Текст книги "Путешествие в никуда (СИ)"

Автор книги: Олег Филипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Олег Филипенко

П У Т Е Ш Е С Т В И Е В Н И К У Д А

Комедия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Сергей – лет 26

Марина – лет 23

Аркадий – лет 35

Антон

Люба

Леонард

Секретарь

Женщина – лет 45

Гости

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Однокомнатная квартира. Комната. В центре стол празднично накрыт. Молодая женщина, ЛЮБА, сервирует стол. Входит мужчина лет 27, его зовут АНТОНОМ. Подходит к женщине со спины и пытается к ней приставать.

ЛЮБА. – Антон, отстань. Сейчас придут гости.

АНТОН. – Я тебя хочу.

ЛЮБА. – Опять?

АНТОН. – Да.

ЛЮБА. – Кто виноват? Ты же быстро кончил.

АНТОН. – Как ты… умеешь все обломать.

ЛЮБА (смеется, обнимает Антона). – Мой родной. Я тебя люблю. Но сейчас придут гости. Представь, они звонят, а мы трахаемся.

АНТОН (смеется). – Ну и что? Все взрослые люди. Поймут.

Звонок в дверь.

ЛЮБА. – Вот, видишь.

АНТОН. – Это, наверное, Сергей. Он никогда не опаздывает.

Антон идет открывать. Появляется на пороге СЕРГЕЙ. Он одет бедно.

СЕРГЕЙ. – Привет.

АНТОН. – Привет, старичок.

Обнимаются.

СЕРГЕЙ. – Это тебе (дарит книгу). С днем рождения.

АНТОН. – Спасибо, старичок. О, Лао-Цзы. Класс. Спасибо. Дао Дэ Цзин. Класс. Проходи.

Входят в комнату.

АНТОН. – Это Люба. Познакомься.

СЕРГЕЙ (несколько церемонно). – Очень приятно.

АНТОН. – Сергей.

ЛЮБА. – Очень приятно.

АНТОН (Любе). – Я тебе о нем много рассказывал. Он художник. Оформлял мой дипломный спектакль, который я как режиссер ставил. Очень талантливый человек. Правда, характер скверный.

СЕРГЕЙ. – Нормальный у меня характер.

ЛЮБА. – Ладно, вы тут общайтесь пока, а я пойду салат делать (уходит на кухню).

АНТОН. – Садись, старичок. В кресло, куда хочешь.

СЕРГЕЙ. – Симпатичная у тебя подруга.

АНТОН. – Да. Влюбился по уши. Рассказать, как познакомились?

СЕРГЕЙ. – Расскажи.

АНТОН. – Были мы на гастролях в Саратове, ну, с этим, со спектаклем «Игра в классики» по Кортасару. Я там как актер работаю. И прикинь, в антракте подошла ко мне такая деваха… Ну ты сам видел. Топ-модель. Она журналистка на местном радио была. И давай мне, значит, вопросы задавать о спектакле. Я же там одну из главных ролей играю. Ты, кстати, видел спектакль?

СЕРГЕЙ. – Да, видел.

АНТОН. – Ну и как тебе?

СЕРГЕЙ. – Ну, в общем, а точнее в частностях, понравился. А в целом есть вопросы.

АНТОН. – Мне, кстати, интересно, что ты думаешь о нем, но это потом обсудим. Так вот. Да… Задает она мне, значит, вопросы, ну, для радио там… интервью, а я смотрю на нее и фигею. Когда второй акт начался, я только о ней и думал. Причем думал, как же поступить, чтобы с ней познакомиться. После спектакля бегом переоделся и на выход. Ловлю ее буквально за локоть и так, конкретно, знаешь, говорю: « Нам надо с вами встретиться ». И даю ей свой московский телефон. Уезжаю в столицу. Бах, через пару недель звонок: « Здравствуйте, это я, Люба. Вы меня помните?» Я говорю: конечно. А у нее, оказывается, проблемы с парнем начались, и решила она в Москву съездить, развеяться. Ты что, такая любовь закрутилась.

СЕРГЕЙ. – И сколько вы уже вместе?

АНТОН. – Да четыре месяца.

СЕРГЕЙ. – Ясно.

Звонок в дверь.

АНТОН (вставая). – Сейчас должны прийти интересные люди. Продюсер. Правда, он сейчас попсу проталкивает. Но все равно: может пригодиться. Я тебя с ними познакомлю.

ЛЮБА (из кухни). – Откроешь, Антон?

АНТОН. – Да.

Антон открывает дверь. Входит парень лет 22, его зовут ЛЕОНАРДОМ.

ЛЕОНАРД. – Здравствуй. Поздравляю. (Дарит что-то в коробочке, перевязанной пестрой ленточкой. Одеколон, наверное).

АНТОН (кричит на кухню). – Люба, это Леонард.

Люба появляется с ножом в руке и фартуке.

ЛЮБА. – Привет.

ЛЕОНАРД. – Привет.

Целуются троекратно.

ЛЮБА. – Я с ножом вышла.

ЛЕОНАРД. – Ничего.

ЛЮБА. – Проходи (уходит на кухню).

Антон и Леонард входят в комнату.

ЛЕОНАРД. – Здравствуйте.

СЕРГЕЙ. – Здравствуйте.

АНТОН. – Это Сергей. Он художник. Очень талантливый человек.

ЛЕОНАРД. – Очень приятно.

АНТОН. – А это Леонард. Тоже очень интересный человек.

Леонард и Сергей здороваются за руку.

ЛЕОНАРД. – Ну ладно. Я пойду на кухню, Любе помогу (уходит).

СЕРГЕЙ (шепотом). – Он «голубой»?

АНТОН (смеясь). – Что, сразу определил?

СЕРГЕЙ. – Конечно. Я таких за версту чую. По одному пожатию руки.

АНТОН. – Он педик, но классный парень. Интересный. И умный к тому же. Два языка знает в совершенстве: английский и иврит.

СЕРГЕЙ. – Иврит?

АНТОН. – Да.

СЕРГЕЙ. – Во дает. Еврей что ли?

АНТОН. – Нет, русский. Просто прикалывается к еврейской культуре. Говорит, что в прошлой жизни был евреем.

СЕРГЕЙ. – А что за имя у него странное такое? Леонард.

АНТОН. – Вообще-то по паспорту он Федя.

СЕРГЕЙ (смеется). – Серьезно, что ль?

АНТОН. – Ну да… Он объясняет это тем, что это имя ему посоветовал взять Далай-Лама с Тибета. Он переписывался там с какой-то Далай-Лама, единственной женщиной-монахиней. Там же все мужики. Так вот она ему сказала, что для его кармы лучше поменять имя Федя на Леонард.

Сергей смеется.

АНТОН. – Серьезно… Но по-моему он врет. Мне кажется, что он это имя взял в честь Леонардо Ди Каприо. Потому что прется от него. И к тому же он считает его «голубым» почему-то.

СЕРГЕЙ. – Да? Тот вроде не «голубой».

АНТОН. – Он играл «голубого» в фильме. Про Рембо фильм. Поэта. Может, ты видел? Он там его и играет.

СЕРГЕЙ. – Нет, не видел.

АНТОН. – Не важно… Собственно я его пригласил, чтобы познакомить с Аркадием и Мариной, которые сейчас придут. Марина хочет английский подучить, а Леонард как раз дает частные уроки.

Звонок в дверь.

АНТОН. – О, легки на помине.

Антон идет открывать дверь. Появляется АРКАДИЙ, лет 35, одет в джинсы и свитер. Рядом с ним его жена, МАРИНА, красивая и ухоженная молодая женщина. Одета в дорогую одежду от модных кутюрье. На шее и на пальцах у нее изящные дорогие золотые украшения. Антон здоровается с Аркадием. Выходит из кухни Люба, Леонард также высовывает голову.

АНТОН (целуя руку Марине). – Какая ручка!

АРКАДИЙ. – А какие на ручке брильянты!

АНТОН. – Нет, какая ручка… Обувь не снимайте. Проходите… Вот, познакомьтесь, это Люба, это Сергей, это Леонард.

Аркадий здоровается за руку с Леонардом и Сергеем, Любе целует руку.

МАРИНА (доставая подарки из пакета). – Думали, что тебе подарить. Мы же тебе из Венеции ничего не дарили. Решили маску подарить.

АНТОН. – Ой, класс! Ой, спасибо.

МАРИНА. – И еще рубашку. Ты померь, а то я на глаз покупала. У тебя ведь сорок восьмой примерно?

АНТОН. – Черт его знает. Да подойдет. Спасибо, Мариночка (целует ей руку).

МАРИНА (Аркадию). – Дай сигарету.

Марина и Аркадий закуривают «Мальборро». Люба и Леонард уходят на кухню.

МАРИНА (обращается только к Антону). – Мы еле добрались до вас. Такие пробки. Еще шофер попался такой чудной. Обкуренный какой-то. Глаза стеклянные, мчит как попало, обгоняет по тротуару. На красный ломанулся пару раз. Я жутко перепугалась. Думала, разобьемся по дороге. Я еще на переднее сиденье села, рядом с ним. Такой парень молодой на БМВухе. Обкуренный. Точно наркоман. Я не выдержала, на пол дороге остановила его, говорю: « Вы что, обкурились?» А он смотрит на меня отсутствующим взглядом. Я тут Аркашечку вытащила из машины. Дверью хлопнула. Мы даже не заплатили. Пошел он к черту. Дурак. Поймали другую машину. Какого-то старпера на «Жигулях».

АНТОН. – Кошмар!

МАРИНА. – Не говори.

АНТОН. – Ну что, может сядем за стол?

МАРИНА. – Может там надо Любе помочь?

АНТОН. – Да не надо, уже все готово. Садимся… ( Кричит на кухню) Люба, давайте, несите уже жратву. Садимся.

ЛЮБА (из кухни). – Сейчас, сейчас.

Рассаживаются.

МАРИНА. – Слушай, мы сегодня днем с Аркашей спорили: как твою подругу зовут. Забыли, представляешь (смеется).

АНТОН. – Ничего, запомните.

АРКАДИЙ. – Да не забыли, просто выскочило из головы.

Входят Люба, Леонард с тарелками салатов, рыбы.

АНТОН. – Садимся, все.

Мужчины разливают спиртное.

МАРИНА. – Ну что, надо тост сказать.

АНТОН. – Скажи, Мариночка.

МАРИНА. – Мужчина должен сказать первый тост.

АНТОН. – Давай Аркаша тогда ты.

АРКАДИЙ. – Почему я?.. Я не умею.

МАРИНА.– Ну ладно. Тогда я скажу… Дорогой Антон. Пусть у тебя все будет хорошо… Все! Поздравляю.

АНТОН. – Спасибо, Мариночка.

МАРИНА. – Ну и конечно здоровья, счастья и так далее…

АНТОН. – Спасибо.

Чокаются. Затемнение. Звучит медленная танцевальная музыка. Свет включается. Аркадий и Леонард сидят за столом. Антон танцует с Любой, а Сергей с Мариной. Аркадий посматривает на танцующую Марину, которая очень плотно прижалась к Сергею.

ЛЕОНАРД (обращается к Аркадию). – А недавно мне одна знакомая лесбиянка позвонила. Она влюбилась в мужчину, первый раз в жизни, и вот у нее проблема теперь: как себя вести с ним. Стала у меня спрашивать: какие они, мужчины? Как себя с ними вести, чтобы очаровать?.. И еще такую фразу замечательную сказала: ведь ты же знаешь жизнь и с той и с другой стороны?.. И с той и с другой стороны… (Кокетливо) Смешно, да?

Аркадий смеется, почесывая макушку. Звонок на сотовый телефон.

АРКАДИЙ (достает сотовый из сумочки Марины). – Да… Ну все тогда, сейчас мы подъедем… Примерно через минут сорок.

Прячет сотовый телефон обратно в сумочку. Музыка заканчивается.

АРКАДИЙ. – Марина, надо сейчас к Собакину подъехать.

МАРИНА. – Что, обязательно сейчас?

АРКАДИЙ. – Я уже договорился. Потом мы его не поймаем.

МАРИНА. – Почему надо было на сейчас договариваться?

АНТОН. – Пусть Собакин сюда приезжает.

АРКАДИЙ. – Нет, я уже договорился. У нас серьезный разговор.

МАРИНА (Антону). – Он нам деньги должен.

АНТОН. –Что, еще не отдал?

МАРИНА. – Отдает частями.

АНТОН. – Собакин – это конечно песня.

МАРИНА. – Да больной он на голову.

АРКАДИЙ. – Извини, Антон, что приходится уезжать. Но я этого мудака если сейчас упущу, потом не поймаю.

АНТОН. – Нет проблем, Аркаш. Ясно… Может, потом вернетесь?

АРКАДИЙ. – Да вряд ли. Уже будет поздно.

МАРИНА. – Ладно. Спасибо, Антон. Любочка, спасибо.

АНТОН. – Не за что. Приходите еще.

ЛЕОНАРД. – А мне вам когда позвонить?

МАРИНА. – Позвони хоть завтра.

ЛЕОНАРД. – Во сколько?

МАРИНА. – Где-то после обеда. Раньше мы не просыпаемся.

ЛЕОНАРД. – Хорошо.

МАРИНА (подает руку Сергею). – Очень приятно было с вами познакомиться.

СЕРГЕЙ. – Мне также.

МАРИНА. – Звоните.

СЕРГЕЙ. – Я телефона вашего не знаю.

МАРИНА. – У Антона возьми. Антон, дашь ему наш телефон.

АНТОН. – Хорошо.

Марина и Аркадий уходят.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Полумрак кафе или ресторанчика. Входят Сергей и Марина. Садятся в укромный уголок. К ним подходит ОФИЦИАНТ, оставляет меню, уходит.

МАРИНА. – Ты кушать хочешь?

СЕРГЕЙ. – Нет. Не очень.

МАРИНА. – А я бы чего-нибудь съела… Как тебе выставка?

СЕРГЕЙ. – Да ерунда какая-то. Я не люблю современную живопись. Столько мусора… Все, что мы видели – это мусор. Лучше б в Пушкинский сходили.

МАРИНА. – Там нет ресторана.

СЕРГЕЙ. – Да… В ЦДХ, я думаю, ничего хорошего увидеть нельзя.

МАРИНА. – Ну почему? Вот Дали была выставка. Мы с Аркашей ходили. Нам очень понравилась.

СЕРГЕЙ. – Дали – это кич.

МАРИНА. – Я с тобой согласна, но все-таки он лучше, чем то, что мы сегодня видели.

СЕРГЕЙ. – Ну, это конечно.

МАРИНА (смотрит в меню). – Что ты будешь?

СЕРГЕЙ. – Кофе.

МАРИНА. – Может горячий бутерброд? Или что-нибудь посерьезней?

СЕРГЕЙ (напряженно). – А сколько он стоит?

МАРИНА. – Я заплачу, не бойся. Я сегодня плачу. Ты вчера платил, а я сегодня. Выбирай.

СЕРГЕЙ. – Горячий бутерброд.

МАРИНА. – Все?

СЕРГЕЙ. – Да.

МАРИНА. – А выпить хочешь чего-нибудь?

СЕРГЕЙ. – Ну не знаю…

МАРИНА. – Мартини будешь?

СЕРГЕЙ. – Да.

Подходит официант принять заказ.

МАРИНА. – Два кофе, горячий бутерброд… Два мартини. По сто, да?

СЕРГЕЙ. – Угу.

МАРИНА. – И блинчики. Вкусные у вас блинчики?

ОФИЦИАНТ. – Да, очень.

МАРИНА. – С повидлом и сметаной… Все.

Официант уходит.

МАРИНА. – Ну, говори что-нибудь. Рассказывай.

СЕРГЕЙ. – Что?

МАРИНА. Что-нибудь.

СЕРГЕЙ. – Э-э… Даже не знаю…

МАРИНА. – Ты очень удивился, когда я тебе на дне рождения Антона ляпнула, что тебя хочу?

СЕРГЕЙ. – Нет. Мне очень понравилось, кстати. Я спросил у тебя, что ты хочешь, имея в виду из еды на столе, а ты сказала: «Хочу тебя».

МАРИНА. – Нет, не так было. Ты что, не помнишь? Ты спросил у меня, что я хочу из еды на столе, а я сказала: «То, чего я хочу, я, к сожалению, не могу себе позволить». И тогда ты спросил: «Чего ты хочешь?» А я сказала: «Тебя».

СЕРГЕЙ. – Ну да… Ну, я упустил маленький нюанс.

МАРИНА. – Этот нюанс очень важен. Разве ты не понимаешь? Или ты думаешь, что я любому понравившемуся мужчине способна сказать «хочу тебя» на его вопрос: что ты хочешь?.. Я не такая легкомысленная… Ты, может быть, еще не понял? Я в тебя влюблена. И, кстати, никогда никому я не говорила и даже не могла представить, что скажу кому-нибудь так быстро: «Хочу тебя». Я хочу, чтоб ты понял это.

СЕРГЕЙ. – Я понял.

МАРИНА. – А ты, в какой момент ко мне что-то почувствовал? В этот?..

СЕРГЕЙ. – Нет. Когда мы только столкнулись взглядами.

МАРИНА. – И я тоже… Поцелуй меня.

Целуются довольно-таки страстно.

МАРИНА. – Ты не обиделся, что мы не поехали вчера к тебе?

СЕРГЕЙ. – Нет.

Марина достает сигарету, Сергей услужливо подносит зажигалку.

МАРИНА. – Ничего, что я курю? Тебе это не неприятно?

СЕРГЕЙ. – Нет. Мне нравится, как ты куришь.

МАРИНА. – Ты такой серьезный, задумчивый.

Официант приносит кофе, мартини. Уходит.

МАРИНА. – Ты знаешь, у меня в последнее время такое чувство, что мы с Аркашей обуржуазились… Вот ты что-то хочешь от жизни, вчера ты так красиво рассуждал о театре, хотя я с тобой была не согласна, но все-таки… А мы живем как-то приземленно… У Аркаши тяжелая работа, в голове все время деньги… Хотя он очень талантливый и умный… Он ведь закончил ГИТИС, театроведческий факультет.

СЕРГЕЙ. – Да?

МАРИНА. – Да. Он очень интересный человек. Ты его еще просто не знаешь… Знаешь, когда имеешь дело все время с деньгами, то становишься циничным. Люди кажутся такими говнюками. Нас уже столько раз обманывали с Аркашей… Я хочу сказать, что деньги, конечно, не приносят счастья. Но без них я не могу представить себе свою жизнь. Поэтому я Аркашу не брошу, я тебя сразу предупреждаю… И потом я его люблю… Знаешь, я очень боюсь, что ты станешь ломать меня… Я ведь такая привязчивая… Поэтому говорю тебе сразу: я Аркашу не брошу. Чтобы ты об этом не заводил потом разговора.

СЕРГЕЙ. – Хорошо.

МАРИНА. – Ты обиделся?

СЕРГЕЙ. – Нет… Только если ты его любишь, то зачем тебе я?

МАРИНА. – Я в тебя влюблена… Что ты задумался?

СЕРГЕЙ. – Ничего. Просто думаю над этим.

МАРИНА. – Когда-нибудь я тебе это объясню.

СЕРГЕЙ. – Хорошо.

МАРИНА (после небольшой паузы). – Ты покажешь мне свои картины?

СЕРГЕЙ (неохотно). – Знаешь, мне бы не очень хотелось.

МАРИНА. – Почему?

СЕРГЕЙ. – Боюсь, что ты их не поймешь.

МАРИНА. – Что я такая тупая?

СЕРГЕЙ. – Да нет… Просто сейчас никто так не пишет. Боюсь, ты будешь даже шокирована.

МАРИНА. – Но может быть это что-то новое…

СЕРГЕЙ. – Видишь ли, у нас под новым часто подразумевают любую дребедень, лишь бы не так как у всех. Набор бессмыслицы. Мне говорят – сейчас писать так нельзя – это прошлые века. Мы это уже давно прошли. А я гляжу на этих людей и думаю, что они еще не прошли путь от обезьяны к человеку, а не то что от человека к божественному, а уже говорят, что обогнали Леонардо или Боттичелли. Для них это вчерашний день. А я говорю, что это завтрашний день. Современные художники лишены духовной составляющей, они не понимают духовного… И потом новое… Что значит новое слово в искусстве?.. Как можно пренебречь многовековым опытом в живописи, как можно вне его творить?.. Это надо быть дикарем… А если ты его учитываешь, трансформируешь через себя, то новизна может быть заметна не всякому, не так бросаться в глаза, ибо дух твой творит в канонах культуры и традиции, ты как бы немножко меняешь угол зрения на тему ли, сюжет ли, предмет ли и так далее… Понятно я говорю?

МАРИНА. – Понятно… Но ведь нельзя же сегодня писать как Рубенс после всего того, что было в двадцатом веке в живописи?

СЕРГЕЙ. – Ну почему ж нельзя то? Кто эти рамки установил?

МАРИНА.– Как?.. Это всем понятно. Это общее место.

СЕРГЕЙ. – Да ничего не понятно!.. Если я ставлю перед собой художественную задачу передать духовную составляющую нашей жизни, я обращусь к формам мастеров прошлого. Я не смогу приемами современной живописи передать красоту, потому что она эту красоту разрушает, она идет дальше, в безобразное, высвечивает детали, дробит, упускает целое. В современной живописи нет любви, за редким исключением, она передает только бессмыслицу жизни и душевную, духовную пустоту их авторов.

МАРИНА. – Все, что ты говоришь очень спорно. Я придерживаюсь другого мнения, но мне не хочется с тобой спорить.

СЕРГЕЙ. – Да, давай оставим эту тему. Это больная тема для меня. Больной мозоль.

МАРИНА (после паузы). – Ты как-то сразу стал чужим.

СЕРГЕЙ. – Просто ты затронула самое мое больное место.

МАРИНА. – Послушай, но нельзя же быть настолько уверенным в своей правоте. Это даже как-то странно. Ты думаешь так, кто-то иначе…

СЕРГЕЙ. – Я уверен, что я прав.

МАРИНА. – Не знаю… Я считаю твою позицию глупой.

СЕРГЕЙ. – Понятно.

МАРИНА. – Что?

СЕРГЕЙ. – Что ты не понимаешь меня.

МАРИНА. – Я просто считаю, что должен быть плюрализм. Различные мнения. Каждый по-своему прав. Нельзя же не считаться с мнениями, которые есть у очень умных людей.

СЕРГЕЙ (тяжко вздыхает). – Ладно. Оставим эту тему.

МАРИНА. – Ну что ты так расстроился?

СЕРГЕЙ. – Да просто это непонимание меня убивает… Никто не понимает того, что я делаю.

МАРИНА. – Ну, послушай, нельзя же относиться к себе так серьезно. Это даже смешно как-то…

Официант приносит заказ. Включается тихая приятная музыка.

МАРИНА. – Что ты сердишься?

СЕРГЕЙ. – Я не сержусь.

МАРИНА. – Сердишься.

СЕРГЕЙ. – Нет, не сержусь… Просто мы очень разные.

МАРИНА. – Так это же хорошо.

СЕРГЕЙ. – Да, до некоторой степени.

Некоторое время едят молча.

МАРИНА. – Вот ты сердишься на меня, а я думаю, как тебе помочь.

СЕРГЕЙ. – В смысле?

МАРИНА. – У тебя ведь совсем нет денег. Работы тоже нет. Что ты вообще умеешь делать?

СЕРГЕЙ. – Рисовать. Боюсь, что больше ничего.

МАРИНА. – А петь ты умеешь?

СЕРГЕЙ. – Как петь?

МАРИНА. – Ну, так: петь.

СЕРГЕЙ. – Стебешься, что ли?

МАРИНА. – Нет, серьезно. Не хочешь на эстраде попробовать петь?

СЕРГЕЙ. – Да как-то не думал даже над этим… Вообще-то у меня со слухом напряг. То есть у меня внутренний слух есть, я чужую фальшь слышу, а вот воспроизвести не могу… Но на эстраде… Даже как-то смешно себя представить…

МАРИНА. – А что? Внешность у тебя подходящая.

СЕРГЕЙ. – Ты думаешь?

МАРИНА. – Да… Хотя может это ты мне кажешься таким красавцем, я ведь в тебя влюблена. Аркашка, например, удивляется, когда я ему говорю какой ты красивый. Он считает твою внешность заурядной.

СЕРГЕЙ. – Ну, правильно. Он же мужчина.

МАРИНА. – Ну, так что?

СЕРГЕЙ. – Что?

МАРИНА. – Я бы занялась тобой.

СЕРГЕЙ. – Нет, знаешь, как то трудно мне себя представить в этой роли… Я совсем другой человек… Как то я даже шокирован твоим предложением.

МАРИНА. – Почему?

СЕРГЕЙ. – Ну, вообще-то я художник. Я занимаюсь серьезным искусством.

МАРИНА. – Ты просто сноб… Ладно. Оставим эту тему. Я ведь только так: спросила… Может потанцуем?

СЕРГЕЙ. – Давай.

Танцуют. Начинают целоваться.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Квартира. В центре кровать. На ней лежат, укрывшись простыней, Сергей и Марина. В углу стоит треножник, на котором нет картины.

МАРИНА. – Принеси мне сигареты. И зажигалку. И пепельницу.

Сергей встает, идет на кухню. Голос из кухни: «Вино будешь?»

МАРИНА. – Да.

Сергей возвращается с двумя бокалами вина, сигаретами, зажигалкой и пепельницей. Дает прикурить Марине.

МАРИНА. – Мой хороший (гладит Сергея по ноге). Ложись рядом со мной. Не хочешь?

СЕРГЕЙ. – Хочу.

МАРИНА. – Хочешь покурить?

СЕРГЕЙ. – Давай.

Берет сигарету, прикуривает.

МАРИНА. – Мне так нравится, как ты куришь.

СЕРГЕЙ. – Почему?

МАРИНА. – У тебя такие красивые пальчики. А может потому, что ты куришь очень редко, и у тебя получается это как-то ритуально… А Аркашка, – мне не нравится как он курит, – он как-то так держит сигарету некрасиво… Ты меня любишь?

СЕРГЕЙ. – Да.

МАРИНА. – Очень?

СЕРГЕЙ. – Очень, очень, очень… ( Нежно обнимает Марину, целует. Потом откидывается на подушку, курит. )

МАРИНА. – Ты стал таким чутким, чувственным.

СЕРГЕЙ. – А раньше не был?

МАРИНА. – Нет.

СЕРГЕЙ. – Почему это…

МАРИНА. – Не знаю… Может быть мы еще не привыкли тогда друг к другу… Я помню, что я тебя постоянно хотела и очень злилась, что чего-то не получается…

СЕРГЕЙ. – Вот думала – попала…

МАРИНА. – Ага.

СЕРГЕЙ. – И когда же все получилось, по-твоему?

МАРИНА. – Когда мы сняли эту квартиру… Не знаю, может меня напрягало до этого, что мы трахаемся у твоего друга, этого гомика… С которым ты спал, кстати…

СЕРГЕЙ. – Я с ним не спал.

МАРИНА. – Спал, спал, ты рассказывал.

СЕРГЕЙ. – Я не спал с ним.

МАРИНА. – Спал… Ты его трахал в попу, да? Скажи.

СЕРГЕЙ (вскакивает). – Фу! Какая ты дура… Я его не трахал! Ни он, ни я, никто никого не трахал!

МАРИНА. – Но ты же говорил, что спал с ним один раз.

СЕРГЕЙ. – Да, один раз я ради любопытства ему позволил… Кончил ему в рот! Все! Тьфу, противно… Пойми, мне так противно об этом вспоминать…

МАРИНА. – Ну, прости… Я просто боюсь… Я иногда тебя ревную не только к женщинам, но и к мужчинам.

СЕРГЕЙ. – Вот это совершенно напрасно. Марина, я нормальной ориентации! Мужчины меня не интересуют! Интересуют они меня в связи только с тобой, – я смотрю на кого бы ты могла запасть.

МАРИНА. – Никто мне кроме тебя не нужен. Я даже удивляюсь этому. Смотрю на мужчин и думаю, что лучше моего котика никого нет. Мой хороший (обнимает, ласкается). Что ты такой напряженный?

СЕРГЕЙ. – Да обломала ты меня с этим гомиком.

МАРИНА (раздраженно). – Ну, извини, ты же с ним трахался, не я!

СЕРГЕЙ (кричит). – Да не трахался я с ним, не трахался!

Пауза. Сергей сидит к Марине спиной. Дуются друг на друга.

МАРИНА. – Ну, все. Не дуйся на меня… Слышишь?.. Иди ко мне.

Сама начинает ласкаться к нему. Сергей не реагирует на ласки.

МАРИНА. – Все!.. Встаем, одеваемся… Так?

СЕРГЕЙ. – Да.

Марина встает, начинает одеваться.

МАРИНА (одеваясь). – Ты меня просто не любишь уже… Раньше ты шесть раз кончал, а теперь только два… Нам больше не надо видеться.

СЕРГЕЙ. – Да тебе больше от меня кроме траха ничего не нужно!

МАРИНА. – Конечно!

СЕРГЕЙ. – Иди к своему богатому мужу, живи его жизнью. А моей жизнью ты жить не хочешь. Тебя не волнуют мои проблемы.

МАРИНА. – Меня не волнуют твои проблемы? Ну, ты наглец! Я таких наглых еще не видела. Я сняла для тебя квартиру, я тебя фактически содержу, и ты еще не доволен.

СЕРГЕЙ. – Квартиру ты и для себя сняла тоже.

МАРИНА. – Все! Пошел на хуй. Не хочу тебя больше видеть.

Сергей вскакивает с кровати, преграждает дорогу к наружной двери, отталкивает Марину от двери. Между ними борьба. Наконец Сергей толкает Марину на кровать.

СЕРГЕЙ (стоя над ней). – Послушай, не надо вытирать об меня ноги. Это тебе я кажусь таким ничтожеством. Есть люди, которые считают иначе.

МАРИНА. – Да?! И где эти люди?

СЕРГЕЙ (после небольшой паузы). – Все! Пошла вон.

МАРИНА. – Что? Это ты пошел вон из моей квартиры! Чтоб завтра же духу здесь твоего не было!

СЕРГЕЙ (после небольшой паузы неожиданно спокойно, даже скорбно). – Хорошо… А пока уйди, пожалуйста.

Марина встает, уходит, хлопнув дверью. Сергей закрывает за ней, ходит по квартире. Через некоторое время звонок в дверь. Сергей подходит к глазку. Смотрит и не открывает дверь. Звонок все настойчивей. Наконец Сергей открывает. Разговаривает с Мариной через порог.

СЕРГЕЙ. – Что?

МАРИНА. – Ты можешь меня впустить?

СЕРГЕЙ. – Проходи. Это ведь твоя квартира.

МАРИНА (войдя). – Давай помиримся?

СЕРГЕЙ. – После того, что ты тут наговорила, я не смогу. Даже если б захотел. Ты просто меня уничтожила. Я понимаю, чем кажусь тебе, и это меня просто раздавливает. Ты не веришь мне. Не веришь тому, что я тебе говорю. Что мои картины будут продаваться, и будут стоить очень дорого. И что я занимаюсь главным делом своей жизни. И когда-нибудь все твои затраты окупятся. Моя совесть успокаивается именно этой мыслью. Этим знанием.

МАРИНА. – Ну, как можно это знать? Откуда ты знаешь, что ты гений? Это после смерти становится ясно. И то не сразу часто. И потом гении не говорят о себе, что они гении. Это смешно.

СЕРГЕЙ. – Ты вынуждаешь меня говорить об этом… И потом ты рассуждаешь как обыватель. Гений всегда знает, что он гений.

МАРИНА. – Не всегда… Не думаю, что Пушкин знал, что он гений.

СЕРГЕЙ. – Пушкин то и знал как раз таки. Он, может, не знал, что из него сделают такой фетиш. Хотя и это предполагал наверняка.

МАРИНА. – Не знаю… Когда ты начинаешь говорить о своей гениальности, мне начинает казаться, что у тебя не все в порядке с мозгами.

СЕРГЕЙ. – Я прекрасно тебя понимаю. Это ведь действительно странно, когда человек такое заявляет. Тем более это не подкреплено признанием. А женщины реагируют только на успех. Вот если б был уже миф обо мне, и ты бы слышала обо мне от других людей какой я гениальный, вот тогда бы ты поверила. И мне не нужно было унижаться по сути, говоря тебе, что я гений… На самом деле я просто отстаиваю свое человеческое достоинство.

МАРИНА. – По-моему, у тебя это пунктик… Ну, знаешь, как бывают у людей странности… Вроде нормальный человек, но временами что-то находит… Но я тебя все равно люблю.

СЕРГЕЙ. – Не знаю… Я иногда думаю, – это ведь хорошо, что ты меня любишь таким, какой я есть. Без всякого антуража. Ты ведь полюбила меня, а не то, что меня могло бы окружать, будь я знаменит, допустим.

МАРИНА. – Конечно. Я и без этого знаю, что ты лучше всех ( трогает рукой пах Сергея). Я знаю, в чем ты действительно талантлив (ласкается к нему). Давай, извиняйся передо мной.

СЕРГЕЙ. – За что?

МАРИНА. – За то, что ты на меня накричал. Хватал меня так больно.

СЕРГЕЙ. – Ты меня сама обидела. Наговорила мне гадостей.

МАРИНА (возмущенно). – Я тебе гадостей наговорила? Ну, знаешь, ты все-таки наглый тип.

СЕРГЕЙ. – Ну, вот… Что, начнем сначала?

МАРИНА. – Да меня возмущает просто твой эгоцентризм.

СЕРГЕЙ. – Я не эгоцентричен. Мне так не кажется. Просто ты меня не понимаешь.

МАРИНА. – Но тогда и ты меня не понимаешь.

СЕРГЕЙ. – Наверно… У тебя свой взгляд на многие вещи, у меня свой.

МАРИНА. – Но ведь это нормально. Или ты хотел, чтобы я тебе заглядывала в рот и со всем соглашалась, чтобы ты ни говорил?

СЕРГЕЙ. – Нет. Но все-таки хочется большего понимания… Просто тебя уже воспитал другой человек.

МАРИНА. – Кто?

СЕРГЕЙ. – Аркадий. Ты на многие вещи смотришь его глазами. Он для тебя решающий авторитет.

МАРИНА. – Да, Аркадий умный человек.

СЕРГЕЙ. – Вот я и говорю, что ты уже воспитана другим мужчиной.

МАРИНА. – Ну, найди себе молоденькую дурочку и воспитывай ее. Пускай она тебе заглядывает в рот и все время говорит: «О, какой ты умный. О, какой ты гениальный!..» Знаешь, я это уже проходила. По второму кругу не хочу… Аркадий ведь мне тоже долго пудрил мозги… Я не смогу сейчас резко изменить свою жизнь, чтобы заниматься тобой. Для меня это означает начать все сначала… А я не готова… Да ты и сам не хочешь этого. Разве не так?

СЕРГЕЙ. – Почему это?

МАРИНА. – Мне так кажется. Ты ведь никогда особо не настаивал на том, чтобы мы жили вместе, хотя мог бы, зная, как я от тебя завишу.

СЕРГЕЙ. – Так я не хотел и не хочу тебя ломать. Доставлять тебе боль. Пускай все само собой устаканится.

МАРИНА. – Да. И я тебе за это благодарна. Но все-таки… Мне кажется, что тебя больше устраивают такие отношения, когда ты живешь отдельно от меня. Ты тут себе рисуешь что-то… Сам себе хозяин.

СЕРГЕЙ. – Может ты, наконец, нормально войдешь в квартиру? Может быть, кофе попьем?

МАРИНА. – Давай.

Сергей идет на кухню делать кофе. Марина снимает куртку, ботинки, проходит в комнату, садится в кресло.

СЕРГЕЙ. – Я чайник поставил.

МАРИНА. – Почему у тебя всегда пустой треножник? Никогда на нем картины не увидишь. Ты ведь сейчас что-то рисуешь?

СЕРГЕЙ. – Просто стесняюсь я.

МАРИНА. – Почему? Ты ведь гений, как ты говоришь.

СЕРГЕЙ. – Ну, так что?.. Видишь ли, творчество очень интимный процесс. Я иногда его стыжусь как онанизма, например. И потом когда работа не окончена, не хочется ее показывать.

Сергей идет на кухню делать кофе.

МАРИНА (несколько ехидно). – Дуракам полработы не показывают.

СЕРГЕЙ (из кухни). – Да нет, не в этом дело.

МАРИНА. – Ясно… А онанизмом ты часто занимаешься без меня?

СЕРГЕЙ. – Ну… Бывает иногда.

Сергей возвращается с двумя чашками кофе. Подает чашку Марине, сам садится на кровать.

МАРИНА. – Мой котик. А кого ты представляешь, когда занимаешься онанизмом?

СЕРГЕЙ. – Тебя, конечно.

МАРИНА. – И как?

СЕРГЕЙ. – Что как?

МАРИНА. – В каких позах?

СЕРГЕЙ. – Ну, в разных.. Когда я сзади, например.

МАРИНА. – Мой котик. Иди сюда. Иди ко мне.

Сергей подходит к ней, сидящей в кресле.

МАРИНА. – Ты меня любишь?

СЕРГЕЙ. – Да.

МАРИНА. – Поцелуй меня.

Сергей ее целует, потом все более страстно, наконец, лихорадочно пытается стянуть с нее джинсы.

СЕРГЕЙ. – Я хочу тебя сзади…

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Та же квартира. Только отсутствуют мольберт и треножник. Зато появилась оргтехника. Звонок в дверь. Сергей, одетый в майку и штаны фирмы Реебок, открывает дверь. Появляется Антон.

СЕРГЕЙ. – Привет, старичок.

АНТОН. – Привет.

Радостно здороваются.

СЕРГЕЙ. – Проходи.

АНТОН (входя). – Ничего так квартирка. За сколько снимаешь ее?

СЕРГЕЙ. – Двести пятьдесят долларов в месяц.

АНТОН. – Классно… Ты такой крутой стал: автоответчик, факс срабатывает.

СЕРГЕЙ. – А, это понты. У меня факс временно. На новое место работы переезжаем, так я пока его дома держу… Хочешь что-нибудь? Кофе, чай.

АНТОН. – Давай кофе… А что у тебя за фирма?

СЕРГЕЙ. – Да так… Устраиваем людей на работу. Агентство.

АНТОН. – Ну и как бизнес, идет?

СЕРГЕЙ. – Да так, помаленьку.

АНТОН. – А переезжаете чего?

СЕРГЕЙ. – Офис лучше снимаем: в центре, на Маяковке.

АНТОН. – Ну, ты развернулся, старичок.

СЕРГЕЙ. – Да ну…

Сергей вносит кофе.

СЕРГЕЙ. – Садись. Что ты стоишь?

Садятся в кресла.

АНТОН. – Молодец. И выглядишь хорошо. Рисуешь что-нибудь?

СЕРГЕЙ. – Рисую. Но мало.

АНТОН. – Некогда?

СЕРГЕЙ. – Да нет… время остается. Целые вечера. Вдохновения нет.

АНТОН. – Бизнес затянул?

СЕРГЕЙ. – Да нет… Просто надо какой-то отрезок времени прожить, чтобы накопить какой-то новый опыт. Пока я чувствую, что сказать мне нечего. Вообще эта работа меня только спасает. Она мне мешает возвращаться в прошлые мои работы, смаковать что-то удачное, знаешь… Как бы отсекает мое прошлое от моего настоящего. Это очень полезно.

АНТОН. – Понимаю, старичок.

СЕРГЕЙ. – Хотя и мешает временами. Иногда хочется что-то написать, а надо идти на работу. Но в целом, я думаю, что все происходит правильно в этой жизни.