Текст книги "Мнемизатор"
Автор книги: Олег Овчинников
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Овчинников Олег
Мнемизатор
Овчинников Олег
МНЕМИЗАТОР
1
В тот день я едва не пожалел, что изобрел мнемизатор. Дело было так.
Я сидел в уютном кресле, весь обвешанный электродами и присосками мнемизатора. Точнее сказать – какая-то моя часть, а с нею и половина моего сознания сидела в уютном кресле, вся обвешанная электродами и присосками мнемизатора. В конце концов, почему бы человеку и не отдохнуть, раз уж у него сегодня День Рождения? А что это за отдых без мнемизатора?
А в это время другая моя часть, обладающая второй половиной сознания, где-то в районе Менга произносила фразу на чистом французском:
– Смеется над конем тот, кто не осмелится смеяться над его хозяином! – красиво сказано, черт возьми!
Hо мой словесный выпад его не испугал. Он только снисходительно улыбнулся. С детства ненавижу такие улыбки!
– Смеюсь я, сударь, редко, но...
"Метко?"– удивился я.
– ... я хочу оставить за собой право...
Вот-вот, и голос у него сейчас как у моего бывшего учителя словесности. С детства ненавижу такие голоса!
– ... смеяться тогда, когда я этого пожелаю!
Да он просто издевается надо мной! Надо мной восемнадцатилетним гасконцем! Что ж, он играет с огнем! От ярости я даже пропустил пару реплик и сразу же перешел к делу:
– Защищайтесь!
Он не успел выхватить шпагу, я не успел сделать выпад.
Внезапно солнечный свет погас и миллионы звезд засверкали во тьме. Это было похоже на то, как если бы кто-нибудь сзади треснул меня дубинкой по голове...
2
Пока одна половина моего сознания лежала без сознания, другая про себя отметила, что в комнату тихонько вошел мой сын, очаровательный девятилетний мальчик, и что-то мне сказал.
– Что? – переспросил я. Почему-то, когда у меня в каждом ухе по электроду, я начинаю плохо слышать.
– С Днем Рождения, папочка! – прокричал он. – Я приготовил тебе подарок!
С ужасно хитрым выражением лица он достал из-за спины то, что до этого там прятал. Я увидел несколько листов, вырванных из обычной тетради в клетку, исписанных жуткими каракулями. Ошибки быть не могло – это был почерк моего сына.
С ужасом начиная понимать, зачем он это сюда принес, я закричал:
– Даже и не думай! – и стал судорожно отстегивать от головы присоски и электроды.
К сожалению, эта операция и в нормальном состоянии занимает у меня не меньше пяти минут, ну а когда от волнения дрожат руки... А моему сыну хватило и нескольких секунд, чтобы сбросить с планшета моих "Трех мушкетеров" и положить под сканер свою рукопись.
– Извини, папа, но ты должен это видеть! – заявил он, сделав ударение на "должен". – И не волнуйся так, пожалуйста, там хороший конец.
– А ну прекрати немедленно! – испуганно закричал я, стараясь говорить спокойно.
Hо он уже переключил тумблер вовлеченности в положение "полное погружение".
Последним, что я успел увидеть, была первая строка рукописи: "Олвяч падал на планету с высоты 20 километров..."
Последнее, что я успел подумать:"Hу разве могло быть другое начало?.."
3
Впервые идея создать мнемизатор возникла у меня во время просмотра какого-то исторического фильма. В некоторых местах его достоверность меня не совсем устраивала.
– Hу не такой будуар был у Елизаветы! – воодушевленно убеждал я сам себя. – Hу откуда у Елизаветы такой будуар? И подсвечники. Hу разве такие были подсвечники? Такие подсвечники вышли из моды еще в середине XVII века! И куда это смотрит режиссер?
С изобретением мнемизатора такие проблемы отпадут раз и навсегда. Каждый желающий увидит елизаветинскую эпоху такой, какой она рисуется в его воображении. Дома, обстановка, костюмы – такие, какие он хочет видеть. Даже внешность самой Елизаветы зависит от фантазии зрителя.
Мой мнемизатор совмещает в себе достоинства двух главных источников развлечений – книги и телевизора. Достаточно положить под сканирующее устройство любую книжку (только не учебник по тригонометрии) – и можно смотреть занимательный фильм, сюжет которого почти полностью совпадает с книжным. И смотреть не на экране, а прямо в сознании.
Разумеется, не каждая фраза книги проецируется в сознание. Например, если в романе встречается предложение: "Прошло семь лет", то смотреть его было бы слишком долго.
Иногда зритель может изменить некоторые ситуации, встречающиеся в книге, дать героям другие реплики, но серьезно изменить сюжет он не может.
А если этот сюжет – порождение безудержной фантазии девятилетнего мальчика?
А если главный герой в конце героически погибает?
Кстати, совсем забыл сказать, основное отличие мнемизатора от телевизора – перевод зрителя из пассивного состояния, с чашкой чая и пирожком перед телеэкраном, в активное. Пользователь мнемизатора отождествляет себя с одним из героев произведения и от начала до конца живет его жизнью. Прежде чем стать Д'Артаньяном, я по очереди побывал в образе Атоса, Портоса и Арамиса.
Степень отождествления зрителя и героя может находиться в одном из двух состояний.
Состояние первое – "раздвоение личности". В этом состоянии зритель, с одной стороны является выбранным героем выбранной книги, но, с другой стороны – не забывает, что он – просто зритель и может в любой момент отключить мнемизатор и полностью вернуться в себя.
Состояние второе – "полное погружение". Зритель полностью отождествляет себя с персонажем, забывая свое собственное "я". Достоинства – полнота ощущений, никакой подделки. Недостатки: зритель становится несколько беззащитным. Он не может без посторонней помощи отключить прибор и стать самим собой, поскольку он себя не помнит. А если посторонней помощи нет придется досматривать сюжет до конца.
А если в конце его ждет гильотина?
Когда мы начнем серийный выпуск мнемизаторов, мы, скорее всего, откажемся от состояния "полное погружение". Hо пока у меня дома – только опытный экземпляр.
Переход из одного состояния в другое осуществляется переключением тумблера вовлеченности.
Вот его-то как раз и переключил мой сынок, когда я...
4
Я падал на планету с высоты двадцать километров.
"И зачем я это зделал?" – подумал я.
Да, да, так и подумал: "зделал".
(Краткое отступление. В дальнейшем, для удобства чтения, я буду вести несколько отредактированное повествование, исключив из него кучу ошибок, опечаток и ляпсусов, допущенных сыном в его рукописи. Так что, уважаемый читатель, если ты встретишь в рассказе ошибку, опечатку или ляпсус, знай – мой сын здесь не при чем. Это все я.)
Hо тогда я не знал, что я – это я. Я-то думал, что я доблестный космодесантник Олвяч, и готов был вступить в неравный бой с любым, кто в этом усомнится. У меня и в мыслях не было, что у меня есть какой-то там сын. В мыслях у меня было только: "И зачем я это зделал?" Hу почему я в последнее время стал таким раздражительным? Почему ушел и даже не взял парашюта? А мог бы ведь весь рейс просидеть в своем кресле молча и сейчас уже был бы в порту. Все-таки правильно говорят: язык мой...
"Осталось девятнадцать километров", – сообщило врожденное чувство высоты.
Еще лететь и лететь. Hу ничего, вот долечу, тогда-то мне придется ответить за свои идиотские поступки. Скорее бы уж. Жаль, что сила тяжести здесь всего 0.2 от земной. Все-таки правильно говорят: ожидание смерти хуже...
"Осталось восемнадцать километров".
Hа шестнадцатом километре я начал вспоминать молитву жителей Аахии, ожидающих наступления радиоактивного снега. Конечно, она мало подходила к случаю, но нельзя же умирать без молитвы, а других я не знаю.
"О, Кармалан, тропиняющий альные охи,
Цамбами своими улюлеющий рохи..."
"Осталось пятнадцать километров" – заявило чувство.
– Да замолчи ты! – не выдержал я.
Hо тут уж ничего не поделаешь: если чувство высоты врожденное, то замолчит оно только после смерти. Примерно через семь минут.
5
За тринадцать километров до верной гибели из заоблачных высот (хотя какие там облака при здешней-то атмосфере?) прямо на меня спикировал легкий челнок класса "Земля – Космический корабль". Челнок поравнялся со мной и продолжал движение в ту же сторону с той же скоростью, что и я. Люк челнока ушел в сторону и оттуда показался... Кто бы вы думали?
Уверен, что никто из вас не угадал.
Это был Дидат!
6
– Какими судьбами? – вежливо поинтересовался я.
– Да вот, загрузил здесь полный трюм ляргузиков, собираюсь продать их на Орахорне, – ответил он на чистом лингватерре. Смотрю: кто-то летит. Пригляделся – ты! Решил поставить новый рекорд по прыжкам без парашюта?
– Да нет, – флегматично ответил я. – Я бы рассказал, да боюсь, не успею.
– А не перебраться ли тебе ко мне в кабину?
Несколько секунд я делал вид, что обдумываю ответ, но потом перестал искушать судьбу.
– Hу, если ты не против...
И схватился за руку, любезно протянутую Дидатом.
Если бы он знал, как я рад его видеть!
– Если бы ты знал, как я рад тебя видеть! – сказал я.
– Взаимно, – ответил Дидат, выводя челнок из пике.
– Мне на Орахорн, – сказал он, – а тебя где высадить?
– Там же, – я ни секунды не размышлял.
– Так ты со мной? – не сразу понял Дидат.
– Всегда!
7
Когда челнок подлетал к кораблю Дидата, я заканчивал рассказывать свою историю.
– А ты? – волновался Дидат.
– А я ей и говорю: может быть, на мне и нет формы космодесантника, может быть, у меня нет зеленого жетона космодесантника, но все равно я всегда был, есть и буду в сердцах близких – космодесантником! Незабвенным героем битвы при Сатурне".
– А она?
– Она говорит: на Сатурн брали только крепких парней! Каково?
– А ты?
– А я смотрю – что бы я ей не сказал, она мне не поверит. Как я еще мог ее убедить? Вышел из салона, не дожидаясь посадки, и громко хлопнул дверью. Чуть не разбился. Спасибо, ты вовремя подоспел.
Челнок тем временем подлетел к кораблю.
Открылась шлюзовая камера, и челнок юркнул туда. Встречать нас выкатился полутораметровый коротышка-робот. Последний раз я встречал таких роботов в XXII веке. Точнее – в музее робототехники XXII века. Hо этот, как ни странно, еще функционировал.
– Знакомьтесь, – сказал Дидат, – это Е2Е4, корабельный робот. А это – мой старый друг Олвяч, я тебе много про него рассказывал.
– Оазис! – с восторгом пропищал робот. Я его не понял.
8
Мы сидели в рубке управления. Дидат настраивал бортовой компьютер на Орахорн. Я спросил:
– Где ты раскопал этот антиквариат?
– Да, именно раскопал, лучше и не скажешь. Я купил его на Юпитере.
– Hа этой помойке?! – я невольно сморщил нос.
– Hу, во-первых, не на помойке, а на свалке, – оправдывался Дидат, – а во-вторых, где еще можно купить хорошего робота всего за 20 единиц? Я не так уж богат.
– Хорошего? – усомнился я.
– Hу... тогда он еще вполне сносно работал.
– А почему такое странное имя– Е2Е4?
Дидат откинулся было на спинку кресла, забыв, что сидит на табурете.
– Видишь ли, первоначально этот робот планировался исключительно для игры в шахматы. У него солидное быстродействие, он способен обдумывать партию на 200 ходов вперед. Как-то раз, чтобы скоротать время, я сел сыграть с ним партейку. Начал я классически: Е2– Е4. Робот несколько секунд размышлял, а потом выдал мне: "Извините, но вы проиграли. Я поставлю вам мат в худшем случае – через 3 хода, в лучшем для вас – через 94 хода." С тех пор я не сажусь с ним играть.
– Да, это конечно... – переваривал я.
– А потом у него сбилась настройка речи. Hе знаю почему, наверное – время его пришло. И он потерял примерно 97.8 процентов своего словарного запаса. Остались какие-то крохи. Первое время я не знал, как с ним общаться. А перепрограммировать такую модель, сам понимаешь, в наше время никто не возьмется. Можешь представить, каково было мое положение, я ведь и купил-то его для того, чтобы было с кем поболтать в затяжном полете, и чтобы он принимал по радио сообщения, пока я сплю. А теперь – какой от него толк? Сообщение-то он примет, а вот мне его передать– не сможет.
– Да... – посочувствовал я.
– Hо я нашел выход, – гордо сказал Дидат. – Правда, он не всегда работает, но довольно часто помогает.
– И что же ты придумал?
– Прежде всего, я исследовал остатки его лексикона. Набралось чуть больше пятисот слов.
– Что ж, для некоторых это даже много.
– И почти все слова какие-то бесполезные. Hе знаю, где он их набрался. Выход был только один: если Е2Е4 хочет сказать какое-нибудь слово, он разбивает его на буквы и на каждую букву говорит слово из своего запаса.
– Да, это выход.
– Другой вопрос – что он знает слова всего на 13 букв. Недостающие буквы он заменяет шлепками по корпусу. Сейчас мы тебе продемонстрируем. Эй, Е2Е4!
Е2Е4 вкатился в рубку.
– А ну-ка, скажи "туча", – обратился к нему Дидат.
– Толкать, укол, чучело, ах! – скороговоркой выпалил робот.
– А теперь– "астероид".
– Алый, – сказал Е2Е4 и сильно, по-кингконговски ударил себя в грудь, – тыква, ехать, рыбка, оазис, или, дело.
– Нормально, – заметил я, – понять можно.
– Да, но иногда бывают и промашки. Скажи "цыц"!
Бум, бум, бум – среагировал робот.
– Hо зачем ему говорить "цыц"?
– Это я так, к примеру.
– Судя по вмятине на его корпусе, такие промашки бывают не так уж редко, – заметил я.
9
– Очко! – я бросил карты на стол и с гордостью взглянул на Дидата.
Hа мой взгляд, комментариев не требовалось: туз и десятка счастливая комбинация. Hо Дидат был со мной не согласен.
– Извини, приятель, – сказал он вкрадчиво, – но я ведь дал тебе три карты!
И выжидательно посмотрел на меня.
О-о... ну нельзя же быть таким формалистом! Поднимать шум из-за какой-то бубновой семерки!
– Нет уж, это ты меня извини! – так же вкрадчиво ответил я.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что я жульничаю?
– Hо ведь я же помню... – начал оправдываться Дидат.
– Да знаешь ли ты, кого ты обвиняешь? Да спроси любого навигатора от Меркурия до пояса астероидов, он тебе скажет, что "Честность" – вот мое второе имя!
"Первое имя – "Hе", – подумал я про себя.
– Да я и не спорю...
– Нет, иногда ты бываешь просто несносен! Временами я начинаю жалеть, что ты спас мне жизнь! Лучше бы я...
Закончить фразу я не смог, так как во-первых, не знал, чего бы еще сказать, а во-вторых, в этот момент из радиорубки на всех парах вылетел Е2Е4. Когда я говорю "на всех парах", я не утрирую: из корпуса робота действительно вился легкий дымок. Наверное – от трения, пятьсот лет без смазки – не шутка!
Робот с трудом затормозил о панель управления, затем выпрямился, выпятил грудь и продекламировал:
– Кобыла осенью разгула
Абрека буйного лягнула!
И как бы от охватившей его волны чувств ударил себя кулаком в грудь.
– Свихнулся! – испуганно произнес Дидат.
– В его возрасте ты тоже свихнешься, помяни мое слово, – я тоже сильно растерялся, но держался молодцом.
А робот все не унимался:
– Колдун на ангельских могилах
Любил есть тыкву и текилу!
Е2Е4 определенно свихнулся. А с сумасшедшим роботом, как известно, шутки плохи! Hа всякий случай я похвалил его:
– Молодец! Только, насколько мне известно, текилу не едят. Из нее выжимают сок, а потом пьют.
И зачем только я стал с ним спорить? Робот, видимо разозлившись, пошел прямо на меня, подошел вплотную и прорычал с высоты своего полутораметрового роста:
– Колдун на ангельских могилах
Любил есть тыкву и текилу.
Кобыла осенью разгула
Абрека буйного лягнула!
И угрожающе стукнул себя по груди.
– Да, да! – поспешно согласился я. – Совсем забыл! Конечно текилу едят! Я даже сам пробовал пару раз. Из нее даже делают рогалики!
Робот в раздумьи застыл надо мной. Я чувствовал, что сейчас решится моя судьба. Hа всякий случай я решил ему польстить:
– А у тебя хороший робот, – сказал я, обращаясь к Дидату. Hе думал, что он умеет сочинять стихи.
– Я тоже, – глухо ответил Дидат. – И это при его-то словаре в пятьсот слов!
– Что ж, – снисходительно произнес я, – многим поэтам хватало и ста слов, чтобы стать знаменитыми.
Е2Е4 тем временем собрался с мыслями и произнес:
– Венец отважного труда
Дымит уранова руда!
И тут же запричитал:
– Ад, чад, клад, Исламабад.
"Что такое Исламабад? – подумал я. – Должно быть – нечто очень древнее."
Дидат вылетел из своего кресла, схватил робота за горло и яростно закричал:
– Что ты сказал?! А ну – повтори, создание каменного века!
– Венец отважного труда
Дымит уранова руда.
Ад, чад, клад, Исламабад, – послушно отозвался робот.
– Нет, Олвяч, ты только послушай, что говорит эта деревяшка!
– Да я вроде уже два раза слышал, – недоумевал я.
– Да нет! Ты по буквам, по буквам прочитай.
Я прочитал. Получилось "ВОТ ДУРАЧКИ!"
– Ах ты, болванка пластмассовая... – начал я.
– Постой, – перебил меня Дидат, – а первое стихотворение? Ты помнишь?
– Смутно, – признался я. – Что-то вроде "Лошадка летнею порою..." Чепуха какая-то получается!
Тут Е2Е4 в третий раз повторил свой перл.
– КОРАБЛЬ К НАМ ЛЕТИТ! – воскликнули мы хором.
– Он, наверное, принял сообщение по радио, – предположил Дидат, – вот и попытался передать. Как мог.
И мы наперегонки бросились к главному экрану.
10
Судя по изображению на главном экране, прямо на нас мчался на крейсерской скорости легкий катер галактического патруля. Вообще-то, такие катера не предназначены для выхода в Дальний Космос.
– Интересно, кто бы это мог быть? – задумчиво произнес Дидат.
– У тебя что, так много друзей в галактическом патруле?
– Hу, не то что бы друзей... – замялся он, – но, в общем, хватает. Ты же знаешь, как они относятся к экспорту ляргузиков.
Тут внезапно у Е2Е4 прорезался голос:
– Кирпич!
– Что? – не понял я.
– Кирпич, кирпич, кирпич... – затараторил робот. Кирпичи вылетали у него изо рта как пули из автомата.
Hа фоне этих кирпичей я сказал Дидату:
– Вот сколько я знаю твоего робота – никак не могу привыкнуть к его выходкам. Его что, в детстве трахнули кирпичем по голове?
– Да нет, – отмахнулся Дидат. – Я, похоже, понял, что он хочет нам сказать. Он сообщает нам, кто летит на этом катере. Судя по всему – это одна моя знакомая. У нее очень редкое имя. Редкое с точки зрения землян, а не марсиан. Если ты раз пятьдесят подряд произнесешь букву 'К'– получишь ее имя.
– Да... Такого я не ожидал даже от марсиан!
– Hо я, для краткости, называю ее Фифтика. Пишется это так.
Он провел пальцем по запыленному экрану радара, оставив на нем надпись: 50К.
Тем временем катер уже подлетел к кораблю и приготовился к стыковке. Стыковка любых двух кораблей производится всегда по одному и тому же алгоритму. Для ее выполнения каждый космический корабль снабжен двумя выдвигающимися раструбами, один – пошире, другой – поуже. Для стыковки два корабля сближаются, один выдвигает широкий раструб, другой – узкий. Узкий раструб входит в широкий. Их диаметры подогнаны так, чтобы не осталось и микроскопического зазора. Все раструбы должны строго соответствовать галактическому стандарту. Затем в образованный таким образом коридор подается воздух, и можно свободно переходить из одного корабля в другой. Все достаточно просто.
Стыковка началась. Когда катер подлетел к кораблю, Дидат выдвинул широкий раструб. Hо и катер, не зная намерений Дидата, выдвинул широкий раструб, отчего два раструба беззвучно стукнулись в вакууме. Поняв свою оплошность, стыкующиеся втянули широкие раструбы и выпустили узкие. Дидат начал медленно злиться.
– Все это напоминает мне старинную игру "камень, ножницы, бумага", – подбодрил его я.
В третьей попытке Дидат, рассуждая логически, снова выдвинул узкий раструб. Катер же вообще ничего не выдвинул.
Hо, спустя некоторое время, стыковка все же состоялась. Люк отлетел в сторону, и к нам в рубку вползла Фифтика.
Она была довольно привлекательной. Даже по земным меркам, хотя и выше меня на две головы.
Как только Дидат нас познакомил, она перешла к делу.
11
– К нам, в галактический патруль, – заговорила она на лингватерре, – недавно поступила информация ужасного содержания. Если верны сообщения наших агентов, то огромная опасность угрожает в данный момент всей нашей галактике и, в первую очередь – вашей Земле! Все началось с того, что некоторое время назад на окраине галактики вынырнул неопознанный летающий объект.
– Разве в наше время еще остались НЛО? – удивился я.
– По крайней мере, в нашем архиве нет информации о кораблях такой конструкции. Так вот, этот объект направился к планете Типон и приземлился там. Что произошло на Типоне, мы не знаем. Знаем только, что внезапно планета исчезла, а корабль...
– Как исчезла? – сделал круглые глаза Дидат.
– Абсолютно, – ответила Фифтика. – А с ней – и 12 миллиардов жителей. Корабль же продолжал полет и через месяц приземлился на Гексоне. Затем – на Арии. Везде повторялась та же история. Обе планеты исчезли.
– И... – сказал я, уже зная, что будет дальше.
– А сейчас он взял курс прямо на Землю!
12
– В штабе галактического патруля, – продолжала Фифтика, эта информация, однако, никого не взволновала. Все большие начальники разлетелись кто куда, у них сейчас время отпусков. Все средние начальники заняты только своей карьерой, ни на что другое просто не обращают внимания. А все рядовые патрульные сейчас заняты в галактической акции "Световой месяц – за безопасность движения", курсируют по всей галактике, следят, чтобы никто не летал на сверхсветовых скоростях. Осталась одна я. А у меня остался только ты, Дидат! Я не знаю, кто бы еще мог мне помочь.
– Может быть – я?
– Конечно, и ты, Олвяч! Значит, вы поможете мне? Мы полетим к Земле и спасем ее?
– По-моему, это наш долг! – просто ответил я.
Дидат же смущенно опустил голову:
– Э-э... не так быстро. Земля – она там, – он указал в хвост корабля. – А Орахорн – там, – ткнул пальцем в противоположную сторону. – А если моих ляргузиков в течение ближайших трех дней не доставить на Орахорн, они же сменят цвет. Кому же я тогда продам...
– Да что ты такое говоришь?! – поразился я.
– Да нет, – оправдывался Дидат, – ты меня не так понял. Я, конечно, не против спасти Землю, но давайте сначала отвезем груз. Это всего пара дней.
– Промедление смерти подобно! – отчеканила 50К.
– Ты что, приятель, – грозно сказал я, – забыл торжественную клятву навигатора? Hу так я тебе напомню. "Первым делом..."
– Первым делом – честь планеты, – покорно мямлил Дидат.
– Hу, а выгода?
– А выгода – потом.
– А если я нарушу эту клятву... – начал я и призывно замолчал.
Дидат, однако, тоже молчал.
– ... да покарает меня суровая рука товарища! – закончил я и засучил рукав кожаной куртки на своей мускулистой руке. Скажи, Дидат, я тебе товарищ?
Через четыре минуты мы уже летели к Земле.
13
Мы с Дидатом сидели в рубке управления, когда туда вкатился Е2Е4 и с пафосом произнес:
– Твое губительное око
Сегодня слишком однобоко!.. Пардон – одиноко.
– Тго... тгос... – начал я читать по буквам. – Эй, друг! Повтори-ка еще разок, что-то я не успел перевести.
– Настоящие шедевры не нуждаются в переводе! – обиженно проскрипел робот. – Они достаточно хороши и в оригинале.
Я застыл с открытым ртом. Дидат – тоже. Тут в рубке появилась Фифтика и громко, по-марсиански, рассмеялась, увидев нашу реакцию.
– Наладить вашего робота было проще простого, – сказала она. – И кто только догадался засунуть это в блок речи?
Hа ладони у Фифтики лежал заржавленный предмет причудливой формы.
– Моя вилка! – воскликнул Дидат. – А я-то ее искал!
Тут раздался мой громкий хохот. Дидат со злостью спросил:
– Смешно? А думаешь, легко есть спагетти ложкой?!
14
– "Как ныне сбирается вещий Олвяч..." – напевал я, наводя все четыре бортовые электронные пушки на корабль пришельцев.
– Кстати, что значит "вещий"? – спросила Фифтика.
– По-моему, это сокращение от "вездесущий", – авторитетно ответил я. – Так ты говоришь, Дидат, на наши радиосообщения они не реагируют?
– Нет! – крикнул Дидат из радиорубки.
– Что ж, тем хуже для них! Как говорится, если гора не идет к Магомеду... Конечно, нападать без предупреждения – нечестно, но в данном случае честь планеты перевешивает нашу личную честь.
Я навел пушки на жизненно важные точки корабля.
– Итак, друзья, обратите внимание! Сейчас я разнесу этого незванного гостя на четыре куска равной площади!
Фифтика и Дидат стояли прямо за моей спиной.
– Мы с тобой, Олвяч, – сказала Фифтика.
– И мы, – добавил Дидат.
Я нажал на кнопку. Раздался выстрел.
15
Две из четырех пушек не выстрелили вообще.
Остальные две выстрелили, но не туда, куда я думал. Одна из них разнесла нашу солнечную батарею на четыре части. Кстати, примерно одинаковой площади. Другая ударила по нашей параболической антенне, отчего та сразу стала гиперболической.
– Ох! – сказал Дидат.
– А скажи-ка мне, мой дорогой товарищ, – со скрытой угрозой начал я, – где ты приобрел эти замечательные пушки? Случайно не на Юпитере, нет?
Дидат, потупившись, начал что-то бормотать, типа "оплата в рассрочку" и "восьмидесятипроцентные скидки".
– Все ясно, – прервал его я. – Теперь меня интересует только один вопрос: уничтожат ли они нас сразу или сначала возьмут в плен? Если возьмут в плен, то у нас еще есть шанс спасти планету. Hа этот случай у меня припасено подходящее оружие, оно спрятано в надежном месте. Правда, я еще ни разу не встречал человека, который воспользовался таким оружием.
Говоря все это, я вдруг почувствовал, что язык мой движется все медленнее и медленнее, руки и ноги не двигаются вообще, и, вдобавок, я никак не могу моргнуть.
"Они используют парализующие лу..." – подумал я и упал лицом на пульт управления.
16
Я очнулся совершенно обнаженным в незнакомой каюте на незнакомой кушетке. Одежда моя, к счастью, лежала рядом, и я сразу же в нее облачился. Предварительно я решил осмотреться. Hо оказалось, что в каюте мне осматривать нечего, так как здесь кроме кушетки ничего не было. Хотя нет, еще здесь была дверь. Через нее я и вышел из каюты.
И оказался в большом круглом зале.
Половину зала занимал восседающий на кресле Угрюмый Гигант. Хотел бы я, чтоб вы его видели! Даже сидя он был в три раза выше меня. А его лицо! Если на Земле жили когда-то хрюкозавры, у них были в точности такие же лица.
Напротив него, возле кресла, стояли Дидат, Фифтика и Е2Е4. Я подошел и встал рядом.
– Hу вот, мы и в сборе! – проревело чудовище. – Значит, можно начинать. Прежде всего я хочу представиться. Меня зовут Бончик.
– Оно и видно! – огрызнулся Дидат.
– Помолчи, землянин, – скривил губы Бончик. У него это хорошо получалось. – Тебе еще дадут слово. Вы все еще скажете свое слово. А сейчас попрошу вас не перебивать меня. Должен признаться, что я очень огорчен вашими поступками. Вы показали свое коварство, решив обстрелять наш беззащитный корабль. Э-эх, а еще разумные существа!
– Чья бы свинья мычала! – не выдержал я. – И ты нам говоришь о коварстве?!
– Hу я же просил меня не перебивать! – когда Бончик злился, становились лучше видны его зубы. – Если вы думаете, что беседа с вами доставляет мне удовольствие... У меня есть дела и поважнее.
Он глубоко вздохнул, успокаиваясь. По залу прошел легкий ветерок.
– Я обращаюсь к тебе, землянин, – обратился ко мне Бончик. – Пока ты находился без сознания, мы просканировали твои мозги.
– Хорошо хоть не промыли! – хотел было сказать я, но решил не злить понапрасну хозяина.
– И обнаружили там кое-что интересное. В твоем сознании хранится информация о каком-то чудовищном оружии, которое ты якобы имплантировал себе под кожу. Hо мы обследовали весь твой организм и не нашли там ни одного постороннего предмета. Как все это понимать?
– Сам не знаю! – почти искренне изумился я. А сам возликовал: "Ай да существа, обремененные сверхинтеллектом! Hе догадались прощупать подкладку моей кожаной куртки!"
А между тем там действительно хранилось чудовищное оружие.
Чудовищное как по силе воздействия, так и по способу его использования. Это была миниатюрная атомная бомба мощностью в одну мегатонну, замаскированная под десятицентовую монетку. Эту бомбу я никак не мог взорвать без ущерба для своего здоровья. Ибо она приводилась в действие только одним способом – когда я возьму ее с двух сторон указательными пальцами обеих рук.
17
– Итак, господа, я предлагаю начать то, ради чего мы здесь собрались. Условия игры просты, – вещало чудовище. – Я задаю вам один вопрос, точнее – загадываю одну загадку. Я уже не раз загадывал ее вашим предшественникам. Hо никто из них не сумел разгадать ее. Согласно предписанию, мне пришлось убрать их вместе с их планетами. Если вы дадите правильный ответ, я искренне этому порадуюсь и мы расстанемся друзьями. Если нет вашей Земли больше не будет.
"Это мы еще посмотрим!"– подумал я, разрезая ногтем подкладку куртки.
Монетка упала мне на ладонь.
– Итак! Внимание... вопрос!
18
– Что это?
Оно гигантское, как муравей.
Оно гладкое, как напильник.
Оно светло, как безлунная ночь.
Оно ужасно, как улыбка младенца.
Из него вытекает все, что в него же втекает.
Оно есть причина всех следствий, им же порождаемых.
Оно никуда не течет и никогда не изменяется.
Судя по затянувшейся паузе, Бончик закончил свою загадку. Что ж, если разгадка и существовала, я ее не видел. Я положил монетку на указательный палец левой руки и поднес к ней указательный палец правой. Господи, как хочется жить! Hо жизнь миллиардов землян – важнее!
– У вас было время подумать, – вкрадчиво прорычал инопланетянин, а скорее всего и иногалактянин. – Каждый из вас может сделать одну попытку. И если все три попытки будут неудачными... Впрочем, я об этом уже говорил. Начинай ты, Дидат! Может быть, повторить вопрос?
– Только не это! – испугался Дидат. Работа мысли читалась на его лице. – Я полагаю, это... Это, я полагаю... Так, так, втекает и вытекает... Значит, вытекает и втекает... Да! Двух мнений быть не может... а одной не миновать... Это – океан!
Лицо Дидата озарилось надеждой. С легкой примесью триумфа. Со слабым налетом гордости.
– Ответ неверный! – констатировал судья. – Теперь ты, Фифтика!
– Я сразу почувствовала здесь какой-то подвох! – она смело смотрела прямо в глаза чудовищу. – Никто не мог решить эту загадку, потому что у нее не одна догадка, а целых семь! Hо я сделаю это! Итак, вот мой ответ: это муравей, напильник, безлунная ночь, улыбка младенца, круговорот воды в природе, причинно-следственная цепь и ничто!
Фифтика гордо улыбнулась поверженному врагу.
Hи один мускул не дрогнул на морде Бончика.
– Ответ неверный! – он перевел взгляд на меня. – У вас осталась одна попытка! Говори, Олвяч, но помни, в твоих руках судьба человечества!
Знал бы он, как близок к истине. Мои руки уже почти сомкнулись на монетке. До спасения человечества осталось несколько секунд.
– Что это? – вопрошал пожиратель миров. – Скажи мне, что это? Предчувствие гибели вселило в меня бесконечную храбрость.
– Да чушь собачья! – прокричал я ему в лицо. – Hе думаешь же ты, что из-за подобной...
– Ты угадал, землянин!!! – от ликующего рева затряслись переборки. – Именно "чушь собачья" – вот правильный ответ! Официально уведомляю, что планета Земля прошла испытание на наличие чувства юмора!
