Текст книги "Тайна альпийского водопада"

Автор книги: Ольга Гаврилина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ольга Михайловна Гаврилина
Тайна альпийского водопада

Все имена, названия и события являются фантазией автора, любые совпадения с реальностью случайны.

© Гаврилина О., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1

Джулио несся сломя голову, перепрыгивая через низкие кусты. Он вдруг понял, что брат остался далеко позади, резко остановился, чуть не врезавшись в ель, растущую на склоне горы.

Где-то шумела вода, и мальчик пошел на звук, раздвинув длинные суховатые стебли, похожие на бамбук, и остолбенел – с самой верхушки горы стремительно летел водопад. Он падал прозрачным тугим каскадом, налетая на валуны, рассыпался искрящимися каплями брильянтов, оседал мелкими брызгами на лице. Мальчик замер, восхищенно распахнул глаза – за широкой струей виднелся силуэт человека. Он пригляделся – искаженная водой фигура, и оттого казавшаяся нереально крупной, пошевелилась. Как он туда попал? За водопад! Джулио был весьма неглуп и сразу смекнул, что, скорее всего, там углубление, на котором можно стоять, даже не касаясь самого потока. Но зачем он туда забрался?! И как?! Джулио оглянулся – ни брата, ни матери не было видно, только угрожающий подрагивающей от воды мираж виднелся напротив. Страх вцепился в желудок, а шум вдруг показался ему зловещим.

– Ей! – раздался голос брата. – Ты где?!

– Здесь! – с облегчением ответил мальчик.

– Вы куда забрались? – Из бамбуковых зарослей показалась мама. – Разве можно так далеко убегать?!

– Мам! Посмотри туда. – Джулио вытянул руку в направлении водопада. Силуэт, размытый потоком воды, двинулся и исчез.

– Ну?! – Она вгляделась в сторону, указанную сыном. – Красиво.

– Там человек только что стоял! Внутри, за водным каскадомопадом! – Он не знал, как точно объяснить месторасположение фигуры.

– Ну ты и выдумщик! – откликнулся брат.

Мама посмотрела строго и испуганно.

– Ты что-то напутал, наверное, или тебе показалось… – Она попыталась успокоить себя и детей. – Да и что ему там делать?

Она крепко взяла обоих мальчиков за руки и повела в обход по тропинке к месту для пикника, где они расположились всей семьей.

– Ничего я не напутал! – надулся Джулио.

– Ха-ха-ха! – засмеялся брат. – Водяное привидение увидел! – Он скорчил смешную рожицу и зачем-то хлопнул себя по бокам, как пингвин крыльями.

– Отстань! – насупился тот. – Если не видел, молчи!

Элиза, мать двух сыновей-погодков, подвела детей к деревянному столу, вкопанному в землю, где они оставили корзинку с продуктами и подстилки, взятые на всякий случай. Ребята стали вытаскивать пластиковые контейнеры с едой и, кажется, окончательно забыли про «водяное привидение». Но Элизу не отпускало беспокойство.

«Не надо было во второй половине дня этот пикник затевать. Нет денег на ресторан, значит, дома надо сидеть!» – подумала она.

Но так надоели эти ограничения, связанные с вирусом, а здесь день рождения мужа подоспел, вот и решили устроить праздник в лесу.

Солнце вовсю светило сквозь макушки деревьев, лаская кожу приятным теплом, и женщина успокоилась.

– Вот вы где?! – Из-за кустов показался отец семейства Аман. – Вас сразу и не найти! – Он оглядел уже накрытый стол. – Ух ты, сколько вкусностей! Здорово придумали, поужинать на воздухе, да и мне удалось с работы на целых два часа отпроситься, пока не стемнело. Правда, потом надо будет обратно вернуться.

– Предположим, сейчас только в девять темнеет, – уточнила Элиза, снимая с мужа маску и чмокая его в щеку.

– А мы и свечи взяли, на всякий случай! – похвалился старший.

– Вот и молодцы! – улыбнулся отец и усадил сыновей за стол.

Миновав припаркованный на улице автобус с «тарелкой» – «уже прямые эфиры здесь делают», Лола заехала в распахнутые резные ворота, за которыми никак нельзя было угадать нахождение плавильного завода.

Объехав яркую клумбу с пронзительно-красными цветами, она поставила «Кашкай» у самого входа в офис. Повесила сумку со встроенной скрытой камерой на плечо, проверила на месте ли телефон и вышла из автомобиля.

Лола, известная в Италии журналистка российского происхождения, вела на Пятом канале две криминальные программы «Их кто-то видел?» и «Четвертая кассация». Ее команда, или «группа захвата», как называл их маленький коллектив на летучках директор, состояла из трех человек.

Это была бойкая незаменимая Дана, тоже журналистка по образованию, имеющая по всей Италии знакомых полицейских, снабжавших ее необходимой информацией, и высокопрофессиональный, но чересчур пугливый оператор Стефано, который был готов выполнять любую работу, если этого требовало дело. Команда была сплоченной и понимала друг друга с полуслова.

Обстоятельства сложились так, что оба помощника остались в Риме компоновать материал для уже завершенного предыдущего расследования, а Лола поехала в Маргару – нельзя же было упускать такой непростой случай!

Перед самым ее отъездом выяснилось, что у Даны заболело горло, а Стефано тут же заявил, что и он чувствует недомогание, и Лола отправила обоих делать тест на ковид.

К счастью, тест оказался отрицательный, но Лолу не отпускало беспокойство.

Она нацепила маску и остановилась, осматриваясь. Ни одного человека вокруг не было видно, и, несмотря на солнечный день, двор без единой души казался вымершим, и это настораживало. Несколько полицейских автомобилей, пара «Фиатов» с местного телевидения, машина главных конкурентов с Первого канала во главе с Бобрихой и в стороне, приткнувшиеся носами к стенке, белый фургон и черный джип.

Это все, что увидела журналистка перед зданием завода, расположенного на самой окраине городка Маргара, ставшего за последние дни нарицательным. Невиданное и совершенно необъяснимое исчезновение Боцоли, пропавшего, по последним данным, прямо в здании завода, всколыхнуло всю Италию и заставило забыть даже о надвигающейся очередной волне вируса, о которой не переставали талдычить по телевизору многочисленные «эксперты».

Лола перед приездом уже изучила известные материалы этого дела и с ужасом констатировала, что истеричная версия собратьев по перу о том, что Боцоли был убит и сожжен тут же, в плавильной печи, очень похожа на правду. Она вспомнила, как Дана кричала ей в трубку перед отъездом:

– Это из ряда вон выходящий случай! Представляешь, человеческое тело в бурлящем металле!

– Но… – попыталась возразить Лола.

– Никаких «но»! Вся Италия даже про вирус начинает забывать, только и разговору что об этом исчезновении! Будь осторожна!

«Начинаем черстветь душой с этой профессией, – отметила про себя Лола, – раньше она только мне говорила, что я «иду по трупам», а сейчас и Дана приближается к моему уровню. Нехорошо это…»

Но она знала, что «слюнями и соплями» расследованию не поможешь, а людям надо знать правду.

Во дворе так никто и не появился, и Лола подумала, что прямо сейчас что-то происходит в цеху, раз ни один из журналистов не остался на улице, а все поспешили внутрь завода.

Она открыла входную дверь и очутилась перед белой стойкой, напоминающей гостиничную, где, видимо, предполагалось место для секретарши, которая в данный момент тоже отсутствовала. Пройдя по коридору, Лола открыла одну из дверей в самом его конце. Перед ней простирался огромный ореховый стол, окруженный стульями с высокими спинками, на одной из стен размещался большой экран телевизора, на другой стене – коричневая доска для презентаций, с аккуратно уложенными мелками на ее нижнем выступе.

Ничего себе, какой зал переговоров! Стиль комнаты совсем не соответствовал представлению Лолы о заводских помещениях.

Она заглянула за остальные двери и за последней обнаружила продолжение коридора и услышала звук голосов вдали. Журналистка тут же двинулась на шум, приготовив для съемки телефон и включив скрытую камеру в сумке. Оператор и Дана должны были появиться только завтра и поэтому приходилось действовать подручными средствами.

Плавильный цех, в котором она очутилась, показался ей гигантским. Здесь было жарко, странно и непривычно пахло. В центре цеха стояли две здоровенные печи с открывающимися затворами, сбоку – с десяток поддонов с чушками и немного дальше, в отдельном отсеке, прямо из пола возвышалась горловина третьей печи с раскаленным металлом, около которой толпились полицейские, чуть поодаль расположились журналисты.

Лола сразу же оценила необычность обстановки и попыталась незаметно обернуться, чтобы снять скрытой камерой все, что ее окружало. Коллеги покосились на нее недовольно, но все же поприветствовали издали. Она не понимала, чем занимаются полицейские, которые так и стояли около открытой печи и внимательно слушали рабочего в синем комбинезоне, который что-то взволнованно объяснял.

– Добрый день! – Лола подошла к группе местных журналистов, решив, что единственный способ понять, что происходит, это разузнать подробности у своих «собратьев по перу». Зная, что спрашивать напрямую нет смысла, она сделала вид, что ей уже все известно.

– Анализы произвели, и результат любопытный, правда? Вы как считаете? – Она попробовала разговорить коллег.

– Какие такие анализы? – сразу среагировал один из них и поправил стильные очки.

– Мы понимаем, что у вас сильные информаторы, но, насколько я знаю, пробы металла берут в данный момент, и готовы они будут через несколько часов, или были еще другие анализы взяты? – влез оператор, оторвавшись от камеры, и с укором посмотрел на Лолу.

Она заметила, что в команде Бобрихи произошло шевеление, и один из ее помощников направился в их сторону.

– Ну да! Хотят на животный жир проверить, если повышенное количество обнаружат, возможно, что тело там растворили! – добавила молодая девушка, маска которой съехала вниз и открыла остренький носик, похожий на клювик воробышка.

«Так вот чем полицейские у печи занимаются! – сообразила Лола. – Теперь придется как-то выворачиваться перед своими коллегами».

Зная, что расследование этого преступления будет касаться выплавки металла и других специфических производственных терминов, Лола перед отъездом подготовилась и хорошо порылась в интернете на эту тему. Но, по-видимому, коллеги тоже не обошли вниманием этот аспект, так как вели разговор, как настоящие специалисты литейного дела.

– Насколько я знаю, готовы результаты отпечатков пальцев в офисе и в раздевалке, кажется, даже люминесцентный осмотр сделали, но следов крови не обнаружено, – на свой страх и риск выдала Лола, надеясь на свою интуицию.

«Если это не так, то коллеги должны не просто удивиться, а взорваться от возмущения», – прикинула Лола. Полицейские задвигались и отошли от скворчащей печи к уложенным на палетах чушкам. Журналисты заволновались, вытянули шеи, переключившись на происходящее в цеху и оставили реплику Лолы без внимания. Только один репортер вопросительно посмотрел на Лолу.

– А ведь действительно, что они могут сейчас в этой плавке найти, когда уже три дня прошло с того момента, как Боцоли пропал, и печь все дни работала вовсю, – проговорил помощник Бобрихи, отделившийся от своей группы Первого канала и подойдя к Лоле.

«Ишь ты, и этот в металловедении разбирается, сразу сообразил, что к чему, – не переставала изумляться Лола. – Странно только, что производство не было остановлено. Скорее всего, это из-за бюрократических проволочек. Пока полиция добивалась нужных документов на его остановку, завод продолжал работать».

– Они, видимо, будут плавку того дня искать, когда хозяин пропал, и оттуда анализы брать, – предположила Лола.

– Точно! Вон на чушках цифры стоят, это, наверное, номера плавок, – подтвердила остроносая шустрая журналистка.

Все продвинулись поближе к палетам, и Лоле открылась дальняя часть цеха, выходящая прямо на задний двор, обрамленный лесистыми холмами, где под навесом высилась гора металлолома. Покореженные куски металла удивительным образом контрастировали с окружавшей их сочной зеленью. Лола тут же вспомнила, какие изумительные пейзажи встречались ей по дороге в Маргару, по ним уже никак нельзя было предположить, что где-то, среди предальпийских красот, может прятаться безобразная уродливая куча металлических обломков.

Бобриха с первой кнопки так и стояла поодаль с коллегами, когда к ним подошел один из полицейских и, попросив отойти подальше, начал натягивать желтую оградительную ленту.

– Надо же, очухались наконец! – пробурчал репортер местного канала.

– А я так вообще поражена, что на заводе все нараспашку! Понятно, что они все в прострации находятся после того, что случилось, но все же, – наблюдая за полицейским, проговорила широкоплечая, как пловчиха, молчавшая до этого журналистка и вытащила микрофон. – Начальник в этом отделении вполне адекватный, в конце рабочего дня обычно делится информацией, – ответила она на вопросительный взгляд Лолы.

«Не только все нараспашку, но и съемку все ведут в открытую. Не похоже, что у операторов договоренность, скорее всего, все пущено на самотек – хозяин в шоке, а служащие побросали свою работу», – прикинула Лола.

Стражи порядка направились к выходу, а папарацци бросились за уходящими. Бобриха оказалась первой и уже сунула микрофон в нос шефу, задавая вопросы. Но Лола заметила, что два человека в штатском остановились с рабочим около чушек.

«Скорее всего, это криминалисты», – подумала она.

Лола не спешила бежать за толпой, а направила глазок камеры, спрятанной в сумке, на людей, оставшихся рядом с уложенными слитками.

Здесь было темновато, а желтая лента не давала подойти ближе, но, поставив камеру на максимальное увеличение, Лола решила, что только так она сможет понять, какой путь расследования выбрали полицейские.

Несмотря на реплику коллеги об адекватности начальника отделения, надежды на его четкие ответы у Лолы почему-то не было.

Затаившись у самой стены, она прислушалась. Гулкие голоса собратьев по перу эхом отдавались под высокими сводами.

– Вы уже полностью отвергаете версию о том, что Боцоли жив? Правильно ли мы поняли, что вы решили взять на анализ ту плавку, которая была сделана во время дежурства Боцоли на заводе? Почему работу цеха остановили только сегодня? Какие дальнейшие шаги предполагает произвести полиция?

Хваленый начальник полиции половину вопросов проигнорировал, а на остальные отвечал недовольно и односложно, и Лола порадовалась, что не толчется там со всеми, пытаясь пролезть вперед с микрофоном.

В это время рабочий вытащил одну из чушек из кладки и взялся за другую на рядом стоящем поддоне.

«Покажу зрителям, как происходит отбор проб, по-моему, это будет интересно».

Один из криминалистов, как ей показалось, повернулся в ее сторону и что-то тихо сказал. Лола вжалась в стенку, но на нее не обратили внимание.

– Здесь нет необходимого оборудования. Распилим в… – произнес рабочий, и Лола опять не расслышала последних слов.

«Наверное, кусок хотят отпилить от чушки для анализа», – сообразила она.

Слитки были положены на тележку, все двинулись к выходу. Рабочий катил тележку, которая издавала пронзительный скрежет, два полицейских вышагивали по бокам, напоминая охранный эскорт. Лола хмыкнула и тут же, испугавшись, отодвинулась за угол. Они прошествовали мимо и скрылись за дверью.

Оставшись одна, Лола выключила камеру и погрузилась в раздумья.

Как было известно, Марио Боцоли – один из хозяев небольшого завода, занимавшегося выплавкой маленьких партий специальных сплавов, – появился в тот день на производстве в 16.00. Переоделся в комбинезон и пошел в цех контролировать химсостав плавок. Пробыв там примерно до 19 часов, направился в раздевалку, как подтвердили рабочие, которых на тот момент там было всего двое. И все… больше его никто не видел. Ни брат Альфредо, который являлся вторым хозяином завода, ни племянник Боцоли, Сильвио, находившийся в это время в офисе, ни секретарша на входе и ни жена, которая этим же вечером ждала его в ресторане и впоследствии первая заподозрившая неладное.

Лола приблизилась к печи, у которой так долго стояли криминалисты, где была натянута заградительная лента, поднялась на цыпочки.

Не рискнув подлезть, она включила камеру. Горловина была закрыта тяжелой заслонкой, и, хотя изнутри еще чувствовался жар, было понятно, что печь остывает.

«А ведь диаметр отверстия не такой и большой, чтобы туда тело пролезло! Хотя вероятность есть… Если бы еще глубину печи узнать, тогда можно было бы разобраться, – прикидывала журналистка. – Неужели разрезали на куски?.. Так у них и пила здесь имеется, чтобы металл резать, – вспомнила Лола, – а тело раскромсать на ней, по-видимому, ничего не стоит!»

От таких дум ей стало совсем муторно, но твердый характер и журналистская хватка не давали покинуть цех.

«Когда я еще окажусь в таких обстоятельствах, одна и на месте преступления!»

Лола снимала все подряд, уверенная, что потом выберет то, что нужно.

Тяжелый химический запах, казалось, так и застрял в носу, силуэты совершенно непонятного Лоле оборудования и каких-то станков, тянущихся у дальней стены, отбрасывали длинные угрюмые тени, которые стелились по всему полу и подползали прямо к ее ногам. Еще пыхтящие печи в полутемным цеху приобрели зловещий облик. Вся обстановка наводила на мысль, что она попала в фильм ужасов. Каждый шаг гулко отдавался под высоченным потолком, который пересекался цементными балками, откуда свисали угрожающего вида крюки.

Вдруг один из них дрогнул, устрашающий лязг разнесся по всему своду, поехал, затормозив прямо над головой журналистки, и начал опускаться. Ноги Лолы будто приклеились к полу и стали чугунными. Задрав голову, она ошеломленно наблюдала, как крюк подъемного крана едет прямо ей на макушку.

Остановившись в полуметре, он закачался, послышался истошный металлический скрежет.

Опомнившись в самый последний момент, журналистка отскочила и выдохнула от облегчения.

– Вот черт! Здесь же нет никого, кто мог бы мне кран на темечко опустить! Или у них здесь все само по себе передвигается?! – Она сделала полный круг по цеху, вглядываясь в сумрачные и черные углы. – Но меня так просто отсюда не вытуришь! – проговорила она вслух и направилась во внутренний двор, где видела гору металлолома.

Лола все еще не оставляла надежды, что хозяин завода может быть жив, и решила проверить все ходы и выходы, которые мог бы использовать Боцоли, если бы просто решил сбежать от семьи и изменить жизнь.

Выйдя на воздух, она вздохнула всей грудью, но и здесь нос не оставлял химический запах.

Груда разнокалиберных обрезков, от которой тянулась сортировочная лента, занимала почти всю площадь. Но Лолу интересовал окружавший ее забор, состоящий из высоких гофрированных железных листов. Она прошлась по периметру, высматривая калитку, и даже постучала по листам в нескольких местах.

Не обнаружив выход и ничего на него похожего, журналистка приуныла, подумав, что все только подтверждает, что Боцоли так и не ушел с завода.

Дойдя до места, где забор примыкал к стене, она услышала гул воды.

«Похоже, что там протекает река, надо бы с внешней стороны тоже все посмотреть», – подумала Лола.

Ей стало совсем грустно и почему-то не хотелось возвращаться и опять пересекать мрачный плавильный цех с подъемными кранами наверху. Она выключила камеру, взглянула на зеленые холмы, окружающие двор, и шагнула в сумрак.

Глава 2

Марио Боцоли был невысоким смешливым и чуть упитанным человеком. Являясь обладателем обескураживающей улыбки, он никогда не «включал» ее специально, видимо даже не предполагая о реакции на нее окружающих. Характер, по сравнению с братом, имел легкий и необязательный. Часто забывал свои обещания и даже распоряжения, но почему-то на него редко кто обижался. Со старшим братом Альфредо ладил и без боя отдавал ему первенство в руководстве завода.

Он рано женился по итальянским меркам, где часто до сорока лет все еще ходят в «женихах» и «любимых сыночках», стараясь не уезжать из родительского крова. Его жена Кьяра была из богатой семьи и с врожденными замашками аристократки, что у молоденькой девушки смотрелось наигранно, но тогда это ему очень нравилось и вызывало благоговение. Ее родители проделали все возможное, чтобы развести их, но они вдвоем смогли пережить этот непростой период и смирить отца и мать с выбором дочери.

Обзаведясь семьей в двадцать два года, Марио Боцоли оканчивал техникум и уже работал у старшего брата на маленьком производстве, ангар для которого тогда арендовал Альфредо. Учеба давалась Марио с трудом, но все же, получив заветный диплом и став специалистом по магниево-алюминиевым сплавам, он сделался самым нужным человеком на производстве.

Это были удачные годы для развития бизнеса, и очень скоро они уже вместе приступили к постройке завода.

Строительство было закончено, работа организована. И когда почти все, начиная с заказов и заканчивая поставками металла, шло по налаженному кругу, Марио стал изнывать от скуки. А тут еще нежданно случилось несчастье – на пятом месяце беременности у жены произошел выкидыш. Она надолго замкнулась в своем горе, где не помогли даже психологи, а когда выяснилось, что Кьяра больше не сможет иметь детей, ее страданию не стало конца. Марио как мог пытался отвлечь и успокоить жену, но с годами это превратилось в навязчивую манию и в корне поменяло ее и так непростой характер.

На заводе ему давно надоели пыхтящие печи, бестолковые рабочие, в большинстве своем состоящие из иммигрантов из Африки, и при первом возможном случае он старался удрать из цеха в офис или влезть на переговоры, которые благодаря его шуткам тут же превращались в балаган, как говорил его брат.

– Слушай, но я же просил тебя, – возмущался Альфредо, – если неймется, ну черт с тобой, заходи в переговорную, но не встревай, ради бога, а сиди молча.

– Здоровый смех разряжает обстановку и настраивает на добродушный лад, – в ответ бесшабашно смеялся Марио. – Контракт-то подписали же! Вот!

– Его бы час назад уже подписали, если бы не твои анекдоты, – не соглашался Альфредо.

Но никакие аргументы не действовали на младшего брата, он продолжал болтать с экспедиторами, отвлекать секретаршу и включаться в дискуссии с заказчиками. Пока не столкнулся в приемной с женой одного из рабочих.

Хелен, так звали женщину, заставила Марио застыть тут же при входе, так невообразимо безупречна была ее фигура и тонкие черты лица без косметики и новомодных уколов «красоты». В горле у него почему-то защипало, язык прилип к нёбу, а в голове затрещал электрический разряд.

«Вот это да, – удивился он своему ощущению, – я же не мальчик уже, чтобы так реагировать».

Но внутренние уговоры не помогли. Он бессловесный, как истукан, не отрывал глаз от Хелен и только перед самым ее уходом ему удалось разлепить рот и предложить ей выпить чашечку кофе.

Секретарша совсем не удивилась поведению хозяина, так как Марио любил побалагурить и часто приглашал клиентов в бар. Не обращая на них никакого внимания, она принялась щелкать на компьютере, что успокоило Боцоли.

Они сели в ближайшем кафе. Хелен оказалась улыбчивой и коммуникабельной и, беззаботно отвечая на вопросы, рассказала, что она бразильянка, вышла здесь замуж за Бернардо Бонфини, который работает у них на заводе, и что влюблена в Италию.

«Хорошо, что не в мужа», – хмыкнул про себя Марио, понимая, что это не совсем так, раз она оставила свою страну и родных, переехав к супругу. Боцоли не мог оторвать взгляда от ореховых с мраморными разводами глаз, от полных наливных губ и такой волшебной улыбки. Шутки Марио, которые он, несколько расслабившись, начал вставлять по ходу ее рассказа, вызывали у Хелен искренний смех. Она откидывала голову назад, длинные волосы пленительно колыхались, и заливалась задиристым хохотом, что ему безумно нравилось и приводило в непривычный трепет.

После встречи Боцоли навел кое-какие справки у секретарши и выяснил, что в тот день Хелен зашла на завод, чтобы занести мужу забытый им на столе пакет с обедом, что живут они тут же, на окраине Маргары, женаты около трех лет и детьми еще не обзавелись.

«Это тот нескладный рабочий Бернардо Бонфини, с непропорционально длиннющими руками, как у орангутанга, – размышлял Марио, – и такая красавица жена!..»

Необъяснимая грусть налетела удушающей волной, и он почувствовал себя бесконечно одиноким.

Дни проносились с удивительной быстротой, а Боцоли так и не видел больше Хелен, за исключением одного раза, когда ее фигура мелькнула на стоянке супермаркета. Он тормознул, завернув на парковку, но она уже села в машину, через минуту оказалась за углом и скрылась из вида.

Марио с любопытством приглядывался к Бернардо, который работал в плавильном цеху, и все не мог понять, почему его выбрала эта женщина. Эта абсурдность вызывала внутреннее раздражение, которое порой переходило в необъяснимое ожесточение против самого рабочего, что, кажется, стали замечать даже остальные плавильщики.

– Могу я несколько дней за свой счет взять в декабре? – как-то спросил Бернардо, подойдя после окончания смены к Боцоли.

«Нет!» – сразу же хотелось ответить Марио, но он сдержал себя и поинтересовался:

– А что такое?

– Мы с женой хотим к ее родителям в Бразилию съездить на Рождество.

Марио сразу представил счастливую семью, приехавшую в гости, радостных родственников и улыбающуюся Хелен, раздающую подарки, привезенные из Италии.

– Договорился, кто тебя заменит? – заставил себя произнести Боцоли. – Ты же знаешь, что мы печи не можем останавливать.

– Да, конечно. Аман отработает.

– Хорошо. Пиши заявление, – сказал хозяин, с неприязнью смотря на волосатые, болтающиеся вдоль туловища руки Бернардо.

«Вот черт! Так же нельзя, он-то в чем виноват!» – укорял себя Боцоли, но так ничего и не мог поделать. Антипатия узлом скручивала внутренности, а раздражение при общении, казалось, сочилось из глаз.

Супруга Кьяра совсем отдалилась от Марио, но страдание уже не читалось на ее лице, превратившись в странное безразличие. Она начала встречаться с подругами, что несколько успокаивало Марио, и даже как-то ездила с ними на несколько дней в Венецию, что подтверждало, что она выходит наконец из депрессии. Они оба успокоились и иногда стали вместе ужинать дома или в ресторане. Но разлом, образовавшийся между ними после несчастья, так и не заполнился душевной близостью, а залившись равнодушием, только углублялся со временем. Даже самые близкие не знали о серьезности проблем в их отношениях, так как по обоюдному молчаливому согласию они старались выглядеть на людях как обычная, вполне счастливая семейная пара.

Он случайно встретился с Хелен перед самым ее отъездом в большом торговом центре. В руках у нее была куча нарядных коробок и разноцветных пакетов.

«Наверное, для родственников в Бразилии набрала подарков», – сразу догадался Марио и опять представил ее в далеком родном доме среди любящих близких.

Они натолкнулись друг на друга в дверях, и Боцоли подхватил на лету один из выпавших у нее пакетов. Он сразу вспомнил пронизанные праздничной атмосферой и романтикой рождественские фильмы, где герои вот так же случайно сталкиваются, у них обязательно что-то падает, они бестолково начинают хвататься то за один упавший предмет, то за другой, пока их пальцы не соприкасаются… Околдованные, они смотрят друг другу в глаза… И с этого момента их захватывает великое и необъяснимое таинство любви!.. Но его грезам не суждено было сбыться, несмотря на веселую шумную суматоху вокруг, Хелен была грустна и заметно спешила. Поздравив друг друга с наступающим, они разошлись по своим машинам.

Сидя в салоне, Марио наблюдал, как ее серебристый «Фиат» двинулся с места и, пристроившись в хвост веренице автомобилей, медленно направился к выезду.

– Вот и все, – сказал он вслух сам себе, – конец фантазиям!

Он тут же представил свое Рождество, которое, поддерживая традицию добропорядочной семьи, они должны были встречать с матерью и отцом жены, и чуть не завыл в полный голос.

Машина Хелен застряла в очереди, и Марио, вдруг нажав на газ, выскочил в узкий проезд между рядами и влез перед зазевавшимся водителем «Рено». Выбравшись на дорогу, он последовал за женщиной, а когда она остановилась у своего дома, приглушил мотор и стал ждать.

Он не мог ответить на вопрос, чего он хотел и чего добивался, а просто оцепенело смотрел на маленький дом с невысоким забором и опять представлял, как Хелен достает подарки, как весело переговаривается с мужем и складывает необходимые к поездке вещи.

Состояние его из застывшего перешло в тревожное лихорадочное, его начало потрясывать, а в голове складывалось что-то наподобие плана.

«Только еще раз увидеться… поговорить и попрощаться перед отъездом… дотронуться до руки…» – выстукивало в мозгу.

Дверь дома дернулась и распахнулась, все мысли улетучились разом. На пороге стоял Бернардо.

Напряженное ожидание превратилось в пшик, и Марио как будто рухнул под откос.

Рабочий потоптался на лестнице, нервно подергивая рукава свитера, и вернулся обратно.

Не успел Боцоли сообразить, что происходит, как Бернардо вновь появился на улице. На этот раз он был в куртке, зажег сигарету и, судорожно затягиваясь, облокотился на перила.

«Это надолго», – безнадежно подумал Марио, но тут ему позвонили с завода, и, когда он закончил разговор, Бернардо на крыльце уже не было. Боцоли включил музыку и приготовился ждать, сам толком не зная чего.

В салоне было тепло, сладостная тягучая мелодия лилась из динамиков, он прикрыл глаза, когда в окно постучали. Это была Хелен.

– Вы что-то забыли? – произнесла она.

– Да, – сказал Марио и открыл перед ней дверь. – Тебе куда? – спросил он, от волнения переходя на «ты» и не зная, что бы придумать.

Но она не задавала вопросов, а молча уселась на сиденье. Он тихо двинулся с места и развернулся прямо посередине проезжей части, чтобы не проезжать мимо их дома.

Только теперь он заметил, что у нее заплаканные покрасневшие глаза и странный дрожащий голос.

«Видимо, с мужем поругалась», – тут же сообразил Марио, и желание помочь и спасти, как беспощадное цунами, затопило его душу.

Безмолвное, тихое присутствие Хелен давало такое необъяснимое наслаждение, что он готов был ехать и ехать, не останавливаясь и даже не произнося ни единого слова.

Он опомнился, только когда они оказались за городом. Темные разлапистые ели подступали к самой дороге, а серый тающий снег городского тротуара превратился в белый и пушистый. Вдали показались заледенелые верхушки гор, и Боцоли свернул в сторону маленького местечка Капина. Хелен продолжала молча и, казалось, безучастно смотреть в окно.