Текст книги "Сценарная драматургия: основные понятия курса. Учебно-методическое пособие"

Автор книги: Ольга Грызунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ольга Грызунова
Сценарная драматургия: основные понятия курса. Учебно-методическое пособие

Рецензенты:

народный артист России, лауреат Государственной премии Ю. Н. Петухов

кандидат искусствоведения, доцент О. И. Розанова

Пояснительная записка

Дисциплина «Сценарная драматургия» входит в систему учебных дисциплин, необходимых для подготовки театральных драматургов, киносценаристов, балетмейстеров (для последних эта дисциплина введена на кафедре «Режиссура балета», открывшейся в 1962 году в Ленинградской консерватории). В отличие от киносценаристов и драматургов, балетмейстер работает с выразительными возможностями тела и лишен помощи слова. По этой причине для балетмейстеров навыки сценариста, преимущественно практические и, по сути, неразрывно «спаянные» с сочинением хореографии и интегрированные в т. н. хореографическое мышление, очень трудно облечь в теоретическую форму. Вероятно, потому по сей день системные методические разработки по «Сценарной драматургии» с учетом специфики балетмейстерской деятельности очень редки, чего не скажешь, к примеру, о специальных книгах для сценаристов кино.

За несколько десятилетий, минувших с открытия кафедры «Режиссура балета», обогатились и изменились средства хореографической выразительности, в театральном мышлении постановщиков закрепились идеи эстетического и художественного плюрализма и ухода в экспериментальные постановки без соблюдения традиционных принципов драматургии. На данный момент, можно сказать, альтернативные нетеатральные постановочные формы находятся в эпицентре искусствоведческой и гуманитарной проблематики. Однако расширение художественных границ в любом искусстве невозможно без постижения традиции.

Потому фокус внимания автора-разработчика данного пособия направлен, прежде всего, на базовые понятия сценарной драматургии, которые составляют основу традиционной системы знаний у драматургов, но в практике балетмейстеров подчиняются специфике хореографического искусства. Прежде всего, знакомя студентов с системой понятий, хотелось избежать «тисков», которые создаются академической трактовкой того или иного термина, направить студентов через поиск собственного понимания термина в рамках устоявшейся дефиниции к творческому развитию.

При разборе понятий предложена как театроведческая трактовка, так и авторское толкование практиками театральной сцены: режиссера кино или театра, балетмейстера. С одной стороны, это демонстрирует семантическую «гибкость» термина, с другой – закладывает фундамент для формирования у студентов собственного понимания природы хореографии, танца, пластики, режиссуры, которое необходимо для перевода литературных сюжетов на музыкально-пластический язык.

Задача пособия – дать теоретическую базу для дальнейших практических навыков разработки сценария хореографической миниатюры или крупной формы. В соответствии с этой задачей структура издания предполагает разбор:

– базовых терминов («театр», «балет», «антитеатр»)

– общих понятий драматургии («замысел», «тема», «идея», «фабула», «сюжет», «жанр», «действие», «характер», «конфликт»);

– некоторых особенностей хореографической драматургии (основные виды спектаклей и их черты, структура хореографической постановки);

– практических методов сюжетного анализа.

Расширяет представленный материал приложение: оно позволяет ознакомиться с отдельными выдержками из литературного наследия балетмейстера Г. Д. Алексидзе о проблемах балетного театра и с фрагментами статьи «О драматургии балета» балетоведа Л. А. Линьковой, много лет преподававшей «Сценарную драматургию» в Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова. Материалы обоих сейчас – библиографическая редкость.

В пособии изложен и ряд авторских разработок, касающихся теории хореографического искусства и формулирования идеи постановки. Теоретические разделы завершаются примерами заданий, в конце пособия дается рекомендованная литература, что делает материал полезным для студентов, которые по каким-либо причинам вынуждены осваивать курс самостоятельно.

1. Основные понятия курса

Театр. Балет. Антитеатр

На ярмарке скоморох стал подражать хрюканью поросенка – он это делал так искусно, что все кругом, придя в восторг,

стали громко ему аплодировать.

Тогда крестьянин побился об заклад,

что пропищит так же хорошо: он спрятал

под одеждой живого поросенка и стал щипать его – поросенок, конечно, завизжал, но крестьянина ошикали: «Что тут делать! – говорит Коклен. – Поросенок, наверно, пищал хорошо, но безыскусственно»

А. Таиров

Театр (от греч. θέατρον – место для зрелищ, зрелище) – вид искусства, специфическим средством выражения которого является исполняемое перед публикой сценическое действие. Буквально «драма» переводится как «действие совершающееся», а не свершившееся (то есть совершающееся в настоящий момент на глазах у зрителя). В основе театрального действия – принципы драматургии. Изначально слово «драматургия» (от греч. «действие» совершающееся, а не совершившееся) обозначало у древних греков исполнение дифирамбов в религиозных празднествах Вакха. Позднее под этим понятием стали подразумевать искусство постановки пьесы (применительно к драматическому театру) на сцене. Хотя понятие драматургии изначально возникло в недрах драматического театра, оно с удовольствием заимствовалось другими искусствами. Однако каждое из искусств понятие драматургии и ее законов переосмысляло в соответствии со своими средствами выразительности.

В общетеатральном смысле можно сказать, что драматургия – определенные принципы построения действия, по ходу которого раскрывается конфликтное противостояние сторон и создается эмоциональное вовлечение зрителя в происходящее на сцене. Это позволяет уподобить театр «созданию архитектуры событий».

Балет (франц. ballet; от итал. balletto, уменьшит. от ballo – «танец», «бал»; от позднелат. ballo – «танцевать»), как искусство театральное, также подчиняется законам драматургии и представляет собой синтез искусств (хореография, музыка, сценография, исполнительское искусство, литература при наличии литературного первоисточника). В отличие от драмы, где действие движется и управляется посредством слова, в балете основная образно-смысловая нагрузка ложится на хореографию, которая в свою очередь раскрывает эмоционально-образное содержание музыки.

Традиционно под балетом понимается европейское балетное искусство, формировавшееся на протяжении XVI–XIX вв. Балет возник как придворное зрелище, развиваясь в единой связи с оперой и драмой. К середине XVIII века с реформами Ж.-Ж. Новерра он стал самостоятельным видом искусства. Постепенно балет выработал свои выразительные средства – танец и пантомиму. В каждый период развития танец и пантомима обретали различную форму, находились в разном соотношении, но функции их были неизменны: пантомима раскрывала сюжетную линию, танец переводил ее на обобщенный музыкально-пластический язык. С деятельностью Новерра связано закрепление такого средства хореографической выразительности как действенный танец, в котором танец и пантомиму невозможно отделить друг от друга.

Балеты классифицируют по различным признакам. К примеру, в зависимости от господствующего на момент появления балетного спектакля художественного направления, среди них можно выделить романтические (балеты Ф. Тальони, Ж. Коралли, Ж. Перро, А. Бурнонвиль), академические (балеты Мариуса Петипа), балеты «серебряного века» (Михаил Фокин, Александр Горский), балеты советского периода. Однако проблема классификации балетных спектаклей на основании принадлежности к художественному стилю или эпохе не до конца разработана теоретиками балетного театра. Возможно разделение на основании танцевальной техники (классический, неоклассический, современный), жанровой принадлежности (балет-комедия, балет-трагедия), наличия сюжетной основы (сюжетный, бессюжетный, программный).

Хореограф Г. Д. Алексидзе на базе сменяющихся художественных стилей предложил своё видение этапов развития балетного искусства. Классификация, хотя и завершается началом XX века и не включает такие знаковые явления как советский драмбалет, западную и отечественную хореодраму на основе литературы, опирается на два принципа постановочного мышления: на базе сюжетной драматургии и с опорой на музыкальный и хореографический симфонизм без конкретного сюжета.

«Первый балетный спектакль носил характер синтетического действа, состоял из текста, декламации, хореографии, пения, которые составляли части единого целого. В одном из первых балетов “Комедийный балет королевы, или Миф о Цирцее” – уже четко прочерчена драматургическая разработка спектакля. Пантомимная партия Цирцеи с жезлом, которая могла своей волшебной силой усыпить вокруг все живое, являлась прототипом партии феи Карабос. Битва между Цирцеей, главными героями и богами была решена хореографическими средствами. Это первый действенный балет в истории балета. В итоге победа добрых сил над злыми, победа Аполлона и Амура над Цирцеей освобождала действующих лиц от колдовства.

Второй тип спектакля содержал фигурные танцы, где была разработана хореография солистов и кордебалета. Это именно тот тип танца, из которого родился впоследствии бессюжетный балетный спектакль, а позже – танцевальная симфония. В то время также бытовали хореографические сюиты, которые представляли собой цепь хореографических миниатюр и инструментальных бытовых танцев.

Третий тип зародился во время реформаторов Новерра и Анджолини, то есть во времена классицизма – балеты-пантомимы с ориентацией на поэтику Буало, основными канонами которых являлось триединство: единство места, времени и действия. Это тип развернутых драматических балетов с хорошо разработанной сюжетной канвой. Например, если взять либретто Новерра к балету “Медея и Язон” и поставить его сегодня, получится типичный спектакль в стиле драмбалета. В “Дон Жуане” Глюка-Анджолини больше внимания уделено музыкальной драматургии. Предмет вечного спора между Анджолини и Новерром заключается в разных подходах этих балетмейстеров к драматической и музыкальной основам спектакля.

Четвертый тип переносит нас в эпоху преромантизма. Многообразие интересов хореографов выражалось в их обращении к средневековой тематике, историческим хроникам, античной мифологии и литературе и, наконец, к произведениям современных авторов. Не прошла мимо балета и появившаяся в то время слезливая драма сентиментализма и модное направление жанра водевиля. Самыми крупными хореографами того времени являлись: Жан Доберваль, Шарль Дидло, Пьер Гардель.

Пятый тип балетного спектакля – это балет эпохи романтизма, который развивался в двух направлениях:

– мистический романтизм, который строился на контрасте реального и фантастического миров и подарил балету такие шедевры, как “Сильфида”, “Жизель”;

– героико-драматический спектакль, основанный на сюжетах выдающихся литературных произведений. Это такие балеты, как “Эсмеральда” в постановке Ж. Перро на сюжет романа В. Гюго “Собор Парижской Богоматери” и “Корсар” в постановке Мазилье на сюжет одноименной поэмы Байрона. Наиболее значимые балетмейстеры той эпохи – Ф. Тальони, Перро, Коралли, Мазилье.

Шестой тип балетного спектакля – это эпоха академизма, нашедшая выражение в творчестве Сен-Леона, Петипа и Бурнонвиля. Кульминацией развития этого стиля стали балеты-феерии Мариуса Петипа (“Спящая красавица”, “Лебединое озеро”, “Баядерка”, “Раймонда”).

Дальнейшая эволюция типов балетного спектакля происходит в начале XX века не без влияния Петипа, который первым поставил одноактные балеты с тенденциями к разработке новой драматургии (“Испытание Дамиса”, “Времена года”). Новая плеяда хореографов-антагонистов, во главе которых стоял выдающийся балетмейстер М. Фокин, продолжили и завершили эту эволюцию.

Можно сказать, что есть некая связующая нить между реформатором Новерром и балетмейстерами XX века: снова в спектакле главенствует драматургическое начало, единый синтез всех компонентов спектакля-музыки, драматургии, сценографии и хореографии. Самыми яркими представителями этой эпохи были Фокин, Нижинский, Нижинская, Мясин, ранний Баланчин.

Далее мы сталкиваемся уже с бессюжетным типом хореографических сюит, наиболее ярким примером которых является “Шопениана” Фокина.

Затем следует великая реформа хореографического искусства, начало которой положил выдающийся балетмейстер Ф. Лопухов. Он первым сформулировал принципы симфонического танца, основанные на принципе музыкальной драматургии, глубоком изучении партитуры и отображения тембрового звучания инструментов в хореографии. Самым выдающимся представителем жанра танцевальной симфонии стал Д. Баланчин, в творчестве которого неоклассический стиль хореографии достиг кульминации своего развития»[1]1
  Алексидзе Г. Д. Школа балетмейстера. М.: ГИТИС, 2011. С. 9–12.


[Закрыть].

Сейчас хореографы балетного театра продолжают работать либо в направлении балета-пьесы (хореодрамы) с главенством сюжетного начала, либо балета-симфонии с опорой на музыкальную драматургию, которая вдохновляет на сочинение инструментальной хореографии разной степени виртуозности. Существует также линия реконструкции и восстановления спектаклей классического наследия и прошлого, которая берет начало в творчестве хореографов XIX века. Представители этой линии в XX–XXI вв. – Ф. Лопухов, К. Сергеев, П. Лакотт, Н. Долгушин, С. Вихарев, Н. Воскресенская, М. Мессерер, Ю. Бурлака, А. Ратманский.

Развитие свободного танца, который предвосхитил возникновение танца-модерн в первой трети XX века и развитие линии contemporary dance с 1970-х гг., расширило спектр пластических средств и в балетном театре. Вместе с тем, оно оказало влияние и на каноны балетной драматургии.

Это закономерное обогащение выразительных средств в балете шло с начала XX века. Наиболее показательный пример – увлечение М. Фокина исполнительским творчеством Айседоры Дункан, вставшей у истоков свободного танца. Под впечатлением от ее выступлений Фокин начал видоизменять канонические движения классического танца, допускать импровизацию в балетном классе, когда был преподавателем петербургского театрального училища. Другой колоритный пример – балет «Весна священная» В. Нижинского, хореография которого основана на принципах ритмической гимнастики Э. Жака-Далькроза (в истории современного танца принято считать, что школа Жака-Далькроза существенно способствовала бурному развитию ритмопластических студий художественного движения в т. ч. в России).

В наши дни колоритным свидетельством взаимопроникновения разнообразных танцевальных техник и постановочных приемов в хореографический спектакль могут служить работы Уильяма Форсайта, Твайлы Тарп, Уэйна МакГрегора, Кристал Пайт и др.

За последнее десятилетие появилось обилие постановок, которые трудно с уверенностью отнести к балетному и хореографическому театру: привычная театральная драматургия и режиссура в них отсутствуют, музыкальная партитура не является смыслообразующим и структурным ориентиром для постановщика. В плане содержательного наполнения такие постановки больше приближаются к эстетике contemporary dance, для которого процесс сочинения и творческое самовыражение важнее результата. Подобные работы могут появляться на сцене и академических театров, они, как правило, не задерживаются в репертуаре, уступая место следующим.

На данный момент современные художественные реалии тяготеют к эксперименту, к расширению постановочного инструментария (внедряется медиа, IT, AR и VR-технологии) и междисциплинарности, что вызывает трансформацию в традиционной драматургии. Однако всякий выход за пределы устоявшейся системы в сферу эксперимента плодотворен при понимании традиционных, устоявшихся в театральной практике приемов драматургии.

Театр хореографический (без разницы – оперирует ли постановщик неоклассической лексикой или предпочитает современные танцевальные техники) как вид искусства предполагает создание эстетически осмысленных образов, упорядоченность и регламентированность драматургии.

Понятия антитеатр, нетеатр не унифицированы и пока не имеют устоявшегося толкования в отечественном театроведении. Очевидно, что в самих терминах кроется идея отрицания – отрицание театральности, драматургии, действия. Данный подход очень популярен в современной постановочной практике, хотя не нов. Термин восходит к театру абсурда и антипьесе Э. Ионеску «Лысая певица». Однако каждая эпоха изобретала свои «антипьесы», высмеивающие традиционную театральную литературу и театральные штампы (так, ярмарочный театр XVIII века пародировал пьесы классицистов).

Главная черта, отличающая антитеатр от театра – это стирание границ между тремя составляющими театра – Актером, Ролью и Зрителем. Т. е. происходит частичное или полное исчезновение зрителя как зрителя, актера как актера и роли как роли. Например, зритель может вовлекаться в происходящее, влиять на структурирование формы. Актер не имеет партитуры роли и в принципе заданной роли как таковой в рамках какой-либо фабулы (зачастую он позиционирует себя просто как художник-исполнитель). Часто исполнители действуют в антитеатре импровизированно.

Для антитеатра характерно критическое, ироническое, скептическое отношение к традиции, как к художественной, так и к социальной. Этот эстетический бунт, как отмечает П. Пави, может касаться двух аспектов:

– самой идеи художественной направленности театра, который не способен быть «моральным институтом» (по Шиллеру);

– быть выпадом против застоявшихся театральных форм[2]2
  См. подр.: Антитеатр // Пави П. Словарь театра. М.: Прогресс, 1991. С. 17.


[Закрыть].

Во втором случае антитеатр может наводить на продуктивные пути развития театральности, на самом деле, не враждуя с театром, а способствуя его обогащению.

Действие (если таковое можно выделить) в антитеатре подчиняется не причинности, а случайности, непосредственному ходу событий.

К антитеатру можно отнести такие формы художественного выражения, как хэппенинг и перформанс. Изначально перформанс в переводе с французского можно трактовать как «театр визуальных искусств». Его возникновение восходит к творчеству американского композитора Джона Кейджа, хореографа Мерса Каннингема, специалиста по видео Нэйм Джюн Парк, скульптора Аллана Кэпроу, художника Роберта Раушенберга. Перформанс объединяет разные искусства: танец, медиа, живопись, кино, музыку, поэзию. Однако при этом в нем подчеркивается процесс творчества, исчезающего вместе с окончанием перформанса, а не завершенность и цельность получившегося произведения.

Для современного перформанса важна пластика тела. Можно выделить т. н. танцевальный перформанс, но это понятие не всегда свидетельствует о главенстве в нем танца. Парадоксальным образом он может включать, как танец в традиционном его понимании, так и работу с обыденным движением. Перформер-танцовщик может становиться рассказчиком, художником, вообще не появляться в пространстве, говоря «из-за кадра», либо набирать перед публикой текст на большом экране с описанием происходящего.

Бездумное смешивание принципов театра и антитеатра влечет взаимное разрушение обоих явлений.

Замысел. Тема. Идея

Постановочная, режиссерская работа начинается с возникновения замысла:

«Замысел – один из главных отличительных признаков гения; но если мы проверим это на опыте, то найдем, что мы научаемся изобретать, изучая изобретения других… Тщетно художник… будет стараться изобретать, если у него не будет материала, над которым может работать его мысль и из которого должен исходить замысел»

(Джошуа Рейнолдс)[3]3
  Рейнолдс Д. Мастера искусства об искусстве / Под общ. ред. Д. Аркина и Б. Терновца в 4-х тт. Т. 2. М.-Л.: Гос. изд-во изобразительных искусств, 1937. С. 417.


[Закрыть]

И здесь возможен выбор двух путей – либо мы при поиске постановочных решений используем инструментарий, наработанный нашими предшественниками, либо расширяем и трансформируем его – выбираем путь «творческой отваги» (выражение С. Юткевича) для поиска новой формы. Оба пути требуют изучения предшествующей традиции и предшествующих исканий, иначе велика вероятность «изобрести колесо». Возможно, на первых порах отказываться от наработанных приемов не стоит – в этом частично кроется ремесло начинающего постановщика, который опирается на традиции прошлого. Однако в дальнейшем отход от уже знакомых постановочных вариантов может потребовать определенной решительности.

Один из учеников советского режиссера театра и кино, сценариста Григория Козинцева – Юрий Клепиков – вспоминал:

«От слова “замысел” идет бесконечное число концентрических кругов: работа с материалом, работа по определенной настройке головы, настройка своих чувств, по “диете” чтения, на которую вы должны садиться, это бесконечная дисциплина своего сознания и, если хотите, собственной совести, так как замысел постановки – это какое-то отношение к жизни, к добру и злу»[4]4
  Клепиков Ю. Н. Школа на всю жизнь // «Искусство кино». 1980. № 4. С. 116.


[Закрыть].

Эту мысль по-другому изложил американский писатель Уильям Фолкнер:

«Это просто тринадцать точек зрения на черного дрозда. Но истина, я думаю, обнаруживается, когда писатель, уловив все эти тринадцать способов видения, выработает еще одно, собственное, четырнадцатое представление об этом дрозде, которое и есть истина».

Подобный формат подготовки к работе над произведением С. Юткевич называет «гигиеной режиссерского замысла»[5]5
  Юткевич С. И. Поэтика режиссуры: театр и кино. М.: Искусство, 1986. 465 с.


[Закрыть] – духовной настройкой, требующей времени и погружения в предстоящий материал. В современном ритме жизни очень сложно требовать от себя подобной дисциплины: многим начинающим постановщикам свойственны неспособность сосредоточиться на долгий период, быстрое «перегорание» при первых замечаниях и потеря интереса именно к процессу творческого накопления. Однако без данных качеств профессия режиссера, которая органично входит в балетмейстерское мастерство, рано или поздно исчезнет или переродится в компилятора визуальных образов.

При соприкосновении с определенным материалом (литературное или музыкальное произведение, живопись, короткая история или собственное эмоциональное впечатление от какой-либо жизненной ситуации) замысел начинает обрастать решением и обретать драматургическую форму. Могут конкретизироваться его тема и идея – тесно переплетающиеся понятия.

Тема (греч. théma – «то, что положено в основу») – предмет повествования, изображения. При выборе темы хореографической постановки следует оценить ее возможность решения пластическими средствами, без помощи слов. У балетного искусства есть принципиальная особенность, отличающая его от драмы, – т. н. экспозиционный характер действия. Т. е. зритель на сцене видит только то, что происходит сейчас, в конкретную секунду. Предысторию происходящего, параллельное действие, воспоминания героев, их фантазии или сны возможно воспроизвести специальными режиссерскими приемами. Но необходимо помнить, что в хореографической постановке ничего не должно оставаться «за кадром»: «Язык хореографии не знает ни прошлого, ни будущего»[6]6
  Габович М. М. Душой исполненный полет. М., 1996. С. 62–63.


[Закрыть]. Со сцены должны читаться все поступки персонажей.

Компоновка фабулы на основе темы для хореографического воплощения – процесс непростой. Следует стремиться к минимальному числу персонажей, и учитывать, что очень важно выражение эмоционального состояния персонажа в пластике – показ накопления переживаний, трансформации его ощущений. Уже на начальном этапе необходимо предугадывать, возможно ли (если возможно, то как?) раскрыть тему через предполагаемую эмоциональную партитуру хореографии и музыки.

Современность темы, по мнению Н. Н. Боярчикова, вовсе не означает буквальную отсылку к сегодняшнему дню:

«Часто путают два понятия – современность и злободневность. Современность может и должна отражаться в балете, злободневность же – вопрос сомнительный. У каждого искусства есть своя дистанция, точка отсчета от времени. Балетный театр по своей конструкции, художественным принципам, на мой взгляд, вряд ли может откликаться на события, приближенные к сегодняшнему дню. Спектакли созревают долго, как и их слагаемые… У каждого художника свои соотношения со временем и своя дистанция…

Часто рождаются произведения, которые не имеют четкой мысли, большой проблемы, одна атрибутика. Я не ставил ни одного балета, который по событийности относился бы к восьмидесятым годам нынешнего века, но во всех спектаклях, во всех осуществленных мною постановках главное для меня – современность темы. Во всех, начиная с “Царя Бориса” с его темой власти.

… Тема диктует форму выражения»[7]7
  Боярчиков Н. Н. Эпоха ставит проблемы // Балет. XX век. Страницы истории хореографического искусства России XX в. по материалам журнала «Балет». М.: Редакция журнала «Балет», 2011. С. 250.


[Закрыть].

Балетовед Н. Н. Зозулина по-своему конкретизирует эту мысль балетмейстера, отсылая к поиску адекватных реалиям сегодняшнего дня современных хореографических средств:

«Современность или несовременность темы открывается лишь на уровне хореографического воплощения концепции. Критерий здесь, на мой взгляд, в наличии или отсутствии новой пластической идеи, которая вызвана к жизни именно текущим временем. Концепция, “пропущенная” через такую идею, причем отвечающую специфике балета, скажем, его возможностей в материализации духовных и чувственных понятий, с одной стороны, вкореняется непосредственно в хореографическую партитуру, а с другой – преодолевает очередной барьер балетных ограничений на тот или иной сюжет»[8]8
  Зозулина Н. Н. Об уровне хореографического воплощения // Балет. XX век. Страницы истории хореографического искусства России XX в. по материалам журнала «Балет». М.: Редакция журнала «Балет», 2011. С. 278.


[Закрыть].

Традиционно под идеей принято понимать основную мысль произведения, которую автор хочет донести до зрителя. Идея – это авторское отношение к предмету повествования, к происходящему в действии, то, что наиболее важно и ценно для автора. Идея определяет образный строй произведения, выраженный в соответствующей форме. Понятия темы и идеи находят свое воплощение через фабулу и сюжет.

Алгоритм формулирования идеи произведения

Когда возникает задача выявить идею созданного кем-то произведения, то зачастую разный зритель (слушатель, читатель) на вопрос «Что же для вас главное в произведении?» отвечает свое.

Это явление закономерное, связанное с особенностями психологического восприятия. Дело в том, что реакция человека на художественное произведение очень сильно зависит от его состояния в момент чтения, просмотра. Мы все обращаем внимание на то, что в данный момент нас волнует, на то, что совпадает с нашими ценностями или, напротив, вызывает резко негативное эстетическое или этическое отторжение. Здесь играет роль, главным образом, опыт собственных эмоциональных переживаний, эмоциональной зрелости.

Потому очень сложно говорить об универсальном инструменте формулирования идеи, о «волшебной таблетке». Но для всех примеров идей, которые довелось автору пособия встретить в профильной литературе, характерно общее – отсылка к какой-либо эмоции или свойству человеческой натуры и, порой, к последствиям, к которым оно может привести. Исходя из этого наблюдения родился следующий алгоритм:

– Определяем начальный и финальный эмоциональный полюс произведения (с какой атмосферы началось, какой закончилось).

– Расписываем изменения эмоционального состояния каждого персонажа поэтапно (по сценам, эпизодам).

– Выявляем и конкретизируем причину, по которой персонаж пришел от начального эмоционального состояния к финальному (от начальной ситуации к финальной). Иными словами, связываем начальное эмоциональное состояние и финальное, находим между ними причинно-следственные связи.

Не всегда произведение дает рельефное и подробное представление об эмоциональных переживаниях персонажей. Например, басня – жанр компактный, в ней представлена общая модель поведения людей. Роман же воссоздает внутреннюю жизнь человека во всем объеме.

И все же при тщательном разборе любого литературного произведения из него можно вытащить несколько идей. Конечно, какая-то может быть ведущей, какая-то второстепенной. Но за постановщиком остается выбор – взять из произведения тот мотив, что ему ближе.

ПРИМЕР. Эзоп. «Волк и козленок»

Козленок отстал от стада, и за ним погнался волк. Обернулся козленок и сказал волку: «Волк, я знаю, что я – твоя добыча. Но чтобы не погибнуть мне бесславно, сыграй-ка на дудке, а я спляшу!» Начал волк играть, а козленок плясать; услышали это собаки и бросились за волком. Обернулся волк на бегу и сказал козленку: «Так мне и надо: нечего мне, мяснику, притворяться музыкантом».

Так и люди, когда берутся за что-нибудь не вовремя, упускают и то, что у них уже в руках.

Особенность жанра басни – резюмирование морали в последней строчке. Т. е. Эзоп нам уже дает идею басни (речь идет о человеческом качестве и о его неблагоприятном последствии). Представим, что последней строчки нет, и проведем анализ басни по представленному выше алгоритму.

– Определяем начальный и финальный эмоциональный полюс произведения (с какой атмосферы началось, какой закончилось). Басня начинается с нерасторопности козленка (который отстал от стада) и напряженной погони. Затем козленок проявляет хитрость и долю самообладания: предлагает волку сыграть на дудке. Волк по непонятным причинам, забыв о цели преследования козленка, начинает играть. Чем и навлекает на себя проблемы. В финале басни они с козленком меняются местами: только теперь волка гонят собаки. Если в начале басни в страхе находился козленок, то теперь – волк. «За кадром» остается радость спасшегося козленка.

– Расписываем изменения эмоционального состояния каждого персонажа поэтапно (по сценам, эпизодам).

Козленок: нерасторопность, безмятежность – страх – самообладание и риск – радость спасения.

Волк: агрессия – осознание скорой победы, сговорчивость и доверие, потеря бдительности, невнимание к собственной цели, которая практически достигнута – страх.

– Выявляем и конкретизируем причину, по которой персонаж пришел от начального эмоционального состояния к финальному (от начальной ситуации к финальной). На этом этапе мы можем получить несколько вариантов идей.

Например, если исходить из изменений состояния козленка: 1) Вовремя проявленное самообладание может помочь выйти из сложной ситуации даже перед сильным противником.

Если исходить из изменения состояния волка: 2) Невнимание к собственной цели в любой момент может оставить тебя в проигрыше; 3) Неспособность сразу довести начатое до конца может привести к фиаско.

Последние две идеи не противоречат морали Эзопа. Отметим, что первая идея по логике построения басни – второстепенная, т. к. басня даже завершается репликой волка, который сам себя осуждает. Но она расширяет варианты трактовки басни.

ЗАДАНИЕ

В данной басне намеренно отсутствуют последние строчки, в которым представлена ее мораль (идея). Сформулируйте своими словами тему представленной басни и идею, применив рассмотренный алгоритм. Т. е. вам необходимо расписать басню, как в рассмотренном выше примере.

Эзоп. ОРЕЛ, ГАЛКА И ПАСТУХ.

Орел слетел с высокой скалы и унес из стада ягненка; а галка, увидя это, позавидовала и захотела сделать то же самое. И вот с громким криком бросилась она на барана. Но, запутавшись когтями в руне, не могла она больше подняться и только била крыльями, пока пастух, догадавшись, в чем дело, не подбежал и не схватил ее. Он подрезал ей крылья, а вечером отнес ее своим детям. Дети стали спрашивать, что это за птица? А он ответил: «Я-то наверное знаю, что это галка, а вот ей самой кажется, будто она – орел».