Текст книги "Счастье на снежных крыльях. Назначена истинной"
Автор книги: Ольга Гусейнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 2
Зачем мне нужны тень и телевидение
– Тебе лучше встать и привести себя в порядок перед приходом супруга! – категорично заявила Делария, едва за Амилой закрылись двери. Мне дар речи на несколько секунд отказал, а она наставительно добавила: – Эрат не любит, когда женщина…
Преодолев чудовищную слабость, я села и ледяным тоном оборвала нахалку:
– Я больше чем уверена, ты даже представления не имеешь, что Йелли любит, а что нет! Две недели ваших, хм-м… коротких контактов проходили явно не с целью общения на тему его жизненных предпочтений и интересов. Поэтому никогда не смей при мне его обсуждать или давать ценные советы, как себя вести с собственным мужем!
– Ты мало знаешь о…
Я одарила ее коронным папиным взглядом «еще слово – и ты труп». Подействовало! Затем решила расставить все точки над «ё» – мне одной ведьмы-командирши здесь за глаза хватает, чтобы позволить им плодиться на мою голову. Тем более терпеть бывшую любовницу мужа. Эх, не ищу я легких путей. Должна же была ситуация с Машкой хоть чему-то научить, но, кажется, я вновь наступаю на одни и те же грабли, поэтому, взяв официально-холодный тон, заявила:
– Делария, давай сразу проясним важные условия наших взаимоотношений. Первое: я уже достаточно взрослая, чтобы самой отвечать за свою жизнь и решения. И командиры мне не нужны. Второе: так уж вышло, что главная в этом доме – я, хоть и под присмотром Амилы. Пока. Поэтому твои наставления мне точно не нужны! А если потребуется совет, то я обязательно обращусь за ним… к более опытному.
Шаа слушала с прямой спиной, словно сжатая пружина, и сверлила меня возмущенным полночным взглядом. Единственное, что в ней не «посерело», – глаза. Они по-прежнему были очень яркими, раскосыми и красивыми.
– Хорошо, шааза, я поняла, – произнесла она глухо.
– Мне нужна спутница, которая ответит на вопросы, заданные мной, – продолжила я, смягчив строгий тон. – Помощница, в конце концов. Подруга, а не руководитель! Верная и надежная.
Делария заметно расслабилась, изящно оперлась локтем о подлокотник и веско заметила:
– В отличие от большинства служащих дворца, я дала расширенную клятву верности и преданности. Не только роду Арэнк, а тебе лично!
– Да-а-а?.. Когда это? – опешила я.
Почувствовав себя более сведущей и на шаг впереди, моя несостоявшаяся начальница не сдержала самодовольную ухмылку:
– Еще утром, когда тебя сюда перенесли из ваших разгромленных покоев. Шаазы, прежде чем уйти по делам, заставили меня поклясться, что твоя жизнь будет важнее моей. Поэтому твои благополучие и жизнь теперь для меня на первом месте. Мы связаны не только магией, но и клятвой.
– Странно, что Амила позволила, – удивилась я. – Меня она вчера чуть не расчленила за раздачу магии направо и налево.
Делария нервно повела плечами и радостно сообщила:
– Ох, шааза Кайя, если бы не нападение, меня бы точно расчленили. А так повезло просто. Когда тебя сюда принесли, мне приказали заблокировать связь, но я осталась серой! Шаазы втроем посовещались недолго, затем приказа… сделали мне предложение, от которого никто бы в здравом уме не отказался. Так возвыситься…
– А как ты тут с утра оказалась? Так рано? – я подозрительно уставилась на нее.
Карьеристка с видом оскорбленной невинности закатила глаза, поморщилась и смущенно призналась:
– Я ночевала во дворце! Надеялась с утра прийти к тебе и пробиться в помощницы.
– Пробиться? – удивилась я.
От смущения шаа не осталось и следа. Эта всезнайка быстренько меня просветила по части леарских дворцовых традиций:
– Какая же ты наивная! Если бы не злосчастное нападение, с утра у твоих покоев толпились десятки шаа, чтобы попытаться возвыситься – получить при главной шаазе Арэнк теплое местечко, продвинуться в иерархии, улучшить положение и…
– Я поняла, спасибо, – вздохнула я, останавливая рассказчицу, а потом нервно уточнила: – Значит, нам это еще предстоит?
Делария цвела и пахла от удовольствия:
– О да! Завтра или послезавтра тебе придется объявить о наборе личной прислуги. Портнихи, горничные, голоса шаазы и…
– Кто? Голоса? – Моему удивлению не было предела.
– Да, использовать повсеместно ледаю невозможно. Снежные вестники служат для связи с избранным кругом. Поэтому каждый эрат и его родные имеют «голоса». Это назначенный вестник, который выполняет личные распоряжения хозяина, призывает в назначенный час или сообщает волю хозяина. Это очень важная должность, у голосов огромные полномочия, но таких служащих нужно выбирать очень осторожно. И клятву они дают не менее расширенную, чем тени.
– Тени? – устало уточнила я.
Делария хоть и улыбалась, но в ее глазах мелькнула неуверенность, когда она ответила:
– Да, тени. Те, кто всегда за спиной шаазы для любых задач и услуг. Тени никогда не предадут, они абсолютно верны! Хозяина с тенью связывают узы магии. Твоя тень – я! Ведь мы уже связаны магией, и мне позволили… назначили твоей тенью.
Я окинула девушку взглядом, действительно тень, серая, даже чересчур. Протянула ей руку, предложив:
– Хорошо, давай скрепим наш союз.
– Тебе пока нельзя делиться силой, – строго, как доктор больному, запретила Делария. – Ты сейчас пустая, как чернокрылая. Я же говорю, эрат заставил меня временно блокировать нашу связь, чтобы ты восстановилась быстрее.
Я с досадой шлепнула себя по лбу:
– Черт, совершенно вылетело из головы, что мое прикосновение может сорвать у других крышу от удовольствия.
– Ты так забавно, непривычно выражаешься! – по-девчоночьи хихикнула Делария и вернулась к наставлениям: – У серых от прикосновений эйфории не бывает. А вот черные, даже если рядом находятся, радуются и наслаждаются. Просто до этого ты была совсем, хм-м… юной, поэтому не особенно влияла. После четвертого перехода и полного раскрытия ты поймешь, насколько сильно действуешь на окружающих. Во дворце чернокрылые служат на нижних ярусах, чтобы, как ты сказала, крышу не рвало от счастья. Выше работают серые, причем чем ближе к шаазам, тем светлее.
Откинув простыню, я поправила сбившуюся ночную сорочку, вспомнив, что вчера была в другой одежде, испорченной в бою. Оттолкнувшись от кровати, с трудом встала. Голова кружилась и очень хотелось есть. Голод последние месяцы меня постоянно преследовал, и временами – нестерпимый.
– Я в ванную, а ты попроси, пожалуйста, накрыть нам стол, есть хочу.
– Нам? – осторожно переспросила Делария.
Она подалась ко мне, словно не верила тому, что слышит.
– Э-э-э… разве тебе нельзя есть со мной за одним столом? – поинтересовалась я.
– Можно, но это высшая степень доверия и благоволения, – уныло пояснила Делария, поняв, что я просто не знала очередных нюансов этикета.
Призадумавшись о благоволениях для бывшей любовницы моего мужа, ставшей моей тенью и магреципиентом, я, твердо взглянув ей в глаза, поставила жесткое условие:
– Если ты никогда и ни при каких обстоятельствах не посягнешь на моего мужа и…
Делария фыркнула:
– Да нужна я ему, как шаазу шерстяная шапка апика в Кристальном дворце! Скажешь тоже. Я вообще удивляюсь, как мне смелости… да чего уж там, глупости хватило приблизиться к нему. И пережить эти две недели… только на одном упрямстве. Видимо, великие лары специально ненадолго забрали у меня разум, чтобы чуть позже одарить… тобой!
Я с улыбкой покачала головой: неужели кого-то можно наградить мной, вот рассмешила. Делария напомнила мне третью папину жену. Та блондинка любила весь мир, но особенно себя в нем. При этом была по-своему доброй, искренней, немного глуповатой, на бабушкин взгляд. Про таких на родине говорили со снисходительной улыбкой: «Прелесть какая дурочка!» А не зло шипели: «Ужас какая дура».
Тем временем «прелесть какая дурочка» решилась уточнить:
– Шааза Кайя, можно спросить? – Я кивнула, обернувшись от двери в ванную. – Эрат такой… такой жуткий… в общем… не понимаю я: зачем? Зачем ты забрала у него верность? Ведь теперь тебе придется терпеть его близость… каждый день…
В ее голосе было столько страха и неприязни, что я замерла в изумлении. Странная мысль, что Йелли незаслуженно обидели, засвербела в душе, поэтому ответила, снисходительно усмехнувшись:
– Одна очень умная женщина из моего мира сказала: «Хранить верность – это достоинство, познать верность – это честь!»[1]1
Мария фон Эбнер-Эшенбах (1830–1916) – австрийская писательница и драматург.
[Закрыть]
Делария нисколько не прониклась классикой моей родины. Пожав плечами, она встала, направляясь ко мне:
– По мне, верность порой лишняя, а частенько и непосильная обязанность!
Я хотела уколоть ее и уже собралась выдать ироничное «фи», но вспомнила Игоря и Марию. Верность для него действительно оказалось непосильной обязанностью, поэтому промолчала. Открыла дверь в ванную и шагнула в более вычурное помещение, чем в наших с Йелли покоях. Делария попыталась пройти вслед за мной. Я подняла руку, останавливая ее, и строго предупредила:
– Нет-нет, я привыкла заниматься столь интимными делами в одиночестве. Я ненадолго… постараюсь.
Плескалась я, наверное, полчаса, все-таки нет тут замечательных душевых и прочих банных прелестей. Но выходила довольная, благоухающая, чистенькая и зверски голодная. С улыбкой отметила, как Делария командовала шаа, накрывавшими стол на террасе. Если бы не темные волосы и серый наряд, можно было бы подумать, что передо мной клон Амилы. Увидев меня, русоволосые девушки почтительно закрывали лица, а потом поедали глазами, явно надеясь понравиться, укрепиться в моей памяти. Теперь понятно для чего: все открыто и откровенно метят на лучшие места в леарском обществе, ну и вакансия вкусная открылась.
Утолив первый голод, отдав должное хорошей кухне и огромному выбору фруктов или овощей (пока не знаю, что из них что), я спросила у Деларии, евшей тоже с огромным удовольствием:
– Может, расскажешь о себе? Как случилось, что ты решилась «постареть»?
Она поморщилась, вымученно улыбнулась, а потом, немного наигранно откинувшись на спинку кресла, начала рассказывать:
– К сожалению, моя история мало чем интересна. Я сирота, родители погибли. Отец – под обвалом в шахтах, в Блаке, а мать… тоже погибла. Папу она любила больше, чем меня. – Кажется, мама у Деларии совершила суицид. – В Ларане верховные шаазаты держат приюты для детей, вот там меня до двенадцати лет и воспитывали. Потом отправили на работу, сначала в одно место, потом в другое… В восемнадцать я попала в горничные в поместье рода Люверно; Хтон – младший брат наследника главы. Он показался мне тогда таким… таким умным, сильным, красивым, что просто забыла, кто он, а кто я. Я старалась, так сильно старалась, чтобы он заметил меня, выделил. Мечтала, чтобы полюбил. Ну и пусть бы я рано умерла, но тогда считала, что его любовь стоит всего на свете. Даже моей жизни.
– А он не оценил, – посочувствовала я.
– Он просто не замечал. – Делария отвернулась и грустно смотрела на светлячков, разгонявших наступающие сумерки. – Я крутилась изо всех сил: за четыре года пробилась в старшие горничные, потом – в личные помощницы хозяйки. Тогда он меня и заметил, на пару ночей. Забрал невинность, получил мои признания в любви – и выгнал взашей из своей спальни.
– И тогда…
– Было так больно, обидно, я не знала, что делать со своими чувствами и как отомстить или вернуть его внимание, и… совершила еще большую глупость! Задумала соблазнить эрата, чтобы стать богатой и важной! Хтон последнее время, как безумный, пробивался в личную охрану семьи Арэнк, поэтому я решила: сведу с ума шааза Йелли и попрошу его выгнать Хтона. И тогда он сам приползет просить у меня прощения и… милости. А я…
– А ты? – я подперла кулаком щеку, в сущности, зная о концовке истории, но решив, что лучше узнать из первых уст.
– О, я не только пустышка, о чем не раз говорил Хтон. Я вообще ничто! Мечтала соблазнить? Властвовать умами мужчин? Ха! Мне потребовалось четыре года, чтобы привлечь Хтона, а его внимания хватило на пару ночей. Эрат меня выкинул из кровати сразу же, как приблудного тошика, когда я тайком пробралась в его покои впервые. Представь, сколько безрассудства и смелости нужно, чтобы решиться на связь с эратом. О нем ходит очень жуткая молва, как о суровом и очень жестком шаазе. Я лежала в его пустой кровати и тряслась от страха. А он лишь взглянул раз – и за шкирку прочь, на террасу… Потом я умоляла его оставить меня хоть ненадолго, наврала, что мне лары во сне это приказали. А кто из леаров рискнет не выполнить волю ларов? Я даже не думала, что эрат настолько силен и моих жизненных сил практически ни на что не хватит. Что он такой… холодный. Хотя… может, это было наказание ларов за вранье.
– То есть ваши отношения с Йелли…
– Наши несуществующие отношения завершились гораздо раньше, чем он встретил тебя, шааза. Просто я снова… наврала всем, что он увлечен мной и околдован. Вчера я с трудом попала к нему в кабинет и попыталась добиться какой-нибудь должности во дворце. Он отказал. Я в ногах валялась, а он лишь деньги предложил в качестве подъемных – не захотел портить настроение жене. Так все глупо вышло, неправильно. Но меня будто кто в спину толкал, гадкий и дурной. Дергал за язык… Стыдно, но не исправить уже.
Я наблюдала за Деларией. Рассказывая об особо грустных и неприглядных событиях, она явно играла веселую самоиронию, улыбалась, помогала себе жестами. Если бы я не жила с несколькими актрисами в одном доме почти всю сознательную жизнь, могла бы ошибиться в эмоциях этой леары. Но я четко видела, что веселости в ней ни на грош нет. Самобичевание – да, уязвленные самолюбие и гордость – да, стыд – с лихвой. Вот это актриса!
Я крутила бокал с соком в руках, откинувшись в кресле, внимательно слушая и разглядывая ее. А в голове появилась и неотступно свербела совершенно безумная идея. Что же, почему бы и нет? Чем не занятие для юной по местным меркам шаазы, когда все бразды правления находятся в руках более старшей?
– Чего ты хочешь от жизни? Только скажи хоть раз абсолютно честно! – предложила я Деларии, очень пристально вглядываясь в ее глаза.
И она не подвела:
– Быть известной… уважаемой… богатой…
– Короче, ты хочешь славы и денег? – хихикнула я.
– Можно и так сказать, – смутилась моя тень.
– В моем мире есть такой… вид искусства, деятельности – телевидение. Почти как ваша ледая, только круглые сутки показывает интересные программы.
– Моих сил на ледаю не хватит, – приуныла она.
– А моих – да! – подняла я указательный палец вверх. – Мы сделаем тебя великой актрисой, звездой телевидения!
– Звездой… этого теловидения… зачем? – опасливо уточнила она. – Может, не надо, я…
Я махнула рукой с досадой:
– В общем, создадим свой телик. Звезда у нас уже есть, осталось только выбрать интересный сюжет и набрать других актеров. А потом покажем всем жителям шаазата нашу постановку и…
– Ой, а что скажет шааза Амила? – всплеснув руками, забеспокоилась Делария.
Я постучала пальцами по столу – и решительно отмела любые «нет»:
– Это я беру на себя. А ты набери труппу леаров – десять мужчин и женщин. И найди здесь светлое, просторное помещение.
– Трупы? Целых десять штук? – вытаращилась она на меня.
Чуть не плюнув с досады, я пояснила, что представляет собой актерская труппа. Идея начала стремительно обрастать подробностями, а энтузиазм – фонтанировать. Делария прямо светилась от радости и робкого предвкушения.
– Только знаешь что, – встрепенулась я, – для звезды у тебя имя длинное, давай сократим. К примеру, Делла тень Арэнк. Звучит?
Агатовые глаза новоиспеченной Деллы заискрились ярче черных бриллиантов.
– Еще как звучит!
– Значит, завтра с тебя к полудню группа леаров, согласных играть в нашей постановке. И помещение! С меня – идеи и руководство…
В этот торжественный момент рождения в Мире телевидения и кино на террасу приземлился Йелли. Весь в белом. Наверное, как был на площади, так и не переодевался. Я замерла, во все глаза разглядывая мужа: высокий, стройный, буквально пронизанный силой и властью с головы до ног! Пока он шел к нам, спрятал крылья, перестав походить на ангела, но не потеряв и толики невероятно мощной ауры хозяина жизни.
Белые брюки и рубашка мягко облегают его мускулистое тело. Золотистая от загара кожа, блестящие белоснежные волосы и брови, удивительно прозрачные глаза, пронзительные, голубые. Сжатые в тонкую линию губы и глубокая, ярко выраженная ямочка на подбородке. Мой муж!
Белая прядка упала ему на лоб, прикрыв глаз; у меня руки зачесались, до чего захотелось убрать ее и еще – пожалеть, ведь я видела, какой ценой далось ему восстановление порядка не только в шаазате, но и в Леарате.
Делла сразу вскочила, закрыв лицо ладонью, затем глазами попросила у меня разрешения уйти и – сбежала, словно мышка от голодного кота.
– Не понимаю: зачем ты решила ее приблизить? Была возможность сразу все исправить, – спокойно, но с легкой досадой спросил Йелли, присаживаясь на освободившийся стул рядом со мной.
Я пожала плечами, устроилась поудобнее, подобрав ступни под себя, и предложила:
– Будешь ужинать?
– Нет, я только что поел с родителями. Они сказали, что ты сейчас отдыхаешь, приходишь в себя.
Йелли устал, очень заметно устал. Темные круги еще сильнее подчеркнули слишком светлые глаза, придав им опасного блеска. Но мне больше не страшно. Наоборот, в очередной раз чуть не умерев, я решила брать от жизни все и по полной, не откладывая на потом. А то ведь может и не случиться. Муж сел напротив, внимательно, чуть сощурившись, прошелся взглядом по моей фигуре. Криво усмехнулся и похлопал по коленям:
– Иди ко мне!
Я хмыкнула, подалась вперед и, положив локти на стол, с некоторой веселой иронией спросила:
– Знаешь, твоя ситуация выглядит немного странно.
– Какая именно? – удивился он.
– Для моего бывшего мира более чем странно, когда взрослый мужчина живет с родителями. И предпочитает ужинать с ними, а не с молодой женой… Там бы такого посчитали незрелым маменькиным сынком!
Йелли весело расхохотался, запрокинув голову, и потом, кажется, нисколько не обидевшись, ответил:
– К счастью, в нашем мире мы живем родами. У нас принято совместное проживание сразу нескольких семей. Если откровенно, то мама выразила опасение, что после казни ты могла решить, будто я чудовище, и попытаться сбежать. Она просила дать тебе время успокоиться и… забыть об этом.
Я поморщилась, вновь откидываясь на спинку кресла, в котором уютненько уселась, согнув ноги в коленях, словно отгораживаясь от проблем. Но ответила честно:
– Йелли, я слишком мало знаю об этом мире, однако успела убедиться, что он не так прост и хорош, как хочется. К тому же была с тобой ночью и помню… знаю, что вас… нас предали. – Закусила губу от волнения, а потом призналась: – Я, если тоже откровенно, рада, что подобные решения и вопросы лежат не на мне. Могу лишь посочувствовать тебе.
Арэнк молча смотрел на меня, как и на Совете, когда я увидела его впервые; так же, как его мать, сложив пальцы домиком перед собой. А потом неожиданно глухо спросил:
– Почему ты спасла меня? Ведь могла сбежать? Или еще что-то придумать? Я заметил, что фантазия у тебя богатая и самобытная. Думаю, могло бы получиться…
Я машинально выпрямилась. Не обиделась на него, нет, ведь не раз и не два рассматривала вариант побега, – ощутила в хрипловатом, будто простуженном, бесстрастном голосе Йелли нотку заинтересованности, надежды, тайной, глубоко спрятанной. Но улыбнуться не решилась, зато ответила максимально откровенно, ведь мы впервые наедине беседовали по душам:
– Я не могла бросить чел… того, кто ценой своей жизни меня защищал. Больше того, когда ты проснулся, наверняка почуяв опасность, первым делом вытолкнул меня из-под удара.
– Не обольщайся, Кайя! Первым делом я подумал о тебе по той причине, что ты – будущее моего шаазата. Без тебя все остальное уже не имело бы смысла!
– Ты правда так думаешь? Совершенно искренне? – горько улыбнулась я. – А мне кажется, что во сне человек… леар за долю секунды не может думать рационально – действует на инстинктах. Ты рефлекторно сначала позаботился о моей жизни, о женщине рядом с собой, а потом уже подумал о себе и шаазате.
– Откуда ты знаешь?! – хмыкнул муж.
– Не знаю, могу лишь догадываться, что в той ситуации по-другому ты поступить не мог, – я настояла на своем.
Мы посидели молча пару минут, разглядывая друг друга. В глазах Йелли затеплились хороший интерес, прогнав ледяной, бездушный холод, и та самая надежда, которую он, несомненно, скрывал и не собирался кому-либо выдавать. Я умею видеть сквозь маски, опыт большой.
– Может, поделишься, о чем ты грустишь сейчас? – нарушил хрупкую тишину Йелли.
– Может, о моем вынужденном браке? Не по любви. – Я рисовала пальцем по мраморно-белой столешнице, искоса глядя на него.
– Знаешь, Кайя, в нашем мире очень высока цена счастья. Поверь, твоя цена за безопасную и благополучную жизнь не очень высокая. Всего лишь быть моей женой, – муж иронично улыбнулся уголками губ.
– Скажи, Йелли, я тебе хотя бы нравлюсь? Как женщина? – решилась я на важный вопрос.
– Более чем! – До чего бесит его безэмоциональный ответ и неподвижная фигура! Сухарь!
– Твое красноречие меня порой поражает. Ты бываешь таким убедительным.
Он усмехнулся, неожиданно тепло и по-дружески:
– Я рад, что ты оценила мои старания. Идем спать, я слишком устал сегодня, чтобы вести длинные дискуссии. Хвала ларам, у нас для этого еще много времени.
Йелли встал и легко поднял меня на руки. Бережно уложил на кровать и присел рядом. Мы вновь смотрели в глаза друг другу: я – настороженно, опасаясь, что вот сейчас меня поставят перед фактом обязательного обмена сокровенными жидкостями, а он – просто рассматривал мое лицо, наверное.
Я тяжко вздохнула, в душе прекрасно понимая, что необходимо закрепить связь. Иначе мы оба будем по лезвию бритвы ходить. Не хочется повторения прошлой ночи. С другой стороны, вот как вынужденно переспать с вполне законным мужем, но пока еще практически незнакомцем? Внутри все переворачивалось.
А Йелли смотрел, проникая мне в душу, читая сомнения, впаиваясь в мои чувства, ощущения, завладевая мыслями. Затем с понимающей, даже немного грустной улыбкой произнес:
– Успокойся, сладкая, сегодня ты пустая, как ша, а завершение связи требует полного обмена энергией.
Простите меня, лары, но я не сдержала облегченного выдоха. Он покачал головой, еще шире улыбаясь.
– Это не из-за тебя, – поспешила я успокоить его самолюбие и гордость. – Просто обязательные постельные игрища это… сложно.
– Игрища? – белые брови взлетели на лоб, а потом он меня добил: – Да ты шалунья!
Я было нахмурилась, но Йелли осторожно погладил меня по волосам, затем обхватил лицо ладонями и медленно, предоставив возможность отстраниться или отвернуться, наклонился и поцеловал. Не спеша, мягко, лаская каждый миллиметр моих губ, проник внутрь и углубил поцелуй. Не знаю, в какой момент я расслабилась полностью, растворилась в этом поцелуе, горячей волной побежавшем по моим венам. Йелли творил свое волшебство, ласкал мои губы своими, а руками знакомился с моим телом, заставляя его просыпаться, откликаться на прикосновения. Тянуться за ними…
– Нам будет хорошо вдвоем. Поверь! Я понял это сразу, как увидел тебя в зале Совета, с первого взгляда, – хрипло, напряженно выдохнул Йелли, неожиданно прервав волшебный поцелуй.
– Ты решил отдать за меня шахты до того, как узнал, что я твоя истинная, или после? – прошептала я, отчаянно желая получить заветный ответ.
– До, – не задумываясь, порадовал Йелли. И едва все не испортил, ухмыльнувшись, как бандит с большой дороги: – Когда я увидел знак избранности, то отдал бы за тебя и больше. Хорошо, что никто его не заметил!
После недолгих размышлений «финансовые» откровения мужа пришлись мне по душе. Если восемь советников и самых богатых леаров страны сочли, что шахты Блак – огромная цена за невесту, значит, я ему действительно очень понравилась. Во всех отношениях.
Последовавшее затем раздевание Йелли я восприняла как короткий стриптиз и вовсю любовалась представлением. И даже не сопротивлялась, когда, улегшись рядом, он по-хозяйски притянул меня к себе под бок.
