Текст книги "Двойная взлетная"

Автор книги: Ольга Дашкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Проделываю необходимые манипуляции с поднятием трапа и закрыванием дверей. Все на автомате, каждое движение отработано годами, четкие и слаженные. Но ладно, мокрые, словно я снова в седьмом классе и списываю контрольную по алгебре.

Ну а с кем не бывает? Это чистая случайность, кто угодно может трахнуться с мужичком, а потом встретить его в магазине в очереди на кассе или вот как я, на борту бизнес джета.

Но в том-то и дело, что в той очереди ты точно знаешь, что у вас больше ничего не будет. А сейчас мы взлетим, и долбаные восемь часов мне придется улыбаться и стелиться перед этими мужиками, молча сносить все их подъебки. А то, что они будут, вот нет ни малейшего сомнения.

Сама виновата. Нечего давать кому попало в ночных клубах.

Порядочная девочка внутри меня иронично качает головой в знак того, что она ведь предупреждала, а ты, овца, решила встать раком и словить экстаз.

Поправляю блузку, одергиваю юбку, смотрю на свое отражение в зеркале бара. Светлые волосы собраны в пучок, пилотка чуть набок, сдержанный макияж, на губах легкий блеск.

Делаю глубокий вдох, выхожу в салон «Челленджера», говорю стандартные и заученные фразы, приветствую пассажиров. Рассказываю им о дальности полета, показывая руками, где что находится. Мужчины не задают вопросы, я лишь чувствую на себе их взгляды.

– И вот пришла вся в синем стюардесса, как принцесса, надежная, как весь гражданский флот.

Тот, что выше и шире в плечах, небрежно бросил очки на диван рядом с собой, пропел Владимира Семеновича Высоцкого.

Хм, как интересно. То, что она знает Высоцкого, это похвально.

Мужчина склонил голову, облокотился на спинку, широко расставил ноги, подчеркивая свое мужское превосходство. Смотрит насмешливо, а в его зеленых глазах, нет, нежелание.

Что-то жуткое.

Парализующее.

Хищное.

Именно сейчас он изучает свою добычу, зная о том, что точно ее сожрет. Дело только во времени и способе.

Теперь его можно хорошо разглядеть. Красивый мужик, легкий загар, лицо выразительное и притягательное, четкая линия скул, стильная щетина, красивая линия губ.

Я помню их на вкус: джин и лайм с лимонной цедрой. Вкус коктейля гимлет, он целовал меня ими, не спрашивая, хочу ли я. Мой первый почти микрооргазм подаренный его порочными губами за барной стойкой «Сайгона».

Дорогой костюм, на запястье тысяч десять евро в белом золоте. Если бы я разглядела его в клубе, то ни за что бы не подошла. Короткая стрижка, темные волосы, его взгляд лениво блуждает по моей фигуре, он не улыбается, а что-то просчитывает в голове.

Второй моложе или просто выглядит так. Стильная стрижка, волосы небрежно зачесаны назад. Черты лица резче, кожа бледнее, он также изучает меня, прикидывает, приценивается, я знаю такие взгляды. На дне зрачков пляшут черти, а в темных глазах лихой задор и обещание невероятно интересного полета.

Господи, помоги мне.

А самое интересное, что они за все эти долгие минуты, пока из меня лился словесный поток, не переглянулись ни разу.

– Ты слишком много говоришь, – это все, что сказал кареглазый, прежде чем потерять ко мне всякий интерес, открыть макбук, надеть очки в тонкой оправе и быстро застучал пальцами по клавиатуре.

Хм, запомнил.

– Могу я предложить вам напитки?

– На тебе есть белье?

Работа бортпроводника бизнес-авиации готовит тебя ко всему, к любому роду ситуаций. От капризов пассажиров по поводу минеральной воды не той марки и цвета орхидей в салоне, до недостаточно расторопного обслуживания и слишком узкой форменной юбки, которая не понравилась второй жене арабского шейха.

Вопроса по поводу наличия на мне нижнего белья еще не поступало, но были предложения его снять.

– Так какие напитки я могу вам предложить?

Включила дуру и мило улыбнулась.

– Подойди, пожалуйста, ближе.

Делаю несколько шагов к мужчине на диване, надеясь на конструктивный диалог по существу, а не по поводу наличия на мне трусов.

– На тебе есть белье?

Дура не помогла.

– Простите, но данная информация никак не касается нашего перелета.

Улыбаюсь так, что сейчас треснут щеки, вижу в иллюминатор, как самолет выходит на взлетную полосу, надо пойти сесть и пристегнуться.

– Прошу оставаться на своих местах, сейчас будем взлетать.

Собираюсь развернуться и уйти, но мне не дают, мужчина дергает меня на себя, усаживая на колени, крепко сжимая талию пальцами.

– Что вы делаете? – спрашиваю как можно спокойней.

Смотрю в его зеленые глаза, а внутри все переворачивается, меня парализует. Он режет по живому своим взглядом, таким тяжелым и откровенным, что я начинаю задыхаться.

Нет, этого не может быть, чтоб я так реагировала на мужика.

Да будь он кто угодно, я перевидала от нефтяников до шейхов. Ко мне подкатывали миллионеры и политики, предлагая немыслимые деньги или просто так слетать в Венецию на выходные.

Но ни один из них не стоит того, чтоб я потеряла свою работу. Пусть из меня вышла хреновая жена и сноха, отвратительная подруга, но работник я отличный, потому что я люблю то, чем занимаюсь и умею устанавливать границы.

Капитан говорит стандартные фразы, слышу из динамика голос Курапова, самолет набирает скорость, слегка закладывает уши. Я все сижу на коленях зеленоглазого, отчетливо чувствую его эрекцию. Вот шасси отрываются от полосы, он идет на взлет, набирая высоту, а я растворяюсь в этом зеленом омуте, вдыхая тонкий аромат смородины и бергамота.

– У тебя глаза – чистое небо.

Перестаю дышать. Любое признание ничто после этих слов. Во рту пересохло, облизываю губы, не в силах что-то ответить.

Мотыльки под ребрами зависли, в голове шум, сердце падает вниз, пока самолет взмывает в небо.

Его зрачки расширяются, на миг в глазах читается вопрос, но вот губы изогнулись в насмешливой улыбке, а меня словно окатывает ведром ледяной воды.

– Простите, мне надо работать.

Улыбается, отпускает меня. Быстро встаю, качнуло, но удержалась, ухожу на свое место, там, где бар и кухня. Ловлю в отражении зеркала свой растерянный взгляд. Надо собраться и взять себя в руки.

Что это вообще сейчас было?

Лепет про глаза давно остался на первом курсе института, я взрослая девочка и не ведусь на такую хуйню. Машинально открываю бутылки, делаю напиток хоть меня и не просили, но просто надо себя чем-то занять, лететь еще восемь часов.

Долбаный чертов «Челленджер», у которого даже нет перегородок, чтоб спрятаться и спокойно посидеть. Закрывается только туалет у пассажиров, пилоты и те без дверей. Ты практически постоянно на виду, хотя меня как обслуживающий персонал замечают, когда что-то надо.

Смотрю на два бокала, в них джин, сок лайма, лед и лимонная цедра. Гимплет, тот самый, с глотка которого началось мое грехопадение и наше порочное знакомство в клубе.

Выхожу в салон и застываю на месте, я ждала чего угодно, веселых подкатов, пошлых шуточек, вопросов про мои трусы, песни про стюардесс, но мужчины спали. Вот так, просто откинувшись на спинки, не сняв пиджаки, словно у них кончился заряд и села батарейка.

Унесла бокалы обратно, опустила шторки на иллюминаторах с помощью пульта, приглушила свет. Вот было бы хорошо, проспи они так до Сахалина.

Глава 5

– Ничего не хочешь рассказать?

– Господи, Курапов, ты меня напугал.

Стою, натираю бокалы в тридцатый раз, глядя в одну точку, прокручивая в памяти все, что произошло час назад. Как тот зеленоглазый мужчина смотрел, как трогал меня и сжимал талию, не могу описать того, что в тот момент происходило со мной. Чистое помешательство, гипноз, я как безвольная кукла, вот бери и делай что хочешь, падала на дно его порочных глаз и задыхалась.

Так не должно быть.

– Кристина?

– Что?

Смотрю в красивое и мужественное лицо первого пилота, вот все при нем – и стать, и косая сажень в плечах, и харизма. Но отчего во мне столько безразличия к нему? Чувствую себя замороженной рыбой, точнее вымороженной.

Поморщилась, отвела взгляд.

– Я так противен тебе?

На лице капитана непонимание, в глазах гнев.

– О чем ты?

– Все о том же.

– Прекрати, все нормально.

Хочу, чтоб он ушел и не трепал мне сейчас нервы, вот совсем не до него и его так внезапно вспыхнувших чувств. Откуда только они взялись?

– Кристин, послушай меня, пожалуйста. Да посмотри ты на меня.

Смотрю как он просил, сжимая в руке пустой бокал так, еще немного и он треснет.

– Ты только скажи, одно твое слово, я как пацан, не знаю, с какой стороны к тебе подойти.

– А ты с каких-то сторон подходил?

Не понимаю, что несёт Курапов. Весеннее обострение, спермотоксикоз, жена на самом деле не дала и не отсосала? Когда это он ко мне подходил с какой-либо стороны? Не припомню.

– Кристин, не включай дурочку, я ведь на самом деле не могу без тебя, – видно, как эти слова ему даются с трудом, черты лица заостряются, в глазах некая мольба и просьба.

С каких пор один случайный секс так корежит нормального мужика, у которого жена и двое детей? Идиотка последняя, ведь знала, что нельзя так делать, нельзя трахаться с пилотами, сама же только у трапа говорила эту неоспоримую истину Олегу. Дала слабину, решила отвлечься под текилу.

Овца тупая.

– Дима, черт… пойми…

– О, служебный роман.

Оборачиваюсь, встречаюсь с зеленым любопытным взглядом мужчины. Рубашка расстегнута, он трет лицо, смотрит на первого пилота. Тянется ко мне рукой, а я лишь наблюдаю за ним, не в силах что-то ответить. Берет бутылку минералки с барной стойки, открывает одним движением и жадно пьет.

Кадык дергается на мощной шее, вода стекает с уголков губ, я сглатываю слюну, как озабоченная и голодная нимфоманка. Это как порноролик, вот сейчас он начнет раздеваться, а все бабы – визжать от радости.

– Да, Дима, тебя отшили, послав на хуй, только культурно. Наша «Мисс Одесса» – девочка культурная.

Почему «Мисс Одесса»? А, это слова из той песни Высоцкого.

Курапов смотрит волком, на скулах играют желваки, но он ничего не может ответить, он всего лишь шофер такси, если можно наш джет так назвать. С крыльями и очень дорогое такси. Уходит в кабину.

– У нас есть что пожрать?

– Да, конечно. Я сейчас принесу.

Мужчина уходит, начинаю метаться, как канарейка в клетке, переставляя тарелки. Останавливаюсь, глубоко дышу. Все отлично, Крис, все под контролем, осталось всего пять часов – и мы в прекрасном городе Южно-Сахалинске. Будет целая ночь на отдых, без пассажиров и пилотов, без ненужных разборок и выяснений отношений. Будет время подумать и все расставить по полкам в своей никчемной жизни.

Поднимаю шторки на иллюминаторах, прохожу в салон, надо достать свежие полотенца и сервировать стол.

– Что сказал Якут?

– Все готово, Вересов ждет, открыто несколько десятков счетов через третьих лиц, схема, по его словам, надежная, но стара как мир. Я, конечно, проверил, путать следы он умеет.

– И как?

– Нормально говорю же.

– Тём, но ты-то все мог сделать лучше.

– Уже поздно что-либо менять.

Мужчина снимает очки, смотрит на меня, провожая взглядом, продолжая громко разговаривать, а я, спотыкаясь о сумку, которая торчит из-под стола, чуть не лечу на пол, но упираюсь в грудь зеленоглазого.

– Ты снова падаешь ко мне в руки, да, птичка?

Он весь мокрый, по лицу стекает вода, моя белая блузка моментально намокает и липнет к телу. На талии крупные ладони, в висок горячее дыхание и хриплый голос. А мои пальцы обжигает его гладкая кожа.

– Извините.

Опускаю взгляд, мотыльки под ребрами сходят с ума, заглушая биением крыльев стук моего сердца.

– Да я еще ничего и не сделал.

– Классная девочка, да? Ты помнишь нас малышка?

Второй мужчина так неожиданно оказывается сзади, его руки скользят по плечам, чуть сжимая их.

Ни в одной инструкции не написано, как себя вести в таком случае. Я не могу ответить грубо, не могу послать, я не имею права дернуться, психануть и уйти.

Моя работа – делать все, чтобы клиенту нашей компании было комфортно в полете. Мы обслуга, пусть звучит грубо, но это так и есть. У бортпроводника бизнес-авиации не может быть плохого настроения, болеть голова и быть недовольное выражение лица. Только приветливая улыбка и стремление выполнить с энтузиазмом любое желание клиента.

– Мне нужно сервировать стол, сейчас будет обед.

Если я начну кричать, пилот, конечно, выйдет, неизвестно как Курапов или Олег себя поведут, но у них тоже есть четкие инструкции, в каких случаях можно вмешиваться, а в каких нет. Но судя по настроению первого пилота, драки на борту будет не избежать.

Мой мозг лихорадочно мечется в поисках решения этой ситуации, скандал не нужен никому, мы все трое останемся без работы, без очень хорошей работы, которую каждый из нас вырвал с мясом у других. Не так просто сдать все тесты и нормативы, подмазаться к руководству и доказать свою надежность, профессионализм и стрессоустойчивость.

Отпахав перед этим несколько лет в гражданской авиации, обслуживая чартеры в Турцию и Грецию, с полупьяными неадекватными людьми и орущими детьми на борту. Ты четко знаешь, что после любого прокола на твое место тут же придет другая или другой, а о тебе уже никто не вспомнит.

Пытаюсь отстраниться, но мне не дают, я зажата между двух мужчин в проходе, справа диван со сваленными на него сумками. Цепляюсь взглядом за открытый замок, во рту скапливается горечь, руки моментально холодеют, отвожу взгляд, потому что лучше бы я не видела, что лежит в них.

Деньги.

Много пачек оранжевых купюр, перемотанных банковскими лентами.

Восемь спортивных сумок, набитые ими под завязку.

Мужчина улавливает мой взгляд, улыбается краешком губ. Интересно, мы вернемся обратно живыми, а не в цинковых гробах?

– Ты помнишь нас или освежить твою память? «Сайгон», приват, Игорь трахал тебя раком, а потом ты кончала на моем члене, терлась и извивалась как голодная сучка.

– Конечно, она все помнит. Нам, Шульгин, просто несказанно повезло, я думал, будет долгий утомительный полет, а тут такая лялька, наша милая страстная птичка.

Помню их имена, как они обращались друг к другу. Игорь и Артём, зеленоглазый здоровяк и маньяк-интеллектуал с модной стрижкой.

– Громов, может, к черту обед? Яйца ломит, как трахнуть ее хочу. Я помню, как она текла на моем члене. Покажи, какая ты мокрая, девочка.

Он трется эрегированным членом о мою поясницу. Игорь гладит по лицу заглядывая в глаза, а мне хочется плакать от своей беспомощности. Руки Артёма уже задирают узкую юбку, меня сейчас реально трахнут прямо здесь, на этих сумках с деньгами. Сжимаю зубы так, что ломит челюсть, судорожно выдыхаю.

Не могу определить свои эмоции и понять, каких больше. Страх, непонимание, желание на уровне инстинктов пасть рядом с сильными самцами или кричать во весь голос о том, что так делать нельзя.

Мотыльки, кажется, зависли на одном месте, а я перестала дышать.

Глава 6

– Ну и чего ты так испугалась? Думаешь, мы сейчас поставим тебя раком и трахнем во все щели? И никто тебе не поможет, даже если будешь кричать? А кричать ты будешь, очень громко кричать. Может, позовем еще и капитана?

– Какого капитана?

– Пилота нашего немерено дорогого самолета.

– Нам в этом деле нужен пилот?

– Ну кто знает, а вдруг нашей стюардессе двоих уже мало.

Мужчины тихо переговариваются между собой, продолжая зажимать меня между своих тел, ни на миллиметр не двигаясь с места. Я чувствую их дыхание, жар, вибрацию голоса и издевку в нем.

– Думаешь, она такая испорченная?

– Не думаю, но пилот смотрел на нее, словно она раз ему дала, а потом пожалела, отлучив от тела. Это так, птичка? Кинула мужику косточку, а он только понюхать успел, и тут же отобрала.

Молчу.

Кусаю губы, сжимая мокрые ладони в кулаки. Зачем ему мой ответ, когда он и так все знает лучше меня.

Психолог херов.

– Чего ты боишься, К-р-и-с-т-и-н-а?

Опускает взгляд на мой золоченый бейджик, четко по буквам выговаривая каждую букву имени. Руки Артёма застыли в районе талии, а для меня вообще остановилось время.

– Я не боюсь.

Отвечаю тихо, не в силах оторваться от зеленых глаз мужчины. А ведь он прав, я не буду кричать от страха «караул» и «помогите», я буду кричать совсем по другому поводу.

Или нет? Интересно, насколько велика моя шкала испорченности?

Как я себя поведу через несколько секунд, если он поставит меня раком на эти сумки, сдернет юбку и просто трахнет? А ведь если он захочет это сделать, он сделает, и вот в это я верю.

– Смелая, да?

– Нет, – мой слишком быстрый ответ.

– Не может быть. А как же стюардессой стала?

– На слабо взяли.

Мужчина искренне смеется, запрокидывая голову, показывая ровные крепкие белые зубы. Делает шаг назад, давая спокойно вздохнуть, перестает давить на мою волю своей энергетикой.

Никогда не была смелой, первый год крестилась и молилась, когда ступила на трап самолета и когда тот взлетал, набирая высоту. Страшно именно тогда, в полете об этом не думаешь, просто нет времени. У меня была цель, она и сейчас есть, поэтому нужно запихать свой страх, гордость, амбиции в задницу и просто делать свою работу. Делать лучше других.

Но у меня никогда не было вот таких хреновых ситуаций. Мать ее, отвратительно хреновой ситуации.

Мужчины, пассажиры джета, которых мне приходилось обслуживать, предлагали с ними выпить, шутили, делали комплименты, звали на свидание по прилете. Просили телефончик и предлагали подвезти, давали щедрые чаевые в конверте. Но никто так откровенно не прессовал меня.

– Все, иди работай, а то не пожрать, ни потрахаться.

– Шульгин, тебе лишь бы пожрать и потрахаться.

– А тебе нет?

Тот, что стоял сзади и упирался в мою поясницу своим стояком, сказал это с неким сожалением, отошел, а я пошатнулась на каблуках. И зачем только их надела?

– Классная задница, я обязательно ей займусь, – вот он снова прижался, резко дергая меня на свою грудь, сказал в самое ухо, проведя по нему языком, и снова отпустил, шлепая по ягодицам.

Вот же тварь какая.

Две твари.

Такое ощущение, словно об меня вытерли ноги, потом встряхнули как половую тряпку и снова вытерли, а ведь по сути ничего еще не было.

Это нихуя не сексуально и не эротично. Внутри всю колотит, но я держу лицо, натренированное годами, выдавливаю из себя улыбку. Цепляюсь взглядом за татуировки на груди и правом плече мужчины, чтоб только не смотреть в его зеленые оценивающие меня и мое поведение глаза.

Там невероятная картина: Зевс, бог-громовержец, окруженный тучами, держа в руке молнию, хочет метнуть ее вниз. Немного зависаю, рассматривая тонкие штрихи на гладкой коже, это вполне можно назвать произведением искусства, все очень детально и реалистично. Суровое лицо Зевса, мощный кулак, сжимающий молнию, все словно карандашом невероятно красиво и талантливо прорисовано.

– Нравится?

Это он меня спрашивает?

– Через двадцать минут будет обед. Позвольте, я достану свежие полотенца, – игнорирую вопрос.

Тот, кто обещал заняться моей задницей на десерт и кого называли фамилией Шульгин, снял пиджак, прошел мимо в уборную, закатывая рукава рубашки. Зеленоглазый посмотрел на расстегнутую сумку, снова на меня, улыбнулся так мерзко, а я реально пожалела, что посмотрела в ту сторону.

– Ты что-то видела?

– О чем вы?

– Хм, я не ошибся, ты неглупая девочка.

Я совсем не такая, я дура, каких надо еще поискать. Кристина Сергеевна Любимова, вы дали в клубе двум мужикам, а теперь расхлебывайте то дерьмо, которое так смачно замесили.

Разворачиваюсь почти на ватных ногах и ухожу в сторону бара, на автопилоте достаю ланч-боксы, подогреваю, что надо подогреть, сервирую стол. Во мне за эти минуты умерло хуева куча нервных клеток, мотыльки забились в угол, судорожно вздрагивают крылышками. А та самая, скромная девочка с любопытством ждет, что же будет дальше.

А ни хрена не неглупая, как он решил.

Неглупая бы не трахнулась сразу с двумя мужиками в тесном привате клуба. Неглупая бы не вышла замуж в двадцать один год за мудака. Единственное, что я сделала пока неглупого в своей никчемной жизни, это развелась с этим мудаком не через двадцать лет, а через пять, послав его и его ебанутую мамашу кобыле в трещину.

Как ни странно, но мысли о бывшем и его мамаше давали ощущение почвы под ногами, а точнее, лютая неприязнь к ним стимулировала совершать трудовые подвиги.

Заметалась по салону, стараясь не смотреть на мужчин, расставляя тарелки и приборы.

– Артём, что, без этого никак, да?

– Громов, отъебись.

Странно, у них бывают в чем-то разногласия? Летают вместе, я так понимаю, работают вместе, и баб тоже ебут вместе. Такая сплоченность и идиллия. Да и зачем заморачиваться на двух девушках, когда можно прекрасно трахать одну?

Про то, что видела в сумке, не хочу даже вспоминать и думать, иначе моя фантазия разыграется по полной. Она у меня очень богатая.

– Я тебя прошу, только давай при Якуте без всего этого и твоих дебильных шуток.

– Когда это я дебильно шутил?

– Постоянно, а еще умничаешь. Якут простой как валенок, он не оценит и не поймет твоих интеллектуальных высеров.

– Хорошо, уговорил.

Наглый Артём громко засмеялся, настроение его явно улучшилось. Громов явно был чем-то очень недоволен, не хочу даже думать чем. Лучше мне ничего не видеть и не слышать больше никогда. Блузка все еще влажная, липнет к груди, мельком бросаю на себя взгляд в зеркало, вид совершенно чумной, приглаживая волосы, тру полотенцем по мокрой ткани. Да к черту, высохнет и так.

– Если еще что-то будет угодно, чай, кофе, напитки, я принесу.

– Громов, а что за дрянь ты пил в том клубе?

Они теперь сидят за столом, оба расслаблены и вполне довольны жизнью, пожалела, что не припасла снотворное, так бы подсыпать в чай и пусть спят до Сахалина.

– Я помню только вкус губ нашей птичке. А еще как она лихо подмахивала, насаживаясь на мой член.

Мне что, уже дали прозвище?

– Ты помнишь тот коктейль? – Игорь обращается ко мне.

– Да, гимлет: джин, сок лайма, цедра лимона и лед.

Мужчина удивленно вскидывает брови, но в том, что я знаю практически все коктейли, нет ничего удивительного. Я обязана их знать, а также разбираться в напитках, и все это, чтобы угодить клиенту.

Делаю два коктейля, смотрю на часы, осталось четыре часа полета, надо бы поесть самой и накормить пилотов. А еще у меня слабая, но все-таки надежда, что пассажиры забудут обо мне.

Как бывает очень часто, я ошибалась.