Текст книги "Счастье на снежных крыльях! (СИ)"

Автор книги: Ольга Гусейнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 8

Трагедия

За моей спиной вновь захлопнулась дверь, я рассеянно обвела взглядом прихотливую, карамельно-воздушную спальню, словно из сказки или покоев прекрасной принцессы. В голове после общения с Шедвиком – сплошной хаос, закрутившийся с момента, когда он взял мои руки в свои и с дикой надеждой заглянул в глаза. Мыслей много, но какой-то сумбур: не могу сосредоточиться на важных вещах, а перед глазами стоят прекрасные серые глаза змея, такие удивительные, огромные, буквально отключающие все мои разумные доводы «против».

Со мной никогда подобного не бывало. Наверное, насмотрелась за два месяца на разных гуманоидов-страшил, вот теперь на первом же, рядом оказавшемся красавчике мозг и решил «отдохнуть». Кроме того, все завертелось, закружилось, навалилась легкая усталость.  Вроде только встала, знакомство со змейсом было весьма коротким, но я, будто по чьей-то указке, подошла к кровати и легла поверх покрывала. Только одна мысль зацепила и то смутно: кровать убрали, стол заново накрыли. Кто-то незаметно прошел мимо нас в гостиной и навел здесь порядок раньше, чем Шедвик предложил отдохнуть для успокоения нервов? Все чудесатее и чудесатее!

Спать перехотелось. Открыв глаза, я лежала, сложив руки на животе, словно труп, и думала о прекрасном Шедвике: какой он мужественный, какие потрясающие у него глаза, руки сильные, но такие нежные. Хвост… тьфу, про эту часть лучше не думать, а то в душе что-то неприятное сразу поднимается, протестующее. В прошлой жизни на змей я даже по телевизору смотреть не хотела, от одного вида содрогалась. А тут…

Надо поспать, расслабиться в купальне, поесть – и верное решение придет само собой. Да-да, именно так звучали слова Шедвика. Мудро, правильно, так и надо поступить!

Странный звук вдруг нарушил уютную тишину, хорошо знакомый, но резанувший по нервам. Я чуть приподнялась над кроватью, но, не обнаружив источник звука, снова легла и расслабилась… ожидая, когда верное решение придет ко мне само-собой. Только перед глазами возник прекрасный образ змейса, который несет мне на золотом подносе высокий стакан с холодным апельсиновым фрешем, по запотевшему стеклу даже капелька побежала завлекающая и обещающая все блага этого мира, – как вновь раздался хруст. Словно кто-то рядом громко и смачно откусил большой кусок яблока.

Я потерла лицо, но увлеклась легким, едва уловимым ароматом, который исходил от моих ладоней. Да, так пах Шедвик, этот запах я отчетливо ощутила, когда он приблизился вплотную и взял за руки. Тонкий, нежный аромат, будто крадущийся за мышкой кот, проникал в нос. И вновь в мысли полез Шедвик с просьбой взять его в пару. Призывно сверкали красивые толстые серебряные браслеты со светящимися рунами, манили всяческими благами, если приму их добровольно и сама надену.

Мою наверняка глупейшую восхищенную улыбку стерла другая мысленная картинка, ошеломительно откровенная в своей простоте: большое, наливное яблоко, которое совершенно наглым образом, с хрустом и смаком жрал… змей, почему-то смахивающий на обычного мультяшного червяка. Откусив очередной кусь, он флегматично жевал, поглядывая на меня черными глазами-бусинками, в которых отчетливо светилось нахальство, ирония и насмешка: лежишь тут, дуреха, время тратишь, мечтаешь о черте чем…

Меня даже подкинуло после очередного демонстративно-смачного отгрызания змеем-червяком следующего куска. Я резко вскинула руки протереть глаза – и снова в нос полез запах Шедвика, но в этот раз он показался навязчиво приторным, словно опиум, который забирает все, а дарит лишь краткий миг иллюзии. Сорвавшись с кровати, я ринулась в купальню, где тщательно смыла, соскребла с себя чужой аромат.

Вернувшись в спальню, я задумчиво осмотрела щедро накрытый стол с красивыми тяжелыми бокалами с вином и водой. Вот что-то мне подсказывало: не стоит это есть. Ведь Шедвик сделал мне фактически установку – поесть, принять ванну и поспать, – значит, дело не только в его запахе или каких-либо феромонах, что он выделял, охмуряя меня. Я бы их смыла, о чем он не мог забыть. Видимо, та дурь, которая мутит мысли и подсовывает чужие желания, либо магическое воздействие, либо подмешивается в еду и питье, а возможно, и то и другое вместе. Это как ранец с парашютом, в который налили кислоты!

Еще раз подозрительно взглянув на стол, я решила: не буду ничего, кроме фруктов. В конце концов, недавно плотно поела и проголодаться не успела. Взяла фрукт, похожий на яблоко, и, чтобы больше не забываться, откусила большой кусок. Похоже, на подсознательном уровне своевременно дошло, что меня пытались загипнотизировать или каким-то другим образом внушить чужие мысли. Вот подсознание и подкинуло самый доходчивый образ змея с яблоком. Не зря во время разговора я думала о нем.

Хищно, со злостью откусив следующий кусок, я еще и громко почавкала, чтобы окончательно прочистить заплывшие мозги. Затем решила, время лучше не терять, разлеживаясь здесь, а пойти хотя бы дом осмотреть. Вдруг что-то полезное узнаю. Предъявлять претензии за гипноз и обман не буду, пусть мой новый хозяин и дальше считает, что дочь владельца русского строительного бизнеса, который одним взглядом может загипнотизировать до вечной икоты кого угодно, можно обмануть настолько дешевым способом.

Я заплела косу, скрутила ее рогаликом на затылке и закрепила вилкой, спрятав ее в волосах. Пусть такое, но оружие! Быстро обследовав комнату, потайных дверей не нашла, увы. Время поджимало, вряд ли Шедвик оставил меня в покое надолго – часа на три-четыре, не более. Приоткрыла дверь в гостиную и порадовалась: никого нет. Змеей скользнула к двери в коридор, подбадривая себя, вспоминая маму, когда та вкрадчивым хрустальным голоском, со стальным блеском в глазах вела переговоры о размере своего гонорара. С такими родителями остаться доверчивой и наивной просто нереально. И довольно доедающий огрызок червяк где-то на задворках моего сознания этому доказательство.

В коридоре царила тишина, с одной стороны, пугающая, с другой —обнадеживающая. Мягкие мюли позволяли бесшумно идти по коврам. Крылья я спрятала. Дом показался огромным, и я не решилась покидать третий этаж. Окна светлого коридора выходили в сад, густой и безлюдный. Я осторожно приоткрывала двери подряд и заглядывала, комнаты походили одна на другую: большие, воздушные, карамельные, словно выставочные или призванные пускать пыль в глаза таким как я, умилять, путать мысли.

Один раз меня напугала змейса, какая-то серая и с хвостом, в унылом платье, похожем на одежду Шедвика. Она «выползла» из соседнего коридора с тяжелым подносом в руках и, не заметив меня, заскользила, нет, поползла вниз по ступеням. Фу, какая гадость этот хвост! Отдышавшись и вернув себе самообладание, я двинулась дальше, туда, откуда появилась ледяная.

Боковой коридор закончился небольшой лесенкой, ведущей вверх. Ого, кажется, меня в высотку поселили. Я сомневалась, стоит ли подниматься или лучше пройтись еще по третьему этажу, но любопытство, а может опять подсознание, толкнули продолжить путь. Держась за стену и чутко прислушиваясь к любому шороху, я прокралась наверх. И оказалась в полумраке напротив распахнутых двойных дверей, хотя всюду, где до этого побывала, было светло. Я невольно прижалась спиной к стене и уже хотела уйти, но из открытого помещения раздался странный шум. Меня словно магнитом туда потянуло. Любопытство или вновь подсознание сработало, но я на цыпочках подкралась к дверям, с замирающим сердцем заглянула внутрь и заледенела от страха…

В большой комнате, убранством напоминающей дорогой бордель, произошло – убийство! Поперек огромной постели раскинулся в позе звезды незнакомый змейс с обвисшим, безжизненным хвостом, в такой же, как у Шедвика, одежде, залитой яркой, темно-красной кровью. Прямо свеженький труп только-только убиенного! Второй змей, в светло-желтом платье с коричневым узором, находился при смерти, пуская кровавые пузыри и свернувшись жутким клубком, – был скорее уже мертв, чем еще жив.

Его лицо, не менее экзотично красивое, чем у Шедвика, застывшее в предсмертной гримасе ярости и ненависти, было обращено к другому действующему лицу этой трагедии. Третьей и последней оказалась девушка – совсем юная, лет шестнадцати, с белоснежными волосами до талии, с бледным, почти обычным, если бы не идеальные черты, человеческим лицом, на котором ярко и безумно горели темные провалы глаз. Казалось, черный – не их родной цвет, ведь не бывает такого, чтобы даже белок подернулся самой тьмой.

Большие полураскрытые белоснежные крылья нервно трепетали за ее спиной и походили на последнее орудие возмездия. Девушка зябко сжимала хрупкие плечики, на которых висели клочья белой туники, от которой я отказалась именно из-за опасения порвать крыльями. А она зачем-то выбрала эту легкую одежду вместе со свободными, такими же как у меня, штанами и надела толстые широкие браслеты, смотревшиеся на ее тонких нежных руках более чем странно. Хотя, конечно, все это не портило облик прекрасного белоснежного ангела, а наоборот.

Затаив дыхание, я следила, как девушка-ангел медленно выпрямлялась, будто ее сильно ударили в живот, а может ей было плохо физически. При этом она крепко сжимала в маленьком кулачке устрашающий кинжал. На тонком клинке светились черные руны, и я, если глаза не обманывают, видела черный ореол, подобно пламени охвативший кинжал и руку девушки. Страшно до жути!

Вот я и встретилась с крылатой леарой!

Измученная леара, с трудом отвернувшись от лежащего у ее ног змея, подняла голову и увидела меня. В ее широко распахнутых, удивленных глазах колыхнулась, словно тоже удивилась чернота, прежде чем она с усилием прохрипела:

– Беги, иначе они и тебя выпьют досуха!

И, не раздумывая ни секунды, звякнув тяжелыми браслетами, ударила себя кинжалом в живот – и как подкошенная упала рядом… со своими мучителями.

Я с криком дернулась к ней, чтобы остановить. Но, увы, слишком поздно. Упав перед несчастной самоубийцей на колени, я так и замерла, протянув руки, но не в силах коснуться ее, и бессильно выдохнула:

– Зачем? Ведь пока живешь, можно все исправить…

Побелевшая, словно полностью обескровленная, умирающая леара лежала на ковре, раскинув крылья, почти накрыв убитого змея. Она с невероятным трудом дернула рукой со слишком тяжелым, каким-то чуждым и неправильным для ее хрупкой руки браслетом. «Словно кандалы»! – подумала я.

– Беги, глупая! Для меня уже не исправить… – прохрипела она, пуская кровавые пузыри, пачкающие красивые синеющие губы. – …затуманили разум и обманом заставили надеть самой… глупая, я мечтала о приключениях и путешествиях… сбежала… это не брачные, а браслеты Канубы.

– Я не…

Она выгнулась от боли, выдергивая кинжал, и прошипела:

– Беги! Браслеты Канубы навечно привяжут тебя к хозяину, как меня, полностью подчинят. Затем тебя выпьют досуха, а когда сила закончится, заберут душу. Я смогла сохранить свою, а тебе может не повезти… – Хриплый судорожный выдох и – тишина, мертвенная, ужасающая.

Я не могла сдвинуться с места, потрясенно глядя на неожиданно разгладившееся, спокойное и прекрасное лицо леары, словно она получила отпущение грехов. А может и правда радуется, что сохранила душу? Слезы пробежали по моим щекам, упали на ее крыло. Вдруг крылья леары стали истончаться, превращаясь, как и у меня, в сизый туман, но не исчезли в спине, а словно взорвались – разлетелись в клочья. Следом меня прошила мощная волна, которая кругами разошлась от мертвой девушки, искажая пространство. Все мое тело наполнилось лютым холодом, а затем будто превратилось в огненный факел.

Опираясь ладонями о пол, я хрипела от непереносимой боли. Казалось, вот-вот упаду замертво рядом с ней, но через несколько секунд боль сменилась эйфорией, переполняющей мое тело. Дальше пришло странное ощущение: во мне что-то меняется, растет и обретает крылья, как при переходе на новый уровень. Как будто тщательно распрямили и прогладили утюгом мятую-перемятую, завалявшуюся купюру, а та взяла да и стала новенькой пятитысячной с изображением Джеймса Мэдисона.

Я пыталась отдышаться от кошмарной смеси ощущений, когда стены и пол сильно содрогнулись как от зарождающегося в глубине земли землетрясения. Мне повезло сидеть на полу, а громкие ругательства, раздавшиеся с лестницы вместе с глухим стуком падения, свидетельствовали о том, что те, кто спешил сюда, рухнули и наверняка пересчитали не одну ступеньку. Услышав шум, я судорожно завертела головой в поиске места, где можно спрятаться. Только не под кровать – лежать рядом с трупами!

От тела леары кругами расходились энергетические волны, и стены им явно не были преградой. Весь дом дрожал, грозя обвалиться. Тело несчастной неожиданно занялось голубым пламенем, начавшем закручиваться в воронку. Ковер под ним начал тлеть. В панике откатившись к стене, я не придумала ничего лучше, чем залезть под низенький столик метрах в двух от открытой двери, заставленный какими-то фигурками.

Только скрючилась под столом, в комнату ворвались двое змеев. Один из них со знакомым хвостом – Шедвик! – приказал:

– Закрываем, быстро, не то скоро здесь будет половина Леарата!

– Хозяин, надо бежать, толчки тверди все равно без внимания крылатых не останутся, ведь эту шаазу ищут, я сам слышал в городе.

А вот этот голос я навсегда запомню – Цирик, чтоб тебе вечно в клетке сидеть!

– Молчать! – рявкнул Шедвик.

Вместе со вторым змеехвостым, раскинув руки, они образовали энергетический кокон вокруг мертвой леары, блокируя высвобождение ее магии. Обоих трясло от напряжения, даже кровь носом шла от натуги, а синее пламя ревело, бесновалось под чужим куполом, пытаясь преодолеть сопротивление.

– Остаточная магия… Если удержим и погасим, то такой слабый толчок могут принять за обычный… какие здесь часто случаются… – скрежетал зубами Шедвик.

Сжавшись комочком, я следила за… продолжением трагедии; с одной стороны, радуясь, что магия леары сильнее змейских потуг и пробивает себе путь, а с другой – стоит только представить, во что превратится этот дом, если купол не выдержит… Живот сводило судорогой от страха и восторга: неужели и я наделена такой силой, раз белая? Интересно, могла ли погибшая леара, наверняка будучи еще в ясном уме, принять меня за свою? Быть может, Справедливая Яза, подарив мне крылья при переходе, скорректировала и мой геном, немного? И теперь я настоящая, всамделишная леара, а не фальсификат?

– Она их убила, тварь!.. – проревел незнакомый змейс, вливая свои силы в купол и напрягаясь всем телом, чтобы удержаться на месте, краем глаза разглядывая своих сородичей. – Я же предупреждал: юные – самые неустойчивые…

Шедвик покосился на трупы хвостатых собратьев и в ярости прошипел:

– Причем тут возраст, Деш? Просто твои парни слишком нетерпеливые и голодные. Я тоже предупреждал твой молодняк, не надо торопиться! Леары – эгоистичные твари, больше всего ценят силу. Они жадничают делиться ею даже со своими, а что говорить про чужих. А вы?.. – Шедвик все сильнее закипал от злости. – С таким трудом добыть белокрылую и через три дня опустошить ее целиком… Глупцы!

Деш ладонями усиливал натиск на магический кокон леары, словно стискивал его, поглощая волны, и ответил не менее зло:

– О чем ты? Я месяц караулил ее в горах, чистил ее разум, привязывал, дарил подарки и обещал весь мир. Месяц! И вот она сбежала со мной в Байсакал…

– Ты не нашел ничего лучше, чем поделиться ею с братьями спустя три дня после привязки? – взревел Шедвик. – Посмотри, мы с трудом выброс удерживаем, а ведь ей всего шестнадцать и лишь два перехода. Если бы вы потерпели, браслеты связали ее волю полностью, а магия леары созрела окончательно. Она кормила бы весь твой род годами. Годами! Но нет…

– Я же говорю, слишком юная и неустойчивая леара. Ее магия только раскрывается, браслеты всю сковать и связать не смогли… похоже, – упрямо оправдывался Деш.

Я сидела ни жива ни мертва, затаив дыхание. Только благодаря чудовищному напряжению змеюки еще не увидели меня, занятые блокировкой «взрыва». По их бледным лицам тек пот, из носов срывались красные капли крови. Если бы не вашан в дверях, я бы могла незаметно выскользнуть. Что же делать?

Внутренний голос, словно в насмешку, ехидно нашептывал, что мне пару часов назад тоже обещали брачные браслеты вместе со всем миром в придачу. От ужаса, что получила бы в подарочек, руки начали покрываться изморозью, ковер и стол подо мной – настоящим льдом. Не хватало крыльям вырваться! Я тут же засунула руки под мышки и глубоко задышала, пытаясь успокоиться: нельзя, крылышки, нельзя, чтобы меня тут обнаружили. А чешуехвостые козлы продолжали ругаться, убирая последствия магического выброса, особенно горячился Шедвик:

– Недоумки, какие же вы еще молодые и безмозглые. Немного подождать, полностью взять контроль над мыслями и чувствами – и она ваша со всеми потрохами! Почему ты передал ее другим? Перетрудился, ублажая девчонку? Ее магия кормила бы твой род годами, а тело приносило магически сильное потомство. Я пошел навстречу вашему дашату, отдал долг твоему роду самым выгодным образом, еще и дом предоставил, а вы не только не оценили, но и испортили все окончательно.

– Не волнуйся, дашат Шедвик, если нагрянут крылатые, мы возместим ущерб за поместье. Но я слышал, ты нашел еще одну белую? Мой род мог бы дать тебе за нее хорошую цену и…

– Она бесценна! И не продается! – Только я посмотрела на спину сватавшегося ко мне змея с благодарностью, невольно обвешав его сияющими доспехами, он продолжил язвительно: – Поймать шаазу стоит большого труда, а вы втроем осушили ее, не раздумывая. Только из-за огромного долга я отдал вам эту белую; вторую – вы точно не получите. Ее магия усилит мой род, возвысит над другими. К тому же, после трех моих наследников, я могу передать ее своим сородичам, достойным змейсам, мы усилим ледяную магию в потомках.

Меня затрясло от отвращения. Вот так, на миг сверкнут рыцарские доспехи, а потом будешь вечно избавляться от налипшей ржавчины.

На мое счастье, Цирик зачем-то пошел к мертвецам. Сегодня великий Яз точно на моей стороне! Вашан прокрался мимо меня буквально в трех шагах. С колотящимся в ушах сердцем, молясь всем высшим, проводила благодарным взглядом его легкие светлые шаровары и тунику. Убедилась, что змеям не до меня, а Ящерица Билль заинтересовался трупами на кровати, и на четвереньках рванула на выход. Я еще полкоридора быстро перебирала коленями и руками, затем вскочила и полетела со всех ног в свою комнату. Сбежать сейчас, сразу после ЧП, вряд ли удастся. А вот чуть позже, когда все успокоятся, буду рвать когти или крылья...

Я металась по спальне, пытаясь придумать, что делать дальше. Может стекло стулом разбить? Вспомнила свои попытки булыжниками разломать клетку у квошиков, но защитная магия не только жарила меня, но и не давала сломать прутья. Если стекло уцелеет, то Шедвик сразу поймет, что я пыталась сбежать. И, вероятно, найдет способ надеть на меня кандалы Канубы. К примеру, насильно напоит какой-нибудь гадостью, подчинит сознание – и поминай мою душу как звали. Удалось же им леару провести.

Прижав дрожащие ладони к горящим щекам, я приказала себе: «Стоп! Надо успокоиться и умыться!» В зеркале отразилось мое лицо с лихорадочным румянцем на щеках и сверкающими, потрясенными фиолетовыми глазищами. Минут пять я плескалась в тазике, чтобы кожа побледнела и глаза не напоминали сумасшедшие блюдца. Затем забралась под покрывало: меня била мелкая противная дрожь. Впервые в новом мире я замерзла. Вагон новостей и тележка мрачных перспектив от коварных змеюг сделали то, что не удалось шаману квошику и шакрэ аяшу. На фоне этого комфортабельного гадюшника пребывание у горняков и торговцев людьми покажется детскими приключениями Алисы.

Извечное «что делать» встало со всей остротой. Убийства, самоубийства, буйство магии и побеги – не для моей ранимой натуры. Я холеная, изнеженная и, откровенно сказать, избалованная женщина, привыкшая к горничным, охранникам, любящей меня без меры бабушке, постоянно ощущавшая заботу родителей, опосредованную, но всеобъемлющую. Я не воин, не добытчик – обычная слабая женщина, которая не в состоянии противостоять местным «змеям».

Истерика в купе с паникой набирала обороты. В какой-то момент я не выдержала и решилась бежать прямо сейчас, вдруг змеев в доме немного и, пока те разгребают трупы, у меня все-таки есть шанс, а я его тупо теряю, належивая бока. Я вновь вскочила и бросилась в гостиную. Выйти в коридор не успела, только протянула руку – дверь резко распахнулась и передо мной предстал Шедвик. Видно, он торопился сюда, если явился в заляпанной кровью одежде и с кровоподтеками под носом. Впился в меня цепким, подозрительным взглядом.

Громко сглотнув, я испуганно пролепетала, не забывая изобразить полное неведение:

– Ой, ты ранен! Что случилось? Я почувствовала землетрясение? Мы должны покинуть дом, иначе нас завалить может!

– Прости, драгоценная, я не был рядом и заставил тебя поволноваться. Это обычный толчок, такое здесь часто случается. Ничего страшного: тряхнуло разок и успокоилось.

Фу-ух, кажется, пронесло, он поверил, но на всякий случай проблеяла, невольно отступая в гостиную:

– Ты уверен? Может, все же стоит выйти и подождать снаружи, вдруг снова тряхнет, но уже опасно?

Подавление чужой магии и злость на сородича поколебала его терпение, потому что в ответ он рявкнул:

– Уверен, дорогая! Волноваться не о чем. Ты подумала о моем предложении?

– О каком из них? – я запаниковала.

Серые глаза Шедвика потемнели, словно штормовое море.

– Стать моей, надеть брачные браслеты и навсегда забыть об одиночестве. Жить в мире и согласии…

Внутри все похолодело, я спрятала руки за спину оттого, что они начали покрываться изморозью. Если что, попытаюсь его заморозить. Ох, он ведь тоже ледяной! И продолжила играть прелесть какую дурочку:

– Но дорогой, когда бы я успела подумать? Только искупалась, стены задрожали. Тут на уме лишь одно: срочно спасаться, бежать из дому.

– Бежать ты должна ко мне в объятия, сладкая моя, а не из дому! – сбавил тон Шедвик.

Схватил меня за плечи и сразу же закатил глаза от наслаждения. Фу-у-у, как же противно! А зелье или что там еще могло быть, недавно так легко подчинившее меня, больше не работает. Надеюсь, леара перед смертью прочистила мои мозги окончательно.

– Пойми, выбор суженого – самое важное решение в жизни любой девушки, – защебетала я, положив ладони поверх его рук и невольно выпустила магию.

К сожалению, изморозь не спасла от змея и не оттолкнула – легко впиталась в его руки, а судорожный довольный мужской вздох подсказал, что я не только усилила его магию.

– Красивая моя, сильная, сладкая, ты станешь украшением моего рода. Моей главной драгоценностью. Я буду беречь и лелеять тебя, Кайя. Соглашайся…

Мужчина уже едва сдерживался: то ли завалить меня на ближайший диван решил, то ли – высушить. Отправить стул в окно больше не казалось мне сомнительной идеей. Упершись ногами в край дивана, я поняла – это намек высших. Плавно вытащила вилку из узла на голове – и со всего маху двинула ею Шедвику «между ног». Он выпустил меня и с глухим мучительным стоном согнулся. Сказать, что это доставило мне злорадное удовлетворение, – ничего не сказать. Злорадство буквально взорвалось в моей душе. Вот тебе, мразь!

Схватив стул, я рванула к окну, но добежать не успела. Стекла брызнули во все стороны. Окна вместе с рамами вынес кто-то очень крупный и мощный. А дальше я выглядывала из-за стула, защитившего мое лицо от осколков, на огромных чернокрылых мужчин в облегающей кожаной одежде, врывавшихся в оконные проемы и занимавших стратегические позиции. Попытавшегося разогнуться Шедвика убили на месте длинными узкими стилетами, похожими на короткие шпаги.

Затем четверо леаров – кто же еще? – удивленно воззрились на меня, замершую со стулом наперевес, потом на Шедвика, в паху которого расплывалось кровавое пятно и торчала вилка. Чернокрылые синхронно, горделиво усмехнулись, сообразив в чем дело. Ближайший ко мне, зачем-то махнув рукой перед лицом, уважительно произнес:

– Приветствую шаазу из рода Ланей! Мы за тобой и рады, что нашли вовремя.