Текст книги "Каждый день как последний"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

Он всегда был скверным ребенком, подростком, взрослым…

Мать его, грудничка, чуть не выкинула с балкона. Ее остановил муж, пришедший вовремя. Крохотный Егор орал так часто и громко, что у молодой мамочки сдали нервы.

Когда у мальчика начали резаться зубки, стало еще хуже. Он плакал непрерывно. И тогда даже его спокойный отец выходил из себя. Егор помнил, как он тряс его и кричал: «Да когда же ты заткнешься?»

Да, да, именно так! А кто сказал, что полугодовалые дети ничего не запоминают?

Родители не чаяли, когда отдадут сына в детский сад, потому что он перевернул вверх дном весь дом, попортил кучу вещей. Но и сам пострадал. Один раз утюг раскаленный себе на руку поставил, другой – выпил очиститель для унитазов.

В садике Егор бил всех, кто трогал его игрушки. Швырялся кашей в воспитателей. Подбрасывал в кроватки девочек гусениц или жуков, пойманных во время прогулок. Родителям приходилось щедро одаривать директора, чтоб Егорку не вышвырнули вон.

В школе он стал первым хулиганом и отъявленным двоечником. В пятом классе его поставили на учет в детскую комнату милиции. После девятого отправили в спецПТУ. В восемнадцать он получил условный срок. В двадцать был изгнан родителями из дома. Они так устали от своего сына, что не могли его больше терпеть.

Егор их понимал. Его от самого себя тошнило. Но он ничего не мог поделать с собой. В него как будто вселялся бес. Причем, когда это происходило, он наблюдал за действиями этого беса со стороны. И мысленно качал головой, вздыхал и охал. Мол, что ж ты творишь-то, ирод?

Егор любил своих родителей. В глубине своей поганой души. Но постоянно их огорчал. Как будто не мог простить за то, что мать чуть не скинула его с балкона, а отец тряс и орал: «Да когда же ты заткнешься?» Причем помнил он именно его ор. И его глаза, совершенно бешеные. Поэтому, наверное, именно отцу он досаждал больше, чем матери. А однажды, пьяный, руку на него поднял, ткнул кулаком в живот. А когда тот упал, хотел еще ногой пнуть. Но тут вмешалась мать. Влепила сыну оплеуху и сказала ледяным тоном: «Пошел вон из моего дома!»

– Иди ты на х!.. – заорал Егор, схватившись за щеку. – Это и мой дом тоже!

– Не уйдешь, вызову милицию и посажу тебя, гаденыш!

– Мать называется…

– Нет у меня сына. Есть злобное животное, проживающее со мной под одной крышей. Больше я тебя видеть у себя в доме не намерена! Катись!

– И уйду!

Он показал матери неприличный жест и вышел, громыхнув дверью так, что со стены свалилась полочка для одежды.

В тот день он впервые укололся. Алкоголь не помогал, и когда ему приятель-торчок предложил вмазать, Егор не отказался.

И понеслось…

Прочно на иглу Егор сел уже через месяц. Через три стал нападать на прохожих на улице, чтобы раздобыть денег на очередную дозу. Через полгода сел в тюрьму.

Мать с отцом на суде не присутствовали, но передачки посылали. Без писем.

Егору дали семь лет (одна из жертв нападения едва не скончалась от потери крови после ножевого ранения – если б скончалась, впаяли бы пятнашку). Первые месяцы были адом. Кромешным! Его ломало так, что хотелось разбежаться и удариться головой о стену. Но он перетерпел, и жизнь как-то наладилась. Он даже почувствовал себя счастливым. В тюрьме ему было спокойнее, чем на воле. С корешами отношения сложились отличные. Егора уважали. Но главное не это. А то, что он нашел себе занятие по душе – начал вырезать из дерева фигурки. У них умелец на зоне был. Его творения за приличные деньги продавались. Егор мог бесконечно смотреть на то, как Мастер (погоняло у него такое было) из простой деревяшки создает настоящее произведение искусства. И попросился к нему в подмастерья.

Мастер был пожилым человеком, вором-рецидивистом. Полжизни провел за решеткой. Здоровье уже было не то, глаза плохо видели, спина болела. Поэтому он взял Егора в помощники.

Сначала ничего у него не получалось. Совсем. Только руки стирал в кровь. Но Егор не бросал – упорства ему было не занимать. И дело пошло. Вот только создавал Егор не хлебницы, шахматы, полочки, тем более не чертей, выскакивающих из бочки с членом наперевес, душа требовала другого. Только он не мог понять, чего именно. В голове крутились какие-то размытые образы, но они, даже если Егор очень сосредотачивался, не становились четкими. Он вырезал что-то, отдаленно напоминающее эти образы, но получалось нечто невнятное. И Егор брался за шахматы и чертиков. Это у него выходило.

После освобождения он домой возвращаться не собирался, что естественно – его там не ждали. Прописали бы снова – и на том спасибо. Но жить где-то нужно. И решил он по примеру многих своих корешей познакомиться с женщиной на сайте знакомств. Писал тем, кто нравился, но они, узнав, что он в заключении, переставали с ним общаться. Правда, сначала шли на контакт охотно. Егор был парнем красивым. И писал без ошибок – хоть и был двоечником, а грамотностью мог похвастаться. Когда он пожаловался Мастеру, тот фыркнул:

– Красоток выбираешь?

– Ну… таких. Зачетных телочек.

– Дурак. Пиши тем, кто пострашнее. И постарше. Неухоженных выбирай, простоватых. Серых мышек. Лучше толстых. Я бабцов мясистых люблю, вот с такой кормой… – Мастер развел руки так широко, как бывалый рыбак, показывающий невероятную добычу. – Но я старый. А молодежи подавай костлявых, вот толстухи и комплексуют.

– У меня ж не встанет на такую, Мастер?

– После семи лет зоны? Ха! У тебя встанет и на медведицу. Тебе зацепиться надо. А там разберешься. Главное, побольше в уши ей дуй. Чтоб встречала водкой, пирогами и нагретой постелью.

Егор прислушался к советам старшего товарища и уже через месяц обзавелся «невестой». Танечкой. Ей было тридцать пять. Невзрачная, если не сказать блеклая, истинная серая мышь, но не полная, а очень худая. Бездетная разведенка, живущая в крохотной квартирке. Зато отдельной! И одна, без родителей или детей. Не женщина – находка.

В жизни «находка» оказалась даже хуже, чем на фото. Но Егор сдержал разочарование. Мило улыбнулся «невесте», сделал комплимент, а главное – подарил цветы. У него после освобождения были деньги, и он решил потратить часть их на «невесту». Заработать баллы, что называется.

Пирогов и водки не было. Имелось сухое красное вино и суши. А также тахта в кухне.

Егор сказал, что у него на сырую рыбу аллергия. А из-за проблем с поджелудочной вино он не употребляет. Пошел в магазин, купил курицу-гриль и бутылку водки. Поел и выпил. А потом завалил хозяйку квартиры на кровать и до утра так «любил», что соседи возмущенно стучали в стену.

Завидовали!

Егор много врал женщине в письмах. Начиная от статьи, по которой был осужден, заканчивая своими планами на будущее. Говорил, что работал краснодеревщиком и собирается вернуться к профессии. К ней, Танечке, приехал на несколько дней, чтобы познакомиться. А потом, если все у них сладится, он заберет ее к себе в город (который находился всего в двухстах километрах), и будут они жить-поживать и добра наживать.

Прожив у Тани неделю, он стал собираться домой. А точнее, делать вид. За эти дни он подарил ей столько чувственного наслаждения (прав был Мастер – после семи лет заключения даже на медведицу залезешь, особенно после водки), что женщина даже похорошела. Щечки розовые, глазки горят. Да Егор еще в доме ее кое-что поделал. Ящики отремонтировал, что болтались на одном шурупе, унитаз подтекающий починил. И красивое блюдо вырезал из фанеры. Для хлеба или печенья.

И Таня его не отпустила! Побоялась, что он ее забудет. Такой молодой, красивый, горячий, умелый… Да его на части разорвут женщины. И что, что сидел? По глупости же попал. Но зона его не испортила. Вон какой интеллигентный, добрый. Только выпивает часто. Но не дуреет же. Лишь ласковее становится!

И остался Егор у Тани. Она устроила его в мебельную мастерскую. Там он сначала очень ценился как работник. Руки золотые! Но потом характер сказался. Полезло из Егора привычное дерьмо. Стал конфликтовать с начальником. Пока не набил ему морду и не был изгнан с работы.

Тане тоже доставалось. Егор перестал с ней церемониться очень скоро. Видел, что она влюблена по уши и будет терпеть его. А еще она хочет ребенка. И все удивляется, почему не может забеременеть. А Егор после своих наркоманских угаров стерильным стал, но об этом он Тане, конечно, не говорил. Пока он в ней нуждался.

К героину Егор не вернулся. Да и водку хоть и пил, но не допьяна. Не как раньше. В другом кайф нашел. В творчестве. Таня учителем рисования была по образованию. Когда-то в школе работала (потом на фабрику мебельную ушла декоратором), и в ее доме было много книг по искусству. Егор их листал. И наткнулся как-то на статью, посвященную архитектору Гауди. Едва глянув на фотографии его работ, он понял, какие именно образы вертелись в его голове. Строения Гауди напоминали природные творения. То ли колонна, то ли тропическое дерево, обвитое лианой. То ли окно, то ли пролом в скале. То ли купол, то ли гигантский гриб. Вот и Егору хотелось создавать деревянные скульптуры, которые… сразу и не поймешь, человеком ли сделаны или над ними сама матушка-природа поработала.

И он начал творить! Таскал из леса пеньки да сучья и отсекал, отсекал все лишнее…

Первой родилась фигурка олененка. Когда Таня взглянула на нее, она воскликнула:

– Какое дивное деревце! – И только потом рассмотрела, что, кроме растения, есть еще и животное. Стройный олененок притаился за стволом, положив мордочку на одну из веток.

Потом была женщина, купающаяся в водопаде. Гном, прячущийся в скале. Застывший в янтаре жук. Все из дерева. И на первый взгляд все творения Егора казались лишь хорошо отшлифованным, облагороженным куском древесины. Корягой причудливой формы. Но стоило сфокусировать взгляд, как начинали вырисовываться детали…

– Тебе нужно выставляться! – сказала как-то Таня. – Это же настоящее искусство.

– Да разве я пробьюсь?

– Я помогу.

– Как?

– Я училась на художника, если помнишь.

– На учителя рисования, – поправил Егор. Но Таня не слушала:

– В моей группе был мальчик. Очень талантливый. Не поступил в Строгановское, пошел к нам, в пед. Сейчас он известный не только в городе, но и в России художник. Я обращусь к нему. Он мне не откажет.

– С чего бы?

– Я была его первой любовью.

И все получилось! Бывший Танин воздыхатель устроил Егору выставку. Посмотрев на его работы, одобрил, но сказал, что этого мало, надо как минимум два раза по столько. Создать еще десять работ для Егора труда не составило. А пока он творил, Таня кормила его и поила. В том числе иногда водкой, потому что трезвый он на нее как на женщину не смотрел, только на свои деревяшки. Но стоило Егору выпить, как он преображался. Переставал быть просто мастером, в нем еще и мужчина просыпался.

Выставка прошла на ура. У Тани оказался еще знакомый журналист. Он написал статью о тюремном самородке (Егор не стал скрывать, что сидел), и люди захотели посмотреть на его работы. К концу выставки на каждой появилась табличка «Продано». Дальше – больше. Егору стали поступать заказы от богатых людей. Многие хотели украсить его скульптурами свои шикарные дачи и охотничьи домики – они идеально в них вписывались.

Егор начал зарабатывать приличные деньги. На первый гонорар купил Тане шубу и плазменный телевизор, о котором она мечтала. После чего бросил ее и ушел к другой. Молодой, красивой, яркой. Такой, о какой всегда мечтал. Но долго он с ней не прожил. Девушка мешала работе и тянула из него деньги. Егор был погруженным в творчество и жадным, потому ушел и от молодой.

Но одному жить тоже не хотелось. Убираться, готовить, стирать, искать женщину для секса, когда приспичит, самому себе говорить, какой он гениальный. Егору требовалась сожительница. Такая восторженная, порядочная и домовитая, как Таня, но молодая и привлекательная. К огромной радости Егора, такая отыскалась довольно быстро. Дочка одного из его заказчиков. Хорошенькая двадцатидвухлетняя девица, влюбленная в его творения, сама захотела с Егором познакомиться. И как только увидела его, сразу влюбилась и в самого мастера. Через две недели он уже жил у нее в шикарной трешке, подаренной папой. Новая избранница Егора была безалаберной, но это вовсе ее не обесценивало, поскольку за порядком в доме следила домработница, она же и готовила.

Это было счастливое время! Егора все устраивало до тех пор, пока девушка не предложила ему узаконить их отношения.

– Жениться? – ужаснулся Егор. – Зачем?

– Я хочу нормальных отношений.

– А они разве ненормальные?

– Нет. Нормальные – это законные. А еще я хочу свадьбу. И путешествие! На Мальдивы.

– Какие Мальдивы? – начал закипать Егор. – Я невыездной!

– Папа все уладит, – беспечно фыркнула барышня. – Так что давай уже делай мне предложение. Кольцо я выбрала и отложила. Можешь съездить купить и завтра за ужином в ресторане преподнести его мне. В бокал класть не надо. Лучше в коробочке!

Она была милой романтической дурочкой. И это Егору нравилось. Вот только женитьба в его планы не входила. Вечером, когда любовница убежала на фитнес, он собрал вещи и съехал. Была у него в запасе одна поклонница. Взрослая, обеспеченная, интересная внешне, а главное, не помешанная на браке после двух скандальных разводов. Плохо только, что жила она с двумя детьми. Но Егору было не до жиру, как говорится, быть бы живу.

С этой женщиной он прожил еще меньше. Не поладил с ее детьми. В итоге ушел. По-английски, как обычно. Но сначала занял у нее крупную сумму якобы на аренду выставочного зала, хотя в деньгах не нуждался. Имел два счета банковских. Но разве бабки бывают лишними?

Он вернулся в родной город, не потому что соскучился по родителям или хотел помириться. Нет, он собирался отсудить у них часть квартиры. Чтоб жизнь им медом не казалась. Избавились от сынка, выгнали из дома да забыли (передачки – не в счет, они как подачка). А вот я напомню о себе! Нате, получите приветик от Егорки!

Поселился он в кои веки не у кого-то, а на съемной квартире. Цены в городе были смешными, вот он и не пожадничал. Хотелось отдохнуть немного от баб и поработать. Егор решил немного поэкспериментировать. Начать создавать скульптуры из глины. Он знал, где ее брать. Детьми они набирали ее в оврагах и лепили всевозможные фигурки. Девочки куколок и животных, а пацаны пистолеты да танки.

Материал был хороший, податливый. Но почему-то не работалось с ним так, как с деревом. Егору не хватало идей. Из грубого материала он создавал нежные скульптуры. Из мягкого же хотел ваять нечто брутальное, даже агрессивное. Но не знал – что…

Пока не оказался в комнате с черным потолком…

Смерть стала его вдохновением!

Глава 4

Он с трудом открыл глаза. Веки слиплись, будто ресницы намазали клеем «Момент». Он знал, что это такое. Как-то в детстве, когда он отдыхал летом в загородном лагере, с ним сыграли злую шутку. Мальчики и девочки ночами наведывались друг к другу в спальни, чтобы измазать лица спящих зубной пастой. Обычно просто закорючки рисовали. Но иногда писали короткие, но обидные слова на лбу или щеках. Например, лох. Или – коза. Егор же пошел дальше. И выводил пастой на лицах девочек слова другого порядка – матерные. Особенно одной доставалось, Вале. Она Егору нравилась, но не обращала на него внимания, и он мстил ей за это. И вот когда пришел черед девочек мазать мальчиков, Валя взяла и вылила на веки Егору клей. Глаза тут же защипало. Он начал тереть их, и стало только хуже. Ресницы слиплись. Слезы текли ручьем…

Вот как сейчас!

Егор обозрел пространство. Сначала картинка было размытой, но он, поморгав, смог сфокусировать зрение. Все то же помещение, те же лица, вот только на одном из них нет привычного апатичного выражения. Оно напряжено, взволнованно и… радостно, что ли? Как у ребенка, который развязывает ленту на подарке. Он сосредоточен, нетерпелив и доволен оттого, что совсем скоро увидит содержимое коробки.

– Красавчик, ты чего это? – спросил Егор у парня, похожего на манекенщика. Именно его лицо привлекло внимание.

– Наручники, – возбужденно выпалил он. – Я могу снять их…

– Да ладно, – не поверил Егор. Он бесчисленное множество раз пытался сделать что-то со своими.

– Тут шуруп разболтался один. Пытаюсь его выкрутить…

Услышав их разговор, голову подняла блондинка с аллергией. Ее красные глаза оживились – в них заблестела надежда.

– Все равно это ничего не даст, – проговорила барышня с русыми волосами, которая постоянно спала. Или делала вид. Она и сейчас сидела с закрытыми глазами.

– Все! – вскричал красавчик, разомкнув руки.

– Ничего себе! – восхитился Егор. – А теперь отвязывай веревки на ногах. Только быстро.

Тот принялся освобождать щиколотки. Через пару минут веревки упали на пол. Красавчик встал со стула.

– Боже, как хорошо-то, – простонал он, с хрустом потянувшись.

– Хватит потягиваться, – рыкнул на него Егор. – Освобождай нас!

– Каким образом он это сделает? – заныла спящая некрасавица.

– Да заткнись уже! – И Егор снова обратился к парню: – Найди что-нибудь острое. Попробуем взломать замки на наручниках.

– Острое? – Парень стал озираться. – Но тут нет ничего…

– Есть нож!

– Где?

– Где-где? Торчит в груди жмурика. Вытащи его.

– Нет, я не смогу, – замотал головой красавчик.

– Хватит уже вести себя как кисейная барышня, будь мужиком.

Тот, закусив губу, прошел к трупу, взялся за рукоятку ножа, потянул…

– Не могу вытащить, – сказал сдавленно.

– Напрягись!

– Подними ногу, – вступил в разговор мужик, сидящий рядом, остряк, который маньяка Дартом Вейдером назвал, – упрись ею в грудь покойника и с силой выдерни нож.

Бедный красавчик едва чувств не лишился, услышав эту фразу. Но надо отдать ему должное, взял себя в руки и проделал все точно по инструкции. Когда нож оказался в его руке, он отбежал от покойника и стал нервно почесываться. Егор сам в периоды эмоционального напряжения ощущал зуд. И иной раз до крови раздирал тело. Поэтому он понимал парня.

– Давай попробуй освободить меня, красавчик.

– Меня зовут Кен.

– Да хоть Барби. Ну же…

Кен подошел к Егору, встал у него за спиной на корточки и начал колдовать над наручниками. К удивлению обоих, справиться с ними удалось довольно скоро. Егор с утробным рычанием освободил руки и начал растирать их.

– Освобождай остальных, – велел он Кену. – Я сам ноги распутаю.

Пока тот обходил пленников с чудо-ножом (ведь это реально было чудом, что обычный человек, а не какой-нибудь домушник, смог им открыть замок), Егор избавил себя от пут. И сразу кинулся к двери. Естественно, она была заперта. Но оказалась не такой основательной, какой выглядела. Да, она была обшита листами железа, но между ней и косяком образовался зазор. Если толкнуть, дверь на сантиметр подается вперед. Значит, запор недостаточно крепок. Возможно, это обычная щеколда. Три здоровых мужика общими усилиями выломают ее.

– Поддастся? – услышал Егор за своей спиной. Обернулся, увидел соседа-остряка.

– Надеюсь.

– Давай ломать, пока Кен барышень освобождает.

Егор отошел на метр и врезался плечом в створку. Та только глухо бухнула.

– Если наш похититель за дверью, он знает, что хомячки выбрались из клетки.

– И что он сделает с нами? Убьет? Так пусть лучше сейчас… Опять же, у кого-то из нас есть шанс спастись.

– Я не хочу лишать себя его, – губы Егора скривились. – Ломай дверь сам. А я за твоей широкой спиной спрячусь. Идет?

– Ты хоть поглядывай из-за моей широкой спины, смельчак, – брезгливо поморщился собеседник. Но Егору было плевать на его гримасы.

Мускулистая нога в спортивных штанах с кучей накладных карманов, в ботинке на тракторной подошве врезалась в дверь. Раздался хруст, затем лязг. Треснул деревянный косяк, вылетел замок. Егор присвистнул. Остряк был не похож на Рэмбо. Жилистый, да, спортивный, но роста среднего и размер одежды сорок восемь, не больше.

Дождавшись, когда сокрушитель дверей выйдет в коридор и крикнет оттуда «Чисто», Егор направился следом. Но его остановил бабий вопль:

– Не бросайте меня, умоляю!

Он обернулся и увидел красноглазую блондинку, рыдающую на своем стуле. Две другие девушки были освобождены. И только она оставалась скованной наручниками.

– Никак не получается, – виновато протянул Кен. – Не знаю, что делать. Замок не поддается.

– Дай я, – отобрала у него нож рыжеволосая красотка.

– Вы как хотите, а я валю! – выпалил Егор. – Каждый за себя, вот мой девиз!

– Нет, нельзя ее бросать, – воскликнул Кен.

– Вот ты и не бросай!

Он вышел в коридор. Огляделся. Бетонные стены, потолок, пол. Грязно и влажно. Пахнет подвалом. Но это не подвал – потолки слишком высокие. В конце коридора Егор увидел еще одну дверь. Распахнутую. За ней – темнота.

– Где это мы? – спросил он у «Рэмбо».

Тот пожал плечами и вернулся в комнату с черным потолком.

– Эй, ты куда?

– Мы своих на войне не бросаем!

– Да пошли вы… А я на волю!

– Ты знаешь, где находишься? – бросил через плечо парень.

– Нет, но я сориентируюсь.

– Заблудишься только. Без меня вам не выйти. А я уйду только тогда, когда мы освободим девушку. – Он подошел к блондинке: – Как вас зовут?

– Дина.

– Я Паша. Давайте сделаем так. Мы развяжем вам ноги, вы встанете. Затем заберетесь на сиденье и сможете освободить руки.

– Но наручники на них останутся.

– Ничего страшного. Главное, вы сможете передвигаться, и мы покинем это помещение. Давайте.

Егор грязно выругался. Ох уж эти благородные рыцари! Как же они его бесят! Ну и пусть себе пропадают…

Он сделал несколько шагов вперед, но остановился. Темнота пугала. Мало ли что она скрывает? К тому же он не знал, куда двигаться. И вообще… Одному как? Не за кого спрятаться… Коллективный разум все же лучше. Егор взвесил все «за» и «против» и решил дождаться остальных.

Тем времени Рэмбо, носящий имя Паша, освободил пленницу. Снял на руках со стула. Дина встала на ноги, но они тут же подкосились, и она чуть не упала. Если б ее вовремя не подхватил под локти Кен, девушка осела бы на пол.

– Мать, ты давай бери себя в руки, – строго сказала рыжая. – Надо валить отсюда, и побыстрее.

– Да, да, я смогу… – Дина сделала один неуверенный шаг, второй. Кен поддерживал ее. И она больше не падала.

– Следуйте за мной! – скомандовал Павел.

– Где мы? – спросил у него Егор.

– В бомбоубежище заводском.

– Да ладно! Завод работает, значит, убежище должно быть пригодным для обитания, а тут все давно заброшено.

– Потому что мы находимся на территории второй площадки. А она как раз заброшена давным-давно.

– Откуда ты знаешь?

– Когда-то работал на этом заводе. Начальником. Имел доступ ко всем объектам. – Павел уверенно шагнул в темноту и повел их по лабиринту коридоров. – Подворовывал, естественно. Поэтому всю территорию изучил досконально, где можно что-то украсть, куда спрятать и откуда вынести. Площадка обнесена забором, и она охраняется. Так что просто так не выйдешь с территории.

Он подвел их к двухстворчатой двери таких огромных размеров, что в нее мог въехать танк, и сказал:

– Все, за ней воля!

Обрадованный Егор рванул к двери, но резко затормозил.

– Ты чего? Толкай! – крикнула рыжая.

– Боюсь, – вздохнул он. – Вдруг она заперта? Тогда нам конец. Другого выхода отсюда нет. Я знаю, как строились бомбоубежища…

– Толкай! – разозлилась та.

Егор упер руки в створки и поднажал.

Дверь не поддалась.

– Так я и знала, – упавшим голосом сказала неспящая красавица. – Все напрасно… – Она просто излучала пессимизм. И Егору хотелось треснуть ее по макушке.

– Даже если мы отсюда не выйдем, – подал голос Кен, – мы в лучшем положении, нежели раньше. У нас свободны руки и ноги. Мы можем оказать сопротивление.

– Или поискать свои телефоны! – воскликнула рыжая. – Если вещи, что у нас отобрали, находятся тут, мы сможем вызвать полицию!

– Из бомбоубежища? Это вряд ли. Ту наверняка сотовые не ловят…

– Экстренный звонок всегда можно сделать.

– Да они уже разрядились, – прошелестела блондинка. – Мой точно. Я тут бесконечно давно…

Пока они вели эти разговоры, Егор наблюдал за Пашей. Он давно понял, что единственный, кто способен спасти их, – это он. И не только потому, что он знает бомбоубежище, просто в нем видна уверенность в себе. А еще… фартовость, что ли? Да не простая. Есть люди, к которым деньги как будто сами плывут. А есть те, кому в любви везет. Чтоб и в том, и в другом – редко. Не просто же так родилась фраза: «Не везет в картах – повезет в любви». Понятно, что богач может себе отхватить самую распрекрасную жену или любовницу, да только не верил Егор в искренность этих отношений. Паша, пожалуй, не относился ни к тем, ни к другим. То есть, по прикидкам Егора, он и в деньгах не купался, а если и имел приличный доход, то зарабатывал его потом и кровью, и в личной жизни у него не особенно ладилось. Были, конечно, женщины, и немало, но никто его не трогал, впрочем, как и он кого-то. В общем, не везло Паше ни в деньгах, ни в любви. Его фарт иного рода. Чувствовалось, что ему везет в схватке со смертью. Егор не сомневался, что он бывал на волосок от нее неоднократно, но умудрялся ее избегать…

– Ты что делаешь? – спросил он у Павла, видя, как тот что-то выискивает на стене.

– Я знаю один секрет, – проговорил он, встав на ящик, что валялся поодаль. – Двери этого бомбоубежища должны открываться изнутри. Даже если их заперли снаружи. Такой вот хитрый замок. Чтоб люди, находящиеся здесь, могли выйти в любом случае…

Тут Егор увидел щитки на стене, коих раньше не заметил. Паша открывал один за другим, пока не нашел нужный.

– Ага, вот он! – И повернул тумблер слева направо.

Раздался щелчок.

Рыжая тут же подбежала к двери и толкнула створки…

Они поддались!

К девушке подскочил Кен и помог открыть их. В помещение хлынул солнечный свет. Все зажмурились. А Егор закрыл глаза ладонью. Пока блуждали по темным коридорам, глаза отвыкли от дневного света.

– Даже не верится, что существует другой мир, – прошептала Дина, разлепив воспаленные веки.

– Как говорилось в одной хорошей книге и не менее замечательном фильме: «Всем выйти из сумрака!» – воскликнул Паша и первым перешагнул через порог. Остальные следом за ним.

– Как же хорошо-то, а? – всхлипнула Дина. А потом вдруг опустилась на колени и уткнулась носом в пожухлую траву. – Здесь тепло, свет, запахи… Как мир прекрасен, боже! Почему мы этого не замечали раньше?

– Мать, давай мелодраму не ломай, – с укором протянула рыжая. Она нравилась Егору все больше и больше. Наверное, потому, что была чем-то похожа на него: язвительная, агрессивная, напористая, но в то же время не злобная. Злющих баб Егор терпел с трудом. Считал, что это все от неудовлетворенности, эти бабешки либо невостребованны, либо фригидны.

– Куда направляемся? – обратился Егор к проводнику Паше.

– В десятке метров отсюда замаскированная дыра в заборе. За забором дорога. Но по ней редко ездят машины. Я бы лучше двинул к проходной. Пусть придется протопать километра полтора, зато на КПП есть охранник. У него связь.

– Хочу поскорее отсюда убраться! – с нервом в голосе прокричала спящая некрасавица. Егору стало интересно, как ее зовут.

– У тебя есть имя, психованная?

– Наташа, – машинально ответила она. И тут же взвилась: – Я психованная не больше, чем ты, понял? – И уже Паше: – Я на дорогу, а вы как хотите. Покажешь, где дыра?

– Нам лучше держаться вместе, – ответил тот.

– Тогда давайте все туда… К забору.

– Это неверное решение, – возразил Павел. – Мы можем простоять на дороге час, пока появится машина. И не факт, что она остановится. До КПП же мы дойдем за десять-двенадцать минут.

– Ну и катитесь! – сорвалась она на визг.

– Наташа, возьми себя в руки! Все уже позади. Теперь мы точно выберемся.

– Я хочу к своей дочери, понимаешь? Она не знает, где я, что со мной! Мне каждая минута дорога.

– Поэтому послушай меня… – Он протянул руку и положил ее на худенькое Наташино плечо. – Мы идем к проходной, вызываем полицию, она приезжает…

– И мы застрянем тут еще на дикое количество времени! – заорала она, отшвыривая его руку. – А я хочу к дочери! Покажи мне дыру. Или иди к черту!

Паша молча указал направление.

– Как я найду лаз?

– Возле него растет рябина, – сухо ответил он. – Она там одна. Отодвинешь листы шифера и увидишь.

– Мы не остановим ее? – спросил Кен.

– Я с ней драться не буду. Как хочет. – Паша махнул рукой. – Пойдемте, я покажу дорогу…

И они двинули за своим проводником. Егор шел позади всех, смотрел вперед. Паша шагал энергично, будто провел последнее время не в плену, а за игрой в бадминтон, которая его взбодрила, но ни капли не утомила. Кен шел тяжело. Наверняка он вообще не привык передвигаться пешком. Егор знал таких пижонов, они даже до мусорного бака, что на углу дома, на машине ездят. Причем при параде. Ни треников на них не увидишь, ни растянутого свитера. Сейчас же Кен был похож на бомжа, забравшегося в дом богатого человека и стянувшего у него дорогие шмотки: мятый, грязный, да еще и воняющий мочой. А вот рыжеволосая красотка выглядела практически безупречно (что неудивительно – она провела в плену мало времени) и шагала энергично. В отличие от блондинки Дины. Та еле переставляла ноги. Спотыкалась постоянно, и то Кену, то рыжей приходилось ее поддерживать.

– Почти пришли, – сказал Паша. – Вон КПП!

Егор уже и сам видел торчащую из-за деревьев крышу, покрытую старым шифером.

– Стойте! – закричала вдруг Дина.

Все недоуменно на нее воззрились.

– А что, если охранник и есть маньяк?

Паша нахмурился. Затем задумчиво кивнул:

– Да, вполне возможно…

– Да стопроцентно! – воскликнул Егор. Он досадовал на себя. Как же он сам не додумался до такого! Именно охранник – их похититель. А кто ж еще? Он и на территорию заброшенной площадки попасть может с легкостью, и шастать по ней, когда ему вздумается, никого не боясь. Опять же пленников не каждый день похититель и тюремщик навещал. А охранники сутки через трое или двое работают. Все сходится!

И додумалась до этого глупая блондинка!

– Я вот что предлагаю, – опять включил вожака стаи Паша. – Я вбегаю в домик первым, мужчины меня подстраховывают, девушки стоят в сторонке…

– Почему это мы в сторонке? – изогнула красивую бровь рыжая. – Я кикбоксингом занимаюсь. И если надо, наваляю так, что мало не покажется. Предлагаю свою кандидатуру взамен его! – И указала на красавца Кена. Тот и на Егора впечатления бойца не произвел. Пожалуй, в схватке между ним и рыжей он поставил бы на девушку.

– Как вас зовут?

– Лида.

– Лида, давайте не спорить?

– Да с какого?.. – И она припечатала его матом. – Я пойду с тобой, и точка.

Поняв, что с Лидой спорить бесполезно, Паша пожал плечами. Затем забрал у Кена нож. Уверенно обхватив рукоятку сильными пальцами, он двинулся к КПП. Остальные следом за ним.