Текст книги "Лестница, ведущая вниз"

Автор книги: Ольга Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

Анатолий Иванович Махов спокойно выслушал по телевизору выпуск новостей, посвященный убийству Дианы Полоцкой, придвинул к себе телефон и стал набирать номер бывшего друга. На другом конце провода трубку взяли моментально:

– Я слушаю!

Голос Филиппа Григорьевича не изменился с годами, оставаясь таким же твердым и резким. Да и сам Беспалов словно законсервировался, только седели густые черные волосы, напоминая о том, что этому представительному мужчине уже не тридцать и не сорок. Горделивая осанка, моложавое лицо, стройная, подтянутая фигура… Никто бы не дал бывшему исполкомовцу его семьдесят пять, в то время как Махов, его ровесник, давно уже выглядел гораздо старше. Причина этого была понятна и проста. Беспалова миновали невзгоды и печали, жизнь поворачивалась к нему только самыми приятными сторонами, и до гибели дочери Филипп Григорьевич не испытывал сильных встрясок.

– Здравствуй, Филипп! Узнал? – Анатолий Иванович усмехнулся. – Впрочем, неудивительно, если не узнал… Столько времени прошло… Да и незначительный я человек…

– Кто это? Представьтесь! – даже отойдя от дел, Беспалов разговаривал командирским голосом.

– Твой бывший друг и соратник Махов, – отозвался старик.

– Анатолий? – бывший друг произнес это имя столь же бесстрастно, как и «я слушаю».

– Вспомнил все-таки, – Махов вздохнул. – Знаешь, зачем я звоню? Ни в коем случае не для выражения соболезнований. Я давно мечтал задать тебе вопрос: каково без единственного ребенка? Кстати, ты уже осознал это или мне позвонить еще?

– Я никак не причастен к гибели Егора, – отозвался Филипп Григорьевич.

– И все же я считаю тебя убийцей моего мальчика. – Махов почувствовал, как спазмы сжимают горло. – Если бы ты выполнил хотя бы одну мою просьбу, Егор и Надежда бы жили. Однако ты просто забывал. Конечно, когда сидишь на вершине, плевать на тех, кто копошится внизу.

– Я забывал, потому что решал важные дела, – бывший исполкомовец повысил голос. – Ты и представить себе не можешь, насколько важные. Любая ошибка могла стоить мне жизни.

– Жизнь моего мальчика в счет не шла, – вздохнул Анатолий Иванович. – Ну что ж! Надеюсь, Диана для тебя что-нибудь да значила, поэтому желаю пройти через те муки, через которые прошел я. Скажу еще кое-что: твоей шлюхе-дочери самое место на кладбище, как, впрочем, и всей вашей паршивой семейке.

– Подлец! – процедил Беспалов. – Когда-нибудь я заткну твой вонючий беззубый рот!

Махов расхохотался:

– Не зарекайся, друг. Давно ли клан Беспаловых – Полоцких считал себя неуязвимым? И вот одним меньше. Пока одним. – Он бросил трубку.

Филипп Григорьевич долго стоял, слушая прерывистые гудки, потом, со злостью отшвырнув радиотелефон, пошел в спальню, где в слезах лежала жена.

– Клавдия. – Он остановился на пороге, сжав кулаки. – Я знаю, кто убийца нашей дочери.

Сухие посиневшие губы супруги прошептали:

– Кто, Филипп?

– Ты не поверишь. – Старик стукнул ладонью по двери. – Это мой бывший дружок Махов.

Жена подняла покрасневшие веки:

– Ты сошел с ума! Зачем ему убивать ее?

– Все очень просто. Это месть за Егора, – Беспалов сел на кровать и взял ее дряблую руку в свои.

Клавдия попыталась приподняться, но тут же бессильно упала на подушки:

– Позвони в прокуратуру. Надо сообщить об этом. Да не сиди, как истукан. Негодяй должен понести наказание!

Филипп Григорьевич кивнул, тяжело вздохнув:

– Понести наказание! Он все рассчитал. Самое неприятное: ему все равно, что с ним будет. Ему уже нечего терять.

Глава 10

Он тоже видел в выпуске новостей сообщение о гибели Дианы, и его терзали противоречивые чувства: с одной стороны, он потерял выгодную работу плейбоя и снова был вынужден искать нечто подобное, однако с другой – ему ужасно надоела эта сука, с ее непомерными сексуальными запросами, выкрутасами, унижениями. В последние дни ее жизни ему от нее надо было лишь одно, но Диана осталась верна себе, так ничего и не сказав, не открыв секрета, необходимого ему.

На следующий день после трагической смерти любовницы он снова отправился в бар искать очередную дойную корову, желательно со знанием необходимых ему сведений. Деньги, получаемые от Полоцкой, не все относились в семью. Кое-что откладывалось для себя, и это позволило ему приобрести дорогую одежду и появляться в самых респектабельных заведениях. Охотник за богатыми дамами сразу отправился в «Золотой Рог» и порадовался одному обстоятельству: бармен не узнал его. Про себя он еще раз похвалил мадам Полоцкую за предусмотрительность: она умела выбирать такие дни, которые исключали встречи со знакомыми, и, появляясь с ним в барах, кафе и ресторанах, меняла парики и надевала очки от Версаче, заставляя по возможности менять внешность и его. Теперь он понял, почему женщина, имевшая море любовников, в светской хронике характеризовалась как сама добродетель. За всю ее развратную и порочную жизнь никому не удавалось подловить чертовку, даже мечтавшему об этом Валерию. И все же… Он отмахнулся от нахлынувших на него тяжелых мыслей, взяв у бармена любезно протянутый бокал с «Кьянти», и обвел глазами помещение.

В углу за столиком сидела расфуфыренная блондинка в палантине из норки и неторопливо потягивала «Мартини». Он твердой походкой направился к даме, изобразив на лице дежурную улыбку донжуана и надеясь словить золотую рыбку с первого же захода.

– Добрый вечер! Скучаете?

Женщина повернулась к нему. Он оторопел, узнав ее. Благодаря Диане и регулярному чтению светской хроники он знал теперь в лицо все «сливки» местного общества. Сейчас перед ним собственной персоной сидела вдова Артура Гамбаряна, погибшего год назад в автомобильной катастрофе. Став богатой вдовой, одной из богатейших женщин в городе, Светлана Гамбарян заперлась в одном из загородных особняков, ведя праведный образ жизни и нигде не показываясь. Вероятно, сегодня состоялся ее первый выход в свет, и женщина старалась, чтобы он прошел незамеченным, сев за маленький столик в полумраке. Подумав об этом, он готов был отвалить от дамы по первому же требованию, однако Светлана не прогнала его:

– Вам есть до меня дело?

– А если есть? – Он по-прежнему стоял перед ней с полным бокалом итальянского вина, отмечая, как чертовски хорошо она выглядит: светлые, отливающие золотом волосы, гладкая, без единой морщинки, кожа, блестящие зеленые глаза, чувственные губы. При всем желании этой женщине никак нельзя было дать больше тридцати, хотя он знал: ей около пятидесяти. Пресса подробно сообщала о чете Гамбарян, об их юбилеях, а также детях и внуках. Он почувствовал легкую дрожь во всем теле. Светлана подходила ему по всем статьям. Лишь бы она не отвергла его.

– Вы узнали меня? – Его пристальный взгляд не обманул светскую львицу.

– Не буду обманывать. – Он галантно поклонился. – Хочу заметить: в жизни вы гораздо прекраснее, чем на смазанных черно-белых газетных фото.

Когда женщина не реагирует на комплименты или ее реакция агрессивна, у нее большие проблемы и редко какой мужчина продолжает охоту за подобной дамой, даже если она богата и красива. Светлана Гамбарян среагировала на комплимент так, как надо. Она кокетливо улыбнулась:

– Я привыкла к лести.

– Замечание о вашей красоте – не лесть. – Его глаза так и пожирали сидящую перед ним стареющую красотку.

– И тем не менее вслед за лестью следуют просьбы. – Она отпила из бокала. – Садитесь. Сегодня у меня муторно на душе. Я готова выслушать вас.

– А мне, собственно, ничего не надо, – он сел рядом с ней, – кроме как любоваться женщиной, о которой я столько слышал, но, к сожалению, видел лишь на плохих снимках.

Ее глаза потеплели. За год Светлана истосковалась по обществу, сидя жар-птицей в золотой клетке, ревниво охраняемой родственниками-армянами, зорко следившими за соблюдением приличий траура. Впрочем, ей и при муже было не особенно сладко. Пылкий армянин, встретив однажды в театре семнадцатилетнюю белокурую студентку пединститута, влюбился по уши и через две недели женился на ней, будучи на двадцать лет старше. В течение тридцати двух лет совместной жизни Артур бешено ревновал жену к каждому столбу, а сам гулял по-черному, не пропуская, что называется, ни одной юбки. Сначала Светлана расстраивалась, когда ей сообщали о похождениях мужа, потом озлилась и решила ответить тем же, но была жестоко избита и на полгода заперта на даче. По прошествии некоторого времени женщина махнула рукой на до смерти надоевший брак, который все равно была не в силах разорвать, и занялась дочкой и сыном. Гамбарян-старший шел в гору семимильными шагами. Работая начальником порта, он потом открыл большую крекинговую компанию «Ленд» и, как говорится, процветал.

Его процветание и статус одного из крупнейших предпринимателей города лишили Светлану радости – ее детей. Богатым людям полагается учить своих отпрысков за границей, и в далекую Англию сначала отправился десятилетний Гоша, а потом и любимица матери Танечка. Год маленькие Гамбаряны трезвонили каждый день и просили забрать их оттуда, обещая хорошо себя вести, помогать по хозяйству и не просить денег. Приехав на каникулы, они не отходили от матери, бегая за ней, как беспомощные котята. Перед отъездом дети пытались скрыться из дома, но бдительная охрана разыскала их в два счета. Артур, закрыв плачущую Светлану в спальне, взял орущих отпрысков под мышки, отволок их в «Мерседес» и сам доставил в аэропорт. Говорят, время лечит все. Поток сообщений от детей из Англии становился все меньше, их приезды – все короче, а общение с родителями – все отчужденнее. Черноокая красавица Татьяна так и осталась в Лондоне, выйдя замуж за предпринимателя с дворянской кровью и родив ему двойняшек.

Гоша, также обзаведясь семьей, возглавлял в Манчестере филиал отцовской фирмы.

Светлана осталась одна. Она старалась избегать полусумасшедшего мужа, у которого со вступлением в климактерический период поехала крыша. Активный кавказский мужчина, привыкший иметь по несколько любовниц в день, заметив угасание мужской потенции, впал в транс и побежал на лечение к лучшим специалистам. Им удавалось возвращать ему всплески былой энергии, но возраст брал свое. Врачи посоветовали на время отвлечься и не думать об этом. Гамбарян обратился к экстремальным видам спорта. Участвуя в картинговых гонках, он на огромной скорости сошел с дистанции, несколько раз перевернулся и врезался в каменное ограждение. Его собирали по частям и хоронили в закрытом гробу. Бросая по традиции в могилу горсть земли, Светлана почувствовала облегчение. За последние годы армянин так измучил жену унижениями и оскорблениями, особенно по поводу ее женских достоинств, что она была даже рада траурному заточению в загородном доме, ибо единственным желанием женщины на тот момент являлось желание никого не видеть и не слышать. Полгода она наслаждалась спокойствием и одиночеством, но потом заскучала. Однажды, пристально посмотрев на себя в зеркало, женщина подумала, что еще довольно привлекательна, несмотря на свои пятьдесят лет. Дорогие косметические салоны добросовестно делали свое дело, и Светлана с ног до головы выглядела моложе на двадцать лет. Обнаженная, в свете бра с розовым абажуром, мадам Гамбарян показалась себе неотразимой и решила проверить свои чары на ближайшем окружении. Кокетство и флирт с двадцатипятилетним охранником обязательно закончились бы постелью, если бы не страх перед Робертом Гамбаряном, младшим братом ее покойного мужа, расчетливым и жестоким мужчиной, свято чтившим традиции семьи. Малейшее подозрение – и он сломал бы ей челюсть, мгновенно превратив из красавицы в уродку. Светлана решила не рисковать. Полгода пролетят быстро. А потом… Потом, возможно, она наверстает упущенное. У таких женщин должны быть любовники. В ее жизни не было ни одного. Ей давно хотелось попробовать запретный плод. Впрочем, уже и не такой запретный. Богатая вдова многое могла себе позволить. Созерцая красивого молодого мужчину, сидящего с ней в тихом баре, Светлана мысленно взвешивала все «за» и «против». Да, он был намного моложе ее, но знал ее возраст, раз слышал о ней, и это, по-видимому, его не смущало. Кроме того, мужчина имел приятную внешность, сексуальность и дорогую одежду. Неприятно, даже при больших деньгах, думать, что перед тобой – обыкновенный альфонс, живущий за счет таких, как она. Однако Светлана решила подумать об этом потом. Сейчас, глядя в восхищенные глаза собеседника, мадам Гамбарян жаждала только одного – секса. Через минуту она знала: что бы ни сказал этот парень, она пойдет за ним, куда он скажет, и отдастся ему, если он этого пожелает. Мужчина разгадал ее мысли и возликовал про себя. Полчаса ничего не значащих фраз, пара рюмок ликера – и они садились в серебристый «Фольксваген» последней модели, помчавшийся на одну из вилл Гамбарянов.

Глава 11

Лев Абрамович Кунцевич слыл самым дорогим и знающим юристом в городе. С переходом его на адвокатскую деятельность город не знал ни одного дела, проигранного Кунцевичем. Пронырливый еврей быстро заработал на собственную контору, дорогую машину и роскошную квартиру в центре. В его приемной всегда толпился народ, невзирая на цены, с каждым годом поднимавшиеся все выше и выше. Запись к этому адвокату велась за несколько месяцев, консультировал он только в первой половине дня, ибо во второй чаще всего находился в тесной компании, возглавляемой Полоцким. Оперативники не зря упоминали о том, что, захоти Валерий Семенович совершить преступление, оно было бы идеальным. Его юридический штаб под руководством Кунцевича не единожды планировал и совершал убийства, и до сих пор никто в городе не додумался, кто был их организатором и инициатором. Ну, возможно, кто-то и додумался, да только к Полоцкому не вел ни один след. Общественность перешептывалась: у Кунцевича руки по локоть в крови, на его совести смерти одиноких людей с квартирами, тесные связи с криминальным миром (во времена бритоголовых мальчиков Лев Абрамович был правой рукой известного мафиози). Однако до сих пор он не проходил ни по одному делу, никто из сотрудников УВД ни разу не потревожил маститого адвоката ни одним вопросом.

Полоцкий договорился с ним о встрече на загородной вилле, и Кунцевич не замедлил явиться. Такой вызов говорил о чрезвычайной важности дела: мужчины и так встречались несколько раз в неделю. Валерий Семенович ждал товарища в каминной у сервированного стола. Вид Льва Абрамовича, высокого седоватого мужчины с черными глазами, светившимися умом и проницательностью, немного успокоил хозяина. Лев должен что-то придумать, он не может не придумать, для него не бывает безвыходных положения, во всяком случае, не бывало до сих пор. И все же Полоцкий нервничал. Кунцевич отметил излишнюю нервозность товарища и, пожав ему руку, дружески обнял:

– Что случилось, Лерик?

Полоцкий развел руками:

– Если рассказать вкратце, все очень просто. Одна дешевая шлюшка, которой я спас жизнь, до безумия захотела за меня замуж. Я тоже хорош: пару раз вздумал ей пожаловаться на неудачную семейную жизнь. Мне казалось, девочка знает свое место. Но, как выяснилось, я ошибался. На эту неудачную, но богатую жизнь малышка и запала. Сначала она позвонила Диане, намереваясь уговорить ее отпустить меня, а потом, убедившись в крепости нашего союза, напрягла свой изощренный умишко.

– И убила Диану? – перебил адвокат.

Валерий Семенович пожал плечами:

– А черт ее знает, Лева. Это вполне возможно. С Дианой у нас тоже иногда бывали откровенные разговоры, и, насколько я знаю, моя супруга никому не переходила дорогу. Кроме Мариночки – так зовут эту смелую путану.

– Так чего же ты хочешь? – улыбнулся Кунцевич. – Уж не жениться ли на ней?

– Упаси боже. – Бизнесмен торопливо перекрестился. – Я хочу от нее отделаться. Стерва записала на магнитофон мои слишком откровенные разговоры о семейной жизни и вздумала меня шантажировать. Хуже всего то, что девочка в детстве увлекалась детективами.

Лев Абрамович сразу все понял:

– И она написала письмо какому-то городскому юристу, где изложила мысли по поводу убийства Дианы, да еще подкинула те магнитофонные пленки? – по убитому виду товарища Кунцевич понял: он попал в точку. – Этому неизвестному нам юристу она будет звонить в определенные дни и часы, если ты на ней не женишься.

Лицо Полоцкого побагровело:

– Я никогда на ней не женюсь!

– Об этом нет и речи. – Адвокат поудобнее уселся в кресле. – В свете предвыборной кампании про нее откопают все. Тогда твоим мечтам не суждено сбыться. – Он посмотрел на свои длинные худые ноги. – Лерик, ответь мне на один вопрос, только откровенно: ты не убивал Диану?

– Ты это знаешь лучше, чем кто-либо, – Полоцкий вздохнул.

– Естественно, естественно, – замахал руками Кунцевич. – Вздумай ты избавиться от супружницы, твои друзья – юристы Кунцевич, Мамедов и Шпиленко придумали бы что-нибудь получше. Если только ты вдруг внезапно не сошел с ума.

– Внезапность в таких делах для меня не характерна, – улыбнулся Валерий.

– Верю, верю. – Адвокат запустил руку в густую седеющую шевелюру. – Отправить девочку в мир иной для нас проще простого, а вот выколотить из нее материал для шантажа… – Он задумался. – У тебя есть надежный психиатр или психолог? Мне кажется, без медиков нам не обойтись.

Полоцкий задумался:

– Я всегда боялся представителей этой категории, – признался он. – Да и психика до сих пор не давала сбоев. Кстати, данной братии развелось сейчас много.

– Нам нужен лучший и несловоохотливый, – заметил Лев.

– О его словоохотливости я бы не беспокоился. – На лице предпринимателя мелькнуло знакомое хищное выражение. – Ты же знаешь, я не верю, что люди могут хранить секреты. Особенно такие.

– С медиком будет сложнее, – задумчиво проговорил Кунцевич. – Тем более с известным специалистом. Тут придется помозговать.

– Уверен, данное дело вы обмозгуете в два счета, – Полоцкий встал, давая понять, что разговор закончен. – За работу, Лева. Меня знаешь, не обижу.

Вернувшись домой, адвокат прошел в свой любимый кабинет, отключил телефоны, предупредил жену: для всех его нет дома, сел в большое кресло из черной кожи и задумался. Решать дела такого рода ему еще не приходилось, и он не знал, дадут ли результаты те действия, которые он хотел предпринять. Среди многочисленных знакомых имелось несколько врачей-психиатров, и один из них был довольно известен в городе. Лев подумал: Михаил, пожалуй, раскрутил бы эту смелую путану. Из всех его знакомых врачей только он профессионально и смог бы сделать это. Однако возникало два вопроса, требующих решения. Михаил Аронович Колеман, владелец частной психиатрической клиники, никогда не имел дела с криминалом и считался кристально честным человеком. Кунцевич знал: представители криминальных группировок не раз обращались к нему с разного рода просьбами и всегда получали вежливый, но решительный отказ. Как подобраться к нему с делом Полоцкого? Это предстояло обдумать столь же тщательно, как и последующее убийство врача. Одно дело – труп или исчезновение мелкой шлюшки без рода и племени, другое – солидного, семейного, известного и уважаемого в городе человека. Лев Абрамович потянулся за таблетками анальгина, лежащими на столе возле лампы с большим абажуром. Напряжение давало себя знать: раскалывалась голова, болели глаза, стучало в висках. Он понял: одному ему это дело не под силу. Вздохнув, адвокат включил мобильный и набрал номер Мамедова, а потом Шпиленко.

Глава 12

Ибрагим Махмудович Мамедов, второй после Кунцевича советник Полоцкого по юридическим вопросам, мирно обедал в трехэтажном коттеджике, в шутку называемом домишкой.

По правде говоря, этому пылкому кавказцу самое место было только в одном домишке – с железными решетками на окнах и колючей проволокой на ограждениях. Если руки Кунцевича кровь обагрила по локоть, то Мамедов залез в нее с головой, не брезгуя не только обдумывать, но и присутствовать при исполнении приговоров. Смелость и жестокость этого человека порой не знали границ. Часто, уже обмозговав дело, Кунцевич не решался довести его до конца, опасаясь срыва. В такие моменты Мамедов оказывался просто незаменим. Его аргументы действовали на Льва безоговорочно, и адвокат неизменно проникался уверенностью в успехе предприятия. Поэтому правой руке Полоцкого совет и участие Ибрагима были просто необходимы.

Звонок мобильного оторвал кавказца от его любимого блюда – бифштекса с кровью.

– Мамедов у аппарата.

– Ибрагим, бросай все – и немедленно ко мне, – голос Кунцевича не допускал возражений.

– Буду.

Кавказец с сожалением поглядел на ломившийся стол, сплюнул и отправился в гараж.

Вадим Валентинович Шпилейко, самый молодой из троицы юристов, ублажал очередную киску, приведенную ночью из бара. Если слабостью Мамедова была жестокость, то Шпилейко славился любовью к женскому полу и дорогим машинам. Однако при желании оба на время могли умерить свои потребности и даже забыть о них.

Козырным тузом Вадима являлась крайняя осторожность. С жестокостью и смелостью Ибрагима она образовывала отличное сочетание, мудрость Кунцевича возвышалась над умами и другими качествами коллег, образуя мощную пирамиду. Втроем они вершили такие дела, которым позавидовало бы как любое правительство, так и любая преступная группировка.

Звонок Кунцевича оторвал Вадима от занятия сексом. Получив сигнал, он деликатно выпроводил даму и на всех парах помчался к Льву Абрамовичу.

Кунцевич галантно провел коллег в свой роскошно обставленный кабинет.

– Я пригласил вас, господа, – начал он, – чтобы сообщить, что Полоцкий опять влип.

Мамедов заржал: его никогда не покидало чувство юмора. И притом, придя к боссу, он понял, как соскучился по настоящей работе. И к черту обед, пусть он хоть сгниет на дубовом столе (жена и дети Ибрагима по заведенному им порядку всегда ели отдельно и никогда не притрагивались к еде главы семьи).

Кавказец взглянул на Шпиленко и понял: тот одержим такими же мыслями и чувствами. Кунцевич сразу заметил настроение своих сотрудников и мысленно порадовался: так дело пойдет быстрее, вероятно, они все обмозгуют уже сегодня.

Усадив мужчин на диван, он подвинул к ним маленький столик на колесиках, уставленный чашками тонкого японского фарфора и пакетиками с чаем и кофе: во время обсуждения спиртное пить запрещалось.

– Итак, начнем, – Лев Абрамович неторопливо начал излагать суть проблемы, которую сегодня предстояло решить. Мамедов и Шпиленко слушали с бесстрастными лицами, не пропуская ни одного слова и проигрывая в уме всевозможные варианты. Они сразу поняли: дело не из легких, однако сдаваться не собирались, тем более кое-какие шаги для решения уже были намечены.

– С врачом ты хорошо придумал, – отозвался Мамедов, когда Лев закончил, – вопросительно посмотрев на коллег и приглашая их к обсуждению. – Хороший гипнотизер заставит ее расколоться, в какого цвета штанишки она писала в детстве.

– Если это светило психиатрии такой неприступный и ненадежный, на кой черт нам с ним связываться? – Шпиленко шумно отхлебнул из чашки. – Нельзя ли пригласить другого, более сговорчивого и менее знаменитого? Такого и прикончить потом не жалко.

Лев Абрамович отрицательно покачал головой:

– Одно время я очень интересовался гипнозом, – начал он, – и отвечу тебе так: врачей, способных загипнотизировать любого, можно пересчитать по пальцам. Если бы мы знали, насколько податлива девка в этом отношении, мы бы сделали так, как предложил ты. Но в этом случае нам нужен самый лучший, чтобы все прошло без сучка без задоринки. В способностях Колемана я уверен.

Мамедов кивнул в знак согласия.

– Лев говорит дело, – повернулся он к Вадиму. – А насчет твоих слов… Наука не в первый раз понесет тяжелую утрату.

– Итак, первый пункт совещания обсужден, – Кунцевич улыбнулся. – Гипнотизером для нашей подопечной единогласно выбран Колеман. На повестке вопрос второй: как заставить известного и неприступного сделать кое-что для нас?

– Он, наверное, хороший отец и муж. – Черные глаза Ибрагима сверкнули из-под нависших бровей.

– Это крайний вариант, – замахал руками Кунцевич. – Придумывать потом что-нибудь для всей семьи гораздо сложнее и опаснее. Попытаюсь встретиться с ним и поговорить. Может быть, мои аргументы окажутся для него убедительными?

– Хорошо бы, – Шпиленко не был столь кровожаден, как Мамедов.

– Вопрос третий: как заставить девочку подвергнуться данной процедуре? – Лев вопросительно посмотрел на коллег.

– А это я предлагаю оставить на усмотрение талантливого психиатра, – бросил Мамедов.