Текст книги "Пути титанов (с илл.)"

Автор книги: Олесь Бердник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Наступили ясные, безоблачные дни. На фоне темно-синего неба ярко засиял небольшой диск желтого солнца.

В один из теплых вечеров Джон-Эй собрал дикарей на опушке леса и сказал им:

– Я скоро уйду от вас.

– Почему так пожелал человек сверху? – удивился вожак.

– Так надо. Я вернусь туда, где родился.

– Ты родился на небе, человек сверху. Там всегда сияет солнце. Там много плодов и мяса гоготы…

– Нет, Та-та. Я родился в таком же мире, как и ваш, но…

Джон-Эй замолчал, увидев, как удивился Та-та. Разве примитивное развитие дикаря в состоянии охватить невероятные пространства Вселенной? Пусть думает как хочет!

Та-та с довольным видом засмеялся:

– Вот видишь, ты молчишь, человек сверху! Я сказал правду. Ты сын великого Солнца.

– Да, ты прав, я сын Солнца. И хочу оставить вам частицу его огня. Пусть он обогревает вас в туманные дни и темные ночи. Пусть он вам поможет смягчать сырое мясо и делать его вкусным…

– О чем ты говоришь, человек сверху? – не понял вожак.

– Смотри, – ответил Джон-Эй, вынимая зажигалку. – Собирайте сухие ветви, листья…

Та-та отдал приказание громким голосом. Дети и женщины рассыпались во все стороны. Вскоре перед космонавтом лежала огромная куча хвороста. Джон-Эй торжественно посмотрел на вожака.

– Видите – сгущается мрак. Будет темно и холодно. А у меня есть кусочек Солнца. Я разгоню тьму и холод…

На зажигалке вспыхнул фитилек. Джон-Эй поджег хворост. Он загорелся ярким пламенем, осветил все вокруг. Послышались возгласы удивления и ужаса. Дикари разбежались, точно их ветром сдуло. Их испуганные лица выглядывали из-за стволов деревьев.

– Не бойтесь! – крикнул Джон-Эй. – Кусочек Солнца не кусается. Я дарю его вам!

Та-та первым вернулся к костру. Космонавт протянул руки над огнем, обогревая их, предложил Та-та сделать то же самое. Дикарь боязливо протянул руки над костром. Пламя оказалось вовсе не таким страшным, как он предполагал. Более того – оно приятно грело руки. Та-та довольно засмеялся и восхищенно крикнул:

– Тепло!

Наблюдавшие за вожаком дикари осмелели и подступили ближе. Один из них, самый старый, сказал:

– Мы уже видели такое. Небо гремело. Оттуда упал огненный шар, и лес загорелся. Было очень страшно. Многие убежали прочь…

– Этот огонь – ваш. Вы будете им сами управлять. Дадите пищи – он будет жить, не дадите – умрет…

Дикари весело засмеялись. Они расселись вокруг костра, с восхищением поглядывая на космонавта.

– Та-та, – сказал решительно Джон-Эй, – наступило время разлуки. Но перед этим мне надо побывать в долине, что в горах. Дай мне проводника.

Дикари начали живо обсуждать просьбу Джон-Эя. Потом Та-та торжественно поднял руку, приложил ее к груди.

– Мы готовы сделать для тебя все, что попросишь, человек сверху. Но в Ущелье смерти мы тебя не поведем.

– Ущелье смерти? – удивился Джон-Эй. – Почему ты его так называешь?

– Никто из тех, кто там побывает, не остается в живых. Мы считаем ущелье проклятым местом…

«Это безусловно действие актинидов!» – обрадовался Джон-Эй. Дикарям он громко сказал:

– Мне не страшно это ущелье. Ведь я человек сверху, сын Солнца.

Та-та торжественно протянул руки над огнем:

– Хорошо. Я покажу тебе Ущелье смерти, человек сверху…

Весело перекликаясь, дикари приносили всё новые кучи хвороста. Костер пылал, разгоняя ночь, и туча насекомых кружилась над ним, сгорая и падая в огонь.

В круг вошла Ла-ла, дочь вожака. Она остановилась перед Джон-Эем, приложила ладони к щекам и запела низким, сильным голосом песню. Космонавт, разобрав слова песни, понял, что девушка поет о нем.

Удивительно! Невероятно… Не сон ли это? В черном небе пылают чужие созвездия, над головой шумят невиданные деревья, вокруг – волосатые фигуры дикарей. И, глядя темными круглыми глазами в даль небес, Ла-ла, девушка, одетая в шкуру диковинного зверя, слагала гимн космонавту Земли, принятому здесь как божество:

 
Благословенна земля наша,
Духи витают над нею…
Сын горячего Солнца,
Человек ясного неба
Пришел к нам…
Мы сидим среди леса
Возле кусочка Солнца
И греемся от него…
Это подарок духов,
Это подарок неба. В темные ночи,
В хмурые дни
Нам он защитой будет…
 

Песня затихла. Скромно потупив взор, Ла-ла ожидала, что скажет Джон-Эй. Он ласково улыбнулся, похвалил ее. Девушка, смутившись, убежала к подругам. А космонавт, обращаясь к вожаку, твердо произнес:

– Итак, Та-та, завтра ты поведешь меня в Ущелье смерти…

Снова в пространство

Утром следующего дня, облачившись в защитный костюм и захватив контейнер, Джон-Эй вышел из корабля. Та-та и несколько дикарей ждали его у опушки леса. Узкими тропинками леса они повели космонавта к горам. Достигнув небольшого лесного ручейка, Та-та остановился.

– Ущелье смерти, – сказал он, показывая в сторону хребта, который синел между деревьями. – Дальше мы не пойдем…

– Хорошо, – согласился Джон-Эй. – Подождите меня здесь.

Он решительно двинулся дальше и пересек ручей. Там он выбрался на крутой берег, накинул капюшон с защитными очками и оглянулся.

Та-та и его спутники приветливо махали руками. Джон-Эй ответил им таким же жестом и зашагал к хребту. По мере того как он продвигался вперед, трава все больше редела, а затем совсем исчезла. Вокруг – никакой жизни. Все было мертво. Кое-где в расщелинах скал белели черепа и кости животных. Наконец Джон-Эй спустился в узкую ложбину, забитую хаотическим нагромождением гранитных глыб. Из-за горного хребта взошло солнце, и каменные глыбы заиграли разноцветными искрами. Хмурое ущелье превратилось в удивительный калейдоскоп. Казалось, природа собрала здесь богатейшую коллекцию различных минералов. И где-то среди них – нужные Джон-Эю актиниды.

Штурман открыл футляр анализатора, который висел у него на груди, и двинулся вдоль скалистой стены. Минут через пять прибор отметил наличие радиации. Стрелка анализатора резко заколебалась и остановилась, указывая острием в сторону огромной черной глыбы. В красноватой породе глыбы сверкали вкрапления минерала. Джон-Эй, волнуясь, вынул вибратор и отломил несколько кусков породы. На изломах вкраплины оказались металлом золотистого цвета. Это, конечно, радиоактивный элемент! В звездолете проверим. Но в удаче, кажется, уже не приходится сомневаться.

За полчаса Джон-Эй наполнил контейнер породой и двинулся назад, полный радужных надежд.

Анализ дал положительный результат. Вкрапления оказались одним из трансурановых элементов, неизвестных ученым Земли. Небольшая перестройка ядра в установке звездолета давала прекрасное горючее для реактора.

Два дня Джон-Эй добывал руду. До ручья он наполненные ею контейнеры перетаскивал сам. А оттуда Та-та и еще несколько дикарей помогали ему доставлять их к звездолету.

И вот наступил день разлуки. Под вечер штурман сидел у костра и вновь слушал песни Ла-ла. Она пела, а ему вспомнились широкие улицы Космограда, просторы южных степей, леса Сибири, океаны, моря. Как он истосковался по ним, как хотелось ему найти потерянную Землю…

Прощаясь с Та-та, космонавт объяснил вожаку, как высекать искры из камней, как разводить костер.

– Ты вернешься к нам, человек сверху? – жалобно спросил Та-та.

– Не знаю, – ответил Джон-Эй, печально глядя на него. – Может быть, я и не вернусь, но другие гости с неба придут обязательно. Ваши дети и внуки увидят их. А затем и вы полетите к Солнцу, к звездам.

– И станем сынами Солнца? – обрадовался дикарь.

– Да, Та-та! Вы тоже будете сынами Солнца…

Миновала короткая ночь. Взошло солнце. Собравшись на опушке, дикари смотрели на невиданное зрелище. Посланец небес, человек сверху, подаривший им огонь, исчез в отверстии летающей пещеры. Дикари ждали затаив дыхание. Вдруг среди ясного дня грянул гром. Вихрь горячего воздуха повалил Та-та и его соплеменников на траву. Звездолет взмыл вверх и растаял в синеве, возле солнца.

…На этот раз ему повезло. Уже через несколько дней видеолокаторы нащупали в бездне пространства крохотное пятнышко родной Галактики.

И снова корабль рассекал просторы Вселенной с такой скоростью, что полет квантов света казался передвижением черепахи. Ничто не угрожало этому замечательному созданию человека. Гравитационные и магнитные поля расступались перед ним, гигантские туманности не влияли на его молниеносный полет…

Завещание Джон-Эя

Но вот опять навалилась беда. Иссякло антивещество. Исчезло защитное поле. «Разум» не мог больше лететь со сверхсветовой скоростью.

Джон-Эй был уверен в успешном завершении полета, и это его совершенно обескуражило. Он кинулся к приборам. Роботы-помощники показывали, что звездолет уже вошел в родную Галактику и находится на границах местной Системы. Но до Солнца еще оставалось около пятисот световых лет. Какая досада, какая неудача!

Штурман подсчитал скорость полета, запасы питания. Грозная неизбежность вставала перед ним. Даже по собственному времени звездолета ему оставалось лететь сто пятьдесят лет.

Джон-Эй уверен – автоматы точно приведут «Разум» на Землю. Страшно другое – долгие годы одиночества в Космосе, медленное угасание, а затем… металлический гроб будет нести его труп в бесконечности добрую сотню лет.

Зачем?..

В сознании штурмана всплыло лицо Георгия. Даже голос его послышался: «Наша смерть… смерть друзей… все это не должно быть напрасно…»

«Слышу, Георгий. Я сделаю все. Человечеству солнечной Системы достанутся добытые нами сокровища знания, оно узнает о грозной опасности в иной Галактике. Так надо – значит, так будет…»

Джон-Эй тщательно проверил курс, программы автоматов. Дал дублированные задания роботам-помощникам. Затем достал магнитные пленки, зарядил записывающие автоматы и, склонившись над микрофоном, начал диктовать свое завещание. Он рассказывал о путешествии к Большому Магелланову Облаку, о гибели друзей, о выдающихся открытиях экспедиции по исследованию Космоса и, наконец, о встрече с железным диктатором. Подумав, Джон-Эй закончил:

– Далекие братья! Мы выполнили долг человека до конца. Я сделал все, что мог, а теперь умираю. Не осуждайте меня за это. Очень страшно доживать в одиночестве долгие годы. Как хотелось увидеть ваш грядущий мир! Он, конечно, будет прекрасным, каким и должен быть мир людей-титанов. Я верю также, что вы поможете братьям в системе Большого Магелланова Облака, сражающимся с чудовищным миром автоматов – результатом вырождения разума. Не повторяйте ошибки того мира, не унижайте человеческий интеллект! Смысл жизни человека – в бесконечном совершенствовании разума! Что может быть прекраснее живой, горячей человеческой мысли – с ее ошибками и достижениями, с ее горем и радостью, с ее исканиями и борьбой? До встречи, далекие братья!..

Джон-Эй замолчал. Вздохнул глубоко, словно снимая с души какую-то тяжесть. Четкими движениями включил насосы. Воздух потянулся в отверстия фильтрационных агрегатов. Быстро понизилась температура. Руки и ноги парализовал холод. Мелькнула мысль: а может быть, не надо? С портрета сурово глядел Георгий, в его взоре был упрек.

Джон-Эй слабо улыбнулся, еле слышно прошептал:

– Прости, Георгий, я больше не могу…

Слабо щелкнули автоматы. В каюту ринулась струя инертного газа. Голова Джон-Эя упала на пульт. Он проваливался в черную бездну. Оттуда – последнее, что он мысленно видел, – летела ему навстречу окутанная белоснежными облаками Земля…

ЭПИЛОГ

Десять тысяч лет

Открытый гравилет плыл над Землей на восток. На нем в удобных креслах сидели Аэровел, Джон-Эй, Искра и Семоний. Руководитель Автоматического Центра стал после последних событий ярым приверженцем старейшего ученого. Рассказ Джон-Эя, записанный автоматами и воспроизведенный в совете, потряс его, как и всех сторонников проекта «механизации» интеллекта. К тому же Аэровел после длительной и тщательной подготовки воскресил Джон-Эя. Все жаждали встречи с космонавтом из далекого прошлого. Но Аэровел категорически воспротивился этому. Джон-Эй нуждался в длительном отдыхе.

Новый мир угнетал штурмана. Из того, что когда-то было близко ему, на Земле ничего не осталось. Разве лишь дубы и березы, которые, как и встарь, грустно перешептывались о чем-то в заповеднике над Днепром. Разве лишь глаза Искры, которые сияли тревожными огоньками, так же, как и у девушек тех, давних времен.

Искра отдавала человеку из прошлого все свое свободное время. Она старалась делать все, чтобы он не грустил, чтобы он, так много видевший и переживший, не чувствовал себя одиноким в чужой эпохе. В душе ее, кроткой и нежной, вдруг проснулось чувство, в котором она боялась самой себе признаться. Тайком поглядывала на суровое худое лицо, на устремленные вдаль глаза, на крепко сжатые губы – и восхищалась им. Она изучала древний язык, язык Джон-Эя, и обучала его современному, более простому.

Сегодня Аэровел захватил их с собой, и они вместе вылетели на восток, к морю. Космонавт долго и задумчиво смотрел вниз, на голубые ленты каналов, на леса и поля, на буйные плантации невиданных растений, на архитектурные ансамбли. Затем он повернулся к Аэровелу, с восхищением посмотрел на одухотворенное лицо старейшего ученого и сказал:

– Воистину вы возродили меня заново! Нет слов, чтобы выразить, что я сейчас испытываю!

– И не надо, – добродушно ответил Аэровел. – Я вижу твое лицо, чувствую мелодию твоей души. У нас слова нужны лишь в технике и науке. В чувствах – почти никогда! Кстати, у нас нет обращения на «вы»…

– Хорошо. Я постараюсь, хотя это непривычно. Но я все время думаю о своем месте в жизни… о прошедшей экспедиции, и печаль не покидает меня…

– Почему же? – живо спросил Семоний.

– Я вернулся в такое будущее, где человек стал титаном. А наш полет – он был пустым, ненужным! Что я дал вашей эпохе?

Черные глаза Семония сверкнули гневом.

– Ошибка! Нелепость! Все в мире взаимосвязано – об этом мне недавно с упреком напомнили жители Сатурна. Очень верно сказано. На вашем корабле – неоценимые материалы, которые расширяют наши знания. Но, даже если бы их и не было, сам твой прилет из прошлого имеет громадное значение. Ты ведь знаешь о нашей дискуссии?

– Да.

– Так вот, твой прилет положил конец всем нашим спорам. И прекрасно. Я не сожалею об отвергнутом проекте.

– У нас так легко не отказывались от проектов, – улыбнулся Джон-Эй. – Их яростно защищали, иногда вопреки всякой логике.

– Даже негодные? – удивился Аэровел.

– Еще как!

– Странно. Это говорит об узости возможностей. У нас знание так многогранно, что путей к достижению любой цели есть множество.

– Расскажите мне о вашем мире, о вашем знании, о взгляде на мир, на бытие человека. Я очень хочу это знать.

– Ты будешь знать, – мягко ответил Аэровел. – Но сейчас у нас иная цель. Искра – замечательный инженер, она ознакомит тебя со всей Системой. Сегодня же я приготовил тебе сюрприз.

– Какой? – удивился Джон-Эй.

– Терпение, – засмеялся старейший ученый, – а то какой же это будет сюрприз!

Вдали засинело море. На берегу, среди пышных растений, возвышались розовые, голубые и белые дворцы. Они казались порождением морской волны, которая, застыв в лучах солнца в неповторимо прекрасных формах, отливала всеми цветами радуги.

Гравилет, повинуясь команде Аэровела, прошел над этими сооружениями, повернул влево. Показалась огромная, свободная от плантаций и строений площадь. Над этим местом гравилет начал снижаться. Джон-Эй побледнел, тревожно оглядывая местность.

– Мне кажется, – прошептал он. – что здесь… где-то… должен быть…

– …Космоград, – закончил Аэровел.

– Но его не видно…

– Город перенесли еще в двадцать пятом столетии. Сейчас идут раскопки.

Гравилет приземлился. К нему подбежали розовощекий юноша и миниатюрная девушка. Аэровел поздоровался с ними, представил их Джон-Эю:

– Старейший археолог.

– Старейший? – удивился Джон-Эй.

– Да. Ты забываешь о долголетии. Ему уже сто десять лет. Его имя – Тор, девушки – Мечта.

Археологи поклонились гостю, о котором уже были наслышаны. Аэровел сказал им:

– Нам нужно как можно скорее найти древний Институт анабиоза.

– Постараемся, – ответил Тор. – Но не поручусь, что это удастся сделать скоро.

– Тут я могу помочь, – заявил Джон-Эй. – Я здесь жил. Если узнаю хоть что-нибудь, то нетрудно будет определить место, где был институт. Но все же, зачем это вам?

– Не спрашивай, – невозмутимо ответил Аэровел. – Скоро узнаешь. Итак, приступайте к делу.

…

Сотрудники Института воскрешений, Аэровел, Джон-Эй, Семоний, Искра и археологи медленно спускались по широкой матово-зеленой лестнице в подземелье древнего Института анабиоза. В электросеть, которая сохранилась, был пущен ток, длинные коридоры освещались.

Вошли в помещение с низким овальным сводом. Вдоль стен были установлены массивные резервуары, прикрытые сверху матовыми куполами. Возле каждого резервуара поблескивали небольшие пульты с радиотехническими приборами.

– Это запись, – сказал Джон-Эй.

Аэровел живо повернулся к нему:

– Ты знаешь, как их включать?

– Да.

– Сделай это, пожалуйста.

Джон-Эй, волнуясь, включил одну за другой все установки. Послышались слова, произнесенные на древнем языке:

– Синегор. Тридцати лет. Воскресить в тридцатом году двадцать пятого столетия.

Вторая запись гласила:

– Анна Сокол. Сорок лет. Воскресить в десятом году двадцать шестого столетия.

И вдруг… все увидели, как человек прошлого побледнел и, пошатнувшись, схватился рукою за сердце. Аэровел поддержал его сильной рукой. А из динамика плыли спокойные слова:

– Марианна, двадцати двух лет. Состояние искусственной клинической смерти. Воскресить после возвращения первой внегалактической экспедиции из Большого Магелланова Облака. Время вылета – две тысячи пятьдесят восьмой год – Руководитель экспедиции Георгий Гора. Эксперимент проведен согласно желанию усыпленной.

– Так вот почему вы разыскивали Институт анабиоза! – тихо промолвил Джон-Эй. – Но откуда вы узнали о Марианне, о том, что она здесь? Ведь я тоже не знал этого!

– Марианна твоя возлюбленная? – неестественно живо спросила Искра.

Аэровел лукаво улыбнулся. Девушка вспыхнула. Джон-Эй внимательно и дружески посмотрел на нее:

– Нет. Это невеста Георгия.

– Я узнал об этом, – прервал Аэровел, – из материалов Всемирного Архивного Фонда. Их нашел молодой сотрудник фонда, Светозар.

– Что вы собираетесь с нею сделать?

– Конечно, воскресить… Не удивляйся. Ты только вступаешь в новый мир. Скоро состоится заседание Совета Миров. Там ты услышишь много интересного…

По знаку старейшего ученого резервуар вскрыли. В глубине за прозрачным покрытием лежала молодая женщина поразительной красоты. Длинные ресницы, оттенявшие ее бледные щеки, толстые черные косы, уложенные венцом вокруг головы, смугло-розовое тело, руки, покоившиеся на груди, – все создавало впечатление, будто она погружена в глубокий сон.

– Это она, – прошептал Джон-Эй и, к удивлению присутствующих, заплакал. Но это были слезы радости и счастья.

Марианна через десять тысяч лет возвращалась к жизни в новый, чудесный мир…

Грядущий мир

Искра привела Джон-Эя в небольшую комнату. Стены ее матово поблескивали. Посредине стоял стол, два стула. На столе цветы. И больше ничего. Космонавт обратился к девушке:

– Скажи мне, Искра, ты говорила о связи между мирами, о том, что она осуществляется мгновенно. Но можно ли с ее помощью связаться с иными галактиками?

– Да.

– И такие попытки были?

– Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Мы пробовали наладить связь с Большим Магеллановым Облаком. Но нас всегда постигала неудача. Ученые не понимали, в чем дело. Теперь же, когда ты вернулся оттуда, все стало ясно. Но этим занимается совет. Можешь быть спокоен – решение будет таким, какого ты желаешь…

Джон-Эй пристально посмотрел на девушку:

– Ты знаешь о моем желании?

– Да, – смутилась Искра. – Ты забываешь о том, что люди развивали не только знание, но и себя, свое восприятие. Близкому другу, у которого душа открыта для тебя, незачем много говорить. Его чувства – это чувства друга…

Девушка почему-то смутилась, подошла к стене, что-то включила. Быстро, украдкой посмотрела на своего спутника, нахмурилась. Свет погас. Послышался голос Искры:

– А теперь – путешествие по Системе.

Стены растаяли, отодвинулись. Засияли звезды в пространстве, вспыхнул огромный диск Солнца. Приблизилась какая-то планета. На ней видны были раскаленные пустыни, глубокие трещины, вихри разреженных газов…

– Меркурий? – спросил Джон-Эй.

– Да, – ответила девушка.

Вслед за этим объектив как бы проник в недра планеты. И здесь на большой глубине Джон-Эй увидел колоссальные станции, обсерватории наблюдения за деятельностью Солнца, пульты управления вакуумными конденсаторами энергии. Всем этим управляли роботы – незаменимые помощники человека.

– На Меркурии в основном одни лишь научно-технические центры и хранилища энергии, – сказала Искра. – Идем дальше.

Снова появилась бездна пространства. Среди звезд возник шар туманной планеты. Он приблизился, заполнил экран.

– Венера, – торжественно заявила девушка. – Здесь когда-то работала и я.

Открылась перспектива планеты. В хмурую даль катились тяжелые фиолетовые волны океана. На побережье раскинулись плантации высоких деревьев красной и белесой окраски. В густой листве алели крупные плоды. За деревьями, в горах виднелись белые купола каких-то строений.

– Селекционный институт Венеры, – объяснила Искра. – Ты видишь плоды? Это поразительное достижение. Они концентрируют в себе все, что необходимо организму человека. Скоро люди получат их. Тебя удивляет, что здесь так спокойно? Да, в ваше время эта планета была сущим адом. Вулканы, ядовитая атмосфера, высокая температура. Мы многое сделали. Нейтрализовали вулканы, очистили атмосферу, создали нужные нам растения. И теперь Венера – сестра Земли.

Не успевал Джон-Эй осмыслить то, что увидел, как на экранах появлялись иные пункты Системы.

Он побывал на сотнях спутников-станций, вращающихся вокруг Солнца, на астероидах, где были расположены обсерватории, биостанции, выращивающие растения и животных в условиях невесомости, в космопортах и хранилищах энергии, на Плутоне, где астробиологи работали над выведением таких животных форм, которые могли бы существовать в межзвездном пространстве. Как объяснила Искра, в этой области имеются крупные достижения.

Так было долго, очень долго. Джон-Эй увидел, что происходит в Системе и вне ее, и понял, что теперь человечество – единый, совершенный, удивительно гармоничный организм, стремящийся к новым, все более высоким целям. И светлая радость овладела им. Теперь он твердо знал, что не напрасно жил, не напрасно боролся, изнемогая в безднах Космоса. И сердце предвещало новые, волнующие перспективы…

Снова вспыхнул свет. Искра устало провела ладонью по глазам.

– А теперь пойдем. Я покажу тебе древнюю Луну.

Они вышли в ночь. Теплый ветер налетел, дохнул в лицо. Невысоко над горизонтом сияла туманная Луна. Джон-Эй остановился очарованный, посмотрел в небо. На диске земного спутника он не заметил привычных пятен, зато ясно можно было различить голубоватый ореол.

– Что это, Искра?

– Терпение, – таинственно ответила девушка. – Иди за мной.

Они пришли на космодром. Там их ждали. Искра ввела гостя в освещенный круг, где стоял большой, совершенно черный цилиндр. В нем открылся люк. Джон-Эй зашел туда вслед за Искрой, сел в удобное кресло.

На экране появился диск Луны. Искра указала на него:

– Сейчас мы будем там.

– Как! В этой штуке? Так это и есть…

– Да. Это аппарат для преодоления пространства. Специальные установки фокусируют направление, очень точно, и излучают мощные потоки энергии, создавая канал антипространства. Две эти формы протяженности взаимно аннигилируются, иначе говоря – расстояние исчезает.

Внимание! Пора!

Всколыхнулось небо, и в какое-то неуловимое мгновение диск Луны вырос до огромных размеров, исчез. За иллюминаторами Джон-Эй увидел темно-синее небо, по которому плыли белые облака, и ветви зеленых пальм, раскачиваемых ветром.

– Где мы? – прошептал он.

– Как – где? – рассмеялась девушка. – На Луне. Вставай, мы приехали…

Космонавт безмолвно вышел из цилиндра, который стоял на широкой площади, окаймленной гигантскими деревьями, за ними высоко в небо уходили вышки антенн, верхушки сооружений. В зените сияло Солнце, немного ниже – туманный серп Земли.

– Чудо! – не мог прийти в себя Джон-Эй. – Вы оживили Луну?

– Да. Уже давно. Сейчас Луна – курорт, место отдыха. Небольшое тяготение, абсолютно чистый воздух – великолепные условия для спорта. То же самое можно наблюдать на Марсе, на некоторых спутниках внешних планет. Только Сатурн и Юпитер вне наших работ…

– Почему же?

– Там живет иная раса. Мы открыли ее три тысячи лет назад. Но те существа – нечто невообразимое. Это совсем другой путь развития, непонятный для нас. Мы общаемся с помощью выработанных символов, но не практически, а лишь в сфере высших математических абстракций. Но об этом ты узнаешь в свое время. Нам пора возвращаться…

Джон-Эй нежно взял девушку за руки, восхищенно посмотрел ей в глаза. В его душе таяло, исчезало чувство одиночества. Искра видела это и торжествовала.

– Девушка… это великолепно! Это… Это… Я даже не знаю, что сказать… Ради такого мира стоило страдать и отдавать жизнь…

Искра поняла, что человек прошлого воскресает духовно, побеждает печаль прошлых потерь и готовится к великому бессмертному шествию по дорогам Вселенной. И еще Искра с волнением и радостью осознавала, что на этом пути рядом с ним непременно будет она, его незаменимый друг, товарищ, жена.

Великое свершение

Еще не открывая глаз, она медленно поднялась с твердого ложа, села.

– Георгий, – тихо позвала она.

Присутствующие молча переглянулись, пораженные тем, что имя любимого было первым словом, которое слетело с ее губ после целой вечности безмолвия.

А она, не услышав ответа, нахмурилась, медленно открыла глаза и тут же их зажмурила.

– Марианна, – прошептал Джон-Эй.

Она вздрогнула, недоумевающе оглянулась, тревожно посмотрела на группу странно одетых людей. Наконец увидела Джон-Эя. Глаза ее вспыхнули черными огнями, на бледных щеках заиграл румянец.

– Джон-Эй! – жалобно промолвила она. – Это ты… Значит, экспедиция вернулась?

– Да, – уклончиво ответил Джон-Эй. – Звездолет вернулся.

– А Георгий где? Почему я не вижу его?

– Погоди, Марианна… Не волнуйся…

Девушка встала. Ей подали легкий плащ из голубого материала. Она накинула его на плечи, испуганно глядя на людей новой эпохи.

– Сколько я… спала?

– Десять тысяч лет, – мягко ответил Аэровел.

– Так много? – едва слышно прошептала Марианна. – Только сейчас вернулась экспедиция? Ведь вы меня воскресили согласно завещанию?..

– Да…

– Почему же не видно Георгия? Джон-Эй, почему ты молчишь? Посмотри мне в глаза… Он умер?

Искра, нежно обняв Марианну, ласково сказала:

– Успокойся, сестра. Ты будешь в мире такой долговечной жизни, где люди не страшатся смерти.

– Значит, его нет? – в отчаянии воскликнула Марианна. – Для чего же вы меня воскресили?

– Он не умер! – серьезно возразил Джон-Эй. – Он жив, но очень далеко отсюда. Вернулся я один, вернее мой труп. Меня воскресили. Вот и тебя нашли в подземелье древнего Института анабиоза благодаря старым записям… Прошу тебя, Марианна… успокойся… Ты все поймешь…

– А через месяц, – ласково улыбнулся Аэровел, – решится и судьба твоего Георгия…

…

Над мирами Великого Союза торжественно звучали слова Аэровела, обращенные к ученым, собравшимся во Дворце Совета:

– Наступило время новых свершений. До сих пор мы накапливали силы и возможности, а теперь открываем для разумного мира новые пути, еще более грандиозные и прекрасные, чем прежде. Мы устремимся в иные галактики, объединимся с ними, откроем новую эру – эру долголетия. Первый шаг на этом пути – проникновение в Галактику Большого Магелланова Облака. Мы поможем людям этой системы возродить цивилизацию и присоединиться к нам. Наша эра – эра полного подчинения Космоса, эра торжества человека над бесконечностью! Мы готовы к экспедиции! Энергии Системы хватит, чтобы ее осуществить! Что скажет совет? Что скажут люди всех планет нашей Системы?

В горячую дискуссию включились миры Сириуса, Центавра, Кома, Сатурна. Они бурно обсуждали проект Аэровела, тщательно разбирая все его достоинства, взвешивая возможные опасности. Наконец, выступил Семоний и громогласно заявил:

– Проект открывает перед нами бесконечные перспективы! Кто может это отрицать? Мы идем к всемогуществу – откроем же дверь в этот мир для жителей других галактик! А прежде всего для тех, кто борется против ужасной опасности – мира машинного разума!..

Дворец Совета загремел от оваций. Марианна склонилась к Аэровелу, сидевшему рядом с ней, и прошептала:

– Как все это удивительно! Я не могу прийти в себя. Ваше поколение – это поколение титанов!

Аэровел серьезно посмотрел на нее, покачал головой:

– Мы обязаны всем, чего достигли, далеким и безымянным труженикам прошлых веков, их творчеству, их труду.

Под сиянием голубой звезды

…Четыре гигантских звездолета были выведены на высокое горное плато Антарктиды, давно уже освобожденной от льдов. По краям материка ученые соорудили огромное кольцо энергетических установок, предназначенных для ликвидации или нейтрализации пространства в узкой полосе между системой Солнца и планетой, где царил железный диктатор. Точнейшие квантовые машины высчитали расстояние, звездные перемещения, координаты голубой звезды в соседней Галактике.

Две тысячи человек заняли свои места в звездолетах. Космические колоссы – по два километра в диаметре, – сотрясая страшным грохотом материк, пробили атмосферу и вышли в пространство.

И тогда по сигналу координационного центра было включено энергетическое поле. К установкам хлынула энергия, сконденсированная в хранилищах Плутона, Титана, астероидов, Меркурия.

Всеми этими работами руководил Семоний. Он следил за звездолетами с помощью универсальной телескопической установки. Когда в конденсаторах накопилась энергия-максимум, достаточная для осуществления плана, Семоний дал задание роботам: включить нейтральное пространство.

Казалось, вся Вселенная всколыхнулась. На мгновение все звездное небо превратилось в сплошное сверкающее пламя, а затем перед глазами Семония выросла голубая звезда и на ее фоне – четыре земных звездолета. Эксперимент удался. Узкая полоса пространства между двумя галактиками была нейтрализована, пробита. Роботы молниеносно отключили источники энергии от установок. Вздрогнула земля. Когда Семоний, освободившись от страшного напряжения, осмотрелся вокруг, он за прозрачной броней увидел лишь знакомые очертания гор Антарктиды…

…

А звездолеты, окружив себя защитным полем, приближались к страшной планете. Флагманом звездолетов управляли Аэровел и Джон-Эй.

Посланцы Земли волновались. Наступал ответственный момент. Живой разум вступал в единоборство с адской силой жестоких машин. Аэровел выключил на одно мгновение защитное поле, чтобы проверить программу полета. На экранах обзора возник диск голубой звезды, туманный шар внешней планеты.