Текст книги "Обняться, чтобы уцелеть"

Автор книги: Олег Рой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

В которой старинное зеркало вновь отражает не то, что происходит в комнате

Первое время Леонид все еще стеснялся рассказывать кому-то о своих занятиях фитнесом. Как бы ни хотелось похвастаться, обронить этак вскользь: «А вот я вчера в спортзале…» – он старался себя сдерживать. Нечего говорить «гол», пока не перепрыгнул. Лучше помолчать, пусть потом все сами увидят, как он изменился.

Он ездил в Well-being через день и проводил там по три, а то и по четыре часа на тренажерах, в бассейне и в сауне, традиционно завершая занятия беседой с Артемом в диетическом баре за специальным укрепляющим коктейлем. Этому парню удивительно ловко удавалось вселить в подопечного уверенность в своих силах. И первые результаты появились даже раньше, чем Леонид мог предположить.

Всего за две недели Голубев потерял почти три килограмма веса. Он действительно стал чувствовать себя лучше, пропали постоянная сонливость и вечное чувство усталости, на смену им пришло ощущение бодрости и прилива сил. Леонид открыл для себя, что, оказывается, от физической активности можно получать огромное удовольствие – Артем научил его прислушиваться к собственному телу, чувствовать, как работают мышцы во время движения, и наслаждаться этим процессом. Сами занятия пока давались Голубеву сложновато, он все еще уставал от нагрузки, но уже понимал, что с каждым разом эта усталость все меньше, а упражнения даются все легче и легче. Покидая спорткомплекс и усаживаясь в свой автомобиль, он всегда находился в отличном расположении духа, а к вечеру того же дня уже ловил себя на том, что с нетерпением ждет начала следующих занятий. «Я смогу достичь всего, к чему стремлюсь, я обязательно стану сильным, крепким, здоровым и спортивным», – повторял он каждое утро перед зеркалом.

Первой происшедшие с ним изменения заметила, как ни странно, Люда, Жоркина жена. Голубев не виделся с Латария уже довольно давно – последний раз еще до больницы. И теперь, открывая ему дверь квартиры в Измайлове, Людмила расцвела в улыбке:

– Ой, Ленечка, какой ты красивый! И пальто новое тебе очень идет, и выглядишь ну просто замечательно!

– Это что же во мне такого замечательного! – дружески передразнил он, пытаясь за иронией спрятать охватившую его радость.

– Похудел, глаза блестят, цвет лица изменился, – принялась перечислять добрая Людмила. – Даже помолодел, честное слово!

– Я ж тебе говорил – Сашка Лодкин творит настоящие чудеса, – пробасил Жора.

– Это не только Александра Борисовича заслуга, – не сумел удержаться от хвастовства Леонид. – Я теперь еще и физкультурой занимаюсь, в спорткомплекс езжу через день и питаюсь правильно, по индивидуальной диете.

– Ой, ну а грибной суп-то тебе можно? – заволновалась Люда.

– Можно, если только он без помидоров, – успокоил ее гость.

– Где ты видел грибной суп с помидорами? – облегченно рассмеялась Людмила. – Разве что где-нибудь в Париже? Ну, они там мастера извращаться, а у нас попроще!

– Ай да молодец, Ленька! – восхитился Георгий. – А что, Людмилка, может, и нам с тобой за себя взяться? А то я распустился совсем, вон у меня какой мамон выпер… А подкачаюсь, совсем орлом стану!..

– Да куда уж тебе до Лени, – махнула рукой Людмила. Чмокнула мужа, с нежностью стерла с его щеки следы помады и скрылась в кухне.

Голубев просто сиял от счастья. Конечно, до этого момента ему уже неоднократно говорили, что он хорошо выглядит – заместители, подчиненные, охранники, домработница Раиса Павловна, – но он не придавал этим словам значения, относясь к ним как к дежурным комплиментам. Но Люда и Жорка – это совсем другое дело.

Вскоре то же самое отметила и Инесса. Лежа на широкой постели в его спальне, она приподнялась на локте и некоторое время наблюдала за Леонидом, стоявшим перед большим зеркалом. Потом томно потянулась, изогнулась тоненьким телом и проговорила:

– А ты изменился, котик.

– Да ну? – притворно удивился Леонид. – И в чем же это?

– Ну, раньше ты не уделял столько внимания своей внешности, – заметила девушка, поднимаясь с постели и приближаясь к нему, как была: обнаженная и босиком. – А теперь тебя от зеркала просто не оторвать. Ты больше не ужинаешь со мной, похудел, живот подтянулся…

– Должен же я соответствовать своей молодой спутнице и держать марку, – сказал Голубев, обнимая ее.

– Глупый, неужели ты думаешь, что для меня это важно? – Девушка хотела чмокнуть его в щеку, но Леонид в это время вновь повернулся к зеркалу, и поцелуй пришелся ему в ухо.

Голубев переглянулся со своим отражением, точно с хорошим приятелем. И тот отлично понял, что за мысль пронеслась в его голове: «Дура, при чем тут ты? Это важно для меня!»

Время бежало, декабрь перевалил за половину. Снега в столице все еще не было, и москвичи уже стали побаиваться, что им так и придется встречать Новый год посреди грязи и слякоти. Как обычно, к этому самому любимому в стране празднику готовились массово и заранее, что вызывало у Голубева недовольство. Лично он просто ненавидел Новый год и дни рождения. Что тут праздновать, что тут хорошего, чему радоваться, скажите на милость? Тому, что неумолимое чудовище – время откусило еще один кусок от отпущенного судьбой невозможно короткого срока?

Но, как назло, все вокруг точно сговорились напоминать ему о наступлении нового, две тысячи шестого. Телепередачи, уличное убранство, суета в офисе, обрывки случайно услышанных разговоров – казалось, просто все на свете было посвящено надвигающемуся празднику. Даже умница-тренер и тот не остался в стороне.

– Вы, вероятно, уедете куда-нибудь на каникулы? – поинтересовался он во время очередной беседы после занятий. – Это не страшно, сейчас в любом мало-мальски приличном отеле есть фитнес-центр. Нам просто нужно будет перед вашим отъездом немного уточнить вашу программу.

– Не стоит, – отвечал Голубев. – Я не собираюсь надолго покидать Москву. Максимум – уеду на пару дней к кому-нибудь в гости за город.

– Понятно. Но все-таки хотелось бы предупредить вас вот о чем: праздники для нас с вами – самое опасное время. Вам просто не удастся избежать всевозможных приемов и застолий. Весьма вероятно, что в эти дни вы перестанете соблюдать диету и начнете пропускать занятия. От одного или двух пропусков ничего не случится, но постарайтесь появляться в клубе хотя бы изредка – иначе все усилия пойдут насмарку и придется опять начинать сначала.

– Понимаю, – кивнул Леонид.

– Будет идеально, если вы начнете делать дома ежедневную гимнастику. Хотя бы десять минут упражнений на брюшной пресс. И побольше гуляйте. Полчаса в день пешком быстрым шагом – и некоторое время можно вообще ни о чем не беспокоиться.

– Хорошо, Артем, я вас понял, – отвечал Голубев. – Но, думаю, праздники ничего не изменят в моей жизни. Я буду приезжать в Well-being так же, как и раньше.

– Хотелось бы надеяться, – отвечал тот. Увы, время показало, что прав был не Леонид, а его тренер. Первый раз Голубев пропустил занятие в католическое Рождество – его пригласили на обед к итальянскому послу. А дальше пошло-поехало. Подарки, встречи, презентации, посещения праздничных мероприятий, поездки, гости, приемы – все это заполнило время Леонида аж до середины января. При этом собственно Новый год (по настоянию Инны они встречали его в ресторане ЦУМа, где им обоим очень понравилось) [2] как-то даже потерялся в общем вихре суматохи, веселья и развлечений. В праздники график Голубева оказался гораздо насыщеннее, чем в будни, – раньше, когда он жил в родном городе, ничего подобного не случалось.

Каждое утро, проснувшись невыспавшимся и часто с больной головой, он говорил себе, что сегодня обязательно поедет в спортзал. Но телефоны и электронный ежедневник диктовали совсем другую программу – выяснялось, что именно сегодняшние планы ну никак нельзя поменять. Прикинув все так и эдак, он вспоминал о зарядке – но на нее всегда не было или сил, или времени, или и того и другого, нужно было срочно приводить себя в порядок и куда-то ехать. И снова начиналась такая круговерть, что ни о какой гимнастике и даже прогулке быстрым шагом не могло быть и речи. День заканчивался обычно глубокой ночью, а то и под утро. И разумеется, все это сопровождалось обильной едой и льющимся рекой спиртным. Как ни старался Леонид хотя бы придерживаться диеты, даже это ему никак не удавалось.

Утром первого рабочего дня – в понедельник шестнадцатого января – он проснулся поздно, встал еще позже и долго психологически готовился к тому, чтобы впервые за эти три недели взвеситься. Наконец решился, с трудом встал на колени, сунул руку под кровать, где в глубине хранились весы, встал на них… и ужаснулся. За праздники он ухитрился прибавить больше пяти кило, то есть чуть ли не вдвое восполнить то, что с таким трудом сбросил в спортзале. Зеркало услужливо отразило всю гамму обуревавших его чувств.

– Артем будет мной недоволен, – вздохнул Леонид. – Впрочем, можно подумать, что я сам собой доволен…

Вид собственного отражения тоже никак не добавлял в его душу оптимизма. Мешки под глазами увеличились, морщины стали еще более заметны, а лицо приобрело какой-то нездоровый сероватый оттенок. Да еще кожа… Раньше он как-то не замечал, что у его кожи столько дефектов: какие-то пятна, ямки, папилломы, расширенные поры…

– Да, плохо дело… – констатировал Голубев, словно жалуясь своему отражению.

– Ладно тебе, что за упаднические настроения! – будто бы отвечал ему из зеркала виртуальный собеседник. – А как же образ мыслей, к которому ты вроде как привык, как установка на омоложение? «Я смогу достичь всего, к чему стремлюсь, я обязательно стану сильным, крепким, здоровым и спортивным»?

Слова эти вроде бы излучали поддержку, но Леонид почувствовал в них едкую иронию.

– Знаешь, не приучен я к тому, чтобы уделять много внимания своему телу, – нехотя признался он, – и уже, наверное, не приучусь никогда. Все эти установки – вещь временная, до первого приступа радикулита. Никогда я не следил за собой, не задумывался, сколько я вешу, спортом не занимался. Разве что в теннис иногда играл, но и то не потому, что мне этого хотелось или было нужно для здоровья. Просто это считалось модным, все нужные люди, все мои партнеры по бизнесу играли в теннис. Вроде как даже и неприлично было бы не уметь и не играть… И чтобы быть «на уровне», мне тоже пришлось научиться.

– Ну, если быть честным, играть-то ты толком так и не научился, – ехидничал воображаемый собеседник. – Махнул пару раз ракеткой – и с одышкой в ресторан, на деловые переговоры.

– Природу не обманешь, – пожал плечами Леонид. – Как ни крути, возраст все-таки есть возраст.

– А ты говоришь спортзал, тренажеры, аквааэробика… Как ты думаешь, почему Инна сказала, что ей неважно, как ты выглядишь? Может, потому, что вне зависимости от того, висит у тебя живот или нет, тебе все равно в марте исполнится пятьдесят восемь.

– Ну и что? Какое ей до этого дело?

– А такое, что у тебя ни разу не получилось доставить ей удовольствие в постели. Ты давно уже слаб как мужчина, дорогой мой, и сам это знаешь. Сколько бы ты ни уговаривал себя, что просто переутомился и завтра все получится, сам-то понимаешь, как все обстоит на самом деле. Ты отлично замечаешь, как она прячет глаза, лаская тебя, как фальшиво звучит ее голос, когда она уверяет, что все хорошо и она всем довольна. А помнишь, как несколько дней назад ты случайно взглянул в зеркало, где встретились ваши взгляды, и ты увидел в ее глазах досаду и разочарование?

– Но она ничего мне не говорит. Другие женщины в таких случаях открыто выражают недовольство, а она ни разу этого не сделала, – неуверенно возразил Леонид.

– Потому что она хороший работник. А постель с тобой и тебе подобными – это для нее работа, такая же, как хождение по подиуму и позирование перед камерами. Когда-нибудь она осознает, сколько сил и времени, сколько самой себя отдала, лаская дряхлых мужчин, чтобы получить деньги, которые ей были так нужны для красивой жизни. Когда-нибудь она увидит свое отражение и поймет, что ту часть своего пути, которую она могла бы и хотела бы прожить для себя, она уже раздала другим. Пройдут годы, и однажды в зеркале отразится дряхлая старуха. Но у нее этот печальный миг наступит еще не скоро…

– А у меня уже, значит, завтра, да? И что же ты предлагаешь? Порвать с Инной? В принципе я уже давно думаю об этом. Она страдать не будет. Конечно, на время у нее иссякнет источник дохода… Пока она не найдет замену. К тому же как модель она неплохо зарабатывает. Я расстанусь с ней и…

– Не думаю, что это выход, – перебил его собеседник.

– Почему? Вдруг я еще встречу женщину, с которой мне будет хорошо и интересно, ту, что окажется мне психологически близка…

– Да не смеши меня! Кому нужна эта твоя душа, твоя психология? Ты уже в том возрасте, когда женщины могут видеть в тебе лишь толстый кошелек да положение в обществе. Ну взгляни на себя – кому ты нужен такой?

– В отношениях между двумя людьми есть масса и других моментов, помимо секса…

– Вот как? И какие же именно? Пресловутое родство душ? Извини, что я говорю неприятные вещи, – злорадствовало зеркало, – но чтобы хоть немного узнать и понять друг друга, нужно время, а у тебя его нет. Ты думаешь о Жоре и Людмиле? О том, какая у них замечательная, почти идеальная семья? Но, если ты помнишь, чтобы создать такой идеал, они притирались друг к другу не один десяток лет. У тебя такой временной форы нет.

– Ты так говоришь, будто мне уже завтра в гроб ложиться! – возмутился Леонид. – В конце концов, пятьдесят семь – это еще…

– Нет, дорогой, пятьдесят семь – это не еще, а уже. И на твоем месте я хорошенько бы подумал над этим, пока будешь ехать в свой спортзал на эти бессмысленные занятия и мечтать о подводном мире, который тебе никогда не увидеть…

Когда Леонид садился в машину, его всего колотило, он даже повысил голос на охранника, чего с ним обычно не случалось, и довольно грубо ответил водителю, спросившему, куда ехать:

– В Well-being, сам не знаешь, что ли!

«Что со мной творится? – недоумевал Голубев. – Обычно эти беседы с самим собой через зеркало меня поддерживали и успокаивали. А тут словно в меня вселился кто-то чужой… Чужой и очень злобный… Откуда это все взялось?»

Тактичный Артем никоим образом не выразил недовольства столь долгим отсутствием клиента. Лишь понимающе кивнул и заметил, что теперь необходимо будет вновь скорректировать программу. А также посоветовал купить домой какой-нибудь тренажер, велосипедный, например, или беговую дорожку, и заниматься хоть понемногу, лучше всего по утрам. Лучше тренироваться хоть изредка, чем вообще забросить фитнес.

– Тренажер – это хорошая идея, я сам давно об этом думал, – согласился Голубев.

Они приступили к занятиям, но и тут Леонида ожидал полный крах. Как ни странно, все было гораздо хуже, чем в первый раз, – на тренажерах он мгновенно устал, гимнастика раздражала, и в довершение всех бед вдруг скрутило поясницу, да так сильно, что пришлось вызывать врача. Тот настоятельно порекомендовал на сегодня отказаться от занятий в бассейне.

– Пойдем, посидим в баре, – хмуро бросил Голубев своему тренеру.

Он ожидал, что Артем, как обычно, будет его подбадривать, и в глубине души надеялся, что слова инструктора, всегда такие весомые и убедительные, помогут ему и в этот раз. Однако молодой человек повел себя по-другому. Он с грустью покачал головой и заявил:

– Боюсь, все намного серьезнее, чем просто перерыв на каникулы. Я вижу, что у вас пропал кураж. Вы подняли белый флаг и решили капитулировать.

– А что мне делать? – со вздохом признал Голубев. – Как ни крути, браться за себя надо было гораздо раньше. А сейчас я уже слишком стар. Хочу я или нет, но это придется признать.

– В данном вопросе я позволю себе не согласиться с вами. Думаю, для вас не новость, что у человека на самом деле не один возраст, а три?

– Как это – три? – удивился Леонид.

– Есть возраст паспортный, есть физический и есть психологический. И у подавляющего большинства людей они не совпадают.

– И у меня тоже?

– Вы яркий пример. Ваш паспортный и физический возраст пока примерно равны – пока, я подчеркиваю! А психологически вы значительно моложе самого себя. Как минимум лет на десять-пятнадцать.

– Забавно. А чем он измеряется, этот ваш психологический возраст?

– В науке – соотношением самореализованности и планов на будущее. Но в жизни скорее остротой ощущений, широтой интересов, готовностью к переменам, к открытиям, постижению нового… Да просто желанием жить.

Эти слова заставили Леонида задуматься.

– Знаете, отчасти вы правы, – проговорил он после паузы. – Иногда я действительно чувствую то, что вы описали, – мне хочется что-то узнавать, жить шумно и бурно… Но иногда, вот как сейчас, например, я чувствую себя безнадежно старым и усталым…

– А вы встряхнитесь, – предложил Артем, пригубив свежевыжатый морковный сок.

– Как?

– Взгляните на все по-новому. Найдите какое-то впечатление или занятие, которое вас по-настоящему увлечет, внесет свежую струю, поможет пережить сильные ощущения и бурный выброс адреналина: волнение, страсть, азарт. Конечно, это должно быть нечто позитивное.

– Например?

– Все зависит от вашего характера, от ваших пристрастий.

– Но что именно?

– Да что угодно, лишь бы вас встряхнуло. Прыжок с парашютом, игра на бегах, коллекционирование, какой-нибудь новый вид секса…

– Как это – новый вид секса? – Голубев даже не сразу понял, о чем речь.

– Ну, что-нибудь остренькое, чего раньше не пробовали, но всегда хотелось. Садо-мазо, анал, групповушку, девочек каких-нибудь экзотических – китаяночек, мулаточек или толстушек…

– Я поразмыслю над вашими словами, – проговорил Леонид и кинул взгляд на часы.

По дороге домой он действительно много думал о словах Артема. Ни один из предложенных инструктором вариантов «психологического встряхивания» ему не подходил. Коллекционером Голубев уже был, с увлечением собирал зонты, и это занятие ему нравилось, но не вызывало в душе той страсти, которую, как ему было известно, испытывали многие его собратья по хобби. О прыжках с парашютом и прочих экстремальных видах отдыха не могло быть и речи – это, безусловно, очень волнующе, но категорически запрещено ему врачами. Что же касается игр на бегах и прочего тому подобного, то такие вещи Леонида не увлекали. Очевидно, весь отпущенный ему природой запас азарта он вполне успешно реализовывал в бизнесе.

«И что там осталось? – спросил он себя. – Ах да. Остается секс…»

Надо сказать, что само это слово вызывало у Леонида, воспитанного в патриархальной семье, где даже упоминать о таких вещах было не принято, некоторое смущение. Голубев считал, что есть любовь, семья, бывают интимные отношения между мужчиной и женщиной, но говорить об этом и тем более распространяться о подробностях неприлично. А секс – это уже что-то стыдное, из области порнофильмов. Достойные люди и тем более порядочные женщины такими вещами не занимаются.

Образ жизни у Леонида все эти годы тоже был под стать воспитанию. Сауны с проститутками и тому подобные расслабухи, принятые в тех кругах, где он вращался, вызывали у него брезгливость, и он старался держаться от таких вещей подальше. Длительное общение с постоянной и привычной партнершей было для Голубева куда предпочтительнее отдельных встреч, и при этом у него практически никогда не бывало нескольких женщин сразу – не то что одновременно в одной постели, а просто даже параллельных свиданий. Если завязывались новые отношения, Леонид считал себя обязанным прервать старые – иначе, с его точки зрения, это было бы непорядочно по отношению к обеим. После Валечки, а если быть честным с самим собой, то после Ксении, он уже навсегда потерял возможность влюбляться и сходился с женщинами, руководствуясь лишь здравым смыслом и симпатией, и это заставляло его испытывать в глубине души чувство вины. Ведь каждая женщина, какой бы практичной и циничной она ни стремилась казаться, по натуре своей очень ранимое и романтичное существо, мечтающее о том, чтобы ее любили… И перед всеми своими подругами Леонид испытывал некоторую неловкость оттого, что не может дать им чувств, которых они жаждут и, чаще всего, заслуживают.

Что касается самого процесса интимной близости, то и тут Голубев был весьма консервативен. Только после развода научился заниматься любовью при свете; такие изыски, как, например, оральный секс, освоил совсем недавно. А до, как выразился Артем, анала дело и вовсе не дошло. Положа руку на сердце, Леониду давно хотелось бы такое попробовать, он читал и слышал от знакомых, что это придает ощущениям необычайную остроту, но сделать подобное предложение своей подруге, даже такой свободной и раскрепощенной, как Инна, он никогда бы не решился. Нет, конечно, для женщины это просто оскорбительно!.. Внезапно так захотелось чего-нибудь, как назвал Артем, остренького, что нижнюю часть тела даже свело судорогой. Сколько лет он уже не испытывал подобных ощущений?

Леонид поймал в зеркале заднего вида собственный взгляд и досадливо отвернулся. «У тебя лицо похотливого самца, – мысленно сказал он своему отражению. – Даже хуже того – старого сладострастного сатира». Но разбуженное словами инструктора воображение упрямо не хотело сдаваться и подсовывало сознанию яркие картины, одна бесстыднее и соблазнительнее другой.

Голубев пару раз глубоко вздохнул, взял лежащий рядом на сиденье мобильник и набрал номер Инны.

– Привет! Как ты?

– Ужасно замерзла! – промурлыкал в трубке ее голосок. – И машина у меня сегодня не завелась…

– Да, резко похолодало… Но, надеюсь, нам это не помешает сегодня увидеться?

– Хочешь пригласить меня поужинать?

– Котенок, ну ты же знаешь, что я теперь не ем после шести.

– Я думала, ты уже отказался от своей диеты.

– Только на праздники. А теперь вновь возвращаюсь к ней. Так ты приедешь?

– Когда?

– Да хоть прямо сейчас. Я так соскучился…

– Ну хорошо, только что-нибудь на себя накину и вызову такси. Жди, скоро буду!

Разумеется, это «скоро» затянулось, как и положено у женщин, на несколько часов. Леонид весь извелся в ожидании, и едва Инна появилась на пороге, холодная и румяная от мороза, тут же снял с нее шубку и потащил в спальню.

– Что с тобой, котик? – кокетливо хихикала она. – Я тебя сегодня не узнаю, ты такой… темпераментный… Да подожди ты, колготки порвешь!

Он торопливо раздел ее, попутно освободившись от своего халата, положил на спину и овладел ею в традиционной позе, которую в народе как только не именуют… Двигался, тяжело дыша, случайно поднял голову, бросил взгляд в зеркало… и буквально ошалел от увиденного. Там, в резном дубовом оформлении, также занимались любовью на широкой кровати отражения его и Инны. Но там девушка стояла на четвереньках, а сам Голубев, пристроившись сзади, явно осуществлял тот самый анал, который ему в реальной жизни так ни разу и не удалось попробовать. Более того, собственное отражение посмотрело на него, подмигнуло и вернулось к своему занятию.

«Ничего себе!» – ахнул Голубев.

– Милый, ну что же ты остановился? – застонала вдруг реальная Инна. – Еще, еще, продолжай!

И Леонид продолжил, не отрывая взгляда от зрелища в зеркале, и продолжал до тех пор, пока наслаждение не пронзило его тело с головы до ног. Удовольствие было столь сильным и острым, что он закричал, и был в этот миг почти уверен, что его крику вторит другой, раздающийся из зеркала…

Голубев в изнеможении повалился на подушки. Инна прижалась к нему и замурлыкала, что обычно было ей несвойственно:

– Знаешь, зайка, это что-то потрясающее! Сегодня у нас все вышло как-то особенно…

Потом она встала и отправилась в ванную, а Леонид снова взглянул в зеркало. Его отражение также бессильно раскинулось на кровати, и на лице его была торжествующая улыбка.

– Ну, ты даешь! – сказал Голубев реальный Голубеву, что глядел на него из дубовой рамы. И тот словно ухмыльнулся в ответ:

– Только не говори, что ты хотел увидеть что-то другое! Все равно не поверю!