Текст книги "Деды в индиго"
Автор книги: Олег Шадрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Дальше всё развивалось следующим образом: ребята спустились к Ваде домой и засели за воскрешение…
Зашла жена с подругой домой – Малярчука нет.
Она на балкон. Смотрит: на тротуаре тапочки мужа! Она в рев. С ней приступ. Вызвали «Скорую». Откачали. Обзвонили всё что можно и нельзя – нигде нет. Ночью слышит в дверь: «тыр-тыр». Перепугалась: рэкетиры?
Нет – Малярчук в мокрой застиранной пижаме в дупель.
– Всё. Теперь ты под домашним арестом пожизненно!
Вдобавок законопатила дверь на лоджию. Одна форточка на кухне – но через нее с комплекцией Батумыча – ну никак не просочишься!
Глава 7
8.55
Бодуненц взялся за карандаш. Носки на чайнике почти подсохли. Скрипнула дверь. Вбежал коллега-физик. Савелий еле успел сбросить их в верхний ящик стола.
– Что за ядреный запах, Савик? Чай что ли заваривал? – пискнул физик и схватил чайник.
– И минут через пяток получите кипяток, – пропел он. – Точно, горячий.
Плеснул себе в чашку.
– Че за чай? «Цейлонский»? «Ахмад»? С бергамотом? Запах – очуметь!
Как ему объяснить, что носки сушил – не поймет еще.
Тут к Бодуненцу снова входят мастера – по второму кругу. Рыскают, но ничего с градусом нет.
– А! Мы тут уже были.
– Насморк замучал – совсем не чую запах спирта, – пожаловался Проктер. – А ты, Глеб?
– Я тоже. Простудился где-тось. В вентиляторной, кажись, продуло.
– Плохо. Надо ноздри прочистить. Чем-нибудь сухим.
– Есть у тебя тряпка чистая от насморка – струей льет? – озабоченно спросили мастера, открывая ящички стола Савелия. Всё перерыли и в самом верхнем обнаружили почти высушенные на чайнике носки. Понюхали. Вроде, чистые.
– Ты в нос их. Буравчиком, – сказал Гембл. – Тебе один носок. Мне – второй. «Нос носком вышибают».
Вкрутили в обе ноздри по носку и ушли. Надолго ли?
* * *
Ребята засели под грибком. Пока детей еще на улице не было: кто в садике, кто в школе, кто просто спит.
Далее события развивались по стандартному сценарию.
После двух бутылок начался обычный пьяный треп.
– Ты видел на солдатских погонах символы «РА»?
– Ну да.
– А что обозначают, знаешь?
– «Российская армия».
– Не-а! «Рома Абрамович». Видать, скупил нашу армию на корню, а до того «Челси», – икнул Арнольд.
– А я слышал, в Одессе Дерибасовскую улицу переименовали в Дерипасковскую.
– Значит, много отбашлял одесситам.
– Ага, за юмор.
– Сей товар дорогого стоит.
Тема про олигархов была особенно популярна в компании Люлипупенко.
– И было у Билла три сына, – громогласно заявил Люлипупенко, имея в виду наследников Билла Гейтса.
– За что пить будемо, россияне?
– За наследство.
– В ответ на мемуары Гитлера «Майн кампф» Билл Клинтон написал свои остросюжетно эротические «Май кайф». Соавтор – Моника Левински…
Братва допила остальное и отключилась по домам. Ненадолго. Кроме Люлипупенко. Тот пошел отдыхать на свое привычное место – стол для пинг-понга.
* * *
– Мама! – завопила Лика Вермилина в лифте.
К ней тут же дуэтом в терцию присоединилась Лара Жихина. Вот она – страсть к сладкой жизни. Нет, чтобы со второго этажа пройтись пешочком до выхода из подъезда. Так забежали снова в лифт – комфорта захотелось. Ветерка. Вот сейчас сиди-бди, когда включат. Только в первый раз застряли минут на пять. Намотать бы на ус. Думали, в одну и ту же воронку два раза снаряд не падает. Ошиблись. Падает и всегда маслом вниз. Ну, теперь не жди от доцента Моповой ничего хорошего за опоздание.
* * *
Перенесемся с осеннего утренника на полгода ранее.
Только что закончились выборы. Бывший завсегдатай грибка, а ныне депутат Кремов (живет он сейчас в элитном поселке в Курье, в собственном четырехэтажном коттедже среди вековых сосен на берегу Камы) не зазнался, как это обычно бывает с другими депутатами, а заехал к своим вчерашним дружкам. Совесть депутата подсказала – депутатский значок надо обмыть. В кругу электората.
– Давай, Рома, клади его в стакан…
…Дальше Рома ничего не помнит. А там, то ли проглотил он свой значок, то ли выронил на землю…
Только назавтра Люлипупенко гордо прохаживался по двору в депутатском значке. Мол, выбрали – не ошиблись. Сбылась мечта трудового народа. Жить станет веселее.
– Какие будут наказы?
– А-а-а? Откуда?..
– Наказы платные.
– Упоняли.
– С вас – по сто рублей. С пенсионеров – по тридцать. Ветеранам-защитникам Бастилии бесплатно.
* * *
Шура слегка припозднился на первую пару: дотопывал до университета пешком. Кроме того, нужно было почистить костюм, запачканный рыбой в трамвае.
Отмывать пришлось спиртом в лаборантской на кафедре. Тут душа не выдержала:
– Дайте лучше ацетон или бензин какой-нибудь. Не могу я на это безобразие смотреть. Чтобы ценный продукт переводить.
– У нас из растворителей только спирт, – пожимали плечами лаборантки.
Глава 8
9.45
В девять сорок пять у Бодуненца было важное мероприятие. Показательная ежегодная лекция по начертательной геометрии для подтверждения своего статуса преподавателя лицея.
Проводила аттестацию представительная методическая комиссия. Она разместилась рядом с кафедрой.
Возглавлял методкомиссию старый матерый преп Кофейня Иван Поликарпович, махровый зубрище, патриарх. Наверное, еще заводчиков Демидовых лично знал. Во всяком случае у них начинал. На царя полжизни ишачил. Восьмидесяти, а то и всех ста восьмидесяти лет от роду. Слегка (да где уж там слегка – совсем) глуховат и слеповат. Но то, что Данилу-мастера из «Хозяйки медной горы» Бажов с него списывал, не подлежит всякому сомнению.
Рядом с Кофейней сидела Аделаида Викторовна, старший методист – вместо переводчика. И еще человек семь разных сотрудников лицея.
Кофейня то и дело наклонял к методисту красное мохнато-седое ухо. И периодически ковырял в нем большим пальцем, как будто выковыривал застрявшие там слова и предложения. Затем записывал что-то в тетрадь и делал пометки в своем неизменном блокноте.
– Сегодня, ребята, – бодро начал Бодуненц, – тема нашего урока: «Метод Монжа».
– А? Что? Говорите громче! – раздался рядом с Бодуненцом голос Кофейни. – Уж, если мне не слышно, что говорить об лицеистах на последних партах!!
– Метод Монжа! Тема!
– Вместо моржа? В темя?
Пришлось Савелию наклониться к волосатому уху Кофейни и рявкнуть что есть сил.
– Да слышу я, слышу всё прекрасно, – прогнусавил мэтр и обвел испытующим взглядом аудиторию: «Ну и кто этому не верит?» Затем он достал морской бинокль (похоже, с крейсера «Очаков») и уставился на доску.
Бодуненц возобновил лекцию.
– Преобразование ортогональных конструкций…
– Каких-каких инструкций? – от возмущения у Кофейни перехватило дыхание.
Пришлось Аделаиде Викторовне долго и доходчиво объяснять Ивану Поликарповичу смысл сказанного.
Между тем Бодуненц увлеченно рассказывал, уже не замечая возгласов старпрепа:
– Здесь никаких проекций не может быть…
– Каких-каких эрекций? – переспросил Кофейня.
Стало быть, опять что-то не то почудилось.
– …биссектриса.
– Актриса на бис? Это Истомина? Или?.. Бисек?.. Ну не слышно! – опять загундосил мэтр. – Мямлит и мямлит себе под нос! Я сижу рядом – большую половину слов не разбираю. Представляю, каково ребятам усваивать новый материал.
– Угол раздела, говорю! – раскатом грома прогремел Бодуненц, так что задребезжали фужеры на фуршетном столике Их Величества этажом выше.
– Как меня угораздило? К главарю?
– Не обращайте внимания, продолжайте, – проартикулировала Савелию губами Аделаида Викторовна.
– Тангенс угла наклона.
– Танки с углем на склонах? При чем тут военная тематика?!
– Как видно, гипотенуза…
– Ноги потеют? В Санузел?
– …можно вполне на катет.
– А то на этой волне он мне накатит?
– …это же восемь градусов.
– Живой и радуйся? Снова мне?
– Многоугольник…
– Ногой в свекольник?
– …Полноте, ребята, вы должны знать. Быстрее. Как называется?.. Вспомним? Трапеция!
– Полный трупец я?!
– …ромб и овал содержат…
– Не фига себе!! Чтобы тромб оторвался прежде?!
В конце лекции в класс ввалились Проктер энд Гембл.
– Пардоньте. Немного задержались.
Лицо Кофейни становилось всё багровее и багровее.
– Всё! Баста! Хватит! – рявкнул он громогласно. – Пора и честь знать!
После чего звучно просморкался и прокашлялся.
– Перейдем к анализу урока, – зычно объявил Кофейня. – Разбор полетов…
– «Моржовый метод» – это хорошо, – начал издали старпреп, имея в виду метод Монжа. – Это мне нравится. Но ваши некорректные замечания в мой адрес, как председателя методической комиссии, особенно про то, чтобы я «ногой в свекольник» или чтоб у меня поскорее «тромб оторвался», и что «полный трупец я», и, главное, «никаких эрекций» не выдерживает цензурных слов. Это уж, знаете, слишком. Мое мнение негативное. Так и передам Александру Леонхардовичу.
* * *
Перед тем как заснуть окончательно, сознание Левы прокрутило поминутно вчерашнюю смену. В деталях.
«Не помню только, как домой с работы добрался. Пешком? На троллейбусе? Автобусе?.. Такси? Такси! Точно! Еще песню "Чайфа" по "Авторадио" крутили».
– А ну, включи погромче (таксисту). Правильная песня, жизненная – больным много не наиграешь.
– К чему это вы?
– А поют про матч аргентинской сборной с ямайской.
– Ну и че?
– Че, че? У них трещина в заднем проходе – вот че.
– У кого «у них»?
– У футболистов энтих, потому и проиграли с разгромным счетом Аргентине. Об этом и поют. А их женщины печальны. Знают диагноз.
– Что поют? Ах, это:
«Какая боль, какая боль – Аргентина-Ямайка 5:0»
– Не какая, а кáкая: «Кáкая – боль! Кáкая – боль!», – это я вам авторитетно заявляю. Как врач-проктолог.
* * *
Первой парой спецкурс доцента Моповой. Инессы Мефодьевны. Пересчитала всех. Всего три человека из пятнадцати. Болезненный удар по самолюбию.
– Где Кисельков?
– Здесь, – просвистел мимо пулей Кисельков. – Один свидригай рыбой запачкал. В трамвае. Пришлось костюм чистить.
– Итак, всего четыре, – продолжила доцент Мопова. – Где Жихина? Где Андрюков? Где Вермилина? Спят?! Ничего, на экзамене у меня отоспятся, вернее, отсопятся, вернее, теперь уже я отосплюсь на них по полной программе… Запишем уравнение насероводораживания стали в щелочной среде Гольдштейна-Дрюкина, – Инесса Мефодьевна перевернула несколько страниц конспекта. Промычала: – Где же оно кончается? Наверное, в других тетрадях… Его студентам надо знать наизусть в интерпретации Фурье-Лагранжа в виде тройных интегралов с кубичной матрицей. Над этим уравнением Гольдштейн трудился всю свою жизнь, но так и не дописал (чернил, знамо, не хватило). Потом академик Дрюкин – еле закончил в возрасте девяноста лет. Так что его целиком еще никто мне не написал и даже не списал за время подготовки к ответу во время сессии, – злорадно усмехнулась она. – А тем, кто был сегодня – полный зачет и оценка «отл». Можете так и записать вместо оного уравнения в своих тетрадях. Кстати, дополнительная информация для всех остальных: пусть и не думают приносить мне на экзамен мои любимые конфеты «Рафаэлло» и коньяк «Хеннесси».
…В самом конце занятия появляется наконец-то Боря Андрюков.
– Живу на Липовой горе, – отчеканил он. – Далеко за городом. Потому и опоздал.
– Врешь ты всё, Андрюков! Горе ты липовое. И отмазка у тебя липовая… И гора у тебя тоже… липовая, – пожевав губами, буркнула доцент Мопова.
* * *
Во двор Бодуненца въехал «меркуцио» и тонированный джип. Саша Квартет нарисовался собственной персоной. У него тут дядя-инвалид жил, большую половину жизни провел в тайге – потомственный «лесоруб».
Квартет махнул рукой водителю и охране – отпускаю, дескать, всех по барам.
– К дяделу что ли? – взметнул брови Люлипупенко с теннисного стола.
– Эге. Надо гостинцы передать. С неволи. Помнят козырного туза. Не забыли!
Глава 9
11.20
После провальной показательной лекции Бодуненц поплелся в свой кабинет передохнуть и собраться с силами.
В одиннадцать двадцать пять к нему в кабинет забегает фрезеровщик Прокопчиков. В ушах носки Савелия торчат – ввернуты, как лампочки – буравчиком.
– Мастера дали. У них насморк как рукой, заодно протрезвели. А я тут чеснок в ушах (врачи настоятельно рекомендуют) держал. Ерунда это всё, блеф сивой кобылы, ни шиша не помогает. Носки – вот это да! Ядер!
– Блин, мои носки скоро панацеей станут! – ахнул Бодуненц.
– Чем-чем?
– Народным средством.
* * *
Вот, вроде, в другом подъезде сверлят, а весь дом ходуном ходит, и у Малярчука рябит телевизор от этого.
И вдруг всё стихло. Разом. И дрель. И телевизор. Даже Моня глаза приоткрыла от удивления. Зато откуда-то раздались истошные вопли. Наверное, в лифте кто-нибудь застрял – удовольствие не из приятных.
* * *
Никеш ковылял после бани домой. Выколупывал пену из ушей. Спину основательно отвальцевали тазиками. Ну, и обварили слегка мужское достоинство. Да нет, не слегка, кажись, сильно. Да что там сильно – сварили вкрутую!
* * *
После непродолжительного отдыха пацаны стали снова возникать вокруг песочницы. Тем более что Квартет объявился собственной персоной. Киселян, опять же, должен подрулить из гунька после двух пар.
Глава 10
11.30
Следующим уроком у Бодуненца стоял по расписанию семинар по начерталке.
Савелий пошел на него расстроенный, уже в принципе никак не обращая внимания на голые щиколотки.
В центральном вестибюле лицея меж тем на самом видном месте висел плакат «Бодунец-молодец!». Ниже дописано фломастером «Бодунец – лихой боец!» и рядом «Но пасаран!» с изображением руки, сжатой в кулак, а в кулаке – рейсфедер с тушью.
– По какому случаю? – подумал Савелий. – Вероятно, лицеисты проявили солидарность после лекции с Кофейней. Точно! В констатации тому в семинарском классе на доске была девичьей рукой выведена надпись мелом: «Савелий Самойлович, я Вас люблю!»
И Бодуненц сразу же вспомнил Оксану, ее прекрасные огромные глаза.
Поэтому добавил другую надпись: «Но геометрию больше».
Конечно, приятно, когда к тебе так относятся. Но есть темплан. Его надо выполнять.
– Приступим к самостоятельному заданию…
* * *
Никеш проскользнул мимо пацанов.
– Ты че такой сердитый? В бане был, поди, не у проктолога, – усмехнулся Арнольд.
Никеш в сердцах махнул рукой.
– Не трогай его, Риня, чуешь, команданте плохо.
– Сэ ту, проехали…
– Мужики, трэба как-то старого пензельтона выручать. А то засохнет в одиночестве, – резанул Музян.
– Есть идеи? – повернулся Квартет.
– Ключ надо передать от внутреннего замка, – подал идею Вадик.
Следует отметить, что в Малярчуковскую дверь вмонтировано два замка. Один кодовый (верхний). Другой обычный (нижний).
Изнутри, стало быть, закрывается на два металлических ключа. Снаружи верхний замок можно открыть только тастатурой, зная секретный код. А его жена Малярчука ни под какими пытками (даже щекоткой пяток!) не выдаст. Вот ведь придумала, ядрена-матрена!
Возникает закономерный вопрос: как войти внутрь? Код – лишь она знает. От наружного – ключ на шее носит. Не стибришь. А вот внутренний – в сумке или на пальце. Можно, разумеется, незаметно экспроприировать, но как передать Всеве – под дверь не просунешь – железная.
– Остается – в окно!
– С вертолета?
– Через чердак?
– Всё не то.
– Устроим мозговой штурм, – сказал Люлипупенко. – Чердак на амбарном замке. Версия отпадает.
– Где вертолет достанешь в условиях кризиса? Да и дороговато по нынешним временам, – наморщил лоб Квартет.
– А если спиннингом? – меланхолично ляпнул Музян.
– А что? Это мысль.
– Ты отзвонись, Вадик, соседке Полине. Сообщи, что краны не докрутил. Мол, затопит новых русских этажом ниже. Подействует, – развил мысль Арнольд.
– Возьмем спиннинг. А я ключ у его жены стырю. Вернее, уже стырил, когда она в чипок ходила, – с гордостью сообщил Витек-Гагулек. – Передадим ему через форточку.
Ну что ж, план одобрен. Пора за работу. Дулепистый набрал Полину.
– Подтекает где-то у вас в кухне, Полина Геннадьевна, жильцы снизу жалуются. Это я, наверное, краны не докрутил.
Та на такси. Пулей. Осмотрелась. Вроде всё в порядке, но кто его знает.
– Пока гром не грянет…
– Рисковать не стоит, согласна.
– Вадик, держи ключи. Проверь еще раз как следует. Вечером отдашь, а я обратно…
– А где спиннинг возьмем?
– У соседа из 38 на время.
– А это, с которым мы в прошлом году колбасились, – вдохновенно вспомнил Люлипупенко…
Сосед из 38 квартиры каждые выходные как штык ездил на рыбалку. С ворохом удочек и подсачником. С большим рюкзаком и прокопченным котелком. Полный джентльменский набор. На своем стареньком «жигульке».
Люлипупенко не выдержал первым. Когда шабер проходил мимо него в субботу, он нарочито громко воскликнул:
– Давно что-то я свежей ушицы не ел!
– И кто тебе мешает? Купи рыбу на рынке да свари, – возразил Малярчук.
– Фу, как обыденно. Никакой романтики! – скуксился Арно. И в лоб шабру. – Возьмешь с собой? Или слабо?
– Ты меня на «слабо» не бери, – возмутился тот.
– Хорошо, тогда на «сильно».
– И меня, – загорелся Левик.
Сосед придирчиво посмотрел на мужиков, а потом махнул рукой:
– Ладно, салаги, считай, почти уговорили.
– Когда очередной выезд?
– Завтра. На Косьву. Но придется рано вставать.
Люлипупенко, как всегда, проспал. На столе.
Ничего! Разбудили и даже умыли из термоса горячим чаем.
Собрались ехать на автомашине соседа. Попутно подхватили его другана. Невысокий такой лысоватый мужчина с брюшком.
– Вивасов, – представился он и сел справа от водителя.
Примерно через час свернули с асфальтовой дороги на проселочную.
Непролазная грязь, подернутая ледком. Колея.
Сосед ворчит:
– Один-то я бы здесь рано утром проехал по свежему ледку, а вот вчетвером да днем – вопрос.
– Всё нормалек, – успокоил Вивасов, – проскочим. Распределенное усилие тяги на колеса, модальный центр тяжести, динамический вектор нагрузки, дельта крутящего момента…
Что-то почеркал на бумажке:
– Согласно уравнению Ван-Стокса скорость надо не ниже 65,53 км/час.
– Он – доцент в университете, – уважительно отозвался сосед. – Голова!
Разогнались и… Точно в середину лужи.
– Скользящий момент не учтен, – деловито отреагировал доцент. – Сейчас внесу поправку в уравнение.
– Поздно, – сказал сосед, – Выходите, толкнем.
Тут навстречу такие же раздолбаи на «Оке». Хлесь! И тоже в центре лужи.
– Не по науке, вот и шмякнулись, – авторитетно прокомментировал доцент Вивасов.
Водитель «Оки» с пассажирами преспокойненько так выходят. Без нецензурщины. Трое. И… переносят «Оку» на руках через лужу. Едут дальше.
– Нашу так не оттащишь, – завистливо вздохнул Люлипупенко.
Ребята открыли правую заднюю дверь и стали выбираться через правую сторону – там было суше.
Доцент также вылез из машины.
– Э, да тут мелко, – с этими словами сосед распахнул водительскую дверь, шагнул в колею и погрузился по макушку в жижу.
Вынырнул, отплевываясь и матерясь на чем свет стоит.
– Да успокойтесь, друзья. Дело поправимое, – сказал доцент. – Толкнем одновременно по моей команде в режиме синхронного импульса. Сейчас один рывок и всё в шоколаде. А ты газуй.
– Не всё, а все, – процедил сквозь зубы Люлипупенко.
И… оказался прав: задние колеса закрутились со страшной силой и в одну секунду мужики действительно превратились в глиняных китайских болванчиков. Словно в шоколаде. Все… кроме доцента. Он предусмотрительно стоял посередине.
– Расчет правильный, но не учтена гетероциклонная поправка на ветер, плюс осевая нагрузка и дельта скольжения, так называемый «фактор Бокса-Уилксона».
Наука! Придраться не к чему.
– Что же делать? – спросил Левик.
– А вот здесь мировой разум пока бессилен. Надо искать трактор.
– Без тебя не догадались, – прошипел себе под нос Люлипупенко.
Доцент меж тем поколдовал чего-то с часами, затем почеркался в блокноте.
– Азимут 315. Деревня строго на северо-запад.
– А лай собак справа?
– Акустическая аберрация.
После этого доцент уверенно пошел в рассчитанном направлении. И… поскользнулся. У самого края лужи.
Ругая фактор Бокса-Уилксона грязными словами из той самой лужи, стал подниматься на ноги. Однако снова упал на руку, вернее, на ладонь и почти не запачкался. Уже было встал. Но тут дунул боковой ветер (та самая гетероциклонная поправка!) и свалил его в самое месиво. Полностью! С головой!
– Есть же всё-таки справедливость на свете!
Ликовали абсолютно все! Все… кроме доцента.
– Давай, выбирайся, – протянул руку счастливый Люлипупенко.
– Ну вот, а ты над спелеологом Кисельковым намедни издевался, – укоризненно покачал головой Лева.
Идти в промокших от грязи костюмах – прямо пытка.
Конец! Полный финец! Как в комедии «Джентльмены удачи». Но не июль ведь шастать в трусах и майках.
– Знаю, что делать! – стукнул себя по лбу Люлипупенко. – А ну, доставай горючее.
Благо оно было припасено в избытке.
Глотнули по бутылке, а доцент благодаря своей комплекции – целых две. И вот тогда уж в одном нижнем белье добрались до ближайшей деревни.
Одежда в руках вся мокрая и грязная.
– Пойду за трактором, – мотнул головой сосед.
– Не оставляй нас здесь одних, – взмолились хлопцы.
– Черт с вами, двигайте за мной. Если сможете.
Минут через пятнадцать добрели до хаты председателя. Председатель – женщина.
– Ну что ж, покумекаем, авось что-нибудь придумаем, – наморщила лоб она. – Айда к Афоне!
Пошли. Подруливают к крайнему дому в проулке.
Навстречу – компания в обнимку, шатаясь, как маятник Фуко. В центре смазливая молодица в свитере и сапогах, по краям – разновозрастные мужики.
– Верка, а муж твой, Афоня-механизатор, где?
– А вон у поленницы л-л-лежит, л-л-лыка не вяжет…
– Нужен трактор. Где ж его взять-то? У одного горючего нет, у другого есть, но гусеница снята. Третий сам увяз в болоте на выгоне – руками не вытащить. Да и трактористы россыпью лежат. Как патроны после боя… Дам-ка я вам пацанов нашенских, пятиклассников. Троих. Завтра. Утром. Спят уже. Перед школой. А сейчас пока грейтесь на печке.
В шесть утра появились те самые пацаны. Худые. Низкорослые.
– Ты на них не смотри, что малые. Главное, что они пока не пьют, только курят, – упредила вопрос Левика председательша.
По первому ледку пацаны вместе с соседом вытолкнули машину. Остальные во главе с доцентом отлеживались на горячей печи. После этого случая Люлипупенко на рыбалку ни ногой. Особенно с доцентом.
* * *
Вадик снова оказался у сослуживицы в квартире. Стучит в стенку.
– Батумыч? Всевышний? Ты живой?
Тот сразу не поверил. Своему счастью.
Стали перестукиваться азбукой Морзе. Малярчук ее знал – работал в молодости на телеграфе. Телефон то тоже отключен, как и домофон.
– «Открой форточку».
Сделали двойную леску, пропустив ее через грузило и блесну. Потом можно будет, прикрепив ключ к одной из лесок, перетащить до окна.
Первый заброс. Мимо! Зацеп за рога проходящего троллейбуса – чуть не снес Дулепистого с лоджии вместе с ограждением. Леска-то японская: на такую сухогруз поймаешь и то не сорвется. Хорошо, там на катушке есть аварийная кнопка «Кит». Догадались нажать. Леску переплавило пополам. Блесну жалко – ушла. Вместе с троллейбусом. Придется новую искать. Благо, сосед запасными снастями снабдил. Прикрутили из ЗИПа. Вторая попытка…
И снова промах. Точнее, не совсем. Зацепили норковую шубку у соседей – просушивалась перед зимой. Сорвалась. Упала вниз – вовремя не подсекли. Ну и ладан, у энтих куркулей таких много. А кому-то прилетело – в радость. Шуба с неба – подарок свыше.
Третий заброс – вырвали горный велосипед со стенки на восьмом этаже. Сыграл вниз, как миленький. И снова кому-то удача. Двойная! Чу! Там уже толпа собралась: очередные подарки ждут. Слышен одобрительный гул: «Промоакция. Промоакция»…
Четвертый. Стеклопакет грузилом на шестом этаже вдребезги. Сработала сигнализация. В следующий раз надо быть осторожнее…
Пятый – есть поклевка! Зацепилась за антимоскитную сетку на форточке в Малярчуковской кухне.
– Снимай и тащи! – привязал Вадик ключ к леске.
…Вневедомственная охрана вбегает на шестой этаж. Чисто. Во всех комнатах. «Чисто» – в смысле воров нет, а не то, что «от вещей очистили» – одни стены голыми оставили (такое тоже бывает). Только окно разбито. Птицы, вероятно. Или пацаны мелкие озоруют. Составили акт и восвояси.
Далее всё как по маслу: Малярчук втаскивает ключ, быстренько собирается и наутек.
– Сховаешься в другом доме. У Евсеича или на вилле у депутата Кремова. А пока жена бродит по магазинам, сиди с нами – наслаждайся жизнью. Тем более что пенсию тебе только вчера принесли – не успела еще жена растрынкать.
* * *
После спецкурса Кисельков засеменил в другой корпус. Следующая пара у доцента Вивасова.
На столбах между корпусами университета висели густо наклеенные объявления:
«Типография срочно продаст валюту разных стран с тридцатипроцентной скидкой».
– Знамо, затоварились после выборов, – зацвел черной завистью Кисельков. На депутатах сейчас большие деньжищи делаются.
* * *
Снова затарахтела дрель, стихли вопли в лифте, и Лева окончательно проснулся.
– Надо бы стиркой заняться, – вспомнил он.
На прошлях Лева, наконец-то, сподобился и купил стиральную машину. Выбрал самую наилучшую.
– Внимательно осмотрели? Внешние повреждения какие-либо заметили?
– Вроде, нет.
– Тогда распишитесь. В пяти местах. При получении еще раз осмотрите, царапины будут – можете сразу вернуть в магазин на обмен, – мило улыбнулась секретарь на ресепшне Вероника.
– Вот это сервис! Европейского уровня, – ликовал Смолянский.
Всем покупателям наш фирменный подарок – доставка, установка и подключение к водопроводу бесплатно, – продолжала девушка.
Цепляет за живое – такая забота о потребителе! Рука так и тянется в карман – отслюнявить последние!
В общем, всё уплачено и подписано.
В означенный час из минуты в минуту являются два дюжих молодца с большущей коробкой. Еле втащили. Вчетвером (они плюс Лева, плюс жена). Работа закипела.
Через десять минут тот, который постарше, достает из нагрудного кармашка ручку и приглашает к подписанию акта приемки-передачи.
– Распишитесь в получении и установке.
– А включить машину можно? Послушать, как работает? – не терпится Смолянскому.
– Можно. Ведро только принесите. А лучше – два.
– С бельем?
– Пустые.
– Зачем?
– Воду отработанную сливать из вот этого шланга.
– А разве сброс в канализацию не предусмотрен?
– Ты положение рекламной акции внимательно читал? – перешел доверительно на «ты» старший мастер. – Бесплатно только подключение к водопроводу, а к канализации – нигде не сказано. Установить установили? В смысле, поставили на место, как полагается? – Поставили… А насчет слива – будь ласка, в ведерко сцеживать и самостоятельно бегом до унитаза, благо туалет рядом.
– А если приплатить?
– Другой разговор, тогда тыща, и всё готово.
– Валяйте! Уболтали, демоны!
– Чуть совсем не забыл, – хлопнул себя ладонью по лбу тот, что постарше. – Она ж еще при работе должна подключаться к электричеству силовым кабелем. Обычный сгорит. В два счета. Через час-другой.
– Рукой-то барабан крутить не будешь – не спортлото, – также перешел на доверительный тон младший специалист.
– Ну давай, подключай к электричеству, – промямлил Лева, предварительно пощупав свои бицепсы. Да! Хиловаты они для ручной стирки.
– Электрика отдельно – тысяча девятьсот девяносто девять рублей девяносто девять копеек – у нас всё точно как в аптеке. Получите сдачу – одну копейку.
– Возьмите на чай.
– Чаевые оскорбляют достоинство профессионалов.
Наконец, окончательно подключили стиральную машину. Полный автомат. Единственно, корпус надо придерживать руками, чтоб не взлетел при полоскании.
– И этот вопрос решим. Принципиально, – хмыкнули мастера. – Специальный антивибрационный коврик – всего три тысячи. Делаем на «раз-два-три».
– Кстати, есть отличный фильтр для предварительной очистки воды от жесткости, то бишь последующей накипи.
– А это выходной – для предотвращения экологического загрязнения нашей красавицы-реченьки Камы.
– А вот фартук-антибрызговик.
– Наушники от шума.
– Жучок для электросчетчика, чтобы электричество назад сматывал.
И они продолжали доставать и доставать из многочисленных фирменных чемоданчиков всякие прибамбасы.
– А почему гвозди торчат из стенки? – наконец-то удалось вставить слово Смолянскому (это он об усиленной проводке).
– Могут и не торчать, но тогда, – и старший выразительно пощелкал пальцами. – У нас времени в обрез. Лимит. Еще таких, как ты лох… в смысл-л-ле, ох, каких уважаемых людей – масса!
– А почему розетку нужно придерживать другой рукой, когда вилку вставляешь?
– Много вопросов задаете мужчина… И это хорошо! На каждый глухой вопрос у нас есть свой звонкий ответ.
И они еще долго (хотя торопились) втюхивали про фирменную автоматическую розетку с дистанционной подачей электричества. Суперстиральном и сверхэкономном порошке (ложка на кубометр), но по тройной цене. И многом, многом другом. После чего Лева почувствовал, что прачка – это серьезнейшая профессия и тут без высшего образования – никуда.
…Через три дня Леве пришлось снова сливать воду из машины вручную. Не постиг, стал быть, таинства управления сложной бытовой техникой. А скорее, автоматический клапан наколенной юртовой сборки рассыпался.
Он снова в магазин. К Веронике.
– Где мне ваших «орлов» отловить для гарантийного обслуживания.
– Каких «орлов»? У нас их много, разных видов (степные, высокогорные, залетные), – заулыбалась Вероника.
– Которые у меня три дня назад стиралку устанавливали. Посмотрите в компьютере.
Девица минут пять копалась в файлах:
– Иванова с Петровым что ли?
– Ну, наверное. Не представились.
– Зайдут в эти выходные. Часов в восемь. Ждите.
Пришлось Левику бдить в субботу и в воскресенье по утрам, чтобы, не приведи Господь, не проспать визит мастеров. Хотя после ночного дежурства – то еще удовольствие.
Наладчики пришли в воскресенье утром. В том же составе. Снова провели часовой инструктаж. Кое-где кое-что кое-чем прочистили. Настойчиво поинтересовались о возможности закупок дополнительных аксессуаров. Но в этот раз Смолянский был более осторожен в вопросах отстегивания кровных. Зато незаметно так узрел истинные фамилии сладкой парочки в выписанном заказ-наряде.
В одну реку нельзя вступить дважды. А в конфликт со сферой обслуживания можно. И сколько угодно раз.
Ровно через неделю после визита мастеров очередная микроавария.
– Иванова с Петровым? – задала наводящий вопрос диспетчер.
– Ага, их.
Чтобы решить вопрос окончательно и в свою пользу, Левик позвонил одному товарищу. Другу. Военкому.
Была у ребят одна слабость – оба призывного возраста, хотя, вероятно, и отслужили уже.
– Найди мне, Славик, двоих гопарьков. Кульков Боря и Брюлькин Гера. По базе призывников. Охота им в глаза посмотреть и не только.
Военком хохотнул:
– Для тебя лицо человека видно только с тыльной стороны.
…Позавчера у Левы осенний призыв начался. Включили в состав медицинской комиссии как специалиста-проктолога. Повестки послали и Кулькову с Брюлькиным. Для конфирмации звания рядовых запаса.
