Текст книги "Девять кругов рая"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Леша не верил своим глазам. Неужели перед ним стоит Псих? Тот самый Гоша Касаткин, который превратил его детство и юность в ад?

Именно с легкой руки Психа за Лешей закрепилась в детдоме обидная кличка Щенок. Кто бы знал, как бесился Назаров, слыша ее. Половина драк, которые он затевал, вспыхивали именно потому, что к нему обращались как к Щенку!

После того как Гоша науськал запереть Назарова в подвале, началось самое страшное. Когда стало ясно, что Леша не спасовал, Псих поставил перед собой цель – сломать мальчишку. «Кто он такой? – кипятился Касаткин. – Щенок! Заскулит скоро, дайте срок!»

Но Леша не скулил. Даже когда его били впятером. Защищался, пока были силы, а потом прикусывал кулак, чтобы не завыть, и терпел…

Один раз его так отходили, что Леша не смог принять участие в соревнованиях. Тренер устроил ему допрос с пристрастием. Требовал назвать имена виновных. Леша, естественно, этого не сделал. Тогда тренер собрал в коридоре самых отъявленных хулиганов и на понятном им языке (мат и феня) объяснил, что Назарова трогать нельзя. Потому что он единственная спортивная гордость их детдома. И если кто-нибудь из них посмеет нанести вред его организму еще раз, будет иметь дело с ним, тренером. Пацаны, знавшие крутой нрав бывшего афганца, решили на время оставить Щенка в покое.

Назарова больше не били. Но «чмырили» словесно, и он лез в драку первым. О чем честно сообщал тренеру и тут же получал от него. Бывший афганец сам частенько пускал в ход кулаки. Но бил аккуратно, чтобы не осталось следов и сильных повреждений. Причинял боль, чтобы вразумить. Люди ведь ничем от животных не отличаются. Собаку, чтоб она команды беспрекословно выполняла, лучше поколачивать, чем косточками закармливать. Павлов вон своих псов током «учил». Дрессировщики слонов да тигров – испокон веков хлыстом. Все понимание идет через боль!

– Касаткин, не ожидал тебя здесь увидеть, – проговорил Леша, справившись со своим отвращением к нему. Кто бы знал, как он хотел зарядить Психу в глаз. А лучше взять за волосенки и мордой об стол. Раз, другой, третий…

– А я тебя… – ответил Касаткин. И с мерзкой улыбкой добавил: – Щенок.

Желание размазать Гошину рожу даже не по столу, а по асфальту, скинув его с шестого этажа, стало нестерпимым. Но Назаров смог унять свою ненависть. А презрительное прозвище хоть и резануло слух, но не обидело. Странно, что раньше оно так Лешу задевало. Щенок? И что? Всего лишь песий детеныш. Ничего обидного!

– Что ты тут делаешь, Касаткин? – Конечно, Леша мог бы вместо фамилии употребить прозвище, но не сделал этого намеренно. Хотел показать, что повзрослел, чего желал и Психу.

– Я тут работаю.

– У Миланы?

– Да.

– Кем?

– А я обязан отвечать?

– Обязан. – Леша достал свои корочки и продемонстрировал Касаткину.

– Да я знаю, что ты мусор, можешь не напоминать.

– Мусор ты, а я милиционер. Так кем ты тут работаешь?

– Личным водителем Миланы Робертовны.

– Вчера на стройплощадку ты ее отвозил?

– Естественно.

– Что делал, пока Милана отсутствовала?

– Как всегда, сидел в машине, слушал музыку.

– Кто-то может это подтвердить?

– Не имею понятия. А что, мне нужно алиби? Я под подозрением?

– Как и все…

– Смешно. Я покойного практически не знал. У меня не было причин желать его смерти. Файзаров не сделал мне ничего плохого.

– А те животные, которых ты истязал, тебе делали что-то плохое?

– Это было давно, – спокойно возразил Гоша.

Назаров внимательно посмотрел на него и отметил, что Касаткин сильно изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда это был подросток с нервным тиком и безумными глазами. Теперь мужчина со спокойным лицом. Да, в нем осталась жестокость, но она была не явной. По крайней мере неважный физиономист посчитал бы внешность Гоши вполне приятной.

– Люди не меняются, – сказал Назаров.

– Да? Значит, ты тот же щенок, что и раньше?

И снова Леша сдержался. Хотя сейчас было труднее. Хотелось выплюнуть ему в лицо: «Я, может, и щенок… А ты! Ты тварь, не поддающаяся квалификации… Всегда ею был, ею и остался!» А потом его или в морду, или из окна. Все равно!

– Поговорил бы с тобой сейчас, но нет времени, – вздохнул Назаров. – Придется повесткой вызывать. В отделении побеседовать. До свидания!

– Да иди ты на!.. – не выдержал его спокойствия Псих.

– Нет, это ты иди. А уж куда, сам решай. Я же останусь. У меня тут еще дела…

И, сделав вид, что перестал замечать Касаткина, обратился к Свете:

– Мы можем поговорить?

– Конечно.

– Вам где удобно? Здесь или в другом месте?

– У меня сейчас обед. Пойдемте в кафе, там и поговорим.

Леша кивнул. Боковым зрением он уловил движение. Это Гоша вышел из приемной. Как только он покинул помещение, в нем как будто стало больше воздуха. По крайней мере Леше задышалось гораздо вольготнее.

Светлана тем временем взяла сумку, переобулась (на ней были модельные туфельки, изящные, на тонкой шпильке, но она сняла их и сунула ноги в сандалии без каблука) и первой направилась к выходу. Назаров за ней. Походка у гражданки Зарубиной была стремительной. При ходьбе ее маленькая округлая попка так завлекательно ходила туда-сюда, что Леша глаз не мог отвести. Ему всегда нравились хрупкие девушки. Не болезненно худые, а именно хрупкие. Чтоб их стройность была естественной, гармоничной. Если же у миниатюрной девушки было миленькое, нежное личико, то Назаров мгновенно млел. Вот и при взгляде на Светлану он «поплыл». Давно ему не встречались столь очаровательные «дюймовочки». Пожалуй, с тех пор, как он потерял лучшую из них… Наташу.

– Можно я спрошу? – подала голос Света.

– Да, конечно.

– Откуда вы знаете Игоря?

– Мы из одного детдома.

– Так вы тоже?.. Как мы все?

– То есть и вы сирота?

– Да мы в «Семь Я» почти все детдомовские. Это первая «рекомендация» при приеме на работу. Милана сама проводит собеседования. И если выясняется, что кандидат детдомовский, Черемушкина отдает предпочтение именно ему.

– То есть ваш покойный муж тоже был?..

– Он нет. Валера Иванов тоже рос в семье. Правда, не полной.

– С матерью?

– Нет, с отцом. А вот Рамиль жил с матерью и отчимом. Но он сразу после школы уехал из родного городка в Москву учиться и больше с родными не виделся. Не очень, видно, дружными были, раз не навестил их ни разу. Хотя мне лично непонятно это. Как можно не хотеть повидаться с близкими людьми. Если б у меня был хоть кто-то, я бы…

И тяжкий вздох, последовавший за этим, был красноречивее слов.

– Вы в каком возрасте в детский дом попали? – спросил Леша.

– Я отказник. И потому с пеленок нахожусь на попечении государства.

– Я уверен, что вы были очаровательным ребенком. Почему вас никто не удочерил?

– Хворала часто. А поскольку всегда была очень маленькой и тощей, то казалась всем неизлечимо больной. Усыновители просто боялись связываться с чахлым ребенком. Один раз, правда, меня чуть иностранцы не удочерили. Они ведь любят ущербных детей осчастливливать. Но я не вовремя заболела, и они взяли другую девочку.

– Расстроилась?

– Не очень.

– Почему? Любой детдомовец на вашем месте локти бы кусал.

– Я хотела остаться в России, чтобы найти свою настоящую мать.

– И как? Нашли?

Светино лицо помрачнело.

– Давайте не будем об этом.

– Хорошо, как скажете.

– Тем более мы пришли.

Зарубина толкнула тяжелую дверь кафе с названием «Зефир», не дав Леше повести себя по-джентльменски и сделать это самому.

В заведении стоял полумрак. Приятно пахло. Но не сладостями, как ожидалось, а жареной рыбой. В панировке, похоже. Видя, как Леша поводит носом, Света с улыбкой сказала:

– Здесь удивительно готовят судака. Рекомендую.

– Я думал, тут кондитерская. Название такое… Сладкое.

– Нет, это рыбный ресторанчик. Открылся недавно. А вывеска осталась старая.

Они прошли к дальнему столику, сели у окна. К ним тут же подлетел приветливый официант, подал меню. Леша открыл его с некоторой опаской. Что, если цены в ресторане кусачие и он не сможет себе позволить ничего, кроме чая? Ясно, что это не свидание. И можно не бояться ударить лицом в грязь, но Леше почему-то не хотелось, чтобы Света посчитала его нищим или жадиной. Его зарплата, возможно, и не велика, но ее хватает на нормальную, без особых излишеств жизнь. Вон даже на машину смог наскрести! Хотя взяток не берет. Так что нормальная у него зарплата. А вот цены в некоторых кафе ненормальные! Где это видано, чтоб отбивная стоила, как футболка «Адидас»?

К облегчению Назарова, в «Зефире» все оказалось не так плохо. Да, блюда стоили недешево, но на фирменный салат и судака в кляре Леша деньги мог изыскать.

– Что выбрали? – поинтересовалась Света, Леша ответил. – Отличный выбор, – одобрила она. – Я буду то же самое. А еще картошку молодую со шкварками. И уху.

Леша не без удивления воззрился на Свету. По его мнению, такой обед был слишком обилен для столь хрупкой барышни.

– Да, да, я много ем! – рассмеялась она. – Можно сказать, прожираю всю зарплату. Другие ходят в другую кафешку, где бизнес-ланчи по сто пятьдесят рублей. А я сюда. Ничего не могу с собой поделать. Люблю вкусно и обильно покушать.

– По вам и не скажешь.

– Все так говорят.

Они сделали заказ. Пока ждали первого блюда, Леша задавал Свете вопросы:

– В каких отношениях вы были с бывшим мужем?

– Ни в каких.

– То есть?

– То и есть. Мы не общались. Только здоровались, если встречались на работе. К счастью, это было нечасто.

– Раз вы так говорите, значит, все же испытывали к экс-супругу неприязнь?

– Ничего я не испытывала, – буркнула она. – Просто не хотела его видеть.

– Почему?

– Вот вы были женаты?

– Нет.

– А я почему-то решила, что вы разведенный…

– Нет, мой паспорт чист, – улыбнулся Леша.

– Тогда вам меня не понять.

– Я постараюсь.

– Да нет, тот, кого не бросали из-за другого (другой), не поймет, что испытывает брошенный супруг. Это очень обидно, рождает комплексы. И не забывается до конца дней. Я избегала встреч с Рамилем, чтоб лишний раз душу не бередить. Восстановление равновесия и самооценки мне далось с большим трудом.

– Что ж… Понимаю. Но я вынужден уличить вас во лжи.

Зарубина нахмурилась.

– Да, да, Светлана Геннадьевна! Вы обманываете меня сейчас. Бывшего мужа вы именно ненавидели.

– С чего вы взяли?

– Есть свидетель, который утверждает, что вчера на стройке вы бросили Файзарову в лицо фразу: «Чтоб ты сдох!» Такое, согласитесь, не скажешь человеку, к которому не испытываешь ничего негативного…

– Черт, – выругалась Света. – Так и знала, что кто-нибудь да услышит… – И, прямо посмотрев на Лешу, сказала: – Да, я выплюнула Рамилю в лицо эту фразу. Так как узнала от коллеги о том, что он рассказывает про меня всякие гадости.

– Какие, например?

– Что я сплю со спонсорами. Типа раз машину новую купила, значит, заработала на нее передком. А я, между прочим, в кредит ее взяла! – Она скомкала салфетку, которую держала в руке, и в сердцах швырнула ее на стол. – В общем, меня так взбесило его поведение, что я не выдержала… И наговорила Рамилю кучу гадостей. Вот только я его не убивала. Одно дело желать человеку смерти на словах и совсем другое – на деле…

Тут беседу пришлось прервать, так как официант принес салаты. Света принялась за свой незамедлительно. А Леша сначала поковырялся в нем, чтобы понять, из чего салат приготовлен (забыл почитать в меню). Если там есть кукуруза, придется ее отшвыривать. Назаров просто ненавидел ее!

Не найдя в салате желтых зерен, он принялся за еду. К тому времени Света уже разделалась со своей порцией и сделала знак официанту, чтобы нес уху. Дымящаяся тарелка появилась перед ней очень скоро. Запах от нее шел одуряющий.

– Зря не заказали, – сказала Света, зачерпнув первую ложку. – Вкуснейшая ушица. Наваристая. Наверняка судачьи головы идут на бульон.

Назаров облизнулся. Уха выглядела и пахла так аппетитно, что ему нестерпимо захотелось ее попробовать. Но денег на нее не хватит. Только на судака и салат. Однако есть кредитка. Можно расплатиться ею и… Гулять так гулять, оплатить и Светин счет. Пусть это не свидание, но девушка очень ему симпатична… Нет, даже не так. Похоже, он уже немного в нее влюблен!

– Пожалуй, я тоже закажу уху.

– И правильно сделаете. У меня дисконтная карта ресторана есть. Днем по ней скидка 25 процентов.

– Да деньги не проблема, – зачем-то заявил Леша. – Просто я не люблю переедать.

– А я не люблю выходить из-за стола с пресловутым чувством голода. Если б я имела склонность к полноте, то весила бы давно полтора центнера.

– К слову, о полноте. Милана, когда я видел ее в последний раз, была очень толстой. Сейчас же она просто модель.

– Так вы знакомы?

– В детстве пересекались и в юности. Два раза всего, но я ее запомнил.

– Милана уничтожила все свои детские фотографии, потому что не могла смотреть на себя. Она на самом деле была такой пышной?

– Нет, не пышной. Она была… – Леша не хотел грубо выражаться, но не смог подобрать лучшего сравнения: —…как бегемот. Сейчас, взрослая, она стала стройнее себя, девочки, в три раза. Это какую же надо иметь силу воли, чтобы привести себя в такую форму. Молодец, Милана. Поразительная женщина!

– Да, она такая, – кивнула Света. Леше показалось, что с грустью.

– Вы ведь дружите?

– Да.

– А с Валерием Ивановым?

– Тоже.

– Когда вы были на стройке, все время находились рядом с кем-то из них?

– Да, конечно. Вернее, почти всегда. Но когда мы проверили то, что хотели, я решила осмотреть фундамент дома, который будут возводить после того, как сдадут наш.

– Зачем вам понадобилось его осматривать?

– Понимаете, Алексей, в чем дело… Бывший мой супруг Рамиль Файзаров оттяпал у меня половину жилплощади. Поэтому сейчас я проживаю не в отдельной квартире, а с соседями. Люди они хорошие. И квартира у нас славная. Но все же я хочу иметь собственное жилье.

– Я все понял. Хотите вложить деньги в строительство?

– Вкладывать нечего пока. К тому же у меня, как я уже вам говорила, кредит. Но дом начнут строить через год. К тому времени я погашу половину долга банку и возьму новый кредит. Его хватит на то, чтоб полностью расплатиться, и на первый взнос. – Она немного смутилась. – Ну… Это я мечтаю. Может, мне и не дадут такой большой кредит. Или я сама не решусь его взять. Даже скорее всего что не решусь. Но вчера у меня было настроение боевое, и я искренне верила в то, что в скором времени решу свою жилищную проблему. Вот и пошла смотреть на фундамент будущего дома. Вернее, не на фундамент, зачем он мне сдался? Я хотела представить сам дом. Прикинуть, каким будет вид из окон.

– Сколько времени вы представляли и прикидывали?

– Минут семь.

– Никто вас в это время не видел?

Света пожала плечами.

– А вы кого-нибудь?

– Нет. Я была погружена в думы и мало что замечала. Хотя постойте… Кажется, я мельком видела Сергея Феофанова. Да, точно. Он стоял возле здания офисного центра.

– Один?

– Нет. С Рамилем. Они о чем-то разговаривали. Очень недолго. А потом вроде бы Рамиль что-то отдал Сергею.

– Что именно?

– Я не рассмотрела. Говорю же, не до того мне было. Краем глаза заметила мужчин и снова вернулась к своим мыслям. А когда опять бросила взгляд туда, никого уже не было.

– Ну а это на что было похоже?

– На бумаги какие-то.

«Отчеты! – осенило Лешу. – Те самые, липовые. Вот только Рамиль якобы давно перестал их для Феофанова составлять…»

Тут Света увидела, что ей несут второе, и замолчала. Доедавший уху Леша решил не мешать ей наслаждаться судаком и картошкой. Пусть поест спокойно. Да и ему стоит отдаться еде целиком. А то за разговором слопал почти всю уху, даже не поняв, так ли она вкусна, как он думал.

– Ой, – пискнула Света.

– Что такое?

– Кость воткнулась в десну…

– Судак вроде не костлявый.

– Вот именно. Откуда ж она? – Света поморщилась, потом поводила языком по верхней десне. – Вроде не воткнулась, просто покорябала… – Она взяла сумку. – Извините, я гляну.

Светлана открыла свою объемную кожаную котомку и торопливо зашарила в ней. Движения ее были резкими, сумка с коленей соскочила и упала на пол. Тут же из нее посыпалось содержимое: кошелек, косметика, телефон, ручка, жвачка и…

Вязальная спица! Средней длины, тонкая, без набалдашника.

Света схватила ее и быстро убрала в сумку.

– Зачем это вам? – осторожно спросил Леша.

– Что – это?

– Спица?

– Как зачем? Вяжу я! Вот и нитки! – Она продемонстрировала Леше моток ярко-розовой пряжи. – Хочу перчатки связать. Иногда на работе свободная минутка выдается, вот и занимаюсь полезным делом… Вроде и вещь себе новую изготавливаю, и время коротаю, и нервы успокаиваю. Знаете, как вязание умиротворяет?

– А остальные спицы где?

Света пожала плечами и хотела вернуться к еде, но Леша коснулся ее руки и повторил вопрос:

– Где?

Глава 6

Проводив Алексея, Милана вернулась за свой стол и обессиленно опустилась в кресло. Кто бы знал, как она волновалась, разговаривая с Назаровым. Интересно, он это заметил? Или она так научилась собой владеть, что никто не понимает, что она на самом деле чувствует.

Милана глянула на свою чашку. Чай только пригублен. И не потому, что ей ничего не лезло в глотку, когда она нервничала. Просто у нее дрожали руки, а она не хотела, чтобы Назаров это заметил. Теперь можно попить! Взяв чашку, Лана опрокинула в себя остывший чай. Стало как будто лучше. Но все равно пить хотелось. Лана нажала на кнопку селектора, но вместо привычного Светиного контральто услышала баритон секретарши Аллочки. После того как Черемушкина придумала для Светы новую должность – помощник руководителя, пришлось взять на работу еще одного офисного работника. Когда Света отлучалась из приемной, Аллочка выполняла ее обязанности.

– Слушаю, Милана Робертовна, – проговорила она своим по-мужски низким голосом.

– Света на обеде?

– Да.

– Принеси мне, пожалуйста, чаю.

– Хорошо.

– И чего-нибудь поесть.

– Что бы вы хотели?

– Сама не знаю, чего хочу. Неси на свое усмотрение.

О том, что Черемушкина соблюдает диету, знали все. Поэтому Лана могла не волноваться – Алла не принесет ей ни колбасы, ни печенья, ни разогретой в микроволновке пиццы. Скорее всего достанет из холодильника обезжиренный йогурт или капустный салат. Заботилась о пропитании Миланы Света. Она покупала продукты, закладывала их в холодильник и следила за пополнением пищевого запаса. Стараясь, чтоб он был разнообразным.

Милана была ей очень благодарна. Особенно за это. Самой ей было некогда ходить по магазинам, да и выбирать продукты тоже. Если удавалось заглянуть в супермаркет, то она брала элементарные вещи, фрукты, овощи, отруби, кисломолочку. Света же подходила к покупке съестного с фантазией. Если брала креветки, то к ним приобретались китайский салат или помидорки-черри. К кальмарам – морская капуста. К рыбе – сельдерей. Зная, что Милана уже несколько лет не ест мяса животных и птиц, Света старалась накормить подругу и начальницу хотя бы морепродуктами. И витаминчиками! Иначе Милана одну кашу на воде бы ела. Да обезжиренный творог.

Лана замечала, с какой тоской смотрит Света на те продукты, которые она употребляет в пищу. А на нее саму то с жалостью, то с восхищением, то с недоумением. Частенько Лана читала на лице подруги следующее: «Зачем так себя мучить? Ясно, что за собой надо следить. Не распускаться. Не переедать, если склонен к полноте. Но иногда можно себя побаловать…»

На самом деле даже редкое баловство Милана не могла себе позволить. Когда она первый раз похудела и продержалась в нормальном весе полгода, не смогла отказать себе в удовольствии. Устроила банкет! Колбаска, салатик оливье, форель на булочке. Мартини «Бьянко», виноград, плитка шоколада. Да не горького, а молочного, с вафельной крошкой, изюмом и орехами. Милана смогла съесть лишь одну пятую всего. Желудок отвык от обильных трапез. Поэтому назавтра она еще покушала вкусненького. А потом еще. Но остановиться не смогла даже тогда, когда продукты закончились. Милана покупала себе привычные овощи, готовила их на пару, ела, но в обед или вечером покупала то пирожок, то мороженое, то пакетик чипсов. В итоге за три месяца она набрала пятнадцать килограммов. Хотя не обжиралась, а всего лишь раз в день баловала себя.

Когда стало ясно, что если так продолжать, то килограммы вернутся, Лана окончательно и бесповоротно отказалась от вкусненького. И от спиртного. Крайне редко позволяла себе пару фужеров сухого шампанского…

– Милана Робертовна, можно? – услышала она голос Аллочки.

– Да, конечно…

Та внесла поднос, на котором кроме чая стояла вазочка с оливками, тарелка твердого сыра и гречневые хлебцы. Милана посмотрела на свой обед без энтузиазма. Ей хотелось молочного супа. И чтоб масла в нем было много, чтоб желтые круги покрывали всю поверхность. Да с булочкой вприкуску. Как в детстве. В столовой их детдома именно суп-лапшу варили так замечательно, что можно было ум отъесть. И к нему подавали не ржаной хлеб, а белый. Лана умудрялась не только наесться им во время обеда, но и с собой взять. И ночью, когда все спали, она доставала из-под подушки чуть заветренные кусочки батона и с удовольствием поедала их.

Когда Аллочка ушла, Лана принялась за обед. Аппетита не было, но она ела. Если сейчас оставить себя без еды, вечером голод будет нестерпимым. Пока пережевывала оливки, вспоминала…

Первый раз она осознала, что не такая, как все, когда ее перевели в старшую группу раньше остальных. Лана была настолько сообразительной и крупной, что среди сверстников ей нечего было делать. Перед тем как принять ее, девочку взвесили. Это была стандартная процедура, все через нее проходили. Вместе с Ланой взвешивались все дети, которых переводили вместе с ней, но планово. Черемушкина была самой младшей из них, но весила в среднем в два раза больше остальных. Когда она встала на весы и медсестра огласила результат, раздался удивленный возглас, Лана поняла – с ней что-то не так. Нет, она, конечно, всегда знала, что крупнее остальных, но тут…

Стало так неуютно, так стыдно!

Потом она взяла свою юбку и тайком приложила ее к юбке девочки, спящей на соседней койке. Та оказалась даже не в два, а в два с половиной раза уже. Лана всю ночь проплакала. Но утром все забылось, и она уплетала завтрак с большим аппетитом. Да еще добавки просила, и ей не отказывали. Поварихи только радовались, что их каша на воде кому-то приходится по вкусу.

Когда Лана пошла в первый класс, она весила почти как ее первая учительница. С ней посадили самого худенького мальчика, потому что более крепкий ребенок просто не поместился бы рядом.

Во втором классе под ней сломался стул. Милана отвечала учителю. Отвечала прекрасно. Единственная из класса, она знала ответ на вопрос педагога. За это ей поставили пятерку с плюсом. После чего пожурили остальных. А Лану привели в пример им. Когда учительница закончила свою пламенную речь во славу Черемушкиной и велела ей садиться, девочка физически ощущала неодобрение и зависть одноклассников. Воздух был так наэлектризован негативом, что Лана занервничала. И слишком резко опустилась на свое место. Мебель в классах стояла ветхая, поэтому не было ничего удивительного в том, что стул треснул. Он мог сломаться и под худенькой девочкой, и тогда все бы по-доброму похихикали. Но на тот злополучный стул опустилась толстуха Лана. Да еще в тот момент, когда воздух накалился от неприязни к ней…

Как же все ржали, когда Милана рухнула на пол, накрыв своим необъятным задом обломки стула! Гогот стоял такой, что из соседнего кабинета прибежала любопытная учительница. Увидев, что развеселило класс, она хрюкнула, пытаясь сдержать смех. Но губы ее все равно дернулись вверх. Точно так, как у преподавательницы Миланы. И это было самым обидным! Что дети смеются над неуклюжей бегемотихой, ладно, той не привыкать, но когда взрослые… Ведь они понимают, как Лане тяжело, и скорее всего ей сочувствуют, но не могут сдержаться, потому что она жалка и комична. То есть прежде всего она смешной, дрожащий кусок плоти и только потом умная, прилежная девочка, которая единственная из класса знала правильный ответ…

По окончании начальной школы Лана отправилась в детский лагерь для тучных детей. Был под Москвой такой. Там она пробыла пять недель и сбросила двенадцать кило. Самой себе вернувшаяся в детдом Лана казалась очень стройной и все ждала, когда окружающие заметят, как она похудела. Но никто не замечал! Только директриса сделала Милане комплимент. Но что с нее взять? Женщина сама отправляла девочку в лагерь и просто знала, что оттуда никто не возвращался с прежним весом.

В пятый класс Лана перешла не сразу после третьего лишь потому, что серьезно заболела. Подхватила воспаление легких, долго провалялась в больнице. Занималась самостоятельно, и казалось, все понимает. Но контрольные провалила и еле нагнала лучших из одноклассников к концу учебного года.

В общем, мало было приятного в жизни Миланы Черемушкиной. Но ведь рано или поздно заканчивается и черная полоса. Или хотя бы на миг рассекается белым лучиком надежды. В жизни Ланы такой проблеск случился, когда она училась в седьмом классе.

Была зима. Преддверие Нового года. Елка в Кремлевском дворце. И мальчик, подаривший Лане конфетку. Мальчик был самым обычным, среднего роста, русоволосым, круглоглазым, да еще и с герпесом на губе. Однако ж Милане он показался самым красивым из присутствующих в зале. А еще самым добрым и веселым. Она несколько раз находила Лешу глазами и почти всегда замечала на его губах улыбку. Лана смотрела на него, и сердце ее щемило от счастья. Этот мальчик выделил ее из всех присутствующих! Он не подошел к красавицам снежинкам или озорным лисичкам (многие ребята были в маскарадных костюмах, Лана тоже хотела бы нарядиться в кого-нибудь, но для нее не нашлось размера), а шагнул к ней, Милане Черемушкиной, толстухе в нелепом платье, улыбнулся и угостил ее конфетой. Мысли о том, что сделал он это из жалости, девочка не допускала. Наверное, потому, что никто из детей ее не жалел. Особенно мальчишки!

В тот день Лана вышла к елке читать стих. Обычно она избегала публичных выступлений, не желая лишний раз привлекать к себе внимание, но, зная, что у нее дар чтицы, решила продемонстрировать его своему «принцу». Жаль, что хихиканье окружающих и их возгласы отвлекали ее. Но не сбили! Лана отлично выступила. Дед Мороз даже дал ей за стих не одну шоколадку, а две. Милана решила угостить ими Лешу после спектакля, но сколько ни искала его глазами, не находила. Потом оказалось, что ребят из дальних детдомов (тех, что располагались в области и на окраинах) вывели из зала сразу, как закрылся занавес, чтобы они оделись и уехали первыми.

И Милана съела шоколад одна. Обе плитки слопала, пока ехала в автобусе. А вот конфетку, подаренную Лешей, сохранила как память.

Весь следующий год Милана мечтала о новой встрече со своим «принцем». А сколько раз прокручивала в голове варианты сценариев самой встречи! Они сталкивались то в парке аттракционов, то в оздоровительном лагере, то на конкурсе чтецов. Последнее, естественно, было предпочтительнее, так как Лана всегда занимала призовые места на подобных конкурсах. Но в парке и лагере тоже неплохо было бы встретиться. Там красиво. Они могли бы гулять за руку по аллейкам. Сидеть у реки или в одной «лодке» качелей…

Вот только вряд ли они поместились бы вдвоем в одной лодке! Но Лана старалась об этом не думать.

Шли месяцы. Конфета, подаренная Лешей, стала твердой и покрылась белым налетом. Но Лана ее не выбрасывала. И не переставала надеяться на встречу.

Милана окончила девять классов и поступила в техникум. Училась с удовольствием и очень старалась стать лучшей, чтобы ее взяли на третий курс института без экзаменов.

Как-то поздней весной, когда учебный год почти закончился, Лана стояла на остановке и ела мороженое. День был жаркий, и она сильно вспотела. Волосы прилипли к лоснящемуся лицу, по шее непрерывно стекали струйки пота, а платье под мышками насквозь пропиталось потом. Самой себе Лана казалась отвратительной и торопилась домой, чтобы принять душ. Но до него нужно было еще ехать на маршрутке, которая все не подъезжала. Наконец, Милана увидела свой автобус и запихнула остатки мороженого в рот. Не с ним же садиться в транспорт!

Когда автобус подъехал и двери открылись, Лана еще не проглотила свое мороженое. Стояла с набитым ртом, ждала, когда народ выйдет. И тут среди пассажиров она увидела ЕГО…

Лешу!

Своего принца.

Милану бросило в жар. Пот стал выделяться еще обильнее. Над верхней губой выступили крупные капли, привлекая внимание к темным усикам, которые Лана давно собиралась выщипать, да все руки не доходили.

Леша тем временем протолкался к выходу и ступил на лестницу.

Милана быстро заработала челюстями, чтобы поскорее сжевать вафельный стаканчик. Одной рукой она при этом вытирала под носом, второй пыталась распушить волосы. Но ничего из задуманного Лана сделать не успела. Леша спрыгнул на асфальт и лицом к лицу столкнулся с ней.

– Здавствуй, – проговорила она. Приветствие прозвучало невнятно. А все из-за дурацкой вафли, которая не жевалась, но и не глоталась.

– Привет, – бросил Леша на ходу.

– Узнаешь?

– Встречались вроде бы… – туманно ответил он.

Лану начали толкать. Она стояла самой первой, но не садилась в автобус.

– Елка в Кремлевском дворце, – напомнила Лана, выбравшись из толпы.

– А, точно! Вспомнил! Ты еще стих читала про Мороза-воеводу.

– А ты угостил меня конфетой.

Леша широко улыбнулся. Как тогда, в детстве. Лана улыбнулась в ответ. Хотя старалась этого не делать. Потому что ее щеки при улыбке становились похожими на два перезрелых помидора.

– Эй, твой автобус сейчас двери закроет, – выпалил Леша. – Садись скорее!

– Да я могу на следующем…

– Да? Ну, как знаешь. А я побежал! Пока, рад был повидаться!

И унесся! А Лана смотрела ему вслед, пока парень не скрылся из виду.

Потом Милана обернулась. Автобус, естественно, ушел. Но разве это имело значение? Маршрутка скоро следующая придет, а вот с Лешей она может больше и не пересечься никогда…

Боже, как их встреча отличалась от воображаемой! Милана даже расплакалась, осознав это. Ехала в автобусе и, не стесняясь людей, лила слезы. Перед тем как выйти на своей остановке, бросила взгляд на собственное отражение в салонном зеркале. Оно оказалось ужасным! Жирная морда, маленькие, красные глазки, вспухший нос. Ясно, что если б Лана не проплакала всю дорогу, то выглядела бы лучше. Но не настолько, чтобы понравиться Леше. Он вон какой! Высокий, статный, а она… Мерзкая жирная корова!

Именно в тот день Милана поставила себе цель похудеть. Любой ценой! Чтоб, когда судьба столкнет ее с Лешой вновь, он не убежал.

Как Лане было трудно, особенно в первое время, не знает никто. Ночами ей снились конфеты, от которых она отказалась в первую очередь, потому что раньше съедала по десять-пятнадцать штук за раз – не могла остановиться, пока не кончатся. Если при Лане кто-то ел пирог, она умирала от желания купить себе такой же. А так как делать этого было нельзя, она перестала посещать буфет и ларьки с выпечкой обходила стороной. А что с Ланой творилось в магазинах! Заходить в них все равно было необходимо, но как пройти мимо кондитерского отдела или колбасного? Как убедить себя в том, что ты не хочешь сдобного печенья, розовой, с белыми вкраплениями жира ветчины? Как лишить себя мороженого в летнюю жару? А в промозглый осенний день горячего какао?