Текст книги "Homecoming (СИ)"
Автор книги: Ольга Аматова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
Она вернулась домой после долгого отсутствия, но "дома" не стало. Другие люди, другие порядки, другой хозяин. От него зависит, будет ли ее ребенок в безопасности. Но Марк никогда не отличался благородством. У любого его решения своя цена. 18+ 14.11
Аматова Ольга
Аматова Ольга
Homecoming (в процессе)
Ворота лязгнули. Лукас дернулся, и я успокаивающе сжала его плечо. Наш сопровождающий громко хмыкнул, но промолчал, слава господу, я не чувствовала в себе сил ссориться. Две недели изнурительного путешествия наконец закончились, и всё, о чем я мечтала, – душ и чистая постель. Последние два часа на КПП убили во мне всякое беспокойство, оставив тупое безразличие.
Жадное внимание сопровождало нас всю дорогу до дома. Я уже забыла, какими бесцеремонными могли быть местные жители. Лукас держался рядом, бросая панические взгляды по сторонам. В ритме большого города привыкаешь не обращать внимания на попутчиков и прохожих, но здесь, на частной территории с населением меньше двух сотен, любой гость из внешнего мира становился событием. Особенно, если это скандальный гость.
Мать открыла дверь с задержкой. В моем детстве она поступала так с нежданными или неприятными визитерами. Я претендовала на оба статуса.
– Здравствуй, мама. – Я опустила плечо, позволив рюкзаку соскользнуть и упасть на дощатый пол с глухим звуком. Она не шевельнула и мускулом. – Позволишь войти?
Рассчитанная заминка перед движением: что-то осталось неизменным. Подтолкнула Лукаса вперед, наклонилась за вещами, но в глазах потемнело. По ближним рядам пробежал шепоток догадок – алкоголичка, наркоманка, беременная, – и я поняла, что должна покинуть крыльцо немедленно.
В доме было прохладно и тихо, из гостиной доносился приглушенный рокот телевизора. Лукас мялся в прихожей, не зная, куда себя деть и что позволено делать. Устало помянула материнскую принципиальность. Стащила кроссовки, наступая на задники, и повела мальчика наверх, опустив этап знакомства и упреков. Незапертой оказалась одна спальня, небольшое угловое помещение, хотя в это время мать никогда не брала посетителей, а некоторые комнаты соединяла дверь – вариант для консервативной пары или родителей с детьми. Я могла бы начать разговор с этого, с причины для немилости, но предпочла оставить Лукаса и нырнуть в санузел. Горячая вода и порция шампуня смыли неприятности дня.
Спустя сорок минут мы уже спали, предварительно подтащив к двери комод. Не думала, что придется прибегнуть к проверенному средству в отчем доме, однако maman дала понять: многое изменилось за эти годы. Надо играть по правилам.
*
Лукас заворочался с рассветом. Он сучил ногами и беззвучно всхлипывал, так что я гладила его по спине, пока он не открыл глаза. Было около пяти утра: слишком рано для общего подъема. Накинула куртку спортивного костюма, кивнула мальчику на его толстовку и поманила за собой.
Холодная плитка, скрадывающая шаги, заменила старые дубовые полы с их шероховатостью и тонким скрипом. Это было в духе матери: избавиться от несовершенства, каким бы ни было оно памятным. Лукас подергал за кофту, вопросительно поднимая брови, но я покачала головой, прижав палец к губам. Мы поднялись на верхний этаж. Дверь на чердак ожидаемо оказалась заперта, но меня это никогда не останавливало, ни в двенадцать, ни сейчас.
Толкнуть створку окна, уцепиться за откос и подтянуться. По широкому карнизу до балкона с пыльными решетками. Лукас наблюдал за мной округлившимися глазами и опасливо глянул вниз, когда я махнула рукой. Тихий вздох отразил его сомнения.
Город просыпался. Почти как в любимом мультике детства, разве что никто не пел. Над трубами взвился дымок: здесь многие пользовались печами вместо газового или электрического отопления. Мама располагающе улыбалась, выслушивая рассуждения соседей о традициях и пользе вырубки сухостоя, а мужу и дочери с нескрываемым презрением говорила об отсталости этих животных.
Да, так она и говорила. Эти животные.
– Нам здесь не рады? – тихо спросил Лукас.
Я не хотела лгать. В задумчивости пропустила волосы сквозь пальцы, наслаждаясь легкостью чистых прядей.
– Никто не радуется чужакам. Если мы поведем себя правильно, сможем остаться.
– Что для этого нужно?
Я вздохнула. Если бы только у меня был ответ.
*
Когда мы спустились, девочка-подросток с темной кожей сервировала стол. Лукас робко поздоровался, но maman сочла ниже своего достоинства разговаривать с приплодом непутевой дочери, а девчушка только глянула с любопытством, на миг оторвавшись от дела. Мальчик смутился и оглянулся на меня в поисках подсказки. Указала ему на стул, чем заслужила неодобрительно поджатые губы матери.
– Итак, – уронила она, когда мы остались втроем. – Ты вернулась.
– Спасибо за приют, – ответила спокойно и вежливо. – Как твои дела?
Она сделала глоток, медленно и изящно, как полагается женщине ее возраста и статуса (и образа мыслей), после чего задала свой вопрос:
– Кто это?
Как всегда в ее обществе, на меня напало злое веселье. Я удивленно посмотрела на Лукаса, будто его присутствие стало сюрпризом.
– Мой сын, – прозвучало негласное 'разумеется'. – Лукас.
– Ты привела с собой бастарда, – холодно заметила матушка.
Я откинулась на спинку стула.
– Мы с отцом Лукаса сочетались браком, – уведомила любезно. – Теперь я ношу фамилию Адамиди.
– Это отвратительно, – скривилась она.
Вкупе с именем вышло на редкость незвучно, но уж как есть.
– Ты с этим... – мама выплюнула дальнейшее, – ...Лукасом намерена задержаться?
– Насколько позволишь, – кивнула.
Теперь строгий взгляд прошил насквозь меня.
– Ты должна понимать свое положение, – сказала она ненавистным нотационным тоном. – Твое пребывание на территории клана полностью зависит от решения альфы.
– Выгонишь меня, если будет недоволен? – уточнила, скрывая ярость.
– Без промедлений.
*
– У тебя с альфой конфликт? – полюбопытствовал Лукас на пути к нужному дому.
– Давний и кровавый.
– Не переживай, – попытался утешить мальчик. – Мы хорошо отдохнули. Если раздобудем немного еды, сможем отправиться дальше. Возможно, те дикие племена – ты рассказывала, помнишь? – примут нас.
Я подавила тяжелый вздох. Еще несколько штатов автостопом с питанием урывками и сном не всегда под крышей мы не переживем. Нам нужно это место. Безопасность, которое оно предоставит. Регулярный прием пищи, полноценный сон, тепло, медицинское обслуживание... Если ради всего этого придется броситься Марку в ноги, перетерплю. Ублюдку всегда доставляло удовольствие унижать других, подчеркивая свое превосходство, а моя гордость похоронена за сотни миль отсюда.
Дом альфы стоял у самой кромки леса. В отличие от отца Марк предпочел устроиться на окраине – довольно странно для человека, жадного до внимания. Я не хотела брать с собой Лукаса, но оставить его без присмотра...
– Слушай. – Села на корточки, чтобы не нависать над ним. – Я поговорю с ним наедине, хорошо? Не спорь, – добавила строже. – Пожалуйста, подожди на веранде. И еще. Не прислушивайся к нашему разговору, ладно?
– Ладно, – согласился он нехотя.
Выпрямившись, потрепала вихрастые пряди. Невысокий рост, худоба и робость не мешали ему заботиться обо мне со всем усердием. Этот мальчик значил для меня больше, чем все, кого я когда-либо знала. Ради его защиты я пойду на многое.
Постучала из вежливости, хотя мужчина не мог не знать о нашем приближении. Вошла внутрь. Большая комната казалась очень светлой из-за нескольких окон, но сразу за ней царила темнота. Глазам было сложно привыкнуть к недостатку освещения, так что продвигалась медленно, на ощупь. Никто не откликнулся, когда я позвала, но где-то наверху почудилось движение. Так похоже на Марка: продемонстрировать свою власть и одновременно мелочность, вынудив искать его в незнакомом месте.
На втором этаже атаковала смесь запахов. Что-то ароматическое, хвойные и пряные нотки. Откуда-то сильно пахнуло апельсинами, и я чихнула. С детства так реагирую на цитрусовые, аллергия от одного вида. Поскорее прошла коридор, ругая про себя планировку. Если бы не обстоятельства, оценила бы резные элементы и уклон в естественность, обилие дерева и редкие мазки краски.
Помедлила перед последним рубежом. Он был там, я знала. Взялась за ручку и отчего-то разволновалась. В чем дело? Боюсь встречи? Или это предвкушение? Когда-то он был темноволосым поджарым юнцом с наглой манерой речи, похотливыми глазами и слишком сильными руками. Я ставила рекорды по скорости, убегая от него. А если попадалась в безлюдном месте, терпела грубые ладони на своем теле и пошлые слова. Он разрушил мое детство, и я не могла позволить ему снова разрушить мою жизнь.
Нам нужна передышка. От его решения зависит, получим ли мы ее.
Набрала воздуха в грудь и толкнула дверь.
Я попала в рабочий кабинет: прямые линии, сдержанные темные тона, новейшие технологии. Вмурованный в стену аквариум заворожил на долгое мгновение, глаза пытались уследить за десятками разноцветных рыбок. Досадливо тряхнула головой, понимая, что попалась на древний как мир трюк по отвлечению внимания. Сосредоточилась на фигуре в дальнем углу. Зашторенное окно окутало ее сумерками, размыло детали, но не сумело скрыть внушительный разворот плеч и излучаемую уверенность. Он шагнул вперед, и я отпрянула – глупый инстинктивный порыв при виде опасного хищника.
Моя наивная вера в собственные силы опиралась на образ прошлого. Я готовилась к борьбе, подыскивала доводы и строила мысленные диалоги. Эти наработки могли отправить в мусорную корзину немедленно. Он изменился. Время оставило шрамы на нас обоих.
Марк никогда не был субтильным, но сейчас его тело превратилось в орудие. Резкие черты лица и замораживающий взгляд выдавали смертельно опасного противника, а бугрящиеся мускулы не оставляли заблуждений о шансе победить. Он подавлял даже на расстоянии, а вблизи возвышался бы на целую голову. Физическое и ментальное превосходство – вот что он являл собой. Человек, которому не откажешь. Чей приказ выполнишь без вопросов и сомнений. Истинный альфа.
Сознание прояснилось. Он был вожаком моей стаи. Щенячий трепет объясним цепочкой химических реакций.
– Здравствуй, Марк, – сказала я медленно, но твердо.
– Здравствуй, Адалина.
Вкрадчивый голос защекотал нервы, я поежилась. Полное имя резануло слух. Андреас находил выдумку родителей слишком громоздкой, вычурной, и для удобства называл меня Линой. Я возненавидела эту собачью кличку.
– Просто Ада, пожалуйста.
– Очень хорошо, – вымолвил он. – Ада. Что привело тебя ко мне?
– Я... – Внезапно заробела. Глупо, так глупо стоять перед ним, не в силах связать двух слов! – Мы бы хотели задержаться здесь... на какое-то время. Ты позволишь?
– Мы?
От этого небрежного уточнения испытала спасительную злость. Скрестила руки на груди:
– Так тебе не доложили, что я прибыла не одна? Мы заполнили кучу бумажек на входе, между прочим. Разве их нет на твоем столе?
– Я не интересуюсь каждым гостем, – обманчиво мягко произнес Марк. Интонация подразумевала, что лимит дерзости исчерпан. – Итак.
– Со мной четырнадцатилетний мальчик, – уступила я. – Мой сын. Лукас.
Могу поклясться, его взгляд скользнул вниз. Хотя он не мог увидеть следы растяжек – на мне два слоя одежды, – стало неприятно. И жутковато.
– Ты привела ко мне ребенка от другого мужчины?
– Я вернулась домой, – выделила последнее слово. – Так почему бы тебе не подписать разрешение, чтобы моя мать смирилась с долгим визитом?
– Нет.
Показалось, я оглохла. Звуки покинули комнату на секунду и обрушились со всем усердием. Я прошептала:
– Что?
– Я не позволю вам остаться, – любезно повторил он. Взял со стола телефон и двинулся к выходу. – Ты знаешь правила. Двадцать четыре часа на чужой территории. Если не успеете убраться, будете выброшены.
– Стой.
Он проигнорировал мой оклик и просьбу выслушать, так что я крутанулась на пятках и вцепилась в его руку, удержав перед самой дверью. Марк глянул так, что душа ушла в пятки, а сердце пропустило удар, но мозг продолжал работать без сбоев.
– Назови свои условия.
– Тебе нечем платить, – усмехнулся он, наклоняясь. Уверена, я побледнела, сравнив наши весовые категории. – Убирайся. Ты и твой выродок.
Я метнулась к нему раньше, чем смогла рационально мыслить. Он попал в больное место, оскорбил Лукаса, и это было много хуже и непростительнее, чем уколы матери за утренним чаем. Надавила большими пальцами на бьющиеся жилки, считывая сердцебиение сквозь тонкий ворот его водолазки, понимая частью сознания, что не успею причинить вред.
Он не колебался. Так же, как инстинкт матери заставил мстить обидчику, его рефлексы приказали одним коротким ударом выбить из меня дыхание и повалить. Должно быть, он сдержал силу, потому что я кашляла и хрипло втягивала драгоценный воздух, стоя на коленях перед ним, но не харкала кровью на пороге смерти.
Пальцы сжались на моем подбородке и рывком подняли голову. Слезы смазали видимость, однако не заметить его гнев было сложно.
– Я мог убить тебя, идиотка, – прорычал он, сильнее притягивая мое лицо. Уперлась пятками, чтобы не быть удушенной.
Марк отбросил меня и брезгливо вытер руку влажной салфеткой. Я заметила специальный бокс для них еще до начала разговора и мимолетно удивилась: зачем держать такую вещь у самой двери? Очевидно, для подобных ситуаций.
– Назови. Цену, – проскрежетала я.
Щелчок замка прозвучал выстрелом. Подняла глаза, не спеша убираться с пола, и увидела, как Марк расстегивает пуговицу на брюках. Замотала головой.
– Что такое, Адалина? – насмешливо спросил Марк, освобождая член. – Ты на коленях и просишь о милости. Муж не научил тебя делать это правильно?
Я должна была ожидать чего-то подобного – да что там, ожидала. Он ясно выказывал намерение трахнуть меня еще годы и годы назад. Мужчины хорошо помнят женщин, которые им отказали. Возможно, в нем говорил неудовлетворенный подросток, и исполнение детской мечты могло перевести наш разговор в конструктивное русло.
Потерла ладонь о штаны, стирая лишнюю пыль, и несмело обхватила ствол. По правде, Андреас уделял минету не так много времени, у него были свои пристрастия. Я знала, что должна широко открыть рот и заглотить поглубже, обманув рвотный рефлекс, а рукой придержать яички, но то в разгар любовной игры, когда участники точно уверены в своих желаниях. Марк смотрел так, словно я могла отказаться. Или должна была. Или он просто принял бы любую развязку событий, с равным успехом самоутвердившись за мой счет или отправив прочь. Чтобы решиться, я перестала искать ответ в его лице, сосредоточившись на том, что передо мной.
Губами обхватила головку. Вобрала больше, ощущая, как твердеет член, вернулась назад и провела влажную дорожку по всей длине. Чередовала простые движения: лизнуть, погрузить в себя, с каждым разом всё глубже, отстраниться. Поймав ритм, ускорилась, имитируя половой акт. Он прервал последовательность, вцепившись в мои волосы и насадив на себя. Гортань неохотно приняла вторжение, я старалась думать о приятном, чтобы отвлечь мозг от происходящего.
В заданном им темпе нашлось что-то мистическое, некое сочетание беззащитности и доминирования. Я не могла помешать ему двигаться, прервать эту пародию на ласки, но могла сжать челюсть и причинить ему немыслимую боль. Или нарочито не попадать в такт, чтобы вместо мелодии страсти звучали несинхронные аккорды. Однако я позволяла ему, а он нуждался в моем позволении. И это сделало акт принуждения своего рода компромиссом.
Марк избавил от необходимости глотать сперму, хотя одежду я запачкала. Требовательно вытянула руку, когда он достал себе салфеток. Теория об их расположении только что обрела новые краски.
– Три дня, – хрипло объявил мужчина. Тяжелое дыхание еще не успокоилось, но голос был ровный. – Вы покинете территорию во вторник утром.
– Нет.
Я вскочила, бросая использованные салфетки на ковер. Разница в комплекции после пережитого перестала действовать угнетающе, так что вытянулась, чтобы стать повыше, и уставилась на него агрессивно.
– Месяц.
– Не забывайся, – рыкнул. – Твой неумелый отсос заслуживает отсрочку в несколько часов, а не дней!
– Мой неумелый... – захлебнулась негодованием. – Будто я не слышала твои стоны!
– Это физиология, – бросил Марк снисходительно. – Пока не услышишь вой, не говори, что умеешь обращаться с мужчиной.
Что?..
Дала себе задание поразмыслить над его заявлением позже.
– Ты кончил за сколько? – швырнула ему свой козырь. – Минут пять?
Он больно схватил за предплечья, но я продолжала:
– Мне нужен месяц. Если один минет стоит три дня, отлично. Десять раз за тридцать дней. Простая математика.
– Тебе это нужно больше, чем мне, – расслабился Марк, угадав мое слабое место. Раздосадовано закусила губу. – Хорошо. Ты сумела заинтриговать меня. Скажешь, от кого вы тут прячетесь? Нет? Я всё равно узнаю, – пообещал ласково.
Упрямо вскинула подбородок. Как знакома эта самоуверенность.
– А пока согласен на месяц. Ты будешь приходить сюда каждые два дня и делать всё, что я пожелаю. Всё, Аделина, – подчеркнул он. – И будь уверена, я поимею каждый дюйм твоего тела.
Но не затронет душу.
– Идет.
*
– Ты недоговариваешь, – проницательно заметил Лукас. – На какую именно работу он тебя нанял? Почему кто-то другой не может ее выполнить?
Порыв ветра атаковал голые руки. Куртку пришлось снять и вывернуть, чтобы скрыть подозрительные пятна. Я обвязала ее вокруг бедер и сделала вид, что мне стало жарко.
– Наверняка может, – хмыкнула. – Это дело принципа. Марку доставит моральное удовольствие тот факт, что я вынуждена плясать под его дудку.
– Если он будет доставать тебя...
– Я справлюсь, – перебила его и примирительно улыбнулась. – Обещаю, что не стану терпеть плохое обращение. У нас впереди целый день. Чем хочешь заняться?
– Посмотреть телевизор, – признался мальчик. – Помнишь то кино про супергероев?
– В доме наверняка есть кабельное, – ободряюще подмигнула.
Подросткам свойственна угловатость, но худоба Лукаса имела голодное происхождение и позволяла пересчитать все ребра и позвонки. Я с ужасом думала о состоянии его здоровья и в первую очередь хотела отправить к врачу, но нужны были деньги. В нашем патриархальном обществе, не заметившем избирательную реформу и модное движение феминисток, женщине нелегко найти работу. Мужчины дежурят вахтами, их жены и дети ведут натуральное хозяйство. Магазины на пересчет, никакой конкуренции. Ближайший город в часе езды. Единственный шанс заработать – выход в сеть, и я рассчитывала на интернет. Робкую надежду вызывал еще счет в местном банке, открытый родителями на мое десятилетие, однако его состояние неизвестно.
Проводила Лукаса в гостиную, пока maman без тени эмоций читала разрешение, предварительно вооружившись лупой. Когда я вошла, она как раз отложила лист бумаги.
– Он всё-таки согласился.
В том, как она сказала это, чудилась подоплека. Я проигнорировала намек и сдержанно произнесла:
– Мы не обременим тебя. Я возмещу расходы на содержание через некоторое время.
– Ты опозорила его перед всем кланом, сбежав с чужаком, – продолжила она, будто не слыша. – Вернулась с сыном. Но он согласился.
– Не из альтруистических соображений, – съязвила я, не удержавшись. – Мы заключили сделку.
– Вижу.
Мама скользнула взглядом по куртке на моих бедрах, и я чертыхнулась про себя. Как можно было забыть про ее острый нюх и чутье на тайны?
– Это мое дело, – отрезала я. – Ты не расскажешь никому, если не хочешь проблем от альфы. И ты под пытками не признаешься Лукасу, если я хоть немного тебе дорога.
– Рассказать, что моя дочь шлюха? Об этом и так знает слишком много людей. – Она рывком, совсем неизящно, встала. Взяла апельсин и нож, сосредоточилась на его очистке. – Сердце отца не выдержало злословия.
– Сердце отца не выдержало рак, – перебила я и тщетно призвала себя успокоиться. – Я отправила тебе письмо с соболезнованиями. Оно вернулось.
– Десять писем за четырнадцать лет, – ядовито сказала мама. – Во столько ты оценила привязанность к семье.
– Каждое из них я получила обратно!
Не в силах усидеть на месте, вскочила. Ногти впивались в ладонь, но эта боль не отрезвляла. Мне не нужен был скандал, бесполезное сотрясение воздуха, и Лукас близко, мог услышать, только от претензий матери внутри всё переворачивалось. Я была жертвой ситуации. Я пострадала от их амбиций и нежелания слушать. Я оставила родной клан в юном возрасте, доверившись незнакомцу, и провела годы в аду. А мои робкие попытки помириться и мольбы о помощи ни разу не дошли до адресата.
Не стоило нам разговаривать. Эта рана кровоточила и без соли ее слов.
– Ты подвела нас, – сказала maman, не догадываясь, как близка я к срыву. – Нельзя было пройти по улице, чтобы не услышать шепотки и не увидеть жадные глаза. Столько лживого сочувствия вылилось на нас после твоей выходки!
'Выходки, – горько подумала я. – Вот что это для них. Очередной сумасбродный поступок непутевой дочери'.
– Маркус стал объектом насмешек. Его авторитет пошатнулся, и мы оказались на грани смуты, поскольку люди перестали видеть в нем лидера. Его отец вынужден был управлять городом на пять лет дольше положенного, и это свело его в могилу!
Я никогда не любила прежнего главу. Достаточно упомянуть, что воспитанием Марка занимался он, чтобы получить представление о его личности. Но родители боготворили власть, какой бы развращенной и несправедливой она ни была.
– Маркусу бросали вызов снова и снова, доказывая его несостоятельность как управленца. Ничего удивительного, если мальчик решил отыграться.
Я прикрыла глаза. Отлично. Она готова оправдать любой его поступок, даже такой омерзительный. Похоже на любимую мамочку.
– Альфа всегда прав, – иронично повторила самую частую присказку родителей.
– Да, Адалина. – Она оторвалась от измельченного фрукта, глянула остро. – Тебе не хватало ума осознать эту истину тогда, но теперь ты должна понять. Веди себя правильно, чтобы не вызвать гнев Маркуса. Помни, кто он и какими ресурсами располагает. Не забывай, кто ты.
И словно прочитав мои мысли, добавила:
– Никто.
*
Лукас заснул, неудобно притулившись на диване. Я едва прикоснулась к маленькой подушке, чтобы переложить его голову, как мальчик крупно вздрогнул и попытался сесть рывком. Только услышав мой голос, он расслабился и послушно поменял положение.
– Я ненадолго отойду, – прошептала ему. – Ты здесь в безопасности.
Чмокнула в макушку, поднялась, плохо контролируя лицо. Окаменела, заметив в дверном проеме мать. Как долго она там стояла и сколько успела услышать?
– Мальчика били? – прямо спросила мама.
Я мотнула головой и перевела тему:
– Дойду до банка. Если Лукас потеряет меня, скажи, что я улажу кое-какие дела и вернусь. И, пожалуйста, мама, прояви чуткость.
– Чуткость к подкидышу другой стаи? -подняла она тонкие брови.
Проглотила рвущуюся грубость. Развернулась на пятках и вылетела из дома.
Процесс привязки счета к карте American Express затянулся. Подтверждение личности, заполнение десятка бумаг, каждую из которых девушка-консультант советовала прочесть (будто это не типовая форма, в которую при всем моем желании никто не внесет изменения), лишние разъяснения о сути процедуры. Местные нечасто пользовали услугами псевдо-банка – официального статуса контора не имела, обслуживала только местных и выступала представителем в контактах с внешними финансовыми организациями, – так что юной блондинке при полном параде элементарно хотелось показать себя и блеснуть знаниями. Я терпеливо пропускала мимо поток слов, полагая, что проще дать ей выговориться.
Уже под конец девица громко ойкнула.
– Вы же та самая! – выдохнула она. Глаза внезапно заблестели волнением. – Вы бросили нашего альфу!
Сначала я растерялась, а затем исполнилась веселья. Подумать только, какими домыслами и выдумками обросла история моего побега! Роковая красотка с холодным сердцем и страдающий наследник – звучит как сюжет мелодрамы.
Склонилась над стойкой, чтобы оказаться поближе.
– Вы видели альфу? – спросила вкрадчиво. – Эти руки, плечи, задница...
Она смущенно зарозовела, но кивнула.
– Разве смогла бы я ему отказать? – подмигнула и поспешила откланяться.
Еще одним пунктом в списке было посещение школы. Расположение двухэтажного здания не изменилось, разве что обновили краску и табличку. Внутри прибавилось зелени и появились ковры. Я постучала в учительскую и вошла. За столом сидела девушка моего возраста в длинном вязаном кардигане и очках, с забранными в пышный хвост волосами и длинными замысловатыми сережками – эти приметы вызвали целый ворох ассоциаций. Я знала, кто это, еще до того, как она подняла голову и посмотрела на меня немного расфокусированным взглядом.
– Чем помогу помо...
Она замолчала на полуслове, поправила очки и глянула хищно, цепко.
– Адалина?
– Здравствуй, Анна, – кивнула спокойно. – Вижу, твоя мечта работать с детьми осуществилась.
– Да, – согласилась девушка. Поднялась. – Что привело тебя сюда?
– Я приехала с сыном, – подхватила деловой тон. – Мы останемся на ближайший месяц. Я бы хотела, чтобы он посещал занятия в этот период.
Анна нахмурилась, как делала всегда, погружаясь в размышления.
– Сколько ему лет?
– Четырнадцать. – Остановилась, подбирая слова. Она молча ждала, уловив мои сомнения. – У него не было возможности ходить в школу... на постоянной основе. Я не уверена, что он потянет программу сверстников. Однако он хорошо ладит с детьми, и если бы ему разрешили заниматься с младшими учениками...
– В этом нет проблемы, – заверила Анна. – Приводи его на собеседование. Мы можем составить индивидуальное расписание с учетом его подготовки или записать в наиболее подходящую группу.
– Спасибо, – улыбнулась я с облегчением. – Мы подойдем завтра.
*
Лукаса встревожила идея оказаться в незнакомом коллективе. Я как могла утешила его, объяснила значение социализации и умения находить общий язык с разными людьми, но сама тоже переживала. Лукас из тех, кто долго терпит, а потом дает жесткий отпор, на грани с жестокостью. Я испытывала обоснованные сомнения в своей воспитательной стратегии и хотела обеспечить ему здоровую окружающую среду – жилье, карманные деньги, друзей, авторитетных взрослых и уверенность в завтрашнем дне. Вместо этого мы вынуждены полагаться на слово альфы и зависимость maman от общественного мнения.
Анна проявила высокий профессионализм и долю участия, обеспечив Лукаса комфортными условиями для беседы. Я ждала снаружи, нервно комкая ткань юбки, пока в кабинет заходили педагоги разных направлений. Когда меня пригласили, первым делом осмотрела Лукаса. Он выглядел напряженным, но не более обычного.
Результаты меня не удивили: по некоторым предметам мальчик опережал ровесников, по другим сильно отставал. Анна вела себя безукоризненно, объясняя ему преимущества и сложности занятий с разными возрастными группами. Лукас сосредоточенно слушал.
– Я могу попробовать, – неуверенно сказал он, отвлекаясь на меня в поисках поддержки.
Серьезно кивнула, одобряя его решение. Анна наблюдала за нами, делая определенные выводы, которые в конечном счете могли привести к неприятным последствиям, и это следовало учесть. Лукас не склонен доверять малознакомым людям, но может обмолвиться об отце или нашей жизни в той стае одноклассникам.
– Расписание будет готово к завтрашнему дню, – пообещала Анна. – Хочешь познакомиться с кем-нибудь уже сегодня?
Мальчик глянул вопросительно.
– Ты подождешь?
– Конечно, дорогой. – Покачала чехлом с ноутбуком. – Обещаю не скучать слишком сильно.
Анна отвела Лукаса к ребятам помладше и проследила, чтобы его вовлекли в разговор. Выйдя из кабинета, задержалась рядом со мной, у стены напротив двери.
– Мальчик адаптируется, – заверила она. – Он немного скован, но это нормальная реакция на внешний раздражитель. Однако я рекомендую не сдергивать его по истечении месяца. Это может негативно отразиться на социальной открытости.
– Это зависит не от меня, – бросила мельком. – Я не спешу уезжать.
– В отличие от прошлого раза.
Пришлось всё-таки посмотреть на нее.
– Ты имеешь в виду что-то конкретное?
– Так торопилась, что даже не попрощалась. – Она поджала губы. – Я полагала, друзья значат для тебя чуть больше.
– Я ухватилась за шанс убраться отсюда руками и ногами, – сказала ровно. – Если это причинило кому-то боль, мне жаль.
Анна ничего не ответила. Да и я не стремилась заново переживать ту историю. К прошлому нет возврата. А будь иначе, не уверена, что воспользовалась бы возможностью.
*
День клонился к закату, когда раздался телефонный звонок. Ничего странного в этом не было, мама держала одну из двух мини-гостиниц в городе, однако после приветствия и секундной тишины она позвала меня. Глаза Лукаса испуганно округлились, ложка, которой он только что с довольным видом черпал варенье, звякнула о тарелку. Я коснулась его плеча и вышла в холл, старательно сохраняя равнодушный вид. Ладони вспотели, пришлось незаметно провести по штанам.
– Слушаю.
– Где тебя носит? – недовольно рыкнул голос. – Немедленно ко мне!
Раздались гудки. Я отняла трубку и посмотрела недоуменно, колеблясь между облегчением и злостью. Мать посмотрела со значением.
– Ты ведешь себя неразумно, – укорила она.
Я оставила без внимания ее заявление и вернулась на кухню. Покачала головой. Лукас громко отхлебнул чай, maman поморщилась, он вжал голову в плечи. Как объяснить ребенку, что соответствовать завышенным требованиям матери невозможно физически?
В сумерках выскользнула из дома. Городок словно вымер: ни круглосуточных продуктовых лавок, ни шумных торговых центров, фонари вдоль основных улиц. Темнота играла на руку, скрывая меня от чужих глаз. Быстро преодолела расстояние до окраины, толкнула дверь. Сняла обувь и щелкнула переходником. Выключила. Шторы на огромных окнах парадной комнаты не были задвинуты, я бы оказалась словно на ладони у любого прохожего.
Марк встретил наверху. Судя по влажным следам на майке и полотенцу на шее, он тренировался. Смерил меня яростным взглядом.
– Ты опоздала, – процедил сквозь зубы.
– Мы не договаривались о времени, – отбрила претензию, сдерживая порыв скрестить руки на груди. Нельзя показывать страх.
Мужчина шагнул ближе.
– Я говорю, ты подчиняешься, – сказал с глухим рыком. – Еще раз ослушаешься, вылетишь с моей территории.
– Шантаж, – протянула саркастически. – В чем твоя проблема, Маркус? Девушки не дают добровольно?
Я моментально пожалела о вылетевших словах, ругая себя за детские подначки. Что со мной такое? Словно не было четырнадцати лет, и я не повзрослела! Присутствие Марка влияло на меня губительно, возвращая во времена нашей юности, когда от него еще ничего не зависело, а я отвечала только за себя.
