Текст книги "Тест на выживание"

Автор книги: Олег Шовкуненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Вокруг по-прежнему все кишело кентаврами. Правда, теперь они значительно поумерили свой пыл и не перли напролом. Прятались где придется и оттуда, из своих укрытий, время от времени швыряли в нас кирпичами и обломками бетона. Чтобы не расслаблялись, значит. Все было яснее ясного: многоногие ублюдки решили подождать, пока нас либо расплющат, либо изжарят доставленные сюда электрические исполины.

В этот миг в голове мелькнула весьма логичная, но почему-то не посещавшая меня ранее мысль. Неужто их пригнали сюда только для расправы со мной и моим героическим бронетранспортером? Что-то тут не срастается. Кентавры не знали, что я окажусь здесь и сейчас. Я сам этого не знал еще пару часов назад. Тогда что же получается? Почему эти громилы оказались здесь? Куда идут?

Я не удержался и поглядел в сторону катящегося по улице живого цунами. Казалось, его не сможет остановить ничто, даже… Холера меня забери! От страшной догадки сперло дыхание и гулко заколотилось сердце. Их не смогут остановить даже доселе неприступные стены одинцовской крепости!

Что можно предпринять? Как помочь Крайчеку и его людям? Предупредить! Хорошая мысль. Я с тоской вспомнил те времена, когда магнитное поле Земли еще позволяло электромагнитным волнам свободно гулять над поверхностью. Вот тогда бы предупредить поселенцев не составило особого труда. Короткий радиосеанс – и все, дело сделано. Но теперь… теперь все гораздо сложнее, теперь для того, чтобы сообщить об опасности, нам следует добраться до поселка.

Что ж, чем черт не шутит, может, и получится! Я без промедления поймал в прицел гранатомета багажник все того же «жигуля». Раз уж начали его кромсать, то логично довести дело до конца. Вот так, получи, дружок! И я нажал на спуск.

Грохнул выстрел, и кумулятивная ракета саданула автомобиль чуток позади заднего колеса. Я надеялся, что машину прожжет насквозь, сила чудовищного давления разворотит заднюю часть кузова. Но не тут-то было. Легковушка даже не пошевелилась. Взрывом лишь сорвало крышку багажника. Когда пыль и дым немного рассеялись, я увидел все те же силикатные кирпичи, до отказа набитые в багажное отделение.

Что за цирк-зоопарк такой! Неудача меня прямо-таки взбесила. Что эти твари себе возомнили?! Что они умнее нас, людей?! Что они здесь хозяева и правят бал?! Да ни в жисть такому не бывать!

– Пашка, еще один выстрел! – приказал я.

Второй заряд предназначался уже не «жигулю», а уткнувшемуся ему в зад «бумеру». Баварская колымага вздрогнула и медленно, как бы с ленцой, переломилась пополам. Тяжелый, набитый стройматериалами салон грохнулся на брюхо, а морда встала на дыбы. Удача! Я понял, что удалось перерубить несущую раму. Все остальное сделал запредельный вес донельзя перегруженного автомобиля.

Так вот вам, суки! Знай наших! Я плотоядно осклабился и собирался уже нырнуть внутрь, как вдруг уловил, что в округе началось какое-то весьма подозрительное оживление. Прятавшиеся по углам бестии, как по команде, пришли в движение. Они все разом ринулись к месту нашего предполагаемого прорыва. И не просто ринулись. Кентавры тащили с собой все, что только могли утащить.

Это выглядело странно, неправдоподобно, словно киношный спецэффект или трюк какого-то суперфокусника, который манипулировал весьма негабаритными предметами. То тут, то там глаз улавливал молниеносное движение многолапого тела. Как правило, тварь находилась в зоне видимости лишь пару секунд, а затем исчезала в руинах, а вместе с ней пропадала какая-нибудь бетонная балка, швеллер, уличная скамейка или поваленное дерево. Затем все это имущество словно из-под земли возникало в районе преграждающей нам путь баррикады. Кентавры крались под защитой набитых кирпичами автомобилей и сваливали свою ношу в тех местах, где, по их мнению, укрепление было наиболее уязвимым. Естественно, первым в этом списке значился перерубленный моим выстрелом «BMW».

– Сержант, огонь! – заорал я. – Не дай им заделать прореху! Круши все подряд!

Хотя, кажется, таманцу указывать не следовало. Он сам прекрасно видел, что происходит, и делал все возможное. Крупнокалиберный пулемет бил без устали. Впереди стояла сплошная молочно-белая пелена пыли. Рванул бак одного из автомобилей, в котором, оказывается, все еще оставался бензин. Языки пламени и клубы черного смолянистого дыма придали картине сходство с преисподней. Но даже она не могла остановить и поколебать нашего обезумевшего от злобы и ненависти противника. Я то и дело различал мелькавшие впереди тени и понимал, что завал на пути БТР неумолимо растет. В него складываются как принесенные кентаврами предметы, так и их дохлые, растерзанные пулями тела. Твари не считались с потерями. В какой-то момент мне даже показалось, что они нарочно прут под пули, заставляя нас без счета расходовать драгоценные боеприпасы.

О нет, я не то подумал! Я не это хотел сказать! Стоп! Не надо! Только не сейчас! Как я ни старался, но откреститься от своих столь опрометчивых мыслей уже не смог. Они оказались вещими. КПВТ огрызнулся последней короткой очередью и заглох. На мгновение внутри машины повисла пугающая тишина, в которой чудилось эхо недавних выстрелов. Но, к великому сожалению, эхо – это не выстрелы и для боя штука совершенно непригодная.

Я первым пришел в себя. Больше тянуть нельзя. Идем на прорыв. Ударим, а там уж либо пан, либо пропал. Еще секунда, и я бы точно рванул машину вперед, но именно в это мгновение в точке нашего прорыва одна за другой полыхнули две мощные вспышки.

Что за цирк-зоопарк? Дурацкий вопрос, я знал, что это. Конечно, разрывы термобарических зарядов. Кто-то ударил по укреплению с тыла, причем ударил из… Нет, это не «семерка». Это что-то гораздо мощнее. Неужели «Хашим»?

Однако сконцентрироваться и понять, действие какого оружия мне только что довелось лицезреть, я так и не смог, вернее, не захотел. Все мои мысли затмил, спутал неистовый ураган эмоций. И, черт побери, это были самые замечательные, самые восхитительные эмоции! Они радостно вопили в душе, оповещая о том, что подоспела подмога. Подтверждением этому послужили два десятка ярких звездочек, которые дружно замигали сквозь пелену дыма и пыли. По кентаврам били из автоматов, били из окон многоэтажки, стоящей справа от дороги.

Как ни прекрасно было осознавать, что мы уже не одиноки, не брошены на произвол судьбы, но все же в мозгу пробудился маленький гнусный червячок сомнений. Он тут же принялся ворочаться и тоненько нашептывать, что наших спасителей ничтожно мало, что они вряд ли остановят напор разъяренных монстров. А об исполинах, поджимающих нас с тыла, и говорить не стоило.

Осознав все это, я мигом рванул машину вперед. Правда, на этот раз мысли о таране не посещали мою голову. Взрывы термобарических зарядов разворотили баррикаду до основания. Мне оставалось лишь осторожно переползти через гору раскиданных по мостовой кусков металла, бетона, трупов кентавров, разбросанных на десятки метров кирпичей.

Я старался держать себя в руках и не давить на педаль газа. Первая передача, только первая передача! Мотор натужно ревел, БТР раскачивало, слышался скрежет сминаемого колесами железа. Ошарашенный внезапным ударом с тыла, инопланетный противник прекратил свою неистовую атаку.

Ага, как же! Держи карман шире! Прекратят они! Я понял, что ошибся, когда все разом загрохотали автоматы моего боевого экипажа. Особенно безумствовал башенный ПКТ. У меня сложилось впечатление, что младшой просто нажал на кнопку спуска и, не отпуская ее, вертит башню на все триста шестьдесят градусов. Хотя нет, передний сектор он явно не трогал. Всё пространство перед мордой «восьмидесятки» расчищали пришедшие нам на помощь автоматчики. Ринувшиеся наперерез кентавры так и падали под их необычайно меткими выстрелами.

Казалось бы, ситуация совсем не располагала к отвлеченным мыслям, однако я все же пытался понять, кто такие эти парни? Как здесь очутились? Откуда у них РПГ-32? Эти гранатометы начали поступать в войска буквально перед самым вторжением, и поэтому неудивительно, что являлись редкостью. Далеко не все колонии могли похвастаться наличием такого оружия в своем арсенале. По крайней мере, в Одинцове «Хашимов» не было. Насколько я знал, несколько РПГ-32 имелось в Красногорске и один в Чехове. Из всего этого следовало, что подписавшаяся за нас группа пришлая. Мужики все же рискнули, хотя их всего чуть больше отделения. Осмыслив все это, я больше не пробовал выяснить, удержат они оборону или нет. Черта лысого! Какая тут на хрен оборона! Следует забирать парней и мотать отсюда, пока не поздно.

Наконец выбравшись на чистую дорогу, я погнал бронетранспортер прямо к зданию, в котором засела неизвестная группа. Гнал на полной скорости, и меня, казалось, не могло остановить ничто и никто. Выскочившего наперерез кентавра, который, похоже, намеревался засадить в водительское стекло здоровенным обрезком трубы, я просто размазал по асфальту. Хруст его костей, по которым прокатились все восемь колес «302-го», стал для меня самым чарующим звуком, услышанным за сегодня.

Когда до позиции наших спасителей оставалось метров с полста, я прокричал сидящему рядом разведчику:

– Вылезай наружу! – Для пущей ясности пришлось ткнуть пальцем в люк у него над головой. – Вылезай, твою мать! Зови ребят. Пусть спускаются. Мы заберем их и уйдем, иначе пропадем ни за грош.

Разведчик оказался мужиком понятливым и смелым. Несмотря на удары камней, которые время от времени все еще продолжали сотрясать борта БТР, он, не раздумывая, откинул крышку люка. Что уж там этот парень орал и какие знаки подавал, я не знаю, однако, когда мы приблизились к дому, первые фигуры, затянутые в армейский камуфляж, уже стояли около подъезда. Они не выглядели растерянными и дезорганизованными, они хладнокровно, как в тире, расстреливали пустившихся за нами в погоню тварей.

– На броню! Все на броню! – прогорланил я в надежде, что разведчик донесет мой приказ до солдат.

– Не поместятся. Все не поместятся, – заикаясь, выдохнул тот.

– Как там прицеп? – Я тут же отыскал единственно возможный выход.

После секундной паузы мой наблюдатель сообщил:

– Одного колеса нет, поэтому…

– Заткнись! Никаких «поэтому»! Пусть грузятся! Немедленно!

Я поволок бы прицеп даже без колес, на брюхе. А так все же удача. После всех доставшихся на его долю перипетий прицеп оставался на ходу.

– Живее, живее, живее! – твердил я самому себе, нервно барабаня по рулю. Эта дробь словно сливалась, дополнялась топотом сапог, колотивших в десантные люки и двери.

– Шевелись, бродяги! – Знакомый голос вдруг отчетливо долетел до моего слуха. Это неизменно залихватское «бродяги» со слегка рычащим звериным акцентом на звуке «р».

– Леший, ты, что ли?! – заорал я, выискивая среди бойцов, набившихся в десантный отсек, рослую широкоплечую фигуру.

– Давай, Максим, жми! – вместо ответа прогорланил мне подполковник ФСБ Андрей Загребельный, мой старый приятель и по совместительству главный разведчик Красногорского поселения.

«Значит, все-таки красногорцы», – подумал я, надавив на педаль газа.

Дальше все было намного легче и проще. Я гнал по пустынным улицам с максимально безопасной для поврежденного прицепа скоростью. Кентавры, они все ж, как ни крути, ящерицы, а не скаковые лошади. Кинувшись было в погоню, многолапые выродки быстро усекли, что это занятие не для них, и все дружно отстали. Правда, к этому решению их подтолкнул не только проигрыш в скорости и выносливости, но и прицельный огонь подопечных Загребельного.

Итак, уже через несколько минут я получил возможность лицезреть Лешего, протискивающегося в водительское отделение. Массивная фигура подполковника, словно ширма из камуфлированной ткани, перегородила все пространство между мной и башенным стрелком.

– Здорово, разведка. Вовремя ты. – Я хлопнул по его пятерне, появившейся из-за моей спины. – А то, ей-богу, думал, каюк нам.

– Сочтемся, – буркнул Леший.

– Как тебя сюда занесло? – Я старался не расслабляться и концентрировать внимание на дороге, на которой могло произойти что угодно. Честно говоря, это было сложно. Я то и дело косился на хмурое, выпачканное сажей лицо приятеля, который сегодня был на удивление немногословен. Странно. Сердце вдруг гулко екнуло. Нутром я почувствовал беду.

Глава 6

– У нас около часа. – Леший в упор глядел на Крайчека. – Потом эти махины сделают с вами то, что они сделали с Красногорском.

– Неужели пробьют стены? – в ужасе пролепетала стоявшая рядом с Томасом Нина.

– Пробьют, – с горькой уверенностью вынес вердикт Загребельный.

– Три метра толщиной, кирпич и бетон, – напомнил архитектор Хлебников. – Разрушить такое…

– Я видел, как эти твари снесли железобетонный мост, под которым проходили, – Леший в пух и прах развеял оптимизм Хлебникова.

– Так какой у нас выход? – Крайчек ждал совета от подполковника.

– Уходить, – не задумываясь, ответил Леший. – Собрать всех людей в единый кулак и пробиваться на юго-восток. Сперва к Подольску, а затем, возможно, и к Серпухову.

Тут в разговор вмешался крепкий поджарый мужчина, который, насколько я помнил, вместе с Нестеровым занимался подготовкой разведчиков и охотников:

– Со всех стен докладывают, что замечено значительное оживление вокруг периметра. Кентавры пока не нападают, но они то и дело появляются в зоне видимости дозорных.

– Похоже, они крепко за нас взялись, – присвистнул я. – Вот, блин, цирк-зоопарк какой получается!

– Все, некогда болтать! – Томас стряхнул с себя оцепенение. – Согласен с предложением о немедленной эвакуации. Другие мнения есть?

Окружавшие его люди угрюмо промолчали.

– Значит, решение принимается. – Крайчек повысил голос: – Срочно собирайте людей у Южных ворот. Через полчаса выступаем.

К Южным воротам обитатели лагеря стекались со всех сторон. Неустанный, вибрирующий в нервах вой сирены все подгонял и подгонял их. Хотя казалось, куда уж больше. Люди и так неслись со всех ног, спотыкались, падали, теряли на ходу те немногие пожитки, что удалось прихватить с собой. Слышались призывные крики затертых в толпе, потерявшихся в суматохе, плач детей, причитание женщин, громкие команды командиров, пытающихся превратить перепуганную толпу в жалкое подобие организованной колонны. По бокам ее выстраивались мужчины. Они не имели личных вещей. Только оружие, массу оружия, все оружие, которое имелось в одинцовском арсенале. Мужчин оказалось значительно меньше, чем хотелось. Человек двести пятьдесят. Правда, еще не прибыли все охранники со стен, и это вселяло надежду, что общее количество боеспособного личного состава перевалит за три сотни.

«Батальон получается», – подумал я, взвешивая шансы на удачный прорыв. С одной стороны, батальон – это не так уж и мало. Пожалуй, я еще ни разу не слышал, чтобы столь многочисленный и хорошо вооруженный отряд испытывал серьезные затруднения при передвижении по пустоши. Но, правда, и противник уже совсем не тот, что раньше. Кентавры стали действовать организованней, рассудительней и хитрей, да и наплыв их сегодня в районе Одинцова казался невероятным. Паломничество прямо какое-то. Можно подумать, что колония Крайчека вдруг стала кентаврам костью поперек горла, и они заявились сюда с бешеным желанием искоренить это, так сказать, неудобство.

– Командир, их там с полсотни, и постоянно прибывают! – Мои мысли прервал крик наблюдателя, дежурившего на временной стене, которая перегораживала проем в так и не достроенных Южных воротах.

– Это плохо, – прошипел стоявший рядом со мной Томас Крайчек. Сказал это он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал сам для себя.

– Надо выходить. Тянуть больше нельзя, – озвучил я свое мнение.

– Да, конечно, – Томас кивнул и тут же повернулся к минерам, которые прилаживали заряд к основанию тонкого, по сравнению с основными капитальными стенами, заграждения: – Живее, парни, живее!

– Все готово.

Инженер Ковалев вместе с двумя своими помощниками оставил прикрепленные к кладке аммоналовые шашки и, разматывая тонкий провод, стал приближаться к моему БТР, который стоял в голове готовящейся к прорыву колонны.

– Смотрите мне, – предупредил я, – чтоб машина прошла в пролом!

– Пройдет, – заверил Ковалев. – Даже еще по метру с каждой стороны останется. Взрыв будет направленный, так что большая часть кирпича вылетит наружу. Завал, конечно, образуется, но, надеюсь, небольшой. БТР его преодолеет.

– Тогда заводись, полковник, – Крайчек протянул мне руку. – Через пару минут выходим. И как говорят русские: ни пуха ни пера.

– К черту, – я стиснул худую жилистую ладонь Томаса и полез на броню.

Пока поднимался, бросил несколько оценивающих взглядов на укрепленные прямо на крыше БТР пулеметы. За неимением времени, а главное – более конструктивной идеи, станки двух «Утесов» просто примотали проволокой и веревками ко всему, что хотя бы на сантиметр выступало из брони. Крышки и щитки, поручни и рукоятки… в дело пошло все, что хоть как-то могло удержать бешено скачущие при стрельбе пулеметы.

Учитывая габариты «Утесов», расположить их смогли лишь поперек кузова, в результате чего «восьмидесятка» стала похожа на какой-то древний фрегат, основная огневая мощь которого сосредотачивалась по бортам. Правда, глядя на новорожденного монстра, в моей голове не возникало особых иллюзий. Пулеметчики создали машину не для убийства, а скорее для самоубийства.

Во-первых, по причине все тех же габаритов пулеметы расположились валетом. То есть дуло одного «Утеса» маячило в каком-то метре от казенника второго НСВ. И лично я не мог дать гарантии, что в суматохе… нет, какой там, в истерии боя коллеги-пулеметчики не угостят друг друга двенадцатимиллиметровой свинцовой пилюлей или не поджарят полуметровым огненным факелом, бьющим из ствола.

Вторая опасность заключалась в том, что оба пулеметных расчета располагались на броне совершенно открыто. Каждый из бойцов рисковал слететь под колеса при неожиданном ударе или рывке бронированной машины. И это я еще не вспоминал о возникшей совершенно недавно привычке кентавров швырять в меня всякие увесистые предметы.

Я постарался не думать о том, во что может превратиться человеческое тело, попади оно под дождь тяжелых и острых каменных обломков, и как можно ободряюще кивнул пулеметчику Лехе, который именно в этот момент привязывал себя к люку куском толстого капронового шнура. Он кивнул мне в ответ и улыбнулся. Невеселая такая улыбка получилась, вымученная. И мне стало ясно, что он все прекрасно понимает.

Только я спустился в люк, как прогремела команда Крайчека:

– Приготовиться!

Ах ты, цирк-зоопарк! Уже?! Пора?! Я грохнулся на водительское кресло и в спешке запустил мотор. И только услышав его деловитое урчание, почувствовал себя уверенней. Что ж тут поделаешь, видимо, такой уж я человек, технарь, механик, фанат смертоносных железных игрушек. Мое нормальное состояние – это единение с грозной боевой машиной. Без нее я какой-то ущербный, недочеловек, что ли. Парадоксально звучит, но тем не менее это так.

Понимая, что истекают последние секунды перед атакой, я обвел взглядом кабину, погладил приборную панель. Ну, дружище, не подведи! Продолжением моего беглого осмотра стал взгляд назад, через плечо. Правда, предназначался он уже совсем не машине, а людям. Восемь человек десанта, среди которых младший сержант таманец, как и прежде выполнявший функцию моего башенного стрелка, Пашка и бесчувственная Лиза. Девушка, словно мертвая, лежала на длинном пластиковом сиденье, и остальные стрелки делали все возможное, чтобы ее не очень беспокоить. Молодцы, спасибо, мужики… лично от меня огромное вам спасибо. Я уже собирался крикнуть бойцам что-то ободряющее, но не успел. Снаружи ударом гигантской кувалды прогрохотал мощный взрыв.

В просветах, кое-где разорвавших плотные клубы пыли, я видел, как валится стена. Да, конечно, в тех местах, где к ней была прилажена взрывчатка, кирпичная кладка вылетела наружу, но вот вся остальная масса камня и цементного раствора… Она ведь рухнула вниз? Так это или нет, можно было проверить лишь одним-единственным способом. Не дожидаясь, пока осядет пыль, я рванул «восьмидесятку» вперед.

А впереди висела сплошная серая мгла. Я вел машину, что называется, на ощупь, полагаясь только на свои инстинкты и ощущение дороги. Вот гладкий асфальт закончился, и БТР, задрав морду, начал ползти вверх. То, что мы взбираемся на кучу свежебитого, только что наваленного кирпича, чувствовалось по тому, как пробуксовывают колеса, как теряют они сцепление с поверхностью, когда тяжелая машина провоцирует небольшие обвалы в еще не слежавшейся каменной массе.

Угол подъема рос, и я молил бога, чтобы не настал момент, когда машина откажется карабкаться вверх. Тогда как следует газануть – и готово… «восьмидесятка» надежно засядет в сыпучей ловушке. Но вдруг нос бронетранспортера резко пошел вниз, словно машина перевалила через гребень. Собственно говоря, так оно и было. Сильный порыв ветра, гулявшего за стенами крепости, разметал серую поволоку, и я увидел широкую и ровную, как стрела, полосу Можайского шоссе, лежавшего в каких-то полста метрах впереди. Правда, эти полста метров еще следовало пройти, да и дальше, на самом шоссе… Что будет дальше, об этом станем думать потом, после того как перестреляем и передавим всю ту нечисть, которая поджидала нас за воротами.

Кентавры будто знали, что огня со стен им больше не следует опасаться, а поэтому вконец обнаглели и подобрались к воротам метров на двадцать. Их было немного, особей пятнадцать. Но это был лишь первый отряд, разведка, что ли, за спинами которых маячили куда более серьезные силы.

Сигналом к предстоящему побоищу стала длинная пулеметная очередь, выпущенная из моего башенного пулемета Калашникова. Младшой рубанул по ближайшей к нам твари и превратил ее в настоящее решето. Вот тут, как говорится, и понеслась родимая!

Один-единственный пулемет не мог напугать, а тем более остановить наших свирепых врагов. Кентавры мгновенно кинулись в атаку. Зверье уже было готово с разгону сигануть на броню, но тут эту нечисть встретил огонь десанта. Еще два РПК ударили из бортовых амбразур, а затем их поддержали автоматчики. Прямо перед «восьмидесяткой» полыхнуло несколько гранатных разрывов, и я понял, что в пролом за моей спиной вошла ударная группа, костяком которой были люди Лешего. Они мигом навели порядок перед воротами. Буквально через пару минут там уже валялась дюжина обезображенных и от этого еще более жутких многолапых трупов. Часть из них конвульсивно подергивалась, поэтому невозможно было отделаться от подозрения, что кентавры все еще живы и опасны, что они вот-вот очухаются и нападут вновь. Скорее всего, именно подсознательно желая не допустить этого, я с огромным удовольствием давил их колесами. Вообще-то это была не только моя, так сказать, блажь. Это была необходимость. Мертвые туши лежали повсюду, и у меня не было возможности устраивать между ними слалом.

Когда под нашим неистовым натиском противник дрогнул и отступил, я прокричал сидевшему в башне таманцу:

– Младшой, что там сзади? Колонна идет?

– Выходят из ворот. Строятся, – после некоторой паузы сообщил младший сержант.

– Скорей бы.

Я, конечно, понимал, что никакого особого построения одинцовцы образовать не могли. Задержка продлится до тех пор, пока все мирное население не преодолеет завал и не выйдет за ворота. На это потребуется… минут семь-восемь. Много! Очень много! Я вдруг словно услышал тяжелую поступь гигантских созданий, приближающихся к стенам лагеря с северо-востока. Они должны быть уже где-то совсем близко.

– Мать моя женщина, а это еще что?! – вздох младшего сержанта прозвучал, будто эхо моих мыслей.

– Что, уже? Идут?! – вскричал я и приник к самому стеклу смотрового люка.

– Скорее едут, – прошипел таманец и тут же открыл огонь.

То, что заметил сержант, наконец стало видно и мне. С обеих сторон Можайского шоссе к нам приближались… нет, совсем не гороподобные гиганты и не полчища кентавров. На нас перла целая армада автомобилей, обычных земных автомобилей. В основном это были небольшие грузовички, микроавтобусы и внедорожники. В первое мгновение я опешил. Что за цирк-зоопарк? Однако недоумение мигом испарилось, когда то здесь, то там позади автомобилей я стал замечать покрытые чешуей лапы и хвосты. Вот оно что: кентавры толкают машины перед собой, превратив их в настоящие щиты. И додумались же, выродки вонючие! Правда, после баррикады, устроенной возле магазина, можно было понять, что инопланетные твари по достоинству оценили как земные транспортные средства, так и пригодность их для борьбы с бывшими владельцами. Я никак не мог сообразить, каким образом кентавры допетрили о существовании ручного тормоза? Как научились его отключать? Словно подсказал кто. Но эта загадка, ей-богу, сейчас – не самое важное. Основной вопрос – что делать дальше?

Я имел возможность размышлять о чем-либо лишь потому, что сидел под защитой брони и держал в руках баранку бронемашины. Всем остальным моим товарищам было совсем не до этого. Бойцы сжимали в руках оружие, а потому смотрели на мир несколько иначе, а именно через прорезь прицела.

Окружающее пространство вдруг взорвалось грохотом выстрелов. В этой хрипяще-свистяще-лающей какофонии отчетливее всего выделялись глухие голоса пары «Утесов». Наступая с двух сторон, враг как раз угодил в зону их действия. Свинцовый дождь без устали колотил по автомобилям, калечил кузова, дырявил шины, превращал в пыль стекла, рвал на куски укрывшуюся позади нечисть. Однако, несмотря на это, груды железа, являвшиеся когда-то гордостью знаменитых автоконцернов, продолжали неумолимо надвигаться на нас.

Это кажущееся сверхъестественным движение прекращалось, лишь когда автомобиль разрывало очередью из «Утеса» или разносило в клочья выстрелом из гранатомета. Но такого мощного оружия у одинцовцев было мало, чертовски мало. Его явно не хватало, чтобы остановить, а тем более обратить в бегство настырных любителей человечины, которых, кстати, становилось все больше и больше.

Теперь уже они появлялись не только под прикрытием старой техники, но и перли напролом, не считаясь с потерями. Уловка с автомобилями позволила кентаврам подобраться совсем близко. Я видел кабину темно-синей «Газели», замершей в каких-то двадцати шагах от моего БТР. Младшой буквально изрешетил проклятый микроавтобус. И только когда последняя тварь, из его, так сказать, экипажа, бездыханно грохнулась наземь, машина наконец замерла на месте.

Я следил за боем, являясь как бы сторонним наблюдателем. Хотя руки так и тянулись к автомату, умом я понимал, что должен оставаться на месте водителя. Мы ведь вышли за стены совсем не для охоты на инопланетных бестий. Мы должны двигаться вперед, пробиваться, уходить от смертельной опасности.

И тут я понял, что все это уже не имеет смысла. Мы покинули лагерь, чтобы избежать встречи с полчищами кентавров, которые неминуемо должны были ворваться внутрь через разрушенные стены. Этот план мог сработать, если бы удалось уйти по-английски, тихо и без особого шума. А что выходит теперь? Теперь те самые полчища, от которых мы бежали, стоят перед нами и ждут не дождутся, когда добыча сама придет к ним в лапы. Так что же делать? Отступать? Снова прятаться в ненадежном убежище под названием «Одинцовская крепость»?

В тот момент, когда я подумал об этом, кентавры применили свое ноу-хау, то самое, с которым мне уже довелось познакомиться сегодня днем. В плотную колонну людей полетели камни и куски четвертованных взрывами автомобилей. Я не видел страшных последствий этой бомбардировки, однако истерический крик сотен человеческих голосов пробился даже сквозь броню, заглушил рокот мотора. Господи всемогущий, что же за каша сейчас творится там, снаружи?!

– Они бегут! – закричал вдруг таманец. – Штатские бегут назад, внутрь периметра. Они не выдержали! Там паника!

– Огонь! Всем огонь! Прикрывать отход! – взревел я.

Как только рядом загрохотало оружие, я врубил заднюю передачу. Ну вот, все и решилось. С этой мыслью я стал потихоньку сдавать назад.

Тяжелый удар сотряс корпус «восьмидесятки». Он был намного сильнее всех предыдущих. Видимо, в нас засадили чем-то очень увесистым. Сердце гулко екнуло. Куда попали? Только бы не по крыше. Там ведь люди, пулеметчики. Я стал прислушиваться. Ничего. Голоса двух «Утесов» словно вычеркнули из общей какофонии боя. Неужели все? Неужели конец? Одним махом накрыли сразу два пулемета, а вместе с ними и четырех человек? Не хотелось верить. Я уже собирался послать кого-нибудь из десанта наверх, но тут увидел распростертое на асфальте тело. Я только что проехал рядом с ним, оно лежало буквально в моей колее. Сквозь заляпанное грязью и пылью стекло было не разглядеть деталей, да и времени-то в обрез. Однако я все же смог понять, что у человека нет головы. И еще… в глаза бросилась еще одна деталь. Его куртка. Комбинированная туристическая черно-красно-белая куртка. Кузьмич… это был, конечно же, Кузьмич! Веревки не выдержали, и второй номер пулеметного расчета сорвало с брони… сорвало уже мертвого.

Я глядел на медленно удаляющееся пестрое пятно. На душе было пусто и паскудно. Мы отдавали этим выродкам еще одного своего собрата. Мы словно покупали себе отсрочку ценой его жизни. Мерзко, гадко, недостойно!

Тут внутри у меня все вскипело. И куда только подевались всегдашние рассудительность и самообладание? Неудачный бездарный прорыв, смерть людей у меня на броне, потеря столь ценных сейчас «Утесов», да еще плюс ко всему эти гигантские монстры, которые надвигаются на нас с тыла. Почему же все так хреново, почему все один к одному! Я был готов взорваться, был готов на отчаянный безрассудный поступок. Вот сейчас надавлю на газ и пойду в лобовую. Давить, крушить, рвать на куски всю эту нечисть. Помирать, так с музыкой!

Но бог миловал. От сумасшествия меня спасло чудо. Именно чудом показался ритмичный стрекот крупнокалиберного пулемета у меня за спиной. Ну слава богу, хоть один уцелел! Наваждение как рукой сняло. «Ты, Максим, не дури, – приказал я себе. – Делай свою работу, хорошо делай, делай до конца, до самого последнего вздоха, до самого последнего мига».

Зеркал заднего вида в БТР не было, поэтому отступать я старался точно по своим собственным следам. Благо следы эти четкой бурой колеей влажно поблескивали на островках растрескавшегося асфальта, жидкой кашицей метили иссохшуюся рыжеватую землю. Кровь кентавров, густая и липкая, не успела еще свернуться или впитаться, и я видел, как в ее лужицах остается отпечаток протектора. Я глядел на него с тупой обреченностью, глядел и понимал, что, скорее всего, сегодняшний день станет последним днем моей жизни.