Текст книги "Враг Монолита"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава двадцать шестая

Военные появились со стороны прачечной, даже не соизволили обойти госпиталь вокруг. Они шли по открытому пространству, едва пригибаясь, словно делали кому-то одолжение.

Швед лежал на крыше перехода между корпусами, периодически выглядывая из-за бордюра. Противника он наблюдал уже несколько минут, с тех самых пор, как они обогнули соседнее с прачечной здание.

Один из военных исчез за круглым кирпичным строением и вскоре возник на крыше, рядом с выросшим там кустом. Основательно осмотрелся, отгреб ногой мусор и улегся на живот.

– Типа снайпер, – хмыкнул Доктор Хаус.

Сергей испуганно обернулся.

– Тебя каким ветром сюда занесло?! – прошипел он. – Вам же велели сидеть по кубрикам и не высовываться.

– А что мне ваши веления? Я человек самостоятельный. В свободное от вахты время гуляю, где хочу. – Хаус подполз ближе, лег рядом и положил под руку СВД, показывая, что он тут не случайно и надолго. – Я, когда увидел, что ваш Спирт со своей чудо-пушкой к нам на чердак прется, сразу подумал: интересный будет замес.

Хаус улыбнулся, и Сергей почуял свежий водочный дух.

– Я так и знал, блин… – расстроился Швед. – Валил бы ты отсюда.

– Я, может, за тебя, дурака, волнуюсь. – Хаус срезал ножом с окаменевшего битума слой темно-зеленого мха.

– А что за меня, дурака, волноваться? Их пятеро, а нас тут почти два десятка.

– Ну, знаешь… Всякое бывает. – Он аккуратно водрузил моховой пласт Шведу на каску.

Сергей хотел уже обозлиться всерьез, но точно такую же процедуру Хаус проделал и со своей каской тоже.

– Вот теперь мы с тобой реально как два гриба, хрен кто увидит, – сказал он.

– Да нас и так в упор не видят, даже обидно становится.

Хаус взял свою винтовку и заглянул в окуляр. Некоторое время он изучал снайпера на крыше круглого здания.

Военные вошли во двор медленно, но по-прежнему беспечно. Такая самоуверенность вызывала у Шведа лишь глухое раздражение.

– Как дети в войнушку играют… – поделился Хаус. – О! А этого я знаю. Капитан Тарасов. Но наш Капитан мне больше нравится. Дай-ка я его сейчас…

– Стой! – проскрежетал Сергей. – Без приказа не стрелять!

– А кто приказ отдаст?

– Самсон командует.

– Ваш Самсон такой зануда… Смотри-смотри, – тихо засмеялся Хаус. – У этого Тарасова тоже «винторез». Небось у ваших же и отжал, у «монолитовских». Совсем оборзели вояки. А вам – паз-зор…

– Сейчас кровушкой смоем, – заверил Швед.

– Этого я тоже знаю, – бормотал Хаус, продолжая рассматривать врагов через прицел. – И этого подонка видел… Во, а это у них, кажись, новенький.

Сергей следовал взглядом за пояснениями товарища, переводя перекрестие с одного лица на другое. Вместе с военными к госпиталю приближался человек в обычном сталкерском комбинезоне без знаков различия. Это казалось странным, но гражданский вел себя более профессионально, чем люди в погонах: ноги ставил тверже, пригибался ниже и все время держался неподалеку от большой развернутой книги на массивном постаменте, готовый в любую секунду прыгнуть за укрытие. У него была короткая стрижка, хотя даже с ней он выглядел слегка обросшим. Крупноватый нос, прямой рот и твердо очерченный подбородок превращали его лицо в незапоминающуюся маску под названием «без особых примет». Вот разве что глаза…

– Ну когда шмалять начнем? – шепотом возмутился Хаус. – Сейчас они тут оправятся и на базу к себе пойдут. В прачечную, – добавил он. И, подумав еще немного, уточнил: – Портки отстирывать.

– Никуда они не денутся, пока гауссовку не отыщут. Или пока тебя, пьяного остолопа, не заметят. А штаны стирать им точно придется, если они узнают, сколько народу сейчас на них через прицелы пялится.

Народу действительно было много. Час тому назад Самсон лично разводил людей по позициям и делал это так обстоятельно, будто ждал целую армию. Весь двухэтажный корпус, примыкавший к главному, был занят бойцами. Они сидели в каждом помещении, включая разграбленную операционную на углу второго этажа. В застекленном переходе между зданиями тоже залегли двое. Самсон курсировал между палатами по коридору, держась вдали от окон. Спирт с неукомплектованной гауссовкой сидел, как и было задумано, на крыше главного корпуса. И вот в такой мощный капкан явились всего пятеро врагов… Бойцы чувствовали себя обманутыми.

Самсон педантично дождался, когда противники окажутся в геометрическом центре двора, и наконец-то дал отмашку.

У военных не было шансов, ни единого. Швед с Хаусом даже не успели дотянуться до спусковых крючков – все было кончено за секунду. Из окон корпуса одновременно ударил десяток автоматов, и во дворе упало три трупа. Четвертый, снайпер, как лежал на крыше кирпичного домишки, так и остался там же, только ногу уже не почесывал.

– Но их было пятеро… – обронил Хаус. – Или нет?.. Черт, их точно было пятеро! – воскликнул он, от удивления приподнимаясь над бордюром.

Сергей едва успел обрушить ему на каску ладонь, как рядом свистнула пуля.

– Вот это компот… – потрясенно выдавил Хаус. – Он еще и отстреливается?! Он давно уже мертвый должен быть!

Мертвым он, однако, не был. Последний противник, тот самый гражданский – хотя всем теперь было ясно, что он спец почище любой десантуры, – успел нырнуть в правое четырехэтажное здание, вероятно, через разбитое окно. По проходу за ним помчались бойцы из соседнего корпуса. Те, кто остался на позициях, поливали окна через двор из автоматов, не давая врагу поднять голову. Вот только где он находится, в какой из палат, никто не знал.

– У нас потери! – почти сразу доложил кто-то и отчаянно заорал: – Умри, сука! Вперед! Уничтожаем врагов!

– Еще потери! – тут же крикнул другой боец.

– Ё-о-олочный базар… – сокрушенно протянул Хаус. – Где же его теперь искать-то? Представляешь, сколько там комнат на четырех этажах? Сколько шкафов, лестниц, закоулков?.. Тут, по-моему, один вариант: обложить со всех сторон и ждать выброса.

– Подвал-то, наверно, там тоже есть? – предположил Сергей.

– Нормального нет, мы смотрели уже. Но… у него ведь анабиотик может с собой оказаться? Тогда и выброс ничего не решит. Тухляк дело, – подытожил Хаус. – Пойду-ка я к себе, вот что.

– Все, сдулся? – поцедил Швед. – Концерт окончен?

– Ну это же ваш концерт, – резонно возразил товарищ. – Сейчас вы его будете искать. Долго, часа четыре. Не исключено, что за это время он успеет подстрелить еще пару ваших. Потом стемнеет, а палиться с фонариками – это вообще гибель, и Самсон прикажет возвращаться на базу. Вот такой сценарий. И чего я тут, спрашивается, не видел?

Доктор Хаус оказался прав во всем, кроме новых потерь. Больше неизвестный сталкер никого не убил, но в остальном пророчество сбылось. Бойцы разбились на двойки и прочесывали корпус, пока не начали психовать от каждого шороха. Всем было ясно, что враг либо ходит за ними по пятам, либо давно покинул госпиталь! Как только стало темнеть, Самсон, не дожидаясь ночи, собрал всех во дворе и с немалыми предосторожностями отправился на базу.

– Опять вы кого-то упустили… – сказал Михал Михалыч. – Вот хоть одного, да упустили. Ну что за гребаная жизнь! – Он всплеснул руками, как кухарка, разбившая дорогой сервиз. – В этом месяце премий не будет. Идите спать, парни. Тяжелый сегодня был денек…

Следующие двое суток прошли спокойно и бестолково. Военные продолжали шляться по городу, но конфликтов старательно избегали. Михал Михалыч считал это результатом засады, итоги операции он постепенно пересмотрел в положительную сторону. Арифметически отряд оказался в выигрыше: двое погибших плюс Фантом, расстрелянный во дворе прачечной, против четырех убитых военных. Командир с самого начала знал, на что шел, и угрызениями совести не мучился. Более того, Шведу показалось, что Михал Михалыч не прочь повторить трюк с ловушкой, вот только как это сделать, он не знал. Отправлять к военным второго перебежчика с новой дезинформацией было бы наивно. Но придумать всегда что-нибудь можно, для этого человеку мозги и даются. И вскоре командир придумал.

Швед проснулся от легкого прикосновения. Он вздрогнул, открыл глаза и увидел перед собой Добермана. Тот приложил палец к губам и поманил Сергея к выходу. Швед встревожился, но не за себя. К себе он давно уже был равнодушен и шел к цели кратчайшим самурайским путем, пребывая в ежесекундной готовности умереть. Испугался Сергей за отряд, за то, что на базе произошло нечто небывалое в самом худшем смысле.

Быстро одевшись, он прихватил «винторез» вместе с подсумком и последовал за ветераном. Дневального в кубрике не было – «Монолит» копировал воинские традиции, но не все подряд, – а часовой на улице сделал вид, что не заметил ни Добермана, ни Шведа.

Сергей сонно огляделся: на базе было тихо, как в лучшую из ночей. Небо было беззвездным, значит, утро ожидалось дождливым.

По-прежнему сохраняя молчание, Доберман привел Сергея к задней стороне речного порта, почти на самый берег, где, печально глядя на темную воду, стоял Самсон. Доберман медленно, со значением, достал из кармана коммуникатор и передал его второму ветерану. Потом жестами приказал Шведу сделать то же самое. Сергею не нужно было объяснять дважды, с некоторых пор он не удивлялся уже ничему. Он вручил Самсону свой КПК и догнал Добермана, который уже направлялся к воротам.

Следующие метров сто от базы они прошли тоже молча. Швед по привычке заглянул в окна автобуса, стоявшего в начале проспекта Дружбы Народов. Его давно одолевало детское желание зайти внутрь и посмотреть, что там, но все было недосуг. Вот и в этот раз тоже: ветеран шагал так широко, что Швед едва поспевал.

– Крик, Подкова, Сайгак, Движок, Мартин, – странным образом начал разговор Доберман. – Ты знаешь эти имена?

– Конечно, – отозвался Сергей. – Это все ветераны. Самые уважаемые люди в отряде.

– Вчера вечером они получили вызов от Бродяги. Вызов в прямом смысле, приглашение на встречу.

– Этого не мо… – Швед прикусил язык.

– Я знаю, – спокойно сказал Доберман. – Бродяга не может никого никуда пригласить. Поэтому я и не пошел.

– Тебя тоже вызывали?

– Да, всего шестерых, включая меня. Братья сочли это за трусость, но я отказался.

– А куда звали, если не секрет?

– Не секрет. Мы скоро там будем. Это в конце проспекта, в книжном магазине.

Сергей почувствовал слабость в ногах.

– Доберман, подожди! – сказал он. – Это какая-то провокация. Туда нельзя идти вдвоем, там может быть все что угодно…

– Что бы там ни было вчера вечером, сейчас это уже закончилось, – уверенно ответил ветеран.

– Но почему я? Тебе больше некого с собой взять?

– Потому что это твоих рук дело.

Швед нащупал большим пальцем предохранитель «винтореза».

– Не нужно, – предостерег его Доберман, глядя в другую сторону, на черные окна госпиталя. – Хотел бы тебя придушить – давно бы это сделал. Вопрос не в твоей вине, а в том, что происходит с отрядом.

– Часть ветеранов недовольна Михал Михалычем, и он предпринимает… э-э… ну, какие-то меры предосторожности, видимо. Это с его стороны логично.

– Есть определенная грань, за которой управление коллективом превращается в предательство. Нам лишь нужно проверить, не переступил ли ее Полковник.

– Полковник? – удивленно переспросил Швед.

– Да, Михал Михалыч Котятко – бывший полковник СБУ.

– Это я знаю. Но я не думал, что вы его между собой так зовете.

– Теперь уже нет, это старая привычка.

– Точно так же его называют в Департаменте стратегических операций при Евротрибунале, – заметил Сергей.

– Я об этом ничего не слышал, – равнодушно отозвался собеседник.

– А вызывать тех ветеранов ты не пробовал? Мартина, Крика и остальных, кто пошел на встречу?

– Пробовал, разумеется.

– Кто еще в курсе, что они не вернулись?

– Я, Самсон… – Доберман помедлил. – И еще несколько человек.

Своим ответом он ясно давал понять, что не доверяет Шведу, и Сергея это ничуть не смутило. Он с самого начала предполагал, что в случае чего все шишки повалятся не на командира, а на него. Вот только он не мог и представить, в чем заключается этот неведомый «случай», за который ему неминуемо придется отвечать. Швед почувствовал, как у него в мозгу зреет какая-то беспокоящая мысль, какая-то окончательная догадка, но ухватить ее суть он не смог.

– Вас ведь нельзя собирать вместе в закрытом помещении, верно? – спросил он невпопад. – Вас – я имел в виду ветеранов.

– Да, нежелательно, – согласился спутник.

– Те, кто получил приглашение в книжный магазин, должны были заподозрить неладное.

– Вызов был от Бродяги, – коротко ответил ветеран, словно одно это имя объясняло все.

– Его коммуникатор давно лежит в кабинете у командира, – вздохнул Сергей.

– И это мне тоже известно, – сказал Доберман, и в его голосе зазвучала сталь. – Я не смог отговорить братьев.

– Кстати, я так и не понял: на что рассчитывал Бродяга, когда уводил своих людей из отряда? Ведь с ним пошли одни ветераны? Я хочу сказать, что они… когда они все вместе… то есть вы… – Швед замялся, подбирая слова.

– Транс-индукция не настолько неизбежна, как об этом принято думать, – перебил его Доберман, избавив от неловких пояснений. – Достаточно вовремя отвернуться от того, кто впал в транс. Мы привыкли с этим жить. На воздухе это редко бывает проблемой.

– А если в помещении?

– Тогда другое дело. Никто не знает причину, но в замкнутом пространстве мы действительно легко можем… заразить друг друга трансом, – с иронией произнес Доберман. – Я осведомлен, как об этом говорят молодые. Я все знаю, Швед, но я слишком долго живу, чтобы обращать внимание на шепот за спиной. Тем более они это говорят любя.

– Так и есть, – подтвердил Сергей. – Авторитет ветеранов непререкаем. Но в этом и опасность: если Михал Михалыч захочет провести в отряде что-то вроде реорганизации, то первым делом начнет с вас.

– Подозреваю, что он уже начал, причем не вчера.

Госпиталь давно был позади, Швед с Доберманом проходили мимо заезда к прачечной. Луна в затянутом тучами небе так и не проклюнулась, переулок был залит мраком. Сергей с соратником продолжали двигаться на юго-запад, до книжного магазина оставалось чуть меньше половины пути.

– Обычные люди считают это чем-то вроде молитвы, – промолвил Швед, возвращаясь к разговору о ветеранском трансе.

– Прекрасно. Пусть считают и дальше. Так лучше для всех.

Сергей нахмурился, пытаясь сообразить, почему он сейчас об этом вспомнил и для чего, собственно, сказал вслух. Какая-то смутная догадка вновь закружила зудящим комаром где-то совсем близко.

– Осторожно, впереди контролер, – предупредил Доберман.

Они сбавили шаг, но не остановились, только взяли оружие наизготовку.

– Не вижу его, – откликнулся Швед.

– Я чувствую. Внимание налево.

За старым деревом маячила коренастая фигура в темных обносках. Мутант не прятался и вообще не реагировал на появление людей. Казалось, он был погружен в какие-то тяжкие раздумья.

– Контролер не один, он кого-то держит! – Доберман развернулся на сто восемьдесят градусов и направил «винторез» в темный проход между пятиэтажками справа, но там никого не оказалось.

Швед автоматически упал на одно колено, чтобы уменьшить для противника площадь попадания, и через прицел просканировал взглядом проспект впереди и сзади. Он тоже никого не обнаружил. Снова повернувшись к мутанту, Сергей влепил ему две пули в лоб. Контролер издал хриплый стон и, пошатнувшись, опрокинулся на спину.

Доберман продолжал водить стволом из стороны в сторону, когда наконец заметил троих зомби, медленно выбредавших из двора общежития. Он расправился с ними в три выстрела, но еще некоторое время не опускал винтовку, ожидая возможного появления других зомбированных. Больше во дворе никого не было.

– Далеко он их прищучил. – Сергей кивнул на контролера.

– Зомбированными управлять легче, чем обычными людьми, – буркнул Доберман.

– С чего ты взял?

– Просто знаю. – Он похлопал себя по ветеранской нашивке и двинулся дальше.

На площади в конце проспекта сурово отсвечивало железное Дерево Дружбы Народов. Где-то далеко слева утробно завывали псевдособаки. Вокруг не было ни души.

Доберман со Шведом обошли книжный магазин с двух сторон и встретились на углу во дворе. Вдвоем они вернулись к парадному входу и, включив фонарики, зашли внутрь. В торговом зале царил обычный для брошенного здания бардак, признаков недавнего боя не было. Ни стреляных гильз, ни крови на полу, лишь старые школьные тетради, почерневшие от пыли и времени.

В первой секции изломанного коридора тоже оказалось пусто, но чем ближе они подходили к большой комнате в глубине магазина, тем тревожней становилось на душе у Сергея.

– Это Доберман! – объявил спутник, останавливаясь у последнего поворота. – Братья, вы здесь?

Ответа не последовало, и он, пригнувшись, бегом преодолел последний отрезок пути. В помещение он ворвался, как в логово противника: держа «винторез» у плеча и следуя стволом за движением глаз. Швед влетел за ним точно так же и чуть не врезался Доберману в спину – тот стоял возле сооружения из хлама с низко опущенной головой. Вокруг лежало семь тел: пять ветеранов «Монолита» и двое военных.

– Я был готов к этому с самого начала, – мрачно произнес Доберман, закидывая винтовку за спину. – Сайгак, Мартин, Крик, Движок, Подкова… – вслух перечислил он, медленно обходя убитых братьев.

Оружие в руках было только у Мартина, остальные погибли, находясь в трансе. Доберман зашел Мартину за спину и, посмотрев с этой позиции на двух военных, молча покивал. Потом длинно, тяжело выдохнул и окинул взглядом творение Шведа в центре комнаты.

Мусорная постройка оказалась прочной, ни одна доска за все эти дни из конструкции не выпала.

– Командиру понравилась идея засады, но здесь что-то пошло не так, – высказался Сергей.

– Это не засада, – твердо сказал Доберман. – Пятеро наших и два чужака. Это подстава. Полковник сдал ветеранов военным, я только не пойму, как он это сделал. И для чего был нужен этот шалаш… Зачем ты его соорудил?

– Командир ничего мне не объяснял. Просто приказал построить что-нибудь эдакое. Все равно что. Без разницы, лишь бы стояло.

Тревожное предчувствие, которое донимало Сергея всю дорогу, внезапно оформилось в ясную мысль.

– Без разницы! – со значением повторил Швед. – Тебе ясно?!

– Нет.

– Это было сделано для чужих. Мы только что обсуждали ветеранский транс, который непосвященные принимают за молитву. Нас считают фанатиками. Всех: и ветеранов, и молодых. Весь отряд. Михал Михалыч не хотел развеивать это заблуждение, оно действительно для нас полезно. Но… сейчас не об этом речь, совершенно не об этом! – Сергей вдруг разволновался, он заговорил быстро и сбивчиво: – Знаешь, когда командир велел мне построить эту ерунду? В тот день, когда стало известно, что военные начинают свой «Фарватер». Тогда их здесь еще не было. Вертолеты появились в городе как раз после того, как я закончил тут возиться. Никто не предполагал, чем закончится армейская операция, я лично думал, что ни один военный не выживет. Командир готовил эту дурилку не для них. Не под конкретную ситуацию. Он это делал впрок, он заранее собирался вас сдавать, еще даже не зная о том, что Бродяга уйдет из отряда.

– Полковник заманил сюда наших братьев, используя коммуникатор Бродяги. Но как он привел в магазин военных? Ты думаешь, Полковник пошел с ними на сговор?

Швед покачал головой:

– Я думаю, что сговор между ними невозможен.

Он посмотрел на ближний труп военного и, нагнувшись, принялся ощупывать его карманы. Доберман это одобрил и взялся за второго.

– Вот он! – тут же объявил ветеран, показывая коммуникатор. – Это точно наш КПК.

– Только как он попал из бункера Михал Михалыча к этому сержанту?

– Его можно элементарно подбросить, – предположил Доберман. – У военных вчера погибла разведгруппа. Их взял в оборот контролер, и они перестреляли друг друга, Самсон лично это наблюдал. Что стоило потом сунуть кому-нибудь из них в карман КПК, якобы добытый ими в бою? Хотя… это выглядит как-то сумбурно…

– По-моему, вполне реалистичная версия, – отозвался Сергей. – Сначала подкинуть покойнику коммуникатор с информацией о встрече бойцов в магазине, а потом позвать сюда ветеранов от имени Бродяги. В этой комбинации всего два хода, и оба беспроигрышных – для Михал Михалыча, конечно. А чей это, кстати, КПК?

– Он выключен.

– Так включи, заодно и проверим, было ли там что-то для военных.

– Здесь этого нельзя делать. Мы его посмотрим на базе, аккуратно. Иначе Полковнику сразу станет известно, что коммуникатор снова работает.

– Когда вы его вскроете?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Швед посмотрел Доберману в глаза – его взгляд снова был холодным и слегка отстраненным. То, что Сергей принял за признак доверия, было всего лишь разговором. Закончился разговор – закончилось и доверие.

Доберман убрал КПК подальше.

– Если мы примем решение, затрагивающее твои интересы, тебе об этом сообщат, – бесцветно произнес он.

– В переводе на человеческий это означает, что, если ветераны приговорят меня к расстрелу, мне дадут время побриться. Так?

– Совершенно верно, – сказал Доберман.