Текст книги "Завлаб клана Росс(СИ)"

Автор книги: Олег Языков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11.

Время шло, а ничего нового не происходило. Я немного успокоился. Меня отпустило. Разжались эти стальные лапы, которые охватили грудь и сдавили сердце. Еще немного покривившись от боли в ребрах, вызванной насильно спеленавшими меня страховочными ремнями ложемента, осторожно потрогал болевший бок и горестно вздохнул. Сейчас бы в люлю, в медкапсулу то бишь. Но пришлось только огорченно вздохнуть – рано мне в медкапсулу, еще не все дела сделаны, долбаные стрелки только и ждут когда «Пила» высунет свой нос из-за края астероида.

– Шурка, ты еще живой? Можно посмотреть, во что мы вляпались? Ты можешь дать картинку?

Шурка был, конечно, живой. Он погнал дроида для внешнего ремонта фрегата на каменный обломок и через десять минут мы получили транслируемую им картинку.

– Ни хрена себе! – только и смог потрясенно вымолвить я.

– Очень интересно... – осторожно ответил Шурка.

Прямо перед нами, на смешном для космоса расстоянии в триста с небольшим километров, плыл по своей орбите эсминец-фантом. Настоящее привидение с моторчиком. А как вы еще можете его назвать, если через неравномерные промежутки времени блестящий корпус эсминца покрывался рябью и исчезал? Правда, лежащих за ним звезд и других разбитых кораблей видно не было. Их закрывало черное пятно. Не всякая пустота, видимо, прозрачна...

– Что это, Шурка? – в полном обалдении прошептал я. – Это то, что мне видится?

– Не хватает данных для окончательного вывода, но я бы рискнул предположить, что это или корабль разведки калгарианского флота, или корабль радиоэлектронного подавления всех видов связи, что опять адресует нас к разведотделу флота. На эсминце явно стоит система маскировки и оптической невидимости. Что-то вроде "Покрывала" или "Чёрного зеркала". И это что-то из последних сил старается укрыть эсминец под пологом маскировочного поля. Корабельный искин, видимо, жив, но вот энергии на корабле явно не хватает. Он и мерцает, как неисправная рекламная вывеска. Но это первая прикидка, Стас!

– Вот и я так думаю... Ну, все! Эта плюшка моя! Хомяк я или не хомяк? Даже "... вот в чем вопрос?" не буду произносить. И так ясно. До сих пор простить себе не могу, что такую хорошую аппаратуру аграфов пришлось лично в пыль расстрелять! А уж эту я точно к делу пристрою...

– Давай подождем, Стас, понаблюдаем. Нам надо еще из-под огня выбраться.

Особо выбираться, ползти по-пластунски, расталкивая обломки и плавающие в космосе старые мины, не пришлось. Пока мы с Шуркой изучали расстрелянные в бою останки пяти военных кораблей, пробитые корпуса небольших судов и непонятные ошметки, оставшиеся от мусорщиков, а больше вроде бы и не от кого, кладбище неторопливо плыло мимо нас по своим орбитам, и через полтора часа стало слишком далеко, чтобы кто-то смог по нам стрелять. Правда, подойти к нему достаточно близко для решения своих мародерских дел и мы не могли... Цугцванг, однако!

– Вот мне интересно, Шурка, а почему об этом разведчике ничего не было известно? Даже слухи о нем не ходили, а?

– Это как раз проще простого. К нему на такую дистанцию просто никто не выскакивал. Вот и все. А тут – бац! Мы вываливаемся из гипера! Трах-тарарах – начинается заполошная стрельба со всех этих покойников. У искина явно выдержки не хватило, и он судорожно стал ставить полог. А энергии-то толком и нет!

– Верно... И я так думаю. Ну, товарищ Балаганов, что дальше делать будем? Предлагай!

***

Тут и Шурка предложил целую кучу вариантов, и я, окрыленный находкой, тоже глупостью зафонтанировал. Так, я даже сразу предложил послать дроида к найденному разведчику, обрядив его в один из скафандров-невидимок аграфов, взятых нами как трофей на разбитом корабле наемников. Даже сбегал и притащил из оружейки в кают-компанию этот самый скафандр. Кстати, чтобы у вас не было непоняток и прочей терминологической путаницы. Изделие аграфов только называлось "скафандр". Согласен, и у меня сначала при этом слове в мозгах возникала картинка, чем-то напоминающая фотографию земного глубоководного скафандра. Этакого стального двухметрового болвана с растопыренными руками с крабьими клешнями вместо кистей рук. Видели? Во-во. Скафандр-невидимка ничем этот монумент не напоминал. Немного он был похож на броню Дарта Вейдера из "Звездных войн". Только без развевающегося плаща, разумеется, и без этой дурацкой немецкой каски на тыковке. Я думал, что одетый в этот самый скаф дроид тихой сапой проберется на корабль-разведчик и отключит искина от сети. А потом тихонько угонит эсминец подальше от кладбища и поближе к нам. Ага... Угонит он... Как же. Подумав, я с грустью от этого плана отказался. Но скаф-невидимку под руками оставил. Что-то еще смутно бродило в мыслях, какой-то эдакий приключенческий сюжетец...

Долго мы с Шуркой судили и рядили. Локоть был близко, но его, как говорили наши славянские пращуры, трудно было укусить. От переполнявшего меня энтузиазма даже захотелось грянуть по струнам гуслей и запеть мощным баритоном какую-нибудь балладу. Или вызывающую мурашки по спине былину. Но играть и петь я пока не умел. Проведя пальцами по серебряным струнам, я приказал Шурке отвести "Пилу" подальше от кладбища и пошел обедать.

На другой день картина была та же. Мы с искином Балагановым думали, как наложить лапу на чужое имущество. Чужое имущество резво убегало от нас по своим хаотично протоптанным космическим орбитам. Результат наших общих стараний был нулевым. Я сложил ложемент в кресло и в позе роденовского "Мыслителя" уставился на тактическую сферу, где тихо плыли огоньки погибших кораблей. Потом встрепенулся и дал команду Шурке уменьшить масштаб и показать еще больше деталей. Потом еще больше... Стоп! А вот это уже интересно. Может подойти...

– Шурка, а ты играешь в бильярд? А вот твой тёзка наверняка играл! Слушай сюда – бильярд это такая игра...

Но до щелчка кия по шару было еще далеко. Не было самого кия! "Пилой" задуманное было очень сложно, если вообще возможно, сделать. Нужен был хороший инструмент. И мы стали его искать. Самое интересное, что он тут же нашелся. Кто-то пригнал его как по заказу, даже подвел вплотную к кладбищу кораблей. Подвел и оставил. Видимо, для нас, не иначе...

***

– Еще немного... еще. Все! Стоп машина. Ближе не надо. Гони дроидов на "рыбий скелетик", Шурка, и сразу запускай их на объект. Я пошел надевать свой пустотный скаф.

Когда я выполз из горловины шлюза, мертвый корабль мусорщиков был на расстоянии всего лишь одного доброго прыжка от меня. Корабль был замечательный и довольно редкий – малый флотский ремонтно-эксплуатационный буксир. Такие блохи часто используются на космических верфях и ремзаводах. В другом месте открытого космоса ему делать нечего. Собственных варп-двигателей у буксира не было, летать из системы в систему он не мог. Его дело – это подай-принеси на слипе или в доке. Но это дело МРЭБ делал хорошо. Он был похож на плавающий в пространстве молоток с двумя парами длинных и тонких усов-манипуляторов. Этими тонкими манипуляторами буксир мог таскать весьма массивные вещи. Вот он их и потащит. После небольшого ремонта, разумеется.

Болванка бронебойного снаряда попала буксиру прямо в панорамный иллюминатор рубки и убила оператора. Поэтому-то мусорщики буксир, наверное, и бросили тут и не смогли или не захотели вытаскивать. Боялись нового обстрела и новых жертв. По мыслесвязи я скомандовал управляющему модулю "Гонерио" высадить дроидов на буксир и начать оценку повреждений. А потом и необходимый ремонт, в случае если он возможен. Сам я подплыл к бронестеклу иллюминатора, включил прожектор и заглянул в рубку буксира. В ледяной темноте рубки луч осветил застывшую в лёд кровавую кашу, оставшуюся на месте пилота. Бр-р-р. Неприятно, аж жуть. Я слегка оттолкнулся от брони рубки, скорректировал свой прыжок и выплыл на спину буксира. Передо мной деловито суетились вокруг вскрытых лючков и технологических разъемов оранжевые дроиды комплекса. Жизнь не остановишь, вздохнул я, иначе и быть не может... Через двадцать минут модуль сообщил мне, что МРЭБ вполне ремонтопригоден, оборудование, кроме рубки, исправно, буксир заправлен и готов к работе. Начать ремонт рубки? Начать.

Через сутки я уже сидел в отмытой рубке буксира. До корабельного кладбища было тысяч пятнадцать километров. Всеми четырьмя манипуляторами МРЭБ держал здоровенную каменюку.

– Медленно начинай разгон, Стас. Даже не разгон, а просто неспешное движение. Помни, у пятого бакена ты должен пройти со скоростью тысяча двести метров в секунду. Я тебе заранее отметки скорости буду давать. Выше будет просто опасно для объекта. Наша задача чуть-чуть коснуться его и вышибить из-под прикрытия пушек, а не разбить, как яйцо для яичницы.

– Да помню я, помню... Начинаю разгон, тьфу ты, чёрт! Начинаю движение. Шурка, постоянно иди на "Пиле" рядом, считай маршрут и корректируй скорость. Всё корректируй! Любую мелочь!

– Понял, исполняю...

После восьмого бакена, отмеряющего по тысяче километров каждый, я отпустил каменюку из захватов. Буксир ушел вверх, а мой бильярдный шар неспешно покатил в цель. Но не точно. Все-таки первым шаром мы по лузе промахнулись. Мгновение, пока Шурка сосчитает поправку, секунда, пока он мне её передаст, еще секунда, пока я отреагирую... В итоге – промазали! Но опыт накопили. Вторая попытка... Она прошла гораздо лучше, с огоньком. Движение буксира стало ровнее, скорость равномернее, камень пошел точнее, но – увы! Мы попали, но попали всего лишь вскользь. Эсминец завращался, ушел вправо, но по задуманной трассе не полетел. Попытка номер три. Она удалась. Надо думать – третья попытка ведь! Идиотом надо быть, чтобы не суметь попасть! Искин разведчика успел на долю секунды поставить противометеоритный щит, эсминец мигнул после удара, пропал на пару мгновений из вида, потом вновь проявился и резво поплыл в нужный мне сектор тактического поля. Там я его и стреножил возле пыльного, побитого жизнью и метеоритами планетоида. На который потом аккуратно посадил с большим трудом добытого разведчика, прямо возле каких-то старых металлических обломков. Во главе дроидов ремкомплекса "Гонерио" я, как Чапай в конной атаке, с топотом помчался на приступ эсминца.

***

Так и приступаю. Девятый день уже. Аппаратуру я нашел, снял и перенес на "Пилу". Потом вдумчиво перебрал, протестировал и установил в рубке. Это был комплекс аграфов "Пелена" седьмого поколения. Не полный айс, конечно, но на шару вполне себе ничего. Достаточно сказать, что подобная аппаратура десятого поколения стоила, наверное, как бы ни дороже моей "Пилы". Вот. Но она, собака, – аппаратуру я имею в виду, – безбожно глючила. А я теперь сиднем сидел возле неё, нюхая испарения канифоли в паяльном автомате вместо аромата кофейного.

Встал, подошел к голографическому экрану во весь рост.

– Шурка, дай снова изображение...

Тихонько, на грани слышимости, загудел экран. На нем снова появилась моя копия.

– Включить режим невидимости, – с раздражением вслух скомандовал я.

И тут же пропал с глаз долой и с экрана вон. Скаф-невидимка работал как часы. Чего нельзя было сказать об аппаратуре маскировки "Пелена" длинноухих Винтиков и Шпунтиков. А ведь принцип-то один! Вздохнув, вернул видимость и опять полез в схему генераторов поля скафа, а потом в раскрытый кожух одного из блоков стойки с "Пеленой". К вечеру гений человека победил, и устройство заработало. Вроде бы. Я мигом нацепил свой инженерный скаф прямо поверх броньки-невидимки и устало выполз из "Пилы". В тридцати метрах от неё в пыли планетоида, беспомощно подогнув манипуляторы, на брюхе лежал молоток ремонтно-эксплуатационного буксира. А вот "Пилы" не было видно, ребята! Вместо фрегата на метровой высоте одиноко висел ярко светящийся люк нижнего шлюза! И всё! За ним, правда, еще метрах в пятидесяти, лежал выпотрошенный разведчик.

– Шурка, шлюз закрой! Сквозняк будет... – удовлетворенно скомандовал я.

Люк закрылся и исчез. Передо мной тускло светилась пыльная, изрытая небольшими кратерами поверхность планетоида.

– А ну, стань передо мной, как лист перед травой! – "Пила" появилась.

– Исчезни с глаз! – Фрегат пропал. Я довольно разулыбался.

– А теперь, Шурка, включи все – двигатели на прогрев, реакторы на запуск, сонары на излучение. В общем, все, как на корабле в походе, а я поднимусь на буксире, отойду и посмотрю, на какой дистанции его сонары и камеры возьмут "Пилу". Будь на связи, если что, я тебе новые вводные дам.

Сказано-сделано. Отлетел на буксире подальше, почти к самому кладбищу и постарался обнаружить "Пилу". А вот хренушки вам! Планетоид видно, лежащий на нём эсминец светится на экране сонара остаточным энергозарядом. Я переключил сонар на радиоизлучение. Разведчика видно и по локатору. Фрегат не видно. Хорошо. А если подойти поближе? Только тронул джойстик буксира, как по мыслесвязи раздался сухой доклад Балаганова.

– Вижу цель! Из гипера вышел малый корабль, предположительно – штурмовик конфедерации Делус... Осматривается... Идет к тебе!

Небольшая пауза и встревоженный возглас искина.

– Он активировал прицелы и ГСН ракет, Стас! Взлетаю!

– Отставить! У тебя нестабильно работает маскировка. А вдруг она слетит в самый неожиданный момент? Тогда тебя просто расстреляют как в тире, Шурка! Ведь без человека на борту ты не можешь применить оружие... Лучше активируй все пушки и ракеты, а я мчусь к тебе, друг, во все лопатки мчусь! – Я захлопнул лицевую маску скафандра и врубил полную скорость.

Но не получилось удрать... Буксир и половину пути до "Пилы" не прошел, как штурмовик нагнал его и вышел на дистанцию действенной стрельбы. У меня вся спина от страха заледенела. Буксир-ремонтник ведь не боевой фрегат, щитов у него нет. И оружия нет... Видать, помирать мне пора пришла... Ну, нет уж, суки! Не дождетесь! И я рванул джойстик на себя. Успел. Через долю секунды из-под днища буксира выскочила и растаяла вдали светящаяся трасса пушечной очереди.

Первым залпом штурмовик промазал. Тут, чуть зашипев, вдруг прорезались динамики буксира.

– ...оха-ха-ха! Как он прыгнул! Умирать-то не хочется. Студент, а студент! Инжене-е-ер? Слышь меня? Ты куда прыгаешь козликом, молодой? Я со своим разбитым коленом за тобой не угонюсь!

Буквально на доли мгновения опередив новый залп, я судорожно дернулся вниз. Какое колено? Что он болтает? Кто эта сволочь, почему он сразу начал стрелять? Еще почти двенадцать минут до моего планетоида. Не успею... Влево!

Справа пронеслась пушечная трасса. Но теперь штурмовик отстрелялся и ракетами, а ракеты с головкой самонаведения уклонением не обманешь. Подрыв! Второй! Блистер кабины мигнул несколькими вспышками взрывов. Буксир получил резкий удар в двигатель и закувыркался. Герметичность кабины была нарушена, тоненько засвистел выходящий воздух, оставляя на виду поблескивающие изморозью пятна пробоин. Я ползком добрался до люка в хвостовой технический коридор буксира. Теперь в космической пустоте рации судёнышка не было слышно, а в динамики моего скафандра частотный сканер выплеснул новую порцию сатанинского смеха.

– До твоего эсминца еще лететь и лететь, инженер! А я ждать не буду. Я сам к тебе приду. Приду и убью! Лично! Сам! Как ты тогда убил Сирилла, сволочь. Как сломал мне колено...

Стоп, неужели это Легионер? Кроме него больше и некому вроде... Выжил, значит, скотина. Хотя, что это я? Что ему тогда можно было поставить в вину? Попытку ограбления, не более того. Значит, выпустили на мою беду... А потом он от кого-то услышал сплетни про успех бригады Полковника, и что я один копаюсь на этой мусорной куче. Плохо. Но ничего... Хорошо смеется тот, у кого есть шапка-невидимка. Фрегат-то эта тварь не видит, считает, что лежащий разведчик это и есть мой корабль. А "Пила" уже изготовилась к бою... Только бы мне до неё добраться. Ну, что ж, поиграем... Я спросил у Шурки, пишет ли он все это на видео? Я и сам писал, но у искина была просто операторская позиция для съёмки батальных сцен. Все это я лихорадочно обдумывал, выкарабкиваясь из своего инженерного скафандра и пихая в него самого маленького из оранжевых дроидов. Ты только пару минут продержись, браток. Тебе и надо-то лишь провести скафандр несколько метров... Фухх, успел. А я и в броньке-невидимке продержусь. Полчаса-то она в космосе выдержит. А там – либо грудь в крестах и вновь дышать смогу полной грудью, либо – голова в кустах, и воздух мне больше не понадобится...

Я не ошибся. Легионер не стал медлить, он сам хотел сломать мне еще живому колено и пережать своей подошвой моё горло, а не ждать, пока я задохнусь в пробитой кабине буксира. Всем телом почуял отбойным молотком пробарабанившую по замолчавшему двигателю очередь штурмовика. Потом еще одну, покороче. Это Легионер поймал момент, пушкой дал нужный импульс и прекратил сумасшедшее вращение буксира. Потом мой кораблик жестко и сильно толкнуло – штурмовик подошел вплотную. Я вжался в заднюю переборку и перестал быть видимым. Коротко сверкнул взрыв, и люк буксира унесло в космос. Пару минут ничего не происходило. Через распахнутый люк в кабину было видно пустое пилотское кресло. Я дал команду по мыслесвязи, и чучело в инженерном скафандре неуклюже приподнялось в тесноте служебного коридора и, волоча неподвижные ноги по рифленому металлу палубы, медленно поплыло в сторону пустой рубки.

В эту же секунду в тактическом визоре у Легионера, наверное, сработал датчик движения, и в трубу технического коридора влетела его здоровенная туша в чёрном десантном бронескафе и со штурмовой винтовкой в руках.

– Ну ты, недобиток, повернись! Умри как мужчина, лицом к опасности! – радостно заблажил Легионер в спину шатающегося скафандра.

Я не стал устраивать офицерскую дуэль на двадцати шагах и стрелять по взмаху белого шелкового платочка секунданта. Тем более что эта тварь уже стреляла в меня. В спину, безоружному. А еще – мне был крайне необходим мой инженерный скафандр, целый, без дырок и с нерастраченным запасом воздуха. Я ведь собирался жить дальше. Поэтому плавно скользнув сзади к Легионеру, поднял позаимствованный у дроида промышленный пробойник и выстрелил ему в основание черепа пятидесятимиллиметровым вольфрамовым стержнем. Там у шлема скафандра самая тонкая броня.

Но не получилось у меня закончить дело одним выстрелом. То ли броня у шлема была крепка, то ли заряд у пробойника был слаб, то ли военные имплантаты тварь выручили, но Легионер только глубоко качнул головой от удара стержня, инстинктивно выпустил перед собой шквал пуль и, не переставая стрелять, моментально развернулся назад. Я получил два сильных толчка в грудь, отшагнул по инерции и выстрелил ему в бронестекло шлема. Уже в красном тумане, застилающем глаза и сознание, я увидел, как его кровь из разорванных мгновенным перепадом давления лёгких, носоглотки и лопнувших глаз ударила в треснувший лицевой щиток шлема...

А потом я умер.

Часть 3. Потерянный клан Джоре.

Глава 1.

Я плавал в пространстве. Спокойно, не торопясь, с интересом оглядываясь и рассматривая миры, окружающие меня. Посмотреть было на что. Сначала я увидел космос. Глубокий-далёкий, празднично освещенный ярким сиянием миллиарда звезд, мирный какой-то, я бы даже осмелился произнести – тёплый на ощупь. Представляете? Будто вы как в юности на минутку задремали на пляже: в ушах смутно плывёт шум и гам, смех детей, разговоры ваших друзей, звонкие удары волейболистов по мячу, пахнет рекой, выброшенными на берег водорослями и немного шашлыком, а вашу кожу ласково гладит вечернее солнышко. Красота, истома, покой...

Потом что-то заставило меня резко обернуться. Еще улыбаясь от счастья, я посмотрел назад. Улыбка замерзла на моих губах. За своим плечом я вдруг увидел нереальную картину – гигантская фигура в странном космическом скафандре, скрываясь в тени вечной ночи, недвижимо сидела в огромном каменном кресле. Сказочного Святогора можете себе представить? Только без кольчуги и меча, а в скафе с зеркальным светофильтром на шлеме? Вот его я и увидел. Картинка была совершенно правдоподобна и целостна. Я вспомнил – подобное я уже видел однажды. Года три тому назад, когда отходил от наркоза после пустяковой операции... Операции? Больница?! Наркоз?!!

– Поднимайся! – вдруг гулко прогремело у меня в голове. – Вставай! Ты уже здоров.

Веки дрогнули и с трудом раскрылись. Плавно включился, набрал обороты и громко зашуршал обдув. Голую кожу обдало сначала холодным, а потом тёплым воздухом воздушного полотенца, убирая с неё последние капли геля. Привычно положив руки на борта капсулы, я подтянулся и заторможено сел.

Капсула! Чёрт! Как я в неё попал? Последнее, что я помню, это толчок в грудь и кровь, расплывающаяся на лицевой маске человека в скафандре... Где я?

– Где я? – В ушах проскрежетал хриплый голос. Ну да, после маски капсулы, подающей пациенту воздух в смеси с аэрозолью необходимых лекарств, голос частенько напоминает хрип пропойцы... Пальцы правой руки машинально скользнули по груди и остановились, нащупав что-то незнакомое. Я медленно посмотрел вниз. На правой грудной мышце белела отличающаяся по цвету кожи, неаккуратная трёхлучевая, немного похожая на мерседесовскую, звезда. Вот оно что... Значит, воспоминания меня не обманули.

– Кто ты? – Теперь мой голос звучал как надо: требовательно и сердито. – Ты не искин Шурка Балаганов...

– Я не искин Шурка Балаганов, как ты его называешь... – перебили меня. Причем – по мыслесвязи. О, как! Все чудесатее и чудесатее получается... – Этот искин временно отключён мною от управления кораблём. Ты на своем фрегате, капитан-лейтенант, в медотсеке. Только что завершилось твое лечение. Оно прошло вполне успешно. Ты здоров. Фрегат стоит на планетоиде, поле невидимости включено. Корабль к бою и походу готов.

Я поморщился.

– Как же вы меня достали с этим капитан-лейтенантом... Ты еще и завлабом меня назови. Он тоже к бою и походу всегда готов... Кто ты?

– Мне не известен титул "завлаб". Поэтому не будем к нему пока прибегать. Но ты – действительно капитан-лейтенант флота? Тут нет ошибки в формулировке или взаимного недопонимания? Не спеши, подумай и ответь. Это очень важно.

– Действительно, действительно... Каплей запаса военного флота России. Права ношения чёрного мундира с золотыми галунами, фуражки с крабом и кортика не имею. А что это меняет? – Не знаю, я неосознанно так сказал. Именно этими словами. Врать и пудрить мозги неведомому собеседнику я не собирался. Ведь действительно я и был капитан-лейтенантом флота в запасе. Только не космического, а военно-морского. Да еще и на Земле. Однако тогда я сразу не уловил этот небольшой нюанс. Прохлопал ушами. А потом стало поздно.

– Это многое меняет и объясняет, капитан-лейтенант. Мне не известна планета Россия, но согласно заложенным в мои базы инструкциям, я обязан в любой, самой критической и угрожающей непосредственно мне гибелью ситуации, придти на помощь действующему офицеру флота Джоре, офицеру, находящемуся в резерве, отставнику, капитану космического корабля или другому должностному лицу по нисходящей служебной иерархии. Равно как и гражданам, не являющимся военнослужащими, в соответствии с ситуационным перечнем, определенным Административным Кодексом, Уставом Флота и другими нормативными документами расы Джоре. Разрешите представиться, капитан-лейтенант, – технический специалист II класса Звездного Флота, управляющий кристалл КА-117-ОН-6322899, командир ретрансляционного поста дальней космической связи!

Тут мне враз и поплохело. Я вдруг осознал, что неведомо Чудо-Юдо говорит со мной на русском языке...

– Так... КА-117... технический специалист, твою мать... короче – на каком языке ты со мной говоришь, а?!

– Это ваш родной язык, капитан-лейтенант, именуемый вашим сознанием как "русский", доступ получен при ментоскопировании во время лечения... Конкретный клан Джоре, к которому вы принадлежите, по характеристикам и особенностям русского языка моим информационным банком памяти не определяется. Предположительно ваш язык относится к полностью утраченной и забытой в период "Тёмного Тысячелетия" языковой подгруппе погибшего в ходе войны клана "Ранеосс"...

– Хватит долбить меня этим "капитан-лейтенантом", специалист, – прервал я его. – У меня сейчас ум за разум зайдет... К чему ты еще получил доступ в моей голове? Докладывай! И почему ты думаешь, что я принадлежу к расе Джоре? Слушай, погоди минутку... Что-то мне нехорошо. Я сейчас...

У меня закружилась голова, и я бессильно откинулся назад. Моя чудо-капсула своими датчиками уловила дисбаланс и полный раздрай в организме, повышенное сердцебиение и карусель в мозгах, и сразу же из её стенок вылезли и озлобленно, по-змеиному зашипели несколько разноцветных шлангов пневмоинъекторов. Последнее, что я запомнил, был все тот же сидящий в каменном кресле гигант в незнакомом скафандре. Вдруг зеркальное стекло его шлема медленно пошло вверх, а за ним клубился мрак, и царствовала холодная пустота. А потом кто-то мне прямо в ухо огромной анакондой прошипел: "Дж-ж-оре-е-е"…

***

Наверное, о дальнейшем мне лучше все же рассказать самому. В общем, из зрительного зала киноэпопея выглядела примерно так...

Этот побитый метеоритами планетоид, на котором я просидел больше недели, пытаясь наладить систему маскировки, снятую с погибшего корабля-разведчика, имел своего хозяина. Да-да, совершенно верно. Управляющий кристалл КА-117-ОН-6322899, прошу любить и жаловать. Я потом пробрался к нему в погреба и взглянул на это чудо-юдо инженерной мысли. Точнее, на технического специалиста II класса и командира ретрансляционного поста дальней связи непосредственно я посмотреть не мог, он был надежно укрыт чёрной броней, но с полноразмерным видеоизображением управляющих кристаллов я познакомился. Красивая штука. Тридцатисантиметровый кристалл густого фиолетового цвета, в диаметре сантиметров двенадцать, наверное. Все это великолепие укрыто в подобие кукурузного початка метрового размера, это его внешние накопители и прочие устройства, а огромный початок спрятан в толстом бронированном цилиндре. Эдакая матрешка получается. "Смерть Кощея в игле, игла в яйце, яйцо в утке, а утка в духовке..." – дальше вы и сами помните. Или наша супер-пупер накрученная вакуумная бомба по размерам. Кстати – намного меньше, чем американская "Мать всех бомб". Но злее её раза в четыре. Как говорится умными людьми и русскими оружейниками: "Справный петух толстым не бывает"! Наше устройство "Отцом", кстати, называется. Об остальном сами догадаетесь, не маленькие.

Так вот. Ретранслятор не представлял собой ничего особенного. Пустынное место дальнего космоса, другими словами – настоящие задворки. Пыльный и пустынный планетоид с остатками металлических лохмотьев антенного поля на поверхности. Кроличья нора ретрансляционного поста с отдельным помещением для КАОНа, так я решил называть командира и технического специалиста, подземным уровнем для аппаратуры и аппендиксом для реактора. За три тысячи лет, прошедших с тёмных веков взаимного истребления кланов Джоре, реактор сдох, антенное поле разрушилось, и пост вышел из строя. Но это никого особо не расстроило – не стало и самой расы Джоре. Она полностью погибла в огне межклановой войны. Остались только ничем не подтвержденные слухи и сказки о ней, четыре Старшие расы, то ли бывшие слуги, то ли вассалы Джоре, да мертвые обломки некогда великой и мощной космической расы. Вроде этого поста, погибших и все еще Летучими голландцами бороздящих космос пустых и продырявленных боевых кораблей, разбитых и разграбленных военных баз на дальних планетах. А капельку энергии для выживания КАОНу давали спрятанные на экстренный случай среди железного лома бывших антенн поглотители жесткого излучения расположенного рядом красного карлика. Так командир ретрансляционного поста и дождался меня.

За время пока я ломал аграфскую аппаратуру маскировки, КАОН тихой сапой копал яму под меня. Точнее – под Шуру Балаганова. Это ему было сделать – как два пальца... оплевать. Все-таки управляющий кристалл II класса древних мастеров Джоре был несоизмеримо выше, чем искин "десятка" ранга "Крейсер", стоящий у меня в "Пиле". Несоизмеримо! Вот он и влез незаметно в мозги моего искина, подчинил его, а потом всласть покопался в базах данных Шурки. Заодно и скачав из его мозгов все, что понравилось. А понравилась, точнее, безмерно удивила КАОН моя медицинская карта из искина медкапсулы. Особенно данные моего генетического анализа. Они показывали 97, 8% совпадения со средними показателями генома расы Джоре. Вот так-то, ребятушки! А это ведь совершенно иное дело! КАОН дождался, когда я в очередной раз залёг в капсулу по своей надобности, и повторил генетический анализ. Только он весь очешуел от примитивности и несовершенства моей чудесной капсулы. КАОН-то знал и помнил другую технику. Но анализ сделал. Он дал такие же результаты. Лезть ко мне в голову технический специалист побоялся. Это грозило ему немедленным уничтожением сознания. Однако хитрая кукурузина порылась в базах Шурки Балаганова и нашла другой выход. А именно – обучающую программу для комплекса "Гонерио", сделанную на основе моей мнемограммы. Самый первый, еще не редактированный вариант мнемограммы, снятой с моего спящего мозга, был на русском языке... КАОН мигом разобрался с ним и нашел несколько чрезвычайно далеких от оригинала языка Джоре, но вполне узнаваемых слов: "род", "твердь", "молот" и "пиво". Удивительно, правда? Не "Мукузани" какой-нибудь, а явно ячменное, мутноватое и водянистое "Пиво". Во-о-о, братцы! Знай наших! Выпил пива, взял молот и жахнул по тверди. Если это небо – то запулил молот вверх. И все! Род тебя сразу признал – ты уже Джоре!

Это открытие потрясло управляющий кристалл КА-117-ОН-6322899! Рядом с ним, можно сказать в одном строю, в двух шагах, плечом к плечу и локоть к локтю был капитан-лейтенант запаса Военно-космического флота расы Джоре. Правда, ни пойми какого клана... Но это дело десятое! Технический специалист приготовился радостно завизжать! Но вдруг его пробила мысль – не помешает еще одна проверка... Подозрительная какая каменюка...

Нужно сказать, что блюдя тишину и свой покой, технический специалист взял на себя в этой системе роль полтергейста, эдакого Барабашки. Он уже давно руку набил, взламывая искины кораблей мусорщиков и совершая всякие мелкие, но неприятные диверсии и пакости, устраивая аварии, толчки под руку и подножки этим работягам. Приходилось ему и убивать разумных, используя пушки и ракеты не так давно погибших в системе военных кораблей. Людьми он визитёров не считал. Людьми в его понимании были только Джоре. О нехороших делах, творящихся на здешнем кладбище, меня уже предупреждали Брегге и Полковник. Но я их не послушал. И правильно сделал. Но вернемся к нашим баранам. Уже немного осталось, баранов этих. Короче!