши. То есть его мама, хоть и является женщиной доброй и глубоко положительной, человек, скажем, среднего уровня интеллекта. А Юдин – гений! И это тем более заметно, что он сорвиголова, скандалист и бывший хулиган. Кто его отец?

– В свидетельстве о рождении стоит прочерк, – пожал плечами полковник. – И, Денис, я тебя умоляю: не надо придумывать историю о том, что Вася на самом деле – сын недавно почившего в бозе миллионера, за которым теперь гоняются потому, что он является законным наследником, и все такое прочее.

У Чабрецова вытянулось лицо.

– А почему бы и нет? – разочарованно спросил он.

– Потому что Вася ничего не знает о своем отце, и вероятность того, что он идентифицировал бы себя как сына какого-либо покойного капиталиста, равна нулю.

– Зато могла бы идентифицировать мать!

– Вот мать мы об этом и спросим, – кивнул полковник. – Представимся юристами, зададим пару наводящих вопросов и узнаем, что к чему. Но, если честно, я не верю, что такая милая дама, какой представляется Анна Юдина после чтения личного дела Васи, способна плести какие-либо интриги.

Ева шла по девятому этажу НИИ, цокая каблуками. На нее оборачивались. Высокая, стройная, в приталенном пиджачке с розами, под которым угадывался пышный бюст, в короткой юбке, открывавшей длинные ноги, она была неотразима. Образ завершали длинные локоны и розовая, как у Барби, помада.

«Всегда теперь буду так ходить, – подумала Ершова, – так приятно быть в центре внимания!»

Продолжая цокать каблучками, Ева вошла в офис ООО «Лючок», арендующего помещения на девятом этаже. Секретарша удивленно подняла брови, невысокий молодой человек в джинсах и свитере закашлялся, увидев Еву, словно ему перестало хватать воздуха.

– Здравствуйте, – пропела Ершова, глупо хлопая сильно накрашенными зелеными глазами, – я ваш новый дизайнер. А где Степан Георгиевич?

– Здравствуйте. Касьянов вышел, скоро будет, – ответила секретарша.

Она тоже была красивой, но рядом с Евой выглядела серой мышкой.

Ева села и принялась терпеливо ждать. Молодые люди, находившиеся в офисе, тут же принялись украдкой рассматривать ее ноги.

«Во всяком случае, проблем с выуживанием информации из мужчин у меня быть не должно», – думала Ершова, разглядывая мужской состав «Лючка» сквозь длинные опущенные ресницы.

– Хотите чаю? – спросил ее молодой человек в джинсах и свитере – тот самый, закашлявшийся. – У нас есть отличный жасминовый чай. Вам с сахаром или без?

– Без, – попросила Ева, поощрительно улыбнувшись мужчине и сверкнув зелеными глазами, – я берегу фигуру.

«Думаю, Барби должны быть обескураживающе простыми, как дверь», – подумала Ершова.

В коридоре прозвучали уверенные шаги, в приемную вошел Степан Касьянов. Кожа на лице у него была серой и нездорово-рыхлой.

«Бессонная ночь», – подумала Ершова.

– Добрый день, Степан, – сказала она, вставая с кресла, – я ваш новый дизайнер.

– Очень приятно, – сказал Касьянов, с трудом сдержав улыбку при виде Евы, сменившей образ и размер бюста, – очень-очень приятно. Вы, наверное, Ева Щукина?

– Да, – ласково улыбнулась Ершова-Щукина, – это я. Я, правда, недостаточно опытный дизайнер…

– Ничего, – ответил Степан, – вы всему научитесь, я уверен. Пойдемте ко мне в кабинет, побеседуем. Чаю хотите? У нас есть жасминовый.

У молодого человека в джинсах и свитере разочарованно вытянулось лицо, но тут Ева повернулась, лучезарно улыбнулась парню, подхватила чашку со сделанным им напитком, сказав: «Спасибо, чай мне уже сделали», – и лишь потом пошла вслед за Касьяновым. Паренек просиял.

– Вы прекрасно выглядите, Ева, – сказал Степан, когда дверь в его кабинет бесшумно закрылась. – Я даже не сразу вас узнал. Если честно, понял, что это вы, только тогда, когда вы представились нашим новым дизайнером.

Ева отхлебнула горячую жидкость, в которой плавали какие-то белые ошметки, оказавшиеся лепестками жасмина, и с интересом осмотрела кабинет Касьянова. Стены были светло-желтыми, солнечными, в углу стоял небольшой платяной шкаф, резной, красивого шоколадного цвета. По стенам были развешаны фотографии в деревянных рамках. На столике стоял маленький электрический фонтан. Струйка воды, журча, лилась на колесико, оно крутилось с негромким стуком, вращая лопасти мельницы, позвякивавшие при движении.

– Симпатичная мельница, – заметила Ева.

– О да! – кивнул Степан. – Мне она тоже очень нравится. Успокаивает нервы, знаете ли. Для почечника это очень важно. Как понервничаю, так сразу становится хуже, приходится ложиться на диализ.

Ершова ахнула.

– Степан, – сказала она Касьянову, – я вам от всей души сочувствую. Неужели ничего нельзя сделать? Диализ… Это же, насколько я знаю, небезопасно для организма.

– Будем ждать, когда технологии продвинутся и это станет безопасно, – вздохнул он. – Ну да ладно! Все мы чем-нибудь болеем, но это не повод раскисать.

На стене над столом, прямо за головой Степана, висела фотография женщины с пышными темными волосами.

– А это ваша мама в молодости? – спросила девушка, чтобы сменить грустную тему на более жизнеутверждающую. – Я видела ее ночью, с вами.

– Да, – кивнул Степан и улыбнулся, – это мама. Правда, фотография сделана давно, еще до того, как мамочка поседела. Красивая, правда?

– Восхитительная, – кивнула Ева. – Прямо-таки кинозвезда! Она похожа на Грейс Келли.

Касьянов улыбнулся еще шире.

– У нее было трудное детство, – сказал Степан, – мама родилась после войны, когда царила повсеместная разруха и есть было почти нечего. Ее мать, моя бабушка, работала с утра до вечера, она почти не видела дочь. Мама сразу же после школы тоже пошла работать в магазин, она так и не получила никакого образования, кроме средней школы. Красивая была девушка… Мама пользовалась повышенным вниманием мужчин, у нее было несколько романов, что общество не одобряло. На маму косились соседи, она была изгоем, ее называли и «проституткой», и «гулящей девкой». Потом мать вышла замуж за моего папу, и у них родился я – хилый, слабенький ребенок. Я так и остался хилым и слабеньким, увы, хотя меня возили по курортам и по бабкам-знахаркам. Я полдетства провел в больницах.

Степан улыбнулся, но улыбка вышла кривой.

– Я очень вам сочувствую, – сказала Ева, едва не расплакавшись, – но ведь все еще можно поправить? Вы до сих пор живы, и это главное.

– Конечно, – кивнул Степан, – наука движется вперед семимильными шагами, я не перестаю надеяться. Достаточно одного такого гения, как Вася Юдин, и все – моя проблема решена. Я верю, что кто-то откроет способ проводить безвредный диализ, и все будет в порядке. Кстати, – сменил он тему, – я так понимаю, что вы хотите поближе познакомиться с отделом, в котором работает Василий. Изучить, так сказать, обстановку изнутри?

– Да, – кивнула Ершова, – если можно, помогите мне познакомиться с сотрудниками отдела под каким-нибудь благовидным предлогом.

– Нет проблем, – кивнул Касьянов, – я уже все продумал. У меня в отделе пульсаров есть подруга… девушка… ну, в общем, признаюсь честно, мне там нравится одна дама. Жизнь-то продолжается!

«Вон, Степан из фирмы по производству пластиковых люков за Захаровой вроде ухаживает…» – вспомнила Ева слова Даши.

Степан слегка покраснел. Румянец на серых, дряблых щеках еще сильнее подчеркнул плачевное состояние его здоровья.

– Так что, – продолжил Касьянов, – я могу попросить вас, Ева, передать что-то Маргарите Захаровой. Так вы сможете познакомиться с ней, а в перспективе и наладить отношения со всем отделом. Тем более что вы прекрасно выглядите.

– Спасибо, – искренне сказала Ева.

Ей было прямо-таки стыдно, что она здорова, в то время как Касьянов страдает от тяжелой болезни.

– Я сейчас дам вам деньги, – засуетился Степан, – вы купите баночку кофе и коробку с четырьмя эклерами в магазине «Русь» в соседнем с НИИ доме, а потом занесете ее Маргарите на четвертый этаж, комната четыреста четырнадцать… Впрочем, вы же там были. А я позвоню, предупрежу Захарову, скажу, что кофе и пирожные – это подарок от меня.

И он протянул Еве купюру.

– Что вы, что вы, – забормотала девушка, – я куплю на свои. Кстати, что вы любите?

– Я много чего люблю, – вздохнул Степан, – но мне почти ничего нельзя. Ну, успехов в отделе пульсаров. А Маргарите я позвоню.

– Спасибо, – повторила Ева, вставая.

Она еще раз взглянула на декоративную мельницу, лопасти которой неторопливо крутились, поскрипывая, и вышла.

Василий Юдин с большим интересом изучал график, который нарисовала на мониторе компьютерная программа, когда дверь в отдел раскрылась и в помещение вошла исключительной красоты женщина. В руках она держала большой пластиковый пакет. Вася быстренько изучил гостью с головы до ног. Пышные локоны показались ему явно лишними, ярко-зеленые глаза он, по старой хулиганской привычке, тут же окрестил про себя «развратными». Зато грудь и ноги Василий разглядывал долго и тщательно.

«Хороша», – решил наконец Юдин.

Девушка мило улыбнулась. Было видно, что она чувствует себя не совсем уверенно.

– Привет, – сказал Василий, вставая.

Для него оторваться от компьютера было само по себе поступком экстраординарным.

– Привет, – кивнула красавица, молясь про себя, чтобы цветная линза не выпала из глаза в самый неподходящий момент. – Я ищу Маргариту Захарову. Я работаю дизайнером на девятом этаже, в «Лючке». Меня попросили передать госпоже Захаровой пакет.

Гостья, как зачарованная, все смотрела и смотрела в Васины глаза.

Раздались торопливые шаги. Рядом с Евой материализовалась невысокая полненькая и кудрявая брюнетка. Решительный вид, большие губы, настороженный взгляд. Кучерявые волосы брюнетки были выкрашены в рыжий цвет, но корни выдавали природный колер.

«Здравствуй, Даша», – мысленно поздоровалась с Гусевой Ева.

Глаза Дарьи были с подозрением прищурены.

– Захаровой? Я передам, – решительно сказала Даша, – Маргарита сейчас занята. Я оставлю пакет на ее рабочем столе. Это входит в мои обязанности лаборанта.

Дарья протянула руки. Беззвучно скрипнув зубами, Ева передала Гусевой пакет с кофе и пирожными. Пискнул компьютер, Василию пришло новое сообщение, и он тут же вернулся на свое рабочее место, потеряв к Еве всяческий интерес.

«Да, первым делом – самолеты», – подумала Ершова, балансируя на высоких каблуках.

– Спасибо, – по возможности сердечно сказала девушке Ева, – конечно, поставьте пакет на стол.

Она повернулась и пошла к выходу. Василий, который казался совершенно погруженным в работу, тем не менее на секунду оторвался от сообщения и бросил в спину красавице короткий взгляд. Что-то в ней показалось ему знакомым…

Женщина, сидевшая за кассой, выглядела именно так, как выглядят женщины за пятьдесят, полностью посвятившие себя хлопотам о ребенке. Полноватая, без макияжа, с добрым и чутким лицом, мать Василия Юдина производила впечатление заботливого и мягкого человека.

«Иногда внешность обманчива, – подумал Чабрецов, – бывает, что человек кажется не способным к решительным действиям, а внутри у него оказывается жесткий стержень, эдакая косточка, которая в какой-то момент проявляется и делает человека твердым, как кремень».

Почему-то ему казалось, что мама Юдина – из этой породы. Рязанцев осмотрелся. Очереди не было. Можно и поговорить.

– Добрый день, – обратился он к женщине, – вы Анна Васильевна Юдина?

– Да, – кивнула женщина, глядя растерянными глазами на двух солидных мужчин.

– Мы – юристы из бюро, занимающегося наследством, – пояснил Денис, приглушив в голосе привычные командные нотки и пытаясь говорить по возможности сердечно, – недавно скончался бизнесмен Вениамин Юдин, мы разыскиваем его родственников.

Напряженное лицо женщины расслабилось.

– Нет, – засмеялась она, – спасибо, конечно, но вы не по адресу обратились. Вениаминов среди наших родственников нет.

– А фамилия такая же, – продолжал настаивать Рязанцев. – Понимаете, – продолжил он, – шеф сказал нам найти родственников этого Вениамина, а мы уже неделю никого не можем найти. Может, вы все-таки подумаете?

Как и предполагал полковник, его псевдожалобные интонации подействовали.

– Сейчас я попрошу кого-нибудь заменить меня на кассе, – сказала Анна Васильевна, – мы поговорим, и вы поймете, что к Вениамину Юдину мы никакого отношения иметь не можем.

– Спасибо, – смиренным хором ответили Владимир Евгеньевич и Денис.

Анну после короткого разговора заменила другая кассирша, после чего все трое прошли в маленькую тесную подсобку и уселись на шаткие стулья.

– Понимаете, – пояснила Анна, – Юдины – это фамилия моих родителей. В замужестве я носила фамилию Маросейчук, но после развода поменяла ее обратно на девичью.

– А вашего мужа звали не Вениамином? – спросил Чабрецов, очень натурально изобразив легкую придурковатость.

– Ну как же вы не понимаете, – нахмурилась Анна. – Моего бывшего мужа звали Александр Маросейчук, он – не Вениамин и тем более – не Юдин.

– Ага, – кивнул Чабрецов, – а братьев и сестер у вас нет? А вдруг ваш брат, Юдин, имел внебрачного сына Вениамина Юдина, о котором вы ничего не знали, например?

– Нет, – покачала головой Анна, – у моих родителей детей, кроме меня, не было. Следовательно, внебрачных детей у несуществующего брата тоже быть не могло.

– А у вашего отца? – не отступал Чабрецов.

Лицо у Дениса было при этом столь неинтеллектуально бесхитростным, что Рязанцев просто диву давался.

«Ну дает, ну, клоун!» – подумал Владимир Евгеньевич с восхищением.

– Не было, значит, внебрачных детей, – сказал Чабрецов и так грустно вздохнул, что, казалось, еще секунда – и по его щеке потечет слеза.

– Мне жаль вас разочаровывать, но не было, – подтвердила Анна.

– Кстати, – сменил Чабрецов тему, – известный ученый Василий Юдин – не ваш, случайно, сын?

– Мой, – гордо ответила Анна Васильевна и так широко и довольно улыбнулась, что было ясно, что о нападениях на Васю его мама не имеет ни малейшего понятия.

– А он разве не Маросейчук? – спросил Денис. – Или вы после развода и сыну сменили фамилию?

Анна чуть заметно нахмурилась. Повисла пауза.

– Ой, извините, – очень натурально раскаялся Денис, – я уже лишнее, наверное, спросил. Вас, наверное, смутил?

– Да нет, ничего, – пожала плечами Анна, – просто Вася не является сыном Маросейчука, это мой личный, собственный ребенок. Мы из-за этого и развелись.

«Личный ребенок – это хорошо, но почкование пока еще не изобрели», – подумал полковник.

– Сочувствую, – брякнул Чабрецов.

– Да что вы! – рассмеялась женщина. – Из-за чего мне сочувствовать-то? Да, Василий – это результат курортного романа, последствие внезапно вспыхнувшего чувства, до этого я много лет лечилась от бесплодия, а детей все не было. Так что появление Васи было для меня огромным счастьем. Конечно, муж устроил скандал и ушел. С тех пор я одна. Но ни о чем не жалею!

– И правильно, – с чувством сказал Денис, – вот у меня есть маленькая дочка, и я тоже считаю, что ребенок – это самое главное и что это вообще самое лучшее, что я сделал за свою жизнь.

Анна улыбнулась, кивнула и мельком взглянула на часы.

– Я желаю вам найти родственников Вениамина как можно быстрее, – пожелала она, вставая.

Но Чабрецов и Рязанцев еще не были готовы расстаться с Юдиной.

– А отец ребенка… не захотел жениться на вас? – горестно спросил Рязанцев.

– Ну что вы, – вздохнула Анна, – он был женат. У нас был короткий роман на отдыхе, кто после этого женится-то? Он и не знал, что у меня родился Васенька.

– А где вы отдыхали? – заинтересовался Чабрецов. – Вот мы в прошлом году в Плес с женой ездили, на Волгу.

– Дело было в Анапе, – ответила Юдина. – В сентябре. Море, мягкое солнце, фрукты… Так и получилось.

Анна встала.

– Извините, что не смогла вам помочь с Вениамином Юдиным, – еще раз сказала она, – до свидания и всего хорошего.

Рязанцев и Чабрецов вышли на крыльцо. Воздух был приятно-свежим. Накрапывал мелкий дождик.

– Погода как в Лондоне, – сказал Владимир Евгеньевич, глядя в светло-серое небо.

– И в Анапу она, конечно, не ездила, – в тон ему добавил Денис, нажимая на кнопку на брелоке автомобильной сигнализации. – Половина из того, что рассказала нам Анна Юдина, – враки!

Фары черной «Калины» Дениса дважды мигнули.

Ева, которую Даша так технично выпроводила из отдела, двинулась по коридору в сторону того самого туалета, где ночью разыгралась драма с участием Василия и четверых преступников.

«А Даша, оказывается, жутко ревнивая, – с сожалением думала Ершова, – прямо как цербер».

В коридоре было пусто. На двери туалета красовалась большая табличка «Ремонт». Ева быстро дошла до площадки лифтов, где стояли несколько мужчин, вытянувших при виде Евы шеи. Ершова прошла мимо, не взглянув на них. Пожарная лестница располагалась в самом конце коридора, за углом. Девушка открыла скрипучую дверь и увидала лестницу. Ночью, в панике, шуме, угаре и спешке, эту лестницу никто из стражей порядка так и не осмотрел.

Ева поднялась на пятый этаж и вышла в коридор. Отсюда был виден вход в женский туалет, расположенный прямо над мужским. Там тоже висела табличка «Ремонт».

«Они вышли отсюда, – сказала себе Ершова, – и поднялись по лестнице черного хода, пока не выбрались на крышу».

Ершова прошла по узкой лестнице с бетонными ступеньками, освещенной желтыми тусклыми лампочками. Пожарной лестницей пользовались редко, и все же пыли было немного. Видимо, здесь время от времени убирали. К тому же здесь иногда кто-то курил: приглядевшись, Ева обнаружила на бетоне следы пепла. В углу лежал окурок.

На площадке восьмого этажа Ева остановилась. Лампа тут перегорела. Пыль стала плотнее, но на полу по-прежнему нельзя было различить отдельных следов. Девушка присела на корточки, вытащила из подкладки бюстгальтера миниатюрный фонарик и посветила на бетон. Ничего. Ева наклонилась, тщательно изучая каждый сантиметр. И возле самого порога увидела еще один волос, закрученный спиралькой и покрашенный до середины рыжей краской.

«Ага, – думала она, – она была здесь, Даша Гусева!»

Раньше Ева склонялась к мысли, что Дарьины волосы подбросили на место происшествия, чтобы сбить с толку правоохранительные органы, но теперь она усомнилась в истинности этой версии.

Чабрецов и Рязанцев стояли возле машин, но уезжать не спешили. Листья на кленах уже кое-где начинали желтеть и краснеть.

– Конечно, враки, – согласился полковник, – дело было не в Анапе, никакого адюльтера не случалось, развод с Маросейчуком произошел не из-за беременности Анны… ну, хотя бы потому, что в те времена генетические методы проверки на отцовство распространены не были, а среди родственников, как известно, всегда можно найти какую-нибудь двоюродную тетушку, на которую малыш якобы удивительно похож.

– Вот насчет этого момента я не уверен, Анна – честная женщина, она могла сама во всем признаться мужу.

– Неважно, – сказал Денис, – в любом случае ребенок, конечно, не от Маросейкина, но и не от парня, с которым наша дама якобы познакомилась на курорте. Тем более сто процентов, что никакой поездки на курорт и не было.

– Не Маросейкина, а Маросейчука, – поправил его Чабрецов.

– А от кого тогда у нее ребенок? И зачем ей врать? Особенно нам? Мы-то случайные люди, нам же все равно.

– Мы вряд ли это когда-нибудь узнаем, – сказал Денис, – тем более что мне кажется, что смысла докапываться до истины нет. В советские времена к случайному сексу, супружеской неверности и внебрачным детям относились совершенно не так, как сейчас. Все пальцем показывали, стыдили, за спиной шептались. Это был ужасный позор.

– Все это ясно, – кивнул Рязанцев, тоже нажимая на кнопку брелока автомобильной сигнализации, его «УАЗ Патриот» дважды мигнул, – понятно, как дважды два, но все-таки мне хотелось бы знать наверняка, кто отец Василия Юдина, пусть это даже не имеет никакого отношения к нападениям на него. Желательно, чтобы в этой истории не было белых пятен.

– А что, если Анна не знает его имени? Отца ребенка? Например, Вася – результат секса со случайным попутчиком в поезде. Или, что тоже очень вероятно, это была связь с начальником, и Анна пообещала ему, что никогда не раскроет тайны. В общем, как бы то ни было, я не думаю, что нападения на Василия связаны с его происхождением. Лучше обратить внимание на то, что прибор, созданный его отделом, может подкосить многомиллиардную индустрию спутниковой навигации. В этой ситуации больше всего денег потеряют американские и английские корпорации. Вот в том направлении и надо копать.

– Денис, – не согласился Рязанцев, с вожделением глядя на кафе с неоновой надписью «Пицца» на крыше, – неужели ты думаешь, что эти доморощенные атаки организованы какой-нибудь корпорацией-монстром? Эти ребята просто-напросто попытались бы взять на работу Юдина, Захарову, Белобородова, Сичкарь и Копейкина. Это же всего пять человек! Даже если им платить по миллиону в год, это не такая уж большая сумма в данном случае. Думаю, корпорации еще не разнюхали об этом эпохальном изобретении, а НИИ космонавигации старается не светить свой прибор, пока не готово свидетельство Роспатента. Так что я думаю, что причина атак на Юдина – в чем-то другом. Но я пока не знаю, в чем именно.

– Мне не дают покоя Дашины волосы, обнаруженные на месте происшествия, а также любовники на втором этаже, – вздохнул Чабрецов. – Волосы, возможно, кто-то подбросил. Но зачем? Кто?

– Ну, понятно зачем, – сказал полковник. – Чтобы мы сейчас ломали голову и проверяли Дашу «от» и «до».

Чабрецов, который собрался было ехать, закрыл машину и начал неспешно перемещаться в сторону киоска, принюхиваясь. Ему очень хотелось есть. Вообще-то всегда, когда он не спал ночь, у него просыпался зверский аппетит.

– Ну пойдем поедим, – согласился Владимир, правильно истолковав намерения коллеги. – Заодно продумаем самую вероятную версию. Я не думаю, что нападение в ближайшее время повторится. Несколько дней у нас есть. Преступникам надо залечить раны.

– Я тоже так думаю, – согласился Денис.

Коллеги зашли в пиццерию, где было тепло и накурено, и сели у окна.

– В общем, особо подружиться мне пока ни с кем в отделе пульсаров не удалось, – сказала Ева Степану, – местные женщины чересчур ревностно защищают свою территорию от моих посягательств.

– Ну, – засмеялся Касьянов, – при вашей, Ева, внешности это неудивительно! Был бы я женщиной, тоже бы постарался максимально оградить вас от общения с близкими мужчинами. А то мало ли что!

Ершова обратила внимание, что Степан стал выглядеть еще хуже.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Не дождетесь, – криво улыбнулся мужчина, – все хорошо. Сейчас мы вместе сходим в отдел, к Рите Захаровой, и я скажу всем, что вы – моя кузина и что вы скоро выходите замуж. Я думаю, это позволит разрядить обстановку. Маргарита в молодости занималась рисованием, я думаю, будет вполне естественно, если я попрошу ей помочь вам с дизайном люков.