Текст книги "Всё потерять, чтобы найти (СИ)"
Автор книги: Ольга Гусейнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Все потерять, чтобы найти.
Глава 1
Слезы ползли по щекам и падали на руки, затянутые в черные лайковые перчатки, сцепленные на груди в попытке сохранить хотя бы немного тепла. В этот страшный для меня день, несмотря на середину весны, все еще стояла прохладная погода, и изредка начинал накрапывать дождь. Напротив меня стояли три пожилые женщины, приходской батюшка и немного подальше – трое неопрятных мужиков, которые копали могилу, ожидая когда мы простимся с телом усопшей. Я стояла, замерзая на холодном ветру, и все еще не могла поверить, что теперь осталась совсем одна, и вот сейчас последнего дорого мне человека закапывают в землю у меня на глазах. Собрав волю в кулак, чтобы не позволить истерике и рыданиям вырваться наружу, задрала голову к небесам и в отчаянии взмолилась, чтобы там мою любимую бабушку приняли как можно радушнее, ведь она заслужила свое место в раю. Капли дождя, попадая на лицо и смешиваясь со слезами, стекали на черную ветровку, уже сильно промокшую. Казалось, что небеса плачут, страдая вместе со мной над потерей, разделяя боль и одиночество.
Бросив первую горсть земли на крышку гроба, навсегда спрятавшую тело бабушки, я отошла в сторонку, вслед за мной тоже самое сделали и три ее старые подруги, которые, узнав о ее смерти, взяли меня под свое покровительство. Они уже три дня не отходят от меня ни на шаг, помогая делом и советом. Даже представить себе не могла, чтобы со мной было, если бы не их ненавязчивая забота и помощь в организации похорон, в очередной раз убедившись, что на свете все-таки есть настоящая дружба, несмотря на то, что у меня самой кроме бабушки и этих трех пожилых женщин никогда не было ни подруг, ни друзей. После того как могилу полностью закопали, и свидетели моего горя удалились по разным делам, я продолжала стоять возле холмика и не могла отвести взгляда от скромного креста с фотографией, потом, словно очнувшись, положила две розы, которые сжимала в руках, между могилами родных и любимых людей: бабушки и матери, которая шесть лет назад умерла от рака почек. Все это время бабушка заменяла мне и маму, и подруг, которых никогда не было.
Забывшись, я не заметила, как наступили сумерки и обратила на это внимание только когда раздался перезвон мобильного. Достав его из сумки и ответив на звонок, поняла, что уже поздно, и меня давно ждут дома бабушкины подруги, чтобы помянуть усопшую. Медленно поднявшись со скамейки, еще раз посмотрела на фотографии родных и мысленно попрощавшись, побрела к выходу с кладбища. В душе как будто все умерло. Не думала, что это произойдет так быстро, нет, я, конечно, знала, что бабушка умрет, и даже знала, как это произойдет, лишь не угадала со временем. Бабуля ни на что не жаловалась и, не смотря на свои семьдесят лет, была достаточно здоровой и бодрой женщиной. Еще четыре дня назад она прыгала, словно молодая козочка, вместе со мной, когда узнала, что именно меня пригласили на международный конкурс по вокалу, который должен пройти во Франции. Всю жизнь мечтала стать оперной певицей и для этого мама и бабушка сделали все, что могли. Я с отличием окончила музыкальную школу и консерваторию. У меня были хорошие учителя и инструменты и самые лучшие на свете родные, которые в любых обстоятельствах были рядом и поддерживали, не смотря на все трудности с которыми я сталкивалась из-за своей аномалии.
Думаю, именно поэтому природа наградила меня таким чистым и глубоким голосом, ведь она, отобрав одно, взамен всегда дает что-то другое. Лишенная возможности нормального общения, я получила певческий дар, таким образом общаясь с внешним миром и, исполняя какую-нибудь арию, словно проживала жизнь героини музыкального произведения, выплескивая во время исполнения все скопившиеся эмоции и нерастраченные чувства.
После поминок, которые больше напоминали наши старые душевные посиделки, проводила горько вздыхающих женщин и больше не в состоянии выносить боль, поселившуюся в груди, не раздеваясь легла в кровать. Завернувшись в одеяло, словно в кокон, безуспешно пыталась заставить себя заснуть, но перегруженный печальными событиями, мозг никак не хотел отключаться, и я словно сомнамбула уставившись в потолок, следила за скользящими по нему тенями или отсветами фар проезжавщих по улице машин. Только когда небо высветлила наступающая заря, наконец, смежила веки и провалилась в тяжелые объятия кошмаров из моих снов.
Глава 2
Я стояла на сцене оперного театра и с замиранием сердца замолчала, закончив выступление. Через пару секунд зал взорвался аплодисментами и овациями. Я наслаждалась своим триумфом и, прикрыв глаза, сквозь ресницы наблюдала за зрителями. Наконец и на моей улице наступил праздник. С сегодняшнего дня жизнь изменится, в этом я, как никогда и ни в чем другом, была уверена. Эта уверенность разрасталась с каждой секундой все сильнее, заставляя поверить в, казалось бы, ранее несбыточное.
Выходя из театра и встретившись с репортерами, поблагодарила всех за поддержку и веру в меня и, главное, на весь мир заявила, кто вместе со мной заслужил сегодняшнюю награду, и благодаря кому отныне мой голос будет звучать на самых лучших оперных сценах всего мира. Родным, которые так и не смогли дожить до этого дня и разделить славу и успех вместе со мной. Ликование немного омрачалось тоской и горечью, что в такой день даже некому позвонить, разделив свое счастье и триумф. Одиночество радостным не бывает, а ведь теперь только оно – мой вечный спутник. Больше некому пожаловаться и не к кому прижаться, в поисках тепла и ласки, а главное, больше нет никого, кто поможет или защитит в случае чего.
Зайдя, наконец, в номер и закрыв дверь, устало скинула туфли на высоком каблуке и неизменные, длинные, черные перчатки до локтя – не смотря на начало лета, снова ощутила внутри себя холод. Встав под горячий душ, я хотела хоть немного отогреться и привести свои чувства и мысли в порядок. Сегодня был чрезвычайно тяжелый и насыщенный день, и струи воды немного помогли снять накопившиеся напряжение и усталость. Согревшись, закуталась в теплый махровый халат и, заварив себе чаю, присела в кресло, вяло перебирая в голове события прошедшего дня. Сегодня мне предложили заключить контракты несколько ведущих и известных агентств мира. Даже захотели сделать меня лицом какой-то фирмы в рекламных видеороликах. Да, скоро из бедной девочки, пожалуй, стану одной из самых богатых женщин страны. А вот интересно, теперь, когда я стала так знаменита, как скоро обо мне вспомнит отец. Не успела об этом подумать, как зазвонил сотовый и, к моему удивлению, на дисплее высветился папин номер. Поколебавшись, с трудом заставила себя принять вызов.
– Я слушаю, отец!
В моем голосе он без труда слышались едва сдерживаемые злость и горечь.
– Привет малышка, хотел тебя поздравить. Ты бесподобно выступала. О тебе все наши соседи говорят и все восхищаются тобой. Особенно я, родная. Я так рад, так рад. Приезжай к нам в гости! Увидишься, наконец, с сестрой и братом, они меня уже совсем замучили просьбами об этом. Знаю как ты занята, но может все-таки хоть сейчас вырвешься и приедешь с ними познакомиться? А, доченька?
Его заискивающий тон и этот быстрый монолог, заставили меня всю сжаться, и с трудом сдерживаясь, мягко спросить.
– Папа, а ты помнишь, как я тебе два месяца назад звонила, просила помочь с похоронами бабушки. Странно, ты обещал перезвонить как только утрясешь все с работой, но так и не позвонил. А вот теперь вдруг вспомнил обо мне. Насколько знаю, ты двадцать с лишним лет обо мне вспоминаешь только один раз в год, когда открытку посылаешь на день рождения или пока платил маме алименты на меня. И я более чем уверена, что вспоминал ты меня не совсем ласковыми словами. А уж с родственниками знакомить не только не хотел, но даже панически боялся. Так вот, ответь теперь на вопрос, папуля, что же изменилось, от чего вдруг, спустя двадцать с лишним лет, у тебя проснулась совесть, или отцовские чувства появились? – последнее я уже практически кричала. Он пару мгновений молчал, а потом ответил. Грубо и уже привычно.
– Ты похожа на свою мать, такая же злая и ничего не прощающая. Красивая, как ангел и проклятая сатаной. В тебе от меня ничего нет, и я ни за что на свете не хотел, чтобы ты даже на метр приближалась к моим детям, тем более, касалась их своими погаными руками. Мне от тебя нужны только деньги, и если по хорошему не дашь, я всем репортерам расскажу о твоем проклятом секрете, доченька. Думаю, у тебя прибавится поклонников, или уменьшиться, точно не знаю, но проблем будет много – это я тебе гарантирую, сучка проклятая.
Пока пыталась переварить все, что сейчас сказал мой собственный отец, он просто бросил трубку. Устало облокотившись на спинку кресла в гостиной моего номера отеля в центре Парижа, задумалась над его словами. Моя мама действительно была очень красива, но никакого проклятия на ней уж точно не было. Только, наверное, как говорят гадалки, венец безбрачия. После того, как отец узнал, чем наградила меня природа, он избил мать, обвиняя ее в измене, и, быстро собрав свои вещички, покинул наш дом. Мне тогда исполнилось всего три года, и с тех пор я его не видела, только иногда слышала по телефону и получала открытки после их не сильно мирного развода. После того как нас бросил отец, мама несколько раз заводила серьезные отношения, но из-за меня они долго не продолжались. Либо ухажеры, узнав о моем секрете, сбегали сами, либо мама выгоняла их, узнав что-нибудь неприятное для себя. Со временем она окончательно потеряла надежду выйти замуж по любви и заводила короткие, ничего не значащие романы. Так сказать, для женского здоровья. К сожалению, ее здоровью это не помогло и она очень быстро сгорела от рака.
Поев у себя в номере, пошла в ванную подготовиться ко сну. Выходя, я услышала легкий стук в дверь. Решив, что это официант решил забрать грязную посуду, не раздумывая, открыла, замерев с открытым ртом от неожиданности. Прямо передо мной стоял мужчина выше среднего роста, золотистый блондин с густой гривой волос, спускавшихся ниже плеч, напоминающий рокера. Все бы ничего, если бы не чисто выбритый правый висок на котором, светилась татуировка странного животного, напоминающего пуму или рысь. Он смотрел прямо в глаза, и я в недоумении уставилась на его вытянутые кошачьи зрачки на золотисто-желтой радужке, затем мы услышали странный свист и шуршание в конце темного коридора, он плавно скользнул внутрь, закрыв мне рот ладонью и, втолкнув в номер, закрыл дверь.
Все произошло довольно неожиданно, поэтому я не сразу отреагировала и, застыв, практически повисла в его руках. Он так крепко сжимал мой рот рукой в перчатке, что уже не сомневалась в том, что к утру, если оно для меня наступит, все лицо будет одним сплошным синяком. Мужчина тоже замер, прислушиваясь к чему-то за дверью, по крайней мере, лично я ничего не услышала, и это с моим-то идеальным слухом. Но видимо, ему даже через дверь было все хорошо слышно, потому что через пару секунд он еще крепче зажал мне рот, вызвав еще большую боль, чуть ли не ломая зубы и челюсть, и оттащил вглубь комнаты к креслу. Я попыталась сопротивляться и укусила его за ладонь, но он не отреагировал, снова замерев и прислушавшись, глухо прошептал, посмотрев мне в глаза.
– Прости, человечка, у меня слишком мало времени, чтобы найти другой способ, поэтому выбора нет, а у тебя, к сожалению, больше не будет надежды на прекрасное будущее. Зато, благодаря тебе, она появиться у меня.
Он приподнял меня второй рукой за ягодицы и опустил в кресло, присев рядом на колени и прижав собой нижнюю часть моего тела, в то же время моя голова свесилась через подлокотник, обнажая грудь и горло. Таким способом обездвижив, он сделал меня совсем беззащитной и уязвимой. Бросив взгляд на грудь, в распахнувшемся махровом халате, снова наклонившись к моему лицу, прохрипел слишком низким для человека голосом.
– Не смотря на то, что пустая, ты так прекрасна. Прости за боль, но мне нужна энергия твоей крови, чтобы уйти от охотников. И к сожалению, мой приз гораздо ценнее твоей жизни.
Услышав последние слова и сообразив, что сейчас умру от рук этого маньяка как последняя безропотная овца, начала отчаянно извиваться и брыкаться, вцепившись в его руки, пытаясь ослабить хватку, чтобы закричать, позвать на помощь. Но он держал меня просто с чудовищной силой и пару секунд с сожалением разглядывал. Я снова с силой сжала зубы, впиваясь в ладонь и прокусывая кожу на ней. Его приторно-сладкая кровь попала в рот, вызывая приступ тошноты и отвращения, но я продолжала с еще большим усилием вгрызаться в его плоть, пытаясь заставить разжать ладонь. Одной рукой он еще сильнее прижал мое тело к креслу, а другой, схватив за волосы, с силой потянул к полу. При этом его лицо заострилось, сильно выступили челюсти, сплющился нос и сузились глаза. Наблюдая за этой трансформаций снизу вверх, я никак не могла поверить в происходящее, не брежу ли, но в следующую секунду руки соскользнули с его закрытых перчатками ладоней на голую кожу запястий, и сознание затопили образы: сиреневое небо, невероятные цвета флоры, жуткие в своем обличии звери, множество людей и каких-то событий. Все пронеслось за секунду, последнее жуткое видение задержалось на мгновение и ушло вслед за остальными. А за ними пришла боль. Невыразимая боль от того, что мне разорвали горло и жадными быстрыми глотками, пили кровь, не брезгуя кусками плоти. На попытку закричать вырвался лишь булькающий хрип. И мне показалось, что он слишком сильно похож на хрип умирающего животного, страх наполнял тело, усиливая адскую боль, разрывающую горло. Он словно упивался кровью, я же, уже находясь на краешке сознания, почти не ощущала боль, отстраняясь от нее, меня постепенно охватывал холод, сковывая все большую поверхность тела.
С трудом разлепив веки, сквозь плавающий перед глазами туман, посмотрела на своего убийцу, который в этот момент отстранился и все с тем же сожалением смотрел на мое изуродованное тело. Его лицо, даже залитое кровью, приобрело прежнюю привлекательность и человеческие черты, но они теперь навсегда отпечатались в моем сознании искаженные трансформацией, вызывающие дикий ужас и отвращение. А еще на краю смерти, я испытывала... сожаление, совершенно не понятное чувство к нечеловеку, который не раздумывая пожертвовал моей жизнью. Он хотел встать с колен, когда я схватила его за руку, хотя слово "схватила" – не совсем подходит в данной ситуации, скорее, пыталась удержать на его руку своей, с диким трудом прохрипев свои последние слова.
– Ты еще не знаешь, но уже проиграл игру, я видела твоего убийцу. Мне жаль тебя, твоя смерть будет намного хуже моей.
Я смотрела на него, чувствуя, как кровь продолжает вытекать из разорванного горла вместе с жизнью, а он, вздрогнув, отстранился от меня и, вытерев ладонью окровавленный рот, быстро встал на ноги. За дверью послышался шорох и мой мучитель, отскочив в сторону начал совершать странные пассы руками, словно танцуя, кружился вокруг себя. Неожиданно, даже сквозь боль и туман, застилающий глаза, я заметила белую дымку, окутавшую его тело, и в эту секунду раздался грохот и дверь, с треском соскочив с петель, упала внутрь, а вслед за ней в номер скользнули две тени, закутанные в черные длинные плащи с капюшонами на головах. Тени, застыв на секунду, оценивая обстановку и разглядывая меня, уперлись взглядом в убийцу, который в этот момент, хлопнув ладонями, исчез в белой дымке, висевшей небольшим облачком возле зашторенного окна. Одна из теней, вытянув руки, ринулась в это облачко, выкрикивая непонятные слова, вслед за ним бросился и второй "плащ", и оба, достигнув цели, исчезли. В следующее мгновение облако рассеялось, оставив о себе только воспоминание в моем умирающем сознании. Я скорее почувствовала, чем увидела, не имея возможности даже чуть-чуть пошевелиться из-за окоченевшего тела, как в проеме выбитой двери появился кто-то еще, вслед за этим раздался душераздирающий женский крик и мужская нецензурная речь. Но меня это уже не волновало, потому что сознание скользнуло в темноту.
Глава 3
Свет впереди так манил, что душа кричала от боли и желания скорее добраться до него. До этого такого родного, надежного света, но тело, налитое тяжестью тянуло вниз, в пустоту и я падала в бесконечный колодец, а сверху, казалось, давили огромные глыбы камней. Словно кто-то решил похоронить меня в этом колодце заживо. Испытав дикий ужас от посетившей мысли, я пришла в себя. Не открывая глаз, краем уха услышала участившийся писк, совпадающий с бешеными скачками моего испуганного сердца, приглушенный шум вокруг и тихую, размеренную, человеческую речь. Мысленно просканировав тело, поняла, что хоть и испытываю ощущение, будто меня переехал каток, особенно тщательно проехавшийся по горлу и груди, но в остальном, "прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо". От пришедшей в голову смешной песенки стало легче, и я открыла глаза.
Раздающийся рядом со мной писк оказался прибором, измеряющим давление и пульс, шум вокруг издавали пациенты и медперсонал, мелькающие за прозрачной перегородкой, отделяющей бокс, в котором я лежала, от основного коридора. С трудом повернув голову, столкнулась с взглядами трех людей, полукругом стоявших в ногах кровати и радостно, с облегчением взирающих на меня: солидная женщина пятидесяти лет и двое мужчин явно французского типа. Один из них, в медицинской униформе, с голубыми глазами, кривым орлиным носом и синеватым от щетины подбородком, чуть сдвинув очки, устало потер переносицу. Второй, жгучий черноглазый брюнет, хотел было направиться сразу ко мне, но был удержан мужчиной в очках, который сам подошел ко мне и, присев на стул, рядом с кроватью, мягко и успокаивающе заговорил на английском.
– Здравствуйте, как вы себя чувствуете, мадемуазель?
Прикрыв глаза, еще раз мысленно прошлась по своему телу и, оценив его состояние как удовлетворительное, хотела ответить, но из горла раздался лишь едва слышный хрип, после которого осталось ощущение, что по моей глотке прошлись наждачной бумагой, оставив после себя саднящую боль. От ужаса распахнулись глаза. Заметив мое состояние, мужчина хотел положить на руку свою ладонь, но я инстинктивно резко ее убрала, не испытывая в данный момент желания окунаться в его прошлую и будущую жизнь. Неверно истолковав мое поведение, он убрал свою руку и так же тихо начал говорить.
– Не волнуйтесь, мадемуазель Савинова, сейчас вы находитесь в Центральном парижском госпитале, вы в полной безопасности и теперь вашей жизни и, к счастью, здоровью ничего не угрожает. Вы моя пациентка. Меня зовут доктор Фостьен, это – он повернул голову к женщине – хирургу, проводивший операцию по спасению Вашей жизни, доктор Элиза Ману, а это – кивок в сторону другого мужчины – инспектор криминальной полиции месье Этьен Круаз, он ведет расследование по поводу нападения на Вас и очень бы хотел побеседовать с Вами, когда будете в состоянии дать показания. Я бы хотел сразу сообщить, чтобы Вы не волновались, все расходы, связанные с лечением и отправкой домой взяли на себя организаторы конкурса.
Пока он говорил и представлял стоящих рядом мужчину и женщину, до меня дошло слово конкурс, и в мозгу словно бомба взорвалась. Я вспомнила все, что произошло после него. В подробностях! Причем не только случившееся, но и то что ВИДЕЛА прикоснувшись к своему не состоявшемуся убийце. Снова боль и ужас затопили сознание и, сжав кулаки, я дугой выгнулась на кровати, сквозь стиснутые зубы издав хриплый стон. Вокруг зашумели, засуетились, и через минуту почувствовала легкий укол в руку, а затем меня снова накрыла темнота.
Второе пробуждение прошло гораздо легче и даже как-то привычнее. Открыв глаза заметила, что возле кровати, сидя на стуле и облокотившись на нее, спит инспектор. Снова прикрыв глаза, долго думала о том, что теперь со мной будет дальше. Во-первых, о чем можно рассказать инспектору, во-вторых, жизненно важно узнать, что стало с моим голосом. Одна мысль о его потере вызывала панический ужас, который с каждой секундой, грозил вылиться в истерику, и мне стоило огромных усилий и силы воли подавить ее в самом зародыше. Так что сейчас мне нужна была информация и, судя по голодным позывам желудка, еще и еда. Снова перевела взгляд на инспектора, и, с трудом переборов отвращение к тому, что сейчас делаю, взяла его за рукав, и, положив его руку, располагавшуюся вдоль моего тела на кровати на свою, прикрыла глаза. Картинки и образы выстроились в очереди, спеша донести до меня информацию о прошлом своего обладателя. Узнав все, что было нужно, резко отдернула свою руку, от этого движения он проснулся и, моргнув прогоняя сон, уставился на меня.
– О, простите меня, мадемуазель, я непростительно повел себя, заснув практически на Вашей кровати.
Я поняла, что легким флиртом он пытается чуть сгладить свой интерес и ожидание моей реакции, заодно оценивая мое настроение после повторного пробуждения. Я все еще переваривала информацию о ходе расследования, полученную из его воспоминаний, и пребывала в шоке от того, что ему сообщили врачи о моем состоянии. Перед глазами все еще стояла картина того, что он увидел, обнаружив меня с разорванным горлом в залитом кровью номере отеля. Он был потрясен происшедшим и тем, что подобное произошло с талантливой певицей, которая теперь, по заверениям врачей, не то что петь, говорить будет с трудом. Так что на моей карьере можно поставить большой и жирный крест. Да и расследование моего дела поставило весь их отдел в тупик. Все что видели свидетели – это как в номер ворвались двое в плащах, а потом неожиданно исчезли, причем каким-то мистическим образом, ведь никто не видел как они выходили, а из номера, находящегося на шестом этаже, выпорхнуть им бы вряд ли удалось. Вот и думали-гадали все, что же произошло, и зачем было совершать такое нечеловеческое зверство, над красивой девушкой, так прекрасно поющей и к тому же, судя по информации, полученной от коллег из России, ведущей практически монашеский образ жизни. Все эти мысли инспектора Круазо пронеслись передо мной, обрисовав полную картину того, что со мной произошло после нападения и частично – безрадостное будущее без возможности петь. И стало неимоверно больнее, чем тогда когда меня убивали. Ведь голос – это моя связь с миром, мое общение с ним и мое выражение эмоций и чувств, а теперь я отрезана от него. Благодаря своему проклятию, я понятия не имею, что меня ждет дальше и чем дальше зарабатывать на жизнь. Чем вообще жить? Тяжкие раздумья осторожно прервал Круазо.
– Мадемуазель, я понимаю как Вам сейчас непросто, но нам придется поговорить о том, что с Вами произошло. Нам очень важны Ваши показания, без них мы лишь на ощупь ищем дорогу к преступнику, который сотворил с Вами подобное.
Устало посмотрела на него и сиплым шепотом, напрягаясь, прошептала.
– Я и так потеряла все, что имела и не хочу провести остаток своих дней в психушке, рассказав Вам все, что думаю. Поэтому ограничусь только голыми фактами.
Сделав глубокий вздох и глотнув через трубочку воды, из стоявшего на тумбочке стакана, чтобы успокоить пылающее горло, продолжила, игнорируя шокированный взгляд инспектора.
– Я вернулась в номер после выступления, поела, и выходила из ванной, когда в дверь постучали, открыла, подумав, что пришел официант за посудой, вместо него ко мне в номер ворвался мужчина. Высокий, не мощный, но чрезвычайно сильный, зажав мне рот рукой, завалил на кресло и зубами разодрал горло. Больше я ничего не видела, потому что потеряла сознание. Мужчину я, конечно, опишу, но уверена, что вы его никогда не найдете и мое дело так и останется не раскрытым.
Немного помолчав, я горько прошептала.
– Он сказал, что его приз гораздо ценнее моей жизни, а тем более моего голоса, и не важно, что лично для меня голос – это вся моя жизнь. Он, скорее всего, не думал, что после того, что со мной сделал, я смогу выжить. Думаю, врачей я тоже удивила своей живучестью. Да?
Он пристально смотрел на меня, то ли пытаясь выяснить в своем ли я уме, то ли как вытянуть из меня более подробное и правдивое описание происшествия, но я, не получив ответа, только отвела глаза и уставилась на скользящие тени за ширмой, прикрывающей коридор.
– Вы уверены, что больше нечего добавить, мадемуазель Савинова? Может хотя бы попробуете рассказать как все было на самом деле, а я уже сам решу можно ли в это верить или нет. И еще, я хотел бы сказать Вам, мне жаль, что у Вас так жестоко отобрали такой потрясающий голос, столь кардинально изменив дальнейшую жизнь. Но ведь Вы можете найти для себя другое занятие. Главное, что Вы живы. Действительно, Вы во всех смыслах уникальная женщина. Прекрасная, талантливая и сумевшая выжить там, где любой другой не смог бы. Поистине Вас берегут много ангелов-хранителей, и не стоит хоронить себя так рано. Уверен, что Вас ждет счастливое будущее. И происшедшее со временем забудется, как страшный сон.
Меня от его слов передернуло. Ведь он не знал, что я такое и почему, потеряв голос, потеряла все, что имела, и не думая выплеснула на него весь свой гнев и отчаяние. Не обращая внимания на жуткую боль, раздирающую горло, зашептала, цедя слова сквозь зубы.
– Инспектор, вы ничего обо мне не знаете, а делаете такие скоропалительные, а, главное, пустые выводы. Мне исполнилось три года, отец поздно пришел домой и начал рассказывать маме, какой тяжелый сегодня выдался день. В тот момент он держал меня за руку, и я поняла, более того, увидела чем же он на самом деле занимался: гулял с двумя друзьями и кучей проституток в сауне. Я была слишком мала, поэтому очень подробно рассказала обо всем маме и ему. Мама была в шоке, папа – тоже, он решил, что мама за ним следила вместе со мной и, поругавшись, они разошлись по комнатам. Потом произошла еще пара подобных ситуаций, и когда до родителей, наконец, дошло чем наградила их дочь природа, папа, обозвав меня сатанинским отродием, ушел из дома. Развелся с мамой и за двадцать два года после этого общался со мной только по телефону и с помощью открыток. А в тот вечер, перед тем как меня чуть не убили, он позвонил и потребовал денег. Ведь я стала знаменитой и, возможно, в перспективе – богатой. Причем получив отказ, отец начал шантажировать меня именно тем, что расскажет об этом всему миру. Из-за моего проклятия, мама так и не смогла снова выйти замуж, обрести счастье с другим мужчиной, но опять же, благодаря этим способностям, мы иногда играли в лотерею и выигрывали деньги, позволявшие жить совсем не плохо. Но ведь именно из-за дара, обернувшегося проклятьем, она так и не смогла еще раз полюбить, с моей помощью проверяя всех своих любовников и избавляясь от них, не найдя идеала. А я? Вы думаете, я добровольно живу отшельницей, не имея ни друзей, ни врагов. Просто любой, кто коснется меня, раскрывает свое прошлое со всеми его ошибками, терзаниями и ужасами. А вот кого коснусь я, одаривает своим будущим, каким бы оно ни было. И я не вправе изменить что-либо. Ведь я пыталась в детстве и юности несколько раз помочь близким людям, кого-то спасти от смерти, кого-то предостеречь от ошибок. Вы думаете, меня хоть кто-то послушал? Нет! Полагаете, легко видеть последствия чужих ошибок или смерть, не в силах помочь, зная и молча наблюдая за развитием событий? Я не могу ни с кем сблизиться, не могу ни кому довериться. Потому что меня будут либо бояться, либо считать сумасшедшей, либо используют в своих целях. Теперь прикасаться к другим – словно наступить в навозную кучу и хорошенько в ней потоптаться. Так как вы считаете, какое меня теперь ждет будущее? Мой голос – это возможность общения и связи с миром. Возможность зарабатывать, обеспечивая себе достойную жизнь и безопасность, а что теперь ждет? Я не знаю! Хотите, я расскажу, что Вас ждет в будущем!!!
Я схватила за руку, не успевшего отреагировать на мои слова Этьена и, раскрывшись, пустила в себя его будущее. То что я увидела, ужаснуло, побледнев, просипела уже совсем онемевшим от боли горлом.
– Если Вы мне тоже не поверите, погибните. Прошу Вас, нет, просто умоляю – наденьте бронежилет, как только выйдите из больницы. И не снимайте его до утра, заклинаю вас. Хотя бы просто ради шутки поверьте мне, пожалуйста. Я не буду Вам рассказывать что произойдет, потому что Вы можете изменить свое будущее, и эта пуля, все равно настигнет вас, просто при других обстоятельствах.
Он выдернул из моей хватки ладонь и, вытерев ее о штаны, словно в чем-то испачкался, встал со стула и направился из палаты. На пороге он нервно обернулся и, извинившись, попрощался уже выходя в коридор. А я так и осталась лежать, молча глотая слезы. После легкого обеда, принесенного улыбающейся медсестрой, я провалилась в тревожный сон. Следующие пару дней только лежала, погрузившись в невеселые думы, беседовала с врачами и ела, набирая совсем растраченные силы и килограммы. Врачи объяснили, что из-за огромной кровопотери мне сделали переливание крови, но все равно, у меня наблюдается сильнейшая анемия и воспаление некоторых органов, с которым они не очень успешно борются. Горло восстановили, как смогли справились с тяжелейшими повреждениями. И если внешне, со временем, это будет не так заметно, то внутри шрамы никуда не денутся и голос не вернется. Постоянно держалась довольно высокая температура, которую не могли сбить никакие лекарства. И пока мне рекомендовали полный постельный режим для успешного лечения. Я лежала, не зная что же мне делать дальше и до сих пор не в силах полностью осознать и принять случившееся и увиденное в будущем своего несостоявшегося убийцы. Это не может, не должно быть правдой и, тем не менее, проклятие еще ни разу не ошибалось и не обманывало меня. И как теперь жить с ТАКИМ знанием?
Проснувшись, я заметила, что в ногах кровати стоит человек и увлеченно щелкает фотокамерой, снимая меня. "Репортер!" – Озарило вспышкой паники и злости. В тот момент, когда я тянулась к кнопке вызова персонала, в комнату вошел инспектор Круазо и, заметив репортера, в бешенстве схватил его за шиворот и выволок за дверь, предварительно отобрав камеру. Через пару минут он вернулся в палату и молчком сел на уже привычный стул возле меня, и, собравшись с силами и, возможно, мыслями, произнес.
– Простите, Ваша охрана немного отвлеклась, и эта репортерская крыса смогла пробраться к Вам в палату, больше этого не повториться. Я удалил все Ваши фотографии на камере, так что с этим тоже ни каких проблем не будет.
