Текст книги "Седьмая казнь"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Часть третья
День похорон

Глава 1

Орзу сидел у окна, подперев подбородок кулаками, и уныло смотрел на сумрачное небо, ожидая момента, когда на нем появится хотя бы один просвет. Настроение было паршивым сразу по нескольким причинам. Первая – близилась зима. Ему, южному человеку, не привыкшему к трескучим морозам и снегу, было трудно ее переносить. Вторая – Орзу вскоре опять придется искать работу. Раз дом пока ничей, то и прислуга никому не требуется. И третья – Райка уже три дня не подпускает к телу. Сегодня наверняка тоже не подпустит.

А все из-за похорон. В данный момент Раиса на них присутствовала. Поехала на кладбище не просто как знающий покойную человек, а как скорбящая и, главное, единственная родственница.

Рая беспрестанно твердила о своем родстве с Клавдией. И скорбящую изображала очень убедительно. От гроба не отходила, то плакала, то причитала. Да так в роль вошла, что, когда Орзу попытался ее в углу поприжать, гневно на него зыркнула и прошипела: «С ума сошел? В доме траур…»

Посидев у окна еще минут десять и впав в окончательное уныние (небо так и не прояснилось), Орзу отошел от него. Походив из угла в угол по комнате, сел за стол. Увидел ручку и листки бумаги и решил написать письмо невесте.

Раньше, когда только переехал в Москву, он отправлял Зебо несколько писем в месяц. Штук пять-семь. Мог бы и больше, да почтовые услуги тоже денег стоили. Когда немного пообвыкся, стал писать реже. Теперь же от силы два письма в месяц отправлял. А чаще одно. Зебо отвечала на каждое. Писала о том, как скучает, рассказывала о новостях, мечтала, что, как Орзу вернется, свадьбу сыграют. Однако в последние три месяца содержание и настроение ее посланий немного изменилось. Зебо устала довольствоваться мечтами, начала требовать от Орзу их воплощения.

«Прошло полтора года, как ты в Москве, – писала она. – Ровно столько я жду твоего возвращения. Мне исполнилось восемнадцать. Почти все мои сверстницы замужем, и на меня уже косо смотрят. А родители советуют обратить внимание на других молодых людей. Может, ты приедешь, и мы поженимся? Шикарной свадьбы не надо, все можно сделать по-скромному. Потом ты бы вернулся в Москву, а я снова стала бы ждать тебя, но уже как жена…»

Орзу ответил ей, что деньги копятся не так быстро, как хотелось бы, и Зебо придется еще немного подождать. Хотя бы с полгодика. А лучше семь-восемь месяцев. И вот четыре дня назад от нее пришел ответ. «Это очень долго. К тому же я не хочу, чтобы свадьба была летом, в жару. А что, если мне приехать к тебе? Нам хотя бы удастся изредка видеться. И денег быстрее заработаем. Ты писал, что работаешь у богатой женщины, у которой огромный дом. Быть может, ей нужна прислуга? Спроси у нее, пожалуйста. И сразу напиши мне…»

Орзу, как прочел это письмо, так со стула чуть не свалился. Еще чего выдумала, в Москву приезжать! Нет, тут Зебо ему совсем не нужна. Тут у него есть Райка. Орзу планировал «промурыжить» невесту до лета, а лучше до осени. В сентябре слетать к себе на родину, сыграть свадьбу, а потом назад, в Москву, к любовнице под бочок. Он, конечно, потянул бы с женитьбой еще годок-другой, но боялся, как бы Зебо у него из-под носа не увели. Девушка красивая, в девках не засидится. Орзу не мог себе позволить ее упустить. Своей женой видел только ее.

Ответ он сразу не стал писать. Решил хорошенько все обдумать. Вот только сейчас руки дошли, после убийства хозяйки. И теперь не нужно выдумывать причины, по которым Зебо не стоит приезжать в Москву. Он сам сейчас в подвешенном состоянии, не знает, где будет работать завтра.

Вообще-то Орзу думал, что после смерти Клавдии Райка унаследует все ее имущество как единственная родственница, станет хозяйкой дома, и у него все будет еще «шоколаднее», чем прежде. Но оказалось все не так просто. Даже если Райке и достанется имущество Клавдии, то в права наследования она вступит лишь через полгода. И то не факт. Старуха вполне могла оставить завещание. Его пока не нашли (только фальшивое – экспертиза показала, что подпись женщины подделали), но со дня убийства лишь три дня прошло, и все еще может измениться.

«Дорогая Зебо, – начал писать Орзу, – я очень по тебе соскучился и был бы рад твоему приезду, но у нас тут такое творится…»

В этот момент затрезвонил стоящий на письменном столе телефон. Он был старинный, дисковый, тяжеленный, как кирпич, и с ужасно противным звонком. Некоторое время Орзу смотрел на аппарат, не зная, поднимать ли трубку, но все же решился. Сказал осторожно:

– Алло…

– Здравствуйте, это оперуполномоченный Степанов из прокуратуры. С кем я разговариваю?

– С Орзу Исмаиловым.

– Ага… А кто-нибудь еще есть дома?

– Нет, все на похоронах.

– Ладно, тогда с вами побеседую. Оставайтесь на месте. Скоро буду.

И Степанов отсоединился.

Орзу медленно положил трубку на рычаг. Попробовал было вернуться к письму, но не смог сосредоточиться. Только и думал о скором приезде полицейского и сильно нервничал, не зная причины визита. Что этому человеку надо? Зачем он явится? Орзу вообще всех представителей закона побаивался (год проживания в Москве на положении нелегала давал о себе знать), но тех, кто занимался расследованием убийства Клавдии, особенно. На то были причины. Но даже если б их и не было, полицейские все равно внушали ему ужас…

Опер приехал через полчаса. Орзу к тому времени весь извелся.

– Степанов Сергей Сергеевич, – представился работник прокуратуры, мельком показав свое удостоверение. – Вы, как я понимаю, Орзу? Давайте присядем.

Сергею Сергеевичу было лет двадцать. Тощий, ушастый, несолидный и… совсем не страшный. Орзу сразу расслабился.

– В день, предшествующий убийству, вы находились здесь, так? – спросил Степанов, вытащив из сумки какую-то папку.

– Не совсем. Я больше в саду. То есть в парке, как его хозяйка называла.

– Я имею в виду, на территории, если можно так выразиться, усадьбы?

– А… Да, тут был.

– Весь день?

– Весь.

– Значит, вы должны были видеть вот эту женщину… – Опер вынул из папки фотографию: черно-белую, ужасного качества. На ней была изображена молодая женщина с длинными светлыми волосами.

– Да, я видел ее. Она приехала днем. Я в саду кусты подстригал, а Клавдия стояла у окна, смотрела на дорогу. И тут говорит мне: «Иди, Орзу, открой ворота, ко мне пришли». Я обернулся и увидел эту женщину. Впустил.

– Так… И что потом?

– Все.

– То есть больше ее не видели?

– Нет.

– А как выходила?

Орзу покачал головой.

– Тут, знаете ли, некая странность… – Опер повернул фотографию к себе и стал ее рассматривать. – Как эта женщина пришла, камера зафиксировала. А как уходила – нет. Я запись от начала до конца просмотрел и больше этой блондинки не увидел. Она как будто испарилась. Но ведь такого не бывает, правда?

– Не бывает, – эхом повторил Орзу.

– И это значит…

– Что?

– Что она покинула усадьбу не через главные ворота. Есть какие-то другие выходы?

– Да, калитка.

– И почему, интересно, вы не сообщили о ней следственной бригаде, приехавшей на вызов?

– Никто про это не спрашивал, – пожал плечами Орзу.

– Покажите мне калитку, – потребовал Степанов.

Орзу повел опера через кухню во двор.

– Большой участок, – заметил Сергей Сергеевич.

– Да. Хозяйский сын его купил, когда земля тут еще недорого стоила.

Дошли до забора.

– Вот она! – указал на калитку Орзу.

– Запирается просто на щеколду?

– Да.

– То есть открыть можно лишь изнутри? – Опер присел на корточки и осмотрел железный запор. – Не задвинута.

– Не может быть…

Орзу протянул руку, желая удостовериться, что опер прав, но тот не дал ему коснуться щеколды. Перехватил руку и покачал головой.

– Сначала отпечатки проверить надо, – пояснил он. – А почему вы так удивились, когда я сказал, что щеколда отодвинута?

– Потому что через калитку вообще никто не ходит. Ее некому было отпирать.

– Почему никто не ходит?

– За ней болото. Видите? И до дороги идти долго. Все дома надо обходить.

– То есть вы хотите сказать, что калитка всегда была заперта?

– Конечно. Про нее некоторые даже не знают. А кто знает, не пользуется. Я иногда смазывал щеколду, чтоб не заржавела, но тут же запирал.

– Угу, – задумчиво кивнул опер. – Значит, блондинка вышла через эту калитку.

– Наверное. Только зачем?

– Значит, была причина…

Степанов толкнул калитку и выглянул за забор.

– Если следы и были, их смыло дождем, – пробормотал он себе под нос, но Орзу разобрал эти слова.

Покусав губы в задумчивости, опер спросил:

– Вы девушку, о которой мы говорим, хорошо рассмотрели?

– Ну, так…

– Опишите.

– Стройная. Блондинка. Волосы до плеч. Одета в светлый плащ до колена.

– Это я и без вас знаю. Видел запись. Лет сколько?

– Молодая. Не больше тридцати.

– Особые приметы имелись? Родинки, родимые пятна, шрамы?

Орзу покачал головой.

– Пирсинг, тату?

– Да ничего такого.

– Рост?

– Средний. Глаза вроде голубые. Лицо… Славянское, в общем, лицо.

Сергей Сергеевич страдальчески поморщился. Не понравился ему Орзу как свидетель.

– Кроме вас в то время еще кто-нибудь был здесь?

– Когда блондинка пришла, нет.

– А домработница?

– У нее выходной был, и она в Москву уехала.

– А хозяйку в тот день вы после того, как она из окна вас попросила открыть ворота, в котором часу видели?

– Вечером только. Перед самым сном. – Про то, что Клавдия застукала его за кражей спиртного, Орзу умолчал.

– Пойдемте в дом! – решительно сказал Сергей Сергеевич и заспешил к особняку. У двери, ведущей в кухню, остановился. – Обычно она запирается?

– Да, – нерешительно ответил Орзу.

– Всегда?

– Не уверен…

– Так, молодой человек, хватит темнить. Говорите, как есть.

– Днем она обычно открыта. А на ночь запираем. Это моя обязанность, проверять ворота и двери. Но иногда я забываю.

– А в тот вечер вы эту дверь проверяли?

– Наверное, нет… – сказал Орзу. А про себя подумал – наверняка нет. Не до запоров было! Его хозяйка застукала за кражей и пригрозила увольнением. Разве о чем-то другом можно думать после такого?

– Эх, работнички… Вы понимаете, что любой мог попасть в дом с улицы? Калитка не заперта. Задняя дверь тоже. Заходи, бери, чего хочешь, убивай, кого пожелаешь.

– Мы об этом объявление на столбе не вывешивали! – осмелел Орзу. А еще порадовался тому, что смог так лихо сформулировать фразу на русском.

Степанов зыркнул на парня, но ничего не сказал. Потом достал телефон и набрал чей-то номер. Как выяснилось чуть позже, своего коллеги Нелипова.

– Вадик, это я. Да, в доме Суховой. Кто замки на дверях проверял? Ты лично? И что, все были закрыты? Точно? А калитка? Как какая… Ну, вы даете, ребята! Неужели трудно было осмотреть все? Что? Кто сказал, больше нет выходов? Ченашвилли? Это кто такой?

– Артур, – подсказал Орзу, внимательно слушавший разговор, – друг Клавдии. Он мог не знать о калитке.

Степанов махнул на него рукой, велел не мешать.

– Ладно, все, отбой… – Но Нелипов что-то еще говорил. Сергей Сергеевич слушал. Затем вздохнул и буркнул: – Хорошо. Пока.

– Дверь могли утром закрыть, – снова подал голос Орзу.

– А, что?

– Дверь, говорю, могли утром…

– Все, понял. Ночью была открыта, а утром кто-то ее запер. Зачем?

– Машинально. Она, видите, какая? Как в туалете…

– При чем тут туалет?

– Ну, у нас тут в туалетах именно такие ручки.

– Изнутри на защелку закрывается, а снаружи на ключ? – сообразил опер.

– Ага. Пока вашего приезда ждали, в кухню многие ходили. Попить, поесть, взять успокоительное. Кто-то и мог дверь закрыть.

– Ладно, поговорим об этом попозже. Мне сейчас надо в другое место ехать, но я еще вернусь. Или кто-то из моих коллег. А фото барышни вам оставляю. Когда остальные с похорон вернутся, вы его им покажите. Может, кто узнает таинственную визитершу. Если да, сразу мне позвоните. Вот, запишу на обороте телефон…

Наконец Степанов покинул дом. Орзу проводил его глазами до машины, разбитой и грязной «девятки». Когда опер умчался, облегченно выдохнул. Пронесло!

Глава 2

Дождь закончился неожиданно. Вот только что сыпал, не переставая, мерзкий, косой, колючий, и вдруг прекратился. Небо прояснилось. Из-за туч стали пробиваться солнечные лучики. Если бы Райка в этот момент находилась не на кладбище, ее настроение стало бы приподнятым. Она терпеть не могла непогоду.

Похороны подошли к концу. Гроб закидали землей. Землю прикрыли венками и цветами. Люди, присутствовавшие на погребении, начали расходиться. У могилы, кроме Раисы, остались Соня, Даша, Сергей, Артур и еще двое старых друзей Клавиных, которых Рая не знала. Но эта парочка вскоре удалилась. А Соня отделилась от общей компании, чтобы положить цветы на могилу Романа. Клавдия просила похоронить ее рядом с сыном.

Она вообще много указаний оставила. И Дарья, занимавшаяся организацией похорон, всем им следовала. Когда Сережа предложил батюшку пригласить, чтобы отпел, сказала: Клава этого не желала.

Раиса нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Ей надоело торчать на кладбище. К тому же она замерзла. А еще хотела выпить. Но так называемые близкие никак с Клавдией распрощаться не могли, все стояли у могилы. Самый скорбный вид – у Артура. На него даже смотреть было жалко. Слезу во время похорон все пустили, включая Сергея, но только Артур до сих пор плакал.

– Ты на сколько человек поминальный обед заказала? – услышала Рая за своей спиной. Это Сергей нарушил молчание и заговорил с Дашей.

– На сорок.

– Надо было на пятьдесят.

– Надо было, – не стала спорить Дарья. – Но денег хватило только на сорок.

– Клавдия оставила так мало? – удивился Сергей.

– Совсем ничего. Все сейчас делаю на те, что она мне одолжила на покупку новой машины.

– Не может такого быть! Клавдия постоянно твердила, что деньги «на смерть» у нее припасены и лежат в тумбочке. Вместе с «похоронными» вещами.

– Вещи были. А денег я не нашла.

– Украли! – воскликнул Сергей чуть громче, чем того требовало место, где они находились. И, спохватившись, сразу понизил голос: – Надеюсь, ты сообщила об этом следователю?

– Нет.

– Зря. Надо обязательно рассказать. Что, если Клавдию и убили из-за тех денег? Зная Клаву, могу предположить, что сумма была значительная.

– Зная Клаву, могу предположить, что она сама же ею и воспользовалась, – парировала Даша. – Ведь частенько у себя самой занимала. Брала как раз из «смертных». Потом докладывала. Неделю назад мы с ней в автосалон ездили. Она решила машину поменять. Сделала заказ, внесла предоплату. В тот же день и мне взаймы дала. Скорее всего, из «смертных» взяла.

– Но почему не в банке?

– Проценты в конце месяца начисляются, и Клавдия раньше первого числа никогда их не снимала.

– И все же следователю надо позвонить.

– Позвоню, – кивнула Даша. Подалась вперед и тронула Артура за плечо. – Пойдемте, помянем Клавдию.

Тот отрицательно мотнул головой.

Даша не стала уговаривать. Позвала Соню, кивнула Райке и Сергею и пошла прочь от могилы.

Поминальный обед был организован в недорогой, но чистенькой столовой. Из холодных закусок – колбаса, сыр, винегрет, на первое рыбный суп, на второе рис с горбушей, к компоту – пирог с курагой. Все съедобное, но невкусное. Однако чем-то закусывать надо было, и Райка съела все, что было предложено.

Она захмелела после третьей стопки (а каждая была граммов по пятьдесят) и почувствовала себя очень даже неплохо. О недавних похоронах уже не вспоминалось. Как будто Райка просто зашла в кафе, где много народу, и решила выпить, покушать. Тем более, уже кое-кто, выпивший столько же, сколько она, начал рассказывать какую-то отнюдь не печальную историю. Глядишь, еще пара стопок, и анекдоты пойдут…

– Рая, – окликнул ее кто-то. – Помоги, пожалуйста.

Девушка обернулась и увидела Соню. Та стояла с подносом, на котором грудились грязные тарелки.

– Чистой посуды не хватает, – пояснила несостоявшаяся невестка Клавдии, взяв со стола рядом с Раисой тарелку из-под винегрета. – Надо собрать и отнести в подсобку.

– Кому не хватает-то? Все уже поели.

– Есть опоздавшие.

Райка нехотя поднялась и пошла помогать Соне. Ясно, что приперлись какие-то левые люди, иначе говоря – халявщики. Таких везде полно. У них в деревне они по домам, где поминают усопших, ходят. Благо знают, где кто умер. Да еще запоминают, когда у кого девятый, сороковой день или година. Тут, в городе, подобные личности просто у заведений, где обычно поминки устраивают, толкутся. Дождутся, когда родственники и близкие друзья умершего начнут расходиться, сразу в дверь. Знают, что не прогонят. Грешно.

– Сколько там опоздавших? – спросила Райка у Сони.

– Восемь человек.

– И где они сейчас?

– На крыльце.

Раиса, сунув Софье стопку немытых тарелок, направилась к выходу. Выйдя из столовой, обозрела компашку ждущих приглашения пьяниц. Шестеро точно были, как на подбор, «синие». Двое производили лучшее впечатление, но было видно, что они не совсем нормальные. Городские сумасшедшие. И конечно же, пьющие.

– На поминки? – спросила у ожидающих Райка.

– Точно так, – ответил один из пьяниц. – Желаем помянуть усопшую.

– Уже можно? – осведомился другой и начал подниматься по ступенькам.

– Стоять! – рявкнула Райка. – И ждать!

Вернулась в столовую и подошла к Соне.

– Три места за столиками освободилось, – сообщила та, – можно посадить кого-то. Остальных минут через десять.

– Водка осталась? – спросила Раиса.

– Да.

– Принеси три пузыря.

– Зачем?

– Занадом!

Пока Соня ходила за водкой, Райка собрала с тарелок недоеденные колбасу с сыром, наложила на хлеб. Увидела на подносе пироги, взяла и их. Велела поварихе налить компота в пустые бутылки из-под минеральной воды. Когда Соня вернулась, в ее руках уже были два пакета с закуской.

– Нечего всякую шушеру сюда пускать, – сказала Рая, взяв бутылки. – Еще сопрут чего или разобьют, а мы отвечай.

После этого вынесла водку и закусь желающим помянуть Клавдию пьяницам и велела им проваливать. Компашка беспрекословно подчинилась. Можно было возвращаться. Но вместо этого Райка «стрельнула» у проходившего мимо мужичка сигарету, присела на заборчик и закурила.

Пока дымила, блуждала взглядом по рекламным щитам. Наткнулась на тот, что был с логотипом турбюро. «Европа открыта для вас!» – было написано на нем крупными буквами. А далее следовал список стран, куда рекламируемое туристическое агентство могло отправить желающих. Среди них фигурировала и Чехия. А в одном из углов, где были запечатлены достопримечательности европейских столиц, включая Эйфелеву башню и Колизей, имелось изображение Карлова моста. Того самого, на котором когда-то фотографировалась Райкина мама.

«Неужели я совсем скоро смогу побывать в Праге? – подумала Райка, с наслаждением затянувшись. – И, как матушка, сфоткаться на Карловом мосту? Стоя на нем, я уж точно не забуду бросить в реку монетку. А то мама в свое время забыла и теперь не вылезает из деревни…»

Прага так и оставалась мечтой Райки. Но теперь уже, так сказать, сбыточной. Надо только потерпеть. Ну и паспорт заграничный сделать…

– Рая! – снова окликнули ее. Ну, никакого покоя!

– А? – Она, затушив бычок, обернулась и увидела позади себя Дашу.

– Я так понимаю, ты спровадила тех, кто желал помянуть Клаву?

– Дала им водки и закуски, так что помянут, – проворчала Раиса, думая, что «приживалка» сейчас будет ей мораль читать.

– Какая ты молодец! А то мне уже иск вчинили за бой посуды.

– Много расколотили?

– Якобы три тарелки и четыре стакана. И стоит эта столовская посуда, как хрустальная. – Даша присела рядом с Райкой, устало потерла глаза. – Уже все доели. Просто сидят, болтают. Однако нас уже выпроваживают – здесь через час другие поминки.

На крыльцо вышел Артур. Он все же приехал, но ничего не ел. Просто посидел, попил воды.

– Девочки, я поехал, – сказал он.

– Куда? – спросила Дарья.

– К себе домой.

– Артур, ты помнишь, о чем я тебе говорила?

– Касательно чего?

– Клавиной воли.

Артур наморщил свой высокий лоб.

– Ах, ну да, она хотела, чтобы ее друзья до девятого дня пожили у нее в доме.

Раиса удивленно вскинула брови:

– Что еще за ерунда?

– У Клавдии было своеобразное представление о том, что происходит с душой человека после смерти, – разъяснил Артур. – Она считала, что девять дней душа находится там, где обитала ее… оболочка, скажем так. Но и после нет-нет да и наведывается к себе домой. И так до сорокового дня.

– Правильно. У нас в деревне до сороковин лампаду жгут. Чтоб душа знала, куда возвращаться.

– А, так вот откуда это у Клавдии… – слегка улыбнулся Артур. – Что ж, как говорится, девушка может уехать из деревни, но деревня из девушки никогда.

– Надеюсь, полиция не воспрепятствует нашему нахождению в доме, – вздохнула Даша.

– Да они только рады будут тому, что мы все в одном серпентарии будем находиться. – Артур вынул из кармана ключ от машины. – Ладно, придется остаться. Рая, ты с кем поедешь? Если хочешь, садись ко мне.

– Нет, спасибо, я пока не собираюсь в поселок. Дела у меня тут…

Уговаривать ее, конечно, никто не стал. Артур уехал. А Райка потрусила к автобусной остановке, решив, что не может пускать все на самотек. Ей нужно нанять адвоката. Чтоб ее права отстоял…

К счастью, деньги на оплату его услуг у нее имелись!