Автор книги: Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
The smile that you gave me
Ты дарил мне улыбку
Even when you felt like dying
Даже когда тебе хотелось умереть
We fall apart as it gets dark
Мы теряем самообладание с наступлением сумерек
Она чувствовала себя паршиво каждой клеточкой своего тела. Ненавидела себя за эту неуверенность, которую пыталась скрыть за шутками, за чувство вины, которое медленно, но верно съедало ее мозг чайной ложечкой. Ей было стыдно за то, что в ее голове иногда мелькали мысли о том, что она совершает огромную ошибку.
Римус — самый светлый и надежный человек в ее жизни, в которого она без памяти влюбилась год назад. Он всегда поступал по совести, никогда не делал что-то ради своей выгоды, часто помогал другим и не судил человека за ошибки. Добрый, чуткий и заботливый — он покорил ее сердце тут же, стоило ей узнать его немного поближе. Он был для неё тем самым принцем из магловских сказок, которые ей читала перед сном бабушка. Она так отчаянно хотела быть с ним, что это стало для неё первостепенной миссией, заветной мечтой, к которой девушка очень упорно шла.
И вот, спустя полгода душевных смятений, Римус сдался, оставляя позади свои предрассудки и опасения. Позволил ей войти в свою жизнь, одаряя ее своей любовью и заботой, которой она грезила столько времени. Едва не потеряв девушку после страшного проклятия Беллатрисы, он сделал ей предложение, чтобы провести с ней остаток своей жизни, и, казалось бы, на этом моменте сказки заканчиваются, что, впрочем, случилось и с Нимфадорой Тонкс.
Только если в книжках все заканчивается на счастливой ноте, в ее сказке все пошло совсем иначе.
Первым звоночком стало то, что Римус проводил с ней все свободное время, не давая побыть в одиночестве ни часу. Сначала это казалось милым, но потом Дора стала придумывать тысячу и одну отмазку, чтобы отлучиться куда-нибудь. Она очень ценила уединение, наслаждаясь тишиной и свободным полетом мыслей в голове, который никто не сбивал. Ей стыдно было сказать ему напрямую, чтобы он давал ей время отдохнуть, потому что он стремился провести каждую минуту рядом с ней. А ей от этого хотелось лезть на стену.
Самое страшное было то, что Дора боялась в этом кому-нибудь признаться, словно она была какой-то дефективной и имела неверные взгляды на жизнь. И от этого становилось только хуже, ведь ей хотелось быть нормальной, коей она не являлась с самого детства.
Она словно была искусственной.
Конечно, какая может быть нормальная жизнь у той, которая может принимать любой облик? Волосы чуть ярче, нос потоньше, губы попухлее, а глаза повыразительнее. Привыкшая подстраиваться внешне под стандарты красоты, она не успевала меняться под других характером и привычками, чтобы быть удобной для всех. Чтобы быть приятной не только снаружи, но и внутри.
Так было и с Римусом. Он ожидал от неё такой же зависимости друг от друга, когда ей иногда хотелось побыть одной. А ведь это только начало, что самое страшное. Да, сейчас он практически не уходил из Редроуза, имея за спиной скромную квартиру на окраине Лондона, в которую мог всегда вернуться. Но ведь потом, когда они поженятся, она не сможет вот так запросто придумать повод, чтобы исчезнуть на сутки.
Это все копилось в ней с апреля и нашло выход лишь в середине июня, когда уже не то, что глаз дёргался, ее начинало полностью трясти, в первую очередь из-за своей трусости и стыда быть непонятой. Впрочем, ничего другого ожидать и не стоило, ведь когда что-то очень долго копится, в будущем происходит взрыв.
Так и произошло. Нервы не выдержали постоянное присутствие другого человека, и Дора сорвалась, подрывая хрупкие отношения с Римусом. Она доступно объяснила ему, что ей нужно больше личного пространства, но он воспринял это иначе. Ему стало обидно из-за того, что девушка хочет отдалиться от него за несколько недель до свадьбы, поэтому ушёл, хлопнув дверью напоследок.
И она, наконец, осталась одна.
Что самое странное было в этой ситуации, Нимфадора не чувствовала угрызений совести из-за этого, а, наконец, вдохнула воздух полной грудью, ощущая пленительную свободу. Но все это длилось всего несколько часов, и ближе к полудню ее накрыло чувство стыда за то, что она все испортила.
Она тут же написала об этом своей единственной подруге, которая всегда понимала и не осуждала ее, попросив о встрече, чтобы высказаться и поплакаться. Единственной загвоздкой в этом всем было то, что для Амелии сейчас было невозможным покинуть Хогвартс, как она часто делала это раньше, но об этом Дора вспомнила лишь после того, как отправила письмо.
Она осталась одна, о чем мечтала уже очень давно, но так и не почувствовала радости. На душе скребли кошки, не давая вкусить свободу, поэтому она заперлась в своей комнате, бестолково уставившись на улицу за окном, где кипела жизнь.
Ближе к четырём вечера в ее комнату кто-то ненавязчиво постучал, и Дора нерешительно замерла, с разочарованием думая о том, что это вернулся Римус. Она совсем не хотела сейчас выяснять отношения с ним и оправдывать себя за сказанные слова, поэтому продолжала сидеть на подоконнике, игнорируя стук.
— Тонкс, ты там живая? — послышался взволнованным голос Сириуса, и девушка невольно выдохнула с облегчением. Она спрыгнула с подоконника и подошла к двери, открывая ее нараспашку.
— Что? — с лёгким раздражением в голосе спросила она, облокачиваясь на косяк.
— Когда вернётся Лунатик? — поинтересовался он, отмечая то, что девушка была непривычно расстроенной.
— Он не вернётся, — она пожала плечами и глубоко вздохнула, озвучивая страшную правду. — По крайней мере сегодня его точно не будет.
— Что-то произошло? — осторожно спросил Сириус, выгибая одну бровь дугой.
— Я облажалась.
— Хочешь об этом поговорить? — предложил он.
— Я рассчитывала поговорить об этом с Амелией, но, мне кажется, она не сможет вырваться сегодня из Хогвартса, — Дора склонила голову на бок и прикрыла глаза, чувствуя, что ей нужно кому-нибудь выговориться, а Сириус был не худшим вариантом.
— Так в чем дело? Пойдём, я умею слушать не хуже, чем она. И, в отличии от неё, я не стану пол вечера обсуждать Снейпа, — усмехнулся он, вытягивая ее за руку из комнаты. — Пойдём, Тонкс, старина Сириус и огневиски творят необычайные чудеса!
Дора невольно улыбнулась, ещё не зная, к чему это может привести.
Они спустились на первый этаж, и пока Дора выбирала фильм на вечер, Сириус организовывал аперитив. Девушка села на диван, поджав под себя ноги и стала переключать каналы на телевизоре в поиске чего-нибудь достойного. Конечно, она понимала, что фильм сейчас будет играть совсем не главную роль, но она уже очень привыкла к фоновому звуку, на который иногда можно отвлечься.
— Может лучше вина? — спросила Дора, увидев, как Сириус левитирует бутылку огневиски, два стакана и тарелку с нарезанными овощами.
— Поверь, когда у тебя проблемы в отношениях — огневиски лучший психолог и советчик, — хмыкнул Сириус, выставляя все на журнальный столик.
— И это мне говорит человек, который абсолютно не знает, что такое проблемы в отношениях! — фыркнула Дора, с сомнением поглядывая на то, как он разливает огневиски по стаканам.
— Так в этом и дело, смекаешь? — Сириус весело подмигнул ей, от чего она улыбнулась и покачала головой. Только вот девушка не могла видеть, что за внешним спокойствием скрывалась настоящая буря эмоций.
— Если я завтра не встану к восьми на работу, то тебе мало не покажется! — усмехнулась девушка, взяв в руку стакан с огневиски. — За что первый тост?
— За Римуса, ведь это его вискарь, — он пожал плечами и состроил виноватое лицо, но в его глазах плясали чертята.
— Воришка!
Всего одно упоминание ее жениха тут же подпортило ей настроение, которое только что начало появляться. И Сириус, конечно же, заметил эту перемену в ней, тут же пожалев о своих словах.
— У тебя не бывает такого, что ты хочешь отстраниться ото всех и побыть наедине с собой? — начала Дора, поднимая волнующую ее тему.
— Да, и это абсолютно нормально, я считаю, — он в недоумении поднял одну бровь. — Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что Римус считает ненормальным то, что я иногда хочу отдохнуть от него, — она сделала большой глоток огневиски и поморщилась от горечи, опалившей горло.
— И из-за этого вы поругались? — Сириус от души фыркнул и пригубил стакан. — Это ты назвала «облажалась»?
— Просто дело в том, что он хочет проводить со мной все свободное время, а я… мне нужно другое.
— И что же тебе нужно? — его серые глаза с интересом всматривались в ее лицо, будто пытаясь просканировать самые сокровенные мысли, которыми она редко с кем-либо делилась.
— Я не знаю, — Дора опустила взгляд в пол, не выдерживая напора Сириуса, который сегодня был на удивление серьезным. — Иногда мне кажется, что Амелия была права в том, что мы поспешили со свадьбой. Просто если я сейчас уже чувствую себя загнанной в угол, что же будет после того, как мы поженимся?
— Разве ты не этого хотела? — вкрадчиво спросил Сириус, залпом допивая остатки огневиски, и Дора, чтобы немного оттянуть момент, последовала его примеру, закашлявшись на последнем глотке.
— Херня какая-то, лучше бы я вино пила, — она сморщила лицо и нагнулась вперёд, чтобы поставить пустой стакан на стол, случайно задевая своей ногой Сириуса.
— Теперь уже поздно, нельзя понижать градус, — он по-простецки пожал плечами и усмехнулся. — И не съезжай с темы. Тонкс, я прекрасно помню, как ты хотела быть с ним, без конца топтала свою гордость, бегала за ним. Что изменилось с того времени? Мне казалось, что раньше у вас не было проблем с тем, что вы вместе проводите все время.
Она тяжело вздохнула и прикрыла глаза, не зная, что ответить на это, ведь Сириус был прав по всем пунктам. Раньше ей и вправду не требовалось время, чтобы отдохнуть от Римуса. Она наоборот — использовала все свободное время, чтобы побыть с ним. Теперь же Дора невольно радовалась тем моментам, когда уходила на работу, зная, что сможет провести какое-то время наедине с собой.
— Я не знаю, что изменилось, — глухо ответила девушка, наблюдая за тем, как Сириус разливает в стаканы новую порцию огневиски. Она взяла с тарелки длинный ломтик красного перца и отправила его в рот, похрустывая им.
— А что ты знаешь? — терпеливо спросил Сириус, протягивая ей стакан и чувствуя тепло кончиков ее пальцев после мимолетного соприкосновения рук.
— В последнее время мне кажется, что я уже ничего не знаю, — девушка грустно улыбнулась и сделала несколько щедрых глотков из стакана, плотно зажмурив глаза. — Я сомневаюсь, что со временем все вновь наладится, и мне захочется постоянно видеть его. Понимаешь?
— Не совсем, — ответил Сириус. — Видишь ли, я никогда не был в таких отношениях, чтобы понять. Но я могу поверить тебе на слово, — он усмехнулся, откидываясь на спинку дивана, из-за чего они теперь оказались плечом к плечу. — Я не выдержал бы постоянное присутствие человека рядом с собой, как сильно бы я его не любил. Думаю, такие отношения не продлились бы долго.
Дора легко улыбнулась ему, радуясь тому, что ее хоть кто-то понимает.
— Предлагаю второй тост за то, чтобы никому не приходилось жертвовать собой в отношениях, — сказал Сириус, со звоном чокаясь своим стаканом со стаканом девушки.
— В отношениях без жертв никуда, — ответила она, после того, как сделала несколько глотков.
— Чем ты жертвуешь ещё в отношениях с Римусом? — поинтересовался он, склонив голову на бок и просверлив девушку непривычно серьезным взглядом. — Помимо того, что ты никогда не сможешь прогуляться с ним под полной луной.
Дора усмехнулась, повернула голову в его сторону и поджала губы, думая о том, стоит ли делиться всеми проблемами с лучшим другом своего жениха. Да, Сириус также был и ее другом, но она невольно чувствовала себя предательницей лишь за то, что жалуется ему на Римуса. Девушка понимала, что он никогда не расскажет ему об этом, поэтому и решилась пойти на откровения до конца.
— Я постоянно чувствую себя виноватой, — неуверенно начала она и уткнулась взглядом в стакан, который крепко держала дрожащими от накатывающих эмоций пальцами. — За то, что мне иногда хочется какой-нибудь движухи, а он — посидеть дома перед телевизором. За то, что я бываю слишком импульсивной.
Она сморгнула слезы, стоящие в глазах, и они тут же блестящими дорожками скатились по ее щекам, капая на домашнюю футболку. Ей было сложно признаваться в этом кому-то, ведь она до последнего старалась делать вид, что в ее отношениях с Римусом все было прекрасно. Даже перед собой.
— Эй, — он чуть подвинулся к ней и обнял за плечи, позволяя девушке уткнуться влажным от слез носом в его шею, — Ты не виновата в том, что вы с ним разные. Это абсолютно нормально, и я не понимаю, почему ты молчала об этом до сих пор. Не думаю, что Римус был бы зол на тебя, если ты прямо высказала ему все свои претензии.
— Я не могу, — всхлипнула она. — Я постоянно чувствую себя рядом с ним неправильной. И мне кажется, что когда он все узнает, то он уйдёт от меня!
— И сколько бы ты молчала? Всю жизнь? — Сириус в успокаивающем жесте гладил ее по голове, перебирая пальцами мягкие волосы. — Ты не обязана подстраиваться под него, жертвуя собой, понимаешь? И если он этого не поймёт, то он будет полным кретином!
— Почему? — она подняла на него заплаканные голубые глаза, которые блестели от слез.
— Потому что ты — самая яркая и классная девчонка, которую я когда-либо встречал. Ты не должна меняться, если тебе это самой не нравится, понимаешь? — он стёр с ее щёк слезы и легонько щелкнул по носу. — Если он и в самом деле любит тебя так сильно, как говорит, то он никуда не уйдёт и примет тебя любой. Посмотри на ту же Амелию.
— А что с ней? — спросила Дора, шмыгнув носом.
— Она не боится быть собой, и при этом Снейп все ещё без ума от неё! — хмыкнул он. — И ты ведь знаешь, что Амелия ещё в сто раз взбалмошнее тебя!
— Она сказала, что ей с ним не бывает скучно и что ей мало того времени, что они проводят вместе, — девушка вспомнила те слова, что ей говорила подруга неделю назад.
— И это все потому, что ей не приходится врать Снейпу и самой себе, пытаясь показать себя с другой стороны. Она такая, какая есть, и Снейп это принял. А ведь он в разы сварливей Римуса!
— Это точно, — усмехнулась Дора, отпивая из стакана. — Возможно, в твоих словах есть логика.
— А я тебе что говорил? — хмыкнул он. — Старина Сириус не хуже Стэнфорд сможет тебя поддержать.
— Да, только мне помнится также, что ты обещал не говорить о Снейпе, но все же сделал это, — фыркнула она, чувствуя, что ей и в самом деле становится легче. Ей нравилось вот так разговаривать с Сириусом, перед которым не нужно было казаться лучше. Он видел ее настоящей, но по прежнему считал ее самой классной девчонкой, что, кстати говоря, было его же словами.
Спустя час они уже почти забыли об этом разговоре, сменив тему на более непринужденную. После второго стакана пить стало гораздо легче, и Дора уже не могла с точностью сказать, какой по счёту это был стакан, который она только что допила. Голова немного кружилась от выпитого, а внутри было на удивление легко, будто она и не плакала.
Она даже не помнила, когда последний раз видела Сириуса таким расслабленным, каким он был в этот вечер. В последнее время они немного отдалились друг от друга, и Дора даже не могла вспомнить, из-за чего это случилось и в какой момент.
Но сейчас он был прежним Сириусом, который травил похабные шуточки, заставляя ее смеяться до болей в животе. Он удивительным образом смог облегчить ее душевное состояние, при этом дал ей несколько ценных советов. И когда он только успел стать таким умным? Почему-то Дора раньше считала его слишком поверхностным и не способным на такие взрослые речи, которыми он разнёс в пух и прах все ее страхи отношений.
— Знаешь, — Дора пьяно хихикнула, когда споткнулась за свою же ногу пока вставала с дивана, и в итоге упала прямо Сириусу на колени. — Мне уже пора идти спать. Иначе я не успею протрезветь до восьми утра.
— Брось, всего семь вечера, — он положил свою ладонь на ее бедро, удерживая девушку от случайного падения. — Ещё хотя бы часик?
— Я уже еле на ногах стою, знаешь ли, — хмыкнула она, уперевшись одной рукой в его плечо, чтобы не сильно шататься. — Этот огве… огне… это пойло, — все же не выговорила она, — меня неплохо так унесло.
— Могу налить тебе воды, — он уставился на неё задумчивым взглядом, убирая за ухо прядь ее волос свободной рукой.
— Почему ты на меня так смотришь? — с лёгкой улыбкой спросила она, облизывая пересохшие губы. Взгляд Сириуса тут же опустился на них, с жадностью наблюдая за движением влажного языка.
