Текст книги "Демон Эльдорадо"

Автор книги: Олег Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Надолго встаем? – тревожно спросил Кетук.

– Не думаю, – покачал головой пращник. – Передовой отряд в тысячу человек отправится уже сейчас, остальные подтянутся через шестицу и нападут, если у первых не заладится.

– А Кумари будет с первыми?

– Естественно! Сын Солнца любит мечом помахать и пару голов срубить. Как без этого?

Под умелым управлением плотовщиков бальса постепенно приблизилась к стоянке, но солдатам разрешили сойти на берег только на короткое время, чтобы оправиться в зарослях колючего бамбука и оставить свои вещи. Тут же десятники окриками стали сгонять их обратно, заодно проверяя у каждого военное снаряжение. Кетук убедился, что дротики все при нем, а также щит и палица. Плащ он решил надеть, чтобы меньше отвлекаться на насекомых, на голову также напялил вязаный шлем. А вообще он заметил, что кожа на открытых местах как будто огрубела и просто саднила, почти не отзываясь болью на жалящие укусы. Или это так сказывалось волнение перед битвой с лесными людьми?

Времени бояться предстоящего сражения не было. Три десятка солдат затолкали на бальсу, и она тотчас отчалила от берега, чтобы освободить место прибывающим сынам Солнца.

На носу плота устроился седой музыкант с флейтой и барабаном, до этого плывший вместе со жрецами.

За непрерывным гвалтом, криками и близким гулом воды почти не было слышно звуков леса, а ведь Кетук надеялся узнать, как звучит рев пумы! Сидя на скользких бамбуковых палках, с дротиком наготове, он подумал, что за всей этой суетой может так и не понять, что еще есть в лесу, кроме гнуса.

– Ураган приближается, – озабоченно сказал пращник, оглядывая пасмурное небо. При этом он оглаживал широкой ладонью пояс, набитый боевыми камнями – каждый размером с половину кулака.

– Как ты догадался?

– В прошлом году нас застал, такой же воздух тогда был. Чувствуете, тяжело как дышать? Сыро, и обезьяны молчат.

– Разбежались, – хмыкнул Синчи.

– Они людей не боятся… Нет, точно вам говорю, будет буря. Если на реке застанет, не выживем.

Плавать в отдалении от берега пришлось не очень долго, хотя воины все равно успели устать от безделья. Десятники два раза заново выстраивали их на бальсе, располагая в два ряда. Первым уселись пращники, которым предстояло ответить камнями на тучу вражеских стрел, за ними пристроились Кетук и другие с палицами и дротиками. Это оружие они пустят в ход уже на берегу, если лесные люди не будут к тому времени уже рассеяны.

Наконец бальса с передовым отрядом под гром барабанов и визг флейт, провожаемая слаженным ритуалом жрецов, выстроившихся на берегу, направилась к истоку реки. Здесь перепад высоты был совсем не так велик, и плавание происходило без особых затруднений. Берега быстро разошлись в стороны, дав Солнцу возможность осветить поток.

Сидя на скользких бамбуковых палках, Кетук изо всех сил всматривался в густые заросли и вслушивался в голоса зверей. Но звучали они как-то приглушенно, словно животные и в самом деле чувствовали приближение урагана.

Иногда на берегах попадались огромные крокодилы, которых Кетук раньше видел только на глиняной посуде. В жизни они смотрелись не так страшно, поскольку не спешили разевать пасть. Но угодить такой твари на закуску… Никто из пращников и не думал забрасывать их камнями, сами крокодилы тоже лишь провожали сынов Солнца ленивыми взглядами.

В мутной, грязно-желтой воде тоже кто-то гнездился. Иногда по поверхности реки скользил небольшой бурун и мелькала чья-то блестящая спина, моментально исчезавшая в непроглядной мути.

Теперь бальсы двигались в полном молчании, ни один неосторожный звук не предупреждал врага о приближении аймара. Кетук бы, может, и спросил Синчи, долго ли предстоит так плыть, но предпочитал не открывать рот. Хмарь между тем неумолимо наползала откуда-то с востока, воздух становился все более влажным и словно давящим. Насекомые будто обезумели и полчищами накидывались на людей, и тем оставалось только вяло отмахиваться, чтобы не нарушать построение. Верхушки деревьев, почти невидимые за густыми нижними ветвями и подлеском, шелестели далеко вверху, и порой там раздавались чьи-то пронзительные крики.

Внезапно бальса покачнулась – это первый ряд пращников по команде военачальников встал с колен и снарядил оружие камнями. Кетук увидел, как воины на первых плотах сделали то же самое. Внезапно прозвучал звонкий выкрик сапаны, и солдаты с ведущей бальсы разом раскрутили ремни и отправили камни в невидимую Кетуку цель. Затем тотчас – снова и снова, и тут же плотовщики двумя толчками прибили бальсу к берегу. А там уже слышен был гортанный клич дикарей, созывавший соплеменников на битву. Флейтисты на каждом плоту от души приложились к инструментам, сделанным из костей врагов. Добавили шума и деревянные барабаны, чья туго натянутая кожа породила низкий, рокочущий грохот.

И тут же на лесных людей обрушился боевой рев аймара. Воины вскричали почти одновременно, но первым был, конечно, молодой сапана Кумари. Кетуку показалось, что сейчас он оглохнет, но думать об этом времени уже не оставалось. Тело содрогнулось от нервного напряжения, мышцы словно натянулись, готовые бросить Кетука в бой. Его плот вслед за первыми тремя вырвался на открытое место, откуда видна была очень крупная деревня дикарей. Мужчины с воплями выскакивали из хижин, женщины с детьми, наоборот, бежали в укрытия. Оттуда уже вылетали одиночные стрелы и дротики, с удивительной точностью попадавшие в цель – быстрые словно молнии и такие же смертоносные.

Пращники по команде раскрутили ремни и выпустили во врага камни. Кетуку, так же как и остальным солдатам второго ряда, пришлось почти распластаться на бальсе, чтобы не мешать пращникам. Домишки лесных людей трещали под ударами сынов Солнца – в стороны летели ошметки крыш из пальмовых листьев и слабых стен из расщепленного бамбука.

Камни кончились очень быстро, еще даже до того, как бальса ткнулась в берег. Тот был густо покрыт грязью и усеян обломками лодок и отбросами. Только сейчас грифы, что копошились в них, нехотя взлетели и стали кружиться в отдалении.

– Дротики! – взревел один из десятников. – Вперед!

Кетук вместе со всеми прыгнул в мелкую прибрежную воду, на ходу поднимая руку с тяжелым дротиком. Ему показалось, что в проломе одной из хижин виднеется чья-то рука, натягивающая лук, и он что было сил метнул туда костяную иглу, утяжеленную глиняным веретенцем. И все-таки опоздал – мелькнула стрела с ярким оперением, и уже в следующее мгновение она насквозь прошила левую руку Синчи, немного ниже локтя. Товарищ вскрикнул и в ярости метнул дротик, но явно промахнулся. Зато снаряд Кетука, похоже, попал в цель.

На берегу остались десятки воинов аймара. Кто-то был ранен в живот, ногу или руку и теперь с воплями гнева пытался вырвать из тела стрелу. Другим не так повезло, и они лежали в той позе, в какой их застигла смерть.

Кетук вдруг с ужасом увидел, когда бежал в сторону хижин и метал туда дротики, что некоторые легкораненые солдаты отчего-то начинают изрыгать розовую пену и корчиться, словно их прижигают раскаленным клеймом. Они погибали!

Воин резко остановился и развернул к себе Синчи, который с булавой наперевес бежал рядом.

– Стрелы могут быть отравлены! – крикнул он.

– А ты думал… – прохрипел друг. – Отломи наконечник.

Он протянул Кетуку запястье. Из него обильно сочилась кровь, стекая по грязно-желтому древку стрелы. Кетук почти не целясь метнул дротик в чью-то тень, мелькнувшую между хижин, и сломал древко об колено, тотчас отбросив обломки в стороны, будто это были готовые к нападению змеи.

– Надо перевязать рану!

– Если там яд, все равно сдохну, – спокойно ответил Синчи и бросился вслед за своей десяткой, на голос командира. Кричал он так, что даже у Кетука что-то дрогнуло внутри, хотя он сотни раз слышал боевой клич аймара.

Сыны Солнца врывались в дома лесных людей, размахивая палицами, и нередко попадали в засаду, когда враги попросту нанизывали их на копья. Но это были неопытные воины, и военачальники злобными окриками быстро вразумили остальных новичков. Повсюду в деревне уже полыхали кратковременные и жестокие схватки – нападавшие сходились в неравном бою с защитниками и сминали их жестоким напором и более совершенным оружием.

Кетуку тоже пришлось, когда он израсходовал дротики, помахать дубиной, чтобы снести хлипкие стены у парочки хижин. При этом он где-то обронил щит. Мужчин внутри домов не оказалось, зато нашлись женщины и множество детей. Некоторые без всякого испуга смотрели на разгоряченного Кетука, продолжая поедать бананы. Тут он и обнаружил пресловутые человеческие головы. Действительно, они были наколоты на длинные шесты и красовались внутри домов, под самым потолком. Осунувшиеся, с вылезшими волосами и высохшими глазами… Дикари, естественно, не умели предохранять знаки своей доблести от тления.

Разгоряченный Кетук бросился к очередной хижине и ударил по угловой балке, и вдруг из темноты ему навстречу вылетело острие копья. Воин Солнца чудом успел отклониться вслед за своей дубиной, и копье прошло вплотную к ребрам, под левой рукой. Тело само вспомнило прием, которому обучают всех солдат, – прижав древко, Кетук отдернулся и выволок наружу опешившего дикаря.

Тот был совсем невелик, как видно, недавно дорос до статуса полноправного воина. На его безволосом лице читалась растерянность. Тело было раскрашено так же, как и у прочих защитников поселка, цветные полосы и фигуры выглядели свежими и сочными.

Из темноты хижины послышался женский вскрик, и он явно приободрил юношу. Но Кетук не медлил ни мгновения. Его правая рука уже двигалась обратно, неся палицу прямиком в голову врага. И тот словно понял неизбежность удара, хотя вполне мог еще успеть пригнуться – но вместо этого как-то обмяк и выпустил копье из ослабевшей руки.

Что двигало Кетуком, когда он резко дернул руку назад, отводя бугристый камень дубины от головы лесного человека, он не успел осознать.

– Отойди! – взревел позади Синчи. Бледный, словно личинка, он оттолкнул Кетука и занес палицу, однако молодой солдат не дал другу убить дикаря – тот был так поражен, что ничего не предпринимал.

– Стой, – сказал Кетук и перехватил оружие Синчи. – Он уже мой.

– Да?.. Прости, я думал, что ты промахнулся.

Синчи опустил дубину и внезапно осел на колени с открытым ртом. Кетук бросился его поддержать и аккуратно уложил на землю, совершенно позабыв о плененном враге. Из запястья Синчи все так же бежала струйка крови.

– Что с тобой? – глупо спросил Кетук. Но друг не ответил, только беззвучно пошевелил сухими губами. Глаза его были закрыты.

Внезапно Кетука тронули за плечо – он вздрогнул и увидел дикаря, который сел на корточки напротив захватчика и стал вытягивать из-за пояса Синчи веревку, приготовленную специально для связывания пленников. Словно окаменев, наблюдал сын Солнца за тем, как юный лесной человек туго перетянул руку Синчи возле самого локтя. Затем он глянул на Кетука и провел ребром ладони по веревочной стяжке.

– Отрубить? – не поверил Кетук. Будто что-то поняв, пленник энергично закивал. – Посиди с ним, я найду старшего…

Он знал, что сдавшиеся дикари не берут в руки оружие, соблюдая свой странный кодекс пленения, и выпрямился. Тело отозвалось дикой усталостью. Вокруг видны были сплошные развалины хижин, между которыми бродили сыны Солнца, выгоняя из завалов дикарей. Кое-где, правда, еще кипели скоротечные схватки – это бились те из лесных людей, которым почему-либо страшно не хотелось быть угнанными в горы.

Вскоре их сопротивление было сломлено. Последние из непокорных дикарей как-то разом поняли, что им не выстоять, и опустили оружие. Иначе, несомненно, все они были бы истреблены – а так они признавали над собой власть пришельцев и показывали готовность стать частью их племени.

Десятка Кетука, которую он обнаружил в полусотне шагов ближе к лесу, захватила двоих лесных людей. Бросив копья на вытоптанную землю, они спокойно стояли среди захватчиков и поглядывали на пасмурное небо. Из десятки в живых осталось только семеро аймара, не считая Кетука, а может, остальные просто еще не нашли своего военачальника. Пращника Унако здесь не было.

Кетук подошел к десятнику, устало присевшему на бревно.

– Синчи ранен, – сказал он. – В него попала отравленная стрела…

– Ну и что? – буркнул тот, даже не подняв головы. – Жди сигнала сбора, солдат.

– Но Синчи…

– Он не выживет, если наконечник был смазан ядом. Нам еще повезло, что они не готовы были к нападению. Твой друг все равно погибнет, если еще почему-то жив. – Голос десятника внезапно смягчился, и он поднял на молодого воина глаза. – Мы потеряли много людей, не только твоего товарища.

– Он еще жив, – упрямо сказал Кетук. – Мой пленник готов ему помочь, только ему нужен топор, чтобы отрубить Синчи раненую руку.

– Твой пленник? Женщина?

– Воин!

Десятник молча отцепил с пояса каменный топор, заляпанный кровью, и протянул его Кетуку древком вперед.

– Жди сигнал сбора, солдат… – повторил он и потер влажный лоб ладонью, оставляя на нем красные полосы. – После него мы начнем погрузку на бальсы, и полумертвым на них места не будет.

Когда Кетук бежал обратно, ему всерьез мешали порывы влажного ветра, бившего в лицо. Или это он сам так быстро двигался? Глядеть на небо и лес времени не было – ураган, даже если он прямо сейчас обрушится на разоренную деревню дикарей, никак не трогал молодого солдата.

Когда он добрался сквозь развалины до полуразрушенного дома, возле которого Синчи настигла слабость, там никого не оказалось. В панике Кетук дернулся было мчаться куда попало, выкрикивая имя товарища, но сообразил заглянуть под покосившийся кров хижины.

Синчи был там, и он выглядел даже лучше, чем тогда, во время стычки с дикарем. Тот при виде Кетука с топором вскочил и стал поторапливать почти обнаженную девушку, что возилась возле очага с кособоким глиняным котелком.

– Копаиба, копаиба, – зачастил юноша, показывая пальцем на содержимое котелка.

Кетук увидел маслянистую грязноватую жижу, в которой плавали крупные ошметки растений.

– Давай, Кетук, – сказал Синчи слабым голосом и вытянул раненую руку. – Этот парень считает, что меня еще можно спасти, если быстро отсечь запястье. – Дикарь подкатил к огню короткий чурбак и бережно уложил руку аймара на него, как раз так, чтобы отрубить больное место было очень удобно. – Ну? Ты же хотел меня спасти? Не бойся, я уже пожевал коки, этот парень дал мне целую кучу. Все будет хорошо, только попади.

Синчи криво улыбнулся и привстал, опираясь на здоровую конечность.

– Я? – опешил Кетук.

Он уже понял, что выхода нет, и встал перед чурбаком на колени, чтобы не промахнуться. Он должен был отсечь плоть друга с первого удара, чтобы не заставлять его мучиться дольше, чем это необходимо… Кетук провел каменным лезвием по грязной коже запястья, там где оно было перетянуто веревкой, и на мгновение прикрыл глаза. На Синчи он не смотрел, но знал, что тот не отдернет руку в последний момент.

– Держись, – сказал он и коротко размахнулся, вкладывая в удар всю силу, какая у него еще оставалась.

Вскрикнула только женщина, сам раненый промолчал. Кисть Синчи отлетела в сторону, расплескав вокруг, на глиняном полу, редкие брызги черной крови.

Кетук глянул на лицо друга и увидел его перекошенный рот и крупные капли пота, мгновенно выступившие на лбу сына Солнца. Тотчас хозяева подхватили Синчи под руки и наклонили к огню, чтобы погрузить культю в горячую «копаибу». Тут уже сын Солнца не сдержался и выпустил сквозь зубы стон, в который сжалась вся нечеловеческая боль, терзавшая Синчи.

– Значит, ты понимаешь их речь? – пробормотал Кетук, лишь бы что-нибудь сказать и отвлечь товарища от страданий.

Но тот промолчал, вновь крепко стискивая зубы – видимо, опасался закричать, если откроет рот. Тем временем хозяйка смочила грубую ткань, сплетенную из травяных волокон, жидкостью из котелка и стала обматывать ею остаток руки Синчи. Пленник тоже не сидел на месте. Он отошел к пролому в стене и теперь выглядывал из него, задирая голову. Его длинные черные волосы трепал ветер.

– Что там? – спросил Кетук, подойдя к юноше.

Дикарь молча ткнул пальцем в черное пятно на востоке. Оно стремительно набухало, словно желая поглотить собой весь мир, и поливало лес косыми струями дождя. С каждым вздохом становилось все холоднее, и кроны деревьев вокруг поселка не просто колыхались – их уже трепало несущимся поверх леса ветром.

Аймара в растерянности метались по деревне, не зная, куда укрыться от приближающегося урагана. Команд почти не было слышно, и Кетук испугался, что пропустил сигнал сбора. Вдалеке он заметил яркие одежды Кумари и его ближайших соратников. Ветер уже сорвал с них птичьи перья, так же как и самые мелкие и сухие листья с крыш. Вода в реке будто вскипела, покрывшись крупной рябью, а колючий бамбук на ее противоположном берегу заметался, как копья в руках взбешенных воинов.

И сразу же с неба обрушился сплошной поток теплой воды.

Пленник потянул Кетука за собой, под хлипкое укрытие. Но травяная крыша, конечно, не могла защитить людей от такого мощного ливня, к тому же ветер недолго позволял ей держаться на месте. Налетев сразу со всех сторон, он подхватил ее и легко оторвал от опор.

Кетук ползком добрался до Синчи, который явно потерял сознание от боли, и стянул с себя плащ. Ветер пополам с водой накидывался отовсюду, неся при этом обломки бамбуковых стен, сучья и пальмовые листы, когда-то покрывавшие дома дикарей. Кетук, держа плащ обеими руками, как мог натянул его над собой, укрыв себя и товарища. Помогло это, конечно, не слишком сильно.

Буря улеглась так же внезапно, как и налетела. Стало так тихо, что Кетук сначала не поверил слуху и решил, что оглох. Но пленник потянул его за мокрый рукав и что-то сказал на своем языке, показывая в сторону леса. Как видно, самая жуткая часть урагана прошла стороной, едва зацепив поселок. Основной удар пришелся по лесу, что примыкал к деревне, – там видны были поваленные деревья, сплошь увитые оборванными лианами.

В воздухе висела вязкая прохлада.

Может быть, если бы не нападение аймара, хижины и удалось бы отстоять, заранее перетянув крыши веревками. Но теперь вокруг видны были только остовы домов, целого не сохранилось ни одного. И среди этой разрухи уже звучали голоса военачальников и солдат, которые принялись, не мешкая, вязать многочисленных пленников и сводить их к бальсам. Пригнали и уцелевшие плоты дикарей.

Многие сыны Солнца спешно, на ходу поедали найденные в хижинах запасы пищи, несмотря на злые окрики военачальников.

С помощью пленника и его женщины Кетук привел Синчи в чувство. Вопреки его опасениям, тот смог передвигаться самостоятельно, хотя и морщился при каждом шаге. Их десятка уже вела к берегу нескольких женщин и подростков, связанных одной веревкой, и оставалось только к ней присоединиться.

– Жив? – удивился командир, когда увидел Синчи. На его культю, обмотанную сальными лохмотьями, он как будто не обратил внимания.

Синчи вытянул палицу из рук мертвого сына Солнца и с усмешкой выпрямился, затем сделал оружием полный оборот вокруг кисти, изобразив молниеносный выпад.

– Вижу, – хмыкнул десятник и кивнул на парня и его жену: – Этих в общую цепь!

– Они помогли… – начал Кетук, но осекся под взглядом командира.

Он внезапно вспомнил, что потерял часть экипировки, и забрал у того же мертвого соплеменника щит. Теперь этому солдату уже ничего не нужно.

Во время стремительной высадки солдат два плота рассыпались, и течение реки почти ничего не оставило от них. Военачальники злыми голосами требовали от воинов быть осторожными и не повредить остальные бальсы.

Пока шла погрузка, откуда-то налетели крупные осы и принялись жалить неосторожно отмахивавшихся аймара. Ожил и прочий гнус, придавленный к земле ураганом. Даже как будто озверел еще больше. Закричали и обезьяны с птицами – их вопли звучали резко и необычно, заставляя Кетука то и дело всматриваться в заросли на другом берегу.

Правда, скоро он перестал отвлекаться на такие пустяки и даже на ос, потому что пришлось помогать лесным людям подтаскивать погибших воинов Солнца к берегу. Не годится бросать их на поле боя, оставляя на потеху грифам и пришлым людишкам, жадным до костей и голов. Во время войны допускается не только сжигать мертвых, но и предавать их текучей воде – там прожорливые хищники живо превратят тела в скелеты.

На бальсе, забитой почти так же, как во время сплава по горной речке, Кетук наткнулся на пращника.

– Унако! – обрадовался солдат и хлопнул нового товарища по плечу. – Ты жив! Я было решил, что дикари подстрелили тебя.

– Как бы не так… – Пращник усмехнулся, и тотчас его суровое лицо исказилось от боли. Он сел и стянул с ноги сандалию, изношенную до последней степени. – На плоскую рыбу наступил, когда высаживались, – нагнулся, а тут стрела над плечом и просвистела. Считай этот гад мне жизнь спас, зато испортил. Помочись на рану, брат. Эх, помахать булавой толком не вышло.

Пращник вывернул ступню и отлепил от нее пальмовый лист, и Кетук увидел багровое отверстие, из которого сочилась кровь.

– Так надо? – уточнил Кетук.

– Конечно! Стал бы я просить. Я сам уже не могу! Эй, Синчи, ты тоже готовься, и вы, ребята. – Он оглядел соратников. – Если этого не делать в первое время, яд попадет внутрь. Убьет меня еще до темноты…

Плотовщики оттолкнулись от берега, и аймара затянули песню победы, беззлобно постукивая пленников кулаками или пятками. Дети при этом повизгивали, а немногие мужчины и многочисленные молодые женщины – всех пожилых дикарей, естественно, бросили умирать в разоренной деревне – отвечали смешками.

Одна из девушек, заметив страдания Унако, присела над ним и помочилась на раненую ступню, чем вызвала взрыв общего хохота. Но девица нимало не смутилась, а вместо этого совсем задрала хлипкий поясок из листьев и покрутилась перед довольным пращником.

– Везет тебе! – закричали воины. – Ни одной головы не добыл, а девка уже твоя. Меняемся?

– У меня этих голов побольше вашего будет, – рассмеялся в ответ пращник.

Только теперь Кетук обратил внимание, что у многих из сынов Солнца, особенно командиров, с кожаных поясов на спине свисали отрубленные головы дикарей. Волосы у них были отрезаны или вовсе вырваны, чтобы не путались между ног. Многие из простых солдат, кажется, прихватили головы, которые торчали в хижинах самих лесных людей, – те, что посвежее.

– Ты-то что же никого не убил, а? – спросил пращник.

Девушка, что исполнила перед ним танец, уже пристроилась рядом и прижалась к плечу воина. Она поступила безошибочно – чем угодить неизвестно кому в руки, лучше самой выбрать себе покровителя на время похода. В том, что Унако, пусть даже и раненый, способен отстоять ее от посягательств других солдат, сомневаться не приходилось.

– Решил живьем взять, полезнее для аймара. И молодой сапана говорил…

– Оно так, – кивнул пращник. – Как тебе девчонка?

– Симпатичная, – смутился Кетук.

– Будет привал, поиграем! – хохотнул Унако и схватил девушку за обнаженную грудь широкой ладонью. Дикарка ничуть не обиделась, напротив.

Бальсы между тем под действием мощных толчков шестами продвигались обратно к озеру. Первым, понятно, двигался плот с молодым сапаной. Пленников на эту бальсу не взяли, чтобы обеспечить высшим военачальникам и жрецам свободу передвижения и охоты. Никто из командиров, кажется, не пострадал во время боя. И это не удивительно – кроме больших щитов, обтянутых прочной шкурой тапира, Кумари со свитой использовали для защиты кожаные шлемы.

Вооружившись захваченными у дикарей луками, сотники и сапана высматривали среди ветвей добычу. Время от времени военачальники издавали особенные выкрики, напоминающие вопли диковинных животных, чем заставляли зверей показываться из укрытий. Тут-то их и поражали. Таким способом Кумари с его приближенными удалось подбить несколько упитанных черных обезьян. Всякий раз среди ветвей поднимался крупный переполох.

– Маримоно, – мечтательно протянул пращник, жадно следя за развлечением. – Давно не едал. Бывают еще крупнее, манечи называются, но у них мясо не такое нежное.

Чтобы подобрать добычу, плотовщики подгоняли легкую бальсу к берегу и, не боясь крокодилов и огненных рыб, прыгали прямиком в заросли бамбука и хватали смертельно раненных животных. А уже на плоту кто-то под общий смех добивал их кулаком или топором, а потом сбрасывал обезьянью голову в реку, где ее быстро подхватывали невидимые водные твари.

– Зачем мы ходили в этот поход, Синчи? – тихо спросил Кетук у товарища. – В плен мы взяли почти столько же дикарей, сколько потеряли наших… Не считая женщин с детьми, но разве это работники?

– Чтобы не засиделись в городе.

Друг разлепил сухие губы, но глаза его так и остались закрытыми. Ему разрешили лечь, и он свернулся словно плод в утробе матери, подложив под голову скомканный плащ.

– А остальные?

– В другой деревне промышляли, разве не понял?

– Разве этим людям будет лучше у нас?

Синчи открыл один глаз и остро уставился на Кетука.

– Конечно. Какие это люди, брат? Что они тут знали? Только охоту да глупые развлечения вроде плясок у алтаря – раз в год. Такие у них праздники, напиться чичи и поваляться с кем попало под кустами, а то и на виду у прочих, и так две недели подряд. Ни правильных богов не знают, ни правильных жертв приносить не умеют, так и живут будто свиньи в лесу. Людей из них сделаем, брат…

Кетук промолчал. Он видел, что Синчи трудно говорить, к тому же бальса с Кумари попала в очередное приключение. На краю отмели, в сотне локтей впереди, обнаружилась стая диких свиней. В ее сторону вылетела цела туча стрел, дротиков и камней. Одной из свинок не повезло сразу, другие же с треском укрылись в кустах. Сыны Солнца с воинственными криками причалили к берегу и бросились в заросли, и Кетук удивился, что далеко бежать им не пришлось. Почти сразу они вернулись, волоча за собой три туши. Видимо, некоторые из животных были серьезно ранены и не смогли толком укрыться от охотников.

– Хорошая отмель, – сказал Унако, провожая взглядом бальсу сапаны, оставшуюся позади. – В прошлый раз мы на ней яйца собирали. Никогда больше не пробовал.

– Чьи яйца? – заинтересовался Кетук.

– Не змеиные же! Черепашьи… Самые вкусные у тракайи, только их больше, чем пальцев на руках и ногах, не найдешь, и то редкость. Вкусные, как в масле обмазанные, и скорлупа что твоя кожа. Всякие яйца есть можно. Увидел следы, и по ним до самой кладки, если дождя утром не было. А теперь-то бы все равно не нашли, хоть бы и сезон был, все смыло.

Дорога обратно заняла намного больше времени, чем сам «поход на врага», все-таки течение было слишком быстрым. Кетук успел наслушаться и трубача – большую черную птицу с трубным голосом, – и попугаев, и даже уловил слабый рык, приписанный пращником пуме. Но гнус с приближением вечера так крепко насел на аймара, что им стало не до лесных чудес. «И как только они терпят? – удивлялся молодой воин, украдкой рассматривая девушку, прижавшуюся к Унако. – Кожа у них, что ли, деревянная?» Он то и дело почесывался в открытых местах, стараясь не трогать укусы ногтями.

Наконец среди зарослей мелькнуло широкое пространство озера и синих гор, и от этой мимолетной картины у Кетука сразу словно воздуха в груди прибавилось. Он представил, как окажется среди родных скал, под прохладным ветром с ледника, и улыбнулся. Уж лучше замерзать, чем терпеть такие мучения.

На скалистой площадке, где был устроен кратковременный привал, сейчас было немноголюдно. Пожалуй, только повара и жрецы, не считая десятка раненых и пострадавших при сплаве, встречали победоносных сынов Солнца.

С плотов раздался слаженный гром барабанов и резкие возгласы флейт. Первым, разумеется, сошел на берег Кумари. Несмотря на битву и ураган, он ничуть не потерял в яркости перьев на шлеме и их пышности. Впрочем, на золотом шаре его палицы любой зоркий воин мог разглядеть пятна вражеской крови.

Молодой сапана и жрецы одновременно подняли руки, повернувшись в сторону гор, и все аймара, кто видел это, присоединились к жесту Кумари ликующими криками.

Это были настоящие боги, и белокожий пришелец – один из них, теперь Аталай в этом не сомневался. С того мгновения, как перестал ощущать тянущую боль в груди и помощник рассказал ему о том, как Алекос вызволил верховного жреца из брюха многолапого монстра.

По счастью, никаких воспоминаний о пребывании там у Аталая не сохранилось. Как видно, сознание его спало и тем самым уберегло хозяина от безумия. Как бы то ни было, с того самого момента, как он осознал себя стоящим рядом с Ило и Алекосом под брюхом многонога, сердца он не ощущал. Его словно не существовало. Поначалу, опасаясь возврата боли, Аталай вел себя осторожно, однако уже на «своем» берегу реки совершил небольшую пробежку в гору и даже подпрыгнул, будто испуганная альпака.

– Не болит! – вскричал он и с благодарностью глянул на сердито шагавшего впереди гостя из усыпальницы. – Ило, это настоящее чудо! Боги подарили мне силу молодого аймара!

– Чудо, – поддакнул счастливый помощник, и словно эхо повторили за ним это слово и воины, что налегке шагали следом.

Они были рады излечению верховного жреца, пожалуй, не меньше его самого.

– Я действительно был внутри? – в третий раз спросил верховный жрец. – И маленькие пауки занесли меня на своих спинах?

– Истинно так.

– Значит, я побывал в чертогах богов и даже не увидел их… – притворно вздохнул Аталай.

– На все воля богов, господин. Если они захотят, ты сможешь еще раз побывать в их жилище и все как следует рассмотреть.

– Боюсь, человек от такого зрелища ослепнет.

Никто из жителей города даже не пытался делать вид, что увлечен общественным трудом. Острые палки для рыхления почвы торчали там же, где бросили их вчера, на пустых террасах. Женщины и дети, мастера и воины, чиновники и слуги – все заняли какие смогли кочки, крыши и ограды и теперь провожали верховного жреца возбужденным гулом.

Подойти, конечно, никто не пытался, однако сияющий вид Аталая и его молодецкие прыжки вселили в народ аймара предчувствие будущих чудес.

– А ведь они наверняка думают, что теперь с неба прольется море маиса, – проговорил верховный жрец, только сейчас заметив общее внимание людей к их процессии. – И никому больше не придется работать или сражаться.

– Боги милостивы, – улыбнулся Ило. – Как видишь, им по силам и не такие деяния. Недаром же их летающий дом опустился на земле аймара, а не где-нибудь в другом месте. Я лишь надеюсь, мы сумеем постичь их замысел.

– Я тоже. Осталось только найти общий язык с Алекосом и узнать у него о предмете беседы с богами. Может быть, Майта выручит нас? – озадачился Аталай.