Текст книги "Жгучая ярость (СИ)"
Автор книги: Ольга Аматова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
– Помоги…
Негромкий голос заставил вздрогнуть.
Антон отвлекся от показателей на мониторе, посмотрел сквозь стекло на существо внутри куба. Взгляд гуманоида пробрал до дрожи.
– Помоги...
– Вы мне? – глупо переспросил Антон.
Сомневаться не приходилось: подопытный действительно пошел на контакт. Не с кем-то из опытных ученых с коллекцией развешанных по стенам дипломов, а с ним, вчерашним выпускником, взятым в лабораторию по знакомству на должность ассистента третьего помощника…
…глаза у него были больные. И очень усталые. Поза, в которой он сидел, свидетельствовала скорее о смирении, чем агрессии: на полу в углу, плечи ссутулены, ноги вытянуты и слегка разведены, руки на коленях. Едва ли он походил на кровожадного монстра, какими бистов описывали на лекции.
– Холодно… – выдохнуло существо облачко пара.
В кубах поддерживали отрицательную температуру, а тонкая роба совсем не грела.
– Ваша терморегуляция должна справляться, – пробормотал Антон озадаченно. С сомнением изучил данные на экране. – Хотя сердцебиение замедлено...
– Это ошибка, – прошептал бист. – Я не... не могу больше. Пожалуйста...
Антон заволновался. Угробить ценный образец ни в коем случае нельзя, он стоит раз в десять дороже жизни самого Антона. Никто не станет слушать оправданий, если к приходу профессоров существо околеет.
Бист подтянул колени к груди. Поведение до боли напоминало человеческое, у Антона даже в груди заныло. И жалко его, и за себя страшно, и предпринимать что-то без одобрения начальства слишком рискованно.
– Послушайте, я позвоню своей старшей, – пообещал неуверенно. – Спрошу, что можно сделать... Потерпите немного, ладно? Я быстро.
Он развернулся, быстрым шагом пересекая пустое пространство. В голове порхала стайка бессвязных мыслей, но и они подло улетучились, когда за углом обнаружилась куратор. Она стояла неподалеку и наверняка слышала всю беседу.
– В-вот, – выдавил Антон, заикаясь от волнения. – Он сказал...
– Вы читали правила нахождения на объекте, прежде чем подписать договор? – перебила женщина.
– Конечно, я...
– Тогда вам известны, – снова не дала ему договорить, – требования к поведению сотрудников режимного объекта?
– Конечно, Анна Сергеевна, я только...
– Нарушили регламент обращения с подопытными и не выполнили работу, ради которой вас наняли. Я вижу данные по двум экземплярам. Где третий?
– Я немедленно продолжу обход, – сдался парень. – Простите, что подвел вас.
Анна холодно кивнула.
– Идите, стажер. Знайте, запись об этом инциденте появится в вашем личном деле.
Он помедлила, давая Антону скрыться за двойными металлическими дверьми, прежде чем подошла к кубу.
– К чему этот спектакль?
*
Он стоял по ту сторону, опираясь на стекло ладонями. Высокий, мощный, сообразительный и смертельно опасный. У него не было имени, только номер и условное наименование, но после месяцев работы с ним и сотней-другой угроз вкупе с изощренными описаниями пыток, я панибратски звала его Рош. Право, зачем оставаться профессионально бесстрастной с тем, кто при каждой встрече словесно смакует твою смерть?
– Он поверил мне, – довольно сказал бист. – Сопереживал.
– Ты многому научился, – согласилась. – Но зачем тебе сочувствие человека?
– Людей слишком много. Приходится это учитывать.
Я кивнула, признавая его логику.
– Ты умен, – озвучила свои мысли. – Единственное, что тебя сдерживает, – куб.
– Ненадолго, – шепнул он, от удовольствия прикрыв глаза. – Подожди еще немного, Анечка…
Хотела бы я, чтобы ласковое обращение в контрасте со словами не трогали меня, но он подцепил это обращение буквально несколько дней как, и я еще дергалась.
– Мы и так постоянно вместе, – вздохнула, припомнив расписание. – Не надоела?
– Ты являешься мне в фантазиях, – признался он, щурясь. – Твое сердце продолжит биться по инерции, когда я…
– Вырвешь его голыми руками, да-да, – отмахнулась я: сегодня он не был оригинально. – Пожалуй, если бы ты переключился на горизонтальную плоскость, я впечатлилась бы сильнее.
Он склонил голову к плечу.
– Горизонтальную плоскость?
– Секс, – расшифровала на автомате: когда-то обучить бистов языку было первоочередной задачей. – Плотское влечение.
Его перекосило. В обычное время бисты проявляли мало эмоция, но если удавалось добиться искренней реакции, сокращались несвойственные нашему виду мышцы, и внешне человеческие лица искажались.
Любопытство подтолкнуло спросить:
– Что?
– Хрупкие кости, – прокомментировал Рош. – Необходимость сдерживаться.
Разница в физиологическом строении у наших видов была существенная. Спросить бы о женских особях, но гарнитура голосом начальника озвучила приказ явиться.
– Увидимся завтра, – попрощалась деловито. – Не скучай.
Поневоле обманула. Шефу взбрело в голову передвинуть плановую операцию, чтобы продемонстрировать биста очередным спонсорам. Через несколько часов его, отключившегося от притока кислорода, зафиксировали на каталке, для верности введя успокоительное. Очнулся он не сразу, но и тогда взгляд оставался мутным, а речь – нечленораздельной. Я понимала отдельные слова, мало обращая на них внимание: процесс шел полным ходом, да и привыкла. А вот Людочка, ставленница руководства, силком навязанная в ассистенты, бледнела, мутнела и роняла дрожащими руками инструменты. Я едва сдерживалась, напоминая себе о недавнем выговоре в свой адрес после жалобы девчонки.
Рош со свистом втянул воздух (обезболивающее не оказывало на него должного эффекта) и завернул особо красочный оборот. Людочку проняло. Щипцы, которыми она держала ткани, звякнули, соединяясь. Я не успела даже чертыхнуться, а скальпель разрезал плоть. На миг мы застыли. Затем пролилась кровь.
– Тампон! – рявкнула я.
Запищали приборы. Сократилось второе сердце биста. Рош выгнулся, насколько позволили ремни, отпрянула Людочка.
– Тихо! – велела громко и уверенно, кладя ладонь на грудную клетку. Под кожей проступили темные сосуды.
Кислород, поступающий через маску, не давал ему навредить нам, поддерживая в полусознательном состоянии, и он же мешал использовать ресурсы организма для заживления. Прикинув последствия, я приняла решение.
– Все на выход. Снижаю подачу кислорода.
– Доктор, – с намеком одернул парень их охраны. – Ваши полномочия...
– Сохранение жизнеспособности биста прописано в моих служебных обязанностях! – рыкнула в ответ. – Делайте, что сказано, и выметайтесь!
Рош уже дышал свободнее, и трансформация ускорилась: кожа потемнела, порез перестал кровоточить. Он напряг мускулы, ремни затрещали. Я едва успела отскочить, прежде чем он освободил руку и попытался схватил меня.
Я одна осталась внутри. Сенсорные датчики не сработали, дверь не открылась автоматически. Разумная предосторожность, когда внутри бист в процессе трансформации.
– Рычаг! – крикнула я коллегам. – Слева! Дерните!
Людочка широко открытыми глазами наблюдала за происходящим. Парень из охраны потянулся к ручке, однако второй его удержал.
– Выпустите меня! – Стукнула по стеклу кулаком. – Немедленно!
За спиной раздался грохот. Я обернулась, вжимаясь в дверь и всё ещё надеясь, что кому-то достанет благоразумия использовать рычаг. Рош поднялся на ноги. Сделал шаг, неотрывно глядя на меня. Я прижала ладонь ко рту.
На третьем шаге его легкие не справились. Ноги подломились, Рош тяжело опустился на колени, скребя пальцами по горлу. Маска осталась на каталке, он задыхался от концентрации кислорода в воздухе.
Но даже так он до последнего мгновения смотрел в мои глаза.
*
– Вы допустили ошибку.
Я стиснула зубы, подозревая, что вместо обоснованных возражений сейчас закачу безобразную истерику. После литра кофе трясучка почти отпустила, но я как никогда жалела об отсутствии алкогольной заначки. Вызов к начальнику не добавил спокойствия.
– Ошибкой было настаивать на участие Людмилы Игоревны, – процедила сквозь зубы.
И подпрыгнула от громкого хлопка ладонью по столу.
– Не перекладывайте ответственность на других, – повысил он голос. – Ваша должность подразумевает определенный уровень компетенции, а что по факту?
Механически повторила:
– Что?
– Полный непрофессионализм! – гаркнул шеф. – Повреждение ценного объекта, нарушение протокола и неготовность отвечать за последствия!
– Ценный объект к этой минуте полностью восстановился. Сотрудники не пострадали.
Старалась говорить медленно и внятно, четко проговаривая буквы, чтобы не сорваться на крик.
– Хватит оправданий! Достаточно одного факта возникновения внештатной ситуации, чтобы применить соответствующие меры!
– Раз уж мы заговорили о мерах, – не выдержала, – я настаиваю на отстранении Людмилы от проекта!
Начальственные брови взлетели.
– Ах, вы настаиваете, – повторил с непередаваемо мерзкой интонацией. – Довожу до вашего сведения, Анна Сергеевна, что именно вы отстранены от руководства экспериментальным направлением и поступаете в распоряжение Людмилы Игоревны. В вашей трудовой книжке появится запись о несоответствии занимаемой должности, а в личном деле – выговор. – И добавил, видя мои багровеющие щеки: – Комментарии излишни. Решение уже принято.
Подчиняться малолетней идиотки со свежеотпечатанным дипломом?! И это после того, как я спасла бисту жизнь, рискуя собственной?
– Черта с два, – проскрежетала.
*
В новой лаборатории я освоилась быстро и заскучала. Ведущие исследовательские программы разбирали старожилы, мне, несмотря на квалификацию, доставались самые нудные и бесполезные. Когда поутихла обида на прежнее руководство и перестала терзать мысль «меня вышибли ради чьей-то свояченицы», импульсивное решение уйти по собственному желанию показалось не столь разумным выбором. Увы, что сделано, то сделано, и я могла только смириться с текущим положением дел.
Скромная зарплата не смущала, у меня хотя бы появилось время ее тратить. Редкие, строго цензурированные новости о бистах тоже перестали отзываться сосущим чувством под ложечкой. Амбициозный проект по изучению внеземной формы жизни остался позади.
Так я думала вплоть до октябрьской ночи перед выходными и неделей отпуска. Вещи были собраны, билеты – куплены, родные и немногочисленные подруги предупреждены о связи по wi-fi. Я намеревалась забыть о цивилизации и днями лежать на пляже в широкополой, специально купленной шляпе, обязательно с бокалом фруктового коктейля и, желательно, вдали от русскоговорящих.
Разбудил грохот рамы. Сломался фиксатор, буквально пополам развалился. На улице свистел ветер, я мигом продрогла от порывов влажного воздуха и закрыла створку, понемногу успокаиваясь. Наверное, пластик совсем дерьмовый.
Зевая и ежась, я отвернулась от окна и застыла. Рот приоткрылся, и в тишине раздался полузадушенный писк – шершавая ладонь закрыла пол-лица.
– Здравствуй, Анечка.
Испуг от резкого пробуждения и близко не сравнился с букетом ощущений, которые я испытала при звуке этого голоса. Словно ночной кошмар воплотился наяву.
– Молчишь, – сказал он негромко. Рука переместилась ниже; пальцы сжали подбородок и дернули так, что хрустнули шейные позвонки. В затылке разлилась тупая боль. Я поднялась на цыпочки, чтобы он не свернул мне челюсть.
И увидела. Расширенный зрачок с едва светящимся ореолом радужки: исследовать особенности строения глаз никак не удавалось, а проведенные тесты свидетельствовали о лучшем, нежели у человека, зрении – и глубокая поперечная ссадина, окрасившая кожу в темный цвет. Рана казалась свежей, воспаленной. Это решительно противоречило выводам об ускоренной регенерации, поскольку расстояние между лабораторией и моей квартирой было немаленькое. Края уже должны были стянуться.
Я не спросила, но он заметил мое удивление. Усилил хватку, и я дернулась, обхватила его ладонь поверх, сопротивляясь. Едва ли это усилие было замечено. Рош заговорил с ухмылкой:
– Гадаешь, как это возможно?
– Ты без фильтра, – прошептала я. – Дышишь нашим воздухом.
– Спасибо тебе, –ласково. – Одно неполное превращение, и такие результаты...
Я не хотела его благодарности. Равно как и боли. Сразу вспомнились самые пугающие обещания. Меня прошиб холодной пот, сердце давно уже заходилось стуком, а вкупе с недостатком кислорода казалось, что меня качает на волнах, и я вот-вот взлечу. Даже не заметила, как руки повисли плетьми и подогнулись колени. Только давление на шею увеличилось, а после поплыли очертания комнаты, закружились каруселью. Последней осознанной мыслью было вялое недоверие – прежде мне не доводилось падать в обморок.
*
Грудь горела огнем. Адаптация к новой среде – процесс в принципе неприятный, но он впервые познал, насколько болезненны изменения без внешнего покрова. До аварии на этой планете им не приходилось сталкиваться со столь враждебной, выжигающей нутро атмосферой. Они не были готовы к силе притяжения, обрушившейся на корабль и буквально выдернувшей их с орбиты обманчиво милой планеты. Легкосплавный разведчик мигом объяло пламя. Обшивку покорежило, сплющило, нескольких вынесло наружу. От судорожного вдоха грудную клетку сдавило обручем, и удар как таковой он уже не почувствовал.
Потом лаборатория. Люди. Опыты. Позорная капитуляция перед врагом-воздухом, превращающим его в слабое, неспособное постоять за себя существо. Боль, слабость и беспомощность – злейший враг – стали его верными спутниками. Организм едва справлялся с внутренними ожогами, на адаптацию не оставалось ресурсов. Дни слились в бесконечную череду уступок и бессильных клятв.
Пока появилась она.
В первую встречу девушка не произвела впечатление. Он начал выделять ее среди прочих позже, в моменты внезапно появившегося досуга. Чужая письменность давалась нелегко, но постепенно подчинилась, через телевещание он путешествовал по Земле, знакомясь с ее обитателями и традициями. А еще он впервые ответил на обращенный к нему вопрос без злобы.
Боль никуда не делась. Желание поквитаться за роль подопытной крысы тоже. Но он нашел своеобразное, извращенное удовольствие в диалогах с одним – одной – из своих мучителей. Прикипел к ней.
Привязался.
Она была маленькая. Спокойная. Закатывала глаза, устало вздыхала, редко повышала голос. Выдержка не отказала даже в тот раз, когда опасность едва минула. Он помнил, как шагнул к ней, ведомый больше инстинктами, чем разумом. Помнил обескровленное лицо и судорожно сжатые руки. Он не смог бы остановиться. И потому испытал нелепое облегчение, привычно потеряв опору.
Он ждал ее на следующий день. И после. Снова и снова, неделя за неделей. Пока не осознал, что так не может продолжаться.
Организм наконец приспособился фильтровать поступающий воздух –частичная трансформация ускорила процесс. Оставалось ждать, пока содержание кислорода увеличат ради очередного эксперимента. Он притворился обессилившим и подпустил людей ближе.
Еще ближе...
Докторше он сломал шею, она вряд ли успела что-либо понять. У замешкавшегося охранника взял нож, им расправился с двумя. Бежал. Покров сделал его неуязвимым для тока и шальных пуль, а давнюю жажду мести потешили смельчаки в ближнем бою. Он выбрался на свободу, впервые увидел небо, лес вокруг и....
Растерялся.
В хаосе эмоций возник образ. Анна. Анечка. Он произнес имя вслух, смакуя его на кончике языка. Поиски собратьев, варианты событий – всё отошло на задний план. Сначала выследить ее.
*
Болела голова.
Терпимо, но неприятно. От неудобного положения затекли мышцы. Я кое-как соскребла себя с пола, покряхтывая и принюхиваясь – несло горелым.
Придерживаясь за стены, я добрела до кухни, чтобы увидеть, как Рош жадно заглатывает неаппетитные куски пережаренной курицы. Я бы выкинула испорченное мясо, тогда как он даже не морщился. Впрочем, чему удивляться: в лаборатории кормили безвкусными питательными смесями, после которых любое раздражение рецепторов будет в радость.
– Ты не убил меня?
Он хрустнул костью.
– Пока нет.
Приняв ответ, я переместилась к холодильнику. Рош приглядывал за мной в полглаза, хотя едва ли я могла ему угрожать: судя по черным дорожкам, тянущимся к кистям рук и вверх по шее, его покрывала броня.
Поставила перед ним овощи и хлеб. Сделала себе чай.
– Ты отвезешь меня к месту крушения, – заговорил он.
Я качнула головой.
– Там десятки раз всё обыскали. Находки растащили по лабораториям…
И замолчала под пристальным взглядом.
Через несколько часов мы покинули город.
*
Критические дни начались, как всегда, невовремя. На последней заправке я купила тампоны и обезболивающее, но о комфорте в крохотном душевом поддоне придорожного мотеля приходилось только мечтать.
Спустя два дня путешествия я всё еще была жива, хотя в данный момент это представлялось сомнительным поводом для радости.
Дверь санузла распахнулась. Я не трогала замок, таковы были правила совместного проживания, но прежде Рош не покушался на мое уединение. Тем более странным было выражение его лица: непонятно, злое или встревоженное.
– У тебя кровь, – рыкнул он. – Что случилось?
И пока я медлила, беспардонно отодвинул занавеску, сканируя меня взглядом.
Я задержала дыхание.
Он медленно поднял голову, и мы встретились глазами. Его зрачки сузились, а кожа местами потемнела, выдавая состояние. Я сама чувствовала, как низ живота опаляет жаром.
Когда молчание натянулось подобно струне, я сглотнула и сипло сказала:
– Это… нормально. Физиология.
Он нахмурился, и атмосфера изменилась.
– Нет ничего нормального в кровотечении, – Рош был категоричен. – Что ты скрываешь? Это болезнь?
Я потрепала мокрые волосы.
– Вовсе нет.
– Что тогда?
Пришлось вкратце изложить особенности устройство женского организма. Бист слушал внимательно и несколько удивленно, словно впервые сталкивался с подобным. Это интриговало: очевидно, женщины его расы справлялись с фертильностью иначе.
После душа я прилегла и незаметно для себя провалилась в сон. Проснулась от хлопка оконной створки – поднялся ветер. Уже стемнело, очертания предметов угадывались. В ванной шумела вода. Я бесшумно встала и покосилась на входную дверь. Сделала к ней шажок, параллельно размышляя, какое оправдание смогу подобрать своему поведению. «Что ты, я вовсе не кралась к выходу. Я… тренировала навыки ниндзя…».
Вздохнула, свободнее утверждаясь на ногах. Глупо пытаться бежать от него. Рош отыскал меня в сотне километров от лаборатории, что уж говорить о несчастном десятке, который разделит нас при самом удачном стечении обстоятельств.
Улица казалась пустынной. Я отпустила жалюзи, повернулась и крупно вздрогнула: Рош стоял прямо за мной.
Мы сосуществовали вполне мирно: я не сопротивлялась, он не давил. По правде, бист был увлечен скорее окружающим миром, чем моей персоной. Он с жадностью пробовал всё новое: езда за рулем, оплата бумажными деньгами, французский сэндвич… рядовые мелочи прекращались в предмет его любопытства. А как он улыбался, впервые встретив стадо коров! Мы специально притормозили на обочине, наблюдая за ними.
Случались момента, когда он замыкался, становился резким, грубым. Тогда я вела себя тише воды, ниже травы. Рош был опасен. Какую бы нишу бисты ни занимали у себя на родине, по своей природе они были хищниками, и особенности их строения, способность к трансформации это подтверждали.
– Что? – спросила я почему-то шепотом.
Он медленно поднес руку к моему лицу, коснулся щеки. Провел вниз, мимолетом тронув губы. Настойчиво приподнял подбородок, так, что я поднялась на цыпочки, уместив ладони на его груди для опоры.
В следующий миг Рош накрыл мой рот своим.
*
Пара километров отделяла нас от цели. Рош вел с целеустремленным видом, не отвлекаясь на мелочи вроде ветвистых кустарников. Я грустно прикидывала цену за покраску автомобиля, не забывая упираться в приборную панель: машина бодро скакала по кочкам. Наконец, подлесок сделался гуще, и ему пришлось остановить.
Бист скользнул наружу и окинул окрестности взглядом. Пока я выбиралась, кряхтя от боли в затекших мышцах, он обошел автомобиль и встал рядом.
– Куда дальше? – спросила почти дружелюбно.
Вчерашний поцелуй не возымел продолжения, мы даже к стадии «с языком» не приступили. Рош отступил, никак не комментируя свой порыв, и только казался задумчивым остаток вечера.
– Ты остаешься.
Я не на шутку удивилась.
– Здесь?
– Без глупостей, – предупредил он. – Я ведь найду.
В это я верила.
Походила вокруг, разминая конечности. Перекусила хот-догом и холодным кофе из банки. Еще раз прикинула перспективы и даже решительно открыла дверцу со стороны водителя, когда зеркало отразило красную точку.
– Без резких движений! – крикнул мужик в камуфляже.
Всего десять минут ушло на провальные переговоры, и вот я уже топаю по лесу, оценивая иронию. Спасать меня никто не собирался, напротив, обвинили в пособничестве и прихватили как наживку или живой щит. Шансы на позитивный исход снова стремились к нулю.
Шли долго. Потом по команде отряд рассредоточился, а меня пихнули дальше, для ускорения передернув затвором. Я послушно посеменила вперед. Нога зацепилась за корень, и я упала очень неудачно, из-за скованных рук не сумев сгруппироваться.
В ту же секунду раздался выстрел, а за ним крик.
Я вжалась в колючий мох, едва дыша. Кто-то стрелял. Рычал. Стонал. Что-то трещало. Автоматная очередь прошила землю в опасной близости и захлебнулась, сменившись воплем. После воцарилась тишина. Я не сразу угадала ее за собственным шумным дыханием вперемешку с всхлипами. Шевельнула сведенными судорогой пальцами и снова сжалась от тяжелой поступи рядом. Наверное, я могла поднять голову и храбро встретить угрозу, но вместо этого зажмурилась.
Руки, обхватившие под мышки и вздернувшие вверх, покрывала черная броня, а пальцы венчали когти. Они оцарапали, хотя Рош старался быть аккуратным. Он стал выше и шире, глаза затопила тьма, кожу скрыл покров. Прежде я видела биста после трансформации в строгой изоляции под прикрытие охраны с автоматами и даже так он произвел гнетущее впечатление. Сейчас, будучи в двух шагах, Рош пугал до дрожи.
– Уходи, – проскрипел он невнятно. – Быстро.
Металлическая цепочка звякнула: бист разорвал ее небрежно, не прилагая усилий. Я кое-как побрела в указанном направлении, страшась нападения со спины и потому прислушиваясь с отчаянной жадностью.
Ни звука.
Изрядно поплутав и окончательно поплыв, я набрела на дорогу. И даже, без особой надежды вскинув руку, поймала попутку – грузовичок с неприветливым водителем, согласившимся подбросить до заправки. Он держал скорость в пределах разрешенной, а меня всё сильнее клонило в сон.
Экстренное торможение вырвало из дремоты.
Посреди нашей полосы стоял человек. Машина вильнула, визжа покрышками. Зацепила обочину, взметнула пыльную завесу и, покачнувшись на рессорах, остановилась. Я осторожно коснулась лба: ударилась сильно, да еще до крови прикусила губы. Расфокусированный взгляд перепрыгнул с окрасившихся алым пальцев на фигуру, возникшую справа. Рош перерезал ремень безопасности и рывком притянул к себе.
– Я предупреждал, – буркнул неразборчиво.
– Ну ты урод!.. – подал голос водитель.
Бист подался к нему.
– Не надо, – прошептала, цепляясь за его плечо: мир вращался. – Он помог мне.
Подломились ноги.
Рош не дал упасть. Я ткнулась лбом в прохладную и всё ещё шершавую ключицу.
– Я предупреждал, – повторил он четче.
– Я не пыталась бежать…
Не знаю, поверил ли он, но усадил обратно в кабину. Я закрыла глаза, борясь с головокружением, и только слышала, как бист не церемонясь поменялся местами с водителем.
Грузовик мы оставили рядом с джипами тех, кто навсегда остался в лесу. Один забрали. После таблетки из аптечки немного полегчало, и я смогла обработать ссадину. О результатах осмотра, равно как и о судьбе группы захвата Рош умолчал, а я не рискнула спрашивать. Не сейчас.
– Тебя использовали как заложницу.
Я вздрогнула от неожиданного замечания. Невесело усмехнулась.
– Решили, мы в сговоре. Засранцы.
Спустя еще мгновение, он добавил:
– Ты бесполезна.
Под ложечкой засосало.
– В каком-то смысле так и есть. Но я могу помочь с адаптацией. Каков твой план? Без денег и документов в современном мире никак. Тебе нужен кто-то, кто научит жить среди людей.
Он дернул плечом. Я потянулась к запястью и слегка задрала рукав, чтобы увидеть обычную кожу.
– Ты уже справляешься без покрова, да? – негромко. – В лаборатории для вас поддерживали насыщенную углекислым газом атмосферу, но теперь нужда фильтровать воздух почти отпала, не так ли?
– Адаптация почти завершена.
Не знаю, что именно он вкладывал в эти слова, я услышала следующее: теперь ему под силу ничем не отличаться от моего вида.
*
– Так куда теперь?
– Нужен дом неподалеку.
Я забыла, когда последний раз справлялась без интернета.
– Можно заехать в какую-нибудь деревушку, – вздохнула. – Вдруг кто сдает жилье.
Так мы и поступили. Объехали несколько сел, прежде чем попали в Бубенцы: десяток домов ютился почти в лесу, это не оставило Роша равнодушным. По выражению его лица я догадалась, что мы задержимся. Не думала, правда, что сделаем это именно так: вломившись без спроса. И пусть на первый взгляд казалось, что деревня опустела с окончанием сезона, в окна/двери с проверкой мы не стучали.
В домике было миленько, но бедно. На печь я посматривала с сомнением, но справилась. Смыв лишний пот водой из умывальника, забралась в постель – двуспальную, составленную из однушек с металлическими сетками в основании. У моей бабули стояла такая же на даче. По-хорошему, следовало растащить их, но я оставила это бисту.
Я уже проваливалась в дрему, когда заскрипели пружины. А ночью, изрядно продрогнув, перекатилась поближе к бисту, согреваясь его теплом.
*
Неделя пролетела одним днем. Делать было особо нечего, и я бродила хвостиком за Рошем по лесу, чтобы потом в ледяной колодезной воде отмывать комья грязи. Ворчала, бурчала, но упрямо плелась за ним снова и снова. Зато мы разговаривали больше, чем за всё время, проведенное вместе. На четвертые сутки бист улыбнулся мне утром, вызвав оторопь.
Уютный ограниченный мирок просуществовал недолго. Меня разбудил громкий голос, который с язвительной интонацией произнес:
– Мелковата самочка. Получше не нашлось?
Плечо под моей щекой напряглось. Рош перекатился в бок, а я подтянула одеяло и заморгала, приглядываясь к незваному гостю.
– Брат, – поприветствовал Рош будто с опаской. Да и напряжение в фигуре выдавало не слишком радостные эмоции от встречи.
– Брат, – повторил за ним незнакомец, на мгновение стирая любую мимику с лица. Да, так бист в нем угадывался точнее. – Я получил твое послание.
Рош всё еще не спешил с родственными объятиями.
– Давно ты свободен?
– С первых суток, – хмыкнул мужчина. – Всё ждал, пока кто-нибудь объявится. Выходит, не напрасно.
Он шагнул вперед, скорее ко мне, чем к Рошу, и тот сдвинулся, становясь на его пути. Второму бисту это не понравилось.
– Что ты делаешь, брат? – спросил он обманчиво ласково. – Прячешь от меня свою игрушку?
– Она со мной, – сказал Рош с отчетливым предупреждением.
– С тобо-о-о-о-ой, – протянул тот. – Забавно, что вместо заботы о братьях ты переживаешь за мелкого человека.
Рош посмурнел.
– Не тебе меня судить. Наш корабль разбит. Братья в плену. И что делаешь ты?
– Выживаю, – ответили ему без тени смущения. – Приспосабливаюсь. Не думал, каково мне пришлось в этой дикой атмосфере?
– С аварийным запасом вряд ли слишком тяжело.
Повисла пауза. Бист усмехнулся.
– Так ты видел, – вкрадчиво.
Рош шагнул вперед.
– Как ты лишил шансов младшего из нас?
– Он погиб бы так или иначе, – перебил чужак, не меняя тональность. – Я поступил целесообразно. А вот ты всегда отличался тягой к слабакам.
Рош кинулся стремительно, без предупреждений. Обрушил на сородича град ударов, издавая рычащие звуки. Клянусь, его ярость можно было попробовать на вкус. Я вжалась в угол, наблюдая широко открытыми глазами, как Рош буквально молотит противника. Теснит к стене, не реагируя на сопротивления. Как подсекает и валит на пол, набрасываясь сверху…
Я зажмурилась.
– Аня. – Он возвышался надо мной, скрывая мощной фигурой большую часть комнаты. – Вставай.
Я послушно приняла протянутую руку, не без дрожи ощутив чешуйки вместо кожи. Рош прижал меня к груди и повел к выходу, заставляя пятиться. Поле зрения ограничивалось его футболкой. После он позволил мне развернуться и мягко подтолкнул в двери.
– В машину. Я скоро буду.
Как была, в одеяле, я шмыгнула в салон и врубила печку. Колотила мелкая дрожь: не думаю, что виновен был только холод. В доме что-то разбилось. Еще через несколько минут показался Рош. Бросил назад сумку с вещами и втопил педаль газа в пол.
– Ты оставил его… там?
– Пламя уничтожит следы.
Он поджог дом. Вот радость для хозяина…
– Я оставил заслонку закрытой. Если повезет, сойдет за несчастный случай.
А когда найдут труп с очевидными отличиями костного строения, корпорация решит, что угорел Рош. Я останусь единственным свидетелем… И потому сейчас самое подходящее время избавиться от меня.
Бист гнал до самого вечера, увозя нас всё дальше. Мы останавливались только на заправках, там же ели и справляли нужду. Почти не разговаривали. Я боялась. Чем руководствовался он, не знаю. Возможно, прикидывал, как со мной разделаться.
Мысль о скорой расправе так укоренилась в мозгу, что я совсем не удивилась повороту в очередную лесную глушь и последующей остановке. Из машины вышла без дополнительных пререканий, надеясь лишь, что ему хватит милосердия не причинять мне боль.
Рош оперся бедром на капот, глядя хмуро и строго.
– У тебя есть выбор, – сказал глухо. – Отправиться со мной в неизвестность. Или остаться здесь.
Я еще переваривала его заявление, когда последовало продолжение.
– Скажешь, что я принудил тебя, в это легко поверить. Что сбежала, когда нас нашла спецгруппа. Едва ли тебя посчитают опасной.
Я не верила своим ушам. Он… отпускал меня? Так просто?
– Я…
Под внимательным взглядом слова умирали на кончике языка. Я не рассчитывала на подобный исход, не была готова. Идея распрощаться, наконец, с бистами раз и навсегда весьма импонировала, я лишь боялась, что моей байке не поверят. Кто знает, какие способы использует корпорация, чтобы разговорить людей? Попасть из огня в полымя будет невероятно глупо и обидно. К тому же… если он готов расстаться со мной сейчас, что помешает ему сделать это снова, но позже? Скажем, через пару лет, когда эта история позабудется.
Солнце вышло из-за туч, на мгновение осветив его шевелюру. Боюсь показаться суеверной, но это до боли походило на знамение.
Решено. Так или иначе, возвращаться сейчас очевидно не лучшее решение.
– С тобой, – закончила робкое блеяние. – Я с тобой.
Рош принял ответ с тем же безразличием. Лишь вернулся на место водителя, а я поскорее скользнула на соседнее. Машина развернулась, шурша покрышками, и мы продолжили путь.
