Текст книги "Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 4. Гром победы"
Автор книги: Олег Северюхин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава 10
Чем больше я читал материалы, тем больше у меня создавалось мнение о том, что устроители процесса решили судить гитлеровский и коммунистический режимы как главных виновников развязывания новой мировой войны.
По линии разведки нам поступали данные о том, что инициатором суда над руководством Третьего рейха выступал Сталин. Он заявлял, что нужно по решению суда расстрелять не менее пятидесяти тысяч преступников. Рузвельт поддержал предложение Сталина о проведении международного суда и Черчилль, главный враг страны Советов во все времена, предложил Сталину поумерить свои кровожадные аппетиты и расстрелять только сорок девять тысяч человек. Сколько человек предложил бы расстрелять Гитлер, если бы Германия победила в войне?
Все знали, что за те преступления, что Германия совершила в России, было бы справедливым от Германии оставить клочок территории, а остальные территории передать в распоряжение других стран, чтобы германский милитаризм не смог никогда возродиться. Но тому же Западу в лице Англии и США в Европе нужен был послушный жандарм, который мог бы противостоять победившему Советскому Союзу. Поэтому, под предлогом справедливой делёжки добычи России пришлось уйти из многих освобождённых ею территории Германии и выделить зону оккупации даже для Франции.
Справедливо было не пускать никого в Берлин и оставить зоны оккупации такими, какие они были на момент подписания акта о безоговорочной капитуляции. Но Сталин проявил несвойственную ему мягкотелость. Разве он не понимал, что Западу верить нельзя. В порядочности Запада обманывались все русские цари, начиная с Александра Первого, а сейчас – Сталин. За Сталиным придут те, кто перед Западом будут стелиться в подстилку, лишь бы признали, что и Россия тоже Европа. А Запад будет кочевряжиться и говорить:
– Что? Россия – Запад? Да не смешите нас.
Новые российские цари будут униженно улыбаться и проситься в семью западных народов, будто не зная, что в этой семье они будут мальчиками на побегушках и пастухами голландских коров, обутых в сибирские валенки.
Самым злейшим врагом России будет как всегда Англия, для которой сильная Россия – это как нож в горле или как преграда для расширения своего влияния на российские территории.
Газеты соревновались в своей юридической подкованности, одобряя решение о создании международного трибунала, но и обсуждая вопрос о том, кого будут судить как агрессоров или поджигателей войны.
Если судить агрессоров и поджигателей войны, то на войне подсудимых должен быть и Сталин. Он совершил агрессию в отношении Финляндии в 1940 году. А в 1939 году совместно с Гитлером начал агрессию против Польши, держа в руках факел Второй мировой войны.
Война СССР и Германии была бы в любом случае, а, возможно, её могло и не быть. Я помню, как ликовали в рейхсканцелярии, когда был подписан пакт о ненападении с СССР. Не успели высохнуть чернила на подписях, как началось дело в Гляйвице.
Если бы Сталин не дал отмашку Гитлеру, то Гитлер никак бы не смог напасть на СССР, перепрыгнув через Польшу. А нападать на Польшу без одобрения Сталина Гитлер боялся, так как Сталин мог получить международную поддержку, выступив на защиту украинцев, проживающих на её территории.
Если бы Гитлер пошёл все-таки на эту авантюру в одиночку, его бы задавили всей мощью Запада. Возможно, что и Франция тогда бы оказала сопротивление и, воленс-ноленс, создался бы не теоретический, а практический антигитлеровский фронт, и неизвестно, как бы вся история тогда повернулась.
То, что жертв войны было бы значительно меньше, это однозначно. Возможно, тогда бы не было и Катыни, где Сталин расстрелял двадцать тысяч польских офицеров в отместку за уничтожение красноармейцев, попавших в плен к полякам в 1920 году.
Катынь все равно бы не выправила советско-польские отношения. Поляка куда ни целуй – везде одна польская задница, но отношения были бы менее враждебными со Смутного времени и наполеоновских войн.
Пакт о ненападении между Германией и СССР ничем не лучше «Мюнхенского сговора» по умиротворению агрессора. Помяните моё слово, когда настанет пора объективного осмысления истории, сталинская оценка этого пакта превозобладает и будет отстаиваться на всех уровнях, учитывая немалую роль Германии в совершении в России пролетарской революции и предвоенного военно-технического сотрудничества.
Так оно будет до тех пор, пока Запад сам не перестанет заниматься откровенным враньём и фальсификацией истории в свою угоду. Но разве он перестанет? Разве он станет признавать, что уничтожение города Лейпцига ковровым бомбометанием не имело смысла в военном отношении? Да и Лейпциг был не единственным германским городом, разрушенным подобным образом. Или то, что западные союзники добивали экипажи тонущих судов, как и представители германского кригсмарине? И то, что Хиросима и Нагасаки были японскими Лейпцигами? Да никогда. Вот и советская историография никогда не признает, что действия Сталина все-таки привели к войне против СССР. По третьему закону англичанина Исаака Ньютона. Как аукнется, так и откликнется.
СС была отмечена на процессе. Вместе с НСДАП, национал-социалистической рабочей партией Германии, она была признана преступной организацией. Все подразделения СС, в том числе и национальные подразделение, тоже были признаны преступниками. Да как их не признать преступниками, если в белорусской Хатыни действовали украинские эсесовцы, а латышские эсесовцы уничтожали евреев и белорусов с таким зверством, что заслужили порицание даже от руководства РСХА. Сейчас СС пожинает свои плоды.
Нам поступала агентурная информация о том, что советское руководство собирает данные о фактах военных преступлений и главных их фигурантах, для того, чтобы их можно было привлечь к суду.
Очень важную информацию предоставляли партизаны. Свидетельства очевидцев и фамилии участников экзекуций ложились в архивы или по радио передавались на Большую землю. Некоторые горячие головы из СС и Вермахта стали более трезво смотреть на отношение к населению оккупированных территорий, перекладывая вину за экзекуции на национальные формирования и не жалея «остеров» – орденов для награждения национальной администрации и военнослужащих.
Ордена были недорогие. Штамповались из цинка и покрывались жёлтой и белой краской под золото, серебро и бронзу. Из цинка делали гробы для транспортировки покойников и ордена в виде непонятной звезды с восточным орнаментом в медальоне с мечами и без мечей. Создавалось ощущение, что этими орденами награждал хан Мамай, а не фюрер немецкого государства.
В марте 1946 года перед самым вынесением приговора руководству Третьего рейха, в Фултоне выступил вечно подвыпивший бывший союзник Уинстон Черчилль. Он сказал, что Сталин опустил над своей страной железный занавес и призвал бывших союзников бороться с СССР. Если бы Черчилля не было, его нужно было бы выдумать. Нашли бы другого видного политика, которому тиснули бы такую же речь, налили стакан армянского коньяку и подвели бы к микрофону в славном городе Фултоне.
Всем руководит какая-то невидимая рука. Мне с караваном передали французские документы, где я на фотографии был с бородой, и записку с предложением поехать в Париж, на улицу Fructidor, где меня ждёт нужный мне человек. Кто это ждёт меня там? Уж не ловушка ли это?
– Полноте, сударь, – сказал я сам себе, – для чего спасать с острова Иф и прятать у бедуинов, чтобы в спокойное время отдать в чьи-то чужие руки. Но кто тот человек, кто направляет мои действия?
Глава 11
Вместе с документами мне была прислана легенда (то есть – жизнеописание) владельца паспорта и определённая сумма денег, чтобы мне хватило на дорогу к месту назначения. Чувствуется, что фирма эта веники не вяжет, и там работают профессионалы.
Я приехал в Париж и пошёл на улицу Fructidor. Любой парижанин скажет, что там находится, а вы знаете? Сомневаюсь. На этой улице находится штаб-квартира концерна «Ситроен». Citroën, – как говорят французы.
Так как никаких инструкций для меня не было, то на улице Fructidor я выбрал компанию «Ситроен» и зашёл в контору по найму в поисках работы.
– Что вы умеете делать, – спросила меня инспектор по кадрам.
Действительно, а что я умею делать? Я почему-то давно не задавал себе этот вопрос, потому что не относился к сфере материального производства или обслуживания, а являлся скорее потребителем их. Я был специалистом в области разведки и контрразведки, знал иностранные языки, у меня был хорошо подвешен язык, и я мог контактировать с любым нужным мне человеком, но вот что я мог делать, это был вопрос из вопросов. Так можно задать вопрос профессору или академику:
– А что вы можете делать?
И профессор ответит:
– Я умею думать, если бы я этого не умел, то давно стоял бы в яме и лопатой выкидывал оттуда землю, но я придумал экскаватор, который копает ямы. Вот и думайте, что я умею.
Инспектору кадров я ответил так же, как ответил бы ей любой академик:
– Я – управленческий работник, – и нисколько при этом не покривил душой. – Я могу управлять и организовывать людей на исполнение любых задач. Технические вопросы пусть решают специалисты, а управленческие вопросы пусть решают управленцы.
Выйдя из кабинета инспектора по кадрам, я огляделся и с правой стороны в конце коридора увидел дверь, блеснувшую позолотой пластинки владельца.
– Интересно, что это за туз расположился в стороне от главного управленческого корпуса, – подумал я и пошёл в сторону того, что блеснуло.
Подойдя поближе, я увидел бронзовую пластинку с надписью: «Алехандро Гривас, инвестор». Я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, открыл её. То, что я увидел, меня настолько удивило, что я даже не знал, что и сказать.
За письменным столом сидел дед Сашка.
Он совершено не удивился моему появлению и сказал буднично:
– А я ждал тебя раньше, где ты так прохлаждался?
Мы обнимались с ним так, как это умеют делать только русские. Мы похлопывали друг друга по спине и немного отстранялись, чтобы лучше рассмотреть того, встреча с кем оказалась неожиданной, но желанной.
– Пойдём ко мне, – сказал дед Сашка, сложил все бумаги и запер их в сейф.
Алехандро Гривас снимал трёхкомнатную квартиру неподалёку от конторы. Зачем тратить на поездки час времени, когда можно пройтись пешком по утренней свежести. Кроме того, должность инвестора не предполагала чётко ограниченного рабочего дня, и вообще было непонятно, что он делает.
Сев за стол и наскоро утолив голод, я попросил деда Сашку рассказать всех о его приключениях.
– А чего тут рассказывать? – просто сказал дед. – Приключения были у тебя. Когда тебя загребли в полицию, я под шумок ушёл из собравшейся толпы и пошёл туда, куда глаза глядят. Одним слово – никуда. Подальше. Денег в карманах ни гроша, французского языка не знаю, шпрехаю по-немецки да по-испански, костюм шибко у меня неприглядный. Да и какой может быть костюм у человека, который грохнулся с небес на землю, будучи придавленным канистрами с бензином. Хорошо хоть рожа и борода не обгорелые. Куда идти и что делать, ну, убей меня Бог, даже ума не приложу. Покумекал я по-стариковски и подумал, что раз я во Франции, то и нужно жить по французским правилам, а именно: шерше ля фамм. Ищи женщину. Какую же женщину мне найти? Молодуха не подойдёт, у неё одни танцульки на уме. Ту, которых любил Бальзак, так тем романтику подавай, чтобы увядающей молодостью тряхнуть как клён осенью. Глубокую старуху, так за ней уход нужен. Значит – нужно искать ровесницу. И встретил я такую около овощной лавки. Так скромно говорю ей по-испански:
– Сеньора, позвольте мне помочь вам в знак признательности за то, что я могу лицезреть вас сегодняшним днём.
Не знаю, что она поняла, но она дала мне в руку свою кошёлку и взяла меня под руку. Мы шли с ней как два человека, которые каждый день встречаются в одно и то же время в одном и том же месте и прогуливаются от лавки до дома. Перед её домом я поцеловал ей руку и приложил руку к сердцу.
На моё удивление дама по-испански предложила мне зайти к ней. Испанский она знала серединка наполовину, но поняла, что я нахожусь в бедственном положении, рад бы обратиться за помощью, но испанская гордость не позволяет мне это сделать, поэтому она предлагает мне примерить одежду её покойного мужа и принять ванну.
Ты же знаешь, я ещё мужик ничего, а тут вышел из ванной в мягком халате шоколадного цвета, побритый, причёсанный, румяный и это в пору повсеместного мужского дефицита.
У хозяйки нашлась припрятанная бутылочка хорошего вина, и место в постели. Она меня научила французской любви и французскому языку. И вот я в числе инвесторов «Ситроена». А все начиналось со старых капроновых чулок моей дамы. Я же не зря окончил коммерческое училище. Кто-то начинает с формулы товар – деньги – товар, мне же пришлось начинать с деньги – товар – деньги.
Сам знаешь, что процесс накопления первоначального капитала достаточно длительный, поэтому я решил обратиться к счетам нашего трастового фонда в Аргентине. Сначала я снимал деньги, необходимые на проживание, но затем я начал развивать торговлю и вкладывать деньги в промышленность. Торговля первая принесла дивиденды. Моя хозяйка управляет целой торговой сетью в Париже, а я в какой-то мере уже компенсирую все заимствования со счетов.
– Ты знаешь, кто спас меня? – спросил я.
– Как тебе сказать, – замялся дед Сашка, – тут целый Интернационал работал.
– Коммунисты, что ли? – не понял я.
– Какие коммунисты, – обиделся дед, – коммерсанты. Коммунисты из Советов тут все крутились, все тебя хотели заполучить, переговоры с правительством вели, что ты, мол, из СС и зверства всякие в России чинил. А деньги всех объединили и тебя вывезли на границу, а оттуда в Африку к бедуинам. Те не только на кобыльем молоке живут, но и деньги умеют считать. Уж на что браты наши с Украины москалей на дух не переносят, а тут деньги всех примирили. Как все поутихло, так я тебя сюда и выписал.
– Ну, что же сеньор Алехандро, – сказал я торжественно, – за проявленные деловые качества объявляю благодарность. Что дальше-то делать будем? – спросил я.
– А хрен его знает, – честно ответил дед Сашка, – будем жить, пока живётся, а там видно будет.
Глава 12
А ведь он прав. Какая у человека в жизни цель? Никто этого точно не знает. Пока молодой, нужно становиться старше, выучиться. Стал старше, выучился, нужно становиться знаменитым в своём деле. Но знаменитыми становятся единицы. А как же остальные? У них что, жизнь не удалась? Почему не удалась? Есть семья, дом, уважение на работе, средства для жизни. И можно сказать, что человек всего добился, не будучи знаменитым на весь мир. Вот и я думаю, чего я достиг к своим пятидесяти годам? Почти что ничего. Кто я? Можно сказать, что никто. Даже родины как таковой нет. Но родина скоро напомнила о себе. И не только она одна.
Деловая хватка у деда Сашки была ещё та. Ему бы дать волю, так неизвестно, кто был бы богаче, он или Ротшильд. Все, к чему ни прикасался дон Алехандро, превращалось в серебро или в золото. Я был определён на должность политического консультанта, определявшего перспективные отрасли для инвестиций. Кто-то скажет, что за бюрократия у частного предпринимателя? Обыкновенная и причём должна быть поставлена так, чтобы никто, ни одна налоговая инспекция не получила никаких доказательств того, что заработанные деньги уходят куда-то безучётно и с них не платится подоходный налог, а также не делаются отчисления в разные социальные фонды. Каждый сантим должен быть на учёте на накладные расходы и заработную плату сотрудникам.
Я вёл тихий образ жизни, не высовываясь и практически ежедневно, за исключением выходных дней, посещая публичную библиотеку, пролистывая все выходящие газеты. Работа, скажу вам, утомительная, но приносящая свои плоды. Я уже нашёл тройку своих бывших сослуживцев по гестапо и искал следы Мюллера или Бормана. Но не было даже зацепок, указывающих на их присутствие в этом мире.
Раздел частных объявлений и рекламы всегда был излюбленным местом для почтовой переписки шпионов всех мастей. Поздравления бабушек и тётушек, извещения о свадьбах и похоронах, торжествах и встречах при внимательном рассмотрении дают обильную информацию для размышлений.
Однажды у меня мелькнула мысль, а не занимаюсь ли я бессмысленным делом, не уточнив у деда Сашки, что же он налил в пять оставленных ему Мюллером пластмассовых капсул. Об этом я прямо спросил его, когда вернулся на нашу съёмную квартиру.
– Что я налил туда? – дед чего-то задумался. – В две я точно налил сон-траву для твоего шефа и для его жены, как я понял. А в три других – это для самых злодеев, которые хотели сбежать от суда – я налил настойку разрыв-травы. Пусть помучаются, гады, когда выпьют.
Сейчас понятно, кому предназначались эти три капсулы – Гитлеру, Герингу и Гиммлеру. Компания подобралась солидная, да только откуда у них будет уверенность в том, что русский поможет им избежать кары? Нет такой уверенности и быть не может. Дед Сашка привёл в исполнение приговор народа. Колесовать, четвертовать, вешать, рубить головы – это все забавы для верхов. Народ простой даже врага своего лишает жизни по-простому – либо утопит, либо оглоблей прибьёт, а если не до смерти, то принародно выпорет.
Из всего сонма руководителей Рейха исчезнувшими считаются два человека – начальник партийной канцелярии, как бы генеральный секретарь партии Мартин Борман и начальник гестапо Генрих Мюллер. Причём они были при Гитлере до самых последних минут, а потом взяли и испарились. Если бы они выпили дедовские капельки, то их тела остались, и никто не стал бы искать их в будущем. Следовательно, капельки они оставили на потом, когда будет выходить естественный срок их жизни.
Просто так без оглядки такие люди не могли убежать. Пути ухода были подготовлены заблаговременно и сейчас их глаза и уши наблюдают за всем происходящим, собирая информацию и проводя исподволь работу по созданию нового Рейха. Где этот Рейх проявится, и как он будет проводить в жизнь теорию достижения мирового господства? Вполне возможно, что Мюллер и Борман пошли на контакт с представителями союзного командования и за предоставленные сведения им были обещаны золотые горы.
Но эта парочка не настолько глупа, чтобы пойти на прямой сговор с противником, чтобы в последний момент быть повешенными способным на все Гитлером или теми же союзниками в интересах политики. Были бы они сошки поменьше, то их бы укрыли и жили они спокойно, наслаждаясь заокеанским образом жизни.
Эти будут работать чужими руками, используя новые экономические методы для увеличения размещённых за границей ценностей и использования их на политику. Следовательно, нужно смотреть за изменениями в политической линии наиболее промышленно развитых государств. Вряд ли Мюллер с Борманом будут развивать какую-нибудь банановую республику, чтобы с её позиций начать свой завоевательный поход. Естественнее всего – присоединиться к победителю, легализоваться в его среде и начать формирование собственной структуры.
За семьями Бормана и Мюллера давно установлена слежка всеми спецслужбами мира, потому что как бы ни секретились главы этих семейств, они все равно где-то проявят себя в контактах с родственниками. В опосредованные контакты с ними через третьи и десятые руки мне лучше не влезать, чтобы не стать дополнительным объектом наблюдения в системе Борман – Мюллер.
На каком-то этапе я вдруг почувствовал слежку за собой. Если нормальный человек вдруг почувствует, что за ним кто-то следит, то ему лучше всего проверить свои подозрения, а не идти со своими мыслями к врачу-психиатру, который со спокойной совестью запишет вам в карточку диагноз: вялотекущая шизофрения, мания преследования и на всю оставшуюся жизнь вы останетесь шизофреником с признаками мании преследования. И чем сильнее вы будете доказывать, что вы не шизофреник, тем убедительнее будет поставленный вам диагноз.
Тот, кто хочет по шизофрении откосить от армии, может откосить от всего, что ему уготовала жизнь. Диагноз, поставленный вам психиатром, никто отменить не может, могут только усилить диагноз или поменять окраску с добавлением слов «буйный», «тихий» и тому подобное.
По идее, каждый человек – шизофреник, только у каждого разное развитие шизофрении. В пределах допустимых – нормальный человек. Но предел допустимости меняется в зависимости от того уровня, на который поднимается человек. Чем выше уровень, тем выше для него предел допустимости. То, что является преступлением для человека с нормальным уровнем, для человека с высоким уровнем является признаком гениальности или выдающихся способностей. Но это оставим для специалистов, а сейчас нужно разобраться с собой, мания у меня или все-таки за мной кто-то следит.
