Текст книги "Старые долги"

Автор книги: Олег Овчинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Овчинников Олег
Старые долги

Олег Овчинников

Старые долги

Кто знает, может быть, грядущей деноминации

посвящает автор эти трагические строки...

На той стороне трубки раздался Пол. (Специально для моих англо-говорящих переводчиков: имя Пол пишется с ошибкой – Pol, а не Paul.

Ошибка сознательная, он сам так захотел.) Вы скажете: правильнее было бы – раздался голос Пола. Но нет, я не мог ошибиться – раздался сам Пол. А голос его в этот момент вкрадчиво произносил:

– Хай, Джонни. Время платить долги, Джонни.

И все. Только бесконечные тире короткого гудка в такт ударам моего сердца.

У меня внезапно подкосились ноги, и я взглянул на страничку настольного календаря. На ней стояла цифра – 4. И название месяца – апрель. А в самом низу, мелким шрифтом – написан год. Но – раз мелким шрифтом, значит несущественно. Не так ли?

Существенно было другое. Все существенное произошло двадцать лет назад. И сегодняшний день – 4 апреля – не был просто сегодняшним днем. Это был День-Когда-Наступает-Пора-Платить-Старые-Долги.

Я не очень сопротивлялся, и память услужливо перенесла меня на двадцать лет назад. Я бы даже сказал: на двадцать лет _тому_ назад.

А ведь был такой же приятный весенний денек 4 апреля 1995 года.

***

Сегодня наступило четвертое апреля. Погода на улице стояла солнечная. Где-то высоко в небе пели птицы. Мы с Полом сидим в моей комнате, у меня дома. Я сижу в кресле, а Пол – в другом кресле напротив.

– Нет,– сказал он два раза.– Что ты?

Уверен, что у тебя все получится.

– А я уверен в обратном – что у меня ничего не получится,– сказал я с грустью.

– Но почему ты так легко сдаешься? Почему ты совсем отказываешься от борьбы? – спросил Пол.

– Я не легко сдаюсь. Я боролся сколько мог,– ответил я отрешенно.

– А я тебе говорю, что ты даже не пробовал бороться,– сказал Пол.

Я промолчал и сделал два глотка из своего стакана с кофе.

– Стоило трем журналам вернуть твои рукописи назад, как ты совершенно сдался и решил махнуть рукой на свою писательскую карьеру,– сказал Пол.

– Четырем. Не трем, а четырем,– сказал я.

– Все равно,– сказал Пол.

***

Вот уже четверть часа я выводил на бумаге эти две цифры. Я рисовал их большими и маленькими, округлыми и угловатыми, с левым наклоном и с правым наклоном. Но я не мог сделать с ними ничего. А они могли сделать со мной все, что угодно. Даже если перевернуть листок чистой стороной вверх, реальность не изменится.

– Фуджимота,– сказал я в трубку,– зайдите ко мне.

– Слушаюсь, босс,– ответил управляющий, хотя я уже не слышал его.

Спустя полминуты он вошел и молча встал у дверей. Он, должно быть, ждал распоряжений, но сегодня их не было.

Была только грусть.

– Открылись старые долги,– я говорил спокойно, может быть, даже слишком.– Я бы сказал – _очень_ старые долги.

Лицо японца передавало его тревогу.

– Могу я поинтересоваться их размером? – спросил он.

– Вот! – я еще раз записал на листке эти две цифры и перевернул его на 180 градусов.

– А в чем эти цифры измеряются?

– В центах!– огрызнулся я.– Все в этом мире измеряется в центах!

Он смотрел мне в глаза. Он надеялся, что я сейчас громко рассмеюсь или хотя бы подмигну ему левым глазом. Но я этого не сделал.

– Жаль,– сказал он и вышел за дверь.

Через несколько секунд за дверью раздался звук, который трудно было с чем-нибудь спутать.

Я понял, почему он сказал "Жаль". У него просто не было сейчас рядом достаточно близкого друга, который помог бы ему уйти из жизни так, как велит традиция.

Традиции, которые живут веками, не умирают за двадцать лет.

***

Его лицо было достаточно красиво. Нос был с горбинкой.

– Я думаю, ты не должен этого так оставлять. Попытайся еще раз. В конце концов тебе должно повезти,– сказал он.

– Почему ты так думаешь?– сказал я.

– Да потому, что я читал твои рассказы. В них есть что-то. Готов поспорить, лет через двадцать ты будешь довольно известным писателем,сказал Пол.

Я улыбнулся.

– Готов поспорить, что нет,– сказал я.

– О'кей, будем считать, что пари заключено. Надо только придумать сумму, которая не разорит известного писателя. Скажем – 20 центов. По центу за год – это не так уж много. По рукам?– сказал Пол.

– По рукам!– сказал я.

– Кстати, чтобы добавить сделке официальности, можно заверить ее у нотариуса. Представляю себе его лицо!– сказал он.

***

Я включил радио и телевизор. С ними мне было не так одиноко.

– ...ило сообщение из прессекретариата министерства финансов,– сказало радио.– В связи с чрезвычайно высокой покупательной способностью микроцента, Министерство Финансов с сегодняшнего дня вводит в обращение более мелкую денежную единицу – наноцент. Тысяча наноцентов приравнивается к одному микроценту. На торгах Токийской биржи удельная стоимость золота не изменилась. Сегодня любимый каламбур брокеров – "один цент – один центнер"...

***

– "... обязуюсь выплатить ему вышеуказанную сумму 4 апреля 2015 года." Все правильно?– спросил нотариус.

Здание, в котором располагалась нотариальная контора, было старинным. В комнате были высокие потолки.

В официальных заведениях я всегда начинал испытывать некоторую неуверенность.

– А кто знает, что будет с долларом через 20 лет. Вдруг начнется ужасная девальвация, и ты потребуешь, чтобы я выплатил тебе деньги с процентами от индексации.

Двадцать центов, конечно, не сумма, но двадцать лет...– сказал я.

– Успокойся, приятель. Добавьте там в конце фразу типа:"Выплатить всю сумму без учета возможной девальвации",– сказал Пол нотариусу.

Нотариус записал.

– Да, кстати, добавьте тогда уж и пару слов о ревальвации,– сказал Пол.

– Скажешь тоже!– сказал я и засмеялся.

***

И ведь прямо так и сказал...

Свою последнюю рукопись я продал издательству за 80 микроцентов.

Тогда, правда, я еще не знал, что она будет последней. Но если бы я вместе с ней продал свою душу, я все равно бы не набрал требуемой суммы.

Я стал известным писателем. _Довольно_ известным, как сказал бы Пол. Вот уж кто сейчас должен быть доволен.

Моя известность пока не привела меня в ряды тех, кого привыкли почтительно называть миллицентоонерами, но все-таки я был достаточно известен. Это то и было хуже всего...

– Правительство Китая,– вещало телевидение,– наконец-то выплатило свой внешний долг Соединенным Штатам. Государственная казна выросла еще на 25 центов.

И крупным планом показывают монету. "Мы верим в Бога" – написано по окружью. Неясно только какой знак нужно поставить в конце предложения.

Следующий кадр: монету помещают в специальный платиноиридиевый контейнер, бдительная охрана не держит автоматы на предохранителе, если что – она не будет делать предупредительных выстрелов.

Следующий кадр: показывают инкассаторскую машину, с четырех сторон ее окружают бронетранспортеры, сверху в воздухе кружат семь вертолетов.

Я выключаю телевизор, потому что мне пора.

"Интересно,– думаю я,– у управляющего был только один патрон?"

Как оказалось впоследствии – не один.