Текст книги "Повести"

Автор книги: Ольга Геттман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава девятая

В последние дни похолодало. Унылым и скорбным выглядел пейзаж. Беспрерывные дожди смыли остатки листьев, сиротливо жмущихся к мокрому асфальту. Деревья были жалкими в своей осенней, еще не защищённой снегом наготе. Олеся сидела в кафе, ожидая школьную подругу, попросившую о помощи. Неожиданно к ней подсел Вадим, с которым они не виделись со дня развода. Он был явно рад встрече, в отличии от Олеси. И даже решился обнять бывшую жену. Она не оттолкнула его, а замерла и стала прислушиваться – дёрнется ли у неё что-нибудь внутри. Нет, только скука.

Удар молнии не только научил видеть то, что находится за гранью реальности. Он выбил из головы ненужные знания, вколоченные психологическими журналами, научными книжками, стереотипами поведения общества и семьи – «дай ему шанс», «умей прощать», «лучше остаться друзьями». И тогда Олеся взглянула ему в глаза, в расширенные тревогой и надеждой зрачки, и сразу оттолкнула его. «Как я могла прожить с человеком на двадцати квадратных метрах целый год и не увидеть, не почувствовать с каким мерзким существом нахожусь рядом, сплю в одной постели! Видимо, Бог, взирая на это, не дал родиться нашему ребёнку!» За спиной Вадима вырастали и жадно тянулись к сердцу и душе Олеси настоящие, живые щупальца! Они шевелились, приближаясь к жертве, словно нацеливаясь припасть к её душе, увеличивались в размерах, меняя цвет с почти невидимого блекло-серого в багрово чёрный.

– Теперь понятно, почему в его присутствии я становилась обесточенной марионеткой. Не то, что заниматься домашними делами, мне говорить было трудно. Какого нового вампира я произвела бы на свет? Да и дожила бы до родов, болея?

Энергетические вампиры – правда и вымысел

О том, что можно набраться сил от другого человека, знали еще в древности. В Библии говорится, что царь Давид, чтобы поддержать свое стареющее тело, окружал себя молодыми, здоровыми рабынями. Наши барыни клали с собой в постель молодых крестьянских девушек – не только для того, чтобы согреться, но и подпитаться энергетически.

Современные наука считает, что в природе все живые существа и предметы обмениваются энергией. Каждый человек обладает собственным биополем (аурой). От сильной особи она перетекает к ослабленной. Происходит это автоматически, и обычно мы этого не замечаем. Такие небольшие «энергопускания» даже полезны, потому что на смену приходят новые силы. Но иногда тот, у кого своей энергии мало, и кто не умеет получать ее из других источников, откачивает у человека слишком много сил. И тогда «донор» начинает чувствовать необоснованное раздражение, резкую слабость или внезапную боль в груди, голове, желудке. После встречи с вампиром человеку снятся странные, кошмарные сны. Неосознанно эти люди всю жизнь пытаются получить тепло, внимание к себе. Они притворяются больными и несчастными, стараясь разжалобить жертву, все время требуя: дай, дай, дай. Но сколько ни даешь, им все мало, потому что ни принимать, ни, тем более, дарить любовь они не умеют. Вампиром можно стать не только в детстве, когда ребёнку не хватает материнской любви и ласки, но и во взрослом состоянии. Этому может способствовать тяжелая или хроническая болезнь.

Почему врачи часто бывают холодными, «бесчувственными»? Это их инстинктивная защита от больных, которые подсознательно стремятся вытянуть из них энергию. Старость тоже способствует превращению человека в энергетического вампира. Особенно если человек прожил несчастливую жизнь. Лишенный перспективы, ощущающий приближение конца, он цепляется за молодых, пожирая их жизненные силы. Конечно, не все старики – энергетические вампиры. Среди них встречаются и мудрецы, которые входят в органичное взаимодействие с окружающей средой и принимают жизнь такой, какая она есть. Любой из нас становится вампиром в состоянии усталости. Особенно хронической. Человек либо «срывается» на других, либо начинает ныть, вытягивая энергию у ближнего. Но ничто так не высасывает у нас силы, как наши отрицательные эмоции: гнев, обида, раздражение, зависть, ревность. Если не научиться справляться с такими эмоциями, то рано или поздно превратишься в вампира, который рыщет в поисках донора, чтобы испортить ему жизнь.

Аура человека – своеобразный защитный экран, не дающий чужому полю пробиться через неё. Но когда мы проявляем интерес к чему-то, она приоткрывается.

Благодаря этому, мы питаемся энергией от природы, от занятий, которые нам нравятся, от человека, которого любим. В такой момент мы беззащитны. Задача энергетического вампира – самому приоткрыть эту «дверцу», то есть привлечь к себе внимание, вызвать интерес. Однако усваивать он может только родственную энергию. Ему необходима наша раздражительность, страх, беспокойство, потому что это само по себе дает утечку жизненных сил. Негативные эмоции – «родные частоты» для вампира, они делают уязвимыми нас для потери собственной энергии.

Где бы ни появился такой человек, вокруг него сразу возникает атмосфера напряжения и агрессии. Эти люди обожают скопления народа: митинги, очереди, большие магазины, транспорт в час пик. В присутствии вампиров часто ломается техника, плохо растут цветы, а срезанные – быстро вянут.

Глава одиннадцатая

Олеся только проснулась – было раннее утро – её разбудил настойчивый звонок в дверь.

«Кто бы это может быть в столь ранний час», – подумала молодая женщина, открывая дверь.

На пороге стояла запыхавшаяся и взволнованная Юлия, школьная подруга Олеси, с которой они не прерывали дружбы и после окончания школы.

– Олеся, милая, ради Бога, прими мою знакомую, – взмолилась Юля, – если ты ей не поможешь, то она покончит с собой!

– Конечно, приму и помогу, – ответила заинтригованная тайной своей будущей пациентки Олеся, скажи ей, чтобы приходила к 12 часам, у меня как раз это время свободно.

Ровно в 12 часов порог офиса перешагнула элегантно и со вкусом одетая, стройная, явно ухаживающая за своим телом женщина, лет сорока. Её звали Татьяной.

– Здравствуйте, Олеся! Помогите мне, жизнь моя рушится!

– Вы не можете родить ребёнка и поэтому боитесь потерять мужа и не хотите без него жить, – спросила ясновидящая.

– Да, это так…

– Сколько абортов вы сделали: пять, шесть, – опять задала вопрос Олеся.

– Я сделала шесть абортов, но, поверьте, на то были весомые причины! Я тогда была не готова иметь малыша ни материально, ни эмоционально. А сейчас ничего не получается, уже сделали четыре искусственных оплодотворения, но дети не хотят жить во мне!

И Олеся рассказала о том, что видела. Как около её пациентки находятся души не рождённых ей детей, словно тени, тёмные маленькие облачка, от которых веет человеческой болью и застывшим в их душах страхом.

Олеся рассказала, что представляет собой прерывание беременности с точки зрения эзотерических знаний, каковы его последствия и для женщины, решившейся на столь тяжелый шаг, и для так и не родившегося ребенка.

Отвечая на письма сотрудников и последователей учения Живой Этики, Елена Ивановна Рерих писала: «Вы коснулись самого больного вопроса нашего времени, вопроса законности аборта. Конечно, здесь не может быть двух мнений – аборт есть самое определенное убийство. Следовательно, он может быть допущен лишь там, где жизнь матери в опасности. В учении сказано – Как голод толкает к пище, так дух готовый, которому пришел срок, стремится к новому воплощению». Потому можно представить себе, какие страдания испытываются при насильственном обрыве. Дух получает связь с плодом с момента зачатия и начинает постепенно входить в него на четвертом месяце. Слова Е. И. Рерих о связи духовного начала будущей личности с ее физическим эмбрионом особенно существенны. Говоря об образовании нервных и мозговых каналов, Е. И. Рерих имеет в виду также особые психоэнергетические каналы высших центров сознания, называемых в йоге чакрами.

Таким образом, на четвертом месяце беременности зародыш представляет собой уже не просто биологический организм, но и некую духовную сущность. Эзотерическая система знаний говорит о том, что, духовное начало имеет связь с плодом с момента зачатия. Иначе не может и быть, учитывая тот факт, что Монада человека создает вначале ментальное и астральное тела, соответствующие его духовным и кармическим накоплениям, и лишь затем эфирное тело и его материальный физический двойник.

А если учитывать еще и кармическую связь воплощающейся души с ее будущими родителями, и особые астрологические сроки, необходимые для появления на земном плане именно этой, а не какой-либо другой личности, легко понять, какой страшной ошибкой может стать аборт, сделанный только из-за нежелания молодых родителей обременять себя ребенком в «неподходящее» время.

Земные импульсы рожденного на Земле человека позволяют его душе после физической смерти тела включиться в космический круговорот, в то время как импульсы души не рожденного ребенка привязывают её к телу матери, не позволяя продолжить свой путь. Это не означает, что такие души находятся в аду – им не плохо, не больно. Но они не могут продолжать свой космический путь, не получив импульсы с Земли. Не бывает ненужных детей – есть не понявшие своей высокой миссии родители. Не бывает неразрешимых жизненных ситуаций, которые требуют прерывания беременности (если речь не идет об особых случаях). Любая женщина должна принять беременность как дар, как таинство, за которое нужно благодарить Небо. Высшая любовь гармонизирует пространство, создает поле чистых энергий и обеспечивает рождение здоровых, жизнеспособных детей.

– Что я натворила, – выкрикнула рыдающая Татьяна, – что же мне теперь делать?

– Возьмите двух самых несчастных и больных детей из приюта и отдайте им всю накопившуюся в вашем сердце любовь, – посоветовала Олеся, – не забывая читать молитву покаяния всю жизнь.

– Но меня бросит муж, если я возьму чужих, да ещё больных детей!

– Чужих детей нет. Все они достойны самой искренней материнской любви. А что мало будет денег, если останетесь без мужа – это не беда. Детям нужна не роскошь, а кусок хлеба из рук любящей матери, – ответила Олеся.

Целую неделю после приёма Татьяны, Олеся плохо спала.

Стоило ей окунуться в сон, как возникала чудовищная картина детей в утробе матери, души которых были полны страха, боли и отчаянья, но они отчаянно сражались за свою жизнь.

Глава двенадцатая

Солнце медленно ползло за горизонт, прихватив с собой радужные краски дня, даря городу красноватую дымку. Олеся занималась с очередной посетительницей, от которой отказалась традиционная медицина. Внезапно раздался телефонный звонок. От него сердце Олеси бешено застучало. Взяв трубку, она услышала голос секретаря Глеба Ларисы. Девушка со слезами в голосе сказала, что новый самолёт, который пилотировал Глеб, разбился, врезавшись в землю. От пилота остались только часы, подаренные Глебу отцом – весь салон мгновенно сгорел.

От такого известия Олеся потеряла сознание. Придя в себя, не без помощи врачей скорой помощи, Олеся, отказалась от госпитализации, осталась дома с грудными детьми.

Похороны Олеся выдержала стойко, без слезинки на глазах. Принимать больных, которым не смогла помочь медицина, она продолжала. Но на аэродроме больше не появлялась. Она стала жёсткой, молчаливой со всеми, кроме детей и пациентов. Почти потеряла сон и свой дар – могла помогать только детям. Чтобы преодолеть тёмное время суток, молодая женщина начала писала картины, изображение на которых касалось двух тем: моря и неба. Картины получались удивительными – они были настолько реальны, словно оживали под её кистями две её любимые стихии.

Однажды, по настоятельной просьбе подруги, Олеся согласилась устроить выставку своих картин, и на следующее утро стала знаменитой. Многие люди мечтали приобрести картины за солидные деньги. Финансовый вопрос семьи был благополучно решён. Но не вопрос её постоянно болевшей души. Уход Глеба был для неё равносилен собственной смерти. Лямку жизни заставляли тянуть дети, требовавшие любви, заботы и материального обеспечения. Мир, вне общения с детьми, для Олеси перестал существовать.

Вот и всё. Жизнь треснула, как зеркало, на которое наехал трактор. Прошлое стало казаться далёким и нереальным. Будто на глаза Олеси надели чёрную повязку, не позволяющую видеть окружающее ярким, радостным, полным жизни. Её душа медленно умирала в чудовищных мучениях, тлела вместе с сигаретами, которые Олеся начала курить после смерти мужа, осыпалась пеплом, растворялась сизым дымом. От неё осталась пустая оболочка. Даже во время непродолжительного сна, окружающее казалось серым и дождливым, словно слёзы её, сдерживаемые во время бодрствования, принимали вид нескончаемого, печального дождя. В груди поселилась пустота. Хотя Олеся понимала, что не может пустота быть там, где ещё недавно билось, захлёбываясь от фантастического, нереального счастья, её сердце.

Олеся возвращалась домой после осмотра больного младенца. Сильный порыв ледяного ветра растрепал её волосы. Скорей бы уж в метро, согреться в тёплом помещении, смешаться с толпой. Возможно, там и мысли растеряются, забудутся и перестанут причинять невыносимую боль.

Сумерки растекались по улицам большого города, забирая с собой чёткие контуры зданий, деревьев, пешеходов, оставляя после своего нашествия лишь размытые тени.

Олеся медленно брела мимо тусклых фонарей и сверкающих витрин. Её город – знакомый с детства, такой родной и не изведанный полностью, незаметно наблюдал за печальной женщиной, не смея из присущей ему деликатности врываться в её опустошающее одиночество.

Метро, длинные тоннели, клапаны-турникеты. Серая безликая толпа спешащих людей. Муравейник, в котором теряешь индивидуальность, вливаясь в общий поток. Мысли отключаются, тело двигается автоматически, им управляет не мозг, а толпа, заключённая в тоннели-переходы. На нужной станции толпа выплёскивает тебя на платформу и ползущей змеёй лентой с возникающими из неё ступенями, выбрасывает из подземелья.

Серая, разбухшая от мокрого грязного снега улица. Грязная масса смеси снега, песка и антигололёдного покрытия хлюпает под ногами. Мысли, стремительно сменяя друг друга, носятся в голове. Но главная, заглушающая все посторонние звуки мысль – Глеб не мог погибнуть в своей стихии – постоянно преследует её. Красный цвет светофора, оборвавший на время движение. И снова мысли, навевающие беспросветную тоску, сжигающую душу.

Прошло три месяца после гибели Глеба. Герман с постоянством маньяка навещал молодую вдову, заваливая цветами, говоря о своей неземной любви, предлагая помощь, включающую себя в роли мужа. Олеся с трудом сдерживала неприятие его, отказываясь от помощи и, по возможности, избегала встреч. Но встретиться всё же пришлось. Герман, решивший прибрать бизнес друга к рукам, ошалевший от обилия денег (он сократил многих сотрудников) и власти, потерял бдительность. Ему нужна была самая малость – согласие Олеси стать его женой. Но Олеся оказалась в этом вопросе неприступной. Сотрудники аэродрома извещали Олесю об изменениях и, не выдержав жалоб на грубое отношения Германа к ним, Олеся приехала на аэродром, который в своё время выкупил у государства и достроил Глеб. Она и дети стали единственными наследниками. Положение Германа оказалось незавидным. Не сумев завоевать расположения Олеси, он повис на тонкой ниточке, которая могла мгновенно оборваться по распоряжению Олеси. И тогда Герман остался бы без работы.

Олеся решила пока не увольнять его, но не колеблясь, восстановила выгнанных Германом сотрудников в должности. Герман больше не исполнял обязанности директора аэродрома, став обычным штатным пилотом-инструктором.

На спортивном аэродроме вновь воцарилась миролюбивая и дружелюбная атмосфера, как при Глебе.

Глава тринадцатая

Это был странный сон. Сон-пустота, в котором ничего не было – ни людей, ни улиц, ни зданий, ничего, кроме белого тумана. Туман был таким густым, что становилось не страшно, а жутко. Он обволакивал женщину плотным кольцом, постепенно оживая. Он дышал. Сначала тихо и неуверенно, затем громче, с придыханием и стоном, словно медленно и мучительно умирающий человек. И в этом зловещем тумане Олеся мчалась по оживлённой трассе с бешеной скоростью. Впереди показался еле различимый грузовик, который она стремительно догоняла. Тормоза её машины отказали. Чтобы не врезаться в грузовик, Олеся направила машину в кювет, потеряв управление. Слетев с дороги и перекувырнувшись, машина замерла, встав на колёса. Ремни безопасности оказались заблокированы. Из-под крышки капота вырвался язык пламени. Олеся с ужасом наблюдала, как разрастался огонь. Наконец ей удалось ножом, лежащим в бардачке машины, перерезать ремни безопасности. И в тот момент, когда девушка взялась за ручку двери, раздался оглушительный взрыв. Грохот взрыва вырвал Олесю из ловушки сна. Сон оказался настолько реальным и ярким, что Олесе трудно было вернуться к сумрачному вечеру, когда под освещающим комнату торшером, она читала увлекательный детектив, внезапно провалившись в сон, словно в другую реальность.

Сон посеял в душе тревогу. Ночная рубашка, в которой она спала, оказалась мокрой и прилипла к спине. В первое мгновение показалось, что сон продолжается, только туман, словно по волшебству, сменился полумраком, в котором появились детали интерьера комнаты.

Она понимала, что на её месте был Глеб, и видела во сне последние мгновенья его жизни. Но почему была машина, а не сгоревший самолёт? После этого сна её дар стал постепенно возвращаться к хозяйке. Она сопоставляла известные детали с моментами сна и, поняв, что не справляется одна, обратилась к кузену Глеба Марку, работающему в «убойном» отделе. Марк, как опытный опер, устроил работать на аэродром свою сестру, школьную подругу Олеси, старшего лейтенанта полиции Юлию. Обладая броской, привлекательной внешностью (на что и рассчитывал Марк), Юлия сразу понравилась Герману, и он взял её к себе в секретари. Всё свободное от работы, (которой было немного) время, Юля за чашкой чая или в курительной комнате узнавала о недавних трагических происшествиях.

Глава четырнадцатая

Снежной долине, где очнулась Олеся, казалось, не было конца. Повсюду слепящая белизна девственного снега без единого следа даже маленькой пичужки. Вокруг ни кустика, ни деревца. Лишь оглушительная тишина без привычного гула моторов автомобилей. Хочется зацепиться взглядом хотя бы за какой-то холмик, лесок за горизонтом, чтобы, взяв его за ориентир, ползти к нему. Но всюду пусто и ослепляюще белым-бело. За Олесей тянется кровавый след. Ноги переломаны, руки травмированы, но позволяют ползти. И совершенно не понятно, в какую сторону передвигаться. Голова разламывается от адской боли. С лица, словно сняли кожу – эту боль можно на время унять, уткнувшись лицом в спасительно-холодный снег.

Где она и как оказалась в этой снежной пустыне еле живая, потерявшая память? Она даже имени своего не помнит. Смутное ощущение, похожее на растёкшуюся по зеркалу воду, когда смотришься в него и видишь то ли себя, то ли кого-то чужого, имеющего имя и адрес, и не можешь вспомнить ничего из прошлой жизни, словно память стёрта вместе с прошлым. Сунув руки в карманы не по размеру огромной куртки, чтобы немного их отогреть, она нащупала лист бумаги, на которой было написано явно мужской рукой: «Скоро буду, твой Глеб». Кто такой Глеб и почему она оказалась в его, мужской куртке?

Одни вопросы без единого ответа. Ветер гулял в разорванных, не по размеру больших штанах, которые были на Олесе. Казалось, что куски ткани вырваны из брюк вместе с её плотью. Свежие раны на коленях от соприкосновения с обледеневшей коркой снега, нестерпимо горели, будто на снег была высыпана соль. Ноги потеряли чувствительность то ли от боли, то ли от того, что на них не было обуви. Абсурдное, пустое и одновременно наполненное чем-то очень важным, пока неясным для Олеси место невольно вызывало чувство тревоги и страха.

Кто она и где? С какой целью она оказалась в заснеженном, пустынном поле? В конце концов – кто отнял у неё имя, вместе с ним и будущее, обрекая в этом ледяном настоящем на долгое и мучительное умирание.

Сквозь завывания ветра стали пробиваться невнятные человеческие голоса. Вначале – обрывки слов, сливающиеся с завыванием ветра. Потом чьи-то бормотания, стоны, хохот. Каким-то чудом Олеся доползла до высоких каменных стен, за которыми возвышался старинный мужской монастырь.

Здесь её никто не найдёт тем более, что она растеряла своё прошлое, а вместе с ним и будущее. Тот, с кем у неё оборваны нити чувств, не знает об этом месте. Её будут искать где угодно, но только не здесь. Хотя, зачем её искать, когда она уже труп, без прошлого, настоящего и будущего.

Подняв с большим усилием воли руку, чтобы постучаться в ворота, она в нерешительности опустила её. Агония оставшихся чувств заставили её сомневаться. Если она переступит эту черту, оказавшись по ту сторону монастырских стен, то никогда не вернётся обратно – так подсказывала интуиция. А ветер, внезапно поднявшийся в поле, толкал в продрогшую спину. Назойливо шептал: «Войди, войди!».

Из сна Олеся выскочила, как из затягивающего омута с полной уверенностью, что Глеб жив. Все, что происходит с ней в её снах ни что иное, как чувства и переживания Глеба, передающиеся через её тело.

Она вскочила с кровати и включила компьютер, стала искать старинный монастырь, который видела во сне. Просидела в интернете всё свободное от ухода за детьми время, так и не найдя желаемого. Позвонила Марку, чтобы сказать, что Глеб жив.

Марк воспринял её новость, как саму собой разумеющуюся, предложив встретиться – у него появились интересные факты, которые могли бы пролить свет на гибель брата.

Олеся вспомнила ночные видения. Она покрылась холодным потом, руки затряслись мелкой дрожью.

– Олеся, Олеся, что с тобой? – одновременно раздался голос её подруг, Полины и Юлии, которые по очереди помогали Олесе ухаживать за детьми.

У Олеси от воспоминаний, пережитых во сне, словно они были реальными, перехватило дыхание, как будто её сон сдавил ей горло. Она часто, прерывисто задышала, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. На лбу выступили капельки пота.

– Ничего, ничего, сейчас будет легче, – подумала Олеся, сдавливая пальцами виски и закрывая глаза, – нужно сосредоточиться на чём-то позитивном, например, на детях. Негативные воспоминания отбирают остатки сил, не дают бороться за любимого, толкая в страну тоски и уныния шепчущей ей на ухо самой Безнадёжности.