Текст книги "Семейный роман"

Автор книги: Ольга Анисимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава третья

1

Весна простояла в этом году небывало жаркая, казалось, природа отдала всё своё тепло апрелю с маем и ничего не оставила на июнь. В июне было дождливо и холодно. Низкие тучи бесконечно натягивались откуда-то с севера и столбик термометра не поднимался выше десяти уже две недели. Люди не снимали плащей и тёплых курток, квартиры выстыли и отсырели. Уже никому не верилось, что по календарю давно лето.

Антон привёз сосновые дров для камина в гостиной и огонь горел почти сутки напролёт. А в семье несмотря ни на что неожиданно восстановилась атмосфера относительного спокойствия. И держалась кряду третий месяц.

В ту же ночь после ссоры Антон уговорил Полину ничего пока не предпринимать, ничего не менять, жить, будто всё идёт по-старому. Он поклялся больше не прикасаться к ней, не навязывать своё общество, лишь бы она оставалась жить в этом доме. Но Антон переживал не о детях, не о репутации семьи, а только о себе. Ему казалось, что всё это вздор, всё уляжется, нужно только переждать какое-то время. Что там такое произошло с его женой – болезнь ли возраста или чрезмерное увлечение современными феминистскими идеями – не важно. Всё пройдёт, всё успокоится и снова они будут жить как прежде – в любви и согласии.

Полине пришлось согласиться на условия Антона. Она могла бы конечно куда-нибудь переехать, снять себе недорогое жильё. Её нынешней зарплаты на это вполне хватило бы. Но как она оставит здесь Сашу? Куда она без него? Значит, какое-то время понадобится на то, чтобы подкопить денег и помочь сыну с покупкой квартиры, в которой и ей найдётся место. Уж если терпела она двадцать шесть лет, потерпит и ещё полгода, хотя они могут оказаться самыми трудными.

Ведь уже теперь Антон иногда смотрит на неё таким тяжёлым взглядом, что ей становилось страшно. Ей казалось, что одно неверное слово, один неверный жест и он снова скрутит её, навалится всем своим крепким телом… Очень часто ей было жутко оставаться с ним в общей спальне, хотя и были их кровати раздвинуты по разным углам. А порой Полина в панике думала о том, что ничего никогда не изменится. Антон в очередной раз одержит над ней победу и никуда её не отпустит и она вынуждена будет с ним снова жить рядом, спать в одной постели, удовлетворять его сексуальные потребности. Может быть, всё же нужно было бежать без оглядки сразу и очень далеко? Ведь Саша уже не ребёнок…

Саша работал как заведённый. Ему нужны были деньги, чтобы купить квартиру для себя и для мамы. Пока вырисовывалась только неплохая трёхкомнатная. В идеале хотелось бы по двухкомнатной маме и им с Диной, но пока это было нереально. Но похоже, что мама и отец снова поладили и можно было особенно не торопиться, выбрать вариант получше. Хотя Саша теперь так редко бывал дома, что ему трудно было судить, как обстоят дела в семье на самом деле. Их босс Максим Андреевич Елхов требовал полной отдачи и не терпел бездействия и инертности. Он сразу увольнял любого сотрудника, который позволил себе прогулять без причины рабочий день или несколько раз опоздал на работу. А те, кто элементарно не справлялся со своими профессиональными обязанностями, были изгоняемы ещё быстрее. Саша с Ильёй хоть и не были в положении наёмной силы, а имели в этой фирме третью часть акций, трудились почти без выходных. Босс Макс им тоже не давал передышки. Но всё, что касалось взглядов шефа на трудовую дисциплину, Саша принимал безоговорочно или почти безоговорочно. Он сам терпеть не мог разгильдяев и бездельников, даром жрущих хлеб. Это было единственным пунктом, по которому Саша не расходился с Максимом Андреевичем во мнениях. По остальным вопросам стычки и споры происходили ежедневно, иногда весьма шумные и конфликтные. Илье с трудом удавалось погасить вспыхнувшую бурную дискуссию, очень напоминающую схватку.

Сам Илья почему-то прекрасно ладил с боссом. Он настолько умело обходил все острые углы, умел урегулировать разнообразные спорные моменты и прийти к разумному, устраивающему обе стороны компромиссу, что сам Максим Андреевич только разводил руками. Антон Луганский называл это не иначе как беспринципностью, но Илья просто умел видеть в любом споре истину, к которой нужно было прийти в общих интересах. А для этого необходимо было только одно – позабыть о собственных амбициях ради общего блага. Саша почему-то это делать вовсе не умел. Макс Елхов по поведению в стычках тоже до последнего держался за своё. А Илья в нужный момент мог заставить себя промолчать и уступить. Казалось, его не особенно заботило собственное реноме и то, как он будет выглядеть в глазах окружающих. А выходило так, что Макс был постоянно на ножах с Сашей, терпеть его не мог, а Илью очень любил. И это даже мягко сказано. О том, как Макс относится к Илье в фирме ходили разного рода легенды и небылицы. И то что Максим Андреевич улыбается только директору по связям и информации Илье Луганскому, и то, что только к его мнению прислушивается, его совета спрашивает… некоторые даже усматривали в этих отношениях сексуальную подоплёку. Но Макс Елхов просто любил своего молодого помощника как сына, которого у него не было, как друга, которым его обделила судьба, как высококлассного профессионала, который был подарком для любого предприятия и его директора. Сам Илья очень спокойно относился к подобной «славе». Макса он уважал и считал, что в бесконечных перепалках между боссом и Сашей дело не выигрывает. Ещё он опасался того, что однажды Саше после очередного идеологического конфликта придётся уйти из фирмы. Предприятие, конечно, потеряет классного специалиста, но всё же выживет, а вот Саше придётся начинать с нуля. Илья как мог, сглаживал противоречия между боссом и другом, но порой это оказывалось очень трудно, почти непосильно.

Тем не менее, дела продвигались, фирма процветала и были реальные основания замахнуться на то, что недавно казалось безумным мечтанием. Саша это тоже понимал, но всё же не мог усмирить свой пыл и всякий раз снова ввязывался в конфликт с боссом.

Жена Кирилла Юля очень быстро привыкла к своей новой семье. Она оказалась, вопреки первому мнению о ней, очень непритязательной и хозяйственной девушкой. Едва ли не со следующего дня она принялась наводить порядок в доме Луганских. Она неустанно прибирала, мыла, готовила обеды, стирала. И всё это делала легко, припеваючи. Может быть она так была воспитана, что занятие хозяйством не просто доставляло ей радость, а было её вторым Я. Оказалось, что Юля нигде не работает и не учится. Как Кирилл с ней познакомился, оставалось загадкой. Антон тут же принялся проявлять настойчиво инициативу, чтобы Юля попыталась поступить в какой-нибудь хоть самый завалящий техникум, но Юля в свойственной ей простоватой манере отмахивалась, говорила, что все женщины в её семье по профессии хозяйки и для неё работа по дому тоже главная работа.

Нельзя сказать, что кто-то в доме был недоволен тем, что Юля занималась хозяйством. Но какое-то время всем было в определенной степени неловко, что эта юная женщина взвалила на себя такой непосильный груз. А Юля только посмеивалась и в мгновение ока переделывала всю самую трудную работу. Теперь квартира сияла чистотой, как в те забытые времена, когда Полина не работала и занималась только домом. В холодильнике всегда была еда, в хлебнице хлеб, на плите свежесваренный борщ. Геля однажды не выдержала и спросила Юлю, которая всегда казалась ей глуповатой, в самом ли деле ей всё это нравится или это своего рода плата за житьё в крупном городе с красивым молодым студентом. Юля поглядела на неё и вдруг ответила:

– Да вам на меня молиться надо. Вы бы перемерли все тут без меня. Кому – то надо учиться, работать, вершины покорять, а кому – то и кашу варить.

Геля смекнула, что Юля не так уж проста и даже зауважала её за то, что она может открыто высказать своё мнение. Неожиданно для себя Геля обрела в ней подругу, которой у неё никогда не было. Юля оказалась, благодаря своей прямоте, очень интересной собеседницей. Она открыто высказывала всё, что думала про окружающих, но никто никогда не обижался на неё за её прямоту, потому что Юля была очень добрым человеком. Даже нелестные отзывы не звучали из её уст как-то оскорбительно или обидно. Теперь Геля и все остальные понимали, что Кирилла привлекло в Юле, помимо внешней привлекательности. Доброта, природный ум, весёлость, оптимизм и притягивающая непосредственность сделали бы любого человека бесценным подарком для уставших, погружённых в свои проблемы людей.

Геле нравилось подолгу разговаривать с Юлей на любые темы. Геля даже видела в ней такого человека, с которым можно поделиться своей сокровенной тайной. Никому в семье больше она довериться не могла. А ей теперь так нужен был совет и поддержка!

Всё дело в том, что с той ночи, когда Илья поцеловал Гелю, она больше его не видела. Он просто перестал приходить к Луганским. Саша говорил, что у Ильи значительно прибавилось работы, ему приходится часто ездить в ближние и дальние командировки. Но Геля знала, что не в работе всё дело, а в их внезапно принявших другой оборот отношениях. Геля всё понимала – и азарт того удачного вечера, и выпитое вино, и её признание в любви – всё это выбило Илью из колеи привычных взаимоотношений. А теперь прояснились мысли и чувства и снова остались запреты и неразрешимые вопросы и противоречия. Илья не показывался Геле на глаза, чтобы не бередить её чувства, а, может быть, и свои. Время и расстояние лечит, всё скоро уляжется само собой, нужно только немного потерпеть и подождать. Но Геле было плохо, она не могла терпеть и ждать. Ей нужен был Илья, его внимание, его участие. Нужен был его взгляд, весёлый и пристальный, его улыбка, его спокойная неторопливая речь… Без этого Геля не могла и не хотела жить.

Чем больше проходило времени, тем хуже становилось Геле. Нарастало страшное чувство невосполнимой потери, тяжёлой утраты. Геля словно потеряла часть самой себя… Она почти перестала спать ночами, ей было так невыносимо больно и одиноко, что она даже не могла плакать. Она не терпела собственных слёз, но сейчас они ей были необходимы, ей нужно было проплакаться и хоть немного успокоиться. Геля чувствовала, что снова близка к тому состоянию, когда её почти без сознания, в тяжелой нервной дрожи и температурой сорок увезла «скорая». О тех днях Геля и по сей день вспоминала с ужасом и очень боялась, что всё это повторится. Нужно было что-то делать, искать выход, так дальше жить она не сможет. Но лечение и решение было одно – нужно вернуть Илью. Он должен снова приходить к ним домой, она снова должна его видеть, иметь возможность общаться с ним, мимолётно коснуться его руки, почувствовать тепло тела. Геля пыталась звонить ему в офис, но как только слышала его голос в трубке, спазм сжимал ей горло, и она не могла вымолвить ни слова, хотя ей всего-навсего нужно было сказать, чтобы он пришёл.

Тогда Геля придумала. Она написала Илье письмо. Короткое письмо. «Я всё забуду, если в этом причина, я буду немой тенью, я постараюсь перестать тебя любить, но только приходи. Мне очень больно оттого, что тебя нет рядом».

Геля отправила письмо, но ничего не произошло. И снова был целый месяц напрасного ожидания. Геля потеряла интерес к жизни, ей никуда не хотелось идти, она почти забросила учёбу как раз накануне летней сессии. Но ей было всё равно, сдаст она экзамены или не сдаст, выгонят её из института или нет. Она, сославшись на болезнь, сидела дома, хотя уже начиналась зачётная неделя. Погода стояла премерзкая, Геля всё время мёрзла. Она с трудом согревалась у камина, но всё равно её продолжала бить внутренняя дрожь. Илья не приходил, он никак не отреагировал на её письмо, в котором был вопль о помощи… Он его не услышал, не понял. И ей не на что больше надеяться, нечего больше ждать.

– А что за девица была вчера с Ильёй, – на днях громко спросила у Саши Дина, специально громко, чтобы услышала Геля.

– А кто её знает… – ответил Саша, – Их по сто на дню названивает ему в офис. Я лично и половины по именам не знаю.

Саша, конечно, говорил всё это без задней мысли, а вот Дина завела этот разговор, специально для Гели. Геля эта поняла, поймав коварный взгляд маленьких черных Дининых глазок. Вот значит как! Эта пронырливая стерва всё знает! Может быть, даже подсматривала за ними тогда… А теперь потешается? Смеется над Гелей, злорадствует, издевается. Ну уж этого Геля не допустит! Она, наверное, и в глазах Ильи выглядит жалко со своими признаниями, письмами, нелепыми ожиданиями встречи. А ему-то надо ли всё это?! Боже, какая она непроходимая дура! В каком немыслимом бреду она живёт! ОН – её родной дядя и всё этим для него сказано. И ничего, ровным счётом ничего, для него не значит тот поцелуй. Откуда она знает, страстный он был или игривый, она, которая ни с кем не целовалась как следует. А вот он, Илья, привык раздавать свои поцелуи всем жаждущим. Ведь для Гели никогда не было секретом, сколько у Ильи подружек. Да будь она девушкой со стороны, Илья и не взглянул бы, может быть, в её сторону. А если бы даже взглянул и поцеловал, то шансов на то, что она завоюет его сердце, у неё бы не прибавилось.

Геля ненавидела Дину, но в этот раз будто бы даже была ей благодарна за то, что та вот так, без сантиментов, ткнула её физиономией в реальность.

Геле стало легче. Шоковая терапия прошла успешно. Теперь она не строила никаких иллюзий по поводу их с Ильёй отношений. Но всё же продолжала его ждать, продолжала его любить. Но к этому она уже давно привыкла. Это было ее обычное состояние. Понемногу она возвращалась к своей привычной жизни, и вот сегодня сдала первый зачёт.

Геля только что вернулась из института. На улице лил дождь, было сумрачно и неуютно. Геля разожгла огонь в камине и подвинув кресло поближе к пламени, пыталась согреться. Было всего лишь одиннадцать часов утра, дома никого не было. По крайней мере, стояла тишина. Юля, наверное, ушла в магазин. Куда черт унёс эту бездельницу Динку, одному ему и известно.

Геля немного устала. Вчера пришлось полночи просидеть над лекциями. Трудно было сосредоточиться, плохо запоминался материал. А теперь на Гелю навалилось полудрёма, она пребывала в состоянии сонной абстракции, лениво глядела на огонь, расслабленно откинувшись в глубоком кресле. Можно было бы включить музыку или телевизор, но шевелиться совсем не хотелось.

За её спиной послышались шаги по лестнице. Кто-то пришёл. Геля любила угадывать по звукам шагов человека. Но у неё получалось редко. В их семье у всех членов походка менялась сообразно настроению. Даже сдержанная Алла почти всегда шагала по-разному.

Эти шаги были лёгкие, их обладатель спешил, шагая через две ступеньки. Это явно не Дина, та всегда несла себя лениво и медленно. Юлька тоже с нагруженными сумками вряд ли так взлетит по лестнице. Отец никогда так не торопился. С такой скоростью мог подниматься только Кирилл. Неужели уже вернулся? У него сегодня тоже зачёт, но он любитель заходить к экзаменатору последним.

Шаги смолкли. Их обладатель, похоже, остановился в прихожей. Геля повернула голову. В дверях гостиной стоял Илья.

Геле стало жарко. Разом нахлынуло всё то, от чего она понемногу избавлялась – боль, стыд, неловкость, иллюзорные мечтания. Кровь прилила к щекам, захотелось вскочить и убежать, но Геля заставила себя внутренне собраться, успокоиться, унять дрожь и нервный порыв к неосознанным и глупым действиям.

Илья тоже, увидев Гелю, смутился. Он рассчитывал на то, что дома никого не будет, по крайней мере Гели, поэтому так торопился, поднимаясь по лестнице. Илье нужно было забрать документы, которые Саша оставил дома. Сам Саша был занят в банке, а Илья проезжал мимо дома Луганских и решил забежать забрать бумаги, которые мог в любой момент потребовать Макс.

Можно было перекинуться парой слов, спросить как дела мимоходом, забрать документы и умчаться в офис. Но Илья остановился в нерешительности.

Маленькая Геля сидела, скорчившись, перед огнем как заброшенный котёнок, бледная, осунувшаяся, беспомощная. Илья не мог себя заставить пройти безучастно мимо. Эти два месяца и для него не прошли бесследно. Особенно было тяжело, когда он читал её письмо и ничего не мог ответить, ничем не смел успокоить. Он и так уже, кажется, наворотил дел, нарубил дров…

Геля смотрела на него и молчала. Она была почти спокойна, ей вообще казалось, что вот-вот остановится её сердце. Геля думала о том, что она столько дней мечтала увидеть Илью, и вот он пришёл. Что теперь?

Да ничего. Она просто посмотрит в любимые глаза, вслушается в любимый голос и будет продолжать жить, как и жила раньше, думая о нем.

Илья, не снимая намокшей парки, подошёл к Геле, присел у её ног и заглянул ей в глаза. Потом вдруг устало уронил голову ей на колени и замер. Геля смотрела, как в его густых волосах переливаются дождинки, отражая в себе огонь камина и неясную сумеречность пасмурного дня за окном. Эта склоненная голова уже не могла быть проявлением жалости к ней, в этой коленопреклоненной позе явно читалась растерянность и жалость к самому себе. Геля провела рукой Илье по волосам, он не шевельнулся. Ей хотелось прикоснуться губами к Илюшиным волнистым прядям, но она не решилась. Геля отчётливо поняла одно. Тот разговор, который сейчас между ними произойдет, всё решит, всё расставит по своим местам.

Илья медленно поднял голову.

– Ты ведь всё понимаешь… – тихо и печально, словно обреченно сказал он.

– Понимаю, – так же тихо ответила Геля, – Я привыкла…

– А я ничего не понимаю… – как-то невнятно пробормотал Илья и резко поднялся – Я сошёл с ума?? Как я посмел коснуться тебя, как мне взбрело в голову только подумать о тебе как о женщине? Откуда вдруг взялось это чувство?.. Ведь я знаю тебя так давно, ты была ещё ребёнком. И до недавнего времени ты продолжала оставаться для меня малышкой. Что случилось? Что изменилось?

– Я сказала, что люблю тебя…

– Я знал это давно, всегда. Ты так смотрела на меня, я читал тебя, твои чувства, ничуть не смущаясь… Я жалел тебя, смеялся над тобой… Меня никогда не трогали твои влюблённые взгляды. Никогда, до последнего времени. Но я думал, что справлюсь с этим. А теперь… ты понимаешь, что мы наделали?! Страшней, непреодолимей преграды, чем та, которая между нами, невозможно представить, придумать, вообразить. Всё в жизни можно изменить, только не это! В какую жуткую игру я тебя втянул!

– Это не игра… это судьба. Ты веришь в бессмертие души и карму?

– Нет.

– Я раньше тоже не верила… А теперь мне кажется, что в прошлой жизни наши души были неразделимы, и в этой нашли друг друга.

– Ты романтик, Гелька… Всё проще – мы встретились не вовремя. Если бы я знал тебя с пелёнок, а ты бы с рождения видела, хотя бы время от времени мою физиономию, как это обычно и бывает в других семьях, мы относились бы друг к другу по-родственному. И мне никогда бы не снилось… что… что… – Илья будто не находил слов, мучительно подбирая нужные. На самом деле он не решался произнести вслух то, что неизбежно соединит их им же на беду. На беду, на беду – в этом Илья не сомневался.

И он не стал больше ничего говорить. Он потянул Гелю к себе. Она как гибкая тростинка подалась из кресла в его объятия и, ещё не веря в реальность происходящего, прижалась к его груди, отдавая свои губы для поцелуя. Илья целовал их долго и нежно. И почти умирая от блаженства думал о том, что никогда в жизни не получал такого удовольствия и наслаждения от обычного поцелуя. Илья не мог оторваться от Гелкиных губ и молил Бога только об одном, чтобы тот дал ему силы удержаться на краю этой пропасти, устоять, уняв бешено колотящееся сердце, охладить закипевшую кровь и не дать сорваться в непоправимое, в беду, в грех…

«Очень интересно…» – Дина зло прищурившись, наблюдала всю эту сцену из полумрака прихожей. Она не думала подкрадываться, просто эти голубки были так поглощены друг другом, что ничего вокруг себя не замечали. «Вот как, Илюшенька?… А не вольно ли вам? Я – то была о тебе иного мнения. Ну что ж, поглядим, что будет дальше. Теперь ты у меня, милый, на крючке!» Дина злилась и одновременно радовалась. Такого прокола она от Ильи не ожидала. Сам идёт ей в руки, тёпленький, готовенький. Ну-ну, продолжайте, голубки единокровные, продолжайте в том же духе!

2

Вадим Аркадьевич в самом конце рабочего дня попросил Аллу зайти к нему в кабинет. У Аллы радостно забилось сердце. Уже целую неделю они не встречались вне работы. Алла бросила взгляд в большое зеркало на входной двери – подходяще ли она одета для ресторана или кафе. Обычно их свидания начинались с неторопливого ужина, потом они ехали к Вадиму Аркадьевичу домой и занимались любовью. Иногда Алла оставалась у Вадима Аркадьевича на всю ночь. В остальные вечера он отвозил её домой на каком-нибудь частнике. Алла никогда не настаивала на том, уйти ей домой или остаться. Всё всегда решал Вадим Аркадьевич. Но Алле было это неважно, главное – провести вместе вечер с любимым человеком. Теперь, спустя неделю со времени их последней встречи, Алла очень соскучилась по нему, с нетерпением ждала нового приглашения.

Алла весело впорхнула в маленький кабинет Вадима Аркадьевича. Он сидел за своим столом, и как-то устало щурился. В последнее время в связи с госзаказом в НИИ появилось очень много работы. Это всех радовало. Если есть заказ – будут деньги и институт ещё какое-то время продержится на плаву. Но Аллу огорчало только то, что теперь они реже встречаются в нерабочей обстановке и очень часто Вадим Аркадьевич выглядит усталым и озабоченным.

– Присаживайся, Алла, – несколько суховато произнёс Вадим Аркадьевич, но Алла не придала этому значения. На службе Вадим Аркадьевич частенько разговаривал с ней таким тоном. Она только удивилась, зачем он предлагает ей сесть, если нужно только условиться дождаться друг друга у гардероба после работы. Неужели за полчаса до окончания рабочего дня, он заведет разговор о делах.

– Присаживайся, – настойчиво повторил он. У Аллы тревожно стукнуло сердце. Что-то не так, что-то произошло. Она внимательно посмотрела на Вадима Аркадьевича.

– Что-нибудь случилось? – осторожно спросила она.

Вадим Аркадьевич ответил не сразу.

– Я хочу тебе сказать, Алла, что мы не будем встречаться, – сказал он после небольшого молчания, глядя куда-то мимо Аллы.

– У вас сегодня опять много срочной работы? – не поняла Алла, – может быть, я могу помочь? Давайте, я тоже останусь сегодня вечером.

– Ты не поняла, Алла, – недовольно поморщился Вадим Аркадьевич, – Мы вообще не будем больше встречаться. Никогда. Дело в том, что я женюсь.

Алла словно не расслышала этих слов. Она смотрела на Вадима Аркадьевича и продолжала улыбаться.

– Ты понимаешь меня, Алла? – подозрительно покосился на её улыбку тот.

И только тут до Аллы дошёл смысл сказанного. Ей стало нехорошо. Сначала её бросило в жар, потом тело прошиб холодный пот, перед глазами замерцали, закружились оранжевые пятна, а в ушах зазвенело. Дрожащей рукой Алла стиснула перехваченное болью горло, чтобы вымолвить хоть что-нибудь в ответ. Но у неё получилось только жалостливо-глупое

– Почему?….

– Пожалуйста, не надо только слёз! Ты должна меня понять…

А разве она плачет? Алла прикоснулась пальцами к щеке. Та оказалась мокрая. Слёзы самопроизвольно текли по лицу.

– Почему? – опять повторила она, как будто ответ на этот отчаянный вопрос что-то мог изменить.

– Ты же слышала – я женюсь. Я полюбил другую женщину, и мы собираемся пожениться. А в подобной ситуации дальше я считаю невозможным продолжать наши с тобой отношения. Разве я не прав?

Как же так?! Ведь ещё неделю назад он целовал её, твердил ей о своей любви, что же могло измениться за одну неделю? Он встретил другую женщину и моментально разлюбил Аллу? Такое, наверное, бывает…Алла смотрела на Вадима Аркадьевича, видела, что губы его шевелятся, но с трудом понимала, что он говорил. До её сознания доходили лишь обрывки фраз.

– … я немного виноват перед тобой…ты очень славная, симпатичная девушка… нужно было признаться тебе во всё сразу… мы познакомились полгода назад… понимаешь, не всё в жизни так просто… я может быть поступил несколько эгоистично… но ты должна меня понять… мне было с тобой всегда очень хорошо…

Алла выскочила из его кабинета. Её всю трясло, она уже не могла сдержать рыданий. Как же она дальше будет жить? Как он мог так с ней поступить? Значит, всё его чувство было сплошным обманом, ложью, замешанной на похоти, сексе… А она терпеливо сносила всё унижения, прощала ему от всей души, верила в его благородство и честь! А он выкинул её из своей жизни, как ненужную вещь. Почему же она была так слепа? Почему не видела, не замечала опасности раньше? Нет, видела и знала, но упорно продолжала верить, как наивная дурочка, в его любовь. А он воспользовался её наивностью, вдоволь наигрался, потешился…

Алла очнулась уже на улице. Она бежала, ничего не замечая перед собой, по мокрым тротуарам под дождём в плаще нараспашку. Куда она бежит и зачем? Почему она убежала из его кабинета, как будто в чем-то провинилась перед ним? Почему расплакалась, вместо того, чтобы влепить пощёчину? Неужели и после всего этого он достоин её любви и заслуживает прощения? Алла пыталась об этом подумать, но непереносимая душевная боль не позволяла ей хоть на миг сосредоточиться. Неожиданно дома и люди вокруг закружились в нервном ритме, потом начали расплываться и медленно меркнуть…

– Алла, что с тобой?!..

Алла с трудом открыла глаза. Она сидела на какой-то совершенно мокрой скамейке, а возле неё стояли Геля и Илья. Как они тут оказались, почему они вместе, почему так темно на улице… и вообще – где она, что с ней, почему так больно давит сердце?…

Илья сел рядом с ней на мокрую лавку.

– Почему ты плачешь? – осторожно и мягко спросил он.

– Опять твой Вадик на тебя наорал? – резковато добавила Геля. Илья метнул на неё предупреждающий взгляд.

– Он меня бросил, – отрешённо сказала Алла.

– Ну и фиг с ним, – не вняла немой просьбе Ильи быть тактичнее Геля, тебе самой давно было пора это сделать!

– Замолчи, Гелка! – строго приказал Илья. – Ал, хочешь сигаретку?

Алла растерянно кивнула. Илья вытащил пачку и щелкнул зажигалкой.

– Ты что, куришь? – вытаращила глаза Геля, – Вот это да! И давно?

– Да мы вместе ещё в подростковом возрасте баловались, – усмехнулся Илья – помнишь, Ал? Прятались от малышни в кустах за домом и заправски смолили.

Илья хотел отвлечь Аллу от неприятных мыслей разного рода пустой болтовнёй. Хоть бы Геля ему подыграла, а то сейчас ещё начнёт выяснять подробности Аллиной трагедии.

– От малышни – это от нас с Кирюшкой? – хмыкнула Геля, – Ух, что бы с вами было, если бы папа узнал!

– Меня, наверное, сдал бы в детский дом, чтобы я плохо на вас не влиял, – засмеялся Илья. – Но я вел подрывную работу тихо и профессионально.

Алла затянулась сигаретой, закашлялась с непривычки, последний раз она курила в колхозе на картошке, когда была абитуриенткой.

– Крепковатые, да? – виновато спросил Илья.

– Нормально, спасибо, Илюша…. – отсутствующе проговорила Алла. ребята, что мне теперь делать….как жить дальше?…

– Как жить – нормально! – с бодрой уверенностью произнесла Геля, этот Вадик из тебя все соки вытянул, ты вспомни, сколько ты из-за него переживала.

– Но я же его люблю…любила…

– Он недостоин твоей любви! – Гелка была безапелляционна, – Ты у нас самая красивая, самая умная – и нашла себе какое-то недоразумение в штанах, хорька бледного…

– Геля, ну ты разошлась, – остановил её Илья, – во – первых, не суди о человеке, которого плохо знаешь, а во-вторых, какой бы он ни был, Алла его любила, и оскорбляя его, ты тем самым оскорбляешь сестру. Ты прости её, Алла…А сама забудь как можно скорее этого человека. Это, конечно, трудно, но иначе – никак.

– А как же с работой? – Алла немного успокоившись, уже начала задумываться о другом, – я ведь ни за что туда не вернусь. Довольно с меня насмешек и любопытных взглядов окружающих!

– О работе ты не переживай, – ответил Илья, – я поговорю с Максом, и он возьмет тебя к нам. Он, конечно, тоже не подарок, но тут-то мы тебя в обиду не дадим. Зато у тебя будет приличная зарплата, а не эти жалкие слёзы, что в вашем НИИ.

Алла вздохнула, погасила сигарету.

– Как хорошо, что я вас встретила… Не знаю, куда бы я ушла, что бы со мной случилось. Я сама не своя была, бегала, металась, даже как будто галлюцинации у меня были… Вот мне например померещилось, когда я сидела здесь, что будто вы целовались вон у того киоска… Представляете, дошла…

Илья и Геля многозначительно переглянулись. Алле это, конечно, не показалось. Они именно там и целовались, спрятавшись от дождя под одним зонтом. Хорошо, что Алла находится в прострации и слабо ориентируется в окружающей обстановке, иначе, им пришлось бы кое-что объяснять…

– А вы ещё долго собираетесь сидеть на этой мокрой скамейке? быстренько перевела разговор Геля.

– Может, зайдем в кафе, – предложил Илья, – тебе, Алла, нужно согреться, выпить горячий кофе, а лучше коньяку…

– Он женится на другой…. – вдруг будто вспомнила Алла, горько расплакалась и уткнулась Илье в плечо, – ну почему он так со мной поступил… что я сделала ему плохого?…

Алла плакала навзрыд. Илья обнял её за плечи одной рукой, а другой подал Геле яростно-красноречивый жест, чтобы она не смела пикнуть ни слова и дала сестре выплакаться, выговориться, облегчить душевную боль.

Усилился ветер, снова полил дождь, но они всё так и сидели на лавке. Алла безудержно и безутешно плакала, Илья молча обнимал её, а Геля держала над ними зонтик, не замечая того, что сама мокнет под дождём.

3

В конце июня Полина подала документы на развод. Она сказала об этом Антону в тот же вечер. Он ничего не ответил, отвернулся в сторону, будто ему было абсолютно безразлично. Но Полина заметила, как заходили желваки на его лице и поняла, что он взбешён. Неужели он рассчитывал, что месяцы затишья и спокойствия вернут всё на круги своя? Вот уж воистину, он и примерно не представляет, что творилось с ней все эти годы.

Работая в кризисном центре, Полина наслушалась множество печальных, грустных, трагических историй из жизни самых разных женщин. Женщины подвергались насилию, побоям, издевательствам, им изменяли, их предавали, их унижали. Своя собственная история после леденящих душу признаний должна была показаться Полине каким-то надуманным пустяком. Она-то ведь всегда была окружена любовью и заботой, ей щедро дарились ласки и поцелуи, нежные слова сыпались на неё как из рога изобилия. И всё же… и всё же для Полины не было ничего страшнее жизни с человеком, которого ненавидишь. Даже сейчас, когда они почти перестали общаться, стали жить как соседи, Антон прекратил любые посягательства на её душу и тело, она ни дня не переставала думать о том времени, когда сможет собрать свои вещи и уехать из этого дома навсегда. Навсегда – какое замечательное, манящее слово… Она даже случайно не забежит в этот дом, даже чтобы посмотреть, как живут её дети. Да они ведь уже и не нуждаются в ней особо. Даже младший Кирилл теперь женатый человек. У него своя семья, свои проблемы. Он целый день занят, сначала в институте, потом на работе. А в свободное время они с Юлей поглощены друг другом. Алла, так тяжело пережившая разрыв с Вадимом, теперь тоже немного успокоилась, повеселела, будто бы ожила. Уже неделю она работает в фирме у Ильи и Саши. Работы значительно прибавилось, но это даже хорошо, она может отвлечь её от печальных воспоминаний. И сама говорит, что ей очень нравится на новом месте, призналась даже, что не предполагала, как работа может увлекать, заинтересовывать. Геля тоже уже самостоятельная. Сдала экзамены в летнюю сессию, перешла на последний курс. А теперь её почти не бывает дома, она всё время где-то пропадает, домой приходит очень поздно. Антон сердится, но запретить ей возвращаться домой чуть ли не заполночь не может. Геля спокойно ему объясняет, что её провожают до дверей и ничего с ней не случится.