Автор книги: Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Эта поездка началась слишком сумбурно.
Почти бессонная ночь перешла в серое утро, встречающее жителей небольшого городка на северо-западе России мелким накрапывающим дождем. Хотелось провести весь день в квартире, просматривая фильмы и передачи по телику, а не тащиться с одиннадцатиклассниками к черту на кулички.
И так думал не только я, но и многие другие. Хоть в классе они и загорелись идеей поехать за город, сейчас я видел только сонные, зевающие лица школьников, недовольных ранним подъемом.
Но это были только цветочки, ведь вся жара пошла в душном автобусе, провонявшем рвотой и дешевым ароматизатором. Кто-то из девчонок ещё решил перебить противный запах своими духами, но, к сожалению, вышло ещё хуже.
К счастью, мне удалось немного поспать, ведь глаза слипались после тяжелой ночи.
Вчера вечером отцу стало плохо, поэтому я допоздна засиделся у родителей, чтобы проследить за состоянием слишком переживающей матери. Папу госпитализировали с подозрением на инфаркт, и я негодовал из-за того, что все случилось именно вчера, ведь я не мог бросить толпу школьников, но в то же время, хотелось побыть с семьёй.
Хорошо, что у Сереги сейчас как раз выходные, и он с женой сможет проследить за состоянием обоих родителей.
Когда мы, наконец, доехали до конечной точки, все были настолько вымотанными, что я жалел о том, что экскурсия по озеру назначена на сегодня. Было видно, что ребятам просто хотелось отдохнуть, поэтому не упрекал их в желании вытянуть ноги на кровати и вздремнуть часок — другой.
— Народ, это все кто выжил? — удивился я, оглядывая семерых ребят, ведь их должно было быть в три раза больше. — Где остальные?
— Одинцова и Морошкина спят, — откликнулась Тася, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Я бы тоже спала, если бы не батенька мой.
— Огромное ему спасибо, — я тяжело вздохнул, понимая, что вложил в слова немного больше иронии, чем хотелось. — Ещё кто-то что знает?
Переглянувшись между собой, все пожали плечами.
— Тогда идём обедать.
Столовая находилась в соседнем помещении, поэтому пришлось выйти на улицу, где начал накрапывать мелкий дождь. По толпе прошёлся возмущённый стон, и я был с ними полностью согласен. Оставалось надеяться на то, что за время обеда он пройдёт.
Я наблюдал за тем, как школьники без энтузиазма ковырялись ложками в картошке, видимо так и не проголодавшись после вымученной поездки. Или качество еды желало быть лучше.
— Ребят, ешьте хорошо! Я понимаю, что это не шведский стол в пятизвездочном отеле, но это единственное, что мы можем себе сейчас позволить.
— Может мясо на мангале пожарим? — предложил Романов, отложив свою ложку в сторону.
— Это дело мы на вечер оставим, хорошо?
Под невеселое «угу» все застучали ложками о тарелки, доедая пресный обед.
К счастью, дождь все-таки перестал идти, поэтому настроение немного поднялось, и я с удовольствием вдыхал чистый воздух, не испорченный выхлопами машин. В этом месте было поистине волшебно, казалось, что даже листья деревьев были ярче.
— Я думал нас будет немного больше, — я нахмурился, оглядывая уставших ребят, а после бросил взгляд на большой катер. — Окей, проходим, не стесняемся. Помним главное правило?
— Не блевать, — мрачно откликнулся Вершинин, и хоть правило было совсем иным, вспомнив утреннюю поездку, я согласился, что это будет поважнее.
— Верно.
Я видел, как ребята завороженно наблюдают за природой, периодически делая фотографии на телефон. Они даже разговаривать стали тише, словно боясь спугнуть легкий шёпот деревьев, разносящийся эхом по водной глади, усыпанной разноцветными листьями.
Порывы сильного ветра то и дело играли с моими волосами, и я невольно обратил внимание на Тасю, которая пыталась усмирить свои длинные локоны. Ее белокурые пряди отливали золотом в солнечном свете, взлетали ввысь от резких порывов ветра, путались между собой. Она то и дело перекидывала их вперёд, придерживая тонкими длинными пальцами, но они все равно выбивались из рук.
— Держи, — я нащупал в кармане маленькую розовую резинку с фигуркой божьей коровки, которую у меня совсем недавно оставила маленькая племянница.
Тася смерила меня удивлённым взглядом, словно решая — нужна ей резинка или нет.
— Боюсь даже спросить, откуда у вас это, — усмехнулась, она, но все же взяла резинку, заплетая длинные волосы в косу.
Я на это лишь улыбнулся, совершенно не беспокоясь о том, какие мысли могут закрасться ей в голову. Да и стоило ли ей все это объяснять?
Вскоре экскурсия подошла к концу, и я отправил ребят отдыхать, договорившись с ними встретиться через пару часов на задней веранде.
Уже лёжа на кровати я понял, что совершенно не хочу спать. Все мои мысли занимало то, как себя сейчас чувствует отец, что делает мама. Даже разговор с братом не отвлёк меня от этого, поэтому я встал и начал ходить по комнате, меряя небольшую комнату шагами, чувствуя, как под ногами скрипят половицы.
Я подошёл к окну, вид из которого выходил на живописное озеро. Солнечные лучи игриво блестели на его поверхности, а легкий ветерок трепал кроны деревьев.
И тут я заметил на причале знакомую фигуру в синей куртке. Девушка умиротворенно сидела на деревянном обрыве, свесив ноги вниз.
— Что она там делает?
Вопрос повис в воздухе, словно кто-то должен был ответить на него. Но здесь был только я.
Мне не хотелось нарушать её единение с природой, но любопытство взяло верх, поэтому я надел обувь и куртку, чтобы отправиться на разведку. И это казалось чем-то глупым, словно я боялся потревожить своим визитом девушку.
«Но ведь ее не должно быть там!» — твердило сознание, поэтому я отправился к причалу без зазрения совести.
Чем ближе я подходил, тем беспокойнее мне было. Я видел, как хрупкие плечи девушки подрагивают вдали, как она нервно проводит руками по волосам. И все это наводило плохие мысли, которые не желали уходить из головы.
Я подкрался ещё ближе, услышав, как она судорожно всхлипывает, после чего резко бьет кулаками о деревянный причал, вкладывая в это действие всю свою злость и силу. При виде этого я вздрагиваю, сдерживая порыв тут же подбежать к ней и успокоить. Но я лишь прячусь за широким стволом дерева, бестактно подглядывая за девочкой в её тяжелый момент.
«Так нельзя!» — шепчет мне подсознание, и я выхожу из своего укрытия.
— Тася? — осторожно зову ее, наблюдая за тем, как её тело вздрагивает. Взгляд быстро скользит по мне, словно не фиксируя информацию в голове. Она ещё раз всхлипывает, утыкаясь лицом в ладони.
Ноги сами несут меня ближе к ней, и я не замечаю, как сажусь рядом. Ее плечи подрагивают от рыданий, а по щекам катятся крупные слёзы. Она на миг поднимает взгляд, а я замираю, поражаясь тому, сколько боли могут хранить ее темно-карие глаза. В них плещется бездна, укутывая все вокруг тихой скорбью.
Я не выдерживаю, чувствуя безграничную жалость к этой девушке, прижимаю к себе её хрупкое тело, бережно обнимая за плечи, поглаживая их кончиками пальцев. Она утыкается влажным носом мне в шею, дрожа всем телом от накатывающей истерики.
Вот о чем она может так самозабвенно плакать? Что в голове у этой семнадцатилетней девушки, из-за чего она дрожит в истерике, всхлипывает, роняет соленые слезы на бархатные щёчки?
Я ещё сильнее прижимаю ее к себе, словно пытаясь этим заглушить тихие рыдания, впитать в себя хоть толику ее эмоций. И она позволяла все это делать. Жалась ко мне, будто пытаясь зацепиться, чтобы выбраться из пучины горя.
И я вдыхал запах её волос, приятно пахнувших шоколадом, пропускал шелковистые пряди сквозь пальцы, чувствуя их мягкость. Ощущал телом ее тепло, как она податливо прижимаемся ближе.
Что же у тебя в голове? Почему ты плачешь, ведь всего час назад ты была в абсолютном порядке.
Я что-то неразборчиво шепчу в ее макушку, понимая, что она, возможно, даже не придаст значения этим словам. Пытаюсь хоть немного словами облегчить ее состояние, но они словно врезаются в невидимую стену.
Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я чувствую, как ее плечи перестают трястись. Ее дыхание приходит в норму, а слезы высыхают на покрасневших щеках.
Она плавно, будто нехотя, отодвинулась от меня, осторожно заглядывая в глаза, словно пытаясь прочесть в них что-то. Но я твёрдо держу маску, пытаясь ни одной эмоцией не выдать своего смятения и жалости.
— Спасибо, — ее тихий шёпот кажется оглушительным, и я с облегчением выдыхаю, понимая, что она приходит в норму. Киваю ей в ответ, потому что все слова комом стоят в горле.
Мой взгляд зацепился за ее окровавленные костяшки пальцев, и я, не задумываясь взял ее холодные ладошки в свои.
— Твои руки… Пойдём, надо обработать.
Она встаёт следом за мной, пряча свои ладони за спиной, словно стыдясь за свой поступок. Тася плетётся за мной в главный корпус турбазы, где я прошу у администратора аптечку с перекисью и зелёнкой.
Она терпеливо наблюдает за тем, как кровь пенится от перекиси водорода, которой я щедро плеснул на ее раны. Поджимает искусанные губы, но молчит. Я бережно промокаю ваткой, пытаясь убрать излишки жидкости, дую на сбитые костяшки.
— Готово, — я поднимаю взгляд на ее лицо, замечая, как она хмурится, оглядывая свои руки. — Немного некрасиво, зато обеззаражено.
Я пытаюсь ободряюще улыбнуться ей, и ее уголки губ чуть приподнимаются в ответ.
— Спасибо.
Мы прощаемся на первом этаже лобби, после чего она идёт в свою комнату, а я, проследив за тем, что она ушла, выхожу на улицу и присаживаюсь на верхнюю ступеньку. Закуриваю сигарету, чувствуя, как начинает отпускать напряжение. Как оно рассеивается подобно дыму в воздухе.
***
Через пару часов все ребята собрались на веранде, где я заранее разжег угли, включил гирлянду, расставил столы и стулья. Пацаны занимались мясом, насаживая его небольшими кусками на шампуры, девочки сервировали стол и нарезали овощи. Недалёко от нас Романов и Вершинин разжигали костёр, чтобы позже вечером сесть вокруг него, петь песни под аккомпанемент гитары.
Некоторые не знали чем себя занять. Одинцова, например, ходила от одних компаний к другим, переговариваясь с ними. Юля Мезенцева сидела с телефоном, с кем-то активно переписываясь. Тася одиноко сидела в кресле, полностью погружённая в свои мысли. Я нахмурился, понимая, что её что-то беспокоит, но она ни с кем этим не делится.
Вдруг она подняла взгляд на меня, словно почувствовала, что я уже пару минут наблюдаю за ней. Нахмурилась, сдвигая брови к переносице. Но ее внимание тут же отвлекла Женя Одинцова, которая села на соседний стул и начала с ней о чем-то говорить.
Я отвожу взгляд, пытаясь переключить мысли на что-нибудь другое.
— Серега, блять, мудила! — вскрикивает Романов, когда Вершинин едва не поджигает ему куртку. — Пиротехник херов!
— Так, Романов, словечки выбирай, — я подхожу ближе к мальчикам, наблюдая за тем, как они подкалывают друг друга. Хоть я не намного старше их, мне было положено, как учителю, пресекать подобные разговоры. Но пацаны не обратили на меня ровным счётом никакого внимания, бросив лишь «ага» в мою сторону.
Я возвращаюсь на место, замечая, как Женя потащила Тасю на окраину опушки, скрывая ее за густыми деревьями. Любопытство опять берет верх надо мной, и я, оглядевшись, что никто не наблюдает за мной прямо сейчас, крадусь следом за ними. Я пытался идти тихо, чтобы не выдать своей слежки за девочками, но в один момент под моей подошвой с хрустом ломается сухая ветка, и мне приходится показаться им.
— Ага, курим, значит!
Я надеялся, что не выгляжу в их глазах жалким шпионом, провалившим своё задание. Но нет, Тася испугалась, тут же потушив свою сигарету подошвой ботинка. Одинцова же даже бровью не повела, словно заметила меня заранее.
— Спокуха, — Женя, как ни в чем небывало, сделала затяжку и потушила сигарету о пенёк. — Курю здесь я, а Таська только учится. В смысле, пробует! Короче, это все я. Мои сигареты, моя зажигалка, мои проблемы и моя ученица. По курению.
Я с подозрением посмотрел на неё, словно она не только сигареты курила. Но подобные фразочки были полностью в ее стиле.
— И как успехи?
— Неплохо для первого раза. Всего два раза подавилась. В следующий раз…
— Его не будет, — вмешалась Тася, заливаясь краской, которую было видно даже в темноте. — И раз уж мы все выяснили…
Она потянула недоумевающую Женю за собой, а я остался стоять на месте, с усмешкой наблюдая за этой парочкой таких разных девочек. Обе новенькие в классе, но почему-то именно это их и сблизило.
С этими мыслями я вернулся на веранду и подошёл к длинному столу, вокруг которого уже все успели сесть. Меня, как самого главного, посадили в начало стола и отвалили побольше шашлыка.
В это время Женя разливала вишневый сок по пластиковым стаканам.
— Итак, — я встал, держа в руке стакан с соком, и все последовали моему примеру. — Как хорошо, что все мы тут сегодня собрались! Хоть начало дня не задалось, посмотрите, какой шикарный вечер! Эта поездка уже стала традицией для нашего класса, ведь мы уже здесь четвёртый год подряд! Жаль, что он последний. Но не будем о грустном, давайте насладимся этим потрясающим вечером в таком замечательном месте!
Все закричали «ура» и начали чокаться. Я отпил глоток сока, чувствуя на кончике языка привкус спирта.
— Это что… — начала Тася, но не успела закончить, так как я перебил ее, закашлявшись от горечи алкоголя.
— Кто, скажите мне на милость, привёз сюда винище в коробках из-под сока? — взревел я, и свирепо обвёл взглядом всех присутствующих.
— Женька, ты что ему тоже налила? — прошипел Вершинин.
— А что, не надо было? — Женя беззаботно пожала плечами, потягивая вино через соломинку.
— Это был, блять, секрет! — шикнула Юлька на неё с другой стороны.
Я, разумеется, все это слышал, пообещав наказать «юных алкоголиков». А в конце своей речи, поблагодарил Женю за щедрость.
— Да на здоровье, — ответила она, отсалютовав мне своим стаканчиком. — Обращайтесь.
И под оторопелым взглядом одноклассников залпом допила остатки.
Поистине чумовая девчонка, которая иногда не чувствует границы дозволенного. Но ей это всегда сходило с рук, и я даже сам не заметил, как меня рассмешила эта мысль.
Вдруг в повисшей тишине раздался звонкий заливистый смех Михайловской. Она самозабвенно смеялась, показывая ряд ровных зубов, запрокидывая голову назад. Через пару мгновений к ней присоединился ещё кто-то. И ещё. Ее смех был настолько заразителен, что даже я сдался.
Она перестала смеяться так же резко, как и начала, остановив свой взгляд тёмных глаз на мне. Залпом выпила содержимое своего стакана, который тут же обновила заботливая подруга.
Когда все наелись мяса, мы переставили стулья вокруг костра и сели. Огонь мягко ласкал своим теплом, не давая октябрьскому ветру застудить нас. Да и ещё сказывалось действие алкоголя.
Я старался не налегать на алкоголь, чувствуя на себе груз ответственности за школьников. Зато они ни в чем себе не отказывали, уже не стесняясь учительского неодобрения. Да и я понимал их, ведь сам точно так же когда-то был школьником. Разве что вино было не из лучших, поэтому завтра ожидалось для них не очень доброе утро.
Вершинин достал свою гитару, и начал перебирать пальцами струны, выбивая из них незатейливые мелодии. Чуть позже к нему подсела Михайловская и что-то активно начала шептать на ухо. Его губы расплылись в широкой улыбке и он кивнул ей.
Не успел я даже задуматься об их сговоре, как мелодия изменилась на другую, отдаленно напоминающую песню Дианы Арбениной. А после она запела.
переживая сознание о тебе
думаю рвано и ранено о тебе
и убедительно в роли себя
для других существую
Голоса вокруг смолкли, а все взгляды переместились на ранее скромную новенькую, которая без особой надобности старалась не открывать рот лишний раз. Ее чёрные глаза блестели в свете костра, а на щеках плясали тени от длинных ресниц.
сколько веселья вокруг,
а счастливых нет
лидокаиновый бродит во мне рассвет
лидокаиновый бродит во мне рассвет
жизнь протестует
Ее губы быстро двигались, пропевая знакомые слова, и я удивлялся тому, откуда нынешняя молодёжь знает такие песни. Казалось, что таких подростков обычно интересует рэп или попса.
набери мое имя в гугле
прочитай километры лажи
что еще в этом чертовом мире
тебе про меня расскажут
Её взгляд бездумно блуждал по кронам деревьев, безмятежно наблюдал за редкими птицами.
но пожалуйста,
слышишь, пожалуйста
согласись на последнюю встречу
я не могу, не могу, не могу больше
весна по щекам поцелуи хлещет…
