Текст книги "Оберег от лунного света"

Автор книги: Ольга Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Снова попросив свекровь посидеть с Полиной, Катя отправилась на станцию «Скорой помощи». У невзрачного одноэтажного здания сновали люди в белых халатах. Зорина остановила маленькую плотную пожилую женщину с интеллигентным лицом:

– Скажите, а как мне найди бригаду, в которой работала Нина Лапикова?

Женщина улыбнулась:

– Вам повезло. Они как раз отдыхают после ночной смены и сейчас разойдутся по домам. Поспешите, и вы их еще застанете. Они во втором кабинете.

Зорина прибавила шаг и быстро прошла по пахнувшему хлоркой коридору к названному кабинету. В щель между стеной и дверью она увидела: пожилая шатенка и молоденькая девушка с веснушчатым лицом пили чай. Журналистка постучала. Ей ответил приятный грудной голос:

– Заходите.

Катя заглянула в комнату. Пожилая брюнетка приветливо улыбнулась ей:

– Вы что-то хотите?

– Мне нужно поговорить о Нине Лапиковой, – сказала Зорина.

Женщины тревожно переглянулись, и пожилая бросила молодой:

– Лилечка, тебе уже пора. Иди домой и хорошенько отоспись, а потом садись за учебники.

Рыженькая девушка, чем-то похожая на Петю, послушно выпорхнула из кабинета. Брюнетка обратилась к журналистке:

– Студентка, подрабатывает медсестрой. Многодетная семья, и ей в институте пошли навстречу. Иногда ее кто-нибудь заменяет, – она вдруг осеклась и махнула рукой. – О чем я, впрочем? Вы мне лучше скажите, где Нина. Она уже должна выйти на работу. Дома никого нет, телефон не отвечает.

– Нина пропала, – пояснила Катя, – поэтому я и пришла к вам.

Брюнетка скрипнула старым табуретом.

– Как пропала?

– Видите ли, – начала Зорина, – Нина покинула санаторий раньше положенного срока на целых десять дней и якобы отправилась домой, однако до дома не доехала.

Женщина прижала ладонь к губам:

– То есть как не доехала? Где же она?

– Сейчас ее разыскивает полиция.

Коллега Лапиковой кивнула:

– Так вы из полиции?

– Я журналист, но помогаю им, – ответила Зорина.

Женщина вдруг улыбнулась:

– А ведь я вас узнала… Кстати, читаю ваши статьи с удовольствием, – она протянула ей руку. – Извините, я не представилась. Врач, Белова Ксения Павловна. Мы с Ниной работаем в одной бригаде, – она пристально посмотрела на Катю. – Но если вы занялись ею, то это серьезно?

– Пропажа человека – это уже серьезно, – отозвалась журналистка. – Ксения Павловна, сейчас вы должны рассказать мне о своей напарнице все, что знаете. Поверьте, нам важна каждая деталь.

Брюнетка наморщила лоб.

– Ниночка была… – она щелкнула пальцами. – Ну почему я говорю – была? Ниночка обязательно найдется. Девочка просто загуляла, такое случается. Честно говоря, в ее положении ей давно бы уже следовало загулять.

– В ее положении? – удивилась Катя. – Что это значит?

Белова вздохнула:

– Коля женился на Ниночке не по любви. Только сразу она этого не поняла. Во-первых, Ниночка безумно влюбилась в Колю: красивый, образованный. Во-вторых, ей уже было достаточно много лет, чтобы перебирать женихов.

– Она когда-нибудь жаловалась на мужа? – поинтересовалась Катя.

Ксения Павловна замахала руками:

– Боже упаси! Я вообще не помню, чтобы Ниночка жаловалась даже на маленькую зарплату. Впрочем, это и понятно. Она жила для Коли и работала для Коли. Ниночка трудилась не покладая рук: ночные дежурства вошли у нее в привычку. И притом строжайшая экономия: в столовую Лапикова не ходила. Купит пирожок или коржик и ест с чаем за пять копеек. А когда я ей делала выговор, то она отшучивалась: «Я худею».

А куда ей худеть? И так фигурка – дай бог каждому. Кроме еды, она еще и на одежде экономила. Стыдно сказать, колготки не могла купить. Сапоги настолько прохудились, что страшно было смотреть. Хорошо, мы в белых халатах ходим, а если бы не белый халат, Нине было бы неловко перед мужчинами в нашем коллективе. Она постоянно ходила в одних и тех же джинсах и свитере. И то и другое – латаное-перелатаное. А муж, видимо, плевать на это хотел. Ему-то она одежду покупала: то рубашку к Двадцать третьему февраля, то галстуки, то шапку пыжиковую. А он ей – шиш с маслом на Восьмое марта.

– Значит, терпела, – констатировала Зорина.

– Иногда в коридоре или в этом кабинете плакала, – призналась Белова. – Я ее не раз в слезах заставала. Разумеется, она не отвечала на мои вопросы. Поговаривали, он ее даже бил. А она такой светлый человечек! Наша бригада даже разрешила ей дважды за год побывать в отпуске. Ведь она никогда до этого его не брала.

– Дважды? – журналистка наморщила лоб. – Кроме санатория Нина побывала еще где-то?

Ксения Павловна кивнула:

– Мы все удивились, когда она пришла сияющая и заявила: мол, супруг купил ей путевку в Турцию, кажется, в Анталию. Мы, признаться, сначала не поверили. Она ведь недешевая, эта путевка. Но Ниночка вернулась через неделю загорелая, фотографии, правда, не показывала, потому что фотоаппарата у нее не было, но красочно описывала курорт. А через четыре месяца в нашем профсоюзе появилась горящая путевка в «Дубки». С нашей станции поехать никто не смог, и мы предложили ее Нине. Она не отказалась.

– А вы не спрашивали Лапикову, каким образом ее мужу удалось приобрести путевку в Турцию? – спросила Катя.

Белова покачала головой:

– Не спрашивала. Согласитесь, неудобно как-то. Да и в конце концов нам какая разница! Девочка получила удовольствие – и ладно. Правда, – она замялась, – получила ли – уж не знаю. Первые дни после возвращения летала, как на крыльях, а потом стала мрачнеть и про Турцию больше не рассказывала.

– Понятно, – ответила Зорина, хотя ей было решительно ничего не понятно. – А вам было известно, что у Нины есть другой мужчина?

– Другой мужчина? – Белова приподняла брови. – Это вы о Вадике, что ли? Про него «другой мужчина» – это слишком громко сказано. Ниночка жалела его, говорила, что он очень ее любит, однако не собиралась уходить от Коли.

Журналистка придвинулась ближе к врачу:

– Скажите, а Нину кто-нибудь навещал на работе? Ну, например, человек, про которого она не захотела говорить? Или, может быть, сюда являлся кто-нибудь после ее пропажи и интересовался ею?

Ксения Павловна задумалась:

– После пропажи однозначно никого не было, а вот до… Не знаю, важно это или нет, просто мне показалось странным. Однажды к нашей станции подъехала красивая иномарка, кажется, джип. Оттуда вышел молодой, хорошо одетый мужчина. Видимо, до приезда сюда он созванивался с Ниной, потому что она ждала его и сразу выбежала во двор. Они немного поговорили, а потом мужчина умчался на своей «крутизне». Понимаете, по нему сразу видно, что он принадлежит к высшему обществу. Мне стало интересно, откуда Нина знает таких людей, но она мне ничего не ответила. Совсем ничего, понимаете? На общительную Нину это не было похоже.

Зорина насторожилась:

– Какого цвета был джип?

– Серебристого, – уверенно заявила врач. – Номер я не только не запоминала, но и не разглядела. А мужчина – высокий, лет тридцати, в кожаной куртке и черной кожаной кепке. Мне показалось, что и он не хотел, чтобы его рассматривали. Вот и все, что я могу вам рассказать.

Во дворе заурчала машина. Белова поглядела в окно и встала довольно резво для своих лет:

– Извините, девушка, но мне пора. Наш шофер сейчас развезет нас по домам. Знаете, после вечерней смены ноги подкашиваются. А тут еще живешь в другом конце города. В общем, – она улыбнулась, – если помогла – хорошо, если не помогла – простите. А нашу Ниночку все же отыщите. Весь коллектив вам спасибо скажет, – врач внезапно помрачнела. – Не хочется думать о плохом, про загул я так сказала, для самоуспокоения. Ниночка дорожила работой и никогда не пропустила бы и часа даже по уважительной причине, – Белова дотронулась до локтя журналистки. – Найдите ее, слышите?

– Найдем, – пообещала Катя.

Проводив Белову до машины и взяв у нее номер телефона для связи, Зорина направилась к остановке. С утра опять падал снег. Журналистка любила гулять в такую погоду и решила пройти к автобусу через сквер. Мягкие пушистые снежинки ровным слоем покрывали землю. Деревья стояли усыпанные снегом, словно цветущие яблони. И только кое-где сквозь снежные шапки виднелись красные гроздья рябины. Под рябинами узорами рассыпались птичьи следы. Вороны, снегири, синицы прилетали поклевать ягоды. Ветки огромной ели горбились под белым колпаком. В чистом воздухе пахло хвоей. Под ногами весело скрипел снег. Прислушиваясь к его скрипу, Катя стала думать о Нине. В ее деле было слишком мало зацепок, зато много непонятного. Медсестра, по словам коллеги, влачившая полунищенское существование, где-то достает деньги и едет отдыхать в Турцию. Причем ее муж «за» обеими руками, хотя, судя по всему, держал жену в черном теле. Если вдруг у него наметилась какая-то халтурка, почему бы не купить жене обновку? С отдыхом в Турции вполне можно было подождать. Так нет, он отправляет ее в Анталию, а возвращается она оттуда не очень довольная. Или Николай не имеет никакого отношения к ее поездке за границу? Впрочем, это можно было выяснить у него самого. Хотя вряд ли такая женщина, как Нина, отправилась бы куда-то без согласия супруга. Нет, с этой Турцией все же предстоит разбираться. Кроме того, откуда у простой медсестры появился знакомый на крутом автомобиле? Что ему от нее было нужно? И почему она отказалась говорить о нем с Беловой? Уж не в Анталии ли…

Катя вдруг резко остановилась и сжала кулаки. Та женщина, которая приходила в санаторий и заметила там Нину, Татьяна Рожкова, тоже была в Анталии, только не отдыхала, а работала. Могли ли они там познакомиться? Разумеется, могли. Но тогда зачем делать тайну из этого знакомства? В конце концов, Рожкова – не криминальный авторитет, просто обычная женщина и такая же несчастная, как и сама Лапикова. Почему же в таком случае Лапикову испугало ее появление? Или в Анталии произошло что-то такое, о чем знала эта Рожкова, а Нина пыталась скрыть? Нет, в Анталии определенно что-то случилось. Но как бы это проверить? И как узнать, что имела в виду Нина, говоря Оксане: «Я, возможно, совершила что-то ужасное, хотя и не знала об этом»? На многие вопросы ответы придется еще искать, как придется искать и несчастного изуродованного артиста цирка. Размышляя об этом, Зорина медленно шла по безлюдной аллее. Вечером здесь соберется детвора с санками и лыжами, однако сейчас ребята были в школе, и лишь птицы нарушали снежное безмолвие. Внезапно чья-то сильная рука схватила женщину за локоть и потащила в лесок. Зорина попыталась закричать, но широкая ладонь закрыла ей рот, а глуховатый голос зашептал в ухо:

– Ради бога, не бойтесь. Мне необходимо поговорить с вами.

– Пустите, – выдохнула Катя, когда ее губы обрели свободу. Она обернулась и оцепенела. Перед ней стоял тот, кого они искали и о ком она думала несколько минут назад, – Вадим Липский. На его бледном от страха и холода лице резко выделялись страшные шрамы.

– Не бойтесь, – повторил он, – вы не должны меня бояться. Умоляю, выслушайте меня.

Катя собрала все свое мужество. Находиться рядом с этим человеком уже было страшно. К такому лицу, как у Липского, привыкают не один день, однако Зорина старалась не показать ужаса.

– Вы ведь узнали меня? – спросил он. Его голос звучал мягко и печально. – Я тоже вас знаю.

– Правда? – удивилась Зорина. – Но откуда?

– Я читаю ваши статьи, – признался он, – в которых вы часто пишете о своем муже и его коллегах. Вчера ко мне приходил Прохоров, и я вспомнил, что он работает с вашим супругом. Я решил: значит, вы тоже подключились к делу Нины, и выследил вас.

Журналистка прислонилась к стволу березы. На нее упала снежная пыльца. Странно, но страх быстро прошел. Этот человек уже не внушал ужаса. В нем были какая-то трогательность и беззащитность.

– Я любил Нину, – начал Вадим и тут же перебил себя. – Любил и люблю, и буду любить всегда. Знаете, как мы с ней познакомились? – его лицо озарила добрая улыбка. Зорина поняла: любое воспоминание об этой женщине для него свято.

Журналистка покачала головой:

– Разумеется, я не в курсе.

– Тогда слушайте, – он уселся на пенек возле ног Кати и стал рассказывать подробно и красочно. Журналистка слушала, затаив дыхание и думая, какой бы роман получился из всей этой истории.

Вадим Липский родился в деревне под Приреченском, в неблагополучной семье. Отец и мать, приходя с работы, прикладывались к бутылке, и до родного сына как-то не доходили руки. Учась в пятом классе, мальчик дал себе слово – вырваться из этой дыры. Ничего хорошего его тут не ждет. Скорее всего, он станет пить так же, как и родители. Вадим всегда засматривался на приезжих дачников, которые появлялись в их деревне летом и снимали дома или времянки. Они были такие чистенькие, трезвые и, судя по всему, довольные жизнью, и мальчик взял их себе за идеал. Когда он вырастет, то обязательно уедет в город и получит какую-нибудь хорошую профессию: инженера, врача, учителя. Однако в двенадцать лет Липского постигло несчастное. Бегая по лесу, окружавшему деревню, с такими же мальчишками, он наткнулся на снаряд времен Великой Отечественной войны. Такие подарки попадались очень часто. Взрослые запрещали детям притрагиваться к ним и советовали сразу вызывать участкового, который связывался с МЧС. На этот раз ребята решили сделать по-своему – поиграть в войнушку, используя снаряд. Они разожгли костер возле страшного трофея, а когда он взорвался, да так, что отголоски взрыва докатились до сторожки лесника, Вадим потерял сознание. Очнувшись, он подбежал к товарищам и понял: ему повезло больше их. Одному снесло полголовы, другого разорвало в клочья. Вадим в самый последний момент упал на землю возле толстого ствола старой сосны, и его чудом не придавило рухнувшим деревом, а всего лишь поранило разлетевшимися в разные стороны осколками. От шока и испуга мальчик не сразу понял: горячая жидкость, стекавшая по его лицу, – кровь, а лицо все в рваных ранах. Прибежавшие на звук взрыва односельчане отвели мальчика к доктору, который тотчас попросил местного бухгалтера, имевшего старый автомобиль, отвезти ребенка в больницу. Там ему сделали несколько операций, однако нормальный облик не вернули. Увидев наконец свое лицо в зеркале, Вадим зарыдал, однако доктор успокоил его: сейчас в стране хорошо развита пластическая хирургия и, когда Вадим подрастет, лицо можно будет исправить. Его сделают даже красивее прежнего. Ребенок поверил. Однако все оказалось гораздо сложнее. Для операции были нужны деньги, а родители их, разумеется, не имели. Но если бы даже и имели, сыну бы ничего не дали. Все бы ушло на бутылки. Вадим тогда не пал духом. Благодаря надежде, которая всегда умирает последней, он все же закончил школу с хорошими отметками, намереваясь уехать в город и окончить какое-нибудь высшее учебное заведение, а потом найти достойную работу и деньги. Но и в вуз оказалось не поступить без этих самых денег и связей. Случайный знакомый посоветовал пойти в эстрадно-цирковое училище. «Сейчас в цирке неплохо зарабатывают, – сказал он, – а ты парень спортивный. Попробуй поступить туда». Липский, к своему удивлению, поступил. Но когда учеба осталась позади и он стал трудиться в цирке, зарплаты на осуществление мечты не хватило. Вадим пытался знакомиться с девушками, однако те шарахались от него как от прокаженного. Однажды парень не выдержал. Он пришел в однокомнатную квартиру, которую приобрел благодаря ипотеке, и вскрыл себе вены. Все закончилось бы плачевно, если бы не соседка, пришедшая попросить соли. Липский, находясь в шоковом состоянии, забыл закрыть дверь, и женщина застала его лежащим в луже крови. Разумеется, она вызвала «Скорую», и вместе с пожилым слегка выпившим врачом приехала высокая статная белокурая медсестра. Доктор осмотрел раны и сплюнул:

– Неглубокие. На наше счастье. Видно, рука дрогнула. Инстинкт самосохранения сработал. Так что забирать в больницу не будем. Перевяжи его, Нина.

Ловкие руки аккуратно наложили повязку. Вадим раскрыл запекшиеся губы и прошептал:

– Зачем вы меня спасаете? Я никому не нужен.

Нина погладила его по плечу:

– Вы ошибаетесь. Просто не встретили достойную женщину. А когда встретите, то увидите: она обязательно полюбит вас.

– С таким лицом? – скривился он. – Не надо, лучше молчите, вы же сами не верите в то, что говорите.

Медсестра улыбнулась:

– А давайте поспорим? Скажем, на двести рублей. Даю вам год.

– Если вам не жалко денег, давайте.

Она кивнула:

– По рукам. Но сначала вы сами научитесь любить, мне почему-то кажется, что из-за неверия в то, что кто-то полюбит вас, вы сами еще никогда по-настоящему не любили.

Прощаясь, врач погрозил ему пальцем:

– Больше не занимайтесь глупостями, молодой человек.

Вадим его не слышал. Он провожал глазами ту, которая сегодня по-настоящему пожалела его.

Лапикова, возможно сама того не ведая, оказалась права. Липский влюбился, но влюбился не в какую-то женщину, с которой наконец познакомился, а в скромную медсестру. Спустя неделю после неудачной попытки отправить себя на тот свет Вадим встретил Нину после работы с букетом цветов. Он, как мальчишка, боялся этого свидания. Вероятно, тогда женщина действовала как медик и не хотела замечать страшные шрамы на его лице. Вероятно, сегодня она шарахнется от него, как многие другие. Когда Лапикова спустилась по ступенькам во двор, он пошел ей навстречу и сжался. Но Нина приветливо улыбнулась ему:

– Вы выздоровели? Я очень рада.

Он притянул ей букет:

– Это для вас. Вы спасли мне жизнь.

Нина подмигнула ему:

– А вы влюбились? Я думала, вы пришли сюда не только поблагодарить меня за ту повязку, которую я вам наложила.

– Вы угадали, – кивнул Липский. – Я действительно влюбился, – сделав паузу и набравшись храбрости, добавил: – В вас.

Она покраснела, как девочка.

– Это бывает. Думаю, ваши чувства можно объяснить. Я просто показалась вам спасительницей. Вот и все.

Вадим схватил ее за руку:

– Нет, поверьте. Я размышлял над этим целую неделю и пришел к выводу: кроме вас, мне никто не нужен, – он вдруг побледнел и словно осунулся: – Наверное, в ваших глазах я выгляжу идиотом. Если вы пошлете меня подальше с моим жалким букетом, я не обижусь.

Женщина улыбнулась:

– Нет, нет, – и как-то свободно взяла его под руку. – Пойдемте на остановку. Я же знаю, где вы живете. Неподалеку, кстати, есть маленький парк. Мы можем там погулять.

Липский оторопел:

– И вы не постыдитесь пройти по аллеям с таким уродом, как я?

Нина пристально посмотрела на него:

– Но дело в том, что я не считаю вас уродом. Конечно, давайте пройдемся.

Она не отнимала руки, и они пошли по аллеям парка, как старые друзья. Нина рассказывала о своей жизни. У нее семья – муж и восьмилетняя дочь. А потом они распрощались. Вадим понимал: Нина согласилась пройти с ним по парку, чтобы поведать о своей семейной жизни. Возможно, она надеялась, что он больше не появится. Однако Липский, несколько дней поборовшись с собой и неоднократно дав себе слово не преследовать эту женщину и не причинять ей беспокойства, появился снова. И снова они бродили по аллеям:

– Вадик, мне кажется, я все сказала в прошлый раз, – заметила Нина. – Я замужем. И с мужем у нас все в порядке. Ты выбрал не ту женщину и поэтому будешь страдать. Но дело не в твоем лице, а в том, что я не хочу расставаться с супругом.

Он кивнул:

– Хорошо, я никогда больше не скажу тебе о своих чувствах, но знай: я всегда буду любить только тебя. Другая мне не нужна, я даже не стану тратить время на ее поиски. Другой, как ты, нет. Я прошу твоего позволения лишь изредка навещать тебя. Час общения – и ты возвратишься в семью. А для меня такие разговоры жизненно необходимы.

Лапикова немного подумала и согласилась:

– Хорошо. Только, ради бога, не сломай мне жизнь.

Вот так начались их встречи. Несмотря на веселость Нины и уверения, что все благополучно, Липский чувствовал: женщина говорит неправду. Красные глаза и отеки под ними свидетельствовали о недавно пролитых слезах. Да и вообще Лапикова не выглядела счастливой. И Вадим решился последить за ней и ее супругом. Таким образом циркач узнал, где живет Нина. Это давало ему дополнительные возможности видеть любимую. А еще он узнал, что Нина его обманывала: она несчастлива в браке. Крики и брань супруга доносились из комнаты, где жили Лапиковы, часто Вадим видел, как Николай, идя с Ниной к дому, делал попытки ударить жену. Через некоторое время он пришел к ней на работу и честно признался:

– Я выследил тебя и наблюдал за твоей квартирой. Извини, что я вторгся в твою жизнь без разрешения, но теперь я твердо знаю: ты несчастлива с Николаем. Нет, не зря я появился в твоей жизни. Нина, бросай его и выходи за меня замуж.

Она замахала руками:

– Нет, нет, ты все неправильно понял. Оставь меня в покое и больше сюда не приходи. Прошу тебя. – Женщина развернулась и побежала к зданию станции, но потом остановилась и кинулась к нему: – Прости меня. Ты прав, тысячу раз прав. Но я не могу от него уйти. У нас ребенок, дочка.

– Я удочерю ее, – сказал Вадим. – Она станет мне родной.

Нина качала головой:

– Нет, нет. Это невозможно.

– Почему же? – удивился он. – Из-за моего лица?

– Нет, нет, – повторяла она и отталкивала его. – Прошу тебя, уходи.

Липский поцеловал ее мокрое лицо:

– Я всегда буду рядом, помни об этом. И еще я буду ждать, когда ты уйдешь от мужа. Слышишь? Я готов ждать вечность.

Закончив печальное повествование, Вадим взглянул на журналистку:

– Теперь вы понимаете, я не смог бы причинить ей вред. Я люблю ее.

Катя кивнула:

– Но почему же вы убежали от оперативника?

– Потому что, если с Ниной случилось что-то страшное, это обязательно повесят на меня, – сказал он.

– Почему? – повторила Зорина.

У него задрожали губы:

– Все из-за моего лица. Я смотрел по телевизору много детективных историй, в которых говорится о таких, как я: мол, ребенок пережил психическую травму в детстве и превратился в безжалостного убийцу. А настоящий убийца будет жить припеваючи и получит возможность привести в дом свою любовницу.

– Если вы о муже Нины, то у него стопроцентное алиби, – проговорила журналистка. – Эта версия проверялась.

Он сжал кулаки:

– Вранье. Я уверен: это Николай. Он давно хотел от нее избавиться, он ее ненавидел. Лапиков издевался над ней.

– Наверное, она так не считала, если не ушла к вам, – парировала Катя.

Вадим застонал:

– Она хотела. Я почти уговорил ее… Особенно после того случая, когда он пырнул ее ножом в живот… слава богу, рана оказалась неопасной, она даже не обращалась в больницу. Когда я приезжал к ней в санаторий, Нина уже почти сдалась. Она обещала подумать. Я просто ума не приложу, почему Ниночка решила сбежать оттуда.

Женщина напряглась, готовясь задать очередной вопрос. По всему, Вадим был очень вспыльчивым, а за Нину мог бы порвать любого.

– Ее коллега, врач Белова, видела, как к Нине приезжал молодой мужчина на дорогой машине – джипе. Вам про него ничего не известно?

На ее удивление, Вадим отнесся к этому вопросу спокойно:

– Скорее всего, это один из тех, кого она боялась. В последний мой приезд в санаторий она произнесла что-то вроде: не перестану ли я ее любить, если узнаю, что она совершила преступление.

– Преступление? – Зорина вытаращила глаза.

Липский сразу поправил себя:

– Она тут же объяснила мне: во-первых, ей это пока только кажется и она должна все выяснить. Во-вторых, если это подтвердится, то она ничего не знала. Лишь позже, сложив два и два, Ниночка поняла: возможно, она каким-то образом стала участницей какого-то грязного дела. Она призналась мне, что боится теперь собственной тени.

Катя твердо посмотрела на него:

– Вы должны обязательно пойти в полицию и все рассказать. Особенно про шрам на животе. Сама Нина вам говорила о нем?

Липский кивнул:

– Да.

– Вот и скажите об этом.

Мужчина заглянул ей в глаза:

– А это важно?

– Возможно, – ответила Зорина. Она подумала о расчлененном трупе женщины, найденном на дне канализационного колодца. У той незнакомки тоже был шрам – единственная зацепка, по которой ее можно было опознать. – Так вы пойдете со мной?

Он покачал головой:

– Нет. Кроме того, у меня нет алиби. У меня нет никого, кто подтвердил бы, что в тот день я пришел домой с репетиции и никуда не отлучался.

Катя дотронулась до его плеча:

– Поверьте, если бы я хоть самую малость сомневалась в том, что коллеги моего мужа отпустят вас после беседы, я бы сама посоветовала вам скрыться, хотя это и противозаконно. Однако я уверена: с вас только снимут показания.

Вадим закусил губу:

– Это точно?

– Стопроцентно.

Мужчина вдруг махнул рукой:

– А пойдемте. Знаете, я не представляю свою жизнь в бесконечных скитаниях. В этом городе у меня хорошая работа, которая дает средства к существованию и надежду, что я сделаю пластическую операцию. А еще здесь у меня любимая женщина. И ничто не заставит меня убежать от нее. Пойдемте, Катя.

– Одну секунду, – Зорина достала мобильный и позвонила Скворцову.

– Костик, – ей тяжело давалось каждое слово. – Я сейчас приеду к вам в отдел, но не одна. Вадим Липский хочет ответить на все ваши вопросы. Нет, думаю, он не убивал. Вернее, почти уверена. А еще я думаю, мы нашли Нину Лапикову. Расчлененное тело в канализационном люке все-таки принадлежит ей.

Сказав это, она поняла, что допустила ошибку. Вадим посмотрел на нее пустыми глазами и осел в белый, нетронутый снег.